Дети войны 1

                Посвящаю  маме
                Ангелине  Михайловне  Сикорской.


                ДЕТИ    ВОЙНЫ                               
               
                ТРИЛОГИЯ       
    
                Книга  первая:   ДЕТСТВО.
                1938 – 1956  годы
               
               
 
               
 
                1944 год,  Большая  Александровка.

             
                Глава  1.  ВСТАВАЙ  СТРАНА  ОГРОМНАЯ!
                ВСТАВАЙ  НА  СМЕРТНЫЙ  БОЙ!
        21 июня  1941  года  мне  исполнилось  два  года  и  восемь  месяцев.  Что можно  помнить  в  этом  возрасте?  Я  не  помнил,  как  в  течение  часа  немецкие  самолеты  утюжили  аэродром  в  трех  километрах  от  дома.  Я  не  помнил,  как  отец  прибежал  домой  попрощаться  и  сообщить  о  том,  что  самолеты  полка  уничтожены  прямо  на  взлетной  полосе,  а  летный  состав  отправляется  в тыл  на  переформирование  и  получение  новой  техники.
       Но  в  моей  памяти  отложился  четвертый  день  войны,  когда  увидел  рыдающего  деда.  Уж  больно  непривычно  было  видеть  здорового  мужчину  с  ежиком  седых  волос,  плачущего  горькими  слезами,  обильно  скатывающимися  по  лицу.  Только  много  лет  спустя  узнал  причину  его  слез.  Он  не  хотел  оставаться  дома  в  оккупации.  На  следующий  день  по  решению  командования  семьи  военнослужащих,  преодолевая  панику,  погрузились  в  вагоны  и  были  отправлены  в  Полтаву.
       По  рассказам  мамы - знаю,  мы  поселились  у  дальней  родственницы.
Сколько  у  нее  прожили -  не  помню.  Но,  пребывание  в  Полтаве,  оставило  в  моей  памяти  второе  воспоминание  о  войне.
        Мама  с  родственницей  пошли  на  колхозное  поле  накопать  картошки, 
я  сидел   рядом  и  канючил.  Неожиданно  появился  фашистский  самолет  и  открыл  по  нам  пулеметный  огонь.  Мама  схватила  меня  на  руки  и  побежала  к  мосту,  под  которым  успели  спрятаться.  В  памяти  остался  пикирующий  с  воем  Мессершмит,  ужас  который  охватил  людей  на  поле.  Это  и  было  мое  второе  воспоминание  о  войне.
     Что  было  дальше, как  жили,  чем  питались -  не  знаю.  Сколько  прожили  в  селе  под  Полтавой,  куда  эвакуировались  дальше -  не  помню.  Ведь  в  детской  памяти  остаются  лишь  те  события,  которые  чем-то  поражают  психику  ребенка.
      Прошло  несколько  месяцев.  Маму  вызвал  военком  и  предложил  срочно  готовиться  к  дальнейшей  эвакуации.  Через  два  дня,  не  уехавшие  самостоятельно,  семьи  военнослужащих  погрузили  в  товарные  вагоны  и  повезли  в  неизвестность.  Ни  начальник  состава,  ни  военные  коменданты  на  железнодорожных  станциях,  встречающихся  в  пути,  не  знали  конечного  пункта  назначения  эшелона.
      Поезд  шел  иногда  четыре – пять  часов  без  остановки,  «пролетая»  небольшие  станции,  а  потом  мог  сутки  стоять  на  перегоне  посередине  степи,  где  нас  кормили  солдатской  кашей,  и  все  с  тревогой  ждали,  что  будет  дальше.  Сколько  так  продолжалось,  не  знаю.  На  эту  тему  с  мамой  никогда  не  говорил,  и  в  памяти  никаких  воспоминаний  не  осталось.
     Однако  все  когда-либо  заканчивается,  пришло  к  логическому  завершению  и  наше  тяжелое  путешествие.  Эшелон  прибыл,  как  сказал  военный  комендант,  в  конечный  пункт  назначения.  Им  оказался   Ташкент. Нас  выгрузили  на  перроне  и  распорядились  ожидать  дальнейших  указаний.  Не  скажу,  что  мама  была  боевой  женщиной,  но  неопределенность,  голодный  ребенок  придали  сил.  Ей  удалось  найти  коменданта,  показать  единственный  имеющийся  у  нее  документ – справку  (которую  успел  принести  отец)  о  том,  что  он  является  младшим  офицером  советской  армии – летчиком.  В  те  годы  авиаторы  были  одними  из  самых  уважаемых  военных,  это  сыграло  свою  роль.
Вскоре  мама  пришла  в  сопровождении  солдата,  и  он  помог  перенести  вещи  в  комендатуру,  где  собирали  семьи  военнослужащих  для  отправки  в  место  временного  проживания. Эти  события - не  плод  моей  фантазии.  Они  основаны  на  деталях,  оставшихся  в  памяти,  доступных  моему  детскому  восприятию.
     После  нескольких  часов  ожидания  накормили  солдатской  кашей, посадили  на  грузовую  машину, набив  как  селедки  в  бочке,  и  мы  поехали  в  Самарканд.  Невзирая  на  неудобства,  проспал  всю  дорогу.  В  памяти  не  осталось  никаких  воспоминаний  об  этом  путешествии.  Затрудняюсь  ответить,  как  долго  добирались.  Поздно  ночью  приехали  в  небольшой  городок  из  десяти  землянок,  как  оказалось,  специально  построенный  для  семей  военнослужащих  на  окраине  Самарканда.
     На  следующий  день  мама  пошла  в  военкомат,  узнать  о  дальнейшей    судьбе,  получить  какие-либо  сведения  об  отце.  Вернулась  темнее  тучи.  Военком  ничем  порадовать  не  смог.  Аттестата,  выдаваемого  семье  военнослужащего,  мы  не  имели,  работы  никакой.  Единственное,  что  пообещал  военком, - сделать  запрос  о  месте  нахождении  отца.
      Потянулись  тяжелые  дни  ожидания.  Все,  что  мог  военкомат,- организовал  двухразовое  питание,  состоящее  из  солдатской  каши  и  чая  с  куском  хлеба  наполовину  состоящего  из  отрубей.  От  такой  пищи  и  условий  проживания  начал  сильно  болеть: - опух,  перестал  ходить.  Мама  на  базаре  меняла  вещи  на  еду.  С  большим  трудом  деду  удалось  устроиться  на  работу.  Получал  полбулки  хлеба  и  немного  овощей.
     Но  в  один  «прекрасный»  день,  жизнь  в  землянке  стала  невозможной   (ежедневно  появлялись  скорпионы)  и,  когда  ужалили  соседа,  мама  пошла  в  город,  искать  хоть  какую-либо  комнату.  К  вечеру  вернулась  с  подводой,  выделенной  военкоматом.  Сборы  были  не  долгими, и  мы  поехали  к  новому  месту  жительства.
     В  сравнении  с  землянкой,  где  жили  восемь  эвакуированных  семей,  это  был  почти  дворец.  Проходной  коридор,  в  который  можно  войти  с  улицы  и  выйти  во  двор.  Дед  закрыл  дверь  выходящую  на  улицу,  и  получилась  небольшая  комната,  где  мне  соорудили  кровать  на  чемоданах.  Мама  с  дедом  устроили  себе  постели  на  полу.  За  это  жилье  мама  отдала  обручальное  кольцо  и  еще  два  кольца,  оставшихся  от  бабушки,  которую  никогда  не  видел.  Она  умерла,  когда  маме  было  четырнадцать  лет.
 
                Глава  2.  СУРОВЫЕ  БУДНИ.
      Дни  тянулись  за  днями,  а  жизнь  становилась  все  трудней.  Никаких  известий  об  отце  не  было.  Хозяин  дома,  он  был  директором  школы,  устроил  маму  уборщицей.  Таким  образом,  на  двух  работающих  они  с  дедом  получали  одну  буханку  хлеба,  немного  картошки,  моркови,  свеклы  и  капусты,  крупы,  что  позволяло  варить  овощные  супы  и  постные  каши.  От  такой  еды  перестал  ходить.  Во-первых,  потому,  что  было  не  обуви. Во-вторых,  от  голода  опух  и  не  мог  двигаться. 
На  улице  была  зима,  хоть  и  не  холодная,  но  очень  голодная.  Иногда,  закутав  в  свое  или  мамино  пальто,  дедушка  выносил  меня  на  свежий  воздух.
      Так  проходила  зима,  но  от  отца  не  было  никаких  известий.  Иногда  к  нам  заходила  жена  хозяина  и  приносила  для  меня  гостинцы.  Это  был  праздник.  Качая  головой,  она  приговаривала:  -  «Плохой  баранчук,  так  по-узбекски  назывался  ребенок,  плохой».               
     Незаметно  пришла  весна.  Началось  буйное  цветение.  Появилась  первая  зелень,  а  вместе  с  природой  оживал  и  я.  Понемногу  стал  ходить,  познакомился  с  соседскими  ребятами. Летом  в  Средней  Азии  всегда  есть  что  пожевать.  Напротив  нашего  дома  находился  городской  парк,  где,  кроме  обычных  росли  и  фруктовые  деревья.  Особенно  много  было  шелковицы,  диких  яблонь  и  грецких  орехов.
     Совершая  прогулки  по  парку,  нашли  расположенное  в глубине  его  водохранилище,  из  которого  снабжались  арыки  близь  лежащих  участков.
Они  служили  для  полива  огородов  и  других  хозяйственных  нужд.  У    хозяев  был  вырыт  небольшой  резервуар  для  воды,  в  котором  в  жаркие  дни  всегда  можно  было  искупаться. На  водохранилище  мальчишки  организовали  рыбалку,  и  один  раз  принес  домой  небольшую  рыбку,  но,  к  сожалению,  это  был  первый  и  последний   успех. 
      Созрели  ранние  фрукты.  Хозяин  не  разрешал  рвать  плоды,  лишь  изредка  угощал  созревшими  фруктами.  Этого  было  явно  мало,  и  мы  с  ребятами  решили  поживиться  плодами  в  соседнем  саду.  Попасть  в  него  было  довольно  сложно.  Между  участками  стоял  высокий  глиняный  забор,  и  единственным  окном  на  соседний  участок  являлось  отверстие  внизу  забора,  служившее  для  протока  воды  по  арыку.  Через  это  отверстие,  когда  воду  перекрывали,  и  можно  было попасть  в  сад  соседа.  Через  отверстие  в заборе  долго  изучали  содержимое  сада,  прежде  чем  решиться  на  набег.   
     Когда  твердо  убедились,  что  яблоки  созрели  и  нам  есть  чем  поживиться,  решили  осуществить  задуманное.  Все  складывалось  хорошо.  Вода  в  арыке  давно  закрыта.  Дно  просохло.  Но  когда  надумали  лезть,  оказалось,  проход  такой  узкий,  что  пролезть  никто  не  может.  Поскольку  я  был  самый  маленький  и  худой,  друзья  уговорили  полезть  именно  меня.  Несколько  попыток  ничего  не  дали.  Ребята  постарше  посоветовали  вытянуть  руки  вверх  и  лечь  в  арык,  а  они  протолкнут  меня  за  ноги  внутрь.  Так  и  сделали.  Они  протолкнули  меня  до  середины  груди,  и  я  застрял.  Стали  тянуть  назад,  не  получается.  С  перепугу  братва  разбежалась.
     Сначала  ревел,  но  скоро  понял,  что  слезами  горю  не  поможешь. Двигаясь  из  стороны  в  сторону,  отталкиваясь  ногами  от  дна  арыка, цепляясь  руками  за  стенки,  стал  потихоньку  протискиваться  внутрь  сада  соседа.  Мои  потуги  увенчались  успехом.  Оказался  в  соседнем  саду.  Все  страхи  и  обиды  остались  позади.  Оглядевшись,  увидел  яблоню,  на  которой  висели  красивые  плоды,  предмет  нашего  вожделения.  Потрусил  дерево  и  стал  собирать  упавшие  яблоки  за  пазуху.  Так  увлекся,  что  не  увидел  подошедшего соседа.  Зато  очень  хорошо  почувствовал  удар  розгой  по  мягкому  месту.  Я  даже  не  заплакал,  смотрел  на  него  квадратными  глазами  и  молчал.  Видимо,  мой  испуганный  вид  сказал  ему  все,  он  перестал  хлестать  розгой  и,  не  говоря  ни  слова,  взял  за  ухо  и  повел  к  калитке.  Огрев  последний  раз  розгой,  выгнал.
       Мягкое  место  болело,  яблоки  за  пазухой  не  радовали.  Понуро  побрел  домой.  Во  дворе  встретили  ребята,  но,  высыпав  из-за  пазухи  яблоки  на  землю,  прошел  мимо.  Было  стыдно,  больно  и  обидно  за  понесенное  заслуженное  наказание.   Так   впервые  получил  урок,  который  запомнил  на  всю  жизнь.
       Незаметно  пролетело  лето.  Наступила  зима,  а,  вернее – холодная  погода,  иногда  с  дождем.   Деревья,  растущие  в  парке  и  лишившиеся  своего  зеленого  наряда,  напоминали  торчащие  из  земли  палки.  А  главное – опять  замаячил  голод.  Походы  мамы  в  военкомат  заканчивались  ничем,  никаких  сведений  об  отце  не  было.  Опять  начал  опухать,  из  десен  сочилась  кровь.  Ослабленный  за  два  года  организм  уже  отказывался  бороться  за  жизнь.  Не  знаю,  что  чувствовала  мама,  только  иногда  по  ночам  слышал  ее  плач,  хотя  и  не  понимал  его  причины.
      Однажды  среди  ночи  к  дому  подъехала  машина,  и  раздался  стук  в  дверь.  На  пороге  стоял  отец.  Мама  искала  его  через  военкомат,  а  он  все  это  время  искал  нас.  Когда  ему  сообщили  о  месте  нашего  проживания,  он  обратился  к  командиру  полка – Герою  Советского  Союза  Павлу Ивановичу  Бурлуцкому,  с  которым  воевал  еще  в  финскую  компанию  с  просьбой  об  отпуске.  Отцу  дали  десять  дней,  и  самолетом  военно-транспортной  авиации  за  двое  суток  он  долетел  до  Самарканда.
Видел  радость  встречи  мамы  с  отцом,  но  не  мог  понять,  кто  это  такой. 
       Только  забрезжил  рассвет,  отец  ушел  в  военкомат. Какой  в  военкомате  состоялся  разговор,  не  знаю,  но  к  обеду  он  приехал   на  подводе,  груженной  картофелем,  свеклой,  морковкой,  капустой,  кульками  с  крупами  и  полным  чемоданом  денег  достоинством  в  сто  рублей,  на  которые  в  то  время  можно  было  купить  целую  буханку  хлеба.  Два  дня  наслаждались  общением  с  отцом.  На  третий  он  оставил  аттестат  на  семью  и  уехал  на  фронт.
       К  весне  настолько  окреп,  что  стал  не  только  ходить,  но  и  бегать.         
Совместно  с  соседскими  ребятами  изучили  парк  культуры  и  отдыха,  Дворец  культуры.  Недалеко  от  парка  нашли  госпиталь  для  выздоравливающего  офицерского  состава.  В  гости  к  раненым  иногда  приезжали  артисты,  и  нам  удавалось  посмотреть  концерт.  Знакомство  с  ранеными  было  обоюдно  интересным: - нас  угощали  сухарями,  кусочками  сахара,  расспрашивали,  откуда  приехали.  Видимо надеясь  встретить  земляков  и  получить  хоть  какие-то  сведения  о  родных  местах.
     Иногда  по  вечерам  слышалась  стрельба,  и  мы  знали – это  салютовали  в  честь  очередной  победы  на фронтах.  Изредка  приходили  письма  от  отца.  Так  узнавали,  что  у  него  все  нормально. А  благодаря  аттестату,  оставленному  отцом,  жизнь  стала  веселей.  Мама  получала  в  военкомате  продовольственные  карточки  и  деньги.
      Приближалась  зима  1943-1944  года,  а  это  сулило  новые  невзгоды.  У  меня  не  было  одежды.  Ее  негде  было  купить.  Мама  вручную  перешивала  остатки  одежды  отца,  труднее  было  с  обувью.  После   приезда  отца  хозяин  стал  более  уважительно  относиться  к  нам,  иногда  приглашал  в  гости  и  угощал  знаменитым  узбекским  пловом.
      Коротая  зимние  дни,  в  свободное  от  работы  время,  мама  начала  учить  грамоте:  чтению  и  арифметике.  Делать  нечего,  но  понимая важность  занятий, занимался  с  удовольствием.  Уже  к  концу  зимы  мог  довольно  сносно,  на  мой  взгляд,  читать  и  считать.
     Так  незаметно  пришла  весна,  а  с  ней  надежда  на  скорую  победу.  От  отца  получили  письмо,  в  котором  он  намекнул  на  скорую  встречу.  Дни  тянулись  за  днями,  но  столь  желанная  встреча  никак  не  наступала.  Практически  сидели  на  чемоданах,  хотя  они  были  полупустые.  Я  боялся  уходить  далеко  от  дома,  чтобы  не  пропустить  это  счастливое  мгновение.  Но  когда  получили  от  отца  документы  для  поездки,  это  все  равно  оказалось  неожиданным.
      Сборы  были  недолгими.  Главное  заключалось  в  том,  чтобы  получить  у  военного  коменданта  разрешение  на  поездку  во  фронтовую  зону.  Вскоре  все  формальности  мама  преодолела  и  мы,  попрощавшись  с  соседями  и  хозяевами,  начали  путешествие  к  родному  дому.
      Поезд  шел  медленно,  пропуская  военные  и  санитарные  эшелоны,  подолгу  задерживаясь  на  больших  и  маленьких  станциях.  Отстояв  в  очереди,  можно  было  набрать  кипяток,  а  у  торговок  на  перроне  купить  вареную  картошку,  изредка  пирожки  с  картошкой  или  капустой,  холодец  с  мясом  неизвестного  происхождения.  Кое-где  на  станциях  были  буфеты,  но  там  кроме  «ржавой»  селедки  и  хлеба  ничего  не  найдешь.
Наши  скромные  запасы  скоро  истощались,  и  мы  в  очередной  раз  голодали.
      Путешествие  длилось  около  месяца.  Мы  пересаживались  с  поезда  на  поезд,  выбирая  приемлемый  маршрут.  Иногда  сутками  ожидали  на  вокзале  поезд  нужного  направления,  но  упорно  двигались  в  сторону  родного  дома.  Закончилось  путешествие  на  пригородном  вокзале  Киева.  По  поручению  отца  нас  встретил  старшина  звена  управления.
    
                Глава  3.  ВСТРЕЧА  С  ВОЙНОЙ.
      Путешествие  в  Большую  Александровку,  где  располагался  полк,  прошло  спокойно.  Добирались  около  трех  часов.  По  дороге  встречались  сплошные  развалины,  сожженные  дома,  вырубленные  сады.  Только  теперь  своими  глазами  смогли  увидеть,  узнать,  что  такое  война.  Впереди  будет  еще  много  открытий,  сюрпризов,  радостных  и  печальных  дней,  впереди  будет  вся  жизнь.  Но  в  моей  памяти  эти  первые  картинки  разрухи  никогда  не  сотрутся. 
      Первые  впечатления  от  Большой  Александровке  были  очень  тяжелыми.  В  некогда  красивом  и  большом  селе  в  живых  осталась  одна  центральная  улица,  все  остальные  дома  были  разрушены  и  сожжены  фашистами,  сады  вырублены.   Центральная  улица  осталась  целой  благодаря  тому,  что  здесь  жили  фашистские  летчики.  Но  продвижение  наших  войск  было  столь  стремительным,  что  фашисты  не  успели  до  конца  сжечь  село.  Мы  подъехали  к  одному  из  оставшихся  домов,  и  старшина  дал  команду  выгружаться.
      Дом  оказался  пустой,  но  чистый.  Вокруг  него  рос  фруктовый  сад,  рядом  находился  заросший  сорняком  огород.  Сегодня  мало  кто  знает,  что  такое  саманный  дом,  именно  таким  было  наше  временное  жилье.  Он  строился  из  глиняных  блоков.  Их  изготавливали  из  глины  с  добавлением  соломы  и  извести.  Блоки  высушивали  на  солнце,  а  затем  из  них  строили  дом  с  небольшими  окнами,  который  снаружи  и  внутри  обмазывался  раствором  глины  с  известью  и  покрывался  на  Украине – соломой.  Пол  внутри  дома  был  глиняным,  что  оказалось  очень  удобным  для  мамы.  Достаточно  было  набрать  воды  и  мокрой  тряпкой  помыть  его,  дать  просохнуть,  и  в  доме  становилось  чисто.  Таким  и  было  наше  новое  жилище.  Вечером  с  аэродрома  приехал  отец.  Полк  бомбардировщиков,  в  котором  он  служил,  находился  на  отдыхе,  ждал  пополнение  и  новую  технику.
       После  тяжелых  боев  полк  потерял  около  трети  самолетного  парка  и  личного  состава.  Техники  занимались  ремонтом  самолетов,  летчики  готовились  отбыть  в  командировку  для  получения  новых  американских  самолетов  прибывших  в  Союз  на  условиях  лизинга.  Через  день  после нашего  прибытия  пять  экипажей  улетели  получать  новую  технику.
      Утром,  когда  еще  сладко  спал,  пришла  жена  командира  полка -  Элеонора  Бурлуцкая  с  дочерью – Алочкой.  Проснулся  оттого,  что  почувствовал,  кто-то  на  меня  смотрит.  Возле  кровати  стояло  прелестное  создание  с огромным  бантом  в  русых  волосах,  которое,  как  только  проснулся,  покинуло  комнату.  Так  состоялось  первое  знакомство  с  семьей  Героя  Советского  Союза  Павла  Ивановича  Бурлуцкого.  Однако  через  несколько  месяцев  мы  потеряли  с  ними  связь  на  долгие  годы.
      Еще  совсем  недавно  на  аэродроме  базировалась  фашистская  авиация,  подходы  к  аэродрому  были  заминированы,  сады  вырублены,  близко  стоящие  к  аэродрому  дома - разрушены.  Немцы  панически  боялись  партизан.  Первое  время  нам  категорически  запрещалось  уходить  дальше  нашей  улицы,  чтобы  не  напороться  на  минное  поле.
      Прошло  еще  несколько  дней,  и  отец  узнал  от  летчиков  истребительной  авиации,  базирующихся  на  аэродроме  родного  Коростеня, совершивших  посадку  для  дозаправки  о  том,  что  наш  дом  остался  целым.  На  семейном  совете  приняли  решение  отправить  дедушку  домой.  Отец  получил  разрешение  военного  коменданта  района  на  поездку.  Проводы  были  недолгими,  и  я  со  слезами  просился  с  дедушкой,  который  в  трудное  для  меня  время  носил  на  руках,  чтобы  глотнуть  свежего  воздуха.
     Начало  прибывать  молодое  пополнение  летного  состава.  Которое  в  основном  состояло  из  молодых  ребят, только  что  окончивших  краткосрочные  курсы.  Двоих  летчиков  поселили  к  нам.  Они  были  воспитанниками  детского  дома  и  потеряли  родных  в  период  эвакуации.
     Рыжеволосый  красавец,  белорус  Григорий  эвакуировался  с  семьей  из    Гомеля.  Поезд,  в  котором  они  следовали,  разбомбила  фашистская  авиация.  Его,  раненного,  подобрали  санитары  и  отправили  в  госпиталь. 
А  после  выздоровления  Григория  направили  в  детский  дом.
     Второй  летчик - Дмитрий  был  родом  из  Киева.  В  эвакуацию  они  вместе  с  мамой  выехали  на  машине,  но  попали  под  бомбежку.  Мама  Дмитрия  погибла  на  его  глазах.  Видимо  поэтому  его  черные  кудри  были  слегка  подернуты  сединой.
     Судьба  свела  ребят  в  одном  детском  доме,  определила  им  одну  судьбу.  После  окончания  школы  они  получили  направление  в  летное  училище.  И  после  годичной  подготовки  по  системе  взлет-посадка  (на  большее  война  времени  не  давала) – попали  в  действующую  часть.
      Пока  молодые  летчики  знакомились  с  обстановкой,  изучали  материальную  часть,  ждали  экипажи  на  новых  американских  самолетах  «Бостонах»,  мы  с  Алочкой  изучал  окрестности,  питались  фруктами,
ощипывали  ягоды  со  смородины,  хорошо  хоть  возле  наших  домов  остались  сады.  Других  детей  в  селе  не  было,  поэтому  везде  ходили  вместе.  Зубоскал  Григорий  дразнил  нас,  называя  женихом  и  невестой.
      Село  окружали  красивейшие,  усыпанные  полевыми  цветами  поля,  но  туда  дорога  была  противопоказана,  поля  заминировали  фашисты.
На  краю  поля  стояли  палатки  саперов.  Они  целыми  днями  ходили  по  полю  с  миноискателями,  выискивая  мины-ловушки.  Иногда  со  стороны  поля  звучали  взрывы.  Это  саперы  подрывали  найденные  заряды.
      Однажды  ночью  по  самолетному  гулу  со  стороны  аэродрома,  поняли – прилетели  экипажи  на  новых  «Бостонах».  В  течение  двух  дней  были  сформированы  новые  экипажи.  Основной  экипаж  разбивался  на  два  состава,  командир  получал  вторым  пилотом  молодого  летчика,  его  правый  пилот  становился  командиром  и  тоже  получал  молодого  летчика  вторым  пилотом.  Этого  требовала  безжалостная  война.  Хорошо  если  правый  летчик  успел  освоить  технику  и  тактику  ведения  боевых  действий,  другой  учебы  не  было.
      После  окончания  формирования  экипажей,  началось  обучение  в  слетанности  и   слаженности  личного  состава  в  составе  экипажей,  звеньев,  эскадрилий  и  в  составе  полка.  Времени  на  все  было  не  более  двух  недель.  Задача,  поставленная  перед  полком,  была  невероятно  трудной – предстояло  бомбить  немецкий  город  Кенигсберг.  Это  был  мощный  узел  сопротивления  фашистов  с  хорошо  организованной  противовоздушной  обороной.
      Командир  полка  с  двумя  самыми  опытными  экипажами,  по  указанию  командования,  дважды  летал  в  район  Кенигсберга  на  рекогносцировку.  И  оба  раза  они  были  встречены  мощным  огнем  противовоздушной  обороны  противника.  После  второго  вылета  экипаж  командира  чудом  остался  жив. Зенитный  снаряд  прошил  самолет  насквозь  между  правым  и  левым  летчиками,  но  по  счастливой  случайности – не  разорвался.          
      Самолет  направили  в  ремонт.  Подготовка  к  вылету  продолжалась.  Отрабатывали  тактические  и  технические  задачи.  Для  проверки  готовности  полка,  составом  одной  эскадрилии  были  нанесены  бомбовые  удары  по  переднему  краю  противника.  Проверка  прошла  успешно.  Подготовка  к  выполнению  основной  задачи  в  составе  полка  была  завершена.
      Полученный  приказ  гласил:
  - «В  составе  полка,  нанести  бомбовый  удар  по  Кенигсбергу. 
С  задачей,  преодолев  сопротивление  противовоздушной  обороны,  нанести  бомбовый  удар  по  укреплениям  противника,  подавить  сопротивление  наземной  группировки  фашистов».
      Ждали  благоприятных  погодных  условий.  Однажды  к  нам  зашел  Дмитрий.  В  руках  он  держал  небольшую  эмалированную  кастрюлю. 
Протянув  ее  маме,  с  грустью  произнес:
  - «Тетя  Люся,  возьмите,  пожалуйста,  кастрюлю  на  память,  это  все,  что  осталось  из  моей  прежней  жизни,  память  о  родителях».
Мама,  удивленно  пожав  плечами,  сказала: - «Поставь  на  полку,  вернешься  и  заберешь».  Дмитрий  грустно  улыбнулся  и  ответил: - «Чувствую,  не  вернусь». 
Суть  разговора  понял  только  тогда,  когда  узнал  о  гибели  его  экипажа. Так  впервые  столкнулся  с  необъяснимой,  непонятной  способностью  человека,  предчувствовать  свою  гибель,  предчувствовать  надвигающуюся  беду.
       Наконец,  все  срослось:  - благоприятные  погодные  условия,  самолеты  загружены  полным  боекомплектом,  летный  состав  готов  к  выполнению  поставленной  командованием  задачи.
       Надвигались  тревожные  сумерки.  Со  стороны  аэродрома  послышался  многоголосый  рев  моторов  и  вскоре,  поднимаясь  звеньями,  полк  начал  строиться  в  боевой  порядок.  Прошло  еще  несколько  минут,  и  гул  улетающего  полка  начал  постепенно  стихать.
       На  земле  наступила  тревожная  тишина.  Казалось,  сама  природа  застыла  в  ожидании  воинов,  полетевших  громить  фашистских  захватчиков.  Разумеется,  никто  не  спал.  К  нам  пришла  Элеонора      
Бурлуцкая  с  дочерью,  и  мы  сидели  у  керосиновой  лампы.  Вспоминали  довоенную  жизнь,  и  с  тревогой  ждали  наших  отцов  и  мужей.               
      Отец  летал  в  одном  экипаже  с  командиром  полка.  Время  тянулось  неимоверно  долго,  и,  когда  издалека  донесся  нарастающий  гул  моторов,    напряжение  достигло  апогея.  Самолеты  возвращались,  но  мы  не  знали,  все  ли  живы,  успешно  ли  завершилась  операция,  и  кто  уже  никогда  не  вернется  домой.
      Самолеты  заходили  на  посадку  звеньями,  и  скоро  весь  полк  приземлился.  На  аэродроме  наступила  тревожная  тишина,  а  мы  с  волнением  стали  ждать  наших  отцов.  Прошло  не  менее  часа,  и  по  дороге  от  аэродрома  показались  габаритные  огни  автомашины,  через  пятнадцать-двадцать  минут  подъехал  «Виллис»  командира  полка.  Из  него  вышел  отец.  Мы  были  рады  его  возвращению,  но  по  выражению  лица  поняли,  не  все  прошло  успешно.  Элеонора  с  дочкой  поехали  домой,  ожидать  возвращения  отца  и  мужа.               
      Только  на  следующий  день  узнали,  с  задания  не  вернулась  треть  полка.  Среди  погибших  только  один  экипаж,  где  командиром  был  опытный,  не  один  год  воевавший – командир  первой  эскадрилии,  которой  предстояло  первой  прорвать  зону  противовоздушной  обороны  фашистов.  Остальные  погибшие  экипажи  состояли  из  молодых  летчиков.  Командир  ходил  темнее  тучи.  Впервые  с  начала  войны  в  полку  за  один  вылет  были  такие  тяжелые  потери  техники  и  личного  состава.   В  нем  что-то  сломалось.
       Полк  получил  пополнение,  поступила  новая  техника.  Второй  налет  на  Кенигсберг  по  сообщению  наземных  частей,  прошел  удачно:
- удалось  окончательно  подавить  сопротивление  наземной  и  противовоздушной  обороны  фашистов.  Командир,  несмотря  на  успех  второго  вылета,  запил.  Он  не  мог  простить  себе  гибель  товарищей  и  однажды,  когда  не  хватило  спиртного,  сел  в  командирский  «Виллис»  и  поехал  через  поле  в  Малую  Александровку  за  водкой.
      Поля  вокруг  аэродрома  были  уже  разминированы,  но  где-то  саперы  недосмотрели.  Раздался  мощнейший  взрыв.  Так  на  исходе  войны  погиб   Герой  Советского  Союза  Павел Иванович  Бурлуцкий. Вечная  память  героям,  для  которых  судьба  друзей,  товарищей  была  не  пустым  звуком,  а  смыслом  их  жизни.
      Полк  продолжал  наносить  бомбовые  удары  по  фашистским  объектам  уже  на  территории  европейских  государств,  нанося  огромный  урон  фашистским  войскам,  как - бы  мстя  за  смерть  командира,  гибель  товарищей.  Но  стало  не  хватать  дальности  полета,  и  встал  вопрос  о  передислокации  на  территорию  Польши.  Семья  командира  после  его  гибели,  уехала  на  родину  в  Ростов-на-Дону.  Мама  решила,  что  нам  пора  возвращаться  в  Коростень.

                Глава  4   ВОЗВРАЩЕНИЕ  НА  РОДИНУ.
     Сборы  были  не  долгими.  Новый  командир  полка  Василий  Васильевич  Решетников  выделил  в  наше  распоряжение  полуторку,  предоставил  отцу  сутки  отпуска,  и  мы  поехали  домой.  Дорога  была  не  близкая,  нам  предстояло  в  объезд  Киева  проехать  около  двухсот  километров,  мимо  разоренных  и  частично  сожженных  поселков  и  сел,  небольшого  городка  Малин.
     По  дороге  встречались  военные  колонны,  идущие  на  фронт.  Местные  жители  на  телегах  и  пешком,  возвращающиеся  домой.  Двигались  спокойно,  не  боясь  фашистской  авиации. Истребители  противника  так  далеко  не  летали,  а  бомбардировщики  налетали  только  в  ночное  время,  в  основном  на  переправы,  железную  дорогу  и  другие  стратегические  объекты.
      К  вечеру,  со  стороны  села  Пашины,  подъехали  к  городу.  В  селе  почти  не  было  целых  домов.  Рядом  располагался  военный аэродром,  который  в  свое  время  бомбили  фашисты,  затем  наши  летчики уничтожали  фашистские  самолеты,  попутно  доставалось  и  Пашинам.
      После  Пашин  проехали  развалины  военного  городка  летного  состава,  где  до  войны  служил  отец,  уже  живущего  специфической  жизнью -  аэродрома.  Здесь  все  еще  располагался  полк  истребительной  авиации.   
      Подъехали  к  чугунолитейному  заводу,  полуразрушенные  цеха  которого  уже  работали,  ремонтировали  танки  и  самоходные  орудия.  Проехав  завод,  повернули  на  право,  до  нашего  дома  оставалось  два  километра.  За  «Чугункой»,  так  в  народе  называли  завод,  стояли  развалины  фарфорового  завода.  Но  на  удивление – две  стальные  трубы  цеха  обжига  изделий  из  глины,  которые  со  временем  должны  превратиться  в  фарфоровые  изделия,  остались  целыми,  и  сиротливо  стояли  среди  развалин.
     Отсюда  и  начинался  поселок  железнодорожников.  Вместо  него  увидели  лишь  развалины  домов  и  вырубленные  сады.  Только  далеко  впереди  виднелись  чудом  оставшиеся  живыми  сады,  нетронутые  дома.  Через  пятнадцать  минут  подъехали  к  нашему  дому.  Нас  никто  не  встречал.  Видимо,  дедушка  был  на  работе.
      В  доме  находились  люди.  Как  оказалось,  это  была  часть  бригады  путейских  рабочих,  работавшая  во  вторую  смену.  Они  восстанавливали  железнодорожную  станцию  и  станционные  пути  в  сторону  границы.  Быстро  разгрузились,  попрощались  с  отцом,  и  он  поехал  в  обратный  путь.
      Путейские  рабочие  освободили  одну  комнату.  После  тяжелой  дороги,  не  дожидаясь  дедушку  стали  устраиваться  на  ночь.  Среди  ночи  несколько  раз  просыпались  по  сигналу  воздушной  тревоги,  бежали  в  окоп,  вырытый  в  саду,  и  наблюдали,  как  фашистские  бомбардировщики  пытались  бомбить  железнодорожную  станцию.  Там,  на  путях,  формировались  воинские  эшелоны,  груженные  техникой  и  личным  составом.
      Утром  мама  начала  наводить  порядок  в  доме,  пыталась  на  чердаке,  в  потайном  месте,  найти  спрятанные  перед  отъездом  вилки  и  ложки.  Тайник  был  пуст.  Остальная  посуда  была  закопана  в  сарае.  Мама  с  дедушкой  перевернули  всю  землю в сарае,  но  ничего  не  нашли.  В  доме  не  было  мебели.  Нас  радовало  одно,  в  саду  не  пострадало  ни  одно  дерево,  ни  один  кустик,  и  только  стоящий  на  меже  серебристый  тополь  потерял  макушку,  видимо,  от  зенитного  снаряда  стоявших  на  соседнем  участке  немецких  зениток.
      Мамину  работу  прервало  появление  школьной  подруги  Елены  Семеновны  с  дочерью  Марьяной.  После  объятий,  слез,  подруги  рассказывали  друг  другу о  жизни  в  эти  годы.  Так  узнали  причину,  благодаря  которой  сохранился  небольшой  район  поселка  и  сады.
      В  нашем  доме  жил  управляющий  маслобойкой,  а  в  соседнем  – Липилиных,  был  оборудован  цех  маслобойки.  В  близлежащих  домах  жили  солдаты,  охранявшие  производство.  В  пятистах  метрах  от  дома  находилась  начальная  школа,  где  размещалось  управление  охраны  железнодорожной  станции  и  полицейское  управление.  Теперь  это  были  развалены.  Незадолго  до  освобождения  Коростеня,  партизанам  Ковпака  удалось  взорвать  управление.  Это  вызвало  такую  панику,  что  маслобойку  и  всю  охрану  срочно  эвакуировали  вглубь  территории,  в  район  Ровно.
      Рассказ  Елены  Семеновны  был  прерван  появлением  соседки  Анастасии  Нетривожко.  С  ее  появлением  Елена  Семеновна  с  дочерью  быстро  собрались  и  ушли.  Причину  такого  поведения  объяснила  Анастасия  Нетривожко.  Елена  Семеновна  при  немцах  работала  в  управлении  железной  дороги.
      На  следующий  день  мама  пошла  в  военкомат.  Нужно  было  сдать  на  учет  аттестат  отца  для  получения  продовольственных  карточек  и  денежного  содержания.
      Деревья  в  саду  после  обильного  цветения   обещал  хороший  урожай  фруктов  и  ягод,  а  это  давало  надежду  на  успешную  зимовку  в  этом  году.  Мама  на  базаре  купила  немного  картошки,  семена  моркови,  свеклы,  различной  зелени,  и  мы  общими  усилиями  сделали  в  огороде  несколько  грядок.  Посадили  картошку,  разрезая  каждую  для  экономии    на  три-четыре  части.
      В  один  из  походов  на  городской  рынок  мама  встретила  на  базаре  соседку,  жившею  через  два  дома.  Она  торговала  нашей  посудой.  Мама  позвала  патруль,  показала  украденную  посуду,  затем  вместе  с  патрулем  пошли  к  ней  домой.  Там  оказалось  несколько  вещей  из  украденной  мебели.  Так  к  нам  вернулись  книжный  шкаф,  детская  кроватка,  которая  должна  была  помнить  слезы  деда,  запавшие  в  мою  память,  трельяж.  Соседка  была  арестована.  Вскоре  узнали: - ее  муж  был  старшим  полицаем  в  районе  и  сбежал  при  приближении  наших  войск.  Анастасия  Нетривожко  рассказала  маме,  что  после  нашего  отъезда  соседка  с  мужем  начали  грабить  дома.  Одними  из  первых  были  дом  Липилиных  и  наш.
      Бригада  путейских  рабочих  закончила  восстановление  станционных  путей  в  районе  станций  Коростень  и  Коростень-Подольский.  Они  попрощались  и  поехали  к  новому  месту  работы.  Но  скучать  нам  не  пришлось – в  летную  часть  поступило  молодое  пополнение,  и  военный  комендант  направил  к  нам  на  постой  двух  молодых  офицеров.
      В  поселке  не  было  света,  поэтому  все  новости  в  городе  и  на  фронтах  узнавали  лишь  от дедушки,  который  работал  дежурным  по  станции,  либо  днем  из  репродукторов  установленных  в  наиболее  людных  местах  города.  Теперь  самые  свежие  новости  с  фронтов    рассказывали  постояльцы,  а  однажды   принесли  радостную  весть  и  очень  сладкий  подарок  от  отца.
      Так  угодно  было  судьбе,  что  их  полку  была  поставлена  задача,  прикрывать  при  налете  на  объекты  фашистов  полк  бомбардировщиков.  Состоялось  знакомство постояльцев  с  отцом.  Теперь  мы  регулярно узнали  самые  свежие  новости  о  нем  и  получили  вкусные  подарки – несколько  шоколадок,  которые  выдавались  летному  составу  при  вылетах  на  задание.
      Наша  жизнь  постепенно  налаживалась: - мама  занималась  домашним  хозяйством,  дедушка,  как  в  довоенные  годы,  работал  дежурным  по  станции. Пока  небыло  друзей,  решил  познакомиться  с  окрестностями.  Поле  между  поселком  и  аэродромом  разминировали.  Со временем  оно  стало  основной  ареной  игр,  тем  более  что  там  находили  целые  россыпи  стреляных  гильз,  снарядов,  осколки  бомб,  а  однажды,  к  величайшей   радости,  нашли  немецкий  пистолет  «Вальтер».  Правда,  он  был  со  сломанным  курком,  какая  мелочь.  Приняв  величайшие  меры  предосторожности,  боясь  встречи  со  старшими  ребятами  которые  могли  отобрать  находку,   понесли  сокровище  в  свой  основной  штаб,  находившийся  на  чердаке  сарая.
      Как  основной  он  был  выбран  по  одной  причине:  - наш  участок  был  огорожен  и  находился  со  всех  сторон  в  окружении  домов  соседей,  следовательно,  был  скрыт  от  посторонних  глаз  с  улицы.  Резервный  штаб,  он  же  наблюдательный  пункт  на  переднем  рубеже  обороны,  располагался  на  чердаке  сарая  Липилиных,  вернувшихся  с  эвакуации  через  неделю  после  нас.  Но  вернулись  пока  только  Виталий - мой  сверстник  и  бабушка  с  дедушкой.  Отец  служил  в  армии,  мама  работала  в  столовой  части  официанткой,  старший  брат  учился  в  школе.  Так  у  меня  появился  первый  друг.
      А  еще  через  неделю  приехала  семья  Толика  Приходько,  отец  которого  был  машинистом  паровоза.  Сосед,  Казмирчук,  продал  им  часть  дома,  так  они  поселились  по  соседству.
      Наша  неразлучная  троица  скоро  заскучала.  Необследованных  мест  в  округе  не  осталось.  Решили  начать  изучать  территорию  между  поселком  железнодорожников  и  станцией.  Анатолий  не  раз  ходил  через  эти  места,  провожая  отца  на  работу.  По  его  рассказам  знали,  дома  между  развалинами  поселковой  школы  когда-то  находившейся  здесь  и  железнодорожной  станцией,   представляли  собой  сплошные  развалины.
      По  дороге  к  вокзалу  повстречался  палаточный  городок  пересылки,  места  сбора  маршевых  рот  для  отправки  на  фронт.  Этот  городок  нас  сильно  заинтересовал.  Во-первых,  исходя  из  накопленного  опыта,  я  знал,    здесь  можно  попасть  на  концерт  фронтовой  бригады  артистов.
Во-вторых,  можно  получить  угощение  в  виде  кусочка  сахара  или  сухарика.  А  можно  было  схлопотать  подзатыльник.  Вот  такое  разнообразие  возможностей.
      Наше  путешествие  затянулось, потому  что  не пропускали  ни  одних  развалин,  не  обследовав  их,  поэтому,  дойдя  до  железнодорожной  станции,  решили  дальнейшее  изучение  окрестностей  отложить  на  завтра.  Судя  по  рассказам  Анатолия,  мост  через  станционные  пути  был  еще  не  отремонтирован,  и  для  того  чтобы  их  перейти  нужно  ждать  взрослых.  Патрули,  охраняющие  железнодорожную  станцию,  гоняли  нашего  брата  с  прилегающей  территории  нещадно.
      Однажды,  удалось  уговорить  маму  взять  меня  с  собой  в  военкомат.  Хотя,  если  честно,  очень  хотелось  посмотреть  город.  Дорога  до  станции  не  представляла  никакого  интереса,  здесь  я  уже  бывал,  но  естественно  мама  об  этом  не  догадывалась.  Когда  перешли  станционные  пути  моему  вниманию  открылись:  развалины  железнодорожного  вокзала,  здания  управления  юго-западной  железной  дороги,  поликлиники  железнодорожников.  Дальше  шли  полуразрушенные  частные  дома.  Мы  шли  по  булыжной  мостовой,  выложенной  из  красного  гранита,  улицы  имени  Ивана  Франко  и  скоро  подошли  к  развалинам  Дома  культуры  железнодорожников  и  памятника  Щорсу.  Здесь  сохранилось  несколько  двухэтажных  домов.
      Впереди  виднелись  развалины  красивейшего  здания - городской  больницы.  Внешний  фасад  здания  полностью  сохранился,  бомбой  была  разрушена  лишь  внутренняя  часть  здания,  что  позволит  со  временем  восстановить  его  первозданный  облик.  Фасад  здания  был  облицован  красным  гранитом, таким,  как  облицованы  некоторые  здания  в  Москве  и  Киеве.  Ведь  гранитные  карьеры  окружали  город  с  севера  и  северо-запада.  Кстати,  это  производство  до  сих  пор  является  самым  основным  источником  доходов  города.
      После  долгого  стояния  в  очереди  за  продовольственными  карточками  на  очередной  месяц,  мои  мучения  закончились.  Мама  получила  карточки,  и   решила  пойти  домой  другой  дорогой,  через  переезд  у  чугунолитейного  завода.  Перед  переездом  увидели  развалины  городского  дома  культуры,  стоящего  в  глубине  городского  парка  имени Горького.  Путешествие  сопровождали  развалины  домов,  вырубленные  деревья,  раненные  военные.  Снующие  по  городу  военные  машины,  подвозящие  грузы  на  железнодорожную  станцию,  полуголодные  жители  города.  После  переезда  дорога  была  хорошо  знакома,  по  ней  мы  проезжали  в  день  возращения  в  Коростень               
      О  путешествии  по  городу  рассказал  ребятам  при  очередной  встрече  в  штабе.  Загорелись  желанием  прогуляться,  ведь  ничего  угрожающего  я  там  не  видел.  Если  бы  мы  знали,  что  нас  ожидает,  наверняка  не  рискнули  бы  совершать  прогулку.
      Сначала  решили  преодолеть  станционные  пути.  Дождавшись  несколько  взрослых,  собравшихся  пересечь  железную  дорогу  в  нужном  направлении,  пристроились  к  идущим  через  пути  и  успешно  их  преодолели.  Но  как  только  подошли  к  развалинам  управления  железной  дороги,  навстречу  вышли  два  оборванных  парня,  старше  нас  года  на  три  и  явно  прошедших  огонь,  воду  и  медные  трубы.  Встреча  ничего  хорошего  не  сулила. 
      Первый  вопрос  был  стар  как  мир: - «Дай  закурить?» Он  был  обращен  ко  мне.  Я  был  на  год  старше  ребят,  лучше  одет.  Когда  робко  ответил,  что  не  курю,  это  вызвало  саркастические  улыбки,  нам  предложили   добровольно  вывернуть  карманы.  Легкое  сопротивление  закончилось  довольно  чувствительными  затрещинами,  и  мы  лишились  самых  необходимых,  с  нашей  точки  зрения,  предметов,  скрывавшихся  в  глубине  наших  карманов.  Так,  несолоно  хлебавши,  вынуждены  были  повернуть  назад.  Обратный  путь  прошли,  молча,  опустив  головы,  придумывая  самые  страшные  кары  своим  обидчикам.
      Однажды  повстречался  Игорь  Нетривожко.  Сын  соседки,  уже  взрослый,  по  нашим  понятиям,   четырнадцатилетний  парень.  Рассказал  ему  об  истории  прогулки  в  город  и  получил  вразумительное  разъяснение: - каждый  район  города  имеет  свои  границы,  за  которые  заходить  чужакам  не  рекомендуется.  Обрисовал  основные  ориентиры  границ.  Эти  познания  умерили  наш  пыл  изучения  окрестностей,  решили  довольствоваться  родным  поселком  железнодорожников,  тем  более  что  рядом  с  нами  жили  интересные  личности.            
      Однажды  увидел  выходящего  из  соседнего  дома  священника.  Раньше    не  приходилось  видеть  человека  в  рясе  с  бородой  и  большим  крестом  на  груди.  Мама  пояснила,  что  это  священник.  Но  до  войны  он  был  радистом  и  работал  в  управлении  железной  дороги.  Судьба  его  и  его  семьи – жестокий  пример  того,  как  война  перемалывает  судьбы  людей.
      Отец  Василий,  как  теперь  его  величали  в  миру,   приехал  в  город  из  Шепетовки,  родного  города  Павла  Корчагина.  Поступил  работать  радистом  в  управление  железной  дороги.  Когда  началась  война,  он  постоянно  дежурил  на  радиоузле,  принимая  телеграммы,  отправляя  в  Киев  сведения  об  отправке  эшелонов  с  эвакуированным  населением,  движении  воинских  эшелонов.  В  это  время  его  сын  лежал  в  железнодорожной  больнице  с  воспалением  легких.
      Когда  немцы  вплотную  приблизились  к  городу,  руководство  железной  дороги  решило  эвакуировать  больницу  с  пациентами  в  Киев.  Эшелон,  помеченный  красными  крестами,  был  разбомблен  фашистскими  летчиками.  Оставшиеся  в  живых  врачи  и  санитарки  собрали  больных  и  разместились  в  близлежащих  селах,  ожидая  помощи.
      До  прихода  немцев  часть  врачей  и  больных  были  эвакуированы  в  тыл.  Отец  Василий,  будучи  радистом,  одним  из  первых  узнал  о  судьбе  эшелона.  Он  ушел  с  работы  и  поехал  искать  сына. Поиски  оказались  безрезультатными.  Надеясь,  что  сына  привезут  назад  в  Коростень,  вернулся  домой.  Дома  его  не  было.
      До  революции  отец  Василий  окончил  церковно-приходскую  школу.  Не  зная,  что  делать  дальше  пришел  в  поселковую  церковь,  но она  оказалась  закрытой.  Он  стоял  перед  церковью  на  коленях  и  молился.  Священник  перед  приходом  немцев  сбежал  и  набожная  старушка,  живущая  рядом  и  постоянно  участвовавшая  в  церковных  службах,  закрыла  церковь  на  ключ.
      Когда  увидела  стоящего  перед  дверью  церкви  молящегося  мужчину,  вышла  из  дома  и  открыла  двери  церкви.  Отец  Василий  вошел  в  церковь  стал  на  колени  у  алтаря  и  продолжил  молиться.  Молился  всю  ночь.  Так  он  сам  себя  посвятил  в  священники.
     Теперь  отец  Василий  регулярно  приходил  в  церковь  и  правил  церковную  службу.  Периодически  выезжал  в  район  гибели  состава  и  продолжал  искать  сына.  От  местных  жителей  узнал,  его  жена  погибла,  но  о  судьбе  сына  никаких  сведений  небыло.  У  сына  была  отметка  на  всю  жизнь,  по  ней  он  и  искал  его.
      До  приезда  в  Коростень  они  жили  в  Шепетовке  в  бараке  для  рабочих.  Однажды  оставленного  без  присмотра  ребенка  покусала  крыса.  В  результате  чего  у  него  осталась  отметка  на  всю  жизнь.  Крыса  откусила  уголок  мочки  уха.  По  этой  метке  отец  Василий  и  искал  сына,  считая,  что  это  Бог  пометил  его  и  обрек  отца  Василия  на  душевные  муки  за  отречение  от  церкви.   
       В  одну  из  поездок  ему  удалось  узнать,  одна  из  санитарок  с  мальчиком  после  гибели  санитарного  эшелона  ушла  в  Белую  Церковь,  к  своим  родственникам.  Отец  Василий  поехал  в  Белую  Церковь,  церковный  сан,  борода  внушали  доверие  даже  немцам.  Поиски  в  который  раз  оказались  безрезультатными.  Ему  удалось  договориться  с  местными  жителями,  что  если  встретиться  мальчишка  с  характерной  меткой,  сообщить  ему.
       Через  год  до  него  дошло  письмо,  в  котором  рассказывали  о  судьбе   сына.  Санитарка  привезла  его  к  родственникам,  когда  село  оказалось  в  тылу  у  немцев,  в  нем  были  расквартированы  румынские  войска,  а  в  их  доме  поселился  румынский  солдат.  Видимо  женщина  ему  приглянулась,  и  он  женился  на  ней,  а  перед  отъездом  на  фронт  предложил  уехать  в  Румынию  к  его  родителям.  Так  оборвалась  эта тонкая  ниточка.
      Отец  Василий  поехал  в  село.  Встретился  с  родственниками  санитарки  и  окончательно  убедился,  что  напал  на  след  сына.  Поиски  пришлось  прекратить.  Только  после  окончания  войны  он  добился  разрешения  на  поездку  в  Румынию.  Там,  наконец,  удалось  найти  сына.  Но  он  отца  не  признал,  и  возвращаться  не  хотел.  После  долгих  уговоров  румынские  родители  решили  вернуть  его  отцу  Василию.  Но  мальчишка  категорически  не  желал  уезжать.  По  дороге  домой  он  два  раза  сбегал.  И  только  на  третий  раз  отцу  Василию  удалось  его  довести.  Как  оказалось, это  было  не  лучшее  решение.    
      Соседские  ребята  не  принимали  поповского  сына  в  свои  ряды.  Так,  два  года  прожив  изгоем,  он  пропал  из  поля  зрения.  Уже,  будучи  взрослым,  несколько  раз  приезжал  домой  на  побывку.  Оказывается,  он  учился  в  церковной  гимназии  в  Киеве.
      Семья  священника  по  сей  день  живет  по  соседству.  Его  дочери  учились  в  обыкновенной  школе,  но  с  местными  ребятами  не  общались,  хотя  обе  вышли  замуж.  Одна  за  офицера  из  летной  части,  вторая  за  инженера  завода  химического  машиностроения.
     Однажды  к  нам  прибежала  вся  в  слезах  дочь  маминой  подруги  Елены  Семеновны.  Марьяна  рассказала,  ее  маму  арестовали  по  обвинению  в  сотрудничестве  с  фашистами,  за  работу  в  управлении  железной  дороги.  Марьяна  сказала,  Елена  Семеновна  просила  временно  приютить  ее.  Представляю,  какие  чувства  обуревали  мамину  душу,  но  ее  замешательство  было  кратковременным.  Марьяна  осталась  у  нас.   
      На  следующий  день  Виктор  Липилин  отказался  со  мной  играть.  Пришла  соседка  Анастасия  Нетривожко  и  стала  стыдить  маму.  На  все  аргументы  о  том,  что  ребенок  не  может  отвечать  за  грехи  своих  родителей,  следовало  одно  объяснение: - «Она  дочь  врага  народа».
Неделя,  прошедшая  после  этих  событий  была  очень  тяжелой.  А  когда  к  дому  подъехал  военный  «Виллис» (только  у  военных  были  такие  машины),  даже  у  меня  екнуло  на  сердце.
      В  сопровождении  капитана  вошла  бледная,  но  счастливо  улыбающаяся  Елена  Семеновна.  Сопровождающий  капитан – поздоровался,  а,  увидев,  как  обнялись  мать  с  дочкой,  обнялись  при  встрече  со  слезами  на  глазах  подруги,  облегченно  вздохнул  и  сказал:
 - «Ну,  теперь  все  в  порядке», - попрощался  и  уехал.
Елена  Семеновна,  пообещав  рассказать  обо  всем  завтра,  попрощалась  и  пошла  с  дочерью  домой.  Не  успели  они  уйти,  как  прибежал,  видимо  по  заданию  бабушки,  Виктор  Липилин.  После  моего  повествования  о  знаменитой  разведчице,  которую  лично  начальник  привез  домой  о  ее  геройских  подвигах,  он  тут  же  побежал  домой. На  душе  остался  какой-то  неприятный  осадок.  Отныне  отношения  с  Виктором  стали  несколько  натянутыми.  В  свой  штаб  его  больше  не  приглашал.
      На  следующий  день  в  гости  пришла  Елена  Семеновна  с  дочерью.  Мы  с  Анатолием  и  Марьяной  уединились  в  саду,  неудобно  было     приглашать  в  штаб  девчонку.  Марьяна  была  на  два  года  старше, поэтому  ее  рассказ  о  жизни  в  Киеве  оказался  интересным.  Мама  с  Еленой  Семеновной  устроились  на  кухне,  подруга  рассказывала  о  годах  жизни  прошедших  после  окончания  школы.
      После  школы  Елена  Семеновна  поехала  в  Киев  и  поступила  в  Киевский  государственный  университет  имени  Тараса  Григорьевича  Шевченко, а  мама  поступила  в  Житомирский  железнодорожный  техникум.  Так  разошлись  жизненные  дороги  подруг.  На  третьем  курсе  Елена  Семеновна  вышла  замуж  за  преподавателя  университета,  через  год  родилась  Марьяна.  Ей  шел  пятый  год,  когда  началась  война.  На  второй  день  войны  фашистские  бомбардировщики  прорвались  к  городу  и  единственной  бомбой  попавшей  в  здание  университета,  был  убит  отец  Марьяны.
      Через  два  дня  после  похорон  Елену  Семеновну  пригласил  на  беседу  секретарь  партийной  организации  университета.  Несколько  месяцев  назад  она  стала  кандидатом  в  члены  партии.  На  беседе  присутствовал  товарищ  в  полувоенной  форме.  После  нескольких  общих  вопросов  и  ответов,  в  беседу  вступил  товарищ  в  полувоенной  форме.  Выразив  соболезнование  гибели  мужа.  Напрямую  спросил  Елену  Семеновну,  готова  ли  она  работать  на  победу.  Такая  постановка  вопроса  предполагала  такой  же   прямой  ответ,  но  только  не  отрицательный.
     После  недолгого  обдумывания,  Елена  Семеновна  дала  согласие.  Товарищ  назначил  новую  встречу  на  следующий  день.  На  том  они  и  расстались.  На  следующий  день  Елена  Семеновна  узнала,  ей  предстояла  работа  в  родном  городе  в  тылу  у  фашистов. Ее  срочно,  после  нескольких  поспешных  занятий,  отправили  в  Коростень,  где   жила  одинокая  мама – бабушка.
     Легенда  гласила,  она  приехала  в  город  для  того,  чтобы,  пока  идет  война,  пожить  у  мамы  на  домашних  харчах,  возле  дома  был  ухоженный  огород  способный  прокормить  семью.  В  городе  никто  не  знал,  что  она  была  членом  партии.
        С  приходом  немцев  начали  формировать  управление  железной  дороги,  а  так  как  Елена  Семеновна  довольно  хорошо  знала  немецкий  язык,  вопрос  об  устройстве  на  работу  решился  очень  быстро.  Естественно,  рассказать  больше  она  не  могла.  Через  неделю,  забрав  одинокую  родственницу  из  деревни  и  поселив  в  свою  половину  дома (дом  был  двухквартирный),  Елена  Семеновна  с  мамой  и  дочерью  попрощались  и  уехали  в  Киев.  Невозможно  рассказывать  всем  о  причинах  жизни  в  оккупации,  а  избежать  косых  взглядов  не  удавалось.
      События  на  фронтах  развивались  стремительно  и  наши  переживания,   встреча  с  Марьяной  скоро  забылись.  Сопротивление  фашистских  войск  ослабевало  с  каждым  днем,  хотя  отдельные  стычки  выливались  в  кровопролитные  сражения.  Это  была  агония  тяжело  раненного  зверя.  Почти  ежедневно  в  городе  раздавались  победные  залпы  салюта  в  честь  освобожденных  городов.
      Возвращавшиеся  жители  поселка  начинали  отстраивать  свои  дома.  Кто  саманные,  работникам  железной  дороги  администрация  разрешала  использовать  железнодорожные  шпалы,  замененные  при  ремонте  станционных  путей,  некоторые  жители  разбирали  развалины.  Управление  железной  дороги  строило  несколько  бараков  для  рабочих.  Так,  постепенно,  в  город  возвращалась  жизнь.

                Глава  5  ПОБЕДА!
     Все  ожидали  сообщения  о  ПОБЕДЕ,  но,  когда  оно  пришло,  сначала  показалось  неожиданным,  а  затем  всех  обуяла  безумная  радость.  С  мамой  пошли  в  город.  Сидеть  дома  и  радоваться  в  одиночку - не  было  сил.  Когда  вышли  на  центральную  площадь  были  поражены  огромным  количеством  людей.  Всех  охватила  безумная  радость.  В  едином  порыве  счастья - обнимались,  целовались,  пели  и  плясали.  Особой  любовью  пользовались  военные.  Они  салютовали  из  всех  видов  оружия.  Непонятно  откуда  появилась  солдатская  кухня.  Водка.  Казалось,  радости  и  вселенскому  счастью  не  было  предела.  Накричавшись  от  души,  радостные  и  счастливые  пошли  домой.
     Первые  дни  после  ПОБЕДЫ  ходили  возбужденные,  счастливые, казалось,  забывшие  все  невзгоды.  Но  постепенно  эйфория  ПОБЕДЫ  начала  проходить.  На  смену  надвигалась  тяжелая  действительность  послевоенной  жизни.
     Дедушка  приходил  домой  на  пару  часов  и,  немного  поспав,  возвращался  на  станцию.  Поезда  шли  один  за  другим.  Только,  если  раньше  они  двигались  на  фронт,  то  теперь  домой  возвращались  ПОБЕДИТЕЛИ  фашизма,  Герои  самой  кровавой,  самой  беспощадной  войны.  На  перроне  эшелоны  встречали  сотни  женщин,  в  надежде  встретить  своих  отцов,  мужей,  сыновей  или   получить  от  них  какую-либо  весточку.
      Станция  Коростень  узловая,  поэтому  большинство  эшелонов  меняли  поездные  бригады,  пополняли  запасы  воды  и  угля,  стояли  по  несколько  часов.  Сменные  бригады  машинистов  паровозов,  спали  вповалку  в  старых,  потрепанных  жизнью,  плацкартных  вагонах,  в  районе  паровозного  депо,  больше  им  времени  на  отдых  не  давали.  На  станции  собиралось  много  людей  не  только  коростенцев,  но  и  из  близлежащих  сел  и  поселков.      
     Мы  с  ребятами  набивали  карманы  ранними  яблоками,  грушами  и  угощали  ими  солдат.  С  открытыми  ртами  разглядывая  ордена  и  медали  на  их  груди.  Нам  очень  хотелось  увидеть  хоть  одного  Героя  Советского  Союза  или  настоящего  генерала.  Мы  не  понимали,  что  судьба  подарила  нам  встречу  с  самыми  настоящими  генералами,  Генералами Великой  ПОБЕДЫ – простыми  советскими  солдатами.  А  мы  были  детьми  этой  войны,  судьбу  которых  исковеркала  фашистская  нелюдь, лишив  отцов,  матерей,  братьев  и  сестер.   Они  морили  голодом  и  холодом,  уничтожали,  сжигали  в  контрактационных  лагерях,  но  не  смогли,  ни  победить,  ни  покорить.
     А  может,  смогли?
Если  сегодня  фашистские  свастики  появляются  на  заборах?
Если  скинхеды  поднимают  руки  в  фашистском  приветствии?
Если  государство  делает  вид,  что  этой  нечисти  нет? 
Мне  слышится,  что  из  могил  раздается  оскорбленный  ропот  погибших,  взывающий  к  совести  нас  живых.

                Глава:  6.  ВПЕРВЫЕ  ЗА  ГРАНИЦЕЙ.
      Прошло  несколько  месяцев.  Неожиданно  к  нам  пришли  две  женщины: - жена  командира  полка  Василия  Решетникова  с  дочерью  и  жена  заместителя  командира  Воронина  с  сыном.
     Они  рассказали,  через  два  дня  прилетит  самолет.  Нам  разрешили  жить  в  месте  временного  расквартирования  полка  в  Польше.  Два  дня  ожидания  показались  вечностью.  Сложив  необходимые  вещи,  мы  были  готовы  лететь  хоть  сейчас.
      Друзья  не  покидали  меня,  боясь  прозевать  наш  отъезд.  Вечером,  когда  они  ушли,  вспомнил,  в  тайнике  на  чердаке  сарая  лежит  немецкий  пистолет.  Незаметно  улизнул  из  дома,  забрался  на  чердак  и  при  тусклом  свете  самодельной  лампадки,  достал  пистолет.  Обмотал  его  тряпками,  бумагой  и  пошел  прятать.  Место  для  тайника  выбрал  сразу.  За  сараем  рос  громадный  тополь – отличный  ориентир.  Отойдя  от  ствола  на  шаг,  выкопал  ямку  глубиной  в  два  штыка  и  закопал  в  ней  холодный  символ  прошедшей  войны.
      На  следующее  утро,  около  десяти  часов  к  дому  подъехали  полуторка  и  «Виллис»  командира  полка  истребителей.   Мы  погрузили  вещи  на  машины  и  поехали  на  аэродром.  Через  час,  испытывая  некоторый  страх  перед  предстоящим  полетом,  сидели  в  громадном  по  тем  временам  транспортном  самолете  «Дуглас».  Взревели  моторы  и  он  медленно,  переваливаясь  из  стороны  в  сторону  начал  разбег.  Еще  несколько  минут  томительного  ожидания,  и  самолет  поднялся  в  воздух.
      Полет  проходил  несколько  скучновато.  Сначала  летели  на  небольшой  высоте  и  с  любопытством  смотрели  на  землю,  на  бескрайние  поля,  леса,  изредка  встречавшиеся  поселки.  Потом  поднялись  выше,  и  попали  в  сплошную  облачность.  В  пассажирской  кабине  было  холодно,  стали  натягивать  на  себя  все  одежды,  которые  можно  было  достать  из  чемоданов.  В  облаках  попали  в  воздушные  ямы,  началась  болтанка.  Ребята  не  выдержали,  их  начало  тошнить.  Мама  испугалась  и  смастерила  для  меня  кулек  из  бумаги.  Я  побледнел,  но  перед  девчонкой  не  опозорился.         
      Несколько  часов  полета  закончились,  и  мы  приземлились  на  аэродроме  польского  города  Кросно.  Встретили  нас  командир  полка,  его  заместитель  и  отец.  Погрузились  на  машины  и  поехали  в  Краков.  Там  для  нас  военной  комендатурой  были  приготовлены  квартиры.  Нашу  семью  поселили  в  шикарной  квартире  управляющего  конфетной  фабрикой.
      Такого  комфорта  еще  не  видел: - из  крана  на  кухне  текла  вода,  туалет  прямо  в  доме,  со  сливом,  на  кухне – газовая  печь. В  нашей  комнате  стояли  две  кровати,  стол  и  два  стула,  мама  начала  раскладывать  вещи.  Сжигаемый  желанием  поскорее  познакомиться  с новым  местом  обитания  прильнул  к  окну  и  любовался  видом  незнакомого  города.  Разложив  вещи,  мама  взяла  за  руку,  видимо,  чтобы    не  лез,  куда  не  положено,  пошли  знакомиться  с  хозяевами.  Представила  меня,  назвала  себя   Ангелина  Михайловна,  чем  очень  удивила.  Дома  все  называли  маму  Люсей,  другого  имени  я  не  знал.  Оказывается,  так  в  детстве  ее  называла  мама,  а  по  паспарту  она  была  Ангелиной  Михайловной  Сикорской.
      Хозяев  представляла  на  сносном  русском  языке  пани  Юзя: - хозяина  звали – пан  Станислав,  их  дочь – панночкой  Софией.  Впервые  слышал  такие  обращения,  но  глупых  вопросов  не  задавал,  хотя  очень,  ну  очень  хотелось.  Пани  Юзя  показала  выделенную  нам  конфорку  на  печке,  небольшой  столик,  стул,  две  кастрюльки  и  чайник.  Почему  нельзя  пользоваться  остальным,  не  понял.  Решил,  со  временем  разберусь.
      Мама  поблагодарила,  и  мы  пошли  в  свою  комнату  готовиться  ко  сну.  День  был  долгий,  насыщенный  огромным  количеством  событий  и  даже  сменой  страны.  Одно  было  не  понятно,  взрослые  говорили,  что  мы  перелетели  через  границу,  ничего  подобного  не  заметил.  Сон  сморил  мгновенно,  только  коснулся  подушки,  как  моментально  заснул.
      Утром  пошли  с  мамой  знакомиться  с  городом.  После  разрухи  Коростеня,  других  городов  и  поселков,  которые  встречались  на  родине,  мы  были  поражены: - развалины  домов  встречались  очень  редко.  Дома  были  громадные,  старинной  постройки.  Таких  домов  в  Коростене  не  видел.  Нам  повстречались  красивые  магазины,  кинотеатр,  кафе,  правда,  что  это  такое,  не  ведал.
     Тогда  мы  не  знали  благодаря  кому,  и  почему  Краков  остался  целым,  ничего  не  знали  о  судьбе,  которую  уготовил  ему  Гитлер.   А  он  приказал  заминировать  город  и  при  приближении  советских  войск – взорвать.  Но  об  этом  узнал  лет  через  десять,  из  воспоминаний  наших  разведчиков  и  польских  патриотов.  Им,  ценой  своей  жизни  удалось  сохранить  один  из  красивейших  и  старинных  городов  Польши.  Избежать  печальной  участи  Варшавы.
      Отец  появился  неожиданно  на  следующий  день  после  обеда.  Привез  набор  продуктов  и  немного  польских  денег.  Оказывается,  нам  был  положен  паек,  причем  на  детей  выдавали  сахар,  сгущенное  молоко  и  сухофрукты  в  двойном  размере.  Денежное  содержание  делилось  пополам  и  выдавалось  советскими  и  польскими  деньгами.
      Через  три  часа  в  гости  пришли  два  офицера  с  женами  и  детьми.  К  радости  у  них  были  сыновья.  Я  не  представлял,  чтобы  мы  делали, если бы  пришла  девчонка.  Так  появились  первые  друзья,  живущие  в  соседнем  доме.  Пока  взрослые  сидели  за  столом  мы  обменялись  новыми впечатлениями  и  договорились  о  встрече  на  следующий  день.
      Аэродром,  где  располагался  полк,  находился  в  районе  города  Кросно,  поэтому  отец  ездил  на  службу  в  трофейном  немецком  автобусе.  Приезжал  домой  два-три  раза  в  неделю,  снабжая  продуктами,  балуя  меня  шоколадкой. 
      На  следующий  день, как  было  запланировано, встретившись  с  ребятами,  обследовали  близь  лежащие  дворы.  Самым  удобным  и  приспособленным  для  игр  оказался  наш  двор  и,  не  мудрствуя  лукаво,  стали  обживать  территорию.
      В  одном  из  подъездов  соседнего  дома, выходившего  фасадом  в  наш двор,  увидели  наблюдавшего  за  нами  парня  наших  лет.  Через  некоторое  время  появился  еще  один  мальчишка,  явно  несколько  старше  нас.  Поговорив  между  собой,  они  с  независимым  видом  двинулись  в  нашу  сторону.  Взаимное  рассматривание  друг  друга  закончилось  попыткой  завести  разговор.  Нас  ждало  разочарование.  Мы  не  понимали  друг  друга.  Понимали  отдельные  слова,  но  смысл  сказанного  пока  не  давался.  Главным  у  «высоких  договаривающихся  сторон»,  было  обоюдное  желание  найти  общий  язык.  Так  продолжалось  несколько  дней,  постепенно  начали  понимать  друг  друга.  А  через  месяц,  я  уже  мог  довольно  сносно  говорить  по-польски.  Теперь,  когда  с  мамой  и  отцом  выходили  в  город,  я  выступал  в  роли  переводчика.
      Изучая  окрестности,  наткнулись  на  конфетную  фабрику,  возможно  именно  там  работал  хозяин  квартиры.  Запах  фабрики  густым  ароматом  наполнял  всю  округу  и  был  невыносим.  Мы  с  чувством  ожидания  смотрели  на  окна,  глотая  обильную  слюну.  В  одном  окне  была  открыта  форточка,  на  нее  мы  и  возложили  свои  основные  надежды.   
      Когда  в  створке  окна  появилась  женщина  в  белом  халате  и  таком  же  чепчике,  наши  надежды  несоизмеримо  возросли,  но  тут  же  пропали.  Женщина  ушла,  как  показалось,  не  обратив  на  нас  внимания.  Разочаровавшись,  хотели  уходить,  но  она  снова  появилась  в  проеме  окна  и  с  очаровательной  улыбкой  протянула  нам  пакетик  с  карамелью.  Такими  деликатесами  мы  не  были  избалованы.  Поделив  все,  честно,  поровну,  принялись  с  наслаждением  лакомиться   этим  царским  угощением.
      С  каждым  днем,   расширяя  территорию  странствий,  однажды     забрели  на  территорию  костела.  Подобного  сооружения   никогда  не  видели.  Сначала  обошли  его  вокруг,  осмотрели  прилегающую  территорию,  зашли  в  стоящую  рядом  часовню  и,  уже  совсем  осмелев – в  костел.
      В  небольшом,  несколько  удлиненном  коридоре,  с  левой  и  правой  стороны  висели  металлические  рукомойники.  Я  обратил  внимание,  женщины,  входящие  в  костел,  прикасаются  пальцами  к  соску  и  проходят  в  центральный  зал  костела,  где  в  это  время  шла  служба.
      Решив,  что  женщины  экономят  воду,  начал  мыть  руки,  за  что  моментально  схлопотал  по  затылку.  За  спиной  услышал  шепот,  с  меня  сняли  шапку  и  отдали  в  руки.  Подойдя  ближе  к  стоящим  людям,  понял,  они  молятся.  Осмотрев  все,  налюбовавшись  великолепными  витражами  и  иконами,  не  привлекая  внимание,  покинули  костел.
      Отношения  с  хозяевами  квартиры  постепенно  становились  добрососедскими.  Если  в  первое  время,  уходя  на  работу,  они  закрывали  на  замки  все  двери,  кухонные  шкафчики,  что  даже  мне  было  непонятно,  так  как  ничего  интересного  я  у  них  не  видел,  то  теперь  все  было  открыто.
      Однажды  хозяева  пригласили   в  гости.  Отмечали  день  рождения  пани  Юзи.  В  назначенный  час,  пришлось  даже  вымыть  шею  и  уши  и надеть свежую рубашку, пошли  к  соседям.  В  гостиной  мне  еще  не  приходилось  бывать,  поэтому  с  интересом  рассматривал  убранство  комнаты,  по  моему  разумению  ничего  интересного  в  ней  не  было.  А  громадные  деревянные  шкафы  с  множеством  посуды  занимавшие  треть комнаты,  по-моему,  вообще  были  лишними.
      Стол,  по  военным  меркам,  был  накрыт  богато.  Из  спиртного  стояли  две  бутылки: - одна  с  водкой,  вторая  с  вином.  Я  не  увидел  традиционных  для  наших  застолий  стаканов  или  железных  кружек,  стояли  маленькие  рюмочки   с  наперсток.  По-моему  это  вызвало некоторое  замешательство  у  отца, но,  не  подавая  вида  он,  как  и  все  гости,  добросовестно,  соблюдая  традиции  хозяев,  прикладывал  рюмочки  к  губам,  внешне  никак  не  выражая  своих  чувств.  К  моему  удивлению,  когда  гости  собрались  прощаться,  на  столе  остались,  лишь  наполовину  выпитые,  все  те  же  две  бутылки.
      Время  приближалось  к  ноябрьским  торжествам,  и  я  с  нетерпением  ожидал  первого  настоящего  праздника,  который  буду  встречать  с  отцом  и  мамой.  Торжественные  мероприятия  должны  были  пройти  в  городском  Доме  собраний  совместно  с  представителями  Войска  Польского.
      Наступил  день  великого  праздника.  На  улицах   появилось  много  празднично  одетых  наших  и  польских  офицеров.  Все  шли  к  городскому  Дому  собраний  на  торжественное  собрание.  Огромный  зал  был  заполнен  до  предела: - нарядными  женщинами,  нашими  и  польскими  офицерами,  мундиры  которых  были  украшены  орденами  и  медалями. 
      После  торжественных  речей,  произнесенных  нашим  и  польским  командованием,  заверениями  в  вечной  дружбе  между  нашими  народами,  был  концерт  фронтовой  бригады  и  выступление  польских  артистов.  Затем  начался  вечер  танцев,  но  это  для  меня  уже  было  не  интересно,  и  мы  пошли  домой.
      На  следующий  день  мама  пригласила  соседей  в  гости.  Пан  Станислав  и  пани  Юзя  пришли  нарядные  и  чинно  ждали  приглашения  к  столу.  Но  когда  пан  Станислав  увидел,  что  на  двух  местах  на  столе  поставлены  рюмочки - наперстки,  он  с  обидой  обратился  к  отцу:                - «Николай  Васильевич,  почему  Вы  меня  не  уважаете?  Когда  Вы  были  у  меня  в  гостях,  уважая  наши  традиции,  Вы  пили  из  рюмочек,  теперь  я  у  Вас  в  гостях,  уважая  ваши  обычаи,  хочу  пить  из  стакана!»
Справедливость  восторжествовала,  пану  Станиславу  поставили  граненый  стакан,  он  отважно  выпил  и  вскоре  опьянел.
      Однажды,  пан  Станислав  зашел  к  нам  явно  чем-то  расстроенный.      
Не  зная  как  начать  разговор,  подбирая  русские  слова,  он  рассказал  о  неприятном  случае,  произошедшем  с  одним  рабочим  фабрики,  у  которого  жила  семья  офицера.  Его  жена  самовольно  открыла  посудный  шкаф  и  забрала  весь  хрусталь,  мельхиоровую  посуду,  ложки  и  вилки,  перерыла  весь  дом,  видимо,  искала  золотые  украшения.  Пан  Станислав  очень  просил  отца  заставить  вернуть  украденное.
      На  следующий  день  отец  доложил  командиру  полка  Решетникову.  Командир  вызвал  офицера  и  приказал  немедленно  убыть  в  Краков,  вернуть  все  хозяевам,  собрать  вещи  и  привести  семью  на  аэродром.  Через  три  дня  на  попутном  самолете  они  были  отправлены  на  Родину.
       Когда  сегодня  мы  удивляемся,  почему  нас  не  любят  в  Польше,  других  бывших  нашими  друзьями  странах,  нужно  хорошо  подумать,  а  всегда  ли  мы  правильно  вели  себя,  действительно  ли  уважали  тех,  с  кем  хотели  дружить,  жить  в  мире.
       Через  день  к  нам  зашел  улыбающийся  пан  Станислав  в  сопровождении  пожилого  мужчины.  Они  вежливо  кланялись  и  благодарили  за  возвращенные  ценности,  просили  прощение  за  причиненное  беспокойство.
       Когда  пришло  время  отъезда,  и  мы  прощались  с  хозяевами,  желали  друг  другу  семейного  счастья  и  все  благ,  на  прощанье  они  подарили   красивый  сервиз  из  чешского  стекла,  графин  и  шесть  рюмочек-ноготков.  Остатки  сервиза,  после  длительного  скитания  по  гарнизонам, этой  реликвии  семьи  остались  у  брата. Но память о гостеприимстве  наших  польских  хозяев  навсегда  осталась  в  моем  сердце.
      Праздники  прошли,  но  не  прошло  праздничное  настроение.  А  в  скором  времени  к  нему  добавилась  счастливая  возможность  вернуться  на  Родину.  Отец  принес  радостное  известие  о  том,  что  полк  скоро  перебазируется  на  новое  место  дислокации,  на  территорию  Союза.

                Глава   7.  ЖИЗНЬ  В  БОБРУЙСКЕ.
      По  секрету.  Полк  перебазировался  на  Родину!  Напряженно  тянулись  последние  дни  ожидания.  Мы  сидели  на  чемоданах  в  предвкушении  счастливого  мгновения.  Команда,  как  всегда,  поступила  неожиданно,  нас  привезли  на  аэродром,  погрузили  на  самолет.  Это  опять  был американский  «Дуглас».  Полет  продолжался  несколько  часов.  Теперь  мы  знали,  что  будет  холодно  и  заранее  к  этому  приготовились.  Самолет  приземлился  на  аэродроме  города  Бобруйска,  надо  же  придумать  такое  название.
      С  аэродрома  нас  отвезли  в  военный  городок.  Он  был  разрушен,  но  сохранилось  несколько  двухэтажных  домов.  В  одном  из  них,  на  втором  этаже,  нас  и  поселили.  Это  была  коммуналка.  В  одном  крыле  которой  располагалось  четыре  больших  комнаты,  общая  кухня  и  туалет.  По  сравнению  с  условиями,  в  которых  мы  жили  в  Польше,  это  был  шаг  назад.  Но  это  была  Родина.
      Первое  знакомство  с  соседями  состоялось  у  дверей  в  общий  туалет.
Я  с  нетерпением  ждал  своей  очереди,  а  дверь  никак  не  открывалась.  Когда  казалось,  что  мне  не  избежать  позора  и  придется  ходить  с  мокрыми  штанами,  дверь  открылась  и  вышла  женщина,  своими  габаритами  закрывавшая  вход  в  туалет.  От  удивления  (я  первый  раз  видел  женщину  таких  размеров)  забыл,  куда  и  зачем  шел.
      Рассказал  маме,  какую  тетю  видел,  а  про  себя  представил,  какой  громадный  у  нее  должен  быть  муж.  Мои  представления  оправдались,  но  только  все  наоборот.  Иван  Блохин  был  ростом  не  более  полутора  метров,  худощавый  живчик.   Когда  напьется -  дебошир  и  матершинник. 
Если  жене  сообщали,  что  Ваня  опять  напился  и  лезет  в  драку,  она,  ни  слова  не  говоря,  приходила,  брала  Ивана  под  мышку  и  несла  домой.  Что  удивительно,  мы  ни  разу  не  видели,  чтобы  он  сопротивлялся,  видимо  чувствовал  бесполезность  этого  занятия.  Пока  это  оказалась самая  интересная  пара,  остальные  соседи  не  вызывали  никакого  интереса,  ничем  не  привлекали  внимание.
      К  сожалению,  в  нашем  подъезде  не  было  ни  одного  мальчишки.  Девчонки  после  знакомства  с  Алочкой  Бурлуцкой  меня  не  интересовали.  Мама  с  отцом  писали  им  письма.  Уезжая,  они  оставили  свой  ростовский  адрес,  но  никто  не  отвечал.
     Однако  скоро  у  меня  появился  первый  друг.  В  соседнем  подъезде  жил  ровесник – Станислав,  белобрысый  крепыш.  Мы  долго  присматривались  друг  к  другу  и,  видимо,  взаимно  понравились.  До   отъезда  из  Бобруйска  мы  были  неразлучной  парой.  Для  начала  решили  совместно  изучать  окрестности,  нашли  в  развалинах  приемлемое  помещение  и  оборудовали  штаб – мастерскую.  В  наше  совместное  хозяйство  никого  не  принимали.   
     Больше  всего  понравилась  территория  вокруг  Дома  офицеров.  Там  был  небольшой  спортивный  городок,  а  невдалеке  располагался    гарнизонный  стадион.  Дом  офицеров  был  разрушен  (в  его  угол  попала  бомба),  но  восстановительные  работы  уже  начались.  На  футбольном  поле  пацаны  гоняли  мяч,  сделанный  из  тряпок,  а  на  баскетбольной  площадке  пинали  консервную  банку.  Не  знаю,  почему,  но  мы  со Станиславом  не  любили  эти  игры.
      В  гарнизоне  работало  несколько  бригад  военных  строителей,
ремонтировались  жилые  дома,  а  трехэтажный  дом,  в  котором  до  войны  жил  командный  состав  гарнизона,  был  огорожен  забором  и  охранялся  солдатами.  Там  работали  пленные  немцы.
     Однако  наступившие  холода,  отсутствие  теплой  одежды,  загнали  нас  домой.  Сидеть  дома  было  невмоготу,  мы  готовы  были  одевать  что  угодно,   только  бы  разрешили  гулять  на  улице.  Когда  удавалось  выбраться  из  заточения,  мы  со  Станиславом  с  завистью  смотрели  на  ребят,  катающихся  на  самодельных  санках.
     Парни  мы  были  смекалистые,  вспомнили,  где  видели  пустые  бочки.  Наше  путешествие  к  летной  столовой,  закончилось  триумфом.  Нашли  огромную  бочку  из – под  квашеной  капусты  и  откатили  ее  подальше.  Сбили  обручи  и,  завладев  выгнутыми  боковыми  досками,  побежали  с  ценнейшей  добычей  в  свой  штаб.
      План  созрел  давно: - из  дощечек  бочки,  оборудовав  их  сидением,  сделать  санки. Трудились  не  один  день, и  наш  труд  увенчался  успехом.  Через  неделю  уже  катались  на  самодельных  санках. Они  часто  ломались,  и  иногда  это  оборачивалось  синяками  и  шишками,  но  мы  упорно  их  ремонтировали.
     Так  продолжалось  до  тех  пор,  пока  отцу  Станислава  не  надоело  смотреть  на  наши  мытарства,  и  он  соорудил  добротные  сани.  Теперь  мы  были  одними  из  самых  богатых  пацанов.  Ребята  просили  покататься,  мы  не  жмотничали.  Такое  поведение  у  нас  не  поощрялось.
     Так  незаметно  проходила  зима.  Мы  с  радостью  встретили  первые  теплые  дни,  сулившие  новые  игры,  новые  впечатления. Осенью  нас  ожидала  школа,  о  которой  мы  еще  не  задумывались.  Родители  вели  с  нами  подготовку,  заставляли  изучать  азбуку,  а  меня,  как  умеющего  читать  по  слогам,  родные  Станислава  ставили  в  пример.  Стас,  как  я  его  звал,  был  самолюбивым  пацаном  и  через  два  месяца  догнал  меня.  Но  нашим  грандиозным  планам  на  лето,  не  суждено  было  сбыться.

                Глава  8.  ВСТРЕЧА  С  ДРУЗЬЯМИ.
      Мама  объявила, мы  уезжаем  на  лето  в  Коростень.  Эту  весть  встретил  криком  «Ура!»  Сборы  были  недолгими.  Попрощавшись  с  пацанами,  Стасом,  сели  на  поезд  и  поехали  домой.  С  нетерпением  ожидал  встречи  с  коростенскими  друзьями.  Хотелось  узнать,  что  же  изменилось  за  время  моего  отсутствия.
     Поезд  шел  медленно,  останавливаясь  на  каждой  стации,  я  сидел  у  окна  и  с  интересом  разглядывал  встречающиеся  по  пути  города  и  села.  Увиденное  за  окном  не  вызывало  восторга,  кругом  были  развалины.  Кое-где  копошились  люди.  Не  мог  понять,  почему  некоторые  развалины  были  окружены  колючей  проволокой.  Сосед  по  купе  объяснил: - там  работали  пленные  немцы.
      Когда  поезд,  сбавляя  скорость,  начал  приближаться  к  станции,  мы  с  нетерпением  искали  на  платформе  дедушку.  Телеграмму  о  нашем  скором  приезде  мама  отправила  заранее.  Наши  надежды  не  оправдались,  никто  не  встречал.  Вещей  было  немного,  поэтому  решили  идти  домой  пешком,  да  и  интерес,  увидеть  своими  глазами  произошедшие  изменения,  подогревал  наше  любопытство.  Железнодорожный  вокзал  был  обнесен  забором  из  колючей  проволоки.  Его  частично  разбирали  и  восстанавливали  пленные.
      Мост  через  станционные  пути  еще  не  действовал,  но  между  рельсами  были  проложены  деревянные  переходы,  и  мы  по  ним  спокойно  перешли  на  другую  сторону.  Пересылка  на  удивление  работала,  там  развивался  красный  флаг,  а  возле  ворот  стоял  часовой.  Дальше  дорога  шла  среди  развалин,  но  они  уже  имели  ухоженный  вид: - кирпич  сложен  в  стопки,  огороды  вскопаны.  Было  понятно – появились  хозяева.
      Впереди  замаячил  наш  дом.  Он  был  несколько  выше  окружающих  за  счет  того,  что  дедушка  при  строительстве  сделал  высокий  фундамент.  Нас  никто  не  встречал,  и  мы  поняли,  дедушка  находится  на  работе.  Расположившись  на  веранде,  стали  ожидать  его  возвращения.  Я  нарвал  себе  и  маме  вишни.  Лутовка  уже  созрела,  и  ее  сочные  плоды  доставляли  огромное  удовольствие.
      За  домом  росла  ранняя  груша  «Лимонка».  Так  ее  называли  за  характерный  цвет  плодов,  но  тогда  я  еще  не  знал,  что  такое  лимон,  на  который  похожа  груша.  Мама  предостерегла: - не  есть  много  фруктов,  пища  для  меня  непривычная,  а  желудок  слабый.  Пока  ожидали  дедушку,  в  сад  попытались  залезть  пацаны,  не  только  меня  манили  сочные,  спелые  плоды.  Увидев  нас  они  быстро  ретировались.
      Вечерело,  потянуло  прохладой.  Мы  начали  понемногу  замерзать.  Наше  терпение  подходило  к  концу  и,  когда  уже  совсем  отчаялись,  появился  дедушка.  Оказалось,  телеграммы  он  не  получал,  а  поэтому  наш  приезд  оказался  для  него  неожиданным.  Наконец  попали  домой  в  неухоженную  холостяцкую  квартиру.  Измученный  поездкой  в  грязном  плацкартном  вагоне,  длительным  ожиданием,  я  тут  же  заснул  мертвым  сном.
       Следующее  утро  выдалось  солнечным  и  теплым.  Еще  не  умывшись,   вышел  во  двор  и  с  огромным  удовольствием  позавтракал  двумя  сочными  грушами.  И,  уже  хотел  идти  домой  завтракать,  увидел  лежащего  под  вишней  дедушку.  Рядом  лежала  лестница  и  бидончик,  в  который  он  обычно  собирал  вишни.  Я  спросил  дедушку:
 - «Почему  он  лежит  на  земле?»  Он  ответил: - «Отдыхаю».
     Осмотрев  все  вокруг,  увидел  сломанную  верхушку  вишни. Рассыпанные  на  земле  ягоды,  лежащую  рядом  с  ним  лестницу  и  мне  стало  все  понятно: - не  сумев  дотянуться  до  вишен,  растущих  на  макушке  дерева,  дедушка  попытался  притянуть  ветку  к  себе (вишня  дерево  хрупкое),  ветка  обломилась  и,  не  удержавшись,  он  упал.   
Оказывается,  ему  очень  хотелось  угостить  нас  с  мамой  последними  вишнями,  сезон  Лутовки  уже  прошел.  Дедушка  заговорчески  попросил  не  рассказывать  маме  о  падении.  Сказал: - «Пусть  это  будет  наша  маленькая  тайна».
      Собрали  вишни,  отломали  сломанную  макушку  (для  этого  мне  пришлось  залезть  на  дерево),  положили  лестницу  вдоль  сарая  и  пошли,  объединенные  общей  тайной,  домой.  После  завтрака  дедушка  ушел  на  работу,  мне  предстояло  встретиться  с  друзьями.
      Первый  кого  увидел,  оказался  Виктор  Липилин.  Странно,  но  вчера,  во  время  долгого  ожидания,  он  так  и  не  вышел  из  дома.  Сегодня,  делая  вид,  что  очень  занят  работой  в  огороде,  он  искоса  поглядывал  в  нашу  сторону.  Забылись  старые  обиды,  и  я  позвал  его  в  гости.  Но  мама  сказала,  чтобы  мы  не  мешали  ей  наводить  порядок.  С  превеликим  удовольствием  побежали  к  Толику  Приходько.
      Встреча  друзей  принесла  противоречивые  чувства.  С  одной  стороны – радость  встречи,  с  другой – непонятное  чувство  неудовлетворенности.  Между  нами  стояла  какая-то  недоговоренность,  год  разлуки.  В  чем  было  дело,   не  мог  понять.
      Рассказал  ребятам: -  где  был,  что  видел,  как  летел  самолетом,  и  меня  даже  не  тошнило,  о  жизни  в  Польше,  Бобруйске.  Я  не  хвастался,  ну  может  чуть-чуть,  рассказывал  все,  как  было.  Но  по  лицам  друзей  было  понятно:  Толик  верит  не  всему,  а  Виктор  завидует. Разошлись  часа  через  два,  договорились  встретиться  после  обеда.  Друзья  обещали  познакомить  меня  с  новыми  ребятами,  живущими  на  соседней  улице.
      Первым  с  кем  познакомили,  оказался  тезка  Володя  Фоменко.  Мать  Володи  встретила  не  очень  приветливо,  но,  узнав,  чей  я  сын  смешно  хлопала  себя  по  бокам,  напоминая  квочку  и  причитая.  Полчаса  расспрашивала  о  маме,  постоянно  повторяя  о  том,  что  они  вместе  учились  в  техникуме  в  Житомире,  пообещала  прийти  в  гости.
Познакомившись  с  Володей  и  обсудив  последние  поселковые  новости,    ребята  пообещали  познакомить  с  Димой  Таркановским.   Мы  жили  недалеко  друг  от  друга.  Договорившись  встретиться  на  следующий  день,  пошел  домой.  Поужинав,  незаметно  выскользнул  из  дома,  решил  откопать  пистолет.
      Внимательно  осмотрев  окрестности  и  не  обнаружив  никого  постороннего,  начал  копать.  Когда  глубина  ямы  стала  больше  двух  штыков,  сел  на  кучу  выкопанной  земли  и  с  недоумением  осмотрел  все  вокруг.  Место  было  выбрано  правильно,  но  пистолета  не  было.  Расширил  яму,  выкопал  глубже  на  штык – бесполезно.  Лихорадочно  стал  копать  вокруг  дерева  на  одном  уровне  от  ствола.  Когда  круг  замкнулся,  пропала  последняя  надежда.  Отдыхая,  сидел  на  куче  земли  не  в  состоянии  понять,  как  такое  может  быть.  Решил  копать,  расширяя  наружный  диаметр  круга.  Все  было  бесполезно.  Сел  и  от  злости  разревелся.
      Когда  слезы  прошли,  забросал  образовавшуюся  яму.  Благо  у  нас  в  Полесье  грунт  песчаный  и  копать  его  не  трудно.  Вечером,  оставшись  один,  долго  пытался  понять,  кто  мог  выследить  и  выкопать  пистолет.  Объяснение  было  одно – кто-то    видел,  как  закапывал  пистолет  и,  когда  мы  уехали,  раскопал  его.  Ближе  всех  ко  мне  жил  Виктор  Липилин. 
     Поразмыслив,  решил  о  пистолете  никому  не  напоминать,  ждать,  когда  воришка  выдаст  себя  сам.  Ждать  пришлось  долго.  Правду  узнал  уже  будучи  курсантом  военного  училища.  Находясь  дома  на  каникулах,  пришел  в  гости  к  Анатолию.  Рассказывая  о  новостях  произошедших  за  время  моей  учебы,  он  обмолвился  о  том,  как  со  старшим  братом  Виктора  Липилина  ходил  в  лес  за  грибами.  Когда  желание  собирать  грибы  пропало,  брат  Виктора  предложил  пострелять  из  пистолета.  У  него  была  коробка  патронов.  Теперь  стало  понятно,  кто  украл  пистолет,  почему  во  время  приезда  в  Коростень  Витя  не  горел  желанием  встретиться  и  почти  не  приходил   в  гости.  Но  это  выяснилось  много  лет  спустя.
      На  следующий  день  познакомился  с  Димой  Таркановским,  безобидным  парнем  маленького  роста  с  кучерявой  прической  черных  как  смоль  волос.  Инициативы  он,  как  правило,  не  проявлял  и  был  хорош  тем,  что  всегда  поддерживал  компанию.  Имел  один  недостаток,  время,  определенное  для  него  мамой  старался  не  нарушать,  мог  в  самый  нужный  момент  заявить,  что  ему  пора  домой.
      Следующий  день  договорились  провести  на  аэродроме,  посмотреть  полеты  или  подготовку  к  ним.  По  дороге  к  аэродрому  преодолели  ранее  заминированное,  такое  знакомое  по  прошлым  годам  поле,  по  краю  которого  сегодня  проходило  проволочное  заграждение.  Для  нас  оно  не  представляло  никакого  препятствия.  Пацаны  давно  подкопали  лазы  под  колючей  проволокой.  Правда,  дальше  двигаться  открыто,  не  решились.  Оставшееся  пространство  луга  почти  до  стоянки  самолетов  преодолели  по-пластунски.  Найдя  углубление  в  траве,  удобно  расположились  и  стали  наблюдать.
        У  самолетов  сновали  полураздетые  механики,  лениво  переругиваясь,  они  проводили  осмотр  техники.  Ничего  интересного  не  увидели.  Стало  скучно  и,  перевернувшись  на  животы,  сняли  рубашки - решили  позагорать.  Ребята  рассказывали  последние  городские  новости,  и  так  увлеклись  разговорами,  что  пропустили  обход  аэродрома  охраной.
      Бежать  было  поздно,  и  мы  дружно  начали  просить  отпустить  нас,  клялись,  что  больше  никогда  не  будем  лазить  на  территорию  аэродрома.
Обход,  в  случае  задержания  нарушителей,  должен  был  сопроводить  их  в  караульное  помещение.  Это  грозило   разборкой  со  стороны  родителей.  Старший  обхода  приказал  показать  место,  где  мы  пролезли.   В  мгновение  ока  нырнули  в  лазы.
      Зная,  что  солдаты  в  них  не  пролезут,  построив  им  рожицы,  побежали  домой.  Должен  признаться,  особого  желания  повторить  подобное  путешествие  больше  не  возникало.  Подходя  к  дому - решили,    завтра,  если  будет  хорошая  погода,  пойдем  на  речку  купаться.
      Я  еще  ни  разу  не  был  на  реке,  поэтому  шел,  предвкушая  удовольствие  побултыхаться  в  воде.  Первый  участок  дороги  к  речке  знал,  но,  когда  прошли  мимо  чугунки  и  перешли  дорогу,  открылись  места,  которые  еще  никогда  не  видел.  Вокруг  стояли  разрушенные  дома,  вырубленные  деревья,  на  самом  берегу  высились  развалины  старинной  двухэтажной школы,  даже  они  не  могли  скрыть  ее  былого великолепия.
      Спустившись  по  извилистой  дорожке,  оказались  на  берегу  реки.  Володя  Фоменко  сказал,  что  речка  называется - Уж  потому  что  здесь  много  змей.  По  спине  поползли  мурашки.  Оглядываясь  по  сторонам,  продолжили  движение  с  опаской.  Увидев  это,  Володя  засмеялся  и  сказал:  - «Не  бойся,  ужи  не  ядовитые». Сказать  не  бойся - это  одно,  но  преодолеть  страх  к  ползучим  гадам -  другое.  Тем  более,  пока  мне  приходилось  их  видеть  только  на  картинках.
       Речка  немного  разочаровала.  В  этом  месте  она  была  неширокая  и,  как  оказалось,  неглубокая.  Берег  пологим  и  заболоченным,  весь  порос  осокой,  а  встречаться  даже  с  неядовитыми  ужами  в  этих  зарослях  не  хотелось.  Раздевшись,  спокойно  перешли  речку.
       Противоположный  берег  оказался  высоким,  скалистым,  кое-где  на  нем  росли  огромные  столетние  дубы,  не  уничтоженные  немцами,  своей зеленью  они  скрывали  зенитные  батареи  защищавшие  мосты  от  авиации.  Нашли  полуразрушенный  дот,  от  которого  шли  неглубокие  канавы  уже  обвалившихся  окопов.  Видимо  здесь  располагалась  охрана  железнодорожного  моста.               
       Нам  здесь  очень  понравилось,  этот  берег  стал  любимым  местом  отдыха.  Тут  в  тени  вековых  деревьев  мы  и  расположились.  Вода  была  еще  холодной,  но  это  нас  не  остановило.  Наигравшись  в  догонялки,  с  посиневшими  губами   отогревались  лежа  на  гранитных  скалах  нагретых  солнечными  лучами.  Дело  шло  к  обеду,  и  нужно  было  возвращаться  домой.  Мы  проголодались  и  намного  устали,  поэтому,  обратная  дорога   показалась  длинней.
       Однажды  мама  повела  меня  в  город.  Когда  подходили  к  железнодорожному  вокзалу,  окруженному  забором  с  колючей  проволокой,  увидели  работающих  пленных.  Немцев  среди  них  было  не  много,  их  сразу  можно  узнать  по  характерной  форме,   рядом  с  ними  работали  пленные  в  незнакомой  форме.  Женщина,  услышав  мой  вопрос,  обращенный  к  маме,  пояснила: - «это  румыны».
        На  этот  раз  пошли  в  город  другой  дорогой  мимо  бывшего  защищенного  командного  пункта  управления  железной  дороги,  взорванного  нашими  войсками  при  приближении  к  городу  фашистов.  Дальше  путь  пролегал  по  улице  Шелом  Алейхема,  где  сохранилось  с  десяток  частных  домов  и  длинный  деревянный  барак.  Она  выходила  на  улицу  Горького – центральную  магистраль  города.  Это  и  был  конечный  пункт  путешествия.  Здесь  находился  недавно  открытый  центральный  универмаг.
       Мои  ботинки  давно  просили  каши. Поход  оказался  удачным.  Нашли  ботинки  нужного  размера,  и  я  с  большим  удовольствием  нес  подмышкой   сверток  с  обновой.  Надеялся,  что  сразу  пойдем  домой, не терпелось  надеть  обновку, но  не  тут - то  было,  мама  решила  зайти  в  гости  к  дальним  родственникам – Берестовским.  О  том,  что  они  вернулись  из  эвакуации,  рассказал  дедушка.
       Перешли  центральную  улицу  и  увидели  с  левой  стороны  отремонтированное  старинное  здание  почты.  С  правой,  на  удивление  не  пострадавшее  во  время  войны,  старинное, еще  дореволюционной  постройки,  двухэтажное  здание  городской  бани.  (Кстати,  великолепно  сохранившиеся  по  сей  день).   
       Дом  Берестовских  находился  на  берегу  реки.  Вошли  через  калитку  и  увидели  двух  женщин  работающих  в  огороде.  Это  и  были  мамины  двоюродные  сестры  тетя  Елена  и  тетя  Марта.  Дома  они  были  одни.  Сыновья  ушли  на  речку,  благо   она  протекала  за  территорией  участка.
       Муж  тети  Елены  погиб  на  войне,  а  супруг  тети  Марты  был  на  работе.  Чтобы  не  скучать  и  не  привлекать  к себе  внимание,  пошел  на  речку.  Она  в  этом  месте  протекала  среди  скал,  и  пацаны  купались  в  глубоких  ямах,  которые  были  между  ними.  Видимо  глубина  возле  одной  скалы  была  довольно  большой.  Мальчишки  забирались  на  скалу  и  прыгали  в  воду.   
      Уже  хотел  уходить,  когда  вышла  тетя  Елена  и  позвала  двух  парней,  которые  до  этого  очень  красиво  прыгали.  Она  познакомила  меня  с  двоюродными  братьями   Валерием  и  Анатолием.  На  этом  наше  общение  закончилось.  Ребята  были  значительно  старше  меня,  я  не  представлял  для  них  никакого  интереса.  После  состоявшегося  знакомства  остался  понаблюдать  за  ребятами,  но  они  не  обращали  на  меня  внимания.  Лишь  однажды  Валерий  подошел  и  поинтересовался,  почему  не  купаюсь.  Узнав,  что  не  умею  плавать,  молча,  удалился. Делать  нечего,  медленно  пошел  в  дом.  Женщины  предавались  воспоминаниям,  и  я  совсем  отчаялся   когда-либо  уйти  отсюда.  Выручил  приход  на  обед  дяди  Бори.  Мама  начала  прощаться,  и  мы  пошли  домой.
        На  очередной  встрече  с  друзьями  рассказал,  как  хорошо  плавают  и  ныряют  со  скал  старшие  двоюродные  братья.  Решили   чаше  ходить  на  речку  и  учиться  плавать.  Наши  походы  действительно  стали  регулярными.  Мы  упорно  пытались  самостоятельно  научиться  плавать.  Каждый  успех,  каждый  преодоленный  метр  водной  глади  оглашался  радостными  воплями.  Скоро  научились  преодолевать  по  два-три  метра.  Проблема  заключалась  в  том,  что  в  месте,  где  мы  постоянно  купались,  были  сплошные  скалы  с  небольшими  по  размеру  мелкими  водоемами,  называемыми  в  народе  лягушатниками. Дальше располагалась огромная гладь водоема, в которой купались лишь умевшие плавать.
        По  рассказам  мальчишек  постоянно  приходивших  вместе  с  нами  на  речку  узнали,  в  полутора  километрах  вверх  по  течению  находятся  пойменные  луга.  Там  на  реке  нет  скал  и  расстояние  между  берегами  более  двадцати  метров, из  которых  десять  метров  были  мелководьем.  Я  загорелся  желанием  пойти  и  убедиться,  что  мы  действительно  научились  плавать.
        Меня  ждало  разочарование.  Несколько  раз  пытался  уговорить  друзей  пойти  на  новое  место,  но  каждый  раз  под  различными  предлогами  они  отказывались.  В  конце  концов,  уговорил  Анатолия  и  Диму.  Когда  пришли  на  луг,  о  котором  рассказывали  ребята,  увидели,  как  нам  показалось  широченную  реку.  Мне  стало  немного  не  по  себе.
       Однако  теперь  праздновать  труса  было  поздно.  Походив  по  берегу,    нашли  удобное  место.  Разделись  и  вошли  в  воду.  Темпера  воды  у  берега  была  значительно  теплее,  чем  на  прежнем  месте.  Это  подогрело    желание  испытать  себя  в  плавании.  Потихоньку  входя  в  воду,  искали  удобное  место  для  плавания.   Берег  полого  уходил  в  воду,  и  пока  нашли  приемлемую  глубину,  обследовали  весь  прилегающий  берег.            
Определились  с  самым  удобным  местом  для  плавания,  отмерили  по  пять  метров  в  обе  стороны  в  месте,  где  вода  была  по  грудь.  Таким  образом,  определили  участок  для  учебы.  Теперь  с  большими  потугами   плавали  навстречу  друг  другу,  радуясь  каждому  новому  достижению.
      Однажды  на  лодке  подплыли  местные  ребята,  и  стали  смеяться  над  нами:   -  «Кто  же  так  учиться?  Нужно  плыть  на  глубину,  потом  поворачиваться  и  плыть  назад.  Преодолеешь  страх  глубины,  будешь  плавать».
      Таково  было  их  резюме,  но  никто  из  нас  не  хотел  рисковать,  ведь  именно  боязнь  глубины  была  основным  препятствием.  Выбравшись  на  берег,  полежали  немного,  греясь  на  солнышке  и  обсуждая  различные  варианты  учебы.  Хотя  в  моей  голове  навязчиво  бродила  мысль,  подсказанная  пацанами.
      Снова  подплыли  ребята  на  лодке  и   предложили  перевести  на  противоположный  берег  и  попробовать  оттуда  переплыть  назад.  Они  уверяли,  глубокая  часть  реки – не  более  пяти  метров,  и  мы  сумеем  ее  преодолеть.  Анатолий  с  Димой  отказались,  а  я  уже  был  почти  готов  совершить  эксперимент. Несмотря  на  уговоры  друзей  сел  в  лодку,  и   поплыли  к  противоположному  берегу.
      Когда  отплыли  от  берега  метров  на  десять,  ребята  сказали  что  здесь  уже  мелко,  можно  прыгать  в  воду  и  плыть  назад.  Закрыв  от  страха  глаза,  прыгнул  в  воду  и  попытался  встать  дно,  его  не  было.  Вынырнув  с  квадратными  глазами,  попытался  зацепиться  за  лодку.  Они  со  смехом  сказали:  - «Плыви,  плыви».
      Делать  нечего,  но  я  не  запаниковал,  попытался  плыть  в  сторону  берега.  Чувствуя,  что  силы  на  исходе  попытался  встать  на  дно,  но  дна  не  достал.  Вынырнув,  судорожно  барахтаясь,  попытался  отдышаться.  Удивительно,  но  страха  не  было,  мысли  работали  напряженно.  Глотнув  побольше  воздуха,  пошел  ко  дну.  Коснувшись  его  ногами,  присел  и  толкнулся  под  углом  к  берегу.  Вынырнув,  судорожно  набрал  воздуха.  Такую  комбинацию  повторил  еще  три  или  четыре  раза  и  встал  на  ноги.  Глубина  в  этом  месте  была  по  горло.
      Медленно  переставляя  трясущиеся  ноги,  пошел  к  берегу.  На  мелководье  лег  в  воду.  Ноги  и  руки  дрожали.  Пытался  отдышаться.  С  каждым  глотком  воздуха,  с  приходящим  спокойствием  в  мозгу  сверлила  мысль: - «Я  выплыл!  Выплыл!»  Теперь  точно  знал,  умею  плавать.  Страха  перед  водой  больше  не  было.  Главное - не  растеряться.
        Мы  регулярно  ходили  на  речку.  Друзья,  поверив,  что  умею  плавать,  просили  сопровождать  их,  когда  они  отваживались  плыть  на  глубину.  Хотя,  если  честно,  не  знал  чем  смогу  помочь.  Нашли  новое  место  недалеко  от  железнодорожного  моста.  Здесь  река  замедляла  свой  стремительный  бег,  лениво  неся  свои  воды  между  двумя  скалистыми  берегами.  Потом  мы  узнали,  скалы  в  районе  городского  парка  служили  ей  естественной  плотиной. 
       Вокруг  открытого  нами  пляжа  были  громадные  гранитные  скалы,  расстояние  между  берегами  в  самом  широком  месте  было  около  сорока  метров.  Когда  впервые  забрели  сюда,  нас  поразила  громадина  железнодорожного  моста,  возвышавшаяся  над  скалами  на  высоте  пятидесяти  метров.
       Сначала  не  обратили  внимания  на  второй  пролет  но,  перебрались  на  противоположный  берег,  увидели  висящие  на  скалах  остатки  взорванного  пролета  моста  и  караульное  помещение  со  стороны  городского  парка.  Решили  сходить  на  мост  и  осмотреть  всю  территорию  вокруг.  Представляли,  какую  красоту  увидим.  Нас  остановил  грозный  окрик  часового.  Пришлось  вернуться  назад. По  рассказам  местных  ребят,  с  которыми  успели  наладить  отношения,  до  войны  здесь  располагался  городской  пляж.  На  противоположном  берегу  нашли  остатки: -  лодочной  станции,  развалины  какого-то  деревянного  строения  и  водяной  мельницы.
      Обучение  плаванию  проходило  успешно.  Самым  востребованным  и  модным  среди  местных  мальчишек  стилем  было  плавание  по-собачьи.  Я  уже  без  напряжения  преодолевал  речку  в  самом  широком  месте.  Почувствовав  уверенность  начал  учиться  прыгать  в  воду  со  скал.
      Первые  прыжки  показали,  это  не  страшно,  но  очень  интересно.  Постепенно  забирались  на  самые  высокие  скалы  и  прыгали  кто  ногами,  кто  головой  вниз.  От  прыжков  захватывало  дух.  В  случае  неудачного  приводнения  на  теле  появлялись  синяки,  но  они  были  скорее  предметом  гордости,  чем  вдохновения. 
      Однажды,  встретившись  с  друзьями  перед  походом  на  речку,  Володя  Фоменко  сообщил,  что  старшие  в  поселке  пацаны  приказали – в  субботу  быть  готовыми  к  сражению.  Намечается  «Война»  с  сельскими  ребятами,  живущими  в  Пашинах.  Это  для  меня  оказалось  новостью,  мы  были  на  их  территории  и  учились  там  плавать,  никто  нас  не  трогал.  Я  слышал,  что  у  нас  была  «Война»  с  городскими  ребятами,  но  о  «Войне»  с  пашинцами  узнал  впервые.  Купание  в  этот  день  не  принесло  удовлетворения,  мысли  крутились  вокруг  предстоящего  сражения.            
      Друзья  рассказали,  драка  идет  до  первой  крови  у  одной  из  сторон.  А  с  городскими  пацанами  установлен  мир.  В  поселке  на  тот  день  жило  более  сорока  мальчишек.  А,  учитывая,  что  поселок  был  компактный,  собрать  огольцов  можно  было  очень  быстро.  Претензии  к  пашинским  возникли  после  того,  как  на  нашей  территории  они  поколотили  парня.
       В  субботу  на  поле  перед  аэродромом  состоялся  полный  сбор.  Одевшись  похуже,  ребята  заняли  места  в  траншеях  оставшихся  после  войны.  Здесь  были  приготовлены  камни,  палки,  крышки  от  кастрюль.  Напряженно  ожидали  пашинцев.  Они  появились  неожиданно  у  нас  в  тылу  и  с  торжествующими  криками  забросали  камнями.  Защищаясь,  отбиваясь  камнями  и  палками,  переломили  ситуацию  и  погнали  пашинцев.  Спасли  нас  два  обстоятельства.  Во-первых,  был  хороший  запас  камней.  Во-вторых,  выручили  примитивные  крышки,  которыми  отбивали  камни  противника,  и  малый  запас  камней  у  соперника.  Даже  неожиданность  появления - не  спасла  их.   
       Одно  обстоятельство  насторожило  главаря – Стаса  Добижу.  Первый  раз  пашинцы  появились  с  тыла  со  стороны  Коростень-Подольского.  А  для  того  чтобы  подойти  с  этой  стороны,  нужно  было  преодолеть  не  менее  десяти  километров.  Ликующие,  рассказывая  небылицы  о  своем  героизме,   дружно  пошагали  домой  воодушевленные  победой.
        В  воскресенье  с  мамой  пошли  в  гости  к  Берестовским.  Пока  взрослые  разговаривали  мы  с  Валерой  пошли  на  речку  искупаться.  Раздевшись,  отважно  нырнул  со  скалы  и,  развернувшись,  по-собачьи  поплыл  к  берегу.  Скептически  посмотрев  на  мои  старания,  Валера  раскритиковал  мой,  с  таким  трудом  освоенный,  стиль  и  показал,  как  надо  плавать.  На  нашем  пляже  так  плавать  никто  не  умел.
       На  берегу,  Валера  рассказал,  как  называются  стили,  которыми  он  плавал – вольный стиль и  брас,  показал  основные  движения.  Затем  я  попробовал  на  мелком  месте,  проплыл  сначала  вольным  стилем,  потом  брассом.  Вольный  стиль  мне  сразу  не  понравился  и  я  до  сих  пор  не  люблю  им  пользоваться.  Брасс  понравился,  тем  более  что  мне  удалось    овладеть  им  за  одно  занятие.  Единственным  препятствием  в  овладении  стилем  было  умение  согласовать  движение  рук  и  ног.  Как  только  начинал  торопиться,  координация  движений  пропадала,  и  получалось,  что  я  барахтаюсь  на  месте.  Брасс  стал  любимым  стилем.  Им  пользовался  на  различных  соревнованиях,  он  подарил  мне  успехи  в  спорте,  им  плаваю,  по  сей  день.   
        Время  отдыха  подходило  к  концу.  Мама  успела  наварить  варения,  насушить  фруктов,  засолить  немного  грибов.  Я  хорошо  отдохнул,  загорел,  успел  поучаствовать  в  сражении  и  готовился  к  поездке  в  Бобруйск.  Но  в  планы  вмещался  господин  случай.
       Прозвучала  команда  Стаса  Добижи,  был  объявлен  очередной  сбор.  Предстояло  опять  сразиться  с  пашинцами.  Стас Добижа,  памятуя  прошлый  урок,  отрядил  группу  ребят,  на  дорогу,  идущую  от  Коростень-Подольского  к  поселку.  В  состав  группы  попал  ваш  покорный  слуга. 
     Сражение  на  этот  раз  закончилось  очень  быстро.  Укрытия  на  нашем  участке  не  было,  запас  камней,  которыми  были  забиты  карманы, оказался  ограничен,  спасительных  крышек  не  приготовили.  Мы  слишком  долго  старались  не  обнаружить  себя  лежа  в  траве,  в  результате  попали  под  «шквальный  огонь  превосходящих  сил  противника».
      Результатом  атаки  стал  перебитый  камнем  нос,  рассеченная  бровь  и  залитый  кровью  глаз.  Сражение  прекратилось,  меня  повели  в  травмпункт  железнодорожников.  «Противник»  с  победными  воплями  повернул  домой.
      После  того  как  наложили  шов,  перевязали  голову,  прорезав  отверстие  для  глаз,  ребята  повели  меня  домой.  По  дороге  придумывая «правдивую»  историю  для   оправдания.  Встреча  с  мамой  прошла  без  ремня.  Она  испугалась  за  мой  правый  глаз.  Ребята  напрасно  пытались  рассказать  историю  травмы,  все  страхи  были  позади.  Я  предпочитал  молчать - держался  мужественно,  хотя  голова  гудела,  и  правым  глазом  почти  ничего  не  видел. Волновало  другое, - как  не  расстроить  ее.  От  меня  пока  скрывали  семейную  тайну,  но  я  знал,  мама  была  беременна.
       Отъезд  в  Бобруйск  оказался  под  угрозой.  После  оказания  первой  помощи  врач  сказал,  нужно  прийти  через  три  дня  посмотреть  рану  и  сменить  повязку.  На  приеме  он  обработал  рану,  сменил  повязку  и  назначил  следующую  перевязку  опять  через  три  дня.  Тогда  можно,  если  с  глазом  будет  все  нормально,  уезжать  домой.
       Когда  через  очередные  три  дня  сняли  повязку  и  на  лице  остались  лишь  свежие  следы  от  ран,  дедушка,  осмотрев  травмы,  пошутил:   «Шрамы  украшают  мужчину».  И  хотя  это  приятно  было  слушать,  нос  еще  болел,  бровь  чесалась.  А  главное  я  не  знал,  как  к  этому  отнесется  отец,  предвидел  очередную  порку.
       Так  печально  закончился  отдых.  До  1978  года   ходил  со  шрамами  на  носу, брови  и  сломанной  перегородкой.  Тогда  талантливый  хирург  военно-морского  госпиталя  сделал  операцию,  выровнял   перегородку,  исправил  нос.   

             Глава  9.  ПЕРВЫЙ  РАЗ  В  ПЕРВЫЙ  КЛАСС.
       Домой  возвращались  поездом,  особой  радости  от  скорой  встречи  с  друзьями  не  испытывал.  Предстоял  серьезный  разговор  с  отцом.  Однако  мои  страхи  не  оправдались.  Отец,  выслушав  сбивчивый  рассказ,  приложился  один  раз  к   затылку,  на  этом  экзекуция  закончилась.
       Меня  поразило  другое.  Когда  уезжали,  отец  был  веселый,  здоровый,  теперь  нас  встретил  похудевший,  с  желтоватым  лицом  человек.  Так  за  два  месяца  скрутила  болезнь.  Желудок  у  отца  болел  давно.  Врачи  полковой  санчасти  выслушивали,  давали  таблетки  и  рекомендовали  лечь  в  госпиталь  на  обследование.  Он  постоянно  отказывался,  боясь  списания  с  летной  работы,  а  другой  работы  он  себе  не  представлял,  да  и  ничего  не  умел.
       Домашний  совет  длился  долго,  закончился  тем,  что  отец  все  же  лег  в  госпиталь.  Обследование  принесло  безрадостную  весть – у  него  обнаружили  язву  двенадцатиперстной  кишки.  Звучит  длинно,  непонятно  и  страшно.  В  госпитале  отец  пробыл  около  месяца,  вышел  посвежевшим,  улыбающимся,  готовым  к  работе.  Я  встретил  отца  с  уже  зажившим  носом,  искривленной  перегородкой  и  небольшим  шрамом  под  правым  глазом  и  на  брови.  Отец  вышел  на  службу.  Казалось,  теперь  все  будет  хорошо.
       Нам  со  Станиславом  предстояла  учеба  в  первом  классе.  Гарнизонная  школа,  в  которой  до  войны  учились  дети  военнослужащих,  была  взорвана.  Надо  было  ходить  в  городскую  школу,  которая  располагалась  за  территорией  военного  гарнизона.  Мы  со  Стасом  попали  в  один  класс  и,  естественно  за  одну  парту.
        Класс  поразил  разнообразием  учащихся.  Более  50  процентов – девчонки,  а  среди  мальчишек  было  четверо  переростков.  Один  из  них  в  военной  форме,  с  медалью  на  груди,  заинтересовал  больше  всех.  После  окончания  занятий  пошли  домой,  делясь  первыми  впечатлениями.  Через  несколько  минут  догнал  одноклассник  с  медалью  на  груди.
    –«Куда  идете,  мелюзга?» - был  первый  вопрос.  А  практически – предложение  познакомиться.  В  наших  нарядах  преобладали  цвета  военной  формы.  Они  были  перешиты  из  старых  гимнастерок  и  брюк  родителей.  Вася,  так  звали  парня,  был  сыном  полка  и  на  три  года  старше  нас.  Он  недавно  приехал  из  Германии  с  офицером,  прибывшим  к  новому  месту  службы. Так  появился  попутчик  и  надежный  друг.  Из  всех  учеников  в  классе,  только  мы  трое  и  еще  две  девчонки  имели  неплохую  подготовку,  остальные  начинали  обучение  с  азов.
       Надо  отдать  должное  нашей  учительнице.  Она  поделила  класс  на  две  группы,  и  мы  получали  разные  задания.  Меня  со  Станиславом  пересадили.  Во-первых,  потому  что  мы  больше  обсуждали  свои  проблемы,  чем  занимались  заданиями  учителя.  Нас  посадили  к  ребятам,  не  умевшим   писать,  и  поручили  следить,  чтобы  они  правильно  писали  и  не  отвлекались  по  пустякам.  Носы  не  задирали,  но  грудь  распирала  гордость,  теперь  мы  тоже  стали  почти  учителями.  Вася  иногда  допускал  вольности – легкий  подзатыльник   своему  подшефному,  но  это  делал  больше  для  солидности,  чем  как  меру  воспитания.  Теперь  занятия    стали  значительно  интересней.
      Но  скоро  мне  стало  не  до  занятий.  Маму  положили  в  родильный  дом.  Мы  с  отцом,  высказывая  каждый  свое  пожелание,  обсуждали  появление  нового  члена  семьи.  Я  надеялся  получить  братишку  и  прикидывал,  что  из  своих  бесценных  запасов  игрушек  подарить.  Патронные  гильзы,  так  он  еще  маленький.  Осколок  от  снаряда – тяжелый.  В  общем,  ничего  для  него  интересного  не  обнаружил,  да  и  самому  запасы  были  нужны.
       После  долгих  раздумий,  решил.  Что  поговорка  «поживем – увидим»,  как  нельзя  лучше  подходит  к  данному  случаю.  Пока  решал,  что  подарить  брату,  он,  не  дотерпев  9  дней  до  моего  дня  рождения,  12  октября  1946  года  огласил  победным  криком  родильное  отделение.          
       Когда  с  отцом  поехали  забирать  маму  с  братом,  я  испытал  двойное  чувство: - появление  брата  отнимало  часть  любви  родителей,  а  еще  неизвестно,  каким  он  будет.  С  другой  стороны,  получал  напарника  в   играх.  Правда  это  будет  не  скоро,  но  будет.
       Саша,  так  назвали  брата,  первое  время  донимал  своим  криком.  Я  уже  жалел,  что  получил  такого  непутевого  брата.  Уж  лучше  бы  была  девчонка,  она  бы  не  плакала  так  громко.  Мама  все  время  «возилась»  с  братом.  Зато  теперь  я  получил  гораздо  больше  свободы  и  был  этому  рад.
        Приближался  Новый  год,  первый  послевоенный,  и  мы  с  нетерпением  ожидали  этот  праздник.  В  школе  готовили  елку,  подарки  и  праздничный  концерт.  Это  была  райская  жизнь,  которую  из  нашего  поколения  никто  не  знал.  В  Бобруйске  впервые  увидел  лыжи,  коньки,  а  санки  мы  с  другом  смастерили  сами. 
        Наступил  Новый  год.  Новогодняя  елка  в  школе  была  незабываемой,  о  подарках  и  говорить  нечего.  Особенно  понравился  сверток  с конфетами,  который  обнаружил  под  подушкой.  Это  было  так  приятно,  что  от  чистого  сердца  хотел  засунуть  конфету  брату  в  рот.  Затрещина    охладила  мой  пыл  и  испортила  праздничное  настроение.  Оказывается,  ему  еще  нельзя  есть  конфеты.  Предупреждать  надо.
       Эта  затрещина  совсем  не  огорчило.  Набив  карманы  конфетами,  пошел  на  улицу,  встретился  со  Стасом.  Обменялись  конфетами,  от  души  накатались  на  санках.  Потеряв  интерес  к  горке,  наносили  снега  и  устроили  небольшой  трамплин.  Теперь  получали  гораздо  большее  удовольствие,  но  сани  не  всегда  выдерживали  удары  о  землю.  Приходилось  их  постоянно  ремонтировать.
        Каникулы – это  хорошо,  но  одного  катания  на  санях  было  слишком  мало.   Мы  ходили  на  замерзший пруд,  расположенный  за  гарнизонной  баней.  Там  мальчишки  играли  в  хоккей.  Правда,  это  был  своеобразный  хоккей.  Коньков  ни  у  кого  не  было,  поэтому  катались  на  валенках,  играли  клюшками  из  вырезанных  изогнутых  веток,  гоняли  консервные банки.  Иногда  к  нам  приходил  Василий,  но  разность  в  возрасте  и  его  жизненный  опыт  делали  нас  почтительными  и  рассудительными  в  его  присутствии.
        На  двадцать  третье  февраля  Вася  пришел  в  класс  в  новой  форме,  пошитой  из  офицерского  сукна.  Подтянутый,  и  очень  строгий.  Все,  и  даже  учительница  поздравили  его  с  праздником,  смотрели  на  него  с  гордостью,  и,  казалось,  эта  гордость  распространялась  и  на  нас,  его  друзей.
        Время  летело  быстро.  Мы  заканчивали  первый  класс.  Уровень  знаний  практически  сравнялся.  Из  общего  ряда  выпадал  один  парень.  Он  был  самым  взрослым  в  классе,  но  никакого  желания  учиться  не  изъявлял.  Последние  дни  почти  не  посещал  занятия,  хотя  приходил  в  школу  и  прятался  за  углом,  где  курил  самокрутки.  Иногда  учительница  посылала  кого-нибудь  из  ребят,  пригласить  его  в  класс.  Но  после  того  как  ребята  стали  появляться  обратно  с  запахом  табака,  посылать  перестала.
        Наступил  торжественный  день  окончания  первого  класса.  На  собрании  нам  вручали  справки  с  оценками  об  окончании.  Прощались  с  одноклассниками,  но  самым  грустным  было  расставание  с  Василием.  Он  уезжал  в  Суворовское  училище.
        Жаль,  что  мы  тогда  не  понимали,  что  прощаемся  на  всю  жизнь.  Как  бы  сейчас  хотелось  узнать  о  его  дальнейшей  судьбе.  Такой  парень  не  мог  стать  плохим  человеком.  И  хотя  он  никогда  не  рассказывал  о  своих  родителях,  не  сомневаюсь,  они  могли  гордиться  таким  сыном.
         Первые  дни  каникул  начались  с  маминого  задания,  ежедневно  гулять  с  братом  на  свежем  воздухе,  мне  его  и  самому  не  хватало, поэтому  воспринял  задание  с  радостью.  Первая  прогулка  не  принесла  много  хлопот.  Брат  спал  в  старой  коляске,  изредка  причмокивая  во  сне.  Прогулка  показалась  необременительной.  Я  мог  спокойно  заниматься  своими  делами,  периодически  поглядывая  на  Сашу. В  связи  с  рождением  брата  поездка  в  Коростень  отменялась.  Мне  предстояло  провести  лето  в  гарнизоне.  Сначала  это  огорчило,  но  потом  со  Стасом  решили,  это  даже  лучше,  проведем  каникулы  вместе.
         Самым  любимым  местом  для  игр  стал  спортивный  городок  и  стадион.  Там  собирались  почти  все  мальчишки  гарнизона.  Любимой  игрой,  естественно,  стал  футбол.  Поле  стадиона  практически  не  пустовало.  Особо  большие  любители  футбола  могли  играть  сутками,  поэтому  пришлось  установить  порядок: - если  счет  одной  из  команд  достигал  десяти  пропущенных  мячей,  игра  прекращалась.
        Но  очередники  не  скучали.  В  спортивном  городке  были  установлены  новые  снаряды  для  тренировки  летного  состава. Здесь  была  перекладина,  чертово  колесо  для  тренировки  вестибулярного  аппарата,  брусья  и  конь.  Нас  прогоняли  с  территории  городка,  но,  когда  занятия  летного  состава  заканчивались,  мы  были  тут  как  тут  и  под  различными  предлогами  старались  оседлать  снаряды.
         Особенно  мне  нравилось  чертово  колесо.  Но  после  неудачного  падения  одного  из  пацанов,  тренажер  стали  закрывать  на  замок.         
Футбол  меня  мало  интересовал.  Лучшим  нападающим  был  Станислав.   Я  выбрал  амплуа  вратаря.  Но  играть  приходилось  не  часто,  у  меня  была  святая  обязанность – прогулки  с  братом.
        Однажды  игра  на  спортивных  площадках  закончилась  плачевно.  Ребята  сумели  подобрать  ключ  к  чертовому  колесу.  Не  повезло  Станиславу.  Находясь  в  верхней  точке  вверх  ногами,  он  не  выдержал  и  свалился,  ударившись  о  металлическую  ручку.  Удар  пришелся  прямо  под  глаз.  Теперь  мы  оба  травмированных,  со  шрамами  на  лице,  дружно  нянчились  с  братом.
        Командование  во  второй  половине  лета  решило  организовать  для  детей  коллективный  отдых.  За  стадионом  поставили  пять  армейских  палаток,  территорию  разметили,  установили  флагшток,  развернули  полевую  кухню.  В  военизированный  лагерь  собрались  мальчишки   со  всего  городка.  Разместили  в  палатках  по  десять  человек.  В  каждой  группе  старшим  назначили  солдата.  Утром  строились  на  подъем  флага,  днем  занимались  спортом  под  руководством  офицера,  руководителя  физической  подготовки  полка.  Занимались  изучением  оружия,  строевой  подготовкой.  А  какой  вкусной  была  солдатская  еда!  Густой  борщ,  макароны  с  тушенкой,  компот  из  сухофруктов.
        Две  недели  прошли,  как  один  день.  Вернувшись,  домой,  еще  долго  вспоминали  проведенные  в  лагере  дни.  Какой  незабываемый  отдых  организовало  командование  дивизии.  Так  незаметно  пробежало  лето,  нам  предстояло  учиться  уже  во  втором  классе. Первые  месяцы  учебы  не  представляли  большой  сложности,  поэтому,  времени  после  занятий  оставалось  много,  и  мы  играли  в  развалинах  в  войну.  Это  было  пока  самой  востребованной  игрой,  навеянной  событиями  прожитых лет  в   прошлой  жизни.
        После  госпиталя  отец  три  месяца  чувствовал  себя  нормально,  но  постепенно  боль  стала  возвращаться.  Начальник  медслужбы  полка  предложил  поехать  лечиться  на  курорт,  в  Ессентуки,  попить  целебной  воды.  Проводили  отца  на  станцию,  пожелали  скорейшего  выздоровления  и  возвращения.
        Перед  ноябрьскими  праздниками  прошел  слух: - нашему  полку  за  заслуги  в  Великой  Отечественной  войне  должны  вручить  Красное  знамя. За  годы  войны  в  полку  проходили  службу  четыре  Героя  Советского  Союза.  Грудь  большинства  офицеров  украшали  ордена  и  медали.
       Школа  не могла  остаться  в  стороне.  Мы  готовили  торжественное  приветствие,  концерт  художественной  самодеятельности.  В  городке  все  готовились  к  торжествам: - женщины  шили  наряды  себе  и  детям,  строители,  восстанавливавшие  жилые  дома  в  поселке,  были  направлены  на  восстановление  частично  разрушенного  Дома  офицеров. 
       Перед  праздником  началось  заселение  отремонтированного  дома  и  двухэтажного  общежития.  Мы  в  число  счастливцев  не  попали,  у  нас  была  большая  двадцатиметровая  комната.  Отец  отгородил  ширмой  угол  для  меня,  брату  поставили  самодельную  кровать  рядом  со  своей,  и  получилась  «двухкомнатная»  квартира.  Правда,  разойтись  было  трудно.  Мы  считались  обеспеченными  жильем.
        Желанный  праздник  наступил.  На  торжественное  собрание  и  вручение  Красного  знамени  части,  прибыл  командир  дивизии  генерал-майор  Счетчиков.  Отец  уже  успел  вернуться  с  курорта,  казался  бодрым,  с  надеждой,  что  все  болезни  остались  позади.  Рентгеновский  снимок  говорил,  что  язва,  вроде  бы,  зарубцевалась.
       Такого  праздника  мы  еще  не  видели,  а  наше  участие  в  нем  наполняло  гордостью.  В  зале  гремел  оркестр,  офицеры  в  парадной  форме  с  орденами,  нарядные  женщины  с  немыслимо  красивыми  прическами,  мы – разодетые,  умытые,  степенно  стояли  стайкой  у  входа,  рассматривая  награды  офицеров.  Такого  «иконостаса»  мы  не  видели.  Когда  в  зал  вошел  генерал  Счетчиков,  установилась  тишина,  даже  мы  боялись  ее  нарушить.
        Долгий  доклад  нас  не  интересовал,  поэтому,  тихонько  вышли  в  фойе.  Там  находился  буфет.  Покопавшись  в  карманах,  мы  со  Станиславом  наскребли  мелочи  на  несколько  пирожков.  Уселись  на   подоконнике,  уплетая  их  с  наслаждением.  Когда  закончилась  торжественная  часть,  наступила  наша  очередь.  Школьный  хор  спел  несколько  патриотических  песен,  и  мы  были  свободны.
        Генерал  Счетчиков  с  командованием  продолжили  торжественную  часть  в  летной  столовой.  Солдаты  убирали  из  зала  стулья,  освобождали  место  для  танцев.  Мы  носились  по  залу,  играя  в  пятнашки.  Сначала  я  споткнулся,  упал,  разбил  колено  до  крови,  затем  Станислав  столкнулся  с  парнем  и,  отлетев,  ударился  лбом  об  угол  входной  двери.  В  итоге  была  не  только  солидная  шишка,  но  и  серьезное  рассечение  брови.  Торжества  для  нас  закончились,  понуря  головы,  в  сопровождении  родителей  пошли  домой.
        Перед  праздником  на  паек  выдали  деликатесы: - по  две  баночки  черной  икры  и  шпроты.  Вернувшись  домой  решил  перекусить.  Шпроты  были  закрыты,  но  одна  баночка  икры  оказалась  открыта.  Сделав  себе  бутерброд,   с  наслаждением  его  проглотил.  Этого   показалось  мало  и  незаметно  для  себя,  съел  все  содержимое  баночки.  Было  очень  вкусно,  но  и  наказание  оказалось  соответствующее.  Кто  же  знал,  что  это  угощение  нужно  есть  понемногу.
        Однажды  удалось  уговорить  маму  купить  коньки.  Обещал,  что  буду  всегда  хорошо  учиться.  Правда,  я  и  так  учился  на  четыре  и  пять,  но  родителям  хотелось  большего.  Теперь  предстояло  стать  отличником.   
       Я  безропотно  сидел  с  братом  и  с  нетерпением  ожидал  обещанный  подарок.  После  нескольких  поездок  в  Бобруйск  на  базар,  мама  купила  красивейшие  коньки – снегурочки,  которые  можно  было  прикрутить  на  валенки.  Не  совсем  то,  что  хотелось,  но  я  бал  рад  подарку.  Счастью  не  было  предела.  Такие  коньки  имели  всего  два  или  три  мальчишки  в  гарнизоне.
        Вместе  с  одноклассником  и  другом – Станиславом  Беликовым,  соорудили  на  зиму  очередные  санки.  Но,  услышав  рассказ,  как  сделать  лыжи,  все  свободное  время  проводили  в  развалинах.  Сначала  выстругивали  из  досок  болванки,  а  затем  кипятили  один  конец  будущих  лыж  в  ведре  и  загибали  его,  зажимая  распаренные  носки  будущих  лыж  среди  камней,  пытаясь  сохранить  изгиб.  Уходили  домой – счастливые,  уверенные  в  том,  что  у  нас  все  получится.  Придя  на  следующий  день  в  развалины,  обнаруживали,  ничего  не  вышло.  Наконец,  напряженный  труд,  как  нам  показалось,  увенчался  успехом -  носки  лыж  имели  небольшой  изгиб.  Возможно,  это  нам  только  показалось,  потому  что  очень  хотелось.  Спрятав  санки  и  лыжи  в  развалинах,  решили,  наша  подготовка  к  зиме  завершена.
        Холода  в  этом  году  начались  рано,  довольно  чувствительными  морозами.  Не  дожидаясь  первого  снега,  пошли  на  озеро,  расположенное  на  окраине  городка  и  осторожно  начали  пробовать  лед.  Он  трещал  и  ломался.  Опечаленные  пошли  домой,  надеясь,  в  следующий  раз  лед  будет  крепким.
        Наконец  зима  полностью  вступила  в  свои  права.  Выпал  первый  снег.  Причем,  он  шел  ночью.  Сам  снегопад  не  видели,  но  от  этого  радость  была  не  меньше.  Сразу  после  школы  пошли  в  развалины,  откопали,  сделанные  с  таким  трудом - лыжи.  Пошли  на  первую  прогулку.  Снег  был  свежий,  рассыпчатый,  поэтому  мы  не  катались,  а  ходили  по  снежному  полю,  не  признаваясь  себе  в  том,  что  наша  затея  с  лыжами – провалилась.  Спрятав  лыжи,  опечаленные,  пошли  домой.  Я  делал  уроки,  а  голову  сверлила  мысль – что  не  так.   Лег  спать,  но  мысли  не  давали  покоя.
      Утром  предложил  Станиславу,  разрезать  консервную  банку,  набить  ее  на  носки,  таким  образом,  придав  им  более  округленный  вид. Кроме  этого  услышал,  что  лыжи  нужно  смазывать.  Ничего  подходящего  не  нашел,  решил  воспользоваться  куском  хозяйственного  мыла.  Когда подготовительные  работы  закончили,  поторопились  опробовать  лыжи.  Они  не  зарывались  в  снег,  но  и  не  катили.  Не  говоря  ничего,  друг  другу,  спрятали  лыжи.  Особого  желания  покататься  на  них,  больше  у  нас  не   возникало.               
        Территория  городка  была  практически  равнинной,  поэтому  мы  решили  использовать  горки,  которые  находились  недалеко  от  школы,  вдоль  дороги,  ведущей  в  Бобруйск.  Катание  там,  на  санках,  едва  не  закончилось  гибелью  Станислава.
        Машины  на  дороге  в  те  времена  были  редкостью,  но,  по  закону  подлости,  такая  машина  нашлась.  На  ней  ехал  начальник  штаба  дивизии  в  город.  Стартовали  вместе,  но  по  каким-то  причинам  я  опередил  Станислава  и  пролетел  далеко  от  машины.  Прозевав  момент  ее  появления,  Станислав  проскочил  на  санях  перед  самым  ее  носом.  Водитель  опознал  нас  и,  когда  пришли  домой,  оба  были  выпороты  отцами.
        Такую  жестокую  экзекуцию  испытал  впервые.  На  следующий  день  сидеть  на  мягком  месте  было  больно.  Дотерпев  до  конца  уроков,  пошли  в  мастерскую  в  развалинах,  посидели  в  расстроенных  чувствах  у  костра  и  пошли  домой.  Предупрежденные  о  неизбежности  наказания  за  появление  впредь  с  санями  на  дороге,  решили  проверить  состояние  льда  на  озере.  К  величайшей  радости,  он  был  крепким,  и  уже  несколько  человек  гоняли  по  льду  консервную  банку  палками,  изображая  игру  в  хоккей.  Мы  зачарованно  смотрели  на  новое  развлечение.
       Прежде  всего,  покидая  покрытое  льдом  озеро,  зашли  в  ближайшую  рощу  и  разыскали  ветки  имеющие  кривизну  у  одного  из  концов.  На  следующий  день,  еле  дождавшись  окончания  занятий,  наскоро  поев,  побежали  на  озеро.  Нас  постигло  легкое  разочарование.  Прикрутив  коньки  к  валенкам,  попытались  играть  в  хоккей  на  коньках.  Оказалось,   сначала  надо  было  научиться  кататься.  Теперь  поняли,  почему  родилась  поговорка – «Как  корова  на  льду».  Удар  был  ниже  пояса,  но  он  подвиг  нас  на  усиленные  тренировки.
       Катаясь  по  льду,  обнаружили,  в  одном  месте  есть  полынья  и  по  ее  краям  лед  был  значительно  тоньше.  Когда  приближались  к  краю  полыньи,  лед  слегка  прогибался.  Ребята  рассказали,  в  озеро  выходит  канализация  из  бани.  В  банные  дни  от  обильного  поступления  теплой  воды  площадь  полыньи  даже  увеличивается.  Просто  так  учиться  кататься  скучно,  поэтому,  выворачивая  ноги,  играли  в  догонялки.
Учились  гонять  непослушную  консервную  банку,  бить  и  бросать  ее  по  воротам.  Иногда  нас  приглашали  в  команду,  хотя  толку  от  этого  было  пока  мало.  Для  нас  игра  в  хоккей  была  огромной  радостью,  но  и  большой  болью.  Если  кому-то  приходилось  играть  консервной  банкой,  поймут,  что  я  имею  в  виду.
        Первым  пострадал  Станислав.  Удар  банкой  пришелся  прямо  под  тот  же  глаз,  который  пострадал  в  прошлый  раз  в  Доме  офицеров.  Окровавленного  привели  в  санчасть,  врач  сделал  перевязку  и,  понурив  головы,  пошли  домой  сдаваться.  Неделю  Станислав  сидел  наказанным  дома,  а  я  ходил  на  озеро  один.  Не  имея  напарника,  тем  более  владеющего  клюшкой  лучше  меня,  оставался  за  бортом  игры.
       Однажды,  катаясь  с  пацанами  решили  посостязаться,  кто  ближе  проедет  к  краю  полыньи.  На  льду  оставался  след  от  коньков,  с  каждым  разом  все  ближе  к  полынье,  когда  до  края  остались  считанные  сантиметры,  ребята  постарше  решили  не  рисковать.  Мне  так  хотелось  стать  победителем,  что,  невзирая  на  очевидную  опасность,  решил  рискнуть.  Разумеется,  все  закончилось  плачевно.  Лед  не  выдержал  даже  моего  веса,  и  я  оказался  в  воде.  Спасло  только  то,  что  умел  плавать.  Работая  изо  всех  сил  руками  и  ногами,  грудью  полез  на  лед,  а  там,  ухватившись  за  протянутую  клюшку,  выбрался  из  полыньи.
       Теперь  мы  со  Станиславом  сидели  дома,  а,  учитывая  то,  что,  по  высказыванию  родителей  не  сделали  для  себя  никаких  выводов  после  травмы  полученной  Станиславом  и  происшествия  на  санях,  срок  домашнего  заточения  был  продлен  на  две  недели.  Что  за  выводы  мы  должны  были  сделать,  непонятно,  просто  нам  последнее  время  не  везло,  это  мы  знали  точно.  Когда,  после  окончания  домашнего  ареста,  пришли  на  озеро,  нас  ожидало  разочарование.  На  месте  бывшего  катка  зияла  огромная  промоина.
        Так  прошла  зима.  Заканчивался  второй  год  учебы.  Необходимо  было  обновить  летний  гардероб.  Странно,  но  ноги  торчали  из  брюк,  а  пальцы  в  ботинках  заворачивались.  Всей  семьей  пошли  в  город  искать  сандалии,  летние  брюки,  майки.  Из  всего  я  давно  вырос,  необходимо  было  найти  одежду  по  моему  размеру.
        Тогда  еще  не  ходили  автобусы,  поэтому  путешествие  в  город  совершали  ножками.  А  это  более  трех  километров.  Бобруйск,  как  и  все  встречавшиеся  до  этого  города  был  сильно  разрушен,  восстановление  только  началось.  Мы  с  гордостью  смотрели  на  новые  здания,  изредка  встречающиеся  на  нашем  пути.
        Наконец  нашли  первый  магазин,  где  на  прилавке  увидели  детские  товары.  Выбрали  сандалии  и  решили  их  померить.  Подошли  к  продавцу,  она  любезно  беседовала  с  женщиной,  обсуждая  домашние  новости.  Это  волновало  ее  больше,  чем  работа.  Добросовестно  ожидали  окончания  разговора.  В  это  время  к  прилавку  подошел  гражданин  без  одной  ноги.  На  его  груди  сияла  звезда  Героя  Советского  Союза,  стуча  костылями,  он  подошел  к  прилавку.  Подождав  несколько  минут  в  ожидании  окончания  разговора,  он,  размахнувшись,  ударил  костылем  по  прилавку  и  разразился  бранью.
       Трудно  передать  все  сказанное  им,  но  попробую:
 - «Пока  я  с  моими  русскими  братьями  проливал  кровь  на  фронте,  вы  в  тылу  отращивали  себе  задницы».
       Надо  отдать  ему  должное,  продавец  была  еврейкой  солидной  комплекции.  Но  нас  больше  всего  поразило  другое  -  Герой  был  чистокровным  евреем  и  говорил  с  явным  еврейским  акцентом.  Дальнейший  разговор  родные  не  стали  слушать,  видимо  предвидя  нецензурную  лексику,  и  мы  покинули  магазин.  Домой  вернулись  ни  с  чем.  Я  понял,  что  меня  и  в  этом  году  ждет  перешитая  мамой  одежда.  Но  это  меня  совсем  не  напрягало.
      Встречаясь  со  Стасом,  строили  совместные  планы  на  это  лето.  Я  мечтал  поехать  в  Коростень,  купаться  в  реке,  встретиться  с  коростенскими  друзьями.  Стас  собирался  с  родителями  поехать  в Саратов  к  родственникам  отца.  Учебный  год  заканчивался.  Мои  успехи  в  школе  вполне  радовали  родителей.  Летний  отдых  обещал  новые  впечатления,  новые  знакомства.  Предстояло  научить  брата  ходить,  не  мог  же  я  постоянно  носить  его  к  друзьям  на  загривке.  Но  надеждам  не  суждено  было  свершиться.

                Глава   10.  ОТДЫХ  В  ГАРНИЗОННОМ  ЛАГЕРЕ.
        Болезнь  отца  начала  прогрессировать.  Состояние  значительно  ухудшилось,  и  его  положили  в  госпиталь.  Видимо  лечение  не  давало  нужных  результатов.  Стараясь  снять  с  себя  ответственность,  а,  возможно  не  зная,  что  предпринять,  лечащий  врач  посоветовал  поехать  лечиться  в  Ессентуки,  в  специализированный  санаторий  для  желудочников.  Отцу  выделили  путевку  в  санаторий.  Это  были  огромные  расходы  для  семейного  бюджета,  поэтому  поездка  в  Коростень  отменялась,  и  мне  предстояло  провести  очередное  лето  в  гарнизоне.  Сначала  известие  расстроило,  но,  немного  поразмыслив,  успокоился.
      Прошлое  лето  показало – отдыхать  в  гарнизоне  можно,  и  не  плохо.
Тем  более  прошел  слух,  что  и  в  этом  году  опять  будет  организован  военизиронный  лагерь.  А  это  уже  было  что-то.  Памятуя  прошлогодние  впечатления  от  отдыха  в  лагере,  решил,  такой  отдых  меня  вполне  устраивает.  Отец  уехал  в  санаторий,  а  я  с  друзьями  обсуждал  план  отдыха.
      Первое  с  чем  все  согласились,  нужно  было  найти  ближайшую  дорогу  к  реке – Березина.  Как  оказалось,  никто  из  ребят  не  умел  плавать.  Мои  рассказы  об  учебе  плаванию,  событиях  этому  сопутствующих,  сделали  почти  героем  в  их  глазах.  Ребята  даже  вспомнили,  как  лихо  на  их  глазах  вылетел  из  проруби.
        Выпускной  утренник  подвел  черту  под  годом  учебы,  заставил  забыть  мелкие  неприятности  и  невзгоды.  Получив  аттестаты  и  отчитавшись  перед  родителями  хорошими  оценками,  мы  были  готовы  воплощать  в  жизнь  свои  наполеоновские  планы.            
       Ребята  опросили  местных  мальчишек  и  договорились,  что  они  на  следующий  день  покажут  ближайшую  дорогу  к  реке.  Путешествие  оказалось  дальним.  За  поселком  преодолели  огромный  луг,  и  вышли  к  реке.  Когда  увидел  ее,  мне  стало  немного  не  по  себе.  Ширина  реки  пугала,  она  была  намного  больше,  чем  в  самом  широком  месте  наша речка  Уж,  а  глубину  ее  даже  не  мог  себе  представить.  Перед  нами  было  прямо  море  разливанное,  противоположный  берег  которого  был  для  меня  не  досягаем.
       Подошли  к  реке.  Вода  оказалась  очень  холодной.  Признаться  пораженный  ее  размерами  не  испытывал  желание  искупаться.  Единственное  на  что  отважились  первый  раз,  походили  босиком  по  воде  вдоль  берега,  побросали  камни,  считая,  сколько  раз  они  коснутся  водной  глади.   Но  даже  этих  впечатлений  хватило  для  хорошего  настроения.
       Неделю  провели  в  военном  городке.  В  это  время  заселялся  очередной  отремонтированный  дом.  Естественно  это  было  для  нас  дополнительным  раздражителем.  Помогали  друзьям,  родители  которых  получили  квартиры,  переносили  вещи  и  с  завистью  осматривали  квартиры  после  ремонта.  Но  больше  всего  нас  интересовали  два  новых  трехэтажных  дома,  которые  уже  год,  как  строились  в  военном  городке.  Они  были  громадные,  трех подъездные.  Каждый  из  нас  в  тайне  мечтал  там  жить.
        Развалины,  где  еще  недавно  мы  со  Станиславом  оборудовали  штаб  и  мастерскую  для  изготовления  санок,  лыж  были  окружены  строительными  лесами.  Там  шел  ремонт.  Скоро  и  эти  развалины   должны  превратиться  в  новое  жилье.  Так  постепенно  уходила  война,  разруха,  военный  городок  зализывал  нанесенные  ему  раны.
        Дни  стояли  жаркие.  Впечатления  от  переселения  поблекли,  и  мы  вспомнили  о  желании  искупаться  в  Березине.  На  следующий  день  отправились  на   речку.  Вода  была  не  намного  теплее,  чем  в  первое  посещение  или  нам  так  показалось,  но  желание  искупаться  от  этого  не  уменьшилось.
        Обосновавшись  на  берегу,  ребята  пробовали  войти  в  воду.
Я,  как  опытный  пловец,  разбежавшись,  прыгнул  с  берега.  Холодная  вода  обожгла.  Выскочил  на  поверхность  и  что  есть  силы,  поплыл  к  берегу.  Вылетел  на  берег,  как - будто  за  мной  черти гнались.  Ребята  посчитали,  что  я  показываю  класс,  и  с  восторгом  смотрели  на  меня,  а  я  еле  унимал  стук  зубов.  Согревшись,  по  просьбе  ребят,  объяснил,  как  плавать  по-собачьи  и  моим  любимым  стилем – брасс.
       Сначала  под  моим  контролем  они  усиленно  тренировались  на  берегу,  потом  стоя  по - пояс  в  воде.  После  продолжительных  поисков  нашли  мелкое  место,  удобное  для  учебы.  Ребята  плескались  в  воде,  осваивая  показанные  стили,  а  я  плавал  и  наслаждался  ласковыми  объятиями,  пусть  даже  холодной  воды.  Плавание – любимый  вид  спорта,  любимое  удовольствие  по  сей  день.
        Прогулки  на  речку  стали  регулярными,  но  иногда  я  оставался  дома  за  няньку.  Самое  сложное  в  этой  работе  было – не  прозевать  момент,  когда  Санька  находил  на  земле  что-либо  интересное  и  тянул  в  рот.  Наверное,  растет  страшный  обжора.
        Сообщений  от  отца  не  было,  а  время  пребывания  в  санатории  уже  прошло.  Мама  начала  волноваться.  О  каких-либо  поездках  к  родным  они  не  договаривались.  Когда  она  решила  идти  в  часть,  узнать,  нет  ли  там  сообщений,  вернулся  отец.  Рассказал,  после  недели  пребывания  в  санатории  его  вызвала  лечащий  врач (она  наблюдала  его  и  в  прошлый приезд)  и  сказала,  лечение  ничего  не  дает.  Болезнь  слишком  запущена  и  медицина  бессильна.  Это  было  по  тем  временам  храбрым  заявлением.
        После  небольших  раздумий  врач  рассказала,  в  Полтавской  области  живет  старик,  который  лечит  желудочные  заболевания  травами.  Если  отец  хочет  попробовать  вылечиться,  она  готова  дать  его  адрес.  Отец  решил  прервать  санаторное  лечение  и  поехал  в  Полтаву.  На  месте  узнал  дорогу  в  село,  где  жил  старик.
        Прежде  всего,  народный  целитель  поинтересовался,  как  давно  мучает  болезнь,  посмотрел  рентгеновский  снимок,  уложил  на  кровать,  ощупал  живот  и  сказал,  что  болезнь  очень  запущена,  но  можно  попробовать  лечение  травами.  Пригласил  прийти  на следующий  день  за  лекарствами.
        Не  испытывая  особого  доверия,  но  не  отвергая  последнюю  надежду,  отец  пошел  по  селу  проситься  на  постой.  Соседи  старика  сразу согласились  сдать  комнату.  Они  привыкли  к  посетителям,  да  и  лишняя  копейка  не  помеха.  В  это  время  в  селе  проживало  более  десяти  человек  приехавших  к  народному  целителю,  как  называют  сейчас,  к  колдуну,  как  величали  в  те  времена.
        На  следующий  день  в  назначенное  время,  отец  пришел  на  прием.  Предложив  раздеться,  старик  долго  пальпировал  в  области  желудка,  переворачивал  на  спину,  проводил  свои  исследования.  Затем  дал  бутылку  темно-зеленой  жидкости  и  объяснил  порядок  применения  настойки.  После  окончания  приема  лекарства  пригласил  прийти  на  повторный  прием.
       Напиток  был  горьковат.  В  нем  попадались  небольшие  кусочки  перетертой  травы,  листьев,  корешков.  Закончилось  содержимое  через  неделю.  Отец  пошел  на  повторный  прием.  Обследование  было  в  том  же  ключе,  что  и  в  первый  раз.  Целитель  дал  три  новые  бутылки  с  народным  средством  и  предложил  продолжить  курс  лечения.  Отец  объяснил,  ему  нужно  возвращаться  на  службу.  Посочувствовав,  старик  достал  еще  две  бутылки  и  объяснил  режим  их  применения.  После  приема  лекарств  из  одной  бутылки  нужно  было  сделать  перерыв  на  две  недели.  И  так  до  тех  пор,  пока  их  содержимое  не  закончиться.  Есть  можно  все,  но  без  острого  и  пряностей.  Пить  спиртное  нельзя.  Но  если  очень  захочется,  то  лучше  выпить  граммов  сто  чистого  спирта.    Как  пошутил  отец,  рассказывая  анекдот  на  эту  тему  про  «мойшу»:      
 - «Так  зачем  такая  жизнь».
На  вопрос: - «Сколько  он   должен?»
Старик  ответил: - «Сейчас  ничего.  Приедешь  на  следующий  год.  Если  болезнь  отступит,  заплатишь,  сколько  не  жалко  за  свое  здоровье».
       Остатки  лета  провели  семьей  в  гарнизоне.  Чаще  всего  на  речке.  Оказывается,  мама  с  отцом  неплохо  плавали.  Мама  на  боку,  а  отец  в  размашку.  Посещали  Дом  офицеров,  где  регулярно  показывали  кинофильмы,  знакомились  с  Бобруйском.  Этот  древний  город  и  река  Березина  оказывается,  чуть  не  погубили  Наполеона.  Досталось  здесь  и  фашистским  гадам.  Город  был  сильно  разрушен,  однако  некоторые  здания  уже  восстанавливали  пленные  немцы.
        Командование  организовало  для  детей  военно-спортивный  лагерь.  От  прошлогоднего  он  отличался  тем,  что  в  этот  раз  нас  возили  на  бортовой  машине  отдыхать  на  Березину.  Для  меня  это  было  раздолье.  Как  умеющему  плавать,  солдаты  поручили  мне  устанавливать  буйки
для  ограждения  территории  купания  и  плавать  вдоль  них,  отгоняя  любопытных.               

                Глава   11.  ПРЕВРАТНОСТИ  СУДЬБЫ. 
       Отдых  заканчивался.  Предстояла  учеба  в  третьем  класс,  отцу – работа  в  новой  должности.  Врачебная  комиссия  списала  с  летной  работы  по  состоянию  здоровья.  Такое  решение  комиссии  понятно,  но  его  трудно  воспринять.  Кроме  летной  работы  у  отца  не  было  никакой  специальности,  а  для  ухода  на  пенсию  еще  не  вышел  срок.
        Мама  с  отцом  регулярно  обсуждали  варианты  дальнейшей  жизни.  Решение  не  приходило.  Однажды  отца  вызвал  командир  дивизии  генерал-майор  Игорь  Петрович  Счетчиков.  Они  знали  друг  друга  не  один  год,  вместе  воевали  в  одном  полку  еще  в  финскую  компанию.  Странно,  но  именно  так  называли  войну  с  Финляндией.  Поговорив  по  душам,  комдив  предложил  перейти  в  отдел  боевой  подготовки  дивизии.  Так  удачно  решилась  проблема  дальнейшей  службы  отца.
        Практически  эта  зима  ничего  нового  не  принесла.  Все  самое  интересное  слышали  от  отца.  Новая  работа  ему  нравилась.  У  нас  появились  новые  друзья.  В  преддверии  Нового  года  получили  новую  двухкомнатную  квартиру.  Ведь  теперь  наша  семья  состояла  из  четырех  человек.  Два  трехэтажных  дома,  которые  строили  около  двух  лет,  сдали  в  эксплуатацию.  Проблема  оказалась  в  другом.  Оклад  у  отца  увеличился  не  значительно,  а  паек,  так  выручавший  нас,  перестали  получать.  Прилавки  магазинов  пустовали,  а  базарные  цены  «кусались».  Лето  провели  в  гарнизоне,  а, следовательно,  остались  без  фруктов,  без  запаса  витаминов  на  зиму.
       На  Новый  год,  второго  января,  для  детей  дивизии  в  Доме  офицеров  был  организован  костюмированный  бал  у  елки, с  Дедом  Морозом,  Снегурочкой.  Но  самым  большим  счастьем  стали  новогодние  подарки  от  командования  дивизии.  Их,  под  руководством  жены  командира  дивизии  готовили  жены  офицеров.  Они  клеили  пакеты.  Дети  из  четвертого  класса  на  уроках  рисования  нарисовали  на  них  небольшие  новогодние  рисунки.  Яблоки,  печенье  и  небольшие  шоколадки  были  из  пайка  летного  состава.  Только  раковые  шейки  и  конфеты-тянучки  купили  в  военторге.  Но  это  не  умаляло  нашей  радости.
       В  эту  зиму  состоялось  еще  одно  приятное  событие.  В  часть  завезли  партию  лыж  для  физической  подготовки  летного  состава.  По  моей  просьбе  отец  приносил  иногда  пару  лыж  на  выходной  день,  и  мы  со  Станиславом  ходили  в  район  озера,  где  по  очереди  катались  на  лыжах.
Не  забыли  и  нашу  любимую  игру  в  хоккей.
       Готовиться  к  ней  начали  еще  осенью.  Сделали  по  несколько  клюшек,  для  этого  разыскали  самые  похожие  по  конфигурации  ветки.  Из  старых  автомобильных  покрышек,  изуродовав  ладони  до  кровяных  мозолей,  вырезали  шайбы.  Очень  жесткие  раны  наносили  консервные  банки.  Придумали  и  изготовили  щитки,  наколенники  и  налокотники.   
       Раньше  катались  на  коньках,  прикрученных  к  валенкам.  Они  защищали  голени  от  травм,  но  делали  неповоротливыми.  Да  и  колени  оставались  открытыми.  По  моей  просьбе  отец  прикрутил  коньки  к   старым  ботинкам.  Теперь  я  чувствовал  себя  настоящим  хоккеистом,  обмотанные  газетой  ноги  не  только  выдерживали  любой  холод,  но  и  придавали  жесткость  ногам.
       Зима  подошла  к  концу.  Теплые  дни  дурманили  первыми  весенними  запахами,  а  распускающиеся  на  деревьях  почки  говорили  о  близком  пробуждении  природы.  Мы  предвкушали  походы  на  речку  и  другие  летние  развлечения.  Летом,  для  учеников  первого-четвертого  классов  родители  решили  организовать  при  гарнизонном  Доме  офицеров  настоящий  пионерский  лагерь.  Это  было  любопытно,  просто  великолепно,  но  настораживало  покушение  на  нашу  свободу.  Мы  со  Стасом  предвкушали  великолепный  отдых.  Но  разве  можно  что-либо  планировать  со  взрослыми,  вечно  с  ними  все  идет  наперекосяк.

                Глава  12.  В  КРУГУ  ДРУЗЕЙ.
        Мне  такой  отдых  не  «грозил».  На  семейном  совете  решили,  летом  поедем  в  Коростень.  Отцу  надо  было  побывать  в  Полтаве  у  целителя,  а  дорога  от  Коростеня  до  Полтавы – короче.  Так  мы  и  поступили. Поездом  приехали  в  Коростень.  Отец  пробыл  два  дня  с  нами  и  уехал  в  Полтаву.  Мы  с  мамой  и  братом  с  нетерпением  ожидали  его  возвращения.  Он  вернулся  через  неделю  окрыленный  и  долго  рассказывал  маме  об  итогах  поездки.
      По  приезду  к  целителю  сразу  попал  на  прием  и  прошел  обследование. Целитель  долго  вертел  его  со  спины  на  живот  и  обратно,  пальпировал  желудок,  затем,  довольно  улыбнувшись,  сказал:
 - «Теперь  все,  ты  здоров».
       Но  для  закрепления  результата  лечения  предложил  выпить  еще  одну  бутылку  лекарства.  Прощаясь,  пожелал  больше  не  болеть и  порекомендовал: - «Можешь  все  есть,  пить  только  водку,  от  вин,  особенно  крепленых  воздерживаться».
        С  такими  напутствиями  отец  и  прибыл  домой.  Пробыл  с  нами  неделю  и  поехал  в  часть.  Ему  очень  хотелось  вернуться  на  летную  работу.  По  приезду  в  Бобруйск  сразу  явился  в  госпиталь  на  обследование,  сделал  рентгеновский  снимок – язва  зарубцевалась.  Врачи  пожимали  плечами,  но  отказались  давать  положительное  заключение.  Довод  был  один: - «Мы  Вас  не  лечили.  Да,  сегодня  язвы  нет,  но  она  может  возобновиться.  Решение  о  списании  с  летной  работы  уже  принято  и  отменять  его,  нет  никаких  оснований».
       Больше  никогда  болезнь  не  возвращалась,  хотя  отец  не  очень  придерживался  наставлений  целителя.  И  водочку  любил  и  перцем  так  сдабривал  борщ,  что  у  меня  горел  язык.  Отец  прожил,  светлая  ему  память,  восемьдесят  два  года.  Желудок  его  никогда  не  беспокоил.         
        Неделя  прошедшая  после  его  отъезда  в  Полтаву  прошла  не  напрасно.  Ежедневные  встречи  с  друзьями,  походы  на  речку,  новые  знакомства – таков  скромный  перечень  событий.  Наше  любимое  место  на  речке  претерпело  некоторые  изменения.  Появились  несколько  грибков  со  скамейками,  лодочная  станция  с  примитивными  плоскодонками  с  веслами  с  которыми  могли  управляться  только  штангисты.  Это  дало  возможность  вернуть  утраченный  статус – городского  пляжа.
        Но  самой  большой  новостью  было  восстановление  второго  пролета  железнодорожного  моста.  Теперь  поездам  не  надо  было  стоять  на  перегоне,  пропуская  встречный  поезд.  Они  следовали  каждый  по  своему  пути.  И  когда  случалось,  два  состава  встречались  на  мосту,  грохот,  усиленный  эхом  от  скал,  заглушал  все  вокруг.
       На  пляже  всегда  было  хорошо  и  уютно.  Огромная  водяная  чаша.  Длина  пляжа  более  ста  метров,  ширина  не  менее  сорока  и  большая  глубина  у  скал.  Все   попытки  достать  дно  оканчивались  неудачей.  А  взрослые,  чтобы  обить  охоту  нырять,  на  полном  серьезе  утверждали,   раньше  там  водился  огромный  сом,  который  охотился  на  людей.
     Одно  было  непонятно,  что  за  сила  удерживает  здесь  воду.  Выше  по  течению  речку  можно  было  перейти  по  колено  в  воде.  Ниже,  где  жили  Берестовские,  она  струилась  среди  скал,  создавая  в  некоторых  местах  довольно  глубокие  ямы.  Если  непонятно  значит  надо  найти  ответ  на  поставленный  вопрос.  Мы  не  умели  и  не  хотели  откладывать  исполнение  своих  планов  в  долгий  ящик.  Оговорив  время  и  место  следующей  встречи,  спокойно  разошлись  по  домам.
       Новый  день  выдался  как  по  заказу – солнечный  и  безветренный. 
Путешествие  было  недолгим.  Перешли  железнодорожный  переезд  в  районе  чугунолитейного  завода  с  громким  названием  «Октябрьская  кузница»,  за  ним  находился  городской  парк  культуры  имени  Горького.  Туда  мы  и  держали  путь.
       Я  первый  раз  посетил  парк.  Дорожки  усыпаны  щебенкой  из  красного  гранита  и  хорошо  смотрелись  на  зеленом  фоне  газонов.  С  правой  стороны  стояло  уже  восстановленное  здание  летнего  кинотеатра.  На  тот  момент  единственное  место,  где  можно  было  посмотреть  кинофильм.  В  парке  стояли  три  взорванных  памятника,  разрушенное  здание  городского  дома  культуры.  А  ниже  среди  огромных  скал   увидели  развалины  летнего  ресторана. Старожилы  утверждали,  на  этом  месте  во  времена  княгини  Ольги  располагалась  усадьба  князя  древлян  Малого. Дольше  вниз  к  реке  спускались  несколько  пешеходных  дорожек,  как - бы  приглашая  выбрать  каждому  свое  направление.  Снизу  раздавался  довольно  громкий  гул  зажатой  скалами  реки.
       Когда   спускались  ниже,  сразу  поняли,  в  чем  причина  создания  огромного  водного  бассейна  в  нижнем  течении  реки.  Она  была  перекрыта  огромными  гранитными  скалами.  В  промежутках  между  ними  с  шумом  прорывались  водные  потоки.  Все  очень  просто  и  в  то  же  время  сложно  и  непонятно.
       По  расположению  скал  в  воде  напрашивался  вопрос:
 - Кто  их  сюда  набросал?  Да  именно  набросал.  Скалы  лежали  вдоль  и  поперек  течения  реки,  отдельные  из  них  стояли,  как  столбы.  Налюбовавшись  рекой,  скалами  решили  перейти  по  ним  на  противоположный  берег.
       После  нескольких  попыток  нашли  удобное  место.  Позвало  нас  на  противоположный  берег  непонятное  сооружение,  огромный  котлован,  через  который  были  переброшены  две,  не  менее  чем  тридцати  метровые  фермы.  Это  были  остатки  так  до  конца  и  не  уничтоженного  городского  бомбоубежища.  Один  вход  был  взорван  нашими  войсками  при  отступлении,  второй  по  неизвестным  причинам  остался  цел.  Осмотрев  убежище,   обнаружили  в  глубине  массивную  дверь.  Попытались  открыть – бесполезно,  хотя  видимых  запоров  не  было.  Меня  очень  заинтересовало  убежище,  но  никто  из  ребят  не  знал  его  историю.  Только  много  лет  спустя  мне  рассказали  о  нем  толи  легенду,  толи  быль?
       Убежище  было  вырублено  в  сорокаметровой  толще  гранита.  Даже  по  сегодняшним  меркам  оно  представляло  великолепное  укрытие,  не  боявшееся  даже  атомной  бомбардировки.  Еще  бы!  Сорокаметровая  гранитная  скала  была  тому  порукой.  Входы  в  убежище  были  перекрыты  стальными  балками,  на  которых  была  натянута  металлическая  сетка,  заросшая  специально  посаженными  вьющимися  растениями.  Если  смотреть  со  стороны  парка,  то,  лишь  хорошо  присмотревшись  можно  было  заметить  входы  в  убежище.
        Когда  немцы  подошли  к  городу,  командование  решило  взорвать  входы  в  убежище.  Но  взорвали  только  один  вход,  второй  остался  целым.  При  приближении  немцев  население  близлежащих   домов  неделю  пряталось  в  подземелье.  И  только  в  результате  стечения  обстоятельств  они  были  обнаружены.
       Немцы  повели  на  расстрел,  на  берег  реки  группу  командиров  Красной  армии.  Один  из  фашистов  наступил  на  металлическую  сетку  и  упал.  Через  ячейки  увидел  людей  вышедших  подышать  свежим  воздухом  и  открыл  огонь.  Подняв  руки,  они  вынуждены  были  покинуть  убежище.  Немцы  побоялись  использовать  его  по  прямому  назначению  и  заминировали  подходы.  Таким  убежище  и  досталось  нашим  войскам,  когда  заняли  Коростень.  Некоторые   источники  утверждали,  во  время  оккупации  местный  партизанский  отряд  использовал  убежище,  как  свою  базу. Но подтверждения  этого  в  архивах  городского  музея  не  обнаружил.
        Больше  в  районе  убежища  ничего  интересного  не  нашли.  День  был    жаркий,  и  мы  решили  искупаться.  Нам  понравилось  опускаться  в  расщелины  между  скал,  через  которые  вырывались  потоки  воды.  Интересно  было  устоять  перед  их  напором  или  закрыть  промежуток  и  смотреть,  как  ослабевает  поток  воды.  Наигравшись,  пошли  по  дороге  мощенной  булыжником,  проходящей  вдоль  железной  дороги  в  сторону  вокзала.  Во-первых,  хотели  посмотреть  новую  дорогу.  Во-вторых,  ребята  сказали: - мост  через  станционные  пути  в  районе  вокзала  уже  отремонтирован.
        Железнодорожный  вокзал  был  почти  восстановлен.  Там  велись  отделочные  работы.  Поглазев  на  почти  готовое  здание  вокзала,  пошли  обновлять  мост.  Когда  поднялись  по  ступенькам – перед  нами  открылся  великолепный  вид  поселка.  Строились  новые  дома,  на  территории  пересылки  уже  не  было  палаток.  Длинный  кирпичный  барак  пересылки  отремонтирован.  На  мосту  пробыли  не  менее  часа,  встречая  и  провожая  поезда.  Осмотрели  открывающиеся  с  высоты  чудесные  виды  поселка, парка  железнодорожников  и  пошли  домой.
        Однажды  с  мамой  и  братом,  которого  пришлось  нести  на  загривке  пошли  на  пляж.  По  дороге  мама  показала  развалины  дома,  где  до  войны  жили  друзья  нашей  семьи – Чумаковы.  Они  восстановят  его  уже  после  демобилизации  отца  и  его  однополчанина.  Дальше  стоял  сохранившийся  дом  маминой  подруги.  Зашли  в  калитку.  Во  дворе  встретила  ее  мать.  Услышав  вопрос  о  дочери,  она  горько  расплакалась. Немного  успокоившись,  рассказала,  дочь  арестована  и  сидит  в  тюрьме  за  работу  в  немецкой  комендатуре.  Извинившись  за  свой  визит,  пошли  на  пляж,  хотя,  услышанное,  не  располагало  к  отдыху.          
        Просидела  Маргарита  Юркевич  в  тюрьме  десять  лет  от  звонка  до  звонка.  Вернулась  беззубой  старухой.  Была  реабилитирована  в  1965  году. Коростенские   партизанский  отряд,  связисткой  которого  она  была,  почти  полностью  уничтожили  при  попытке  подрыва  железнодорожного  моста.  Один  пролет  взлетел  на  воздух  сразу,  второй  остался  целым.  Партизаны,  решив  любыми  путями  прорваться  к  мосту  и  уничтожить  его,  завязали  бой.  Это  был  их  последний  бой.
        Остатки  отряда  присоединились  к  соединению  Ковпака.  Войну  закончили  на  границе.  Начальник  разведки  Коростенского  отряда  хорошо  знавший  Маргариту  Юркевич,  получавший  через  связных  от  нее  донесения,  попал  в  госпиталь  с  тяжелым  ранением.  Познакомился  с  молоденькой  санитаркой  и  остался  жить  в  Ровно.  Спустя  много  лет  историки  начали  изучать  материалы  деятельности  партизанского  движения  Ковпака.  Встречались  со  свидетелями  тех  событий,  написали  историю  партизанского  движения  на  Украине.  На  наиболее  отличившихся  подготовили  наградные  листы.  Так  всплыла  фамилия  Маргариты  Юркевич.  Вручал  медаль  беззубой  женщине  военком,  а  опозорена  была  в  глазах  людей,  соседей  официально  на  судебном  процессе,  отсидела  десять  лет,  об  этом  знали  все  соседи.  После  реабилитации  Маргарита  Юркевич  со  всей  семьей  уехала  из  города  навсегда.  Ни  она,  ни  ее  дети  не  простят  государство,  которое  искалечило  им  жизнь,  лишило  их  чести  и  достоинства.
       Настроение  было  испорчено,  поэтому  на  пляже  пробыли  недолго. Решили  пойти  в  город.  По  пути  мама  показала  школу,  где  она  училась.  Она  была  уже  восстановлена.  Разве  мог  я  тогда  предположить,  что  через  несколько  лет  стану  учеником  этой  школы?  Пошли  по  центральной  улице  к  городскому  кинотеатру  имени  Щорса.  Но  в  кино  идти  не  хотелось,  да  и  брат  начал  плакать.
       Абсолютно  случайно  повстречали  бывшего  самолетного  механика  Вайинбранда,  служившего  вместе  с  отцом  в  летной  части.  В  период  прохождения  службы  он  женился  на  местной  еврейке,  и  после  окончания  войны  демобилизовался  и  остался  жить  в  Коростене.  Теперь  работа  часовым  мастером.  Кто  же  знал,  что  со  временем  мне  придется воспользоваться  его  услугами.
       Домой  идти  не  хотелось,  но  Саша  хотел  спать.  Пошли  в  гости  к  Берестовским.  Прошло  два  года  после  последней  встречи,  но  обстановка  полностью  повторилась.  В  огороде  работали  мои  тетки.  Валера  с  Анатолием – загорали  на  реке.  Поздоровавшись,  прямиком  пошел  к  ним.  Мне  очень  хотелось  показать  свое  умение  плавать.  Тем  более  что именно  Валера  был  моим  первым  учителем.            
       Показательное  плавание  в  моем  понимании  прошло  успешно,  но Валера  раскритиковал.  Я  очень  хотел  проплыть  быстро,  а  это  приводило  к  нарушению  синхронной  работы  рук  и  ног.  Погоняв  меня  с  полчаса,  Валера  одобрил  мои  старания  и  пригласил  чаще  приходить  в  гости,  обещал  обучить  плаванию  самым  быстрым  способом – кролем.   
       Домой  вернулись  к  вечеру,  уставшие,  с  массой  впечатлений,   зверским  аппетитом  и  ревевшим,  как  я  думал  от  избытка  чувств,  братиком.  Это  был  его  первый  такой  длительный  поход.
       Каникулы  подходили  к  концу.  Пора  было  возвращаться  домой.  Я  уже  скучал  по  друзьям,  по  школе.  Учился  с  удовольствием.  Не  скажу,  что  был  отличником,  но  ошибки,  как  правило,  совершал  по  невнимательности  или  от  торопливости.  Сборы  были  недолгими,  основную  тяжесть  составляли  запасы  на  зиму.
        Время  в  поезде  пролетело  незаметно,  зато  заметны  были  изменения,  произошедшие  после  нашего  отъезда.  На  вокзале  встречал  отец.  Мы  сели  в  «Виллис»  и  через  полчаса  были  в  нашей  новой  квартире. Встреча  со  Станиславом  произошла  через  несколько  дней.  Обменялись  впечатлениями  о  прошедшем  лете.  Он  тоже  ездил  в  гости  к  родственникам  в  Саратов,  неплохо  провел  время.
        Но  все  наши  мысли  вертелись  вокруг  занятий  в  школе.  Это  сейчас  четвертый  класс -  очередная  ступенька.  А  в  те  времена  это  был  выпускной  класс.  Ученик  оканчивал  четвертый  класс  и  ему  выдавался  документ  о  получении  начального  образования.  Нам  предстояло  сдавать  первые  экзамены:  писать  диктант  по  русскому  языку,  контрольную  по  математике.  Поэтому  мы  серьезно  готовились  к  предстоящему  учебному  году.  Признаться,  сегодня,  оценивая  систему  образования  прошлых  лет,   голосую  обеими  руками  за  введение  начального  образования.  С  тем  изменением,  что,  оканчивая  школу,  не  сдавшие  экзамены,  не  освоившие  программу  должны  переводиться  в  восьмилетнюю  школу  с  трудовой  направленностью,  подобие  прежних  «фазанок».  И  среднее  образование  получали  бы,  но  что  ценно  -  профессиональную  подготовку.  Спорить  не  буду,  не  всем  это  понравиться.  Но  почему  скажите  должны  страдать  те,  кто  хочет  учиться?  В  этом,  на  мой  взгляд,  и  заключается  самая  большая  несправедливость  нашей  системы  образования.  «Стрижка»  под  одну  гребенку.  Ура!  -  всем  одиннадцатилетнее  образование.  И  просиживает  в  классе  бездарно  время  половина  оболтусов,  которые  только  отбывают  номер,  мешая  тем,  кто  желает  учиться.
      Но  учиться  в  школе  вместе  с  лучшим  другом  пришлось  недолго.  У  отца  за  душой  было  всего  восемь  классов.  Его  друзья,  с  которыми  он  начинал  военную  карьеру  еще  в  финскую  компанию,  успешно  двигались  по  служебной  лестнице.  Он  безнадежно  отстал.  Практически  достиг  своего  потолка.  По  странному  стечению  обстоятельств  ему  не  предлагали  модные  в  то  время  курсы  усовершенствования,  или  он  сам  отказывался.  Но  от  очередного  предложения  он  не  отказался.
       Командир  корпуса  генерал  Решетников  и  командир  дивизии  генерал  Счетчиков  служили  в  одном  полку  во  время  финской  компании.  Генерал  Счетчиков  пригласил  отца  на  беседу  и  предложил  поехать  учится  на  годичные  курсы  повышения  квалификации.  Так,  не  закончив  первой  четверти,  поехали  к  новому  месту  службы  отца  в Иваново,  где  располагался  учебный  центр  летного  состава.

          Глава   13.  ПЕРВОЕ  ЗНАКОМСТВО  С  НЕСПРАВЕДИВОСТЬЮ.
       Жалко  было  расставаться  с  друзьями,  товарищами,  со  школой,  в  которой  получал  первые  уроки  жизни,  с  рекой,  которая  доставила  столько  удовольствия.  Сборы  были  недолгими.  Через  сутки  всей  семьей  прибыли  в  расположение  учебного  центра.  Квартирами  они  не  обеспечивали,  и  отец  пошел  искать  съемное  жилье.  После  непродолжительных  поисков  удалось  найти  частный  дом,  где  хозяева  сдали  одну  комнату,  настолько  маленькую,  что  нам  не  хватало  места. 
       Кровать  для  меня  соорудили  из  чемоданов,  она  напомнила  о  жизни  в  Самарканде.  Саша  спал  на  кровати  с  мамой  и  отцом.  Устроившись  на  новом  месте,  на  следующий  день  пошли  с  мамой  искать  ближайшую  школу.  Ознакомившись  с  аттестатом,  директор  школы,  не  раздумывая,  повела  в  класс.  Школа  находилась  довольно  далеко  от  дома,   первое  время  маме  приходилось  встречать  меня.  Это  заметили   мальчишки.  Контакт  с  одноклассниками  не  сложился,  получил  презрительную кличку «маменькин сынок».  Второй  проблемой  было  то,  что  хорошо  учился.  Лидерство  чужака  не  поощрялось.  И  только  к  Новому  году,  когда  мама,  как  член  родительского  комитета  организовала  проведение  новогоднего  праздника  и  скромные  подарки  ребятам,  обстановка  несколько  улучшилась.  Перестал  приходить  домой  с  синяками  и  шишками.
       Окончательное  примирение  наступило  в  период  зимних  каникул.  Только  у  меня  были  хотя  и  большие,  но  настоящие  лыжи.  И  я  довольно  хорошо  умел  кататься  и  не  жмотничал,  когда  ребята  просили  дать  им  на  часок – покататься.  Появились  новые  друзья.  Теперь  было  с  кем  идти  домой,  а  мои  рассказы  о  жизни  в  военном  гарнизоне,  о  наших  похождениях  с  друзьями  окончательно  примирили  с  одноклассниками.
        После  того,  как  на  двадцать  третье  февраля  мама  организовала  встречу  учеников  начальных  классов  с  офицерами,  участниками  Великой  Отечественной  войны  одним  из  которых  был  отец,  мои  позиции  среди  мальчишек  значительно  укрепились,  а  среди  девчонок  появились  подружки.  Занятия  шли  своим  чередом,  приближались  первые  в  жизни  экзамены.  Трудно  описать  тот  трепет,  с  которым  мы  шли  на  экзамены.   
       Первым  испытанием  был  диктант. С  первым  предложением  произнесенным  учительницей  почувствовал,  что  мои  волнения  были  напрасными.  Сначала  контролировал  каждое  слово,  но  потом,  поняв,  что  диктант  абсолютно  не  сложен,  потерял  бдительность.  Проверив  написанное,  одним  из  первых  сдал  его  учителю.  Контрольную  по  математике  решил  быстро.  Двойной  лист  с  решением  заверенный  школьной  печатью,  на  всякий  случай,  перепроверив,  сдал  в  числе  первых.  Через  два  дня  было  торжественное  собрание.  Нам  вручали  аттестаты  об  окончании  начальной  школы.            
       Аттестат  с  отличием  получила  только  одна  девчонка.  Она  сидела  за  соседней  партой,  и  я  хорошо  видел,  как  учительница  дважды  показывала  ей  на  ошибки.  Я  получил  аттестат  с  одной  четверкой  по  русскому  языку.  Когда  мы  с  мамой  увидели  мою  работу,  я  не  сдержал  слез.  В  одном  предложении  вместо  слова  «вдруг»,  я  написал  «вруг»,  пропустил  букву.  Эта  описка  стоила  мне  аттестата  отличника. 
Одного  не  мог  понять,  отличница  сделала  две  ошибки,  ей  подсказала  учительница.  Это  было  не  справедливо,  не  по  правилам,   не  мог  этого  понять,  не  смог  и  простить.
        Так  впервые  в  жизни  столкнулся  с  тем,  что  ложь  во  благо  одного  человека,  может  ранить,  принести  незаслуженное  огорчение  другому.  Если  бы  учительница  знала,  какую  душевную  травму  нанесла.  Она  породила  недоверие  ко  всем  учителям,  отбила  на  долгие  годы  желание  учиться.  И  это  не  просто  слова.  Отныне,  учил  хорошо  предметы  учителей,  которые  заслуживали  доверия,  игнорировал  тех,  за  кем  замечал  малейшую  нечестность.  Это  не  приносило  успехов  в  учебе,  но  я  не  мог  пересилить  в  себе  негатив  четвертого  класса.
        Наступили  каникулы.  Мы  с  мамой  и  братом,  оставив  отца  учиться,  поехали  в  Коростень.  Первое,  что  стало  приятной  неожиданностью: - у  нас  жила  семья  Димы  Таркановского.  Отец  Димы  работал  на  станции  вместе  с  дедушкой,  а  жили  они  на  соседней  улице  в  полуразвалившемся  домике.   Решив  строиться,  снесли  остатки  дома  и  попросили  дедушку  пожить  у  нас.  Меня  такой  поворот  событий  полностью  устраивал.  Иметь  друга  рядом  было  очень  хорошо.  С  Димой  у  родных  никогда  не  было  хлопот. Он  был  всегда  вежливым,  опрятно  одетым  мальчишкой,  не  в  пример  нам – охламонам.  Мама  ставила  его  в  пример,  не  повезло  парню.  Только  когда  они  поселились  у  нас,  стало  понятно,  откуда  «ноги  растут».  Димина  мама  была  до  удивления  педантичной,  щепетильной  во  всех  отношениях  женщиной,  по  национальности  немкой.  Все  эти  факторы  чуть  не  разрушили  наше  совместное  проживание.  В  связи  с  приездом  Димина  мама  решила  освободить  занимаемую  комнату  и перебраться  в  сарай  на  их  участке.  Маме  пришлось  долго  уговаривать  щепетильную  тетю  Марту   (так  звали  Димину  маму),  прежде  чем  она  согласилась  остаться.
        Димин  папа  был  родом  из  Тернополя,  наполовину  поляк,  наполовину  украинец.  Соседи  в  Тернополе,  зная,  что  тетя  Марта – немка  с  ненавистью  относились  к  их  семье.  Ребята  на  улице  не  упускали  случая  поколотить  Диму  и  его  старшую  сестру.  Обзывали  немчурой.  Поэтому  они  вынуждены  были   покинуть  родной  дом,  купить  в  нашем  поселке  развалюху,  в  которой  даже  хозяева  не  жили.  Тетя  Марта  была  чистокровной  немкой,  ее  родные,  переселились  еще  до  первой  мировой  войны.   Блондинка  со  слегка  грубоватыми  чертами  лица,  но  с  железным  характером,  именно  она  главенствовала  в  доме,  именно  она  решала  все  вопросы.  Признаться,  я  такого  понять  не  мог,  понимал  лишь,  как  тяжело  приходиться  Диме.  В  поселке  они  жили  обособленно,  дружбы  ни  с  кем  не  водили,  но  с  соседями  жили  дружно.  Если  нужна  была  кому-то  помощь,  первыми  откликались.
        Мама  не  любила  ходить  на  городской  пляж.  К  тому  же  там  запрещалось  мыться  с  мылом.  Поэтому  мы  с  мамой  и  Сашей  ходили  на  скалы  в  парк  Горького.  Там  никто  не  запрещал  мыться  с  мылом  и  стирать  белье.  А  как  оно  хорошо  выглядело  после  стирки  в  мягкой  речной  воде.  Как  пахло  после  сушки  на  нагретых  солнцем  гранитных  скалах.  Казалось,  оно  пропиталось  запахом  реки,  окружающей  природы,  теплом  солнечных  лучей.  Какое  удовольствие  испытываешь,  укрываясь  пахнущими  свежим  воздухом  и  теплом  солнечных  лучей – простынями.
        Однажды  мама,  купаясь  среди  скал,  позвала  меня  и  окунулась  в  воду.  Под  водой  она  находилась  слишком  долго,  и  я  стал  беспокоиться.
Когда  вышла  на  берег,  чтобы  успокоить  меня  рассказала  интересную  историю.   В  этом  месте  находилась  купальня  княгини  Ольги.  Разве  мог  я  сидеть  спокойно?  Немедленно  полез  в  воду,  отыскал  купальню  и приступил  к  ее  изучению.
       Поперек  реки  дорогу  воде  перекрывала  огромная  гранитная скала  длиной  более  десяти  метров,  которая  лежала  на  еще  большей  скале.  Образовался  своеобразный  порог.  Вода  падала  с  высоты  порядка  метра,  образовывая  перекат.  Посередине  в  скале  было  вырублено  углубление  сантиметров  семьдесят  овальной  формы.  Когда  нашел  углубление  и  стал  в  него,  по  затылку  била  струя.  Немного  присел  и  оказался  в  ванной.  Меня  накрыл  водяной  козырек,  а  перед  лицом  образовывалась  воздушная  подушка.  Такое  купание  мне  очень  понравилось.
        Создание  купальни  имеет  две  равноценные  исторические  версии  ее  появления.  Первая  гласит.  Князь  Игорь,  собрав  с  дружиной  дань  с  древлян,  возвращался  в  Киев.  По  пути  они  решили,  что  дань,  выплаченная  древлянами  маленькая,  и  вернулись,  потребовали  заплатить  дань - повторно.  Древляне  во  главе  с  князем  Малым  отказались  платить,  разбили  дружину  Игоря.  Привязав  князя  к  двум  наклоненным  вершинам  деревьев,  разорвали.    
        Когда  княгиня  Ольга  узнала  о  гибели  мужа,  решила  отомстить.  Собрала  большую  дружину  и  осадила  город  Искоростень (так,  согласно  историческим  сведениям  именовался  город  Коростень  в  древности).   Древляне  ожесточенно  сопротивлялись,  и  дружина  княгини  не  смогла  осадой  взять  город,  решила  захватить  хитростью.  Попросив  парламентеров  заплатить  дань,  собрав  с  жителей  города: - с  каждого  двора  по  одному  голубю  и  по  паре  воробьев.  Подивившись  причудам,  жители  собрали  дань,  не  догадываясь  о  коварных  планах  княгини.  Привязав  к  птицам  горящие  факелы,  дружинники  выпустили  их.  Город  был  сожжен  и  покорился  воле  княгини.  Князя  древлян  Малого   казнила  те  же  способом,  разорвав  деревьями.  А залюбовавшись  великолепным  видом  реки,  Ольга  приказала  вырубить  в скале  купальню. 
        Вторая  легенда  гласила.  На  месте  сегодняшнего  парка располагалась усадьба  князя  Малого.  По его  повелению  купальня  и  была  вырублена  как  для  отдыха, так  и  для  схорона  правителя  от  врагов  в  тяжелое  время.  Благодаря  ней  ему  удалось  остаться  в  живых.  А  на месте городского  убежища  в  скалах  были  пещеры,  расширив  которые  сделали  схорон  для  князя  Малого  и  его  дружины,  там  они  прятались  в  часы  лихолетий.  Я  склоняюсь  именно  к  этой  версии.
       Княгиня  Ольга  захватив  город,  и  отомстив  древлянам  за  гибель  супруга,  вернулась  с  дружиной  в  Киев.  Так  гласит  официальная  версия. Чтобы  за  короткое  время  продолбить  в  скале  из  гранита  отверстие  глубиной  в  семьдесят  сантиметров  и  шириной  около  метра,  нужно  было  трудиться  не  один  день.  Это  нереально.
       В  очередном  походе  на  пляж  в  парк  Горького  продемонстрировал  друзьям  купальню  Ольги.  Подсмотрев  момент,  когда  они  отвлеклись,  крикнул: - «Помогите!»  и  скрылся  в  купальне.  Просидел  в  ней  довольно  долго  и  выскочил  с  торжествующим  криком.  Мое  торжество  было  омрачено  их  высказываниями  в  мой  адрес.  Так  они  отомстили  за  свой  испуг.  Когда  немного  остыли,  рассказал  истории  купальни,  показал  саму  купальню.  И  они  меня  простили.
        Купальня  существует,  по  сей  день.  Об  этом  написано  в  истории  города.  Место  ее  расположения  показывают  туристам.  Почему  только  показывают?   После  возведения  плотины  при  строительстве  нового  городского  пляжа,  вода  поднялась  на  столько,  что  уровень  выровнялся,  купальня  перестала  функционировать.  Однажды,  уже  будучи  курсантом   отыскал  ее,  но  она  утратила  свою  уникальность,  современные  реалии  не  пощадили  историю.
         В  этот  год  узнал  много  нового  о  городе.  Побывал  на  открытии  после  ремонта  парка  железнодорожников,  где  был  построен  летний  кинотеатра,  волейбольная  и  баскетбольная  площадки,  детский  городок  с  гигантскими  шагами.  Сейчас  редко  встретишь  подобный  аттракцион.
        В  городе  приступили  к  восстановлению  памятника  Щорсу  и  Дома  культуры  железнодорожников.  Ходили  смотреть, как  идут  работы, нам  было  далеко  не  безразлично,  как  преображается  город.
         Наконец - то  был  сдан  в  эксплуатацию  железнодорожный  вокзал.  По  словам  мамы,  он  был  оформлен  значительно  беднее,  чем  до  войны.  Сходили  посмотреть  его  внутренне  оформление,  нам  понравилось.  Были  восстановлены  жилые  дома  в  военном  городке  летчиков.  Два  раза  в  неделю  любовались  юркими  истребителями,  совершавшими  полеты  над  поселком. За  рекой  в  районе  парка  Горького  восстановили  второй  военный  городок,  там  был  расквартирован  артиллерийский  полк  и  батальон  саперов.  В  городе  появилось  много  военных.
        Однажды,  гуляя  с  мамой  и  братом  по  городу,  зашли  в  школу.  Каково  было  ее  удивление,  когда  увидела  своего  любимого  учителя  математики  Иосифа  Самуиловича  Штырнова.  Как  приятно  было  смотреть  на  эту  встречу,  жаль,  что  мне  не  пришлось  у  него  учиться.
        На  городском  пляже,  который  не  забывали  посещать,  построили  вышку  для  прыжков.  Она  имела  два  уровня: - три  и  пять  метров. Трехметровую  высоту  одолели  быстро,  но,  на  пятиметровую  смотрели  с  опаской.  Прыгали  только  ногами  вниз.  Но  однажды  решили  заключить  пари – кто  прыгнет  с  вышки  головой  вниз  первым – идет  бесплатно  в  кино.  И  хотя  я  имел  деньги  на  кино,  желание  быть  первым  превысило  все  страхи.  Прыжок  получился  довольно  удачный,  но  я  плохо  сомкнул  ладони  и  получился  сильный  удар  об  воду  головой.  На  какое – то  мгновение  показалось,  что  потерял  сознание.  Вынырнув  из  воды,  отплыл  к  берегу  и,  потирая  покрасневший  от  удара  лоб,  с  уважением  смотрел  на  вышку.  Было  больно,  но,  я  ее  победил.  Так  проходили  каникулы,  заканчивался  отдых  в  Коростене.       

                Глава   14.  ШКОЛЬНЫЕ  ЗАБОТЫ.
       Подошло  время  возвращаться  в  Иваново.  Нужно  было  подавать  документы  в  пятый  класс.  И  когда,  вернувшись,  домой,  пошли  подавать  документы,  нам  неожиданно  отказали.  Прием  документов  закончится.  Мамины  уговоры  не  подействовали.  Это  была  ближайшая  к  дому  школа.  Побродив  немного,  нашли  еще  одну.  Мама  сразу  начала  с  предъявления  аттестата.  Директор  школы,  посмотрев  оценки,  сказала: - «Прием  закончен!  Но  в  виде  исключения – возьмем».
       Первые  занятия  дали  огромную  пищу  для  размышлений.  Преподавателей  было  много,  и  каждый  вел  свой  предмет.  Больше  всех    поразила  учитель  французского  языка.  Язык  преподавала  чужой,  да  еще  и  выглядела  не  по-советски: - накрашенная,  напудренная,  чего  даже  мама  никогда  не  делала,  в  кофточке  с  рюшечками.  Когда  дома  рассказал  о  своих  первых  впечатлениях,  о  странном  наряде  учительницы  французского  языка,  мама,  улыбнувшись,  сказала:
- «Так  в  свое  время  одевались  учителя  гимназий.  Такой  была  их  обязательная  униформа».  Что  это такое  не понял,  но смирился.
     Одно  смутило: - русский  язык  и  литературу  преподавала  одна  учительница.  Как  относиться  к  учителю  литературы  не  знал,  к  учителю  русского  языка  был  расположен  заведомо  отрицательно.  Наибольший  интерес  вызывали  новые  предметы: - география, история,  зоология,  появился  учитель  физкультуры.  География,  а  особенно  история  сразу  стали  самыми  любимыми  предметами.
     Нравилась – литература.  В  детстве  любил  читать,  мне  часто  дарили  различные  книги.  Но  литературу  преподавала  учитель  русского  языка. 
Ее  не  воспринимал.  Отношения  никак  не  складывались.  Она  это  чувствовала,  но  относилась  к  этому  безразлично.  Это  еще  раз  подтверждало  мои  подозрения,  все  учителя  русского  языка – плохие.  Таким  образом,  из  всех  учителей,  преподававших  в  пятом  классе,  два  учителя – русского  языка  и  французского,  были  для  меня  самыми  нелюбимыми.
                ххх
       Из  своей  небольшой  педагогической  практики  точно  знаю,  хотя  и  был  ребенком,  но  был  прав.  Для  того  чтобы  учить,  нужно  иметь  на  это  право.  Знание  предмета  этого  не  дает,  нужно  зарабатывать  его  своими  делами,  поведением,  отношением  к  детям.  Всегда  соответствовать  нормам,  которые  пытаешься  им  привить.  К  великому  сожалению  это  довольно  редкое  явление  в  нашей  жизни,  отсюда  конфликты  детей  и  родителей,  детей  и  школы.  Много  лет  спустя    попытался  доказать,  что  «вор  не  может  учить  и  воспитывать  детей».  Казалось  бы,  абсолютно  нет  причины – спора.  Прошел  все  инстанции  вплоть  до  ЦК  КПСС.    
Получил  ответ: - «Вы  слишком  требовательно  подходите  к  данному  вопросу.  Да,  поступила  неправильно,  но  ведь  вернула  украденное  в  школу..???»    
     В  кабинете  секретаря   ЦК  КПСС  Токмань  оставил  партийный  билет.  Не  желал  быть  в  одной  партии  с  преступником,  а  если  он  партии  так  дорог,  не  возражаю.  Эту  историю  опишу  в  подробностях  значительно  позже.  Не  ради  смакования,  а  ради  тех,  чьи  судьбы  она  покорежила.  Ведь  партийный  аппарат  умел  сводить  счеты  с  неугодными.
                ххх
       Вторая  четверть  подходила  к  концу.  Приближался  Новый  год  а,  следовательно,  не  за  горами  были  зимние  каникулы.  И  здесь,  как  гром  среди  ясного  неба,  прозвучало  сообщение  отца,  о  скором  переезде  на  новое  место  службы.  Отец  надеялся  вернуться  в  дивизию.  Я  искренне  этому  обрадовался.  Мои  отношения  в  школе  не  наладились,  с  преподавателями  не  освоился,  терять  было  нечего.
       Перед  ноябрьскими  праздниками  отец  с  отличием  окончил  курсы  усовершенствования,  ожидал  направления  в  дивизию.  Его  не  было.
За  то  время,  пока  он  учился,  два  друга,  делившие  в  войну  кусок  хлеба,  генералы  Счетчиков  и  Решетников  переругались.  Для  того  чтобы  получить  назначение  в  дивизию,  надо  было  получить  добро  от  командира  корпуса.  Документы  походили  по  кругу  и  вернулись  без  резолюции  командиров,  они  не  пожелали  видеть  рядом  человека,  с  которым  прошли  две  войны,  и  были  отправлены  в  отдел  кадров  главкома  Дальней  авиации.  Таким  образом,  отец  был  выведен  за  штат  и  получил  предложение  прибыть  в  Москву.  После  беседы  в  отделе  кадров,  он  получил  назначение  на  должность - заместителя  начальника  штаба  учебного  центра.
       Так,  перед  самым  Новым  годом  распрощался  со  школой,  городом  невест  Иваново,  и  мы  убыли  к  новому  месту  службы  отца -  древний  город  Рязань.

               Глава   15.  А  ЖИТЬ  СТАНОВИТСЯ  ИНТЕРЕСНЕЙ.
        На  новое  место  приехали  в  преддверии  праздника.  Кроме  штаба  и  нескольких  пустующих  казарм  учебный  центр  ничем  не  располагал.  Из  командования  в  наличии  были  командир – подполковник  Сергей  Иванович  Кузнецов,  начальник  тыла  и  несколько  офицеров – начальников служб.  Им  предстояло  сформировать  абсолютно  новый  учебный  центр  для   подготовки  летного  и  технического  состава. Начальника  штаба  центра  кадры  дальней  авиации  никак  не  могли  подобрать,  и  все  проблемы  формирования  легли  на  плечи  отца.  Поэтому  его  мы  практически  не  видели.  Все  домашние  заботы  легли  на  мамины  плечи.
       Прежде  всего,  после  нескольких  дней  поиска,  наконец,  нашли  жилье  в  огромном  рубленом  доме,  посередине  которого  стояла  русская  печка  с  полатями,  обогревавшая  весь  дом.  Нам  выделили  небольшую  комнату  и  отгороженный  куском  занавески  уголок  на  кухне.  Так  решился  вопрос  с  жильем.  Теперь  нужно  было  найти  школу,  в  которой  предстояло  учиться.
       Ближайшая  оказалась  в  двух  километрах  от  дома.  Это  были  два  длинных  деревянных  дома.  В  том,  что  поменьше,  располагалась  начальная  школа,  в  которой  категорически  запрещалось  появляться.  Наше  здание,  разделенное  коридором  на  две  части,  в  которых,  друг  напротив  друга  располагались  учебные  классы,  отапливалось  печами.  Топки  выходили  в  коридор.  Но  когда  печи  топились - мы  не  видели,  определяли  лишь  по  теплу  стен,  которые  находились  в  классе  и  были  любимым  местом  на  перемене.
       До  революции  здесь  были  женская  и  мужская  гимназии.  Не  знаю,  как  топили  до  революции,  но,  когда  пришел  первый  раз  в  класс - удивился,  ребята  сидели  в  душегрейках,  периодически  обогревая  пальцы  дыханием.  Из  всех  школ,  в  которых  пришлось  учиться,  это  была  самая  худшая.  Дома  ревел  белугой  и  просил  маму  найти  другую  школу.  Она  сидела  за  швейной  машинкой  и  шила  мне  душегрейку. На  первый  взгляд  странное  название, мама  пояснила, от  известной  всем  телогрейки она  отличалась  тем, что  не  имела  рукавов, которые  мешали  писать.
       На  следующий  день,  мама  пошла  искать  другую  школу.  Нашла.  Она  тоже  была  деревянная, в  четырех  километрах  от  дома  и  тоже  с  печным  отоплением.  Так  мои  надежды  окончательно  рухнули,  предстояло  привыкать  к  новым  условиям.         
        Первое  знакомство  с  учителями,  разочаровало  еще  больше.  Учитель  географии,  отставной  военный  с  одной  рукой – очень  строгий,  не  стесняясь,  мог  огреть  по  затылку.  Еще  одной  проблемой  была  учительница  иностранного  языка.  Мало  того,  что  здесь  изучали  немецкий  язык.  Учительницей  была  пожилая  дама,  бывшая  учителем  в  гимназии.  Она  тоже  носила  кофточки  с  рюшечками.  Это - явный  перебор.   Если  в  прежней  школе  у  меня  было  два  нелюбимых  учителя,  здесь  их  стало  четыре.
        Одно  было  хорошо: - ребята  в  классе  оказались  добродушные,  в  друзья  никто  не  набивался.  Продрогнув  за  день  в  холодном  классе,  разбегались  по  домам  с  последним  звонком.  Моими  попутчиками  стали  двое  парней  и  три  девчонки.  Дорога  домой  не  обходилась  без  снежков,  натирания  снегом  и  «ласкового»  удара  брезентовой  сумкой  с  книгами  по  голове.  Портфелей  тогда  и  в  помине  не  было.
       Дом,  где  мы  жили,  оказался  без  электричества,  поэтому,  приходя  из  школы,  пообедав,  сразу  садился  за  уроки.  Учебный  год  к  великому   счастью  подходил  к  концу,  и  я  уже  предвкушал  поездку  в  Коростень  и  встречу  с  друзьями.  Но  не  все  так  просто.
      В  феврале  начали  шататься  зубы  и  кровоточить  десны.  Когда  отец  отвел  к  врачу  учебного  центра,  оказалось,  что  это  цинга.  Даже  обилие  фруктов  в  нашем  саду  и  употребление  различной  зелени  с  огорода  не  смогли  восстановить  здоровья  после  пережитой  голодовки  в  Самарканде.
       Не  буду  описывать  процесс  лечения,  но  рыбий  жир,  который  прописал  врач,  отбил  у  меня  охоту  есть  рыбу  на  долгие  годы.  Поэтому,  как  только  закончились  занятия  мы  с  братом  во  главе  с  мамой  немедленно  уехали  в  Коростень.
      Натирание  десен  чесноком,  пивные  дрожжи  в  таблетках,  рыбий  жир,  массаж  десен  помогли: - зубы  перестали  шататься,  кровотечение  десен  прекратилось.  Но  долгие  годы  я  встречал  наступление  весны  легким  кровотечением,  природа  помнит  обиды.  Своим  детям  всегда  старался  ранней  весной  давать  больше  фруктов,  жизнь  научила.
       Коростень  встретил  на  удивление  холодной  погодой.  Как - будто  хотел  сказать: - холодно  бывает  не  только  в  Рязани,  и  мы  зря  надеялись  отогреться.  Пришлось  топить  печку  и  ходить  в  теплой  рубашке.  Однако  нас  встретило  и  радостное  событие.  В  поселок  провели  электричество.  Теперь  у  нас  был  свет  и  работал  немецкий  преемник,  полученный  отцом  по  контрибуции.
       После  войны,  когда  жили  в  Бобруйске,  в  распоряжение  полка  поступило  два  вагона  с  контрибуцией  из  Германии.  Все  распределялось  среди  офицерского  состава.  Нам  достались  два  ковра.  Один  громадных  размеров.  Мама  разрезала  его  пополам: - получилось  два  ковра  размером
два  на  полтора  метра  (второй  ковер  был  маленький  метр  на  метр  двадцать),  радиоприемник,  скрипка,  офицерский  палаш  и  парадный  солдатский  кортик.  Офицерский  палаш  и  кортик  в  настоящее  время  хранятся  у  брата.  Пока  все  это  богатство  лежало  в  маминой  спальне  в  углу. Деда  оно  не  интересовало, а  маме  некогда  было  разбираться  за  короткое  время  отпуска.
      Приехав  в  этот  раз  в  Коростень,  из-за  холода  на  улице  нечего  было  делать,  и  мама  решила  навести  в  доме  порядок.  Побелила  стены, повесили  ковры  над  кроватями,  маленький  ковер  над  моей  кроватью,  оружие  спрятали,  показав  на  скрипку,  мама  пообещала  научить  меня  играть.  Правда,  у  меня  такого  желания  не  было. 
       Через  неделю  наступила  хорошая  погода.  Мы  с  друзьями  ринулись  на  пляж.  По  пути  зашли  к  Диме  Таркановскому.  С  началом  весны  они,  наконец,  переехали  в  свой  дом,  хотя,  полностью  готовы  были  только  две  комнаты.  Тетя  Марта,  узнав  от  деда,  что  мы  приезжаем  в  отпуск,  освободила  мамину  комнату.  Внешне  Димин  дом  выглядел  очень  уютно,  красивыми  были  и  две  готовые  комнаты,  осмотрев  дом,  пошли  на  речку.
       После  холодов  вода  не  успела  прогреться,  но  это  нас  не  остановило.  На  пляже   появился  новый  киоск,  где  торговали  напитками,  печеньем  и  конфетами.  Больше  ничего  нового  не  заметили.  Друзья  предложили  на  следующий  день  пойти  на  рыбалку.  Володя  показал  удочку  с  леской  из  конского  волоса,  заверил,  что  знает  рыбные  места.  Коней  в  округе  не  было,  мне  негде  было  добыть  материал  на  леску.  Вспомнил  о  скрипке  и,  уловив  момент,  когда  мама  возилась  в  огороде,  аккуратно  срезал  верхний  слой  смычка.
      По  дороге  на  речку  вырезал  удилище,  Володя  дал  крючок,  поплавок  смастерили  с  помощью  пробки.  Я  с  гордостью  осмотрел  свою  первую  удочку  и  не  сомневался,  что  вся  рыба  будет  моей.  Однако  первая  рыбалка  закончилась  полным  поражением.  Поймал  всего  одного  пескаря,  который  оказался  самым  маленьким  среди  улова  ребят.  Все,  на  что  он  сгодился,  его  с  превеликим  удовольствием  съел  наш  Мурзик,  и  долго  терся  у  моих  ног,  надеясь  получить  добавку.  Для  себя  сделал  вывод,  рыба  меня  не  любит,  и  нет  смысла  заниматься  рыбалкой.   
       Погода  побаловала  недолго.  Вновь  похолодало,  и  мы  решили  пойти  в  парк  железнодорожников,  посмотреть  аттракционы.  Кому  приходилось  кататься  на  гигантских  шагах,  знает,  какое  это  удовольствие.  В  парке  появился  новый  аттракцион – комната  смеха.  Ну  и  рожи  там,  хоть  наши,  но  очень  смешные.  По  вечерам  в  парке  собирались  любители  волейбола,  баскетбола  и  сражались  до  темноты.
       Однажды  мама  предложила  поехать  в  Киев.  Ей  хотелось  посмотреть  на  город,  попытаться  разыскать  бабушкину  сестру.  Я  хотел  посмотреть    столицу  Украины.  Сашу  уговорили, пообещали  угостить  мороженным,  что  это  такое  он  еще  не  пробовал.
       Первым  впечатлением  было – восхищение.  Даже,  невзирая  на  разрушенные  дома,  было  с  чем  сравнивать.  В  памяти  еще  были  живы  воспоминания  о  Кракове.  Киев  бурно  восстанавливался.  Железнодорожный  вокзал  поразил  своим  великолепием.  Трамваи,  обилие  машин – ошеломляли.  Дом,  где  до  войны  жила  сестра  бабушки  оказался разрушен.
       К  сожалению,  когда  подруга  мамы  Елена  Семеновна  уезжала  в  Киев  она  не  оставила  свой  адрес.  Набродившись  по  городу,  с  трудом  добрались  до  вагона,  где  с  великим  удовольствием  полакомились  мороженным  в  стаканчиках.  На  обратном  пути,  когда  поезд  остановился  в  Малине,  мама  сказала,  что  до  войны  дедушка  долгое  время  работал  там  начальником  станции.  Дедушка  был  молчалив,  поэтому  многие  факты  из  жизни,  биографию  его  знаменитых  родственников  я  узнал  перед  самой  его  смертью,  когда  приехал  домой  в  отпуск.
       Из  рассказов  ребят  узнал,  за  прошедший  год  в  городе  открылись  два  памятника  в  честь  победы  в  Великой  Отечественной  войне.  Первый  памятник – «Воинам  освободителям»  стоял  на  бульваре,  разделяющем  центральную  улицу  Горького  перед  центральной  площадью.  С  него  и  начали  знакомство.  Вокруг  памятника  был  гранитный  постамент,  с  него  открывался  вид  на  площадь  и  использовался  в  праздники  как  трибуна.  С  правой  стороны  стоял  красивый  четырехэтажный  дом,  на  первом  этаже  которого  располагался  центральный  универмаг  города.  С  левой  стороны  пока – пустырь.         
      Налюбовавшись  этим  пока  еще  скучным  видом  пошли  в  парк  Горького.  Там  открыли  памятник  погибшим  партизанам  Коростенского  отряда,  пока  он  был  безымянным.  Только  много  позже,  с  открытием  городского  музея  сотрудники  начнут  изучать  историю  отряда  и  возле  памятника  появятся  мемориальные  доски  с  фамилиями  погибших.  Но  кое-какие  сведения  ребята  знали  и  рассказали  мне.
      Это  был  небольшой  отряд  из  бывших  железнодорожников.  От  своих  информаторов  Елены Семеновны  -  маминой  подруги  и  Маргариты Юркевич  они  знали  графики  движения  поездов,  имели  сведения  о  перевозимых  грузах  и  организовывали  диверсии  на  железной  дороге.  Когда  наши  войска  подошли  вплотную  к  Киеву,  задумали  операцию  с  подрывом  железнодорожных  мостов,  чтобы  замкнуть  немцев  в  котле  и  не  дать  фашистским  войскам  с  помощью  железной  дороги  эвакуировать  основные  соединения.
      Все  силы  партизанского  отряда  были  подтянуты  в  район  мостов.  Подрывники  заминировали  оба  пролета.  Ждали  приближения  железнодорожного  состава  с  бегущими  из  Киева  фашистами.  При  его  приближении -  прогремел  взрыв.  С  опор  моста  слетел  правый  пролет.  Эшелон  фашистов  беспрепятственно  проследовал  по  левому  пролету.  Партизаны  пытались  остановить  состав.  Завязался  неравный  бой,  но,  видимо,  следовали  большие  начальники.  Эшелон  усиленно  охранялся.  В  неравном  бою  погиб  почти  весь  отряд.
      Мама  с  Сашей  сходили  к  старушке  оставленной  Еленой  Семеновной  после  отъезда  в  Киев.  Она  хотела  узнать,  как  живется  подруге.  Видимо  старушка  сообщила  о  визите,  и  в  один  из  дней  Елена  Семеновна  приехала  в  гости  с  мужем  и  годовалой  дочкой.  На  ее  кофточке  красовались  два  ордена,  одетые  видимо  специально  для  соседей.
       После  отъезда  из  Коростеня  Елена  Семеновна  вернулась  в  университет  на  прежнюю  работу.  Через  год  вышла  замуж  и  родила  вторую  дочку.  Теперь  работала  заместителем  ректора,  трудилась  над  диссертацией.  К  сожалению,  встреча  была  короткой.  После  недолгого  пребывания  в  гостях  Елена  Семеновна  простилась,  и  они  ушли  на  вокзал.
       Готовясь  к  зиме,  мама  решила  достать  меда,  и  пошла  в  гости  к  другу  детства  Олегу  Григоренко.  Он  единственный  в  поселке  занимался  пчеловодством.  Когда  мама  с  Сашей  вернулись  домой,  принесли  не  только  мед,  но  и  соты,  наполненные  свежайшим  медом.  Пожалуй,  по  вкусу  редкая  конфета  может  с  ними  сравниться.
       Лето  в  этом  году  не  удалось.  С  друзьями  изредка  ходили  на  пляж.  Купание  в  холодной  воде  не  приносило  удовольствия.  В  народе  поговаривали,  что  мы  движемся  к  новому  ледниковому  периоду,  но  это  будет  еще  не  скоро,   поэтому  нас  мало  волновало.  Я  объедался  фруктами,  хотя  они  были  недозрелыми – не  хватало  солнца.  Мама  сделала  витаминные  запасы  на  зиму: - варила  варенье,  сушила  фрукты.  Однако  все  хорошее  всегда  быстро  заканчивается.

                Глава  16.  ПРОБЛЕМЫ  ОТЦА  В  РЯЗАНИ.
       Пора  было  возвращаться  в  Рязань  в  нелюбимую  школу,  где  так  и  не  смог  найти  друзей.  На  вокзал  провожал  дедушка,  погрузив  на  двухколесную  тележку  вещи,  иначе  бы  мы  не  смогли  донести  все  чемоданы  и  кошелки  с  запасами  на  зиму.
       В  Рязани  встречал  отец  на  «Виллисе»  командира,  поэтому  мы  очень  быстро  добрались  домой,  а  затем  долго  выгружали  свои  запасы.  Погода  стояла  на  удивление  жаркая,  яркое  солнце  светило  нещадно.  После  прохлады  Коростеня  изнывали  от  духоты.  До  начала  занятий  в  школе   успели  не  только  отогреться,  поправить  загар,  но  и  немного  отдохнуть.
      В  соседнем  доме  жила  семья  цыган,  дети  которых  зимой  и  летом  ходили  легко  одетыми. Этим  летом  они  бегали  совсем  голые.  В  школе  не  учились,  но  матерились  так,  что  уши  заворачивались.  Теперь  они  взялись  за  нас  с  братом.  Видимо  им  доставляло  удовольствие  кого-либо  дразнить  или  обзывать.  Пришлось  уводить  Сашу,  чтобы  он  не  слушал   украшенные  нецензурными  словами  дразнилки.
       Первый  день  занятий  прошел  довольно  обыденно.  Новых  учеников  не  прибавилось.  Расширялся  курс  математики,  предстояло  изучение новых  дисциплин: - геометрии  и  тригонометрии.  Появился  новый  предмет  природоведение.  Пока  привыкал  к  этим  дисциплинам  и  восстанавливал  отношения  с  ребятами,  отец  принес  новое  известие.  Ему  предложили  сформировать  новое  подразделение  в  Ряжске.  Учебный  центр  жил  напряженной  жизнью,  личный  состав  осваивал  теоретические  основы  летной  и  технической  подготовки.  Теперь  нужно  было  создать  полигон  для  практических  занятий.
       Создание  учебного  центра  полностью  легло  на  плечи  отца.  После  долгих  поисков  назначили   начальника  штаба,  теперь  ему  предстояло  отвечать  за  организацию  учебного  процесса.  По  решению  командира  организацию  центра  практической  подготовки  поручили  отцу,  опыта  в  организации  ему   не  занимать.  Предварительно  направили  в  Ряжск,  согласовать  с  партийными  и  административными  органами  выделение  территории  под  стоянку  самолетов  и  помещений  личного  состава.
       Ряжск – небольшой  провинциальный  городок.  В  нем  никогда  не  было  военных.  Город  утопал  в  яблоневых  садах  и  был  окружен  сосновыми  лесами. Для  местного  руководства  размещение  учебного  центра  сулило  огромные  перспективы.  Отца  встретили  хорошо.  Практически  сразу  решились  все  вопросы  по  отводу  земли  и  выделению  помещений.  Отец  на  карте  нанес  основные  объекты  будущего  расположения  и  размещения  учебного  центра,  получил  документы  на  право  пользования  землей  и  выделенными  помещениями. 
       Администрация  города  предложила  на  выбор  две  квартиры  для  семьи.  Посмотрев  их,  отец  выбрал  большой  каменный  дом.  До  революции  он  принадлежал  местному  купцу.  Его  сослали,  как  врага  народа.  В  доме  проживала  младшая  сестра,  а  две  комнаты  с  отдельным  входом  местной  властью  использовались  для  своих  нужд.
       Вернувшись  в  Рязань,  отец  доложил  командованию  возможности  создания  филиала  учебного  центра,  все  же  надеясь  избежать  этой  работы.  Ему  хватило  формирования  учебного  центра  в  Рязани.  Но  мы  предполагаем,  а  Бог  располагает.  Бог  в  лице  командующего  Дальней  авиации,  рассмотрев  предложения  отца,  произнес: - «Вам  и  карты  в  руки».
        Так,  не  доучившись  в  школе  до  конца  первой  четверти,  пришлось  собирать  учебники  и  готовиться  в  новое  путешествие,  к  новым  друзьям,  новой  школе.  На  грузовой  машине  отбыли  к  новому  месту  службы.  Путешествовать  с  отцом  с  одного  места  службы  на  другое  мы  уже  привыкли.
        В  Ряжск  ехали  не  долго,  любуясь  окружающей  природой.  Эта поездка  была  совершенно  не  похожа  на  путешествие  из  Большой Александровки  в  Коростень.  Не  было  разрушенных  домов, вырубленных деревьев. Вместе  с  нами  ехали  -  офицер,  старшина  и  два  солдатика – первые  военнослужащие  новой  части.  Сначала  отец  завез  нас  в  дом,  где  предстояло  жить.  Когда  разгрузили  вещи,  начали  обустраиваться  в  новой  квартире.  Отец  повез  остальных  военнослужащих  в  помещения,  которые  предстояло  обживать  на  новом  месте.
          На  следующий  день  с  мамой  и  братом  пошли  сдавать  документы  в  школу.   Первое  впечатление  оказалось  удручающим:  - школа  почти  ничем  не  отличалась  от  предыдущей.  Так  же  обогревалась  печками,  так  же  в  классах  было  холодно.  Но  самое  тягостное  впечатление  осталось  от  коллектива  учителей.  В  основном  преподавателями  были  женщины  пенсионного  возраста  и  несколько  мужчин,  бывших  военных.
       Знания  учеников поражали: - лучшие  были  на  уровне  троечников.  Я  со  своими  оценками  был  белой  вороной.  Это  сыграло  злую  шутку.  Не  прикладывая  больших  усилий,  получал  только  отличные  и  хорошие  оценки.  Мама  постепенно  передала  заботу  о  брате  в  мои  руки.   
       Отца  почти  не  видели.  Прибывали  новые  офицеры,  старшины,  личный  состав,  техника.  Строители  в  срочном  порядке  строили  щитовые  казармы.  Отец  был  и  командиром  и  начальником  штаба  и  главным  строителем.  А  числился  временно  исполняющим  обязанности  командира  учебного  центра.
        В  марте  его  вызвали  в  Москву  в  штаб  дальней  авиации.  Уезжал  в  приподнятом  настроении  с  надеждой  вернуться  командиром.  Вернулся  через  неделю  темнее  тучи.  Ему  было  за  сорок  лет  и  никаких  перспектив  роста.  Привез  с  собой  нового  командира.
        Не  знаю,  о  чем  постоянно  разговаривали  вечерами  отец  с  мамой,  но  после  одного  разговора  мама  сказала  нам,  что  скоро,  возможно,  поедем  к  новому  месту  службы.  Меня  ничего  не  связывало  с  этой  школой.  Никаких  приятных  воспоминаний  она  не  оставила.  Это  была  вторая  школа  за  год.
       На  собеседовании  в  Москве  отцу  отказали  с  назначением  командиром  по  двум  причинам.  Во-первых,  предпенсионный  возраст.  Во-вторых,  восемь  классов  образования  и  курсы  усовершенствования.  Стариков  теснила  молодежь.  На  беседе  у  командующего  отец  получил  отсрочку  с  выходом  на  пенсию  на  один  год.  Но  при  одном  условии,  если  он  согласиться  на  формирование  школы  ДОСААФ.
       Теперь  стало  понятно,  что  так  долго  обсуждали  они  с  мамой.  На  семейном  совете  приняли  окончательное решение.  Отец  позвонил  в  Москву  и  сообщил  о  своем  согласии.  Через  два  дня  пришла  телеграмма.  Отцу  вручили  командировочное  предписание,  и  он  убыл  в   Богодухов  Харьковской  области  к  новому  месту  службы.  Мы  остались  ждать  вызова.
       На  семейном  совете  было  решено, если  отцу  понравиться  новое  место  службы,  тогда  переедем  в  Богодухов,  если  нет,-  поедем  в  Коростень.  Прошло  две  недели,  и  отец  приехал  за  нами.  Условия  в  Богодухове  понравились,  края  благодатные.   Он  предложил  поехать  в  Богодухов  всей  семьей.
       Закончилась  третья  четверть,  и  наступили  весенние  каникулы.  Когда  отец  пришел  в  школу  забирать  документы,  директор  выдала  справку  о  том,  что  я  проучился  три  четверти  и  выписку  из  журнала  с  оценками  за  прошедшее  время  учебы.  Собрав  вещи,  поехали  к  новому  и  последнему  в  военной  карьере  отца,  месту  службы.

          Глава  17.  ЕСТЬ  ТАКОЙ  ГОРОД  БОГОДУХОВ.
       Дорога  не  представляла  интереса: - толчея  в  общем  вагоне,  грязь,  запахи.  Мне  понравилось  место  на  верхней  полке.  Лежа  на  ей,  мог  разглядывать  встречающиеся  на  нашем  пути  поселки, необъятные поля.  Но  интересного  оказалось  так  мало,  что  скоро  заскучал.  Хорошо  дорога   закончилась,  мы  добрались  до  места  назначения.
      Городок  не  произвел  впечатления.  Центр  сельскохозяйственного  района  утопающий  в  ранней  зелени.  Отец  привез  к  дому,  в  котором  снял  квартиру. Отдельный  вход,  две  комнаты  и  своя  кухня.  Условия  великолепные.  За  домом  сад  и  ухоженный  огород.  Отец  сразу  предупредил,  хозяйка  очень  строгая  и  предупредила  его :
 - «В  сад  не  ходить,  с  огорода  ничего  не  трогать».
       Часа  через  два  к  нам  пришла  хозяйка.  Вид  у  нее  был  действительно  серьезный.  Выслушали  правила  поведения,  узнали  ее  имя  отчество – Настасья  Петровна.  В  свое  время  она  была  женой  директора  гимназии  и  преподавала  словесность.  Мудреное  слово,  сразу  не  понял  его  значения.  Потом  от  соседей  узнали,  хозяйка  немного  не  в  себе.
        Не  откладывая  в  долгий  ящик,  отец  с  мамой  повели  меня  в  школу.  Долгий  разговор  с  директором  для  меня  был  непонятен.  Как  потом  оказалось,  директор  не  хотела  принимать  в  школу  со  справкой,  полученной  из  прежней  школы.  Предлагала  прийти  на  следующий  год  в  тот  же  класс.  Отцу  все  же  удалось  уговорить  директора,  а  мне  пришлось  демонстрировать  свои  знания.  Но,  невзирая  на  все  преграды,  мне  очень  хотелось  учиться  именно  в  этой  школе.
       Ожидая  встречи  с директором,  мы  успели  обойти  территорию  школы. Она  покорила  своим  внешним  обликом.  Великолепное  трехэтажное  здание  с  очень  красивым  входом,  большими  окнами.  С  лицевой  стороны  отгороженная  от  улицы  забором – большая  площадь  с  трибуной,  явно  предназначенная  для  общешкольных  построений.  За  школой -  небольшой  стадион  и  гимнастический  городок.  Давно  не  встречал  таких  условий. Директор  привела  меня  в  класс  и  посадила  за  первую  парту.  Это  было  очень  неудобно.  Не  мог  рассмотреть  своих  одноклассников.
      Первые  дни  учебы  показали,  я  отстал  по  всем  предметам.  Причем  по  многим   не  по  знаниям,  а  по  прохождению  программы.   Приходилось  самому  изучать  прошедший  материал.  Хорошо,  что  никто  из  учителей  не  отказывал  в  помощи.  Директор  дала  указание  учителям  первое  время  не  ставить  оценки.  Предубеждение  к  учителю  русского  языка  скоро  не  только  поколебалось,  она  стала  самым  любимым  учителем.
      Что  может  быть  роднее  и  любимей  маминого  лица,  ее  густых  каштановых  волос,  поэтому  мне  всегда  нравились  девочки  с  таким  цветом  волос.  Когда  впервые  увидел  входящую  в  класс  учительницу  русского  языка,  обомлел: - у  нее  были  великолепные,  заплетенные  в  две  толстые  косы  каштановые  волосы.  Когда  она  вызывала  к  доске,  не  мог  оторвать  от  них  глаз.  Мне  хотелось  до  них  дотронуться.  Любовь  к  этому  цвету  волос,  сохранилась  на  всю  жизнь.  Обладательницы  его  становились   самыми  желанными  женщинами.
        Дома  рассказал  маме  о  возникших  проблемах  с  учебой.  Она  освободила   от  всех  домашних  обязанностей.  Теперь  все  свободное  время  сидел  за  уроками,  пытаясь  догнать  одноклассников.  Не  привык  отставать  в  учебе  от  других.  Гуманитарные  предметы  не  волновали.  У  меня  неплохая  память,  поэтому  самостоятельно  прошел  весь  материал,  читая  по  вечерам  учебники.  Через  некоторое  время  догнал  ребят.
        Самые  большие  проблемы  были  по  математике  и  немецкому  языку.
Здесь  без  помощи  учителей  трудно  было  разобраться.  К  концу  учебного  года  сравнялся  по  знаниям  с  одноклассниками.  И  хотя  мои  успехи  почти  по  всем  предметам  соответствовали  оценкам  прежней  школы,  получив  аттестат,  был  огорчен  тройками  по  математике  и  немецкому  языку.
       На  семейном  совете  приняли  решение  нанять  репетитора  по  немецкому  языку.  По  математике  мама  решила  заняться  со  мной  сама.  Она  не  раз  рассказывала  о  своем  любимом  учителе  математики – Иосифе  Самуиловиче  Штырнове - заслуженном  учителе  республики.               
Он  давал  своим  ученикам  добротные  знания.
       За  полтора  месяца  учебы  не  успел  ни  с  кем  подружиться,  поэтому  на  каникулы  уходил  с  грустью.  Мне  не  с  кем  было  проводить  лето.
Первые  дни  отсыпался.  Играл  возле  дома  с  братом,  поглядывая  по  сторонам  в  надежде  на  новые  знакомства.  Скоро  возле  дома  появился  мальчишка  по  внешнему  виду  младше  меня.  Но  «на  безрыбье  и  рак  рыба».  Так  познакомились  с  Вадимом.
       С  утра,  как  правило,  у  меня  были  занятия  с  мамой  и  учителем  немецкого  языка.  Занимался  через  день – с  мамой  дома.  На  следующий  день  ходил  домой  к  учителю  немецкого  языка.  Время  после  обеда  было  моим.  Новый  друг  познакомил  с  ребятами,  живущими  в  конце  улицы.  Так  расширился  круг  знакомств,  появились  новые  интересы.
       Из  рассказов  ребят  узнал  о  достопримечательностях   округи.  В  полутора  километрах  начинались  поля,  разработанные  местными  жителями  под  огороды.  Они  нас  не  интересовали.  За  огородами – овраги,  а  на  возвышенности  стояла  ветряная  мельница.  Это  уже  было  интересно.  Еще  ни  разу  не  приходилось  видеть  ветряную  мельницу.
        Занятия  в  летнее  время  немного  тяготили,  а  встречи  с  учителем  немецкого  языка  не  вызывали  положительных  эмоций.  Это  была  не  интересная  женщина.  Во-первых,  она,  как  паровоз - курила. 
Во-вторых, - пожилая  немка  ни  на  грамм  не  была  похожа  на  маму  Димы  Таркановского.  Худая,  как  кощей  бессмертный,  с  темными  с  проседью  волосами.  Ребята  по  секрету  рассказывали,  что  во  время  войны  она  работала  переводчицей.  Но  никто  не  знал,  на  чьей  стороне.  Когда  приходил  на  занятия,  она  открывала  окна  и  выгоняла  дым  из квартиры.  Погоняв  немного  по  правилам  правописания,  заставляла  без  перерыва  читать  учебник  немецкого  языка.  Если  слышала  ошибку  в  прочтении,  заставляла  на  память  рассказывать  правила  грамматики.  Когда  у  меня  заканчивалось  терпение,  она,  как - будто  услышав  мои  мольбы,  резко  поднималась,  брала  очередную  папиросу  и  прощалась  со  мной.  Месяц  занятий  закончился,  и  Матильда  Генриховна  сказала  маме,  что  мне  удалось  догнать  учеников  класса.  Занятия  закончились.
        В  один  из  дней  решили  посетить  ветряную  мельницу.  Дорога  оказалась  довольно  длинной.  Это  по  прямой  видимости  нам  показалось,  что  до  мельницы  рукой  подать.  На  практике  предстояло,  опускаясь  в  овраги  и  поднимаясь  по  крутым  склонам,  прошагать  не  менее  пяти  километров.  Порой  закрадывалось  желание  повернуть  назад,  но  никто  не  хотел  в  этом  сознаться,  признаться,  что  устал.  Мы  упорно  двигались  к  своей  цели.  Когда  на  трясущихся  ногах  забрались  на  последний  холм,  перед  нами  предстала  в  полной  красе – ветряная  мельница.  Конечно,  это  была  старая  мельница.
       Доски  почернели  под  воздействием  природы  и  времени,  но  она  работала.  Не  зная,  как  к  нам  отнесутся  рабочие,  робко  заглянули  внутрь.  Никого  не  видно.  Постояв  немного  у  входа,  пошли,  настороженно  оглядываясь,  внутрь  помещения.   Когда,  осмелев,  полезли  по  лестнице  наверх,  раздался  грубый  голос  мужика.  Слетели  вниз  мгновенно.  Опять  стояли  у  входа  и  не  знали,  что  делать.  Пройти  такой  путь  и  ничего  не  увидеть,  было  большим  разочарованием.  Пробовать  подняться  наверх  второй  раз,  останавливал  грозный  вид  мужика.
       Мы  уже  готовы  были  повернуть  назад,  когда,  спустившись  в  развалку  по  ступенькам,  к  нам  подошел  бородатый,  громадный,  весь  усыпанный  мукой – мужик.  Внешний  вид  был  устрашающий,  говорил  громовым  голосом,  но  интонация  голоса  была  доброжелательной.  Это  потом  мы  узнали,  работая  в  помещении,  где  постоянно  стоит  грохот  механизмов,  чтобы  слышать  друг  друга,  приходиться  кричать.
       Нам  разрешили  посмотреть,  как  работает  мельница,  обсыпали  мукой,  как - бы  принимая  в  мукомолы,  и  угостили  парным  коровьим  молоком.            
Непонятно  было  одно: - на  улице  стояла  жара,  в  помещении  мельницы   духота,  а  молоко  было  прохладным.  Когда  спросили  об  этом  мужика,  он,  хитро  улыбнувшись,  сказал: - «Так  лягушка  там».
Больше  молока  пить  не  хотелось.  Попрощавшись,  пошли  домой.
        Наша  хозяйка,  убедившись,  что  мы  не  покушаемся  на  ее  сад  и  огород,  стала  угощать  первой  появившейся  зеленью,  первой  клубникой.  А  когда  отец,  по  ее  просьбе,  привез  со  строительства  казармы  личного  состава  машину  обрезков  дров,  окончательно  поверила  и  иногда  помогала  маме  готовить  брата  к  школе.
        Мама  готовила  школьную  форму.  Купила  Саше  все  необходимое.  Мне  сшила  из  одежды  отца  новые  брюки  и  бобочку.  Это  было  немного  обидно,  но  после  того  как  узнал,  что  бобочка  сшита  из парадной  формы  отца,  обиды  показались  пустяком.  А новые  рубашки  в  клеточку  окончательно  улучшили  настроение. Мой  школьный  наряд  был кардинально  обновлен. Надеялся  выглядеть  не  хуже  других. Мне предстояло  идти  в  выпускной - седьмой  класс. 

            Глава  18.  А  В  КОРОСТЕНЕ  ЛУЧШЕ.
       Отец  день  и  ночь  находился  на  работе,  готовил  помещения  и  учебный  аэродром  для  приема  техники  и  первых  слушателей.  Это  была  его  последняя  надежда  сохранить  себя,  как  военного.  Хотелось  получить  звание  подполковника,  а  с  ним  и  продление  службы.
       Мама  решила  на  месяц  увезти  нас  в  Коростень,  чтобы  сделать  заготовки  на  зиму.  Прямого  поезда  не  было,  предстояла  пересадка  в  Киеве.  Там,  в  красивейшем  железнодорожном  вокзале,  мы  с  братом  впервые  попробовали  знаменитое  киевское  мороженое  в  шоколаде.  Сегодня  этим  лакомством  никого  не  удивишь,  а  в  то  время  это  было  большим  наслаждением.  Пригородный  поезд  уходил  вечером  и,  изнывая  от  жары,  упрашивали  маму  купить  еще  мороженое  в  стаканчиках.
       Закончилось  тем,  что  на  следующий  день  у  меня  заболело  горло.  Первые  дни  провел  дома,  слоняясь  без  дела  по  саду  и  наслаждаясь  любимыми  грушами – лимонками  и  цукровками.  Сочнее  и  вкуснее  их  не  знал.  Мою  свободу  сковывал  брат.  Мама  занималась  заготовками  на  зиму.  Времени  у  нее  было  в  обрез,  поэтому  брат  был  на  моем  попечении.  Раньше  по  своему  желанию  свободно  ходил  на  речку  с  друзьями,  теперь  приходилось  спрашивать  разрешение, но  со  мной  должен  был  идти  брат.
       Естественно,  дальние  прогулки  запрещались (самым  дальним  был  поход  на  пляж),  все  ограничивалось  приказом  не  спускать  с  него  глаз.  А  он  точно  требовал  за  собой  глаз  да  глаз.  Все  норовил  залезть  в  воду,  где  поглубже,  подраться  с  мальчишками.  В  общем,  хлопот  с  ним  хватало.  Самыми  счастливыми  были  дни,  когда  мама  забирала  Сашу  и  отправлялась  к  родственникам  или  подругам.
       Анатолий  при  встрече  рассказал,  в  городе  начали  строить  новый  городской  пляж.  В  районе,  где  велось  строительство,  никогда  не  бывал.  Поэтому  очень  захотелось  самому  все  осмотреть.  Договорились  с  Димой,  как  только  буду  весь  день  свободен,  совершим  прогулку  на  строительство.  Скоро  такая  возможность  представилась.
        Бодро  шагали  по  городу,  оглядывая  все  вокруг,  замечая  произошедшие  за  год  изменения.  Когда  прошли  центр  города  и  двинулись  дальше,  недоумевал: - раньше  здесь  за  сохранившимся  зданием  местной  «фазанки»  были  развалины.  Теперь  центр  города  перемещался  в  этом  направлении.  Напротив  сохранившихся  двухэтажных  зданий  довоенной  постройки  разворачивалось  большое  строительство.     Дима  сказал,  это  строится  новый  городской  кинотеатр.  За  стройкой  повернули  к  реке  и  скоро  вышли  на  огромный  луг, на  котором  паслись  коровы  и  овцы.  В  километре  от  нас  по  течению  реки  сновали  самосвалы  и  разгружали  огромные  камни,  отсыпая  опорную  стену  плотины. 
      Заинтересованные  происходящим  и  пытаясь  удовлетворить  свое  любопытство, пошли  к  месту  строительства  и  увидели  неширокую  речку,  свободный  бег  которой  пытались  остановить  рабочие.  От  берега  до  берега  ее  перекрывала  высокая  бетонная  плотина.  В  двух  местах  плотины  были  широкие  проемы.  Через  один  текла  река,  в  другом  монтировались  подъемные  ворота,  предназначенные  для  аварийного  спуска  воды.  В  строительстве  мы  ничего  не  понимали, и  представить  будущий  городской  пляж – не  моги.  Было  очень  жаль  старый,  научивший  нас  плавать, подаривший  незабываемые  впечатления - пляж.
      Решили  пойти  еще  раз  засвидетельствовать  ему  свою  любовь  и  искупаться.  Короткая  дорога  вдоль  берега  не  заняла  много  времени.  С  грустью  смотрел  на  ставший  родным  скалистый  берег,  на  старый  такой  уютный  пляж  и  думал,  всегда  буду  ходить  купаться  только  сюда.
      Мои  успехи  в  плавании  были  заметны.  Из  друзей  только  я  преодолевал  речку  в  самом  широком  месте  в  оба  конца  без  отдыха – три  раза.  Любил  нырять  на  глубину  и  доставать  камни,  ракушки  и  искать  в  норах  речных  раков.  Первое  время  ловить  их  было  страшно.  Раки  довольно  больно  хватали  клешнями  за  пальцы.  Приноровившись,  протягивал  руку  пальцами  вперед  к  норе  и,  когда  рак  хватал  за  пальцы,  подхватывал  его  второй  рукой.  Обед  из  раков - великолепен. Уплетали  сваренных  в  котелке  раков  за  обе  щеки.
       Когда  на  моем  попечении  оставался  Саша  приглашал  ребят  сыграть  в  футбол,  ему  было  интересно  смотреть  за  нашей  игрой,  а  иногда   разрешали  ему  ударить  по  мячу.  В  то  время  я  был  единственным  обладателем  футбольного  мяча.  Подарок  деда  к  моему  приезду.  Футбольные  баталии  разыгрывались  прямо  на  нашей  улице  имени  Клары  Цеткин.  Кто  она  такая  не  знали,  но  машины  по  улице  ездили  редко,  и  это  нас  устраивало.
       Наши  матчи  прерывались,  когда  пастушка  гнала  стадо  коров  с  пастбища.  С  изумлением  следили  за  ней.  Мало  того,  что  она  была  глухонемой,  одну  половину  лица  уродовал  страшный  розовый  шрам.  Надо  отдать  должное  ребятам - ее  никогда  не  дразнили.  Когда  сын,  отсидевшей  за  воровство  жены  полицейского  попытался  ее  дразнить,  ему  досталось  по  первое  число.
       В  воскресные  дни  и  зимой,  когда  она  не  пасла  коров,  ребята  встречали  ее  возле  железнодорожного  вокзала,  она  просила  милостыню.  Так  продолжалось  много  лет.  Но  однажды  она  родила.  Трудно  было  понять,  кто  отважился  на  такой  поступок,  но  это  произошло.  Мама  сочувствовала  и  говорила: - «Неужели  ребенок  будет  таким  же  глухим  и  уродливым,  как  ее  мать?»
       Но  природа  не  обидела  уже  обиженного  человека.  Девочка  родилась  красивейшим  ребенком.  Немая  перестала  просить  милостыню  и  пасти  коров  и  довольно  прилично  одетая  изредка  гуляла  с  дочерью  в  сквере  возле  железнодорожного  вокзала,  а  потом  вообще  исчезла.

              Глава  19.  ВЫПУСКНОЙ СЕДЬМОЙ  КЛАСС.
     К  великому  сожалению  отдых  скоро  закончился.  Нагрузившись  варениями, сухофруктами  поехали  в  Богодухов.  Оставалось  всего  две  недели  до  начала  занятий.  Прощаясь  с  ребятами,  по  их  просьбе  рассказал  народную  легенду  об  истории  названия  города  Богодухова,  которую  поведал  отец.  Название  расшифровывалось  так: - « Богу  душу  отдать».
      Легенда  гласила: - В  древние  времена,  через  эти  места  проходил  торговый  путь  из  Индии  в  Москву.  Купцы,  проезжая  заросшие  дремучими  лесами  просторы  крестились  и  молили  Бога.  «Господи,  пронеси!»  Некоторым  не  везло.  Более  удачливые  товарищи  сообщали  родным,  что  те  погибли – «Отдали  душу  Богу».  Потом  на  этом  пути  появилось  поселение,  где,  говорят,  селились  бывшие  разбойники.  Жители  и  назвали  это  поселение – Богодуховым.  Ребята  слушали  с  открытыми  ртами,  верили  или  нет,  не  знаю.  В  детстве  в  хорошую,  и  в  плохую  легенды  хочется  верить.    
      Хорошо,  что  нас  встречал  отец,  сами  мы  не  смогли  бы  добраться  домой.  В  Коростене  помогли  сесть  в  поезд  друзья  с  дедушкой.  Запасы  на  зиму  были  не  подъемными,  зато  такими  вкусными  за  вечерним  чаем,  когда  стараешься  наложить  варения  в  чашку  столько,  что  некуда  налить  чай.
       Последняя  неделя  перед  школой  прошла  в  сплошных  хлопотах.  Ежедневно  ходил  в  школу  за  учебниками,  у  меня  не  хватало  двух  книг,
а  приближалось  первое  сентября.  С  нетерпением  ожидал  встречу  с  ребятами,  любимыми  учителями.  Готовился  пойти  в  первый  класс  и  мой     брат.  Но  неожиданно  перед  самым  первым  сентября  он  заявил,  что  не  желает  учиться,  получать  двойки,  а  затем  ремень  по  одному  месту.  Такое  развитие  событий  его  не  устраивало.  Однако  когда  уговорил  его  пойти  со  мной  за  учебниками,  привел  в  школу,  проводил  по  классам,  показал  актовый  зал,  спортзал,  класс  в  котором   учился,  Саша  изменил  свое  решение.
      На  торжественную  линейку  впервые  за  все  годы  учебы  пошли  всей  семьей.  Обычно  эту  миссию  выполняла  мама. С  радостью  встретился  с  одноклассниками,  выслушивая  их  рассказы  о  проведенном  лете,  об  ушедшем  в  прошлое  отдыхе.  Наблюдал  за  родными,  которые  стояли  за  Сашиным  классом  и  следили,  чтобы  он  не  сбежал  в  последний  момент.
Теперь  у  меня  добавилась  новая  обязанность,  контролировать  на  переменах  поведение  брата  и  оберегать  от  мальчишек,  хотя  он  сам  был  порядочный  задира.
      Первые  дни  учебы  показали,  я  действительно  догнал  ребят.  Но,    знания  математики  и  немецкого  языка - немногого  стоили.  Ребята  знали,  что  мне  пришлось  изучать  французский  язык,  и  иногда  просили  что – нибуть  сказать  по  французки.  К  их  великой  радости,  произносил  единственную  фразу,  которая  осталась  в  памяти: «Лэ  поле  де  Франсуа» -  важно  переводил: - «Вы  говорите  по  Французки».  Слабые  знания  немецкого  языка – прощались.
      Геометрия  мне  нравилась.  Построить  любую  геометрическую  фигуру,  решить  задачи – не  представляло  большого  труда.  Но  тригонометрия,  а  особенно  алгебра  не  вызывали  никакого  интереса.
      В  седьмом  классе  появилась  новая  учительница  русского  языка  и  литературы -  завуч  школы  Наталья  Михайловна  Кротова.  Это  был  удар  ниже  пояса.  Моя  любимая  учительница  больше  не  преподавала.  Изредка  встречая  ее  в  коридоре,  смотрел  влюбленными  глазами.  Иногда  казалось,  что  она  догадывается  о  моих  тайных  воздыханиях.
      Наталья  Михайловна  была  невзрачной  женщиной  небольшого  росточка  и  видимо,  чтобы  быть  выше,  ходила  прямо  как  струна,  всегда  на  высоких  каблуках.  Но  как  она  читала  стихи,  зная  их  великое  множество.  Она,  рассказывая  о  Пушкине  и  читая  наизусть  его  произведения,  могла  прочитать  стихи  его  современников,  Рылеева,  Лермонтова  пытаясь  в  сравнении  показать  особенности  написания  стихотворений  каждым.   
      Вскоре  мы  поняли  эту  ее  слабость  и  научились  ею  пользоваться.  Достаточно  было  сказать: - «Я  не  понимаю,  как  автор  в  этом  стихотворении  выражает  свои  мысли…..», -  и  мы  выслушивали  страстное  выступление  нашей  Натали.  Так  со  временем  мы  ее  любовно  звали.  Она  действительно  была  прекрасна,  когда  с  горящими  глазами  читала  стихи.  Когда  звенел  звонок,  мы  делали  вид,  что  он  не  для  нас,  а  она  с  горечью  замолкала.
       Не  только  для  меня  была  загадкой  преподаватель  немецкого  языка  Матильда  Генриховна.  Никто  в  классе  не  знал,  откуда  она  приехала,  что  за  история  скрывает  ее  прошлое.  Все  разъяснилось  неожиданно  просто.
       На  торжественном  собрании  в  честь  тридцать  пятой  годовщины  Великой  Октябрьской  Социалистической  Революции,  впервые  увидели  Матильду  Генриховну  во  всей  красе.  Она  была  одета  в  строгий  костюм,  и  от  нее  не  пахло  табаком,  грудь  украшали  медали  и  один  неизвестный  орден.  Она  сидела  в  президиуме,  как  участник  войны  с  Франко  в  Испании  и  фашистской  Германии.  Даже  у  нашего  военрука  было  меньше  медалей,  а  мы  считали  его  самым  боевым  из  наших  учителей.
       Из  всех  школ,  где  пришлось  учиться,  впервые  здесь  был  гимнастический  зал.  Я  имел  опыт  обращения  со  спортивными  снарядами  на  спортивной  площадке  в  Бобруйске.  В  классе  оказались  два  парня,  которые  ходили  заниматься  в  секцию  гимнастики.  На  уроках  им  разрешали  тренироваться  по  своему  плану.  Мы  с  завистью  следили  за  их  тренировкой.  Наши  попытки  повторить  их  упражнения  немедленно  пресекались  учителем.
       По-прежнему  самыми  любимыми  предметами  были  литература,  история  и  география.  Зная  это,  родные  покупали  мне  соответствующие  книги.  А  однажды  отец  привез  из  командировки  в  Москву интереснейшую  игру  «Узнай  свою  Родину!».  Большая  карта  СССР,  где  были  указаны  все  административные  центры  страны,  показаны  сто  самых  больших  городов.
       Перед  играющими  стояла  задача: - вытащив  из  колоды  карточек  любую  на  выбор,  показать,  где  находиться  город  и  рассказать  все,  что  о  нем  знаешь.  На  обратной  стороне  карточки  был  дан  правильный  ответ. Можно  было  проверить  себя.  На  удивление  игра  нравилась  не  всем  друзьям,  зато  я,  через  некоторое  время  знал  карту  лучше  всех  в  классе.  Учитель  попросил  принести  игру  в  класс,  она  заинтересовала  некоторых  учеников.  Пришлось  их  родителям  раскошеливаться.
      Моя  любовь  к  литературе  подвигла  на  написание  стихов.  Однажды  одно  из  стихотворений  поместили  в  школьной  газете.  Результат  оказался  неожиданным.  Ко  мне  подошла  известная  поэтесса  школы  и  предложила  встретиться  после  уроков.
      Первое,  что  поразило  до  глубины  души – великолепные  темно-каштановые  волосы.  Уже  одно  это  делало  встречу  желанной.  Какие  стихи,  когда  увидел  такие  волосы?  Единственное,  что  меня  огорчило,  девчонка  носила  короткую  стрижку.  С  нетерпением  ожидал  окончания  уроков.
      Встретились,  как - бы  случайно  на  выходе  из  школы.  Она  первая  пошла  по  дороге  к  нашей  улице,  я  послушно  следовал  за  ней.  Не  доходя  до  поворота,  она  свернула  на  параллельную  улицу  и  здесь  немного  расслабилась.  Повернувшись  ко  мне,  спросила:
 - Много  ли  у  меня  стихов?  Предложила,  что-нибудь  прочитать.  Никогда  не  читал  свои  стихи. Предложение  было  неожиданным,  я  лихорадочно  попытался   что-либо  вспомнить,  не  получилось.  Из  написанных  мной  сохранилось  лишь  несколько  стихотворений,  а  остальные,  чтобы  избежать  лишних  вопросов  предпочел  уничтожить.  Возникшую  паузу  после  столь  неожиданного  вопроса  и  моих  мысленных  поисков  ответа  прервала,  взяв  опять  инициативу  в  свои  руки.
      Галина,  назвав  себя  с  немым  вопросом  в  карих  глазах,  ожидала  моего  представления.  Пробормотав  свое  имя,  опять  впал  в  ступор.  Неловкая  пауза  продолжилась.  Я  не  готов  был  читать  стихи,  а  она  не  знала,  как  дальше  вести  себя.  Она  училась  в  восьмом  классе  я  только  в  седьмом.  Так,  ни  до  чего  не  договорившись,  подошли  к  дому  Галины.  Родные  стены  видимо  придали  силы,  она,  обернувшись  уверенным  голосом,  практически  приказала  принести  завтра  свои  стихи.  На  том  расстались.
       Дома  сел  за  уроки - занятия  не  шли  на  ум.  Со  скрипом,  закончив  подготовку  задания  на дом  и  пользуясь  тем,  что  мама  все  внимание  уделила  брату,  написал  стихотворение  о  прекрасных  каштановых  волосах.  Перечитав  его,  понял,  это  не  о  Галине.  Это  стихи  об  учительнице  русского  языка.  Но  это  была  моя  страшная  тайна,  делиться  которой,  ни  с  кем  не  собирался.  Решил  его  спрятать.  Больше  ничего  на  ум  не  шло.  Положив  в  портфель  свою  поэму  о  комсомоле,  на  этом  и  успокоился.  На  следующий  день  после  окончания  уроков  ожидал  Галину  за  территорией  школы.  Ждать  пришлось  долго.  В  восьмом  классе  было  на  урок  больше.
       Когда  увидел  выходящую  из  школы  Галину,  то,  как  она  вертела  головой  в  стороны  пытаясь  увидеть  меня,  наполнило  душу  приятным  трепетом.  Когда  подошла,  передал  поэму.  Галина,  не  глядя, положила  ее  в  портфель,  сказала,  прочитает  дома.  Напряжение  между  нами  незаметно  прошло.  Нашлись  общие  темы  для  разговора,  и  не  заметили,  как  подошли  к  ее  дому.  Разговаривая  у  калитки,  впервые  рассмотрел  Галину.  Она  была  одного  роста  со  мной  с  короткой  стрижкой  каштановых,  слегка  вьющихся  волос.  Но  больше  всего  понравились  ее  карие   глаза,  окруженные  длинными  густыми  ресницами.
       Мы  встречались  регулярно,  если  не  приходилось  провожать  брата.  Естественно,  это  заметили  одноклассники  Галины.  После  нескольких  предупреждений  претерпел  воспитание  кулаками, оказывается,  у  Галины  были  воздыхатели  в  классе.  После  воспитательных  мер  решили  после  занятий  не  встречаться,  перенесли  встречи  на  вечер.  Приходил  к  ее  дому  в  назначенное  время,  и  мы  гуляли  по  окраине  поселка.  Иногда  читали  стихи,  один  Галина  посвятила  мне.  Звучал  он,  как  объяснение  в  любви.  Немного  смутившись  своего  первого  признания,  она  сказала,  что  это  аллегория.  Нам  еще  рано  объясняться  в  любви.  Но  мне  не  захотелось  в  это  верить.
      Только  к  новому  году  выпал  обильный  снег.  Лыжи  давно  ожидали  меня.  Вместе  с  ребятами  проложили  лыжню  от  дома  к  огородам  и  катались  там,  на  небольших  горках.  Скоро  этого  показалось  мало.  Пошли,  прокладывая  новую  лыжню  в  сторону  оврагов.  Первые  спуски  прошли  неудачно.  Овраги  были  слишком  крутые,  и  мы  кубарем  скатывались  вниз.  Самым  тяжелым  были  подъемы  наверх.            
      После  нескольких  неудачных  попыток,  решили  съезжать  вниз  поперек  склона.  Так  получалось  значительно  лучше.  Накатав  постоянную  лыжню,  построили  небольшой  трамплин.  Скоро  это  место  стало  любимым  у  ребят  поселка.  Галя  узнала,  где  я  постоянно  пропадаю,  и  иногда  в  сопровождении  подруг  приходила  поглазеть  на  наши  забавы.  Но  никогда  не  подходила  ко  мне.
      После  торжественных  мероприятий  двадцать  третьего  февраля  с  нетерпением  ожидали  очередной  праздник – Международный  женский  день.  Долго  думал,  что  подарить  Галине  на  праздник.  Решил  сочинить    стихотворение.  Второе   написал  для  школьной  стенгазеты.

       Но  внезапно  все  оборвалось.  Пятого  марта  1953  года  радио  сообщило  о  смерти  Иосифа  Виссарионовича  Сталина.  Страна  замерла.
Никто  не  понимал,  как  жить  дальше.  В  школе  объявили  траур.  Занятия  прекратились.  В  фойе  установили  портрет  Сталина  усыпанный  цветами. Возле  портрета,  сменяясь  через  пятнадцать  минут,  стоял  почетный  караул  из  лучших  учеников  школы.  Непривычно  было  смотреть  на  плачущих  взрослых.  Их  растерянность  передавалась  нам.
      Жизнь  не  стояла  на  месте.  Нам  принадлежало будущее  страны,  мы  обязаны  были  хорошо  учиться.  После  смерти  Сталина  показалось,  что  все  серьезней  относятся  к  учебе,  меньше  улыбаются. 
      Тяжелая  утрата  долго  держала  всех  в  напряжении,  однако  весна  постепенно  сдавала  свои  позиции,  приближалось  окончание  занятий,  окончание  учебы,  ведь  мы  заканчивали  выпускной – седьмой  класс.  Предстояло  сдать  экзамены  за  семь  лет  учебы,  кто - то  продолжит учебу,   многим  придется  начать  самостоятельную  жизнь.  Меня  посадили  за  учебники,  и  под  жестким  маминым  контролем  готовился  по  билетам  к  экзаменам.
      К  лету  основные  работы  по  созданию  летной  школы  ДОСААФ  подошли  к  концу.  Отец  работал  сутками.  Начал  поступать  личный  состав.  Воз  хозяйственных  работ  не  имел  конца.  Когда  закончились  занятия  в  школе  и  наступил  праздник  последнего  звонка,  отец  освободился  на  несколько  часов,  чтобы  поздравить брата  с  окончанием  школы.  Мне  предстояла  сдача  экзаменов.  Мои  торжества  были  еще  впереди.  Теперь  заботы  мамы  были  направлены  на  контроль  над  моими  занятиями,  хотя  я  старался  изо  всех  сил.
      Экзамены  почему-то  меня  не  волновали.  Брал  билет  и  пытался  определить,  какой  из  вопросов  знаю  лучше.  Набросав  план  ответа,  переходил  к  следующему  вопросу.  Самый  сложный  вопрос оставлял 
напоследок  и  сосредотачивал  на  нем  все  свои  усилия.  Этот  первый  опыт  оказался  очень  удачным.  Он  безотказно  служил  при  любой  сдаче экзаменов,  а  сдавать  приходилось  много  раз.
      Экзамены,  не  в  пример  многим  одноклассникам,  сдавал  успешно  и  скоро  мучения  закончились.  Выпускной  вечер  назначили  через  две  недели.  Я  упивался  наступившей  свободой  и  с  нетерпением  ожидал  вручение  аттестата  об  окончании  семи  классов.   По  моим  прогнозам  должен  был  неплохо  окончить  школу.  Ожидал  удовлетворительные  оценки  лишь  по  двум  предметам.   
      Две  недели  пролетели  незаметно.  На  выпускной  вечер,  надев  свой  лучший  наряд - бобочку  из  парадной  формы  отца  с  непривычной  белой  рубашкой,  шел  с  некоторым  волнением.  Надежды  оправдались,  оценки  оказались  намного  лучше,  чем  ожидал.  Подкачали  успехи  по  алгебре  и  тригонометрии.  Здесь  в  дневнике  красовались  тройки.  Но  признаться,  они  меня  мало  волновали.  О  будущем  пока  не  думал,  меня  ожидал  полноценный  отдых.  Родные  заявили,  что  я  продолжу  учиться  в  школе.
      Через  несколько  дней  пошел  проведать  Галину.  После  всех  волнений  нужно  было  спланировать  летний  отдых.  Обменялись  впечатлениями  о  прошедших  экзаменах.  Галина  сообщила,  что  ее  родственница  из  Харькова  приезжает  в  пионерский  лагерь,  расположенный  в  лесу  под  городом,  и  она  будет  ходить  к  ней  в  гости.  Предложила  совершать  прогулки  вместе.
      Несколько  дней  прошли  незаметно,  мы  изредка  встречались  недалеко  от  школы,  там  редко  появлялись  одноклассники.  На  очередной  встрече  договорились  пойти  в  пионерский  лагерь.  Он  находился  на  другом  конце  города  в  красивейшем  сосновом  лесу.  Для  меня  это  было  тем  интересней,  что  никогда  не  отдыхал  в  пионерском  лагере,  интересно  было  сравнить  с  военизированным  лагерем  в  Бобруйске.
      Первое  впечатление  оказалось  ошеломляющим.  В  лесу  среди  вековых  деревьев  стояли  аккуратные  деревянные  домики,  посередине  находилась  большая  площадь.  В  центре  ее  стояла  трибуна,  рядом  флагшток,  на  котором  развивался  красный  флаг.  Пионеры  ходили  в  галстуках.  День  расписан  по  минутам.  Нам  позвали  сестру  Галины.  Первое  впечатление    о  ней  было  очень  хорошим.  Перед  нами  стояла  симпатичная  девчонка  с  длинными  каштановыми  волосами.  Это  было  то,  что  мне  больше  всего  понравилось.  Галина  заметила,  как  я  любовался  ее  сестрой,  и  даже  немного  приревновала.
      Теперь  почти  каждый  день  ходили  с  ней  в  гости  к  сестре.  Но  с  каждым  днем  она  нравилась  мне  все  меньше.  Встречала  с  разными  парнями  и  всячески  это  подчеркивала.  Поэтому  с  каждым  разом  задерживались  у  нее  все  меньше  и  меньше.
       Всю  обратную  дорогу  медленно  брели  через  поле,  собирали  цветы, гоняли  сурков,  которых  в  этих  местах  было  великое  множество.  Иногда  отдыхали  в  траве.   Лежа  рядом  с  Галиной,  невольно  смотрел  на  девушку  и  видел  через  большой  вырез  сарафана  ее  маленькую  грудь.  Очень  хотелось  погладить,  прикоснуться  к  груди.  По  телу  ползли  мурашки.  Побоялся  выдать  свое  желание  и  тем  оскорбить  Галину.  Отворачивался,  делал  вид,  что  ничего  не  вижу,  скрывал  свое  смущение.
      Внезапно  все  резко  оборвалось.  Отец  получил  телеграмму,  предписывающую  организовать  встречу  нового  командира  учебного  центра.  Пришел  домой  на  удивление  рано,  выпроводив  нас  с  братом  на  улицу,  о  чем-то  долго  разговаривал  с  мамой.  В  этот  день  он  больше  на    работу  не  пошел.  На  следующее  утро  долго  собирался,  брился,  надел  выходную  форму.  За  ним  приехал  командирский  «Виллис»,  и  отец  поехал  на  вокзал  встречать  нового  командира.   
      Мама  ничего  не  рассказывала,  хотя  явно  была  не  в  духе.  Поэтому,  занимаясь  своими  делами,  мы  с  братом  прикидывали,  как - бы  ни  расстроить  маму.  Через  несколько  часов  отец  приехал  на  «Виллисе»  домой,  по  всему  было  видно,  что  идти  на  работу  он  не  собирается.  О  чем  они  совещались  с  мамой,  было  непонятно,  но  мы  поняли,  что-то  в  нашей  жизни  должно  измениться.  Когда  пришли  на  ужин,  мама  сообщила,  скоро  навсегда  уедем  в  Коростень.
      Последние  дни  проходили  в  сплошной  суете.  Отец  передавал  дела.  Мама  разбирала  вещи.  Лишнее  выбрасывала,  остальное  раскладывала  по  чемоданам.  Улучив  время,  сходил  к  Галине  попрощаться.  Печальное  было  расставание.  Обменялись  адресами,  обещали  писать.  Прощаясь,  первый  раз  поцеловала  меня,  и,  повернувшись,  убежала.  Я  стоял  опешивший  от  ласкового  и  жаркого  аромата  ее  губ.
      Никогда  не  писал  Галине  писем,  никогда  не  получал  их  от  нее.  Но  однажды  в  литературном  журнале  увидел  фотографию  молодой  поэтессы.  Узнал  Галину,  хотя  под  фото  стояла  другая  фамилия.  От  души  пожелал  подруге  детства  успехов  в  творчестве  и  счастья  в  личной  жизни.

           Глава   20.  ПРОЩАНЬЕ  ОТЦА  СО  СЛУЖБОЙ.
      Новый  командир  учебного  центра  предложил  отцу  остаться  заместителем.  О  согласии  необходимо  было  срочно  сообщить  в  отдел  кадров  в  Москву.  Отец  отказался.  Уж  больно  много  в  последние  годы  его  водили  за  нос.  Он  передавал  дела  и  ожидал  телеграмму  о  демобилизации.  Для  ускорения  процесса – позвонил  Василию  Васильевичу  Решетникову.  Через  неделю  пришел  приказ.  Так  завершилась  военная  служба  отца  прошедшего  две  войны,  награжденного  множеством  орденов  и  медалей.
      Сборы  закончились.  Нам  выделили  бортовую  машину,  и  мы  поехали  на  исконную  Родину  мамы - в  город  Коростень.  Добирались  два  дня.  Странно,  но  ни  сама  поездка,  ни  встречающиеся  по  пути  города  и  поселки  не  оставили  в  памяти  заметных  впечатлений.
      Неделя  ушла  на  благоустройство.  Мне  предстояло  жить  в  одной  комнате  с  дедушкой.  Саше  определили  место  в  гостиной.  Мама организовала  генеральную  уборку.  Развесили  ковры.  В  спальне  над  кроватью  повесили  трофейную  офицерскую  саблю  и  солдатский  кортик. Достав  скрипку,  мама  в  очередной  раз  пообещала  отдать  меня  в  музыкальную  школу.  В  душе  пробежал  холодок,  представил,  что  будет,  когда  узнает,  что  я  испортил  смычок,  да  и  учиться  играть  на  скрипке  совсем  не  хотелось.   
      Дедушка  лишь  изредка  интересовался  моими  делами,  иногда  баловал  нас  с  Сашей  конфетами.  Причем  приносил  два  одинаковых  кулечка  леденцов  или  любимых  раковых  шеек.  Общался  с  мамой,  как  с  любимой  дочерью,  но  никогда  не  разговаривал  с  отцом.  Если  отец  приходил  с  работы  на  обед,  дедушка  за  стол  не  садился.  Какая  кошка  пробежала  между  ними,  я  не  знал.  С  мамой  об  этом  никогда  не  говорили.  Когда  приходили  гости,  мама  приглашала  дедушку  к  столу,  но  они  никогда  не  чокались,  не  разговаривали.
      Дедушка  приносил  домой  продукты  и  отдавал  их  маме.  Но  никогда  не  давал  денег.  Однажды  мама  решила  протопить  печку  на  кухне.  С  работы  вернулся  дедушка.  Он  полез  в  поддувало  и  вытащил  оттуда  обгоревший  сверток.  Там  оказались  деньги.
       Когда  жили  в  Богодухове,  других  местах  службы,  дедушка  жил  один  и  постоянно  находился  на  работе.  Дважды  залезали  воры,  поэтому  он  прятал  деньги  в  поддувале,  засыпая  их  пеплом.  Теперь  купюры  обгорели.  В  госбанке  поменяли  меньше  половины.
       Когда  отец  вернулся  с  работы,  узнал  о  происшествии.  Состоялся  мужской  разговор.  Мама  увела  нас  с  Сашей  в  другую  комнату.  Но  порой  они  так  громко  говорили,  что  часть  разговора  я  слышал.   
       Оказывается,  дедушка  был  против  свадьбы  отца  с  мамой.  У  нее  был  жених – Олег  Григоренко  сын  сослуживца  дедушки.  Свадьба  состоялась  без  его  благословения.  Этого  отец  не  мог  простить.  Дедушка  упрекнул  папу  в  плохом  отношении  ко  мне.  Попрекнул  тем,  что  я  постоянно  ношу  обноски. -  «Да  они  из  хорошего  материала!»  Защищался  отец.
-  «Из  ношеных  тобой  вещей».  Парировал  дедушка.
Попрекнул  тем,  что  не  видел,  чтобы  отец  баловал  нас  с  братом  подарками.  Отец  возражал,  говорил,  что  отдает  деньги  маме,  и  то,  что  она  покупает  для  нас  и  есть  его  подарки. 
      В  общем,  мужики  серьезно  поговорили.  Но  каждый  остался  при  своем  мнении.  Отношения  между  ними  окончательно  испортились.  После  этого  разговора  долго  не  мог  уснуть.  Как - бы  ни  рассматривал    события  и  подслушанный  невольно  разговор,  получалось,  что  дедушка  прав.
      После  разговора  дедушка  стал  разыскивать  своих  родственников.  Иногда  уезжал  на  несколько  дней.  Приезжая,  рассказывал  маме  о  встречах.  Оказалось,  родственники  жили  в  Киеве,  Ровно,  Чернигове.  Было  понятно,  он  не  хочет  жить  с  отцом  в  одном  доме,  построенном  его  руками.  Как-то  спросил  у  мамы,  можно  ли  нам  проведать  родственников,  она,  ничего  не  объясняя,  отказала.  Как  потом  объяснил  дедушка,  отец  не  хотел  поддерживать  с  ними  отношения.  Это  была  взаимная  нелюбовь  двух  сословий.
      Дедушкина  родня  состояла  из  мелких  помещиков  работавших  до  революции  на  государевой  службе.  Они  не  боролись  с  оружием  в  руках  против  революции,  но  так  и  не  смогли  ее  принять.  Отец  был  из  многодетной  крестьянской  семьи.  Поэтому  ни  дедушка,  ни  его  родственники  не  давали  своего  благословления  на  свадьбу.
      Я  никогда  не  видел  родственников  по  дедушкиной  линии,  кроме  одной  из  сестер  бабушки  живущей  в  Киеве.  Мы  все  же  нашли  ее  там  с  помощью  дедушки.  Когда  впервые  приехали  в  гости,  нас  встретила  ухоженная  старушка.  В  комнате,  где  она  жила,  увидел  первый  советский  телевизор  «КВ»  с  экраном  в  шестнадцать  сантиметров.  Она  очень  радушно  встретила,  но  от  приглашения  приехать  в  гости,  категорически  отказалась.
      Пришлось  познакомиться  и  с  сестрой  отца.  Она  неожиданно  приехала  в  гости.  Но  ни  мама,  ни  тем  более  дедушка  не  пожелали  с  ней  общаться.  Пробыв  всего  два  дня,  она  уехала.  Таково  было  шапочное  знакомство  с  родственницей  отца.
      Дедушка,  оказывается,  регулярно  посещал  Олега  Григоренко,  который  женился  на  маминой  подруге.  Но  об  этом  мы  тогда  не  знали.  Однажды   Григоренко  с  дедушкой  привезли  на  тележке  пчелиный  улей – подарок  Олега. Теперь он  находился  на  пенсии  и  занялся  пчеловодством.  Скоро  мы  попробовали  первый  мед  из  дедушкиного  улея.  Теперь  нам  с  Сашей  доставались  не  только  гостинцы  из  магазина,  но  и  кусочки  сот  с  медом.  Дедушка  перестал  питаться  дома,  чем  очень  расстраивал  маму.  Утром  пил  в  нашей  комнате  чай  с  бутербродом,  обедал  и  ужинал  на  станции  в  столовой.  Иногда  в  отсутствии  отца  мама  все  же  уговаривала  дедушку  поесть  дома.
       Когда    приходил  Григоренко  с  любопытством  наблюдал  за  их  встречей  с  мамой.  Ничего  любопытного  не  видел.  Так  для  меня  открылась  обратная  сторона  жизни  и  человеческих  отношений.  Я  начинал  постигать  хитросплетения  человеческих  отношений,  хотя  это  было  слишком  сложным  для  детского  восприятия.  Но  эту  жизнь,  человеческие  взаимоотношения  предстояло  познать,  чтобы  быть  готовым преодолеть  любые  жизненные  ситуации.  Мы  приехали  в  Коростень  навсегда,  и  никто  не  знал,  что  уготовила  судьба.
       Через  неделю  с  мамой  пошли  в  школу,  в  которой  она  училась  до  войны.  Решили  сдать  наши  с  братом  документы.  Уже  заходили  с  мамой  в  школу,  теперь  предстояло  в  ней  учиться.  В  школе  укомплектовали  два  восьмых  класса  сформированных  из  учеников  седьмых.  Третий  класс  формировали  из  вновь  принятых  учеников,  вот  в  нем - то  мне  и  предстояло  учиться.  Что  это  такое?  Понял  значительно  позже.  Документы  приняли.  Пока  мама  разговаривала  в  учительской  с  завучем,  мы  с  Сашей  осматривали  школу.  Мне  она  понравилась.  Саше  не  очень,  но  кто  будет  спрашивать  мелюзгу.
      После  решения  школьных  проблем,  пошел  проведать  друзей.  Оказалось,  с  Димой  Таркановским  и  Володей  Фоменко  будем  учиться  в  одном  классе.  До  этого  они  учились  в  украинской  школе,  но  с  восьмого  класса  решили  перейти  в  школу  с  преподаванием  на  русском  языке.  Это  было  вполне  понятно,  высших  учебных  заведений  с  преподаванием  на  украинском  языке  было  очень  мало.
      Для  меня  совместная  учеба  с  друзьями  имела  положительное  значение,  сразу  вливался  новый  коллектив,  а  это  упрощало  знакомство  с  классом,  хотя  это  и  был  сборный  класс.  Что  такое  встреча  с  новыми  одноклассниками  очень  хорошо  знал.
      Ребята  рассказали: - открылся  новый  городской  пляж,  но  было  одно  неудобство,  до  него  приходилось  долго  добираться.  В  ближайшее  время  должен  начать  работу  новый  городской  кинотеатр. 
       Такое  событие  пропустить  не  мог,  решили  в  ближайшее  время  пойти  на  пляж,  а  по  пути  посмотреть  на  новый  кинотеатр.  Но  вмешалась  мама,  заявив,  что  без  Саши  меня  не  пустит.  Было  понятно,   он  такой  дороги  не  выдержит,  пришлось  поменять  планы  и  пойти  на  старый  пляж.  По  дороге  с  любопытством  разглядывал  новое  строительство,  развернувшееся  возле  фарфорового  завода.  Новый  громадный  цех  и  два  жилых  пятиэтажных  дома.
       Старый  пляж  разочаровал.  Народу  мало.  В  основном  пожилые  пары,  пришедшие  не  столько  для  того  чтобы  отдохнуть,  а  для  того  чтобы  постирать  белье  и  высушить  его  на  солнце,  расстелив  на  траве  или  на  нагретых  солнечными  лучами  скалах.  Вышка  оказалась  сломанной.  Лодочная  станция  не  работала.  Киоск  сиротливо доживал  свой  срок , зияя  выбитыми  окнами.  Единственное  удовольствие  доставляла  теплая  ласковая  вода  и  скалы.  От  души  напрыгался  со  скал,  хотя  и  выслушал  нравоучения  от  одной  слишком  заботливой  старушки.
      Такой  поворот  не  очень  устраивал.  Решили  в  ближайшее  время  сходить  познакомиться  с  новым  городским  пляжем.  Но  мне  явно  не  везло.  Никак  не  находилось  друзей  для  брата  и  он  ни  на  минуту  не  оставлял  меня  в  покое.  Однажды  все  срослось  очень  удачно.
      Отец  пошел  в  горком  партии  становиться  на  партийный  учет.  Мама  взяла  Сашу  и  отправилась  в  гости  к  Берестовским.  Дома  оказался  только  Дима,  и,  получив  разрешение  его  мамы,  пошли  на  городской  пляж.   
      После  годичного  перерыва  с  удивлением  разглядывал  изменения,  произошедшие  в  городе.  Подошли  к  новому  городскому  кинотеатру.   Его  величественная  красота  поразила.  Внешняя  отделка  завершена.  Рабочие  благоустраивали  прилегающую  территорию.  Осмотрев  строение  со  всех  сторон,  пожалели,  что  он  еще  не  работает  и  пошли  на  пляж.
      Признаться,  не  ожидал  увидеть  ничего  подобного.  Огромное  зеркало  воды  во  много  раз  превосходило  старый  пляж.  Посередине  стояла  большая  вышка  с  двумя  площадками.  Одна  для  прыжков  с  трех  метров,  вторая – с  пяти.  В  гладь  воды  вела  деревянная  пешеходная  дорожка.  Там  стояло  ограждение  плавательного  бассейна.  Первый  раз  видел  такое  чудо.  Длина  бассейна  двадцать  пять  метров.  С  обеих  сторон  тумбочки  для  пловцов.  В  бассейне  пять  дорожек.  По  глади  реки  сновало  множество  новеньких  лодок.  Пляж  был заполнен  отдыхающими  так,  что  мы  еле  нашли  место,  чтобы  раздеться.  Осмотрев  бассейн,  решил   проплыть  по  одной  из  дорожек.  Преодолев  бассейн  четыре  раза  из  конца  в  конец,  получил  огромное  удовольствие,  но  почувствовал  усталость.  Накупавшись,  опробовав  трехметровую  вышку,  решили  пойти  домой.  В  центре  города  заинтересовало  еще  одно  строительство:  трехэтажное  здание,  по  всем  признакам  предназначенное  для  жилья. Впоследствии  оказавшееся  общежитием,  испортившие  вид  центральной  площади.
       Не  успел  вернуться  домой,  мама  предупредила,  завтра  после  обеда  пойдем  в  гости  к  бывшему  сослуживцу.  Все  планы  на  следующий  день  оказались  сломанными.  Сообщение,  что  меня  хочет  увидеть  Николай  Николаевич,  который  знал  меня  еще  маленьким  не  вызвало  никаких  эмоций.  Маленьким  я  был  сто  лет  назад  и  в  этом  не  видел  ничего  интересного.               
       Когда  отец  пришел  в  горком  партии  для  постановки  на  партийный  учет,  в  приемной  на  табличке  увидел  знакомую  фамилию:
 - «Первый  секретарь  горкома  партии  Николай  Николаевич  Сердечкин».  С  офицером,  обладателем  такой  фамилии  до  войны  служил  в  авиационном  полку.  Папа  решил  подождать,  когда  секретарь  выйдет  из  кабинета,  чтобы  узнать,  действительно  ли  это  его  сослуживец.
       Когда  секретарь  вышел,  встреча  началась  с  дружеских  объятий.  Это    действительно  был  бывший  сослуживец  отца. Закончилась  объятья  и  воспоминания  предложением  немедленно  выходить  на  работу.  Вечер  воспоминаний  договорились  перенести  на  субботу.  Секретарь  пригласил  к  себе  в  гости,  а  с  понедельника  отцу  предстояло  выйти  на  работу  в  горком  партии.
       Сборы  в  гости  к  самому  влиятельному  человеку  в  городе  потребовали  длительной  подготовки.  Меня  с  братом  не  только  отмыли  в  огромном  тазу  для  стирки,  но  и  постригли.  Нарядили  в  самые  лучшие  наряды  и  ненавистные  белые  рубашки,  имеющие  одну  отвратительную  особенность,  становиться  грязными  в  самый  неподходящий  момент.  Чинно  и  благородно,  практически  впервые  всей  семьей  пошли  в  гости.
        Как  и  отец,  Николай  Николаевич  до  войны  служил  в  Коростене.  Здесь  женился.  После  уничтожения  фашистами  самолетов  прямо  на  взлетной  полосе,  был  отправлен  в  тыл  на  переформирование.  Так  их  фронтовые  дороги  разошлись.  После  первого  тяжелого  ранения  его  списали  с  летной  работы.  Стал  помполитом  полка.  Пять  лет  назад – демобилизовался  из  армии.  Вернулся  в  Коростень.  Сначала  год  работал  вторым  секретарем,  затем  пошел  на  повышение.
       Встреча  прошла  в  дружеской  обстановке.  Меня  поразила  красивая  мебель,  стол,  украшенный  шикарной  посудой,  такой  еще  никогда  не  видел  ни  в  одном  магазине.  Мы  с  братом  познакомились  с  дочерью  Николай  Николаевича.  Она  была  старше  меня  на  год,  но  гонору  было на  десять.  Еще  бы,  дочка  первого  секретаря  горкома  партии!   Она  осталась  дома,  а  мы,  пока  родные  сидели  за  столом,  улизнули  на  улицу.
      Вскоре  встретили  местных  парней,  они  играли  в  жоску.  Хотя   не  очень  любил  эту  игру,  от  предложения  сыграть  не  отказался.  В  общем,  нам  с  братом  такое  хождение  по  гостям  не  очень  понравилось.  Как  понял  из  разговора  отца  с  мамой – им  тоже.  Они  встретились  еще  пару  раз,  хорошо,  что  без  меня.  Потом  встречи  прекратились.
       В  понедельник  отец  пошел  в  горком.  После  непродолжительной  беседы,  секретарь  предложил  должность  заведующего  торговым  отделом.  Предшественника  отца  на  прошлой  неделе  исключили  из  партии  и  сняли  с  должности  за  дискредитацию.  Милиция  разоблачила  группу  воров  в  городском  торговом  отделе,  организовавшую  торговлю  дефицитными  товарами  из-под  полы.  Когда  отцу  предложили  занять  эту  должность,  он  категорически  отказался.
       Летчик  и  торговля - несовместимы.  Обе  договаривающиеся  стороны  исчерпали  все  аргументы.  В  кабинет  зашел  начальник  городской  милиции,  и  надо  же  так  было  случиться,  он  тоже  оказался  их  сослуживцем.  Бывшие  однополчане  уговорили  отца.
       Так  бывший  летчик  стал  торговым  работником.  Мама  была  категорически  против  этого  назначения,  но  отказываться  было  уже  неудобно.  Отца  представили  сотрудникам  отдела.  Не  откладывая  дел  в  долгий  ящик,  он,  сопровождаемый  косыми  взглядами  подчиненных,   приступил  к  изучению  первоочередной  документации,  знакомству с торговыми  объектами.

                Глава   21.  ВСТРЕЧИ  В  ШКОЛЕ.
       Мама  решила  напомнить  нам  с  Сашей  о  предстоящей  учебе,  заставила  переодеться,  и  мы  пошли  в  школу.  Нужно  было  получить  учебники,  узнать  расписание  и  подготовиться  к  занятиям.  Потом  планировали  зайти  в  магазин  и  приобрели  кое-что  из  одежды.
      До  этого  лета  я  был  самым  маленьким  в  классе.  Стоял  в  конце  строя.  За  лето  подрос  сразу  на  пять  сантиметров,  вот  что  значит  родной  воздух.  Прошлогодние  ботинки  оказались  тесными,  брюки  не  закрывали  щиколотку.  Новые  брюки  и  рубашку  купили  сразу.  Но,  ни  один  пиджак  не  подходил,  больно  осиной  была  талия,  а  худые  костяшки  плечей  не  скрывали  даже  вставные  подплечники.  Ботинок  нужного  размера  не  оказалось.  Пришлось  идти  в  магазин  железнодорожников.  Я  мерил  новую  одежду  и  не  верил,  что  это  для  меня.  Раньше  всю  одежду  мама  перешивала  из  военной  формы  отца.  Первый  раз  мне  покупали  новую  школьную  форму.
      Дальнейшие  поиски  обуви  ничего  не  дали.  Мама  решила  в  ближайшее  время  поехать  в  Киев.  Там  проблем  с  покупками  не  было,  нашли  все  необходимое  для  меня  и  пополнили  наряды  брата,  запаслись  канцелярскими  принадлежностями.  Впервые  приобрели  портфель. Ходить  с  брезентовой  сумкой  в  восьмой  класс  было  не  солидно.  Естественно,  от  души  наелись  фирменного  киевского  мороженного.  Когда  дома  надел  новую  одежду,  не  узнал  себя.  Дедушка  оценивающе  посмотрел  на  меня  и  сказал: - «Теперь  -  настоящий  парубок!»
      С  нетерпением  ожидал  первого  сентября.  Интересовали  новые  встречи,  новые  друзья.  До  начала  занятий  оставалось  совсем  немного  времени.  На  удивление,  походы  на  речку  утратили  привлекательность.  Встречаясь  с  Володей  и  Димой,  интересовался  будущими  одноклассниками.  К  сожалению,  класс  формировался  заново,  и  ребята  знали  лишь  некоторых  из  новых  учеников,  среди  них  Светлану  Кукушкину,  Светлану  Соловьеву  и  Любу  Бондарчук,  которые  учились  с  ними  до  этого  в  украинской  школе.
                ххх
       Отец  встретился  с  начальником  милиции.  Его  интересовали  обстоятельства  ареста  бывшего  начальника  торгового  отдела.  Сигналы  о  подпольной  торговле  товарами  повышенного  спроса  поступали  давно.  Правоохранительные  органы  вышли  на  небольшую  группу  дельцов,  частично  выяснили  схему  утечки  товара.  В  число  подозреваемых  попал  начальник  торгового  отдела.  Доложили  первому  секретарю.  Решение  было  принято  мгновенно.  Всех  известных  фигурантов  дела – арестовать. Начальник  милиции  пытался  доказать,  что  не  известен  главный  руководитель  этой  аферы,  но  это  не  остановило  пыла  секретаря.
       Так  оборвалась  нить  в  расследовании.  Последующие  события  это полностью  подтвердили.  Осудили  всего  пятерых,  остальные  до  времени  затаились.  Отец  старался  не  подавать  вида  о  своей  информированности.  Самым  неприятным  для  него  было  то,  что  он  не  знал,  на  кого  можно  было  опереться,  на  чью  помощь  можно  рассчитывать.
                ххх
       Первого  сентября  состоялась  торжественная  линейка. Узнал,  наши  с  братом  смены  не  совпали.  Саша  занимался  в  первую,  я  во – вторую.  Это  обрадовало.  Водить  брата  в  школу  предстояло  маме.  На  первом  уроке  познакомились  с  классным  руководителем – Мирой  Абрамовной  Шнайдер.  Невысокая  полная  женщина  с  негромким  голосом  и,  как  оказалось,  абсолютно  слабохарактерная.  Она  преподавала  математику,  и  это  стало  трагедией  для  класса.
        С  учительским  коллективом  знакомились  целую  неделю.  В  основном  нам  с  учителями  повезло.  Кроме  классного  руководителя  и  учителя  химии,  мы  попали  к  хорошим  педагогам.  Тяжелым  ударом    стало  сообщение  о  том,  что  придется  изучать  украинский  язык.  В  Богодухове  его  изучали  по  желанию,  поэтому  мне  не  приходилось  с  ним  сталкиваться.  Друзья  тоже  говорили  только  на  русском  языке.
        В  то  время  преподавание  в  городе  шло  на  украинском  языке.  Русский  изучался  как  отдельный  предмет.  Преподавание  на  русском  языке  велось  только  в  дух  школах.  В  нашей – железнодорожной,  и  в  школе - расположенной  в  военном  городке.  Украинский  изучался   как  отдельный  предмет  с  обязательным  выставлением  оценки  в  аттестат.  Странное  положение:  в  Богодухове - Харьковской  области  украинский  язык  вообще  не  изучали.  В  Коростене – Житомирской  области  украинский  язык – обязательный  к  изучению?
       Знакомство  с  классом  проходило  спокойно.  Больше  половины  учеников  не  знала  друг  друга.  Классный  руководитель,  изучив  наши  аттестаты,  решила  рассадить  по  нашим  оценкам.  Так  оказался  вдалеке  от  друзей,  они,  согласно  оценок  в  аттестате,  были  устойчивыми  троечниками.
       План  «классной»  показался  оригинальным.  Левый  ряд  отдали  самым  сильным  ученикам.  Средний - заняли  устойчивые  хорошисты.  Всех  троечников  посадила  в  правый  ряд.  Как  оказалось,  это  было  сделано  с  определенным  умыслом.  Когда  на  уроках  одни,  засучив  рукава,  трудились,  другие  с  интересом  следили  за  событиями,  происходящими  на  школьном  дворе.  Там  проходили  занятия  по  военной  подготовке,    физкультуре,  всегда  можно  было  высмотреть  что-либо  интересное.  Так  по  воле  классного  руководителя,  получил  соседом  Валентина  Петровского.  Ставшим  моим  самым  надежным  другом.               
       Но  так  продолжалось  недолго.  Елена  Семеновна,  учитель  украинского  языка,  переведенная  в  школу  в  этом  году,  пересадила  всех  по  своему  усмотрению.  Нетронутой  осталась  наша  пара.  А  Валентин  получил  задание  помогать  мне  в  изучении  украинского  языке.
Мы  думали  что  «классная»  возмутиться.  Но  она  не  отреагировала.   
Позже  узнали,  Елена  Семеновна  была  завучем,  полюбила  женатого  преподавателя  своей  школы,  за  это  ее  понизили  в  должности  и  перевели  в  нашу  школу.
      Самыми  любимыми  учителями  стали: – учитель  истории  Елена  Семеновна  Калабалина,  учитель  физкультуры  Иван  Израилевич  Слуцкий.  Меня  всю  жизнь  называли  трудоголиком.  Воспитал  во  мне  это  именно  Иван  Израилевич  Слуцкий.  Он  вел  занятия  в  обеих  сменах.  Кроме  этого: – секции  гимнастики,  легкой  и  тяжелой  атлетики,  волейбола,  баскетбола  футбола.  Не  случайно  школа  на  городской  спартакиаде  всегда  была  в  лидерах.  Среди  воспитанников  один – чемпион  мира,  три  чемпиона  СССР.  Чемпионов  Украины  не  считал.  Мастеров  спорта – сорок  шесть  человек.
        Познакомившись  со  своими  одноклассниками,  понял,  краснеть  за  свои  знания  не  придется.  Основную  массу  одноклассников  составляли  устойчивые  троечники,  и  лишь  одна  Валентина  Никоненко  была  отличницей,  волей  судьбы  попавшая  в  наш  класс.
                ххх
       Однажды  отец  пришел  на  обед  в  плохом  расположении  духа.  За  обедом  рассказал,  в  его  кабинет  пришел  грузчик  с  продовольственной  базы  и  принес  корзину  дефицитных  товаров.  Сказал,  что  это  презент  от  работников  базы  к  ноябрьским  праздникам – ветерану  Великой  Отечественной  войны.  Придумано  безукоризненно,  практически  придраться  не  к  чему.  Однако  стоимость  презента  превышала  двухмесячный  оклад  отца.
      Он  позвонил  начальнику  милиции.  Решили  сдать  содержимое  корзины  в  райкомовский  буфет.  Отец  предупредил  маму: - если  сделают  попытку  принести  что-нибудь  домой – не  брать.  Как  в  воду  глядел.  Через  день  появился  мужичок  с  корзиной.  После  предупреждения  отца  решили  на  день  привязывать  собаку  у  калитки.  Спросив,  что  ему  нужно  и  услышав  о  подарке  к  празднику,  мама  ушла,  войти  на  территорию  не  давал  наш  свирепый  дворняга  Рекс.  На  следующий  день  отец  рассказал  о  посещении  начальнику  милиции.  Совместными  усилиями  решили  организовать  ревизию  на  продовольственной  базе.    
                ххх               
      Заканчивалась  первая  четверть.  Мы  писали  четвертные  контрольные,  старались  получить  хорошие  оценки.  Готовились  к  ноябрьским  праздникам.  На  родительском  собрании  вручили  дневники  с  четвертными  оценками.  Результаты  оказались  нормальными,  кроме  успехов  по  украинскому  языку.  Произношение  хорошее - свободно  читал,  учил  стихи,  но  не  знал  правил  правописания,  так  коротко  подвела  итог Елена  Семеновна.
      Она  предложила  организовать  дополнительные  занятия.  Так  лишился  свободного  времени  три  дня  в  неделю.  На  родительском  собрании  наша  бабушка,  так  мы  звали  старенькую  учительницу  физики,  заслуженную  учительницу  республики – Наталью  Юрьевну  Сергучеву,  обнялась  с  мамой,  как  старая  знакомая.  Я  был  удивлен.  Оказывается,  она  учила  маму.
      Уже  после  окончания  родительского  собрания  в  коридоре  подошел  преподаватель  математики  Иосиф  Самуилович  Штырнов.  Приятно  было  наблюдать  за  их  встречей.  Но  еще  большей  неожиданностью  оказалось  знакомство  мамы  с  директором  школы – Сергеем  Петровичем  Ивановым.  Оказывается,  до  войны  все  они  преподавали  в  этой  школе,  ну  а  тех,  кто  хорошо  учился,  учителя  не  забывают. 
      Наталья  Юрьевна  взяв  за  ухо,  потрепала  и  сказала,  что  отныне  мне  не  будет  спуску  ни  в  чем.  Надо  отдать  ей  должное,  это  была  не  просто  угроза.  Она  «гоняла»  меня  нещадно,  не  давала  никаких  поблажек.  Прийти  на  урок  неподготовленным – не  мог.  Она  это  чувствовала,  а  стоять  и  краснеть  не  хотелось.         
      Праздники  прошли  на  «Ура!»   После  торжественного  вручения  комсомольских  билетов,  состоялись  танцы.  Как-то  в  свободный  вечер  мама  показала  танцевальные  «Па»  вальса,  танго,  фокстрота.  Теперь  мои  скромные  познания  пригодились.  Оказался  одним  из  немногих,  кто  умел  танцевать.  Это  имело  и  другие  последствия.  Меня  стали  замечать  не  только  девчонки  из  нашего  класса.
     После  праздника  отношения  в  классе  стали  более  дружескими.  Определились  отдельные  группы  наиболее  близких  друзей.  Кроме  Валентина  Петровского  у  меня  появились  новые  друзья: - Валера  Уральский,  Витька  Мягкий,  Володя  Осадчий.  Жаль  только,   что  жили  мы  в  разных  районах  города,  поэтому  встречались  в   основном  в  школе.
     В  поселке,  кроме  старых  друзей -  Володи  Фоменко  и  Димы  Таркановского  жили  Валентин  Петровский   и  три  девчонки.  Они  нас  мало  интересовали,  но  для  веселья  и  игры  в  снежки  вполне  подходили.  Правда,  Светлана  Кукушкина  и  Люба  Бондарчук  были  ростом  на  голову  выше  нас.  А  третья – Светлана  Соловьева  небольшого  роста  симпатичная  девчонка,  была,  ну,  очень  конопатая.  Для  совместных  походов  из  школы  девчонки  вполне  подходили,  а  в  остальном - не  привлекали.   
      Началась  вторая  четверть.  На  улице  прохладно.  Занятия  по  физической  подготовке  перенесли  в  школу.  К  сожалению,  спортивный  зал  оборудовали  в  обычном  классе,  как  небольшой  гимнастический  зал.  Там  находились  брусья,  перекладина,  кольца  и  конь.  Маты  для  вольных  упражнений  выносили  в  коридор,  там  же  устанавливали  конь  для  прыжков.  Иван  Израилевич  пользовался  таким  уважением  среди  учеников,  что  шума,  мешающего  занятиям,  не  было.
      Иван  Израилевич,  после  первых  занятий  определял  способности  каждого  ученика.  С  наиболее  подготовленными  занимался  по  программе  третьего  юношеского  разряда.  Остальные  занимались  по  школьной  программе.  Так  получилось,  что  к  окончанию  восьмого  класса  я  освоил  не  только  программу  третьего  разряда,  но  начал  готовиться  по  второму  юношескому.  В  сравнительно  теплые  дни  выходили  в  парк  им.  Горького,  который  располагался  через  дорогу  от  школы,  и  бегали  там  кроссы.
      Практически  по  всем  предметам  занятия  шли  нормально.  В  классе  всегда  была  рабочая  обстановка.  Каждый  получал  такой  объем  знаний,  который  готов  был  переварить.  Проблемы  были  с  двумя  учителями,  преподававшими:  химию,  алгебру,  геометрию  и тригонометрию.
       Учитель  химии – пожилая  женщина.  Не  знаю,  что  и  где  она  преподавала,  она  было  новичком  в  школе,  но  если  хотела  написать  химическую  формулу  на  доске,  сделать  это  без  тетради  в  руке  не  могла.  Так  же  делали  опыты  по  химии.  Выручало  одно.  Пока  она проверяла  ответы  по  конспектам,  у  нас  было  время  подсмотреть  правильный  ответ  в  учебнике.  Не  стесняясь,  она  говорила: - «Даже  я  не  знаю  на  пятерку,  а  вы  хотите  получать  от  меня  отличные  оценки.  Так  не  бывает».
       В  результате,  в  конце  четверти  возник  конфликт.  Единственной  отличнице  она  поставила  четверку.  Валентина  Никоненко  была  нашей  палочкой – выручалочкой  по  всем  предметам.  И  вдруг  «химичка»,  так  между  собой  звали  учительницу  химии,  поставила  ей  четверку.  Когда  на  последнем  уроке  она  объявила  оценки  и  поставила четверку  Валентине,  класс  не  просто  зашумел,  а  поднял  такой  галдеж,  что  пришла  завуч  школы.  Она  пыталась  властью  подавить  бунт,  но  не  тут  то  было.
       Бессменная,  до  окончания  десятого  класса,  староста  Светлана  Кукушкина  поднялась  и  сказала,  никто  из  нас  не  претендует  на  другую  оценку,  но  оценку  Валентине  Никоненко  нужно  исправить.  Ее  поддержала  комсорг  Светлана  Семенова.  Не  знаю,  что  за  разговор  состоялся  в  кабинете  завуча,  но  оценку  Валентине  Никоненко  исправили,  а  учитель  химии  ушла  на  больничный.
      Следующая  история  была  еще  неприятней. Классный  руководитель  Мира  Абрамовна  окончила  киевский  университет.  Получила  диплом  преподавателя  младших  классов.  Но  на  нашу  беду  при  формировании  класса  не  оказалось  свободного  преподавателя  математики.  Она  стала  нашим  классным  руководителем  и  учителем  математики.
       Иногда,  объясняя  новый  материал,  она  до  того  запутывалась  в  доказательствах,  что,  покраснев  как  рак,  прекращала  объяснения  и  говорила,  этот  материал  разберем  на  следующем  уроке.  Причины    открылись  абсолютно  неожиданно.  На  урок  пришел  муж,  преподаватель  труда  Иосиф  Шнайдер.  Он  присутствовал  в  классе,  казалось,  с  безразличным  видом  наблюдал  за  всем  происходящим.  Когда  жена,  при  объяснении  нового  материала  в  очередной  раз «поплыла»,  он   в  течение  нескольких  минут  популярно  объяснил  теоремы  или  задачи.
      Иосиф  Шнайдер  был  студентом-заочником  математического  факультета  киевского  государственного  университета.  Права  преподавания  еще  не  имел,  поэтому  работал  преподавателем  труда.  Теперь,  когда  предстояло  объяснить  новый  сложный  материал,  он  приходил  и  помогал  жене.  Надо  отдать  должное  Мире  Абрамовне,  она  относилась  к  нам  очень  по-человечески.  Стояла  горой,  если  кто –то  попадал  в  переделку.  Поэтому  мы  прощали  ее  слабости.
      Выручала  и  Валентина  Никоненко,  математика  была  ее  любимым  предметом.  Когда,  казалось,  Мира  Абрамовна  заходила  в  тупик,  Валентина  с  легкостью  объясняла  или  решала  любые  теоремы  или  задачи.  Несколько  раз  Мира  Абрамовна  болела,  и  занятия  вел  Иосиф  Самуилович  Штырнов.  После  его  уроков  казалось,  как  же  мы  не  могли  понять  такой  простой  материал?  Завидовали  восьмым  «А»  и  «Б»  классам,  где  он  вел  занятия  по  математике.
      Мира  Абрамовна  учила  нас  до  окончания  школы,  и  только  потом  стала  учителем  младших  классов.  После  окончания  Киевского  университета  Иосиф  Шнайдер  стал  учителем  математики  в  школе.  Правда,  нам  от  этого  было  ни  холодно,  ни  жарко.  Для  многих  математика  стала  камнем  преткновения  при  поступлении  в  высшие  учебные  заведения.  Учитель  химии  так  и  мучила  нас  до  окончания  школы  и  только  потом  ушла  на  пенсию.
       Закончилась  вторая  четверть.  Мы  с  нетерпением  ждали  новогодних  праздников  и  зимних  каникул. Дополнительные  занятия  по  украинскому  языку  решили  приостановить  до  летних  каникул.  Литературу  знал  неплохо,  даже  читал  со  сцены  стихи  на  украинском  языке.  Правописание  Елена  Семеновна  прощала.  На  контрольных  работах  незаметно  показывала  некоторые  ошибки,  дотягивала  до  тройки.
       Комсомольская  организация  готовила  костюмированный  бал  для  старшеклассников.  Каждый  класс  репетировал  номера  художественной  самодеятельности.  Готовились  к  Новому  году  и  наши  родители.  Весь  упор  делался  на  праздник  для  брата  и  его  одноклассников.  Отец  привез  домой  живую  елку.  Мы  украшали  ее  конфетами,  обернутыми  фольгой  грецкими  орехами,  самодельными  игрушками  и  десятком  елочных  игрушек  купленных  мамой  в  Польше.   
      Со  мной  творилось  непонятное.  Весь  этот  год  я  стремительно  рос. Буквально  за  несколько  месяцев  вытянулся  еще  на  три  сантиметра.  Купленные  осенью  брюки  не  закрывали  щиколотки,  а  пальцы  в  ботинках  сгибались.  Я  сказал  маме,  что  не  пойду  на  празднование  Нового  года  в  таких  ботинках.  Вопрос  с  новой  обувью  решился  положительно,  а  на  стуле  перед  кроватью  утром  увидел  новые  брюки.  Мой  рост  достиг  ста  семидесяти  сантиметров.  Мама  в  панике  не  знала  что  делать,  а  я  очень  надеялся,  что  еще  немного  подрасту.  Однако  надежды  были  напрасными.  Это  оказался  последний  всплеск,  после  этого  года  не  добавил  ни  сантиметра.      
      Перед  торжественными  мероприятиями  в  классе  прошло  общее  собрание.  Нам  вручили  дневники  с  оценками  за  четверть  и  первое  полугодие.  Бегло  ознакомившись  с  оценками,  начали  готовить  маскарадные  костюмы.  Для  девчонок  отгородили  половину  класса  партами  поставленными  друг  на  друга,  завешенными  шторами,  принесенными  из  дому  Мирой  Абрамовной.
       Когда  в  классе  обсуждали  участие  каждого  в  художественной  самодеятельности,  мне,  как  физоргу  класса  поручили  подготовить  несколько  акробатических  пирамид.  Это  не  представляло  большой  трудности.  Самым  трудным,  оказалось,  уговорить  друзей  стать  артистами.
       Неожиданно  для  самого  себя  добровольно  предложил  прочитать  стихи.  Комсорг  допытывалась,  что  буду  читать.  Пообещал  сообщить  на  первой  репетиции.  Сам  не  мог  понять,  что  меня  подвигло  на  такую  инициативу.  Сначала  решил  прочитать  свои  стихи.  Перелистал  заветную  тетрадь,  но  не  нашел  ничего  подходящего.  Порадовался,  что  не  пообещал  прочитать  свои  стихи.  Долго  не  мог  определиться  со  своим  выбором.  Мне  нравилось  много  стихотворений,  но  после  долгих  колебаний  остановился  на  двух  произведениях.  На  репетиции  в  классе  прочитал  Шевченко – «Тиха  украинская  ночь»  и   «Буревестник»  Горького.  По  решению  компетентного  жюри  было  утверждено,  читать  «Буревестник».  Если  бы  знал,  на  что  себя  обрекаю! 
      Теперь  стал  постоянным  участником  всех  смотров  художественной  самодеятельности.  Выступал  на  открытии  отремонтированного  Дворца  культуры  железнодорожников.  На  городском  смотре  художественной  самодеятельности  занял  второе  место  среди  чтецов.  В  общем,  стал  постоянным  артистом  художественного  жанра.
      Новогодний  бал  удался  на  славу.  После  торжественного  открытия  вечера,  выступления  художественной  самодеятельности  начался  танцевальный  вечер.  Мои  старания  перед  новым  годом  не  пропали  даром.  Научил  танцевать  Валентина  Петровского  и  Валеру  Уральского.  Немного  танцевал  Дима  Таркановский,  но  из  девчонок  нашего  класса  почти  никто  не  умел.  Пришлось  начать  их  обучение  прямо  на  вечере.  Заметив  мои  старания,  подошла  учительница  истории  Елена  Семеновна.  Сначала  помогла  мне  в  обучении  девчонок,  а  потом  пригласила  на  тур  вальса.
      Елена  Семеновна  ростом  была  немного  ниже  меня,  миниатюрная  хорошо  сложенная  красивая  женщина.  Я  боялся  к  ней  притронуться,  старался  держаться  на  расстоянии.  Поняв  мое  смущение,  она,  озорно  улыбнувшись,  прижала  к  груди,  немного  откинула  голову.  Мы  упоенно  вальсировали  почти  в  центре  зала.  Вальс  закончился  и  я,  вспотев  от  волнения,  от  близости  ее  скромной  груди  забыл  поблагодарить  партнершу  и  отвести  на  место.  Вышел  из  зала  на  крыльцо,  чтобы  скрыть  свое  смущение.         
      Елену  Семеновну  любили  за  великолепное  преподавание.  То,  о  чем  написано  в  учебнике  она  оставляла  для  нас.  Рассказывала  об  учебном  материале  значительно  больше.  Приносила  в  класс  исторические  статьи,  монографии,  старинные  книги.  Большинство  мальчишек  были  ее  тайными  воздыхателями.  В  двадцать  пять  лет  она  выглядела  нашей  сверстницей,  а  не  учителем.
       В  новогодние  каникулы  пришлось  впервые  участвовать  в  соревнованиях  по  гимнастике  на  первенство  учебных  заведений  города.  Из  друзей  такой  чести  удостоились  двое: - Валик  Петровский  в  беге  на  пятьдесят  метров  и  прыжках  в  длину,  Валерий  Уральский  в  тяжелой  атлетике  и  боксе.  Естественно  друзья  посещали  соревнования  и  болели  за  нас.
      Формы  у  меня  не  было.  Гимнастическое  трико  выдал  Иван  Израилевич,  но,  к  сожалению,  у  него  не  было  чешек.  Пришлось  выступать  в  носках.  Зимняя  спартакиада  закончилась  великолепно.  Школа  заняла  второе  место  в  городе.
      Времена  были  трудные.  Только-только  начала  налаживаться  мирная  жизнь.  Хромало  как  обеспечение  школ,  так  и  наличие  нормальной  учебной  базы.  Мы  завидовали  ученикам  четвертой  школы,  где  был  великолепный  спортивный  зал,  и  проходили  соревнования  по  гимнастике.  После  занятий,  придя  домой,  и  немного  перекусив,  сделав  несколько  уроков,  возвращались  в  школу.  Кто  шел  в  спортивную  секцию,  кто  на  кружок,  кто  поглазеть  на  тренировки  товарищей.  Школа  для  нас  была  центр,  вокруг  которого  все  вращалось.  У  преподавателей  тоже  были   семьи,  дети,  но  я  не  слышал,  чтобы  кто-нибудь  из  них  отказывался  от  дополнительной  нагрузки.  Мы,  находясь  в  школе,  никогда  не  мешали  проведению  занятий,  вели  себя  тихо,  уважая  учителей  и  своих  товарищей.  Возможно,  сегодня,  это  звучит неправдоподобно,  но  это  истинная  правда.
      Началась  третья  четверть.  Зима  подходила  к  концу.  Изредка  жалел  о  том,  что  за  всю  зиму  ни  разу  не  катался,  ни  на  лыжах,  ни  на  коньках.  Здесь  никто  не  знал  таких  развлечений.  Во-первых,  снегу  было  мало. 
Во-вторых,  никто  не  заливал  катки,  а  открытых  водоемов,  кроме  реки  не  было. Коньки  лежали  в  шкафу  без  дела.  Больше,  за  период  жизни  в  Коростене,  к  ним  никогда  не  притрагивался.
      На  двадцать  третье  февраля  девчонки  подарили  мальчишкам  открытки  и  устроили  классное  чаепитие.  Пирожки,  печенье,  сладкие  булочки  приготовили  на  уроке  домоводства  и  ревностно  следили,  чье  изделие  больше  понравится.  Следили  напрасно,  нам  их  кулинарии  не  хватило.
      На  двух  столах  были  разложены  вышивки  и  простейшие  изделия    уроков  труда.  Нам  предстояло  определить,  чьи  работы   достойны  участия  в  школьной  выставке.  Она  должна  была  подвести  итоги  года,  показать  чему  мы  научились  на  уроках  труда.  Мальчишки  выпиливали  различные  предметы  из  дерева  и, обрабатывая  металлические  болванки,  изготавливали  молотки,  слесарные  ключи,  железнодорожные  костыли  и  многое  другое.  Такие  выставки  проходили  во  все  школах,  а  лучшие  работы  демонстрировали  во  Дворце  культуры  железнодорожников.
      Наш  ответ  девчонкам  на  восьмое  марта  оказался  не  хуже.  Правда,  печение  и  пирожки  приготовили  родители.  Мама  напекла   заварных  пирожных,  которые  были  съедены  моментально.  Ребята,  распробовав  их,  заказали  девчонкам  на  следующий  праздник  испечь  такие  же. Несколько  девчонок  подходили  к  маме  за  рецептом.
      Последняя  четверть  началась  знакомством  с  новыми  учениками  восьмого  «А»  класса – Петром  и  Марией  Огородниковыми.  В  этом  ничего  примечательного  не  было,  за  исключением  того,  что  на  груди  у  Петра  и  Марии  красовались  значки  первого  взрослого  разряда.
        В  школе  немного  учеников  могли  похвастаться  такими  результатами.  А  в  восьмых  классах – ни  одного.  Еще  больше  были  поражены  на  очередной  тренировке  по  гимнастике.  Тренировку  в  вольных  упражнениях  вел  Петр  Петрович  Огородников,  отец  Огородниковых.
       Иван  Израилевич  рассказал,  Петр  Петрович  был  артистом   киевского  цирка,  а  его  дети  иногда  участвовали  в  представлениях.  Карьера  отца  закончилась,  и  они  решили  уехать  на  Родину.  Петр  Петрович  был  уроженцем  города  Коростеня.
       Скоро  в  школе  появилась  группа  мальчишек  и  девчонок,  которые  начали  тренироваться  в  акробатическом  кружке  Огородникова.   Группа  скоро  переросла  в  большую  секцию.  В  ее  рядах  появился  новый  талантливый  ученик  седьмого  класса – Вячеслав  Иванов.  Слава  обладал  потрясающей  прыгучестью,  гибкостью,  координацией  движения.
      За  один  год  Петр  Петрович  Огородников  воспитал  восемь  спортсменов  выполнивших  второй  взрослый  разряд  и  занявших  первое  место  на  республиканских  соревнованиях.  Нам  акробатическая  подготовка  помогла  в  соревнованиях  по  гимнастике.  Благодаря  ней   наша  команда  выполняла  вольные  упражнения  лучше  соперников.
                ххх
       Дела  отца  в  торговом  отделе  шли  с  переменным  успехом.  После  ревизии  проведенной  на  продовольственной  базе  он  уволил  директора  и  несколько  его  помощников.  Через  некоторое  время  началась  чехарда  с  поставками  товаров.  В  общем,  шел  открытый  саботаж.
       Почти  в  одно  время  с  ним  в  торговый  отдел  пришел  после  окончания  техникума  молодой  парень  Григорий  Иванченко.  Насмотревшись  на  мучения  отца,  он,  неожиданно,  пришел  к  нам  в  гости.  Закрывшись  в  гостиной,  они  долго  беседовали.  Затем  вместе  пообедали  и  расстались  с  видом  заговорщиков.
       Так  отец  получил  союзника,  знающего  организацию  торговли  и  ее  «подводные  рифы».  Дела  начали  налаживаться.  Отец,  невзирая  на  ожесточенное  сопротивление  областного  отдела  торговли,  отстранил  своего  заместителя  и  при  поддержке  Сердечкина  назначил  помощником  Григория  Иванченко.  А  когда  Григорий  решил  жениться  на  главном  бухгалтере  торгового  отдела,  которая  была  старше  его  на  пять  лет,  все  руководство  оказалось  в  их  руках.  Вынужден  был  смириться  и  областной  торговый  отдел.
                ххх
      Занятия  в  школе  подошли  к  концу.  Наши  мысли  сосредоточились  на  подготовке  к  экзаменам.  Распределили  билеты  среди  лучших  учеников  и  готовили  ответы.  Существовала  целая  школа  написания  шпаргалок.  В  общем,  шла  серьезная  подготовка.  Противник  тоже  серьезный – лень,  прогулы,  невнимание  на  занятиях.  Теперь  предстояло  все  восполнить  и  преодолеть. 
        На  дворе  начиналась  весна.  Иногда,  убегая  с  уроков,  ходили  в  парк  Горького – погреться  на  скалах.  Благо  далеко  топать  не  надо.  Парк  через  дорогу  от  школы,  а  скал  хватало  на  всех.  Ребят  всегда  удивляло, что  зимой  я  ходил  в  ботинках.  Перчатки  надевал  только  в  сильные  холода.  Когда  говорил,  что  мне  не  холодно,  а  руки  не  мерзнут – они  не  верили.
      Первого  апреля  ушли  с  уроков  в  парк.  Грелись  на  солнышке.  Весна  в  этом  году  была  ранняя,  и  солнышко  грело  почти  по-летнему.  Я  решил  искупаться,  ребята  восприняли  это  как  первоапрельскую  шутку.  Не  говоря  ни  слова,  разделся  и  прыгнул  в  воду.  Обожгло,  но  было  приятно.  Глядя  на  меня  Валерий  Уральский,  всегда  болезненно  воспринимавший  лидерство  других,  прыгнул  за  мной.  На  следующий  день  Валера  чихал,  сморкался,  но  не  подавал  вида.
      Экзамены  ожидали  с  волнением.  Распределили  очередность  сдачи  на  каждый  предмет.  Карманы  забили  шпаргалками.  Первому  не  повезло  Володе  Осадчему.  Он  достал  шпаргалку  и  попытался  ею  воспользоваться.  Это  увидела  представитель  гороно.  Без  шпаргалки  Володя  не  смог  ответить,  получил  двойку  и  переэкзаменовку  на  осень.
      Признаться  у  меня  тоже  имелись  шпаргалки.  Писал   их  сам,  следовательно,  все  прочитанное  оставалось  в  памяти.  Не  знаю,  на  чем  была  основана  моя  уверенность,  но  на  экзаменах  не  волновался.  Если  в  билете  был,  хотя  бы  один  вопрос,  который  знал, - моментально  мобилизовывался  и  переключался  на  другие  вопросы.  Экзамены  сдал  успешно.  Получил  тройку  только  по  алгебре.  Чему  удивилась  не  только  Мира  Абрамовна,  но  и  родители.

            Глава  22.  ПЕРВЫЕ  СПОРТИНЫЕ  УСПЕХИ. 
       Мне  не  пришлось  отдыхать  в  пионерском  лагере.  Брату  повезло  больше.  Он  поехал  в  первую  смену,  освободив  от  задания  приглядывать  за  ним.  Несколько  раз  побывал  на  старом  пляже  и  окончательно  разочаровался.  Он  превратился  в  место  для  стирки  белья. 
       Мы  окончательно  перенесли  свой  отдых  на  новый  пляж,  хотя  он  и  находился  довольно  далеко  от  дома.  Именно  в  этом  районе  жили  Валера  Уральский  и  Витя  Мягкий,  Володя  Осадчий,  поэтому  наши  встречи  стали  чаще. Хотя  они  не  увлекались  плаванием  и  использовали  пляж  лишь  как  место  для  отдыха.   
       В  один  из  дней  встретил  на  пляже  Валеру  Берестовского.  Он  в  составе  сборной  команды  области  готовился  к  чемпионату  Украины.  Пользуясь  протекцией,  получил  разрешение  плавать  по  дорожке  бассейна.  Валера,  выступая  в  роли  тренера,  «гонял»  меня  до  изнеможения.  В  день  проплывал  не  менее  трех  километров  в  интенсивном  режиме.  Отдыхая,  прыгал  с  вышки.  Прыжки  с  трехметровой  площадки  доставляли  удовольствие.  Крутили  с  нее  сальто,  прыгали  в  пол-оборота  вперед,  пол-оборота  назад.  Неприятности  доставляла  пятиметровая  вышка.  Как  только  при  прыжке  не  успеешь,  свети  руки  перед  входом  в  воду,  лоб  становился  красным,  как - будто  получил  затрещину.  Но  разве  это  пугает?  Потрешь  лоб  и  снова  прыгаешь.               
       После  окончания  занятий  Иван  Израилевич  объявил,  тренировки  по  гимнастике  будут  два  раза  в  неделю.  Готовясь  защищать  честь  школы,  с  нетерпением  ожидал  соревнования,  поэтому  регулярно  посещал  занятия.  Но  однажды  пришел  на  тренировку  после  плавания,  Иван  Израилевич  отругал  и  не  допустил  к  занятиям.  Объяснил,  ладони  размякли  и  можно  сорвать  мозоли.  Уж  чем  могли  гордиться  гимнасты,  так  это  мозолями  на  ладонях. 
      Пытаясь  загладить  мою  вину,  друзья  рассказали  Израилевичу  о  том,  что  я  тренируюсь  с  пловцами  сборной.  Зря  они  это  сделали.  Оказалось,  предстоят  соревнования  среди  школ  города  по  плаванию.  Так  попал  еще  и  в  сборную  по  плаванию.  Брассист  в  команде  был,  поэтому  Израилевич  поставил  меня  вторым  номером.
      Через  неделю  состоялись  соревнования  в  бассейне  на  городском  пляже.  В  своем  заплыве  занял  первое  место,  выполнил  норматив  третьего  взрослого  разряда.  Время  второго  нашего  брассиста  было  немного  лучше  моего.  Но  он  десятиклассник  и  это  были  его  последнее  соревнование.  По  программе  второго  дня  соревнований  оставался  последний  вид – дистанция  четыреста  метров  вольным  стилем.
       А  кто  сказал,  что  нельзя  плыть  брассом,  ведь  дистанция  называется  вольным  стилем?  Оказалось,  у  нас  в  команде  на  эту  дистанцию  никого  не  заявили.  Предложил  Ивану Израилевичу  заявить  меня,  а  друзья  рассказали,  сколько  раз  на  тренировках  преодолеваю  эти  двадцать  пять  метров  без  отдыха,  и  он  уважил  мое  желание.
       Когда  вышел  на  старт  и  поплыл  брассом,  естественно  сразу  отстал,  зрители  заулюлюкали.  Зря  они  это  сделали, только  разозлили.  Первые  двадцать  пять  метров  проплыл  последним.  Соперники,  соревнуясь  между  собой,  так  увлеклись  борьбой,  что  растратили  слишком  много  сил.  Я  плыл  практически  в  одном  темпе  и  скоро  постепенно  стал  их  догонять.
       Когда  до  финиша  осталось  менее  пятидесяти  метров,  обошел  троих  соперников  и  вышел  на  второе  место.  На  финише  не  хватило  десятка  метров,  чтобы  выиграть  заплыв.  Отстал  всего  на  полметра.  Израилевич  поздравил  первым  и  сказал,  отныне  я  первый  номер  в  команде.
      Однажды,  гуляя  с  Валентином  Петровским  по  городу,  решили  зайти  посмотреть  фильм  в  новом  кинотеатре.  Я  еще  там  не  был,  и  естественно  хотелось  посмотреть  внутреннее  убранство  зала.  Оформление  фойе  и  кинозала  поразило.  По  сравнению  со  стареньким  кинотеатром  имени  Щорса  это – дворец.  Поражала  вместимость  в  полтысячи  мест!
        Старый  городской  кинотеатр  начали  ремонтировать.  Он  должен  был  стать  детским  кинотеатром.  В  глубине  небольшого  сквера  за  будущим  детским  кинотеатром  началось  строительство  двух  зданий.  В  народе,  в  самом  «свободном»  месте  на  кухнях  «смело»  говорили,  что  это  будет  новый  горком  партии  и  жилой  дом  для  семей  партийцев.  А  ведь  правду  говорили!
                ххх
      Обстановка  на  работе  у  отца  опять  накалилась.  Очередная  проверка  инспекцией  торгового  отдела  в  центральном  универмаге  вскрыла  большую  недостачу.  Проверяли  внезапно,  поэтому  спрятать  концы  в  воду  не  успели.  Отец  отстранил  заведующую  магазином,  а  дело  передали  в  суд.  Не  прошло  и  недели,  как  нагрянула  комиссия  из  областного  управления торговли.  Что  проверяли -  непонятно.  В  основном  трепали  нервы.  Выглядело  это,  как  месть  за  арест  заведующей  магазином.  Однажды  за  обедом  отец  в  сердцах  сказал: - «Такое  впечатление,  что  пчелиный  улей  потревожил».   И  закончил  непонятным  выражением: -  «Мафия  какая-то».
       Сегодня  некоторые  защитники  советских  времен  говорят,  что  такого  воровства  раньше  не  было.  Это  для  нас  не  характерно.   Ложь!
Снимите  шоры  с  глаз  господа  коммунисты.  Дело  Медунова,  дело  Федорова – о  них  писали  в  прессе,  потому - что  невозможно  было  скрыть.  В  наше  время  лишь  две  газеты  отваживались  об  этом  писать.  Комсомолка  и  Известия.
      Думаю,  сегодняшним  историкам  было  бы  интересно  поднять  подшивки  этих  газет,  дабы  получить  объективные  данные.  А  сколько  дел  осталось  за  кадром,  сколько  снималось  больших  и  малых  начальников   с  формулировкой  о  дискредитации  высокого  звания  члена  партии  и  тихонько  переводилось  с  понижением,  чтобы  не  позорить  партийных  бонз?   О  некоторых  таких  делах  расскажу  в  своей  книге.
      Вспомните  знаменитые  выступления  Аркадия  Райкина  о  дефиците,  о  работниках  торговли,  «уважаемых»  людях.  В  Ленинграде  с  подобными  короткими  рассказами  о  нашей  действительности  выступал  Бен – Беницианов  и  много  других  артистов  театра  сатиры,  но  это  воспринималось  как  критика  советской  действительности.  Поэтому  в  других  регионах  Бен – Беницианова  почти  не  знали.  А  жаль.
                ххх
       Мама  решила  поехать  в  пионерский  лагерь,  проведать  Сашу  и  взяла  меня  с  собой.  Если  сравнивать  с  лагерем  под  Богодуховым,  в  котором    побывали  с  Галиной,  Сашин,  по  оформлению  проигрывал  по  всем  статьям.  Но  брату  нравилось  отдыхать,  ему  не  с  чем  было  сравнивать.  А  главное,  ему  нравилась  свобода  и  возможность  есть,  что  захочется.  Никто  не  заставлял  кушать  нелюбимые  блюда.  Мама  привезла  домашнюю  еду,  но  единственное,  что  его  заинтересовало  - фрукты  и  конфеты.
       Недалеко  от  дома  готовилась  к  сдаче  новая  школа,  и  мама  пошла    туда  в  надежде  перевести  Сашу.  Оказалось,  это  будет  школа  с    преподаванием  на  украинском  языке.  Начальную - одноэтажную  школу,  которая  располагалась  на  этом  месте,  а  вернее  то,  что  от  нее  осталось  после  войны,  полностью  разобрали.  Новое  двухэтажное  здание  впечатляло.  В  нем  разместился  большой  спортивный  и  актовый  залы,  на  территории  спортивный  городок,  стадион  и  небольшой  огород.  Это  была  вторая  школа,  построенная  после  войны  соответствующая  всем  современным  требованиям.   Все  остальные  школы  в  городе – довоенной  постройки  и  далеко  им  не  соответствовали.
       Иван  Израилевич  добился  разрешения  городского  управления  образования  построить  хозяйственным  способом  спортивный  зал.  С  начальником  гарнизона,  у  нас  занималось  много  детей  военных,  договорился  о  выделении  бригады  из  пяти  солдат  для  заливки  фундамента  и  формовки  шлакоблоков.  Шлака  на  железной  дороге,  школа  еще  с  довоенных  времен  курировалась  управлением  железных  дорог, было  много.  Его  привозили  машинами.  Помогала  бригада  учеников  перешедших  в  десятый  класс.  Мы  мечтали  иметь  настоящий  спортивный  зал,  но  нашим  мечтам  не  суждено  было  сбыться.  Открытие  зала  состоялось  через  год  после  нашего  выпуска.
                ххх
      Проверка  торгового  отдела  закончилась  безрезультатно,  но  нервов  вымотала  немало.  Отец  пошел  к  первому  секретарю  Сердечкину  на  откровенный  разговор.  За  весь  период  проверки  он  ни  разу  не  поинтересовался,  зачем  проверяли,  что  хотели  найти.  И  не  потребовал  у  членов  комиссии  доложить  о  результатах  проверки.  У  отца  сложилось  впечатление,  что  это  делается  не  без  участия  первого  секретаря,  видимо  он  получил  команду  не  вмешиваться.  Поведение  бывшего  сослуживца было  непонятным.  Так,  настоящие  товарищи,  не  поступают.  В  итоге,  после  состоявшегося  мужского  разговора  с  Сердечкиным,  отец  написал  заявление  об  увольнении  по  собственному  желанию. 
      Победила  в  этом  сражении  мафия,  которой  у  нас  не  может  быть,  но  была.  Единственное,  что  ему  удалось  отстоять,  дела   сдавал  своему  соратнику - Григорию  Иванченко.               
                ххх   
       Уход  отца  с  работы  был  как  нельзя  во  время.  Через  наш  участок  прокладывали  новую  дорогу.  Из  двенадцати  соток – отрезали  под  дорогу  четыре.  Уничтожали  три  красавца  тополя,  и  двенадцать  вишневых  деревьев.  Жалко  было  трех  великолепных  ранних  вишен – Лутовок,  они  попали  в  полосу  отчуждения.  Больше  ни  одной  ранней  вишни  в  саду  не  осталось.
       Отец  создал  из  нас  с братом  бригаду  по  переносу  забора  и  строительству  туалета.  Так  мой  отдых  закончился,  но  зато  впервые  приобрел  навыки  строителя.  До  начала  занятий  лишь  изредка  удавалось  вырваться  на  пляж  или  по  делам  в  школу.
      Между  делом,  отец  подготовил  очередной  запрос  в  военкомат  Ростова-на-Дону  с  просьбой  сообщить  о  судьбе  жены  и  дочери   Героя  Советского  союза  Павла  Ивановича  Бурлуцкого.  По  непонятным  причинам  все  запросы  оставались  без  ответа.  Разыскать  семью  друга  и  командира  не  получалось.
       Впервые  в  жизни  отец  отдыхал  в  свое  удовольствие.  Занимался  домашними  делами.  Но  это  уже  после  того,  как  мы  перенесли  забор,  сделали  добротные  ворота  с  калиткой,  построили  небольшой  свинарник  и  купили  поросенка.  Мама  утверждала,  у  нас  остается  много  отходов,  и  мы  можем  запросто  откормить  свинью,  а  это  свои  колбасы,  сальтисон,  сало – существенная  прибавка  в  бюджет  семьи.   
      Завершив  запланированные  работы,  отец  заскучал,  но  разве  можно  завершить  работы  на  приусадебном  участке. В  один  из  дней  он  «радостно»  сообщил,  решил  заменить  столбы  вокруг  участка.  Это  не  вдохновляло,  было  понятно,  основной  рабочей  силой  придется  быть  мне.  За  день  работы   успевали  подготовить  к  заливке  и  залить  в  форме,  изготовленной  совместными  руками,  два  новых  бетонных  столба.  Через  год  установили  бетонные  столбы  и  огородили  участок  рабицей,  чем  обезопасили  усадьбу  от  набегов  мальчишек,  охотников  за  плодами.
      Новую  улицу  через  участок  проложили  не  просто  так.  За  нашим  домом  давно  шло  строительство  жилых  домов,  хотя  раньше  там  было  болотистое  место.  Въезд  на  улицу  был  только  с  противоположной  стороны,  сквозному  проезду  мешал  наш  участок.  Теперь  образовалась  сквозная  дорога.  Появились  новые  соседи.  Но  дети  у  них  были  маленькие - ровесники   Саши.  Это  мне  очень  понравилось,  и  я  постарался  познакомить  с  ними  брата.  Для  меня  строительство  дороги  имело  огромное  значение, теперь  дорога  в  школу,  а  вместе  с  тем  к  друзьям,  Диме  Таркановскому  и  Валентину  Петровскому  значительно  сократилась.  Дорогой  через  железнодорожную  станцию,  практически,  не  пользовались.
      Было  еще  одно  событие  в  поселке,  которое  привлекало  наше  внимание.  На  лугу - месту  детских  игр  и  сражений,  где  чуть  не  лишился  глаза,  начали  строить  завод  химического  машиностроения.  Территорию  от  фарфорового  завода  и  до  дороги,  ведущей  в  Коростень-Подольский,  загородили  забором.  От  чугунолитейного  завода  сновали  тяжелые  машины,  груженные  строительными  материалами,  непонятными  металлическими  конструкциями.  В  конце  улицы  Розы  Люксембург построили  общежитие  для  строителей.  Весело  стало  на  нашей  улице,  особенно  в  дни  получки.   «Умели»  отдыхать  строители.  В  народе  говорили,  что  это  строят  военный  химический  завод.  Он  сулил  надежды  на  лучшую  жизнь  для  жителей  поселка.  Работы  в  поселке  не  было,  да  и  городе  ощущался  дефицит  рабочих  мест.  Вместе  со  строительством  завода  шло  строительство  заводского  Дома  культуры,  столовой  для  рабочих  и  детского  садика.  Рядом  с  общежитием  строили  несколько  пятиэтажных  жилых  домов  и  магазин.
                ххх
       Скоро  и  на  новой  улице  у  меня  появился  хороший  знакомый.  На  тренировки  штангистов  в  школу  приходил  молодой  парень,  работающий  на  фарфоровом  заводе.  Тренировались  в  одно  время,  поэтому  вместе  возвращались  домой.  Он  рассказывал  о  своей  работе  на  заводе,  показал  фигурку  матроса,  сделанную  собственными  руками.  Отец  нового  знакомого - Миколы,  как  он  представился,  вернулся  с  войны  без  ног.  И    сын,  окончив  восемь  классов,  вынужден  был  пойти  работать.
                ххх
       Валентин  Петровский  жил  рядом  с  фарфоровым  заводом.  Отец  работал  мастером  в  цехе  художественного  оформления  посуды – художником.  На  заводе  с  некоторых  пор  тоже  началось  строительство,  строился  огромный  новый  цех,  и  работа  приближалась  к  завершению.  Начали  принимать  новых  рабочих  и  обучать  профессиям.
       До  участия  фарфоровой  посуды  Коростенского  завода  на  выставке  в  Монреале,  где  одна  ваза  была  награждена  золотой  медалью,  завод  влачил  жалкое  существование  и  не  имел  никаких  перспектив.  С  вручением  золотой  медали  все  в  одночасье  изменилось.
       Был  разработан  план  генерального  развития  завода.  Выделили  деньги  на  строительство  нового  цеха,  строительство  жилых  домов.  В  течение  нескольких  месяцев  развалины  небольшого  двухэтажного  здания,  где  до  войны  располагалось  общежитие,  срочно  восстановили  и  превратили  в  общежитие,  сначала  для  строителей,  затем  для  новых  рабочих  завода.      
       Валентин,  а  вернее  его  семья  надеялись,  когда  закончиться  строительство  жилого  дома,  они  получат  квартиру.  Жили  они  в  деревянном  двухэтажном  доме  дореволюционной  постройки  без  удобств  и  без  воды.  Их  мечтам  суждено  было  исполниться,  но  только  с  окончанием  строительства  третьего  жилого  дома,  когда  Валентин  уже заканчивал  службу  в  армии.
       Естественно  у  них  не  было  сада,  но  когда  предлагал  полакомиться  фруктами,  Валентин  всегда  отказывался.  Приходилось,  заходя  по  дороге  на  речку  или  в  школу  приносить  фрукты,  как  подарок  от  мамы  для  младшего  брата.  Продуктами  они  запасались  у  родственников  в  деревне,  куда  изредка  ездили  всей  семьей.  После  одной  поездки  Валентин  рассказал,  как  ночью,  когда  они  с  отцом  возвращались  домой  из  деревни  от  родственников,  увидели  выходящий  с  территории  чугунолитейного  завода  состав  с  закрытыми  брезентом  танками.  Так  случайно  узнали  об  истинной  продукции  завода. Днем  с  его  территории  выходили  составы  с  дорожной  техникой,  грейдерами,  самоходными  катками.
      На  месте  развалин  старого  заводоуправления  чугунно - литейного завода  построил  здание  с  большим  актовым  залом,  заводской  столовой.  Там  всегда  можно  было  купить  пирожки  с  ливером,  мороженое  и  местного  разлива - лимонад.  Вечером  можно  было  попасть  на  концерт  или  танцевальный  вечер, которые  проводились  в актовом зале  заводоуправления.

           Глава  23.  ШКОЛЬНЫЕ  ЗАБОТЫ.
      Время  летнего отдыха стремительно таяло.  Приближались  школьные  будни. Все  чаще  наведывались  в  школу, надеясь  встретить одноклассников,  обменяться  впечатлениями  о  летних  каникулах.
      На  торжественной  линейке,  первого  сентября,  узнали,  потеряли  двоих  товарищей.  Они  уехали  из  города.  Но  у  нас  в  классе  появились  сразу  пять  новых  учеников: - три  девчонки  и  два  парня.
     «Мальчик-с-пальчик»,  так  за  маленький  рост  окрестили  Виктора  Козела  (ударение  на  первом  слоге).  Но  он  до  того  привык,  что,  коверкая  фамилию - обзывали  козлом,  не  обращал  внимания.  Он  был  почти  отличник,  а  злополучную  химию  знал  лучше  нашей  «химички».  Дома  у  Козела  была  своя  химическая  лаборатория.  Он  изобретал  различные  химические  соединения  и  иногда  приносил  полученный  им  порох  в  класс,  устраивая  фейерверки  в  школе.  Приносил  порошок,  который  взрывался  от  попадания  солнечных  лучей  или  прикосновения.  Посыпал  им  парты,  стол  учителя,  при  малейшем  прикосновении  раздавался  довольно  громкий  треск.  Урок  задерживался,  Виктор  получал  замечание.  Мы  блаженствовали.
      Но  однажды  Козел  неудачно  пошутил.  Положил  коробочку  с  порошком  на  подоконник.  Когда  солнце  пригрело – раздался  взрыв.  Наружное  стекло  лопнуло,  и  осколки  посыпались  вниз.  Этого  Виктору  не  простили.  Пришлось  приглашать  родителей.  После  окончания  школы  Козел  поступил  в  Московский  государственный  университет.  Больше  мы  о  нем  ничего  не  слышали  и  никогда  не  встречали.
      Девчонки  не  произвели  впечатления.  Вся  в  веснушках,  но  с  красивыми  чертами  лица  Галина  Иванова,  как  оказалось,  дочь  командира  полка.  Невзирая  на  заметные  веснушки,  она  знала  себе  цену.  Хорошо  одевалась,  хорошо  училась.  Скоро  у  нее  появилось  несколько  поклонников.  В  их  числе  был  и  ваш покорный слуга.  Но  Галина  абсолютно  спокойно  относилась  к  ухаживаниям,  никому  не  отдавала  предпочтения.
      Вторая  девчонка  приехала  из  сельской  местности.  В  их  селе  была  только  семилетка.  Весь  предыдущий  год  она  ходила  в  школу  на  лыжах за  десять  километров  в  соседнее  село,  и  родные  отправили  ее  в  город  к  родственникам.  Так  она  появилась  в  нашем  классе.
      Третья – Валентина  Новоселова.  Приметная  стройная  девчонка,  всегда  опрятно  одетая.  На  ней  даже  школьная  форма  выглядела  элегантно.  Предпочитала  общение  с  мальчишками  и  холодно  относилась  к  девчонкам.  Скоро  узнал,  ее  брат,  Володя  Новоселов  учиться  в  восьмом  «А»  классе.
       Когда  встретились  на  тренировке  по  гимнастике,  оказалось – он  уже  тренируется  по  программе  второго  взрослого  разряда.  С  интересом  наблюдал  за  его  тренировкой.  Решил  составить ему  компанию, осваивать  программу  второго  взрослого  разряда,  но  мой  пыл  охладил  Иван  Израилевич.  Мне  впервые  объяснили,  что  есть  желания,  а  есть  общее,  продиктованное  необходимостью  стоящих  перед  командой  задач -   решение.  В  команде,  для  выступления  на  первенство  школ  юго-западной  железной  дороги  в  Киеве,  нужен  был  только  один  спортсмен  второго  разряда, и  два  третьего.  Времени,  до  предстоящих  соревнований,  осталось  мало,   предстояло  сосредоточиться  на  подготовке  к  ним.  Личное,  ушло  на  второй  план.  Пришлось  подчиниться  и  готовиться  по  программе  третьего разряда,  где  я  был  вторым  призером  первенства города.  Но,  в  свободное  время,  вместе  с  теской,  упорно  осваивал элементы  второго  взрослого  разряда.
     Из  мальчишек  вторым  новичком  в  классе  был  Валик  Волошин.  Неприметный,  бедно  одетый  юноша. Переехавший  с  мамой  и  двумя  сестрами  из  деревни  в  коростенские  Черемушки,  расположенные  рядом  с  гранитным  карьером, где  она  работала.  По  каким-то  непонятным  для  меня  причинам,  Валентин  с первых дней  набивался  ко  мне  в  друзья.  Я  относился  к  этому  спокойно,  не  отвергал  и  не  приближал  к  себе.  Хотя  Валентин  Петровский  был  не  равнодушен  к  его  притязаниям  и  всегда  холодно  с  ним  общался.
     Среди  преподавателей  изменений  не  было.  В  школе  появилась  новая  пионер  вожатая.  Единственное  сомнительное  приобретение  в  этом  учебном  году.  По  своему  статусу,  она  курировала  работу  комсомольской  организации.  Когда  приходила  к  нам  на  комсомольские  собрания,  ее  выступлениями  можно  было  заслушаться,  с  таким  жаром  она  клеймила  позором  дебоширов  и  двоечников.  В  то  же  время,  откровенно  строила  глазки  парням,  вызывая  скрытый  протест  девчонок.
       Когда  мне,  как  участнику  школьной  самодеятельности,  приходилось  с  ней  общаться,   замечал  ее  явно  заинтересованное  отношение.  В  школе  знали,  она  жена  молодого  лейтенанта,  учиться  заочно  в  педагогическом  институте.
     Занятия  шли  своим  чередом.  Я  приобрел  учебник  для  педагогических  институтов  и  по нему  готовился  к  занятиям  по  литературе,  поражая  своими  знаниями  одноклассников.  По  истории,  учитывая  любовь  к  предмету,  Елена  Семеновна  Калабалина  давала  читать  исторические  книги.  Практически  не  спрашивала  по  материалу  учебника,  а  предоставляла  право  выручать  класс  во  время  всевозможных  проверок  сотрудниками  Районо.
     Интересней  стали  уроки  химии.  Стоило  «химичке»  запнуться  при  объяснении  материала  или  неправильно  написать  формулу – в  дело  незамедлительно  вступал  наш  «Мальчик - с - пальчик».  Он  не  только  объяснял  материал,  решал  задачи,  но  и  рассказывал  то,  чего  не  было  в  учебнике  химии.
      Когда  проводились  лабораторные  работы,  Виктор  творил  чудеса.  Незаметно  подменив  исходные  реагенты,  добивался  того,  что  реакция  шла  вопреки  обещанным  учителем  результатам.  Далее  шло  внушение  завуча,  вызов  родителей.  Но  Виктор  к  этому  относился  спокойно,  он  знал,  родители  устали  с  ним  бороться.  Помогли  создать  собственную  лабораторию  дома,  но  и  это  не  помогало.  Химия  была  его  самым  любимым  предметом,  и  с  этим  приходилось  мириться.
      Пока  на  улице  было  тепло,  Иван  Израилевич  создал  в  каждом  классе  из  ребят,  занимающихся  спортом,  строительные  бригады.  На  уроках  физкультуры  мы  занимались  изготовлением  шлакоблоков  для  строительства  будущего  спортивного  зала.  С  остальными  он  вел  обычные  уроки.  За  лето  во  дворе  школы  приготовили  несколько  тысяч  кирпичей,  и  хотя  они  по  объему  были  более  трех  обычных,  этого  явно  не  хватало  для  начала  строительства,  да  и  шлакоблокам  нужно  было хорошо  выстояться,  набрать  крепость.  И  хотя  Иван  Израилевич  Слуцкий  и  Петр  Петрович  Огородников  принимали  все  меры  для  ускорения  строительства,  привлекали  нас,  шефов,  мы  так  и  не  смогли  увидеть  плоды  своего  труда.  Спортзал  вступил  в  строй  только  через  год  после  окончания  нами  школы.   Повезло  брату.  Он  занимался  в  новом  великолепном  спортзале.  В  основном  зале  шли  занятия  по  спортивным  играм:  баскетболу,  волейболу  и  легкой  атлетике,  в  двух  малых – по  гимнастике  и  тяжелой  атлетики.

               Глава  24.  ОЧЕРЕДНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ОТЦА.
      После  окончания  ремонта  забора  отец  занялся  садом.  Убрал  несколько  старых  деревьев.  Посадил  на  меже  с  Липилиными  березу,  в  углу  участка – каштан.  Олег  Григоренко  принес  несколько  молодых  деревьев  абрикосов,  который  начали  выращивать  в  Коростене.  Через  несколько  лет  мы  наслаждались  собственными  сочными  абрикосами.
Больше,  серьезной  работы  не  было,  и  отец  заскучал.
      Не  знаю,  что  подвигло  первого  секретаря  горкома  Сердечкина,  то  ли  производственная  необходимость,  то  ли  чувство  вины,  но  от  него  пришел  посыльный,  с  просьбой  зайти  для  разговора.  Отцу  предложили  занять  должность  начальника  отдела  кадров  фарфорового  завода,  для  того  чтобы  стать  не  освобожденным  секретарем  партийной  организации.               
      Это -  не  торговля  и  отец  согласился.  Он  в  армии  был  секретарем  партийной  организации,  знал  нюансы  обязанностей  секретаря.  С  огромным  приливом  энергии  принялся  за  работу.
      Производство  его  поразило.  Он  обошел  цеха,  ознакомился  с  производственным  процессом,  с  людьми,  которые  работали  на  заводе,  встречаясь  с  коммунистами  прямо  на  производстве.  Самое  большое  впечатление  произвел  цех  художественного  оформления  фарфоровых  изделий,  особенно – нанесение  позолоченного  и  кобальтового  покрытия.  Оказывается,  кобальтовое  покрытие  гораздо  дороже  позолоты.  Когда  отец  узнал,  что  завод  ежемесячно  получает  не  менее  двухсот  граммов  специального  лака  с  золотым  наполнителем,  его  заинтересовала  система  охраны.
      Начальником  цеха  и  главным  художником  был  Сергей  Петрович  Петровский - отец  моего  друга  Валентина.  Так  познакомились  наши  отцы.  До  этого  они  не  бывали  в  школе.  Видимо  не  очень  интересовали  наши  успехи  в  учебе.
      Однажды  отец  принес  небольшую  фигурку  Деда  Мороза.  На  мамин  вопрос,  сколько  стоит  такая  красота,  ответил – бесплатно.  Показал  на  статуэтке  небольшой  фабричный  дефект,  черную  точку  на  белом  фоне.  После  выбраковки  таких  изделий,  их  уничтожали.  Был  на  заводе  специальный  цех  по  уничтожению  выбракованной  продукции.
      Когда  отец  впервые  посмотрел  на  горы  посуды  подлежащей  утилизации,  ему  сделалось  не  по  себе.  В  стране  не  хватало  посуды.  Дома  пользовались  разнокалиберными  тарелками,  купленными  на  рынке.  А  здесь  посуда,  изготавливавшаяся  как  художественные  произведения,  при  малейшем  несоответствии  ГОСТу – уничтожалась.  Только  спустя  много  лет  на  территории  завода  открыли  магазин,  в  котором  продавалась  некондиционные  изделия.  Когда  сегодня,  гости  узнают,  за  какие  смешные  деньги  нами  приобретены  некоторые  изделия  из  фарфора  коростенского  завода,  у  любого  возникает  желание  приобрести  нечто  подобное.
     Отец  постепенно  вникал  в  производство.  Познакомился  с  заместителем  директора  Степаном  Григорьевичем  Кавуном.  Он  ходил  по  заводу  с  наградами  на  груди  и  под  легким  кайфом.  Кто  же  Героя  мог  остановить?  Первое  замечание  отца  в  его  адрес,  сделало  их  врагами.  А  вскоре  первый  секретарь  Сердечкин  пожурил  отца  за  то,  что  не  нашел  общего  языка  с  Героем  войны.  Кавун  был  начальником  разведки  в  отряде  у  дважды  Героя  Советского  Союза,  заместителя  председателя  президиума  Верховного  Совета  Украины  Сидора  Артемьевича  Ковпака.

                Глава  25.  КРАХ  НАДЕЖДАМ?
     Занятия  в  школе  шли  своим  чередом.  Заманчивая  перспектива  выступления  в  Киеве  на  соревнованиях,  стала  основной  доминантой  на  первое  полугодие.  Напряженно  готовились  к  соревнованиям.  Иван  Израилевич  предупредил,  малейшая  жалоба  преподавателей  на  ухудшение  учебы,  автоматически  вычеркивала  любого  из  состава  команды.  Он  слов  на  ветер  не  бросал.
     С  успеваемостью  проблем  не  было.  Проблема  появилась  на  одной  из  тренировок.  Выполняя  упражнение  на  перекладине,  не  удержался,  и,  несмотря  на  страховку  лонжами,  оборвался  с  перекладины.  Упал  на  край  мата  и  ударился  подбородком  об  пол.  На  мгновение  потерял  сознание.  Встал.  Кровь  не  текла,  но  с  левой  стороны  подбородка  торчала  кость.  Израилевич  отвел  в  медпункт, где  наложили  две  скобки.  Выступление  на  соревнованиях  было  под  большим  вопросом.  Мне  запретили  две  недели  посещать  тренировки.  Но  я  приходил  на  них  и  с  завистью  наблюдал  за  успехами  товарищей.  Единственное,  что  успокаивало – в  команде  небыло  замены.  Через  две  недели  Иван  Израилевич  разрешил  начать  тренировки.  Ему  удалось  договориться  с  преподавателями  новой  школы,  и  нам  разрешили  два  раза  в  неделю  тренироваться  в  настоящем  спортзале,  соответствующем  современным  требованиям.  Нам  о  таком  зале  можно  было  только  мечтать.
      С  нетерпением  ожидали  зимних  каникул.  Хотя  предстояло  закончить  первое  полугодие,  встретить  Новый  год.  Начали  готовить  концерт  художественной  самодеятельности,  костюмированный  бал  и  танцевальный  вечер.
      Вечера  в  нашей  школе  пользовались  большой  популярностью.  К  нам  приходили  не  только  парни  из  соседних  школ,  но  иногда  пытались  прорваться  молодые  рабочие  из  общежития  чугунолитейного  завода. Естественно,  для  храбрости  выпившие  водки,  что  нередко  заканчивалось  потасовками.  На  комсомольском  собрании  приняли  решение – организовать  охрану  школы.  Старшим  назначили  боксера  местного  разлива  Геннадия  Бицуренко.  В  бригаду  от  нашего  класса  выделили  дежурную  пятерку.  Все  было  великолепно,  пока  не  пришли  заводские  ребята.  Свои  права  мы  отстояли,  но  врагов  нажили.
      Умеющих  танцевать,  мальчишек,  оказалось  не  много,  а  умеющих  вальсировать,  почти  не  было.  Танцевальный  вечер  открывали  школьным  вальсом  с  любимой  учительницей  Еленой  Семеновной  Калабалиной.  Танцевали  с  переходами,  с  вращением  в  обе  стороны.  На  этот  раз,  когда  закончился  танец,  галантно  поклонился,  поблагодарил  и  отвел  Елену  Семеновну  к  учителям.  Затем  танцевал  с  учительницей  украинского  языка,  старшей  пионер  вожатой,  со  своими  симпатиями – Валентиной  Новоселовой  и  Галиной  Ивановой.  В  общем,         
впервые  пользовался  таким  успехом.
       Праздники  прошли.  Осталось  несколько  дней  до  поездки  на  соревнования.  Последние  тренировки,  подготовка  формы.  Маме  удалось  купить  в  Киеве  гимнастическое  трико  и  чешки.  Теперь  только  мы  с  Володей  Новоселовым  имели  настоящую  гимнастическую  форму.  Если  вам  читатель  приходилось  участвовать  в  соревнованиях,  то  вы,  безусловно,  знаете,  первое  выступление,  невозможно,  забыть.
       Это  были  соревнования  среди  школ  юго-западной  железной  дороги,  в  ведомстве  которой  находилась  школа.  Главным  судьей  соревнований  была  самая  известная  гимнастка  СССР - чемпионка  мира  Лариса  Латынина. На  построении  и  подъеме  флага  соревнований  во  все  глаза  смотрели  на  незабвенную  Латынину,  не  веря,  что  нам  выпала  честь  выступать  в  ее  присутствии.  Конечно,  уровень  нашей  подготовки  значительно  уступал  командам  двух  школ  Киева,  но  спортсмены  из  других  районов  не  смогли  составить  серьезную  конкуренцию.
       Среди  выступающих  по  второму  мужскому  разряду,  Володя  Новоселов  занял  второе  место.  Результат  командной  борьбы  решался  по  итогам  выступления  участников  команд  в третьем взрослом  и  первом  юношеском  разрядах.  На  подстраховке  в  каждой  команде  стоял  один  из  членов  команды.  Все  шло  великолепно.  Я  выступал  в  группе  ребят  боровшихся  по  нормативам  третьего  разряда  и  претендовал  на  второе  место.  Последним  снарядом  были  брусья.  Ничего  не  предвещало  катастрофы.  Выполнив   комбинацию,  при  соскоке  зацепился  ногой  за  жердь.  Еле  устоял  при  приземлении.  Грубое  касание,  потеря  двух  балов.  И  хотя  впервые  на  таких  серьезных  соревнованиях  выполнил  третий  разряд,  от  досады  слезы  сами  катились  из  глаз.  Эта  ошибка  отбросила  меня  на  третье  место.    
       Домой  возвращался  в  расстроенных  чувствах.  Даже  хорошее  настроение  Ивана  Израилевича  не  могло  повлиять  на  мое  разочарование.  В  присутствии  самой  Ларисы  Латыниной  не  сумел  выступить  без  ошибок.  Было  за  что  себя  корить.  В  этом  возрасте  мы  все  максималисты,  ошибок  ни  себе,  ни  другим  не  прощаем.
       Вернувшись  после  соревнований,  стали  носить  на  лацканах  пиджаков  спортивные  значки.  Их  нам  на  построении  после  окончания  соревнований  вручала  сама  Лариса  Латынина!  На  наши  награды  ребята  смотрели  с  уважением. Валерий  Уральский – с  завистью.  Он  очень  любил  значки,  но  его  первый  юношеский  разряд  по  боксу  был  качеством  ниже.

             Глава  26.  ПЕРВАЯ  ЛЮБОВЬ.
       Началась  третья  четверть.  Как-то  в  разговоре  с  Валентином  Петровским,  обнаружили,  наши  вкусы  совпали,  влюбились  в  одну девчонку – Галину  Иванову.  По-товарищески  решили  провожать  ее  вместе.  Договорились,  если  заметим,  что  она  отдает  предпочтение  одному  из  нас,  другой  уходит  в  сторону.
       Я  пишу  о  себе.  Поэтому,  может  сложиться  впечатление,  что  Валентин  в  чем-то  мне  проигрывает.  Валентин – призер  школы  по  бегу  на  короткие  дистанции  и  один  из  лучших  прыгунов  в  длину,  немного  играл  на  фортепиано  и  неплохо  пел.  Был  одним  из  самых  активных  участников  художественной  самодеятельности.  Наши  шансы  были  равны,  а  дружба,  влюбленности  не  помеха.
       Провожания  не  приносили  никакого  результата.  Галина  абсолютно  одинаково  относилась  к  нам,  не  делая  никому  предпочтения.  А  в  середине  февраля  неожиданно  перестала  посещать  школу.  Девчонки  ходили  к  ней  в  гости,  пытались  узнать,  что  случилось.  Вернулись  ни  с  чем.  Причина  ее  отсутствия  на  занятиях  осталась  неизвестной.
       В  обычном  ключе  прошли  праздники  двадцать  третье  февраля  и  восьмое  марта.  Мы  дарили  подарки  девчонкам,  они  накрыли  стол  для  чаепития,  украшенный  сдобой  и  пирожными  собственного  приготовления. На  восьмое  марта,  под  руководством  учителей  труда  и  домоводства  проходил  конкурс  среди  девчонок  по  приготовлению  выпечки,  вышивке,  пошиву  простейшей  одежды.  Самые  сладкие  экспонаты  попали  на  наш  стол.  Две  девчонки  испекли  пирожные  по  маминому  рецепту.  Это  комсорг  Светлана  Семенова  и  Надежда  Фурман.  Когда  рассказал  об  этом  маме,  она,  по  секрету,  сообщила,  Светлана,  зная,  что  я  нахожусь  тренировке,  приходила  за  консультацией.  Так  для  всех  в  классе  стало  понятно,  у  меня  появилось  две  воздыхательницы.
       Класс  у  нас  был  дружный,  хотя  и  разделялся  по  интересам.   Происшедшее  пропустили  без  насмешек.  Мы  с  Валентином  переживали  по  другому  поводу.  Нам  не  удалось  поздравить  с  праздником  Галину.  Договорились  на  каникулах  пойти  к  ней  домой,  подарить  букет  цветов.  Сказано – сделано.
      Галина  жила  в  военном  городке  за  рекой.  Дом  находился  напротив  городского  пляжа.  Разговаривая  о  чем  угодно, но  не  о  предмете  наших воздыханий  шли  до  моста, ведущего  в  военный  городок,  решили  подойти  к  дому  по  весеннему  льду  через  пляж.  Ледоход  уже  начался,  но  его  сдерживала  плотина.  Преодолевая  страх  и  свою  глупость,  прыгая  с  льдины  на  льдину,  перешли  на  другой  берег.  Долго  ходили  вокруг  дома,  не  решаясь  подняться  на  второй  этаж.  Кто-то  из  домашних  нас  увидел,  и   Галина  вышла  на  балкон.  Приглашения  в  гости  не  последовало.  За  цветами  пришла  младшая  сестренка,  видимо  ей  было интересно  рассмотреть  наши  физиономии.
      Мы  так  и  не  поняли  причину  такого  холодного  приема.  Это  был  последний  раз,  когда  видели  предмет  нашего  воздыхания.  Через  несколько  дней  родные  Галины  забрали  документы,  и  она  уехала  в  Москву.  Единственная,  самая  близкая  подруга  Галины - Люба  Бондарчук,  когда  возвращались  домой,  рассказала  историю  неудавшейся  любви  Галины.
      У  ее  отца,  командира  артиллерийской  части  служил  адъютантом -  латыш.  Как  утверждала  Люба – красавец.  Между  ними  возникло  чувство,  и  они  согрешили.  Отец  категорически  возражал  против  свадьбы  и  отправил  парня  служить  на  полигон.  Уговоры  родных  ничего  не  дали.  Галина  решила  рожать  ребенка,  видимо  надеясь,  заставить  родителей  изменить  решение.  Но  это  не  помогло,  родители  забрали  документы  и  отправили  в  Москву  к  бабушке.  В  столице  Галина  родила.  Они  постоянно  переписывались  с  Любой  Бондарчук.  Вместе,  после  окончания  школы,  уехали  на  целину.
       Много  лет  спустя,  находясь  дома  в  отпуску, случайно  встретил  Любу.  Вспоминали  о  прошедших  школьных  годах.  Ее  патриотическую  с  Галиной  Ивановой  поездку  на целину.  Как - бы  между  делом  Люба  проронила,  что  мои  шансы  во  взаимоотношениях  с  Галиной  были  равны  нулю.  Ей  больше  нравился  Валентин  Петровский. Но  это  сообщение  нас с  Валентином  больше  не  интересовало.

           Глава  27.  ФАРФОРОВАЯ  ОДИССЕЯ. 
      Обычно  отец  редко  рассказывал  о  событиях  на  работе.  Но  однажды   пришел  домой  взъерошенный,  явно  в  боевом  настроении.  Быстро  пообедал,  но  пошел  не  на  работу,  а  к  сослуживцу – начальнику  милиции.  Только  через  полгода  достоянием  всех  стали  события  на  фарфоровом  заводе.
      Как-то  к  нему  на  беседу  пришли  отец  Валентина  Петровского  и  его  товарищ  по  художественному  цеху.  По  их  утверждению  получалось,  с  завода  в  неизвестном  направлении  уходит  самая  ценная  посуда.  Подозрения  вызывали  поставки  в  Турцию.
      После  победы  на  международной  выставке  в  Монреале,  был  заключен  контракт  с  турецкой  компанией  на  поставку  посуды.  Отправка  партий  держалась  в  строжайшей  тайне.  К  этой  операции  был  допущен  строго  ограниченный  круг  лиц.  Насторожило  рабочих  то,  что  один  из  них  не  единожды  был  замечен  в  воровстве.  Но  всегда  выходил  сухим  из  воды.   
      На  встрече  с  начальником  милиции  договорились  устроить  в  охрану  завода  сотрудника  милиции.  Через  друзей  в  республиканском  отделе  внутренних  дел  начальник  милиции  попытался  узнать  условия  контракта  с  турецкой  фирмой.  В  договоре  предусматривалась  форс-мажорная  ситуация – компенсация  возможного  боя  посуды.  После  беседы  с  рабочими  завода  выяснили, первое  время  посуда  на  бой  комплектовалась  вместе  с  основной  партией.  Потом  поступило  указание  комплектовать  посуду  на  бой  в  отдельные  партии.  Это  вызвало  подозрение  у  сотрудников  республиканских  правоохранительных  органов, - делом  занялись  следователи.
      Ларчик  просто  открывался.  За  все  время  поставок  зафиксировали  всего  один  случай  боя.  Как  удалось  договориться  с  турецкой  компанией,  оплачивать  незаконную  поставку  посуды,  не  знаю,  но  деньги  исправно  поступали  на  завод  и  растворялись.
      По  результатам  следствия  руководителем  аферы  признали  заместителя  директора - бывшего  командира  разведки  Ковпака – Степана  Григорьевича   Кавуна.  Об  этом  стало  известно  Сидору  Артемьевичу  Ковпаку -  он  лично  приехал  в  Коростень,  встретился  с  бывшим  подчиненным,  ознакомился  с  материалами  уголовного  дела. Когда  его  спросили  о  судьбе  подчиненного,  он  ответил: - Вор  должен  сидеть.  Прошлые  заслуги  не  в  счет…
      В  клубе  завода  состоялся  показательный  судебный  процесс.  Осудили  шесть  человек.  Организатором  объявили  бывшего  партизана.  Он  получил  десять  лет  с  конфискацией  имущества.  Но  конфисковывать  было  нечего.
Они  были  соседями  Валентина  и  жили  в  доме  без  удобств,  с  колонкой  на  улице.  Сын  учился  в  нашей  школе  на  класс  старше.  Для  отпрыска  заместителя  директора,  нового  пана  корейки, -  одевался  всегда  очень  скромно.  У  соседей  и  рабочих  завода  возникло  много  вопросов,  но  ответа  на  них  суд  не  дал.
      Через  несколько  дней  после  судебного  процесса,  на  внеочередном  пленуме  горкома  партии,  сняли  с  работы  первого  и  второго  секретаря.  Как  секретарь  партийной  организации  завода  отец  был  участником  пленума.  Здесь  и  поставили  все  точки  в  этом  процессе.   
      После  каждого  пленума,  других  партийных  форумов -  организовывались  фуршеты.  А  проще – попойки  для  партийной  элиты.  Деньги  выделял  заместитель  директора,  якобы  из  директорского  фонда.  Так  на  пьянки  и  разбазаривались  народные  средства. Не  останови   судебный  процесс  во  время – не  исключалось  и  другое  их  применение.  Но  разве  «своих»  партийные  органы  наказывают  по  заслугам?
Их  тихо  убирают.  Первого  секретаря  горкома  партии  Сердечкина  перевели  с  понижением  в  поселок  городского  типа  Коростышев.  А  через  год  тихо  отправили  на  пенсию.  Если  есть  сомневающиеся  в  правдивости  повествования,  обратитесь  в  редакцию  «Комсомольской  правды».  Именно  в  этой  газете  опубликовали  разгромную  статью  о  воровстве  посуды  на  Коростенском  фарфоровом  заводе.  Не  везло  отцу
с  работой.  Второе  место  работы  после  выхода  на  пенсию  и  опять  воровство.  Странно,  но  след  вел  в  один  и  тот  же  дом.
      Работа  на  заводе  отцу  нравилась.  Ему  удалось  доказать  возможность использовать  выбракованную  посуду  и  ее  перестали  уничтожать.  Она  строго  учитывалась  и  служила  премиальным  фондом  для  работников  предприятия   района.  Мы  стали  свидетелями,  когда  в  день  учителя  сервизами  награждались  учителя  школы.  А  со  временем  на  территории  завода  открыли  магазин,  где  можно  было  за  копейки  приобрести  пусть  даже  слегка  бракованную,  но  великолепную  посуду.
     Новый  секретарь  горкома  партии,  ознакомившись  с  партийными  кадрами  города,  через  полгода  предложил  отцу  пост  директора  городского  промкомбината.  Предложил,  уговорил,  даже  с  мамой  беседовал,  узнав  о  том,  что  она  категорически  возражает  против  этого  назначения.

               Глава  28.  ДЕТСКИЕ  ШАЛОСТИ?
        Жизнь  шла  своим  чередом.  Заканчивалась четвертая четверть.  Весеннее  солнце  расслабляло.  Однажды  с  урока  истории  сбежали  Валерий  Уральский,  Виктор  Мягкий  и  Володя  Осадчий.  Их  предложение  сбежать  с  Валентином  Петровским  проигнорировали.  Не  могли  обидеть   любимую  учительницу.   
        Вернувшись  в  класс,  после  пропущенного  урока,  ребята  с  пеной  у  рта  рассказывали,  какую  козу  они  придумали. Написали  записку  с  таким  содержанием:  «Саша,  шайка  наша  раскрыта.  Мост  будет  взорван.  Встреча  в  развалинах  в  условленном  месте».  В  конце  записки  поставили  пять  подписей.  Послание  положили  в  небольшой  пузырек  от  лекарств,  заткнули  самодельной  пробкой  и  бросили  в  речку.
       Все  это  происходило  в  парке  Горького,  который  находился  напротив  школы.  Рядом  находились  развалины  городской  больницы,  которую  уже  начали  восстанавливать.  За  парком  -  железнодорожный  мост,  который  взрывали  немцы,  взрывали  партизаны.  Теперь  он  был  полностью  восстановлен  и  усилено  охранялся.
      Когда  с  Валентином  услышали  этот  бред,  то  не  на  шутку  рассердились  и  поссорились  с  ребятами.  Как  такое  могло  прийти  им  в  голову?  Этого  они  не  могли  нам  объяснить.  Поругались  и  забыли. 
Тем  более,  впереди   ждали  экзамены  и  летняя  спартакиада  среди  школ  города.  Основная  ударная  сила  в  сборной  команде  школы – ученики  девятых  классов.  По  новому  распоряжению  городского  отдела  образования  десятиклассники  в  команду  не  допускались,  и  могли  участвовать  лишь  в  личном  первенстве.
      Соревнования  по  гимнастике  проходили,  как  правило,  в  зимнее  время.  Команда  по  акробатике  была  полностью  укомплектована.  После  прихода  Петра  Петровича  Огородникова  секция  акробатов  оказалась  самой  популярной,  отбоя  от  желающих  не  было.  Я  занимался  акробатикой,  как  способом  подготовки  к  вольным  упражнениям  для  гимнастики.  Поэтому  мне  предстояло  защищать  честь  школы  только  в  плавании.
      Последние  дни  занятий  проходили  сумбурно.  Все  мысли  были 
направлены  на  подготовку  к  экзаменам.  Когда  Володя  Осадчий  пришел  в  школу  и  стал,  волнуясь,  рассказывать,  как  к  ним  пришел  участковый  милиционер  с  неизвестным  мужчиной  в  гражданской  одежде  и  его  попросил  показать  счетчик,  мужчина  остался  один  в  комнате,  мы  никак  не  отреагировали.  Даже  сообщение  о  том,  что  когда  они  ушли,  Володя  обнаружил,  из  тетради  был  вырван  лист,  не  произвело  на  нас  никакого  впечатления.  Мы  из  всего  случившегося  ничего  не  поняли,  а  сопоставить  факты  и  связать  их  с  другими  событиями  не  смогли.   
      Прошло  еще  несколько  дней,  и  ко  мне  подошла  классный  руководитель  Нина  Александровна  Гудзь,  преподаватель  немецкого  языка.  Миру  Абрамовну  от  классного  руководства  освободили,  она  и  с  математикой  толком  не  справлялась.  Нина  Александровна  спросила,  куда  собираюсь  поступать  после  окончания  школы.  Ответил,  что  еще  не  решил.  Мы  с  ребятами  только  обсуждали  и  спорили  о  своей  дальнейшей  судьбе,  но  конкретные  решения  принимать  было  еще  рано. Она  удивилась  и  сказала:  «Странно,  на  вашу дружную компанию  запросили  характеристики  из  горкома  комсомола».  Когда  встретились  с  ребятами,  оказалось,  такую  беседу  классный  руководитель  вела  со  всеми    друзьями.  Гадали  непонятку  не  долго.  Наши  мысли  были  заняты  более  близкими  проблемами.  Мало  ли  странностей  в  жизни?  А  вскоре  вообще  забыли  о  непонятных  событиях.
      Экзамены  преодолели  почти  успешно.  Не  повезло  только  Виктору  Мягкому.  Он  «завалил»  экзамен  по  алгебре  и  теперь  ему  предстояла  переэкзаменовка  осенью.  На  последнем  классном  собрании,  неожиданно  для  всех,  Валентина  Никоненко  заявила,  поможет  Виктору  в подготовке  к  экзаменам.  Услышав  об  этом,  поняли,  теперь  Виктор  обречен  на  успешную  сдачу.  У  Валентины  -  врожденный  дар  преподавателя.  Лучше  и  доходчивей  ее  никто  не  мог  объяснить  непонятный  материал.  Разные  бывают  отличники.  Некоторые  добиваются  знаний  непомерной  зубрежкой,  другим  нравиться  сам  процесс  познания.  Из  этой  породы  и была  Валентина.
      Разве  могли  мы  предположить,  что  потеряем  одного  из  своих  друзей?  Так  началась  их  любовь.  Ради  ее,  поступив  в  Киевский  университет  и  закончив  два  курса  с  отличием,  Валентина  бросит  учиться.  Виктор  Мягкий,  имея  очень  слабые  знания  после  школы,  пошел  работать.  Он  стал  стесняться  встречаться  с  Валентиной.  Ради  любви  она  бросила  университет,  окончила  бухгалтерские  курсы  и  вышла  замуж  за  Виктора.  Когда,  уже,  будучи  офицером,  встретил  их  в  нашем  любимом  парке  Горького  на  прогулке – их  сопровождали  трое  симпатичных  ребятишек.
      После  окончания  девятого  класса  состоялось  последнее  праздничное  чаепитие.  Некоторые  ребята  разливали  под  столом  вино  по  стаканам,  пили  за  успешное  окончание.  На  празднике  неожиданно  появилась  старшая  пионервожатая.  Когда  расходились  по  домам,  нарушая  мои  планы,  она  попросила  ее  проводить.  Было  одиннадцать  вечера.  Ничего  предосудительного  в  этом  не  было.  Когда  подошли  к  дому,  где  она  с  мужем  снимала  квартиру,  стала  настойчиво  приглашать  в  гости.  Я,  проклинал  себя  за  то,  что  пошел  провожать.  В  комнате  она  достала  бутылку  вина  и  предложила  отметить  окончание  девятого  класса.  Я  категорически  отказался.  Встал,  попрощался  и  ушел  домой.
     Скоро  вся  школа  узнала,  лучший  футболист,  капитан  команды Геннадий  Бицуренко  стал  ее  любовником.  Я  был  доволен,  что  эта  сомнительная  слава  обошла  меня  стороной.  Они  без  стеснения  появлялись  в  городе.  Она  постоянно  посещала  матчи  молодежной  сборной  города,  где  играл  Гена.  К  середине  следующего  года,  похвастаться  любовными  успехами  с  пионервожатой  мог  не  он  один.  Все  думали,  скоро  вожатую  уберут.  Действительно  убрали.  Она  стала  работником  горкома  комсомола.  Оказывается  такие  «воспитатели»  очень  нужны  в  молодежной  организации.  Не  ходить  же  начальникам  на  сторону,  нужно  все  иметь  под  боком.

                Глава  29.  ЗНАКОМСТВО  С  НКВД.
       В  честь  окончания  девятого  класса  мама  организовала  праздничный  ужин.  Дедушка  пригласил  меня  к  сараю  и  выкатил  свой  подарок.  Оказывается,  он  купил  велосипед  «ХВЗ»  Харьковского  велосипедного  завода,  знаменитую  марку  тех  лет.  У  подарка  оказался  один  недостаток,  он  был  женский.  Отец  раскритиковал  покупку.  Однако,  извинившись,    дедушка  сказал,  в  магазинах  не  было  мужских  велосипедов,  и  он  договорился  обменять,  как  только  поступит  новая  партия.  В  те  годы  в    стране  был  ажиотаж  на  приобретение  велосипедов.  Особенно  их  покупали  сельские  жители  и  люди,  живущие  на  окраинах  города,  чтобы было  удобней   добираться  на  работу.
     Увидев,  что,  не  смотря  на  возникшую проблему,  я  доволен  подарком,  отец  пошел  в  комнату,  взял  недавно  купленный  двенадцатитомник  Сталина  и  подарил  его  мне.  «Дареному  коню  в  зубы  не  смотрят»,    поблагодарил  отца  и  деда  за  подарки.  Но  это  оказался  не  единственный  подарок  дедушки.  Вечером  перед  сном  он  вручил  десять  рублей  на  мороженное.
      После  окончания  занятий  регулярно  встречались  в  школе.  Иван  Израилевич  проводил  тренировки,  готовил  команды  к  городской  спартакиаде.  Сборная  по  плаванию  тоже  собиралась  в  школе,  и  мы  шли  на  городской  пляж,  где  проходили  тренировки.  Время   в  бассейне  было  расписано  по  школам,  поэтому  нам  никто  не  мешал.  Зато,  оставаясь после  тренировок  на  пляже,  видели  соперников  и  знали  их  сильные  и  слабые  стороны. Но  эти  шпионские  игры  скоро  надоели  и  мы  после тренировок  просто  отдыхали,  загорали,  плавали,  наматывая  не  один  километр,  отрабатывая  согласованную  работу  рук  и  ног. 
      Однажды  отдых  прервало  появление  отца.  Заданный  им  вопрос поставил  меня  в  тупик.  Он  спросил:  был  ли  я  в  Житомире?  Это  было  странно.  Мы  недолюбливали  Житомир,  тем  более  не  собирались  туда  ездить.  Если  что-то  было  нужно – предпочитали  съездить  в  Киев.  Отец  приказал  срочно  одеваться.  Сказал,  нас  ждут  в  одной  очень  серьезной  организации.
      Шли  быстро,  не  обмениваясь  словами.  Я  не  мог  понять  причину  такого  поведения  отца.  Прошли  здание  городской  милиции.  Я  окончательно  был  сбит  с  толку.  Когда  перешли  железнодорожный  мост  и  повернули  налево – стал  лихорадочно  вспоминать,  что  за  организация  находиться  в  этом  районе.  Естественно  мальчишки  знали,  где  в  городе  находятся  различные  правовые  организации,  которые  лучше  обходить  стороной.  Хотя  в  те  годы  они  еще  старались  выполнять  свои  обязанности  добросовестно,  не  в  пример  сегодняшним.
       Вскоре  вспомнил,  эта  дорога  вела  к  НКВД.  Когда  понял,  куда  идем,  не  ощутил  ни  страха,  ни  особого  волнения.  Не  мог  понять,  чем  могла  заинтересовать  столь  грозную  организацию  моя  скромная  персона.
Подошли  к  проходной  НКВД.  Отец  назвал  фамилию.  На  звонок  часового  вышел  дежурный  офицер  и  проводил  нас  в  приемную.  В  неведении,  мысленно  перебирая  события  прошедшего  времени,  не  мог  вспомнить  ничего,  чтобы  могло  заинтересовать  столь  уважаемую  организацию.  Отец  вытирал  пот,  градом  катившийся  по  лицу.  Не  найдя  за  собой  ничего  предосудительного,   разглядывал  кабинет  и  женщину – секретаря.  Видимо  нас  специально  выдерживали,  заставляли  проникнуться  страхом  перед  карающим  мечом  революции. 
      Прошло  не  менее  получаса,  прежде  чем  пригласили  в  кабинет.  Там  находились  два  человека.  За  одним  столом  сидел  человек  в  гражданской  одежде,  за  вторым – капитан  НКВД.
       Первый  вопрос  задал  капитан: -  Фамилия,  имя,  отчество.  Сколько  лет.  В  каком  классе  учусь.  Есть  ли  друзья.  Чем  они  занимаются???  В  общем,  расспросил  все  о  моей  жизни  и  друзьях.  Вопросы  ни  о  чем  не  говорили,  ничего  не  объясняли.  Отвечал  спокойно  не  испытывая  особого  волнения.  Суть  происходящего  была  непонятна.  Когда  прозвучал  очередной  вопрос,  сначала  не  понял  его  смысла: - Что  вы  можете  рассказать  о  бутылочке  и  записочке?            
      Необычный  вопрос  заставил  напрячь  память.  Я  понял,  это  и  есть  основной  вопрос,  ради  которого  нас  вызвали.  Не  знаю,  сколько  молчал.  Да,  иногда  встречались  с  одноклассниками  на  квартире  кого – нибуть  из  ребят.  Были  вино,  танцы.  Вино  я  не  пил,  спортсменам  не  положено.  Вспомнил  приглашение  старшей  пионервожатой.  Но  я  покинул  дом  до  возможных  событий.  Все  это  в  мгновение  промелькнуло  в  мозгу.  Не  нашел  ничего  крамольного,  способного  заинтересовать  столь  серьезную  организацию.
      Уже  готов  был  начать  отвечать,  когда  отец  огрел  по  затылку.  Капитан  раздраженным  голосом  спросил,  почему  я  молчу. Ответил,   перебрал  в  памяти  все  события  за  последнее  время  и  ничего  интересного  рассказать  не  могу.  Отец  огрел  еще  раз.  Я  окончательно  понял,  за  мной  ничего  предосудительного  нет.  Это  очередная  несправедливость  отца  ко  мне.  Теперь  окончательно  успокоился.  Набычившись,  сидел,  опустив  глаза.  Наступила  пауза.
      Очередной  вопрос  задал  товарищ  в  гражданской  одежде.  Я  понял,   именно  он  является  главным  действующим  лицом  на  этом  допросе.  Повернулся  к  нему  и  посмотрел  прямо  в  глаза.  Не  знаю,  что  он  прочитал  в  моих,  но  его  спокойный  тон  и  заданный  вопрос  поставили    в  тупик.  Впервые услышал:  Владимир  Николаевич - что  вы  можете  рассказать  о  бутылочке  и  записочке?  Он  повторил  вопрос  капитана, но тон,  которым  он  был  произнесен,  говорил  о  том,  что  произошло  действительно  что-то  из  ряда  вон  выходящее.  Нет,  он  не  кричал,  не  повышал  голос.  Он  говорил  низким  голосом  с  железным  звучанием,  всего  лишь  повторяя  вопрос  капитана,  но  мне  очень  захотелось  ответить  на  вопрос.  Я  посмотрел  ему  прямо  в  глаза  и  сказал: -  Извините,  но  я  действительно  не  знаю,  что  ответить  на  Ваш  вопрос. Отец  взорвался  и  занес  руку  для  очередного  подзатыльника.  Но  гражданский  поднял  руку,  как  бы  успокаивая  его.  Видимо  он  нажал  кнопку  звонка  и  сказал  вошедшему  сержанту: - Введите  арестованного!
      Вот  тут - то  впервые  за  время  беседы  сердце  тревожно  забилось.  Сержант  привел  бледного,  трясущегося  от  волнения  Владимира  Осадчего.  Я  начал  понимать,  в  чем  дело.  Вспомнился  пропавший  лист из  тетради,  непонятные  характеристики  для  горкома.  Как  удар  тока  мелькнула  мысль  о  записке  написанной  ребятами.  Я  не  обратил  внимания,  что  на  последние  тренировки  Володя  не  приходил,  хотя  он  и  раньше  нередко  их  пропускал,  поэтому  это  меня  не  очень  удивило.
      Отсутствие  Виктора  Мягкого  было  понятно,  он  готовился  к  пересдаче  экзаменов.  Все  это  мгновенно  пронеслось  в  голове,  и  я  почти  не  слышал  и  не  вникал  в  тревожный  голос  Владимира,  который  заплетающимся  языком,  через  слово  повторял:  -  Помнишь,  помнишь…    Начал  рассказывать,  как  они  втроем  ушли  с  уроков.   Он  не  успел  договорить,  когда  я  произнес:  - Вспомнил!  Гражданский  громко  скомандовал: -  Молчать!  Увести!
     Теперь  уже  я,  волнуясь,  рассказал,  как  ребята  ушли  с  урока  и  написали  дурацкую  записку.  Как  мы  с  Петровским  их  отругали  за  эту  затею.  Когда  закончил  рассказ  гражданский  потребовал  уточнить,  кто  пофамильно,  в  чем  участвовал. 
     Назвал  Володю  Осадчего,  Валеру  Уральского,  Виктора  Мягкого,  вернувшихся  после  прогулянного  урока  в  школу  и  рассказавших  нам  о  записке. По  требованию  гражданского  попытался  вспомнить  ее  содержание.  Еще  раз  рассказал,  как  мы  с  Валентином  Петровским отругали  ребят  и  несколько  дней  с  ними  не  разговаривали.  Но  долго  сердиться  не  могли,  и  все  забылось.
     Выслушав  рассказ,  гражданский,  представившись  подполковником  Мирошниченко,  одобрил  наше  с  Валентином  поведение.  Сказал,  нам   еще  предстоит  ответить  за  свой  проступок.  А  закончил  словами:
 - А  вообще,  вас  нужно  хорошо  выпороть,  а  родных  заставить  оплатить  расходы  за  работу  органов  в  течение  нескольких  месяцев.  Он  попрощался  и  разрешил  идти.  Володя  и  Виктор  Мягкий  просидели  в  камере  трое  суток,  давая  показания  и  питаясь  баландой,  были  освобождены  только  вечером.
      Домой  шли  не  разговаривая.  Каждый  думал  о  своем.  Дома  отец    рассказал  маме  о  походе  в  НКВД  и,  распаляясь,  схватил  ремень  и  попытался  отстегать  меня.  Мы  были  одного  роста.  Когда  отец  попытался  стегануть ремнем,   встретил  удар  рукой  и  не  почувствовав  боли  вырвал  ремень  и  отбросил  в  сторону,  сказав  коротко: -  Не  смей.
      Так  впервые  дал  отпор  отцу,  дал  понять,  его  власть  надо  мной  закончилась.  Ему  хватило  ума  не  начать  драться.  А  может,  он  понял,    оплеухи  в  здании  НКВД  были  неуместными.  Я  не  терпел  несправедливого  отношения.  Никогда  не  спускал  этого  своим  сверстникам.  Видимо  теперь  пришел  черед  не  позволять  этого  отцу.  Больше  он  никогда  не  пытался  воспитывать  меня  ремнем,  да  и  словами  у  него  плохо  получалось.
      На  следующий  день,  даже  не  договариваясь,  встретились  в  школе.  Володя  с  Виктором  рассказали,  что  им  пришлось  перенести  за  эти  дни.  Как  их  кормили.  Как  проходили  допросы.  Еще  через  день  нас  вызвали  к  завучу.  Она  сообщила,  разбор  нашего  дела  будет  осенью,  после  начала  занятий.  Это  нас  не  волновало.  Самое  страшное  уже  было  позади.  А  взбучку  получать  не  впервой.

               Глава  30.  Я – ВЕЛОСИПЕДИСТ!  А  МОЖЕТ  ПЛОВЕЦ?
      После  недолгого  ожидания  и  регулярного  посещения  магазина   убедился,  ждать  мужского  велосипеда  можно  очень  долго.  Решил  смириться  и  стал  ездить  на  тренировки  на  дамском  велосипеде.  Первое  время  меня  встречали  со  смехом.  Когда  попробовали  легкость  его  хода,  сравнили  с  мужским  «ХВЗ»,  критика  прекратилась,  а  я  окончательно  перестал  стесняться  своего  железного  друга.
      В  один  из  дней  были  запланированы  велосипедные  гонки  среди  школ  на  двадцать  пять  километров.  Капитаном  нашей  команды  был парень  из  девятого  «А»  класса,  член  взрослой  сборной  команды  юго-западной  железной  дороги, сильнейшей  в  то  время  команды  Украины.   Он  имел  настоящий  гоночный  велосипед.  Остальные  участники  команды  ездили  на  собственных  велосипедах.  Соревнования  состоялись  в  воскресенье.  Местом  старта  бала  центральная  улица  у  парка  Горького.  Играла  музыка.  Собралось  много  болельщиков  из  разных  школ,  просто  зевак.
      На  велосипеде   «крутился»  недалеко  от  старта.  За  полчаса  до  старта  оказалось,  нет  одного  из  участников  команды.  Обще  командное  место  определялось  по  сумме  мест  всех  пятерых  участников  команды.  За  отсутствующего  спортсмена  давалось  последнее  место,  и  плюс  пять  штрафных  очков.  Практически  это  перечеркивало  все  усилия  команды,  лишало  первого  места,  на  которое  мы  рассчитывали  благодаря
нашему  лучшему  гонщику,  капитану  команды  Виктору  Чаплыгину. 
       Виктор  -  в  последующем  неоднократный  чемпион  Украины,  участник  сборной  команды  СССР  не  желал  так  бездарно  проиграть  соревнования.  Начал  уговаривать  ребят  срочно  найти  замену.  За  неимением  лучшего  варианта  стал  уговаривать  меня,  чтобы  команде  избежать  штрафных  очков.  Долго  отказывался,  но  друзья  взяли  в  оборот.  Никто  не  хотел  терять  первое  место.  Командный  дух  всегда  был  присущ  мне,  и  я  согласился.  Виктор  подошел  к  Ивану  Израилевичу  и  уговорил  сделать  дозаявку.  Некоторые  преподаватели  из  других  школ  сначала  возражали,  но,  увидев  моего  железного  друга,  скептически  оценили  мои  возможности  и  согласились.
      Стартовал  на  железном  друге  под  улюлюканье  болельщиков-соперников.  Первые  километры  трассы  находился  в  хвосте  колоны.  В  соревнованиях  участвовали  двое  парней  на  гоночных  велосипедах,  остальные  на  «ХВЗ».  Мои  регулярные  тренировки  по  плаванию,  а  особенно  заплывы  на  дальние  дистанции,  помогли.  Я  обладал  неплохой  выносливостью.  Среди  участников  соревнований  было  мало  настоящих  велосипедистов,  в  основном  такие  же  любители,  только  физические  возможности  у  меня  были  предпочтительней.  Поэтому  скоро  многие  ребята  выдохлись, едва  крутили  педали.    
       К  поворотному  пункту  на  двенадцатом  километре   пришел  вместе  с  основной  группой,  оставив  далеко  позади  безнадежно  отставших  соперников.  Глядя,  как  некоторые  из  них  из  последних  сил  вращают  педали,  понял,  у  меня  мало  соперников.  Легких  ход  велосипеда,  выносливость  должны  помочь.  Хорошо  помнил  улюлюканье,  с  которым  меня  провожали,  не  имел  права  проиграть  и  потерять  уважение  товарищей  и  соперников.  Постепенно,  благодаря  легкости  хода  велосипеда  и  спортивной  злости  начал  обходить  соперников  одного  за  другим.  Скоро  приноровился.  Когда  соперники,  пыхтя  изо  всех  сил,  вставали  на  педали  и,  переваливаясь  из  стороны  в сторону,  с  трудом  преодолевали  подъемы –   взлетал  на  них  сходу.
       Оставались  последние  два  километра,  я  уже  находился  в  лидирующей  группе. За  километр  до  финиша  стал  третьим.  Впереди  с  большим  отрывом  летел  к  финишу  наш  капитан  на  гоночном  велосипеде.  За  ним  уверенно  шел  капитан  наших  основных  соперников   на  «ХВЗ»,  занимавшийся  в  велосипедной  секции.  За  мной,  выбиваясь  из  последних  сил,  финишировал  парнишка  на  гоночном  велосипеде.
       Нас  встречали  маршем.  Я  попал  в  объятия  друзей.  Всегда  скупой  на  похвалу  Иван  Израилевич  долго  тряс  руку.  Последних  гонщиков  встречали  мелодией  «Чижик – пыжик».  Наша  команда  победила  за  явным  преимуществом.  Но  домой  я  шел  пешком.  Мягкое  место  горело.  Между  ног  натер  до  волдырей,  странно,  но  в  процессе  гонки  я  не  ощущал  боли.
       Через  несколько  дней  на  тренировку  по  плаванию  приехал  Витя  Чаплыгин  с  тренером.  Они  предложили  мне  заниматься  велосипедным  спортом.  Но  я  от  заманчивого  предложения  отказался.  Не  помогло  даже  обещание  выделить  гоночный  велосипед.
       После  окончания  соревнований  узнали  причину  неявки  пятого  участника  команды.  У  него  украли  велосипед.  Ребята  заподозрили,  что  это  происки  соперников.  Да  и  жил  он  недалеко  от  школы  основных  конкурентов.  Через  день  после  соревнований  велосипед  нашли  в  парке  культуры  железнодорожников.
       Этот  год  оказался  удачным  для  команд  школы.  Успешно  выступили    футболисты  во  главе  с  бессменным  капитаном  Геннадием  Бицуренко.  Стал  чемпионом  в  своей  категории  Валерий  Уральский  в  соревнованиях  по  тяжелой  атлетике.  Мой  лучший  друг  Валентин  Петровский  занял  первое  место  в  беге  на  сто  метров,  показав  приличный  результат  11,2  секунды  и  второе  в  прыжках  в  длину.  Вячеслав  Иванов,  не  бросая  тренировки  по  акробатике,  увлекся  волейболом.  Выпрыгивал  над  сеткой  выше  всех  и  наносил  неотразимые  пушечные  удары.  После  школьных  соревнований  его  включили  во  взрослую  команду  железнодорожников.  Со временем  он  стал  не  только  участником  сборной  команды  страны,  но  и  чемпионом  мира,  олимпийских  игр.
                ххх
      Сегодня,  вспоминая  прошедшие  годы,  поражаюсь  нашей  всеядности.  Мы  не  зацикливались  на  одном  виде  спорта,  занимались  всеми  видами,  которые  развивались  в  школе. Это  и  стало  гарантом  наших  достижений.  Наши  спортивные  залы  оснащались  примитивно.  Если  сегодня  показать  спортивные  снаряды,  наполовину  сделанные  умелыми  руками  самих  спортсменов  и  их  фанатов – тренеров,  никто  не  поверит,  что  так  могло  быть,  что  на  этом  можно  тренироваться,  использовать.  Но  осмысление  пришло  значительно  позже.
                ххх
     А  пока  первенство  среди  школ  города  продолжалось.  Меня  ожидал  старт  в  соревнованиях  по  плаванию.  Перед  началом  соревнований собравшись  командой  в  школе, услышали  последнее  слова  напутствия  и  во  главе  с  Иваном  Израилевичем,   пошли  на  городской  пляж,  где  в  бассейне  должны  были  проходить  соревнования.
      Меня  ожидал  приятный  сюрприз.   Главным  судьей  соревнований  оказался  двоюродный  брат  Валерий  Рязанцев.  Так   впервые  услышал  его  фамилию  по  отцу,  погибшему  во  время  Великой  Отечественной  войны.
Валерий  был  студентом  института  физкультуры,  чемпионом  Украины  в  плавании  брассом,  успешно  участвовал  в  соревнованиях  на  первенство  Союза.  Я  всегда  считал  его  своим  первым  тренером  и  не  мог  ударить  в  грязь  лицом,  тем  более  в  его  присутствии.
      Мне  предстояло  принять  участие  в  нескольких  стартах:  на  дистанции  сто  и  двести  метров  брассом,  участвовать  в  комбинированной  эстафете.  В  завершение  соревнований – марафонский  заплыв  на  восемьсот  метров.
Когда  Валерий  узнал,  что  я  буду  стартовать  на  восемьсот  метров  и  плыть  брассом,  он  удивился.
      Соревнования  были  рассчитаны  на  два  дня.  Впервые  нам  выдавали  талоны  на  питание.  В  столовой  в  центре  города  можно  было  талоны  отоварить.  Для  солидности,  после  окончания  первого  дня  соревнований,   пообедали  в  столовой.  Потом  решили  отоварить  талоны  конфетами,  лимонадом  и  сгущенкой.  Мне,  как  сладкоежке,  больше  понравилось  сгущенкой.
      Первый  день  прошел  хорошо,  с  небольшим  отставанием  на  дистанции  сто  метров  пришел  вторым.  Комбинированную  эстафету  выиграли.  После  соревнований  Валерий  сказал,  что  я  очень  торопился,  поэтому  иногда  сбивался  с  ритма.  Потом  он  показал  новый  стиль  плавания,  изобретенный  американцем   Баттерфляем  и  названный  его  именем – баттерфляй.  Учитывая,  что  ноги  в  баттерфляе  работают  так  же,  как  и  в  брассе,  сразу  освоил  новый  стиль.  Когда  баттерфляй  отжил  и  его  заменил  дельфин,  все  равно  остался  верен  полюбившемуся  стилю.
      Второй  день  соревнований  оказался  для  меня  самым  тяжелым.  Первый  вид  программы – дистанция  двести  метров  брассом.  Под  занавес  соревнований  предстояло  плыть  дистанцию  восемьсот  метров.
Двести  метров  проплыл  великолепно.  Обидчик  на  сто  метровой  дистанции  не  выдержал  темпа  и  финишировал  за  моей  спиной.  Так  была  достигнута  первая  победа.  Перед  второй  дистанцией  долго  отдыхал.  Но  лежать  не  мог.  Сидел  на  боковой  стенке  бассейна  и  болел  за  наших  ребят.
      На  дистанцию  восемьсот  метров  было  заявлено  всего  четыре  участника.  Один  из  них  мой  прошлогодний  соперник  на  дистанции  четыреста  метров,  сумевший  на  последних  метрах  сохранить  свое  преимущество.  Восемьсот  метров  в  двадцатипятиметровом  бассейне – не  очень  привлекательное  зрелище.  Большинство  болельщиков  разошлось  по  пляжу,  надеясь  вернуться  к  заключительной  фазе  борьбы.  Первые  двести  метров  шел  в  своем  темпе,  отстав  метров  на  десять-пятнадцать  от  соперников.  Постепенно  горячий  порыв  и  яростная  борьба  на  первых  ста  метрах  забрал  много  сил  и  один  из  участников  начал  отставать.   
       Казалось,  не  прикладывая  сил,  вышел  на  третье  место. Два  соперника  пока  держали  меня  на  одном  расстоянии,  слаженно  работая  в  одном  темпе  вольным   стилем.  Но  это  только  казалось,  что  они  сохраняют  темп.  Когда  преодолели  шестьсот  метров,  оказалось  что  я  уже  дышу  им  в  затылок.  Расстояние  между  нами  сократилось  до  пяти  метров.  Ребятам  кто-то  подсказал  о  погоне,  и  они  стали  иногда  оглядываться,  контролируя  меня.  Сделали  попытку  увеличить  темп,  вот  здесь-то  один  из  них  и  начал  отставать,  не  выдержав  нагрузки.  Последние  сто  метров  плыл  вторым,  пытаясь  догнать  лидера.  Постепенно  расстояние  между  нами  сокращалось,  а  финишировали  мы  практически  вместе.  На  долю  секунды  мой  прошлогодний  противник  оказался  проворней,  первым  коснувшись  бортика.  Было  горько  и  обидно,  не  сумел  взять  реванш  у  прошлогоднего  обидчика. Первым  поздравил  Валера,  немного  скрасив  горечь  поражения. Предложил  после  окончания  школы  поступать  в  институт  физкультуры. Но  мне  не  хотелось  так  далеко  заглядывать.  Я  был  расстроен  проигрышем.
      После  соревнований  не  хотелось  уходить,  и  мы  с  Валерой  устроились  на  пирсе  бассейна.  Он  рассказывал  о  своей  учебе,  перспективах  на  будущее.  Надеялся  попасть  в  сборную  страны.  Между  разговорами  спросил  об  Анатолии,  мы  редко  бывали  у  Берестовских  и  ничего  не  знали  о  его  судьбе  после  окончания  школы. Анатолий  не  желал  ни  с  кем  общаться,  вел  себя  высокомерно,  но  все-таки  хотелось  знать  о  его  судьбе.
       Сначала  Валера  отмахнулся,  но  потом  рассказал.  Анатолий  до  того  был  ленив,  что  школу  закончил  благодаря  отцу  на  одни  тройки.  Папа  Анатолия  был  довольно  солидным  городским  начальником.  При  встрече  с  нами  делал  деловой  вид,  складывалось  впечатление,  что  мы  его  раздражаем.  Поэтому  когда  он  появлялся  дома,  мы  с  мамой  всегда  уходили.
       После  окончания   школы,  через  своих  друзей,  отец  устроил  Анатолия  в  автодорожный  институт.  После  первого  курса  его  хотели  отчислить  за  неуспеваемость.  Дядя  Боря  постарался.  Сына  оставили  в  институте.  Та  же  история  повторилась  после  второго  курса.  Дяде  Боре  удалось  сохранить  «ценного»  студента  еще  на  один  год.  Но  после  третьего  курса  ничто  не  помогло,  Анатолия  отчислили.
       Однако  дядя  Боря  сумел  устроить  академический  отпуск.  А  для  того  чтобы  Анатолий  узнал,  как  добывать  деньги,  устроил  на  работу.  Но  не  простым  рабочим,  а  заместителем  директора  гранитного  карьера.  Там  Анатолий  продержался  около  года.  За  безделье,  безграмотность  его  хотели  уволить,  естественно  с  соответствующей  характеристикой.  Спас  папа.  Сумел  устроить  директором  асфальтного  завода  с  коллективом  из  пяти  рабочих  в  поселок  городского  типа  Коростышев.  Больше  о  судьбе  Анатолия  Валерий  ничего  не  знал,  да  и  не  хотел  знать.  Ну  что  же,  у  меня  тоже  такого  желания  не  возникало.  За  годы  жизни  в  Коростене  мы  встречались  не  более  десяти  раз,  но  он  не  всегда  изъявлял  желание  даже  поздороваться.
       Спартакиада  закончилась.  Наступило  время  летнего  отдыха.  Парк  культуры  железнодорожников,  а  именно  его  волейбольные  и  баскетбольные  площадки  стали  основной  спортивной  ареной  города.  После  отдыха  на  пляже  в  парке  собирались  любители  и  болельщики  этих  игр.
       Мы  приходили  посмотреть  на  игру  Вячеслава  Иванова.  За  эти  годы  он  вырос  в  очень  перспективного  игрока.  Посмотреть  его  игру  приезжали  тренеры  из  Киева  и  Житомира.  Поступили  первые  предложения,  но  Вячеслав,  посовещавшись  с  Иваном  Израилевичем,  всем  отказал.  Мы  очень  радовались  такому  решению.      
       Незаметно  подошел  август,  последний  месяц  отдыха.  Неожиданно  получил  известие,  завуч  приглашает  в  школу.  Недоумевая  по  поводу  вызова,  собрались  в  классе,  гадая,  что  бы  это  могло  означать?  Ожидая  пока  все  соберутся,  делились  впечатлениями  о  прошедших  днях  отдыха.  Не  пришли  лишь  трое.  Одним  из  них  был  Валентин  Петровский.  Он  с  родными  уехал  в  село  к  родственникам,  отдохнуть  и  сделать  заготовки  на  зиму.   

          Глава  31.  ПЕРВЫЙ  ЗАРАБОТОК.
                НЕЛЕГКИЙ  ТРУД  КОЛХОЗНИКА.
       Нашу  шумную  беседу  прервало  появление  завуча, поздоровавшись, она  с  места  в  карьер  сообщила: - Класс  через  день  выезжает  в  колхоз  «миллионер»  на  уборку  урожая.  Сообщение  встретили  на  «Ура!» Прежде всего, подумав  о  совместном  отдыхе, смутно  представляя  трудовые  будни.  Через  день  собрались  в  школе  с  рюкзаками  набитыми  необходимыми  на  наш  взгляд  вещами, погрузились  в  автобусы  и  с  песнями  поехали  в  колхоз.  Нас  иногда  вывозили  на  день  работать  на  колхозные  поля.  Это  было  утомительно  и  неинтересно.  Теперь  предстояла  самостоятельная  жизнь  и  работа  от  зари  до  зари.  Представитель  администрации  колхоза  пообещал  оплатить  работу.  Возможность  заработать  свою  копейку  прельщала  не  всех, а  вот  поездка  подальше  от  дома,  новые  впечатления  были  той  лакмусовой  бумажкой,  которая  определила  наш  интерес  к  поездке.
      Вначале  все  складывалось  отлично.  Поселили  в  сельской  школе.  Привезли  дрова,  продукты  и  кухонную  посуду.  Заместитель  директора предупредил:  наводить  порядок  в  помещениях,  варить  пищу  должны сами.  Тут  и  возникла  первая  проблема.  Оказалось, всего  три  девчонки  умели  готовить.  Но  работать  на  кухне  постоянно  они  категорически  отказались.  После  долгих  споров  решили  кашеварить  бригадами  из  трех  человек.  Парня  выделяли  для  колки  дров,  доставки  воды  из  колодца.  В  общем  - «подай-принеси».  Девчонок  кашеварить,  надеясь  на  то,  что  вдвоем  они  справятся  с  задачей.  Я  попал  в  бригаду  комсорга  Светланы  Семеновой  и  Маргариты  Фурман. 
      Первый  пыл  прошел  быстро.  Наступило  отрезвление.  Сначала  мы  срезали  раннюю  капусту,  носили  в  гурты,  а  потом  грузили  на  машины.  Затем  собирали  картошку  за  картофельным  комбайном.  Опять  носили  в  гурты,  грузили  на  машины.  Работа  монотонная  и  грязная,  а  речки  рядом  небыло.  Сделали  примитивный  душ.  Это  немного  скрасило  нашу  жизнь.  Теперь  можно  было   поплескаться  после  напряженного  дня.
Вечерами  сидели  у  костра  до  поздней  ночи.  Пели  песни,  рассказывали  небылицы,  анекдоты.
       Подошла  очередь  нашей  тройке  дежурить  на  кухне.  Оказалось,   никто  из  девчат  не  умел  готовить.  После  приготовленного  завтрака  ребята  высказали  все,  что  они  о  нас  думают.  После  уничтожающей  критики   отправил  девчат  в  подсобные  рабочие.  Я  не  знал,  что  и  как  буду  готовить.  Никогда  этим  не  занимался.  Но  наша  семейная  жизнь  в  прошлые  годы  проходила  в  одной  комнате.  Невольно  видел,  как  мама  готовит.  Вот  этот  наглядный  опыт  решил  использовать.  Немного  поколебавшись,  задумал  на  первое  сварить  борщ,  на  второе – пюре  с  жареным  мясом.  Компот  был  самым  легким  решением.
       Когда  одноклассники  пришли  на  обед,  восторженным  откликам  не  было  конца.  Ребята  предложили  сделать  нашу  бригаду  постоянными  кашеварами.  Разумеется,  мы  были  против.  Тем  более  я  заметил – девчонки  с  подозрением  относятся  друг  к  другу.  Уходили  по  воду  вместе,  как - бы  боясь  оставить  меня  с  соперницей. Оказывали  знаки внимания  моей  персоне,  чем  ставили  порой  в  тупик.  А  оно  мне  надо.  Не  знал,  как  выкрутиться  из  этой  ситуации.
       Избавление  пришло  в  виде  председателя  колхоза.  Он  приехал  на  поле  и,  ознакомившись  с  нашей  работой,  предложил: -  Нужны  два  добровольца  для  работы  на  колхозном  элеваторе.  Я  первым  изъявил  желание, стремясь  сбежать  от  притязаний  напарниц, за  мной  увязался  Валентин  Волошин.  Председатель  посадил  нас  в  гремящий  на  ухабах  как  консервная  банка  старенький  американский  «Виллис»,  и  мы  поехали  в  школу  за  вещами.   
       Председатель  привез  на  центральную  усадьбу,  где  познакомил  со  старшим  бригадиром  колхозного  элеватора,  нашим  теперешним  начальником. В  работе  был  перерыв,  и  дядя  Вася  повел  нас  показывать  объем  работы.  Элеватор – огромный  деревянный  амбар  в  три  этажа.  Каждый  оказался  полон  зерна.  Наша  задача  заключалась  в  том,  что  мы  должны  были  постоянно  переворачивать  зерно.  Потом  через  люки  в  потолке  пересыпать  зерно  на  этаж  ниже.  Там  его  разравнивали  по  всему  этажу,  переворачивали  несколько  раз  и  ссыпали  на  первый  этаж.  Отсюда  зерно  грузили  в  мешки,  и  вечером  бригада  колхозной  молодежи  с  песнями  и  сальными  шутками  загружала  его  в  примитивную  веялку.  Парни  крутили  рукоятку  агрегата,  механизм  приводил  в  движение  три  громадные  металлические  решетки  с  отверстиями,  через  них  некондиционное  зерно  просыпалось  на  следующий  уровень  с  более  мелкими  отверстиями.  Так  зерно  проходило  двойную  очистку. С  верхнего  уровня  зерно  загружалось  в  машины  для  отправки  на  государственный  элеватор.  Со  второго  уровня  зерно  перегружалось  на  брезент,  расстеленный  на  бетонной  площадке  под  навесом,  оно  предназначалось  для  нужд  колхоза.  С   нижнего  уровня -  сыпалось  на  землю  и  предназначалось  на  корм  скоту  и  огромной  воробьиной  стае  почти  не  обращавшей  внимание  на  наше  присутствие.
      После  осмотра  элеватора  дядя  Вася  повел  к  себе  домой.  Он  решил  поселить  у  себя,  не  доверяя  городским  белоручкам,  которые  могли  проспать  на  работу.  Такими  никчемными  он  представлял  нас.  После  сытного  обеда  пошли  работать.  Еле  успевали  за  одноногим  дядей  Васей.  Когда  ехали  с  председателем  на  элеватор,  он  рассказал,   Дядя  Вася  потерял  ногу  при  освобождении  Киева.  Наступил  во  время  атаки  на  мину.  После  госпиталя  вернулся  в  село.  Научился  ходить  на  култышке  без  костылей.  До  войны  был  самым  сильным  человеком  в  селе.  Спокойно  гнул  подковы.
      Мы  с  недоверием  восприняли  рассказ.  Но  когда  с  Валентином  пытались  поднять  мешок  загруженный  зерном  на  первом  уровне  элеватора,  с  трудом  вдвоем  потащили  его  к  веялке,  дядя  Вася  небрежно  забрал  мешок,  подхватил  одной  рукой,  поднес  к  веялке  и  небрежно  высыпал  на  верхний поддон.  Теперь  мы  поверили  в  его  силу. Улыбнувшись  с  сарказмом,  дядя  Вася  посоветовал  грузить  столько, чтобы  мешок  был  подъемным.
      После  обеда  определил  на  первый  этаж  и  потребовал  несколько  раз  перелопатить  зерно,  потом  собрать  его  в  гурты.  Мы  удивились.  Непонятно  было,  зачем  сначала  перелопатить,  а  потом  собирать?  Почему  не  начать  собирать  сразу?  Непонятная  работа  не  вдохновляла.  Видимо,  дядя  Вася  понял  причину  нашей  лени.  Он  подозвал  меня  к  куче  зерна  находящейся  возле  самого  входа  и  сказал:
  -  Сунь  руку  в  зерно.  Только  осторожно.
Пожав  плечами,  выполнил  просьбу.  Засунул  руку  в  зерно.  И  тут  же  с  криком  выдернул.  Впечатление  было  такое,  как - будто  засунул  руку  в  кипяток.  Дядя  Вася  спокойно  пояснил: - Если  зерно  не  лопатить,  оно  скоро  сгорит.
      Теперь  поняли  смысл  работы,  обоженая  рука  напоминала.  Отныне  трудились  на  совесть.  Нам  надо  было  закончить  работу  на  первом  этаже  до  прихода  бригады  молодежи.  Мы  обеспечивали  им  фронт  работы.  Успели  уложиться  почти  в  срок  и  сразу  получили  новое  задание.  Теперь  должны  были  лопатить  зерно  на  втором  этаже.  Только  закончили  работу,  оказалось,  бригада  молодежи  уже  обеспечила  нам  дальнейшую  работу,  освободив  один  угол  от  зерна.  Нам  предстояло  ссыпать  зерно  через  люки  в  потолке  на  первый  этаж.
      Признаться  у  нас  с  Валентином  давно  с  непривычки  болела  спина,  тряслись  от  напряжения  руки.  Подобной  нагрузки   давно  не  испытывал.  Меня  удивляло  то,  что  от  худосочного  Валентина  не  услышал  ни  одной  жалобы.  Есть  такая  украинская  поговорка:  «Бачилы  очи  що  купувалы,  так  ижтэ  пока  не  повылазыте».  Мы  сами  напросились  на  эту  работу,  обратного  пути  нет:  только  трусливое  бегство.  Этого  мы  допустить  не  могли.               
       Работа  на  втором  этаже  еще  не  закончилась,  когда  дядя  Вася  принес  по  кружке  сметаны  с  медом.  Подкрепились.  Пошли  на  третий  этаж,  предстояло  начинать  все  сначала,  обеспечивая  готовность  третьего  этажа  к  приему  новой  партии  зерна  от  работающих  круглосуточно  комбайнов.
      К  двум  часам  ночи  закончился  первый  рабочий  день  току.  Возвращались  домой  на  полусогнутых  ногах  с  ноющей  от  усталости  спиной.  Жена  дяди  Васи  дала  нам  по  глиняной  кружке  парного  молока,  с  краюхой  посыпанного  солью  хлеба.  Поужинав,  заснули  мертвецким  сном  на  сеновале.  Утром  наш  сладкий  сон  потревожил  дядя  Вася,  объявил,  пора  на  работу.   
       По  городским  понятиям  еще  была  ночь,  наши  друзья  досматривали  последние  сны.  Но  в  селе  в  страдную  пору  вставали  рано.  Удивительно,  но  мы  не  чувствовали  недосыпания.  Встали  бодрыми  и  полными  сил.  На  столе  ожидали  горячие  драники  (картофельные  блины),  тарелка  густой  деревенской  сметаны  и  кружка  молока.
      Едва  подошли  к  току,  как  появилась  бригада  женщин  и  подъехала  первая  машина  с  зерном.  Площадь  перед  элеватором  была  устлана  огромным  брезентом,  на  него  и  высыпали  зерно.  И  закипела  работа.  Не  говоря  ни  слова,  женщины  насыпали  зерно  в  мешки  и  носили  на  третий  этаж.  Теперь  была  понятна  ночная  работа,  понятно,  почему  уже  отказывающимися  слушать  руками  мы  освобождали  третий  этаж.   
Полностью  уяснили  круговорот,  в  котором  предстояло  участвовать  ежедневно.  Почувствовали,  действительно  делаем  нужное  дело.
      Практически  до  обеда  принимали  зерно  нового  урожая  от  комбайнов    
и  рассыпали  его  на  третьем  этаже.  Вчерашняя  усталость  давала  себя  знать,  а  желудки  требовали  пищи.  Перед  обедом  пришла  жена  дяди  Васи  и  на  столе  в  беседке  накрыла  стол.
       Нашему  голодному  взору  предстали  глиняные  тарелки  с  дымящимся  борщом,  украшенные  солидным  куском  мяса  ложкой  сметаны  и  краюхой  каравая,  которую  смело  можно  было  разделить  на  двоих.  В  другой  тарелке  дымилась  гречневая  каша  с  мясом,  а  на  третье  литровая  кружка  молока.  С  удивлением  посмотрели  на  это  изобилие.  Дядя  Вася,  как - бы  отвечая  на  наше  недоумение,  сказал: - Кушайте,  для  такой  работы  нужно  много  сил.  Мы  насытились,  сами  того  не  замечая,  съели  все,  запили  молоком  и  немного  расслабились  на   солнышке. Отдых  продолжался  минут  десять – пятнадцать.  Дядя  Вася  поднялся  и  пошел  к  элеватору.  Никаких  тебе  гудков,  никаких  команд.  Мы  уже  знали  свой  маршрут  и  хотели  сразу  идти  на  первый  этаж,  но  дядя  Вася  показал  на  третий. Утром  зерно  из  мешков  высыпали  в  кучки.  Теперь  предстояло    перелопатить  и  распределить  по  всей  поверхности  этажа. Потом  работа  пошла  по  известной  нам  программе.  Немного  пообвыкнув,  научились  более  экономно  распределять  свои  силы.  Получили  немного  свободного  времени  и  смогли,  отдыхая,  наблюдать  за  работой  молодежи.
      Парни  и  девчата,  работающие  на  току,  были  старше  нас.  Среди  них  выделялись  две  подружки  нашего  возраста.  Их  особенно  не  нагружали,  но  от  работы  они  не  отлынивали.  Мы,  завершив  работу  на  этажах,  помогали  грузить  отходы  зерна,  которые  ссыпались  на  землю  после  веялки.  Оно  использовалось  в  колхозе  как  корм  для  птиц  и  свиней.       
      На  третий  день  председатель  привез  на  ток  нашу  классную.  Она  хотела  посмотреть,  как  мы  устроились,  как  питаемся,  нравится  ли  нам  работа.  Обрадовались  встрече,  как  внеплановому  окошку  в  нашем  нелегком  труде.  Показывая  место  работы,  объясняя  ее  значение,  председатель  сказал,  наш  труд  оплачивается  гораздо  дороже,  чем  работа  ребят  в  поле.  Кроме  этого  нам  положено  усиленное  питание.  На  все  вопросы  учительницы  отвечали  однозначно – нравиться,  довольны,  а  питание  просто  великолепное.  Оказалось,  дядя  Вася  получает  на  нас  продукты  из  колхозного  склада.  А  мы  думали,  что  объедаем  его  семью.
      Когда  наступал  полдник,  дядя  Вася  давал  ключи  от  колхозного  погреба.  Там  лакомились  сметаной  с  медом  и  молоком.  Погреб  находился  рядом  с  элеватором,  там  хранились:  колхозный  мед,  сметана  и  молоко  перед  сдачей  в  колхозную  кооперацию.
      Впервые  попав  в  погреб,  удивились. На  дворе – тридцатиградусная  жара,  а  в  погребе  было  очень  холодно.  Я  обошел  вокруг,  ничего  примечательного.  Стены  из  бревен.  Снаружи  обсыпан  землей.  Откуда  такой  холод?  Непонятно.  Дядя  Вася  объяснил,  с  боков  погреба  вдоль  обеих  стен  находятся  большие  ямы.  На  зиму  их  раскапывают  до  основания  и  засыпают  льдом.  Затем  закрывают  снопами  соломы  и  засыпают  метровым  слоем  земли.  Лед  медленно  тает  все  лето,  но  поддерживает  минусовую  температуру  в  хранилище.  Оказалось, - все  очень  просто,  но  надежно.
      Выслушав  рассказ,  вспомнил  о  трех  огромных  ямах,  которые  видел  на  территории  хозяйственного  двора.  Любопытство  породило  новые  вопросы.  Это  оказались  зимние  хранилища  для  картофеля.  Осенью  картофель  сдают  государству.  Закупочные  цены  очень  низкие.  Выполнив  госпоставки,  оставшийся  картофель  свозят  в  эти  хранилища.  А  весной  сдают  картофель  в  госторговлю  по  ценам  значительно  выше,  чем  осенние.  После  рассказа  дяди  Васи  поняли,  как  они  устроены.
    Дно  котлована  покрывали  соломенными  матами.  Засыпали  картошку  до  уровня  земли.  Сверху  закрывали  соломой  в  несколько  слоев,  устанавливали  деревянные  отдушины  и  засыпали  землей.  Получался  рукотворный  курган,  в  котором  картошка  обогревала  сама  себя,  дышала  через  отдушины.               
      Когда  температура  воздуха  на  улице  достигала  двух-трех  градусов  тепла  и  становилась  равной  температуре  в  хранилище,  курган  раскапывали  и  доставали  картошку.  По  утверждению  дяди  Васи  она  выглядела  так,  как - будто  только  вырыта  в  поле.  Теперь  стало  понятно,  почему  этот  колхоз  был  первым  в  области  колхозом-миллионером.
      Ежегодно  на  центральной  площади   Коростеня  проводилась  сельскохозяйственная  ярмарка.  Самый  большой  павильон  и  самые  чудесные  плоды  труда  колхозников  демонстрировал  первый  колхоз-миллионер.  Жаль  только,  ему  оставалось  существовать  всего  три  года.
      На  его  территории  обнаружили  промышленные  запасы  титана.  Три  села  снесли.  Сейчас,  проезжая  по  дороге  Коростень – Житомир,  видны  огромные  валы  земли.  Добыча  титановой  руды  ведется  открытым  способом.  Колхозников  переселили  в  соседние  села.  Надеялись,  что  их  опыт  и  умение  помогут  другим  стать  миллионерами.   Больше  о  колхозах - миллионерах  в  Житомирской  области  не  слышал.
      Дни  шли  за  днями.  Мы  полностью  освоились  со  своими  обязанностями  и,  наблюдая  за  резвящейся  молодежью,  смущенно  поглядывали,  как  ребята,  не  стесняясь,  зажимали  девчонок  по  углам.  Доставалось  их  внимание  и  двум  самым  молодым  девчонкам.  Откровенно,  мы  завидовали  парням.  Но  для  нас  такие  отношения  были  новостью,  от  наших  одноклассниц  можно  было  схлопотать  по  физиономии.  Я  заметил,  с  каждым  днем  девчата  все  больше  поглядывают  в  нашу  сторону.  В  один  из  вечеров  и  нам  достались  из  ласки.
      Носили  зерно  на  третий  этаж.  Ночью  он  освещался  несколькими  электрическими  лампочками.  Днем  их  выключали,  и  свет  попадал  внутрь  помещения  через  два  окна,  расположенных  в  торце  здания.  На  этаже  всегда  царил  полумрак.  В  один  из  дней,  высыпав  зерно  из  мешка,  одна  из  девчонок  огрела  им  меня.  Погоня  завершилась  падением  на  зерно.  Хотя  никогда  не  позволял  себе  такого  обращения  с  девчонками – руки  сами  находили  ее  молодое  тело,  а  она  лишь  притворно  сопротивлялась.  Как  сумасшедшие  барахтались  на  зерне.  Наши  страстные  объятия  остановили  шаги  на  лестнице.  Разбежались  в  разные  стороны,  приводя  себя  в  порядок.
      Когда  спускался  по  лестнице  за  зерном,  мне  показалось,  все  смотрят  на  меня  и  хитро  улыбаются.  Понимал,  это  разыгралось  мое  воображение,  но  ничего  не  мог  поделать.  Видимо  мой  азарт  испугал  девчонку.  Два  дня  она  старалась  не  встречаться  со  мной  наедине.   Но  она  же  первая  нарушила  негласный  запрет.
      Только  теперь  они  напали  на  нас  с  Валентином  вдвоем  с  подругой.  Подловили,  когда  оказались  на  третьем  этаже.  Мы  с  Валентином  стеснялись  друг  друга,  а  они  наоборот  бравировали  своей  смелостью.  Кто  кого  зажимал - трудно  было  понять.  Не  знаю,  к  чему  могли  привести  ежедневные  встречи  и  любовные  игры.  С  каждым  разом  они  становились  все  откровенней.  Но  однажды  все  неожиданно  закончилось.
      За  нами  пришел  автобус.  Работа  в  колхозе  завершилась.  Двадцать  дней  пролетели  незаметно.  Нас  собрали  в  сельском  клубе,  объявили  результаты  труда.  Благодарили  за  добросовестное  отношение  к делу.  Особенно  председатель  отметил  нашу  бригаду.
      За  двадцать  дней  ребята  заработали  по  четырнадцать  трудодней,  за  вычетом  расходов  на  питание,  они  проели  всю  натуральную  часть  трудодней.  За  один  трудодень  платили  двадцать  копеек,  таким  образом,  за  работу  в  колхозе  им  выдали  по  два  рубля  восемьдесят  копеек.
     С  нами  расчет  проводили  отдельно. С  учетом  работы  в  поле,  а  затем  двенадцать  дней  на  колхозном  элеваторе  заработали  по  сорок  трудодней.  Причем  натуральная  часть  трудодней  для  нас  сохранялась.  В  нее  входили  крупы,  зерно,  картофель,  овощи.  Не  помню,  в  каком  количестве  это  начислялось,  но  за  заработанные  тяжелым  трудом  восемь  рублей  расписался  с  превеликим  удовольствием,  а  натуральную  часть    просил  отдать  Валентину.  У  него  было  две  сестренки,  отца  не  было.  Они  с  мамой  вывезли  натуральную  часть  трудодней.  Их  семье  продовольствия  хватило  не  на  один  месяц.  До  начала  занятий  оставалась  почти  неделя,  и  Валентин  решил  поработать  в  колхозе  еще  несколько  дней.

           Глава  32.  ЛЮБОВНЫЕ  СТРАСТИ.
       Работа  в  колхозе  сдружила  класс.  Теперь  мы  испытывали  потребность  периодически  встречаться.  В  автобусе  договорились  собраться  у  кого-нибудь  на  квартире.  Неожиданно  пригласила  в  гости  Маргарита  Фурман.  Это  показалось  странным,  она  редко  участвовала  в  классных  мероприятиях  и  не  ходила  на  школьные  вечера.  Предложение  вызвало  сомнения,  но  она  клялась,  что  дома  никого  не  будет,  и  мы  сможем  самостоятельно  отдохнуть.
       За  два  дня  до  начала  занятий  собрались  у  Маргариты.  У них  в  саду  стояла  большая  беседка,  там  и  решили  организовать  застолье.  Дома,  как  она  и  обещала,  никого  не  было.  Валерий  Уральский  и  Витя  Мягкий  принесли  две  бутылки  вина,  продукты  принесли  девчонки.  Я  из  своей  огромной  зарплаты  купил  коробку  конфет.  Командовала  парадом  Любовь  Бондарчук.  Она  заранее  распределяла,  кто  и  что  должен  принести.  Организовала  подготовку  и  накрывала  с  девчонками  стол. 
       Маргарита  попросила  помочь  принести  посуду.  Я  приходил  на  кухню  за  очередной  партией  посуды,  Маргарита  буквально  таранила  меня  грудью.  Из  всех  девчонок  класса  ни  одна  не  могла  сравниться  с  ней  в  объемах  женской  прелести.  Невольно  вспомнился  колхоз,  наши  игры  с  деревенскими  девчонками …
       Вспомнил,  когда  остались  готовить  обед  для  ребят,  странное  поведение  моих  помощниц,  ревностно  следивших  друг  за  другом  и  пытавшихся  заставить  обратить  на  себя  внимание.  Понял,  вечеринка   организована  для  меня.  Но  она  меня  абсолютно  не  прельщала.  Не  хотелось  отдавать  предпочтение  никому  из  девчат. Терять  свою  свободу.
        В  нашем  коллективе  в  это  лето  появилась  первая  влюбленная  пара. После  возвращения  из  колхоза  были  несколько  обескуражены  поведением  Виктора  Мягкого  и  его  репетитора  по  алгебре  Валентины  Никоненко.  Валентина  сумела  подготовить  Виктора  к  экзаменам,  но  совместные  занятия  не  прошли  даром.  Появилась  первая  влюбленная  пара,  и  свои  отношения  они  от  нас  не  скрывали.  Сначала  подумали,  что  это – благодарность  Виктора  за  помощь.  Делали  вид,  что  ничего  не  замечаем.  Потом  поняли,  это  не  благодарность,  а  любовь.  А  с  какой  буквы  она  началась – решать  им  самим.
       Вечеринка  удалась  на  славу.  Все  остались  довольны.  Начали  расходиться  по  домам.  Попытка  Маргариты  оставить  меня  для  помощи  в  уборке  стола,  была  пресечена  не  мной.  Светлана  Семенова  с  подругой  Галиной  Курило  вызвались  «добровольно»  помочь.  Видимо  Светлана  не  хотела  оставлять  нас  вместе.  Со  своими  попутчиками  Любой  Бондарчук,  Светланами  Кукушкиной и Соловьевой  и  Володей  Фоменко,  живущими  в  поселке,  пошли  домой  делясь  впечатлениями о прошедшем вечере.

             Глава  33.  ЖЕСТОКАЯ  РАСПЛАТА
        Первый  день занятий  в  школе  начался  с  вызова  нашей  дружной  пятерки  к  завучу.  После  небольшого  нагоняя  она  предупредила,  через  три  дня  состоится  комсомольское  собрание  класса.  Будут  рассматривать  наши  персональные  дела.  Казалось,  все  забылось,  но  не  тут  то  было,  нам  предстояла  неприятная  процедура.
        В  этот  день  нам  сократили  уроки.  После  третьего  урока  в  класс  пожаловала  завуч  Надежда  Ивановна,  но  собрание  не  открывали,  видимо  еще  кого-то  ждали.  Через  несколько  минут  пожаловала  старшая  пионервожатая  в  сопровождении  молодого  парня  с  комсомольским  значком  на  груди.  Вожатая  протянула  комсомольскому  секретарю  бумажку.
       Открывая  собрание,  Светлана  Семенова  представила  второго  секретаря  горкома  комсомола.  Первой  предоставили  слово  куратору  комсомольской  организации  школы - старшей  пионервожатой.  Говорить  она  умела.  Слов  для  характеристики  нашего  антигосударственного  поступка  не  жалела.  Я  поймал  себя  на  мысли:  А имеет  ли  она  моральное  право  судить  нас?  По  крайней  мере,  нашей  с  Валентином  Петровским  вины  во  всем  случившемся  не  было.
       Перед  собранием  пришел  Иван  Израилевич  и  сказал: - Ребята  не  бойтесь.  На  собрании  партийной  организации  мы  обсуждали   дело.  Вашей  с  Валентином  вины  нет.  Хотя  оболтусы  вы  порядочные  и  заслуживаете  серьезной  порки.  С  этим  трудно  было  не  согласиться
      После  выступления  вожатой,  слово  дали  Владимиру  Осадчему, именно  его  первая  подпись  в  письме  видимо  сделала  зачинщиком.  Волнуясь,  он  рассказал,  как  ушли  с  урока,  как  написали  записку,  засунули  в  бутылку  и  бросили  в  речку.  Рассказал,  как  потом  поделились  со  мной  и  Валентином  Петровским,  как  мы  их  отругали  и  даже  несколько  дней  не  разговаривали.  Ничего  нового  не  добавили  ни  Валерий  Уральский,  ни  Виктор  Мягкий.  Хотя  он  и  не  был  комсомольцем,  но  на  разбор  был  приглашен.
      После  покаятельных  речей  секретарь  подвела  итог  и  сказала,  что
мы  осознали  поступок,  принимали  активное  участие  в  жизни  школы….    Договорить  ей  не  дали.  Не  для  того  присутствовал  секретарь  горкома  комсомола,  чтобы  обойтись  малой  кровью  и  спустить  все  на  тормозах.
       Не  знаю,  если  все,  что  он  рассказал,  действительно  было  правдой,  то  выглядело  наше  поведение  очень  неприглядно  и  Павлика  Морозова    в  наших  рядах  не  нашлось.  Пусть  это  останется  на  его  совести.      
Он  рассказал  обо  всем  процессе  работы  правоохранительных  органов  по  поиску  настоящих  диверсантов.
        Бутылочка  с  запиской  проплыла  по  течению  до  луга,  расположенного  в  трех  километрах  за  городом.  На  водопое  она  заинтересовала  пастуха.  Когда  он  открыл  бутылку  и  прочитал  записку,  сразу  побежал  в  село  к  участковому  милиционеру.  В  те  годы  граждане  проявляли  завидную  бдительность.  В  городе  почти  каждый  год  проходили  судебные  процессы.  Судили  разоблаченных  полицейских,  граждан  работавших  при  немцах  в  местных  органах  власти.  Милиционер,  прочитав  записку,  срочно  выехал  в  город  с  докладом.
        Первое  время  местные  органы  не  могли  найти  зацепок.  На  этом  промежутке  реки  был  всего  один  железнодорожный  мост,  имеющий  стратегическое  значение.  Бутылка  пахла  лекарством.  От  места  находки  до  плотины,  перекрывающей  речку,  располагались  две  больницы  и  один  военный  госпиталь.  Первое,  что  сделали  местные  власти – установили  дополнительные  прожектора  на  мосту  и  в  два  раза  усилили  наряд,  охраняющий  железнодорожный  мост.
        После  доклада  в  республиканское  управление  прибыла  оперативная  группа  во  главе  с  подполковником  Мирошниченко.  По  почерку  на  записке  следователь  пришел  к  выводу,  почерк,  скорее  всего,  принадлежит  мальчишкам.  Самым  хитрым  оказался  Валерий  Уральский.  По  его  подписи  невозможно было  прочесть  фамилию.  Самой  простой,  а  вернее  подлинной  оказалась  роспись  Володи  Осадчего.  На  всякий  случай  решили  проверить  росписи  в  учетных  карточках  комсомольцев,  хранящихся  в  горкоме  комсомола.  И  здесь  следователям  повезло,  они  определили  первого  подозреваемого.
        Вот  тогда - то  они  и  пожаловали  в  Володе  домой  вместе  с  участковым.  Пока  он  показывал  счетчик,  следователь  вырвал  лист  из  тетради.  Так  в  деле  появился  первый  фигурант. У  администрации  школы  через  горком  комсомола  запросили  характеристики  на  Осадчего  и  его  друзей.  Я  вспомнил  случай,  когда  классный  руководитель  спрашивала  о  причине  запроса  на  нас  характеристик.  Когда  круг  замкнулся,  за  нами  организовали  слежку.  Но  результатов  она  не  дала.  Кроме  учебы  в  школе  и  подготовки  к  экзаменам,  ничем  предосудительным  мы  не  занимались.
       Спасибо  подполковнику  Мирошниченко,  не  поверившему  в  серьезность  записки.  Он  отнесшийся  к  ней,  как  к  детской  шалости  великовозрастных  балбесов.  Ему  ничего  не  стоило  арестовать  нас  до  сдачи  экзаменов.  Он  мог  сломать  нам  судьбы  навсегда.
      На  третий  день  после  сдачи  экзаменов  арестовали  Володю  Осадчего,  затем  Виктора  Мягкого.  Повезло  Валере  Уральскому,  он  на  второй  день  после  окончания  экзаменационной  сессии  уехал  с  родными  к  знакомым.  Никто  из  соседей  не  знал  их  адреса.  Валик  Петровский  уехал  с  родными  в  село. В  городе  остались  лишь  мы  трое,  вот  и  пришлось  побывать  в  НКВД.
        Сам  по  себе  рассказ  комсомольского  функционера  не  впечатлял.  Действительно,  бесшабашная  мальчишеская  шалость  заставила  столько  серьезных  людей  отложить  важные  дела  и  заниматься  розыском  пятерых  балбесов.  Можно – простить,  а  можно  отрапортовать,  поймана  банда  диверсантов  и  обезврежена,  получить  очередное  повышение.  И  формально  он  был  бы  прав. В  своем  выступление  секретарь  горкома высказал  претензию  к  нам  с  Валентином  Петровским,  обвинив  в том, что не  доложили  о  записке  в  компетентные  органы.  Оказалось,  нет  среди  нас  Павлика  Морозова. Но  мы  считали,  высказав,  свое  отношение  к  поступку  друзей  выполнили  свой  гражданский  долг. Закончил  свое  выступление  секретарь  словами,  сказанными  подполковником  Мирошниченко  мне  на  прощание: - Выпороть  надо  хорошенько  и  заставить  родных  возместить  все  расходы  государства  по  ведению  дела.
      После  такого  выступления  трудно  было  надеяться  на  снисхождение.  Не  буду  рассказывать  о  всех  выступлениях,  обид  ни  на  кого  не  держу.  В  итоге,  нам  с  Валентином  за  потерю  бдительности  объявили  выговор  без  занесения.  Валерию  Уральскому  и  Володе  Осадчему  объявили  строгий  выговор  с  занесением.  Легче  всех  отделался  Виктор  Мягкий,  он  был  беспартийный.  Секретарь  горкома,  узнав  об  этом,  произнес:               
 - Ну,  никогда  и  не  будет  комсомольцем.
        Признаться,  не  ожидал  такого  сурового  наказания.  Думал, раз  мы  сами  осудили  поступок  ребят  сразу  после  его  совершения,  то  заслуживаем  прощения.  В  школе  в  той  или  иной  мере  знали  об  этом  деле,  но  расспросами  не  донимали.  А  в  скором  времени  все  забылось,  как  нехороший  сон.  Жизнь  продолжалась  своим  чередом.

         Глава  34.  ЛЮБОВНЫЕ  ПОХОЖДЕНИЯ.
       В  десятом  «Б»  появилась  новая  ученица  с  очень  странной  фамилией – Марианна  Гагал.  Одевалась  она  явно  с  вызовом.  Даже  школьная  форма  у  нее  была  не  похожей  на  форму  остальных  девчонок.  Впрочем,  этого  она  и  добивалась.  Ни  с  одной  девчонкой  не  дружила,  предпочитала  мужские  компании.  Никогда  не  носила  портфель,  всегда  рядом  был  адъютант.  Нельзя  сказать,  что  она  была  очень  красивой,  просто  умела  себя  подать.  Сними  с  нее  наряды,  убери  легкий  макияж – средняя  девчонка.  Хорошо  сложена,  не  больше.
                ххх
      Когда  сегодня  говорят,  в  наше  время  никто  не  красился,  носили  скромную  одежду,  вели  себя  строго,  не  вешались  на  парней.  Все  это  ложь! Мы  дети  своего  времени,  и  не  были  все  под  одну  гребенку.  И  в  наше  время  были  свои  лидеры,  которые  использовали  возможности  своего  времени  на  все  сто  процентов.  Были  свои  синие  чулки,  которые  теперь  пытаются  всех  поучать,  диктовать  правила  поведения.  У  каждого  поколения  свои  герои,  свои  нормы  поведения  и  идеалы.
                ххх 
      Когда  в  их  классе  не  осталось  парней,  не  покоренных  Гагал,  она  переключилась  на  ребят  из  других  классов.  Однажды  со  своим  очередным  адъютантом  появилась  на  нашей  тренировке.  На  удивление  девчонок – стала  набиваться  в  подружки  к  сестре  Володи  Новоселова.   
      Марианна – дочь  военнослужащего  и  жила  в  военном  городке.  Там  же  жили  Новоселовы.  Теперь  они  ходили  в  школу  вместе,  с  той  разницей,  Володя  не  испытывал  желания  носить  чужой  портфель.
      Мы  стали  подшучивать  над  ним,  хотя  я  знал,  Володька  влюблен  в  одноклассницу,  очень  красивую  девчонку – Светлану  Василиу.  Отец  Светланы – грек  по  национальности,  женился  на  украинке  и  остался  жить  в  Коростене.  Это  была  очень  яркая  и  красивая  пара.  Результатом  их  любви  стала  Светлана  со  своим  старшим  братом.  И  хотя  они  с  Володей  очень  хорошо  смотрелись,  она  вела  себя  с  ним  чисто  дружески.  Оба  учились  в  десятом  «А»  классе.  Светлана  была  отличницей,  ко  всем  парням  относилась  дружески,  не  делая  никому  предпочтения.  Иногда  разрешала  Володе  провожать  домой.
      Видимо  Гагал  решила  насолить  самой  яркой  девчонке  школы.  На  очередную  тренировку  явилась  с  очередным  адъютантом,  бросая  призывные  взгляды   на  Володю.  Мы  незлобиво  над  ним  подшучивали.  На  очередную  шутку  в  его  адрес  он  сказал:  - Да  нужна  мне  эта  кикимора!  Это  был  конец  притязаний  Гагал.  Ей  доложили  о  таком  высказывании  в  ее  адрес.  Закончилась  ее  дружба  с  сестрой  Володи.  Больше  на  наших  тренировках  она  не  появлялась.
      Подверглись  ее  домогательствам,  и  мы  с  Валентином  Петровским.  Причем  записку  о  встрече  в  воскресный  день  получил  сначала  Валентин.  После  отъезда  Галины  Ивановой  он  ни  с  кем  из  девчат  не  встречался.  Когда  шли  домой,  Валентин  показал  записку.  Я  знал  его характер  и  был  уверен,  что  он  не  пожелает  увеличивать  число  поклонников  Гагал.  На  следующей  неделе  и  я  получил  приглашение.  Посмеявшись  над  любвеобильной  Гагал,  решили  прийти  на  встречу  вместе.  Такого  удара  она  не  ожидала.  Мы  смогли  вздохнуть  свободно. Больше  нашей  свободе  ничто  не  угрожало.
       Занятия  шли  своим  чередом.  Подготовку  к  экзаменам  начали  практически  с  первых  дней  учебы.  У  нас  сохранились  прошлогодние  билеты,  и  мы  готовили  по  ним  шпаргалки.  Обязанности  распределили  между  всеми  учениками  класса.  Когда  с  Валентином  закончили  выполнение  своего  задания – обменялись  шпаргалками  с  другими  парами.  Это  не  значило,  что  подготовка  закончилась.
      Я  знакомился  со  шпаргалками  товарищей,  сверял  с  учебниками  и  готовил  свои  шпаргалки.  Если  разобраться,  это  был  титанический  труд.  Я  знал,  что  не  буду  ими  пользоваться.  Они  всегда  лежали  в  кармане,  согревали  душу,  давали  уверенность.  Ведь  написать  хорошую  шпаргалку – значит,  хорошо  повторить  материал.  Такая  методика  подготовки  осталась  у  меня  на  всю  жизнь  и  никогда  не  подводила.

         Глава  35.  НЕВЫДУМАННЫЕ  ИСТОРИИ.
       Однажды  узнал,  отец  любимой  учительницы  Елены  Семеновны  Калабалиной  был  воспитанником  Антона  Семеновича  Макаренко.  В  наше  время  его  произведениями:  «Флаги  на  башнях»,   «Педагогическая  поэма»   зачитывались.  На  одном  из  уроков  попросили  ее  рассказать  об  отце.  Елена  Семеновна  сказала:  -  Я  не  буду  рассказывать.  Лучше  приглашу  его  в  класс,  и  он  с  удовольствием  расскажет  сам.  Мы  знали,  если  Елена  Семеновна  пообещала,  значит  так  и  будет. 
      В  школе  проводилось  много  встреч  с  замечательными  людьми. Выступали  военные (одним  из  них  был  земляк – генерал-лейтенант,  дважды  Герой  Советского  Союза  Семен  Антонович  Козак,  чей  бюст  стоит  на  главной  улице  города),  бывшие  партизаны  отряда  Ковпака,  жившие  в  городе.   Но  я  хочу  рассказать  лишь  о  двух  замечательных  личностях.
       О  воспитаннике  Макаренко,  герое  его  «Педагогической  поэмы» - Семене  Карабанове.  Его  настоящая  фамилия – Семен  Степанович  Калабалин.  И  о  замечательном  штангисте,  гордости  нашего  времени – Григории  Новаке.  Рекорды,  которые  он  установил  в  свое  время,  более  двадцати  лет  не  могли  побить  штангисты  всего  мира.
      Свое  обещание  Елена  Семеновна  сдержала.  На  очередной  урок  вместе  с  ней  зашел  плотный,  симпатичный,  слегка  прихрамывающий  мужчина.  Елена  Семеновна  представила:
  -  Мой  отец  Семен  Степанович  Калабалин.    
Говорил  он  спокойным  голосом.  Поинтересовался,  чтобы  мы  хотели  узнать.  Книги  Антона  Семеновича  Макаренко  были  нам  знакомы,  хотелось  узнать,  что  в  них,  правда,  а  что  выдумка.
       Семен  Степанович  улыбнулся  и  сказал,  события,  описанные  в  книге,  подлинные  события  из  жизни  воспитанников  колонии.  Где-то  пропущены  незначительные  подробности,  слегка  изменены  фамилии  героев,  но  ничего  лишнего  не  добавлено.
       В  книге  есть  несколько  основных  героев.  Из  них  только  один – первый  помощник  Макаренко,  старший  среди  воспитанников – придуманный  герой.  Его  писали  из  двух  человек.  Один  никогда  не  был  беспризорным.  Сам  пришел  в  колонию  после  гибели  родителей,  погибших  от  руки  бандитов.  Он  с  первых  минут  стал  правой  рукой  Макаренко.
       Второго  привела  милиция.  Его  дважды  ловили  за  кражу.  Оба  раза  отправляли  в  детские  дома.  И  оба  раза,  обворовав  детский  дом,  он  сбегал.  Одним  из  методов  Антона  Семеновича  было  испытание  доверием.  Помните,  как  он  доверил  вору  отнести  зарплату  домой.  И  это  действовало.
        В  данном  случае  вора  поразило,  что  все  помещения,  даже  те,  где  хранились  продукты,  никогда  не  закрывались.  Одежда  воспитанников  хранилась  в  бытовой  комнате,  служебные  кабинеты  тоже  имели  свободный  доступ.
      Макаренко  был  талантливым  психологом  и  сразу  понял,  вновь  прибывший  воспитанник  уже  законченный  рецидивист.  На  совете  командиров  отрядов  он  откровенно  поделился  своими  подозрениями.  Командиры  отрядов  высказывали  различные  предложения,  вплоть  до  изгнания  из  колонии.  Антон  Семенович  с  грустью  сказал:
  -  Он  и  сам  уйдет.  Но  нельзя  допустить,  чтобы  он  увел  кого-нибудь  из  воспитанников  колонии.  Так  он  определил  основную  задачу.
Самым  приемлемым  в  данной  ситуации  было  предложение  командира  отряда  девчонок.  По  книге  Макаренко  ее  прозвище – Черниговка.  Теперь  это  мама  Елены  Семеновны  Калабалиной,  жена  Семена  Степановича.
       Черниговка  предложила  организовать  тотальную  слежку.  Одну – открытую,  другую – тайную.  Открытую - поручили,  двоим  проверенным  пацанам.  Они  должны  были  его  везде  сопровождать.  Тайную - взялась  вести  сама  Черниговка.  Она  сделала  вид,  что  он  ей  понравился.  Ненавязчиво  играла  влюбленную.  Они  изредка  гуляли  вместе,  строили  планы  на  будущее.  Скоро  Черниговка  уяснила,  подозрения  Антона  Семеновича  подтверждаются.  Он  надеялся  в  очередной  раз  ограбить  колонию,  дождавшись  большого  поступления  денег  на  нужды  воспитанников  и  сбежать.
       Вторым  его  желанием  было,  вместе  с  дружками,  оставшимися  на  воле,  совершить  разбойное  нападение.  Откровенничая   с  Черниговкой,  он  твердил:  «Будут  деньги,  будет  царская  жизнь».   Это  была  его  любимая  поговорка.  Иногда  он  исчезал  на  сутки,  возвращался  хмельной  с  деньгами.  Антон  Семенович  знал  каждый  шаг  Золотухина,  ожидал  развязки. Однажды  Золотухин  сказал  Черниговке,  что  у  него  наклевывается  одно  дело.  -  «Завершу  его,  будем  жить  как  сыр  в  масле». Было  ясно,  скоро  он  совершит  преступление.  Предупредили  чекистов.  Стали  ждать  развязки.
      Оказалось,  Золотухин  связался  с  бандой  грабителей,  которая  готовилась  ограбить  магазин.  За  ними  давно  следили,  поэтому  взяли  с  поличным.  При  задержании  бандиты  оказали  сопротивление.  В  перестрелке  Золотухин  был  убит.
      Семен  Степанович  рассказал  несколько  забавных  эпизодов  из  жизни  колонистов.  В  фильме  о  колонии  один  из  героев  очень  любил  покушать.  Колония  не  бедствовала,  но  лишней  еды  не  было.  Когда  обед  заканчивался,  он  оставался  в  столовой  и  съедал  все  остатки.  На  это  смотрели  сквозь  пальцы,  но  обжора  повадился  отбирать  пищу  у  малышей.  За  это  ему  доставалось  от  ребят.  Он  клялся,  что  больше  так  никогда  делать  не  будет,  но  исподтишка  продолжал  обижать  малышей.   
      Однажды  его  поймали,  когда,  нарушив  данное  ребятам  обещание,  он  отобрал  еду  у  малышей.  Ребята  в  шутку  заявили,  его  легче  убить,  чем  прокормить. Семен  Калабалин,  в  то  время  один  из  помощников  Антона  Семеновича,  с  ребятами  повели  обжору  к  реке. Зачитали  заранее  приготовленный  приговор,  в  котором  говорилось:
  -   Воспитанник  колонии  «Свинтусов»  систематически  объедает  всю  колонию,  но  самым  страшным  его  преступлением  является  то,  что  он  здоровый  и  толстый  систематически  грабит  малышей,  дабы  насытить  свою  утробу.  Заслушав  жалобы  потерпевших,  учитывая,  что  он  не  сделал  для  себя  выводов  из  прошлых  предупреждений,  напрашивается  одно  решение,  его  легче  убить,  чем  прокормить. А  посему  совет  колонии  постановляет:  Утопить  «Свинтусова»  в  реке.
       Выслушав  приговор,  обжора  обреченно  сказал: - Ну  что  же  хлопцы,  топите,  раз  так  решили.  Ему  завязали  глаза,  подвели  к  небольшому  обрыву,  раскачали  и  бросили  в  воду.  Полежав  немного  в  воде,  обжора  встал,  снял  повязку  и  с  удивлением  посмотрел  на  ребят.  Они  весело  смеялись.  Казнь  и  место  для  нее  выбрали  заранее.  Внушительно  смотрелся  небольшой  обрыв,  возвышающийся  над  рекой,  но  глубина  у  берега  была  всего  сантиметров  семьдесят.  Семен  достал  из  кармана  приказ  по  колонии  и  зачитал  его  изумленному  обжоре,  стоящему  по  колено  в  воде.  Отныне  ему  разрешалось  официально  получать  в  столовой  две  порции.
       Семен  Степанович  рассказывал  о  судьбе  многих  воспитанников  колонии  Макаренко,  основных  героев  книги.  Среди  них  были  ученые,  военные,  врачи,  учителя.  Несколько  человек  погибли  во  время  Великой  Отечественной  войны.
       Семен  Степанович,  благодаря  знанию  немецкого  языка,  был  разведчиком  в  тылу  врага.  Попал  в  засаду  в  Польше.  Был  тяжело  ранен.  Его  спасли  польские  партизаны,  но  у  них  не  было  возможности  оказать  квалифицированную  медицинскую  помощь.  Пулей  раздробило  кость.  Рана  зажила,  и  оказалось,  одна  нога  стала  короче  другой  на  два  сантиметра.
       Мы  знали,  Семен  Степанович  был  директором  детского  дома  под  Киевом,  и  попросили  рассказать  случаи  из  его  практики.  Вот  два  его  рассказа:  - Семена  Степановича  пригласили  в  одну  из  школ  Киева.  Руководство  школы  не  знало,  что  делать  с  учениками.  Они,  с  некоторых  пор,  встречали  учителей  входящих  в  класс,  стоя  на  партах.  Вызывали  родителей,  директор  школы  приходила  в  класс, - результат  тот  же.  Семен  Степанович  не  знал  что  посоветовать.  Ясно,  это  был  протест  учеников.  Когда  шел  с  учителем  на  урок  то  еще  не  знал,  что  посоветовать,  что  предпринять.  Войдя  в  класс  и  увидев  стоящих  на  партах  учеников,  он  ни  слова  не  говоря,  к  изумлению  классного  руководителя,  залез  на  стол  учителя  и  поздоровался.  После  минутного  замешательства  ребята  нестройно  ответили.  Семен  Степанович  открыл  журнал  и  стал  знакомиться  с  учениками.  Завершив  знакомство,  сказал:
 - Достать  тетради. Недоумевая,  как  это  сделать,  некоторые  стали  слазить  с  парт,  но  он  громко  сказал: - Не  сметь!
Так,  стоя  на  столе,  он  и  провел  урок.  В  кабинете  директора  Семен  Степанович  посоветовал  срочно  заменить  классного  руководителя.  Больше,  стоя  на  партах,  ученики  учителей  не  встречали. 
       Второй  случай  оказался  трагическим  для  семьи  Калабалина.  К  нему  обратился  один  из  высокопоставленных  чиновников.  Его  младший  сын  с  трех  лет  по  неукротимому маминому  желанию  обучался  игре  на  фортепиано.  Сначала  учеба  шла  из-под  палки,  потом,  смирившись  с  неизбежностью,  мальчишка  начал  учиться  играть,  вроде  бы  проявляя  интерес.  По  заверению  учителя – делал  первые  успехи.  Мама  очень  хотела  сделать  из  него  вундеркинда.  После  окончания  занятий  с  преподавателем,  она  заставляла  играть  до  изнеможения.  Она  не  подозревала,  какая  ненависть  зреет  в  его  душе.  В  пять  лет  он  уже  хорошо  играл  на  фортепиано.  Казалось,  сбывается  мечта  матери  и  ребенок  испытывает  удовольствие  от  игры.
       Но  у  мальчика  появилась  садистская  наклонность:  выходя  погулять  на  улицу – он  издевался  над  животными.  Доставалось  не  только  кошкам,  но  и  собакам.  Возвращаясь,  домой,  он  без  приглашения  садился  за  рояль  и  играл.  Первое  время  на  эту  странность  не  обращали  внимание.  Потом  начали  жаловаться  соседи.  Мальчику  старались  не  выпускать  одного.  Но  если  ему  не  удавалось  поиздеваться  над  животными -  у  него  пропадало  желание  играть.  Мальчишке  шел  седьмой  год,  и  он  пошел  в  школу.   
      Учителя  заметили,  а  дети  на  себе  почувствовали,  он  издевается  над  ровесниками.  Если  ему  удавалось  причинить  боль  кому-нибудь  из  сверстников,  он  уходил  домой  и  садился  играть.  Естественно,  родители  стали  требовать  убрать  садиста  из  класса.  Учителя  школы  просили  о  том  же.  С  просьбой  о  помощи  отец  обратился  к  Семену  Степановичу  Калабалину.   Семен  Степанович,  как - бы  предчувствуя  беду,  долго  не  соглашался.  Но,  испытывая  давление  со  стороны  начальства,  вынужден  был  уступить.
       В  семье  Семена  Степановича  было  двое  своих  детей  и  трое  приемных.  Четверо  из  них  уже  жили  самостоятельно.  Четыре  года  назад  родился  последний  сын.  Стоит  ли  говорить,  какая  это  была  радость.  С  малышом  играли  не  только  родные,  он  был  воспитанником  колонии. 
       Когда  Семена  Степановича  вынудили  принять  мальчишку  в  колонию,  он  собрал  актив,  рассказал  все  что  знал  о  новом  воспитаннике.  Они  приняли  решение  следить  за  каждым  его  шагом.  Скоро  убедились,  стоило  прозевать,  позволить  ему  найти  предмет  для  своих  извращенных  желаний – поиздеваться – он  садился  за  рояль  и  играл  с  упоением.  Ребята  понимали,  ему  удалось  ускользнуть  от  их  контроля.
       В  очередной  раз  тревога  поднялась,  когда  услышали  звуки  бравурной  мелодии  из  актового  зала.  Ребята  искали  очередную  жертву  его  истязаний  и   скоро  обнаружили  пропажу  младшего  сына  Семена  Степановича.  Обыскали  всю  территорию,  все  заветные  углы.  Ребенка  нигде  не  было.  Помогла  любимица  воспитанников.  Из  оврага,  находящегося  на  границе  с  территорией  колонии  раздался  собачий  вой. Собака  разрыла  прошлогодние  листья,  ветки,  там  лежал  с  перегрызенным  горлом  сын  Калабалина.  Все  время  поисков  изверг  играл  на  рояле.  Семену  Степановичу  еле  удалось  не  допустить  самосуда.
       Мы  долго  молчали,  выслушав  эту  страшную  историю,  не  в  силах  что-нибудь  произнести.  Закончил  Семен  Степанович  рассказ,  как - будто  придавленным  перенесенным  горем  глухим  голосом:   
 - Мальчишку  отправили  в  психушку.
        Не  знаю,  какие  чувства  вызвало  это  горькое  повествование  у  моих  одноклассников,  для  себя  сделал  один  вывод,  никогда  мною  не  нарушаемый:  - нельзя  навязывать  свое  мнение  другим!  Считаешь  его  правильным,  попытайся  убедить.  Не  смог  убедить – откажись  от  своей  идеи,  не  ломай  другую  душу.
       Расставались  с  Семеном  Степановичем  с  грустью,  представляя,  сколько  ему  и  его  семье  пришлось  пережить.  Моя  любовь  к  Елене  Семеновне  стала  еще  крепче.  Нет,  не  от  жалости  к  семейному  горю.  Я  смог  иначе  оценить  и  осмыслить  ее  манеру  общения  с  нами,  ее  терпимость  к  порой  неоправданным  поступкам  одноклассников.  Она  обладала   великолепными  знаниями  предмета,  но  никогда  не  подчеркивала  своего  превосходства.  Рассказывала  новый  материал  так,  как - будто  сама  жила  в  это  время,  знала  все  о  происходящих  событиях,  и  делилась  с  нами  своими  впечатлениями.
       Немного  учителей  осталось  в  памяти,  немногим  хочется  сказать  спасибо  за  их  труд.  Но  тех,  кому  обязан  своей  последующей  жизнью,  своими  взглядами  и  поступками,  низко  кланяюсь,  с  благодарностью  буду  помнить  всю  оставшуюся  жизнь.
       Мою  неуемную  жажду  труда,  звание  трудоголика – воспитали  во  мне      
Иван  Израилевич  Слуцкий  и  Петр  Петрович  Огородников.  Не  знаю,  когда  они  отдыхали,  всего  себя,  отдавая  нам - оболтусам.  Вели  занятия  в  обеих  сменах,  после  занятий  секции,  в  субботу  и  воскресение  их  всегда  можно  было  застать  в  школе  проводящими  тренировки  или соревнования.            
       Любовь  к  прекрасному,  к  знаниям  воспитали  завуч  школы  в  Богодухове  Наталья  Михайловна,  преподаватель  истории  Елена  Семеновна  Калабалина  и  учитель  украинского  языка  Елена  Семеновна  Мазур.  Учителям  Иосифу  Самуиловичу  Штырнову,  Нине  Иосифовне  Гудзь – низкий  поклон  и  огромное  спасибо.
                ххх
        Благородная  профессия – учитель.  Жаль,  если  она  достается  бездушному  человеку,  ведь  он  ничего  не  сможет  дать.  Жаль,  что  наше  государство,  провозглашая  основной  задачей:  воспитание  подрастающего  поколения,  провозглашает  его  только  на  словах,  на  деле  превращая  учителя  в  бомжа.  Существовать  на  деньги,  которыми  оно  оценивает  труд  учителя  невозможно.  Голодный  и  холодный  учитель  не  способен  привить  любовь  к  государству,  к  Родине.
     Сегодня  много  говорят  о  воспитании  нового  человека,  о  стремлении  государства  решить  проблемы  образования,  но  практически  ничего  для  этого  не  делают.  А  причина  в  одном.  Чиновники  не  видят  где  тот  пирог,  от  которого  можно  откусить  кусок  себе  любимым.  Для  чего  им  нужны  все  эти  государственные  проекты.  Зурабовские  смогли  откусить,  чем  хуже  друзья  Фурсенко?    
       Да,  учителю  нужно  прибавить  зарплату!  Но  один  учитель - творец,  другой – отбывает  номер.  Один  всего  себя  отдает  детям,  другой  работает  от  сих,  до  сих,  и  заставить  его  работать  творчески  невозможно.  Почему  и  тот  и  другой  должны  получать  одинаково?
      Есть  хорошая  форма  проверки  знаний  учащихся.  Это  конкурсы  среди  школьников  по  предметам.  Победители  получают  гранды,  право  на  льготное  поступление  и  другие  льготы.  А  где  учитель?  Почему  по  итогам  конкурса  за  воспитание  лауреата  не  увеличить  зарплату??? 
      Только  так  можно  сделать  работу  учителя  престижной.  Стыдно,  но  факт – родные  уговаривают  своих  детей  закончивших  школы  на  тройки,  поступать  в  педагогические  вузы,   лишь  бы  получить  высшее  образование.  Большинство  после  окончания  сбегает.  Поэтому  и  преподают  в  школах  в  основном  учителя  пенсионного  возраста.  Что  дальше  будем  делать  министр  Фурсенко???
      Не  по  вашей  ли  вине  сегодня  среди  молодежи  засилие  воров,  проституток,  скинхедов,  фашистов….
        В  государстве,  где  во  время  Великой  Отечественной  войны  погибло  около  двадцати  семи  миллионов  граждан!  Существует  и  процветает  пропаганда  фашизма.  На  удивление  сегодняшняя  власть  смотрит  на  все  сквозь  пальцы.  Объясните  почему?  Закрадывается  подозрение,  деньги  фашистской  Германии,  деньги  Бормана,  поиски  которых  велись  сразу  после  войны,  работают  и  работают  против  нас.  Не  смогли  одолеть  силой, - купят  деньгами.
                ххх
        Может  сложиться  впечатление,  что  мы  отдыхали,  слушали  выступления  замечательных  людей,  забывали  об  учебе,  о  предстоящих  экзаменах.  Нет,  мы  самым  серьезным  образом  готовились  к  экзаменам,  дающим  право  на  дальнейшее  образование,  дальнейшую  жизнь.
Для  нас  каждый  день  в  школе  работал  консультационный  пункт.  Мы  могли  в  любое  время  встретиться  с  преподавателями,  получить  консультацию  по  интересующему  вопросу.
       Учитывая  серьезность  стоящих  задач,  Иван  Израилевич  не  привлекал    на  соревнования.  Тренировки  посещали  скорее  для  поддержания  спортивной  формы,  по  возникшей  потребности  организма.  На  одной  из  тренировок  Петр  Петрович  Огородников  сказал,  ему  удалось  пригласить  на  встречу  Григория  Новака.  Нашей  радости  не  было  предела.  Единственное,  что  мы  не  могли  понять,  почему  самый  знаменитый  штангист  страны  стал  цирковым  артистом?
       Григорий  Новак – первый  советский  чемпион  мира  1946  года,  десятикратный  чемпион  СССР,  установил  36  рекордов  мира.  На  тренировках  показывал  результаты  на  10-20  килограммов  превышающие  рекорды  мира.  Каждый  новый  рекорд  стоил  десять  тысяч  долларов.  Но  с  начальниками,  тренерами  сборной  он  не  делился.  О  Григории  Новаке   
можно  прочитать  в  Большой  Советской  энциклопедии,  но  о  людях,  лишивших  его  любимого  дела,  нас,  его  рекордных  достижений,  там  ничего  не  написано.  А  хотелось  бы  и  этих  псевдогероев  знать  в  лицо.
                ххх
       Сегодня  политики  типа  Зюганова  утверждают,  что  коррупция – порождение  капитализма.  Врете,  господин  Зюганов.  Она  есть,  и  была  всегда.  Жажда  наживы  за  чужой  счет – порок  человека,  ее  можно  победить  одним – изменив  воспитание  человека,  приучив  его  к  настоящим,  а  не  мнимым  ценностям.  Это  недостижимо  в  ближайшем  будущем.
       Тренеры  сборной  команды,  сжигаемые  завистью  размером  получаемых  гонораров,  организовали  травлю  Григория  Новака.  Газеты  «Правда»,  «Известия»  пестрели  статьями  о  стяжательстве,  пренебрежению  интересами  общества  и  прочая  белиберда.  Никто  из  них  не  мог  назвать  истинную  причину  травли.
       Рекорды  Григория  Новака  прославляли  страну,  а  деньги  были  оплатой  за  его  каторжный  труд,  в  котором  он  не  пользовался  услугами  тренеров  сборной.  Допекли  человека  до  того,  что,  организовав  на  Киевском  стадионе  «Динамо»  день  рекордов,  в  котором  выступили  пять  сильнейших  штангистов  страны,  Григорий  Новак  установил  рекорды  во  всех  движениях  и,  разумеется,  в  сумме  троебория,  получил  свои  призовые  и  ушел  из  тяжелой  атлетики.  Если  есть  сомневающиеся  в  правдивости  моих  слов – рекомендую  почитать  воспоминания  самого  знаменитого  штангиста  СССР  Юрия  Власова.  Рекомендую  прочитать  одну  из  его  самых  интересных  книг  «Соленые  радости».  В  своих  воспоминаниях  он  правдиво  рассказывает  о  коррупции  в  тренерском  коллективе  сборной  Союза.
       Ему,  известнейшему  спортсмену  мира,  кумиру  молодежи  страны,  тоже  приходилось  преодолевать  чиновничий  беспредел.  Как  ни  странно  и  клевету  уважаемых  партийных  газет,  желтой  прессы  нашего  времени.  А  выглядело  приблизительно  так,  если  в  «Правде» - похвалили,  значит  в  «Известиях» -  жди  разоблачения,  и  соответственно  наоборот.   
       После  триумфального  выступления  на  стадионе,  установления  новых  мировых  рекордов,  Григорий  ушел  из  спорта  и  выступал  в  цирке.  Поднимал  платформу  с  грузовиком,  лежа  на  арене.  Жонглировал  шарами.  Ставил  на  платформы  по  десять  человек  и  делал  с  ними  круг  почета  по  арене  цирка.  По  Киеву  ходил  в  смокинге  и  цилиндре,  в  руке  держал  чугунную  тросточку  в  пуд  весом,  небрежно  вращая  ее  в  процессе  движения.  Это  был  его  протест,  иначе  у  него  не  было  возможности  выразить  свое  я.  Так  кто  же  проиграл  от   произвола  чиновников?
                ххх
       Мы  с  нетерпением  ожидали  встречи.  Когда  Григорий  Новак  вошел  в  класс,  увидели  его  постоянный  наряд:  смокинг,  цилиндр.  В  угол  он  поставил  свою  знаменитую  трость.  Рассказал  о  выступлениях  на  соревнованиях,  соперниках  как  у  нас  в  стране,  так  и  за  рубежом.  Было  видно,  его  до  сих  пор  не  покидает  любовь  к  тяжелой  атлетике.  Он  с  уважением  говорил  о  друзьях,  соперниках,  но  ни  слова  не  сказал  о  своих  обидчиках.  На  вопрос,  как  долго  будут  жить  его  рекорды,  без  лишней  скромности  ответил,  пока  не  видит  спортсмена,  который  смог  бы  их  побить.
       После  выступления  зашел  в  спортзал  и  попросил  навесить  на  штангу  все  «блины»  имеющиеся  у  нас.  Снял  смокинг,  спокойно  выжал  штангу.  После  его  выступления  одной  из  самых  посещаемых  стала  секция  тяжелой  атлетики.
                ххх
       Нашему  поколению  предстояло  испытать  еще  одно  потрясение.  Первым  была  Великая  отечественная  война. Вторым – смерть  вождя,  злого  гения  нашей  страны  Иосифа  Сталина.  Третьим  потрясением  стало  осуждение  на  двадцатом  съезде  партии  культа  личности.  Скажите,  как  в  этой  чехарде  событий  найти  истину?
       Сегодня  последователи  Зюганова  обвиняют  всех  и  вся,  только  не  себя  любимых.  А  скажите  откровенно.  Могли  ли  миллионы  советских  людей,  чьи  родные  прошли  ГУЛАГ,  сталинские  лагеря,  которых  лишили  без  их  ведома  родного  языка,  объявив  о  создании  единой  общности  людей – «советский  народ»,  простить  стране,  не  уважающей  свой  народ,  ее  «вождям» - исковеркавшим  их  жизни?
      Кто  принимал  решения  в  Беловежской  Пуще?  Бывшие  работники  ЦК  партии.  Может,  помните? – Простые  люди  во  всех  республиках  проголосовали  за  единую  страну.  Кто  из  власти  держащих  обратил  на  это  внимание?  Кто  подумал  о  простых  людях?  К  сожалению,  за  долгие  годы  советской  власти  людей  приучили  говорить  правду  только  на  кухне.  Почему  дедушка  рассказал  о  моем  происхождении  только  перед  смертью?
     Господин  Зюганов,  у  меня  к  вам  один  единственный  вопрос:
- Кто  из  членов  ЦК  дал  добро  на  показ  в  нашей  стране  дебильных  фильмов  Голливуда  со  шварцнегерами  и  другими  кретинами, демонстрирующими  ненависть,  убийства,  обман  и  подлость?
        В  школе  меня  учили,  что  у  нас  разные  ценности,  разные  культуры.
Так  почему  я  должен  жить  по  их  законам.  Мне  нравится  наш  уклад,  наша  культура.  Посмотреть  Серенаду  солнечной  долины – согласен. Можно  и  нужно.  Дебильные  боевики - нет.   Будем  считать  эти  строчки  политическим  отступлением,  душевной  болью,  жаждой  светлого  будущего  для  нас.

                Глава  36.  ЖИЗНЬ  УЧИТ.
       События  последних  дней  преподнесли  еще  один  урок  в  копилку   познания  жизни.  Однажды,  когда  мы  с  Валентином  шли  в  школу,  увидели  толпу  людей  на  маневренных  путях.  Подошли  ближе  и  увидели  лежащего  на железнодорожных  рельсах  мертвого  милиционера.  Все  выглядело  так,  как - будто  он  попал  под  маневренный  поезд.  Поглазели  немного,  и  пошли  на  занятия.  Но  судьба  этого  милиционера  оказалась  связанной  с  работой  отца.
       Молодой  лейтенант  после  окончания  училища  прибыл  в  коростенское  отделение  милиции.  Начал  работать  следователем.  Как  всем  молодым  лейтенантам,  ему  очень  захотелось  отличиться.  Волей  судьбы,  в  его  дежурство  в  милицию  пришли  три  подвыпивших  мужика.  Они  возбужденно  рассказывали  о  мошеннике,  который  им  за  плевую  работу  заплатил  целых  три  тысячи  рублей, огромные  по  тем  временам деньги.  После  долгих  расспросов  удалось  установить,  что  так  возмутило  мужиков.
       На  них  вышел  главный  инженер  городского  промкомбината.  Он  попросил  пристроить  к  дому  веранду.  Работы  не  очень  много.  Материал – хозяина.  Растянув  строительство  на  полторы  недели,  они  только  закончили  работу.  Перед  окончанием  долго  совещались.  Сколько  запросить  за  свой  труд?  Красная  цена -  в  пределах  тысячи  рублей.  Решили  запросить  в  три  раза  больше.  Инженер,  не  торгуясь,  достал  пачку  денег,  отсчитал  три  тысячи  и  отдал. 
       После  солидного  возлияния  у  мужиков  проснулась  гражданская  совесть.  Решили  сообщить  милиции  о  новом  коростенском  миллионере  Корейка.  Молодой  лейтенант  решил  никому  о  визите  бдительных  граждан  не  докладывать.  Решил  вершить  правосудие  самостоятельно.
      Завел  дело  и  начал  собственное  расследование.  Его  пристальное  внимание  к  особе  главного  инженера  не  осталось  не  замеченным.  А  неумелое  вторжение  в  дела  промкомбината  насторожили  преступников.  Подельники  инженера  решили  убрать  настырного  лейтенанта,  сымитировав  несчастный  случай.
      Сначала  в  милиции  не  знали  с  чего  начать  расследование.  Но  когда  вскрыли  сейф,  нашли  документы  с  начатым  делом.  Доложили  начальнику  милиции.  Им  был  все  тот – же  сослуживец  отца.  Он  пригласил  однополчанина  на  беседу  и  попросил  рассказать  о  работе  в  новой  должности.   
      Отец  проработал  директором  промкомбината  восемь  месяцев.  Но  никак  не  мог  навести  на  предприятии  порядок.  Все  его  начинания,  указания  саботировал  и  игнорировал  управленческий  аппарат.  После  совещаний,  которые  он  проводил,  все  собирались  у  главного  инженера  и  получали  его  распоряжения.  Откровенный  разговор  ничего  не  дал.  А  отцу  он  прямо  сказал: - Вы  у  нас – временный  человек.  Не  знаете  специфику  производства.  Самый  лучший  путь  к  сотрудничеству – оставить  все  как  есть.  Тогда  предприятие  будет  всегда  хорошо  работать.
      Приблизительно  то  же  ему  сказали  в  областном  управлении  предприятий  местной  промышленности.  Батя  уже  собирался  писать  заявление  по  собственному  желанию. Неудобно  было  перед  первым  секретарем,  уходить,  не  оправдав  его  доверие.
      Спасибо  сослуживцу  отца.  Через  друзей  в  Киеве  он  получил  бригаду  следователей  из  другой  области.  Одного  из  сотрудников  оформили  на  работу,  так  появились  «глаза»  и  «уши».  Расследование  шло  почти  год.  Была  раскрыта  организация,  которая,  используя  двойную  бухгалтерию,  отправляла  неучтенный  товар  по  различным  торговым  точкам  области  для  реализации.  Деньги  делили  между  членами  преступного  сообщества.  Итогом  этого  дела  стал  арест  ста  двадцати  человек  по  всей  Житомирской  области.  Правда,  осужденных  оказалось  всего  около  тридцати  человек.
        Я  знал  сына  главного  инженера.  В  школу  он  ходил  в  старом  пальто,  в  брюках  с  заплатами  на  коленях.  Может,  тогда  и  родилась  эта  мода?  Сам  он  не  занимался  спортом,  но  постоянно  вертелся  среди  спортсменов.  Каково  было  мое  удивление,  когда  отец  после  суда  рассказывал,  у  главного  инженера  изъяли  более  ста  тысяч  рублей,  полкилограмма  драгоценностей  и  десять  тысяч  валютой.
       Вот  таким  «бедным»  был  главный  инженер,  которого  сделали  главным  организатором  преступной  группы,  оставив  за  бортом  в  ранге  свидетелей  несколько  областных  начальников.  После  завершения   процесса  дела  на  предприятии  пошли  нормально.  Отец  проработал  еще  четыре  года.   
            
            Глава  37.  МЕЧТЫ  И  РЕАЛИИ  ЖИЗНИ.
       Мне  исполнилось  семнадцать  лет.  Встал  на  учет  в  военкомат.  Прошел  медицинскую  комиссию.  На  собеседовании  с  офицером  призывного  отдела  мне  предложили  поступить  учится  в  школу  КГБ.  Почему-то  сразу  подумал,  что  это  предложение  исходило  от  подполковника  Мирошниченко. 
       Но  у  нашей  дружной  пятерки  было  другое  желание.  Мы  хотели  поступить  в  Херсонское  мореходное  училище.  Кого  из  молодежи  не  манила  морская  романтика,  желание  дальних  путешествий?  Но  это  была  пока  только  мечта,  а  нас  впереди  ожидали  экзамены,  которые  подводили  итог  нашему  детству,  открывали  дорогу  во  взрослую  жизнь.
      Подготовка  к  экзаменам  закончилась.  Наступил  этот  страшный  и  такой  желанный  период  испытаний.  Я  не  чувствовал  особого  волнения,  был  уверен  в  своих  знаниях  и  верил,  что  мы  с  Валентином  сумели  хорошо  подготовиться.  Поражало  паническое  настроение  Володи  Осадчего.  Мы  пытались  его  успокоить,  но  он  еще  не  забыл  провала  на  экзаменах  в  восьмом  классе.  Постоянно  ныл,  сомневался  в  своих  силах.
      Виктор  Мягкий  готовился  под  руководством  Валентины  Никоненко,  и  мы  были  уверены,  что  она  не  позволит  ему  завалить  экзамены.  Они  выработали  свою  систему  ответов.  Она  заходила  на  экзамен  первой  и,  подготовив  ответ,  ждала  Виктора.  Узнав  его  билет,  немедленно  готовила  ответ  и  передавала  его  Виктору.   Система  работала  без  сбоя,  Виктор  успешно  преодолевал  экзамены.  Валера  Уральский  договорился  о  помощи  с  нашим  всезнайкой,  нашим  «Мальчиком - с - пальчиком».  В  таком  тендеме  они  также  успешно  справлялись  с  экзаменами.
      Интересно  было  наблюдать  за  нашими  учителями.  Они  приходили  в  класс  и  живо  интересовались  нашими  успехами,  а  ведь  их  занятия  уже  закончились  и  оценки  стояли  в  наших  табелях.  Однако  обе  Елены  Семеновны,  Иван  Израилевич  были  постоянными  гостями  у  нас  в  классе.  Они  волновались  не  меньше  нас.
      Перед  очередным  экзаменом  я  не  выбирал  для  себя  очередь,  только  интересовался  у  старосты,   какой  номер  мне  достался.  Если  кто-нибудь  желал  поменяться,  всегда  готов  был  помочь.  Экзамены  были  успешно  преодолены,  волнения  закончились.  Мама  с  отцом  подарили  на  выпускной  вечер  новый  красивый  костюм  темно - синего  цвета.  Я  был  на  седьмом  небе.  В  нем  выглядел  совсем  взрослым.
       Еще  перед  началом  экзаменов  обсуждали,  как  будем  праздновать  окончание  школы.  Ходили  в  фотографию.  Делали  фотоснимки  на  общую  классную  виньетку.  Хотелось  иметь  на  память  фотографии   одноклассников,  чтобы  всегда  помнить  с  кем  делил  последние  годы  своего  детства.  Родительский  комитет  готовил  торжественный  вечер:  столы  с  шампанским,  традиционное  ночное  гуляние  по  городу.
       На  вечер  шел  преисполненный  новыми  надеждами, и  в  то  же  время  с  грустными  мыслями  о  том,  что  школа  никогда  не  повториться,  а  друзья  могут  разлететься  в  разные  стороны  и  не  известно  суждено  ли  нам  встретиться.  Но  нас  манила  эта  неизвестность,  взрослая  таинственная  жизнь.
      В  зале  оказалось  несколько  человек  в  таких  же  костюмах  как  у  меня. Я  не  придал  этому  никакого  значения.  Да  и  чему  было  удивляться,  если  в  стране  было  не  так  много  фабрик  шивших  костюмы  большими  партиями.  В  этом  плане  мы  были  не  притязательной  публикой.
      Началась  официальная  часть,  нас  поздравили  с  окончанием  школы,  вручили  аттестаты  зрелости,  странное  название,  но  оно  открывало   дорогу  в  новую  взрослую  жизнь.  Самыми  приятными  были  поздравления  от  Елены  Семеновны  Калабалиной,  Елены  Семеновны  Мазур  и  Ивана  Израилевича  Слуцкого.  Странные  чувства  испытывал  к  Елене  Семеновне  Калабалиной.  Скорее  всего,  как  к  любимой  старшей  сестре,  вниманием  которой  дорожил,  доверие  которой  боялся  потерять.
      После  вручения  аттестатов  до  начала  застольной  части  выпускного  вечера,  нам  впервые  официально  разрешили  выпить  шампанское.  На  столах  стояло  вино.  По  секрету  ребята  сообщили,  что  в  классе  стоит  заготовленная  водка. Приглашались  желающие.  Пока  все  облизывались  и  ждали  приглашение  за  стол,  мы  с  Еленой  Семеновной  танцевали  наш  последний  школьный  вальс.
      Несколько  лет  после  окончания  школы  встречался  с  ней,  посещая  родную  альма-матер,  пока  она  не  вышла  замуж  и  не  уехала  из  города.
Счастья  ей  в  этой  жизни!  Пусть  удача  сопутствует  на  жизненном  пути. Жаль,  что  судьба  так  жестко  с  нами  поступает, - лишает  нас  общения  с  самыми  любимыми  людьми.  А  может,  мы  сами  виноваты – не  умеем  сохранить  то,  что  щедро  дарит  нам  жизнь.      
      О  застолье  писать  не  буду.  Оно  ничем  на  Руси  не  отличается  одно  от  другого.  Мы  гуляли  по  городу.  Отдыхали  на  нашем  любимом  месте  на  скалах  в  парке  Горького.  Любители  и  там  нашли  выпивку.  Под  утро  пошли  провожать  девчонок.
      Последнее  время  часто  встречался  со  Светланой  Семеновой,  ходили  в  кино,  отдыхали  в  парке  Горького.  С  моей  стороны  не  было  никаких  чувств,  просто  дружеские  отношения  с  интересным  собеседником,  хотя    знал  о  том,  что  она  ко  мне  не  равнодушна.
      Возле  дома  нас  встретил  отец  Светланы.  Он  преподавал  черчение  в  школе.  Мы  попрощались,  и  я  хотел  уходить.  Однако  ее  родитель  попросил  остаться.  Он  знал  о  наших  встречах,  знал,  что  Светлана  влюблена  в  меня.  Я  понимал  его  отцовскую  обеспокоенность 
и  ничего  не  имел  против.
      Но  когда  он,  как  само  собой  разумеющееся  стал  обсуждать  наше  будущее,  совместную  учебу  в  Киевском  университете,  воспринял  это  как  покушение  на  мою  свободу.  Он  сделал  большую  ошибку. Даже   родным  не  давал  возможности  навязывать  свое  мнение,  а  выслушивать  чужого  человека  не  желал.  Вежливо  попрощался  и  ушел  домой.  После  этого  разговора  прекратил  встречи  со  Светланой.  Друзьями  мы  остались,  но,  ни  в  кино,  ни  в  наш  любимый  парк  больше ее  не  приглашал.
      После  школьного  вечера,  отоспавшись,  собрались  с  друзьями  в  нашем  любимом  месте  в  парке  Горького  на  скалах.  Естественно,  разговор  пошел  о  предстоящем  поступлении  в  Херсонское  мореходное  училище.  Однако,  мечты  это  одно,  а  жизнь  диктует  другое.  Разговор  не  получался.
      У  Валентина  Петровского  тяжело  заболел  отец,  и  ему  нужно  было  помогать  семье.  Владимир  Осадчий,  трезво  оценив  свои  возможности,  решил  идти  работать.  Виктор  Мягкий,  влюбленный  в  Валентину  не  желал  с  нею  расставаться,  решил,  пока  она  учиться  он  будет  жить,  и  работать  в  Коростене. 
      Мы  с  Валерием  Уральским  остались  в  гордом  одиночестве.  Но  если  родные  Валерия  не  возражали  против  его  решения,  у  меня  на  семейном  совете  разгорелись  нешуточные  страсти.  Отец  хотел,  чтобы  я  поступил  в  военное  училище,  тем  более  у  меня  было  предложение  военкомата.  Мама  с  дедушкой  хотели  видеть  меня  железнодорожником,  предлагали  поступить  в  Житомирский  техникум.  Общего  решения  не  получалось.
О  карьере  железнодорожника  никогда  не  задумывался,  хотя  мой  друг  детства  Анатолий  Приходько  готовился  поступать  именно  в  этот  техникум.  Учиться  на  машиниста  тепловоза.
      У  меня  была  реклама  из  военкомата  с  адресами  военных  училищ.
Жизнь  в  военных  гарнизонах  оставила  приятные  воспоминания.  Я  все  же  больше  склонялся  к  поступлению  в  военное  училище.  На  очередной  встрече  с  друзьями  озвучил  свое  предложение,  все-таки  в  наши  времена  военные  пользовались  большим  уважением.  Мое  предложение  понравилось  Валерию  Уральскому  и  Валику  Петровскому.  Его  отцу  стало  легче,  и  у  него  затеплилась  надежда  продолжить  образование.
       Не  откладывая  дело  в  долгий  ящик,  благо  военкомат  находился  недалеко  от  парка,  пошли  узнать  подробности  о  правилах  поступления.  Зашли  в  военкомат,  нас  сразу  послали  к  офицеру,  ведающему  направлением  на  учебу.  Он  предложил  ознакомиться  с  перечнем  училищ,  и  наше  внимание  привлекло  морское  училище,  находящееся  в  ста  километрах  от  Коростеня.  Уговаривать  нас  не  пришлось.  Попросили  дать  направления.  Это  оказалось  не  долгим  делом.  Подождали,  пока  подготовили  направления,  и  пошли  по  домам.   
       Дома  объявил  о  своем  решении,  показал  направление  военкомата.  Мама  не  стала  отговаривать,  дедушка  пожалел,  что  династия  железнодорожников  на  нем  закончилась.  В  честь  окончания  школы  он подарил  двести  пятьдесят  рублей.  Огромные  по  тем  временам  деньги.  Костюм,  купленный  на  выпускной  вечер  стоил  сто  шестнадцать  рублей.
      Не  знал,  что  куплю  на  эти  деньги,  но  недавно  с  мамой  встретили   двоюродного  брата  Валерия  Рязанцева  в  великолепном  светло-сером  костюме.  Он  мне  очень  понравился.  Высказал  предположение,  что  хотел  бы  иметь  такой  же.
      Вечером  после  работы  пришел  отец.  Мама  рассказала  о  направлении  военкомата,  о  подарке  деда,  о  моем  желании  купить  костюм.  Он  возмутился  тем,  что  дедушка  так  меня  балует.  В  результате  они  в очередной  раз  поругались.  Отец  посоветовал  отдать  деньги  маме,  она  найдет  им  должное  применение.  Я  отказался.  Теперь  точно  готов  был  купить  костюм.
      На  следующий  день  с  Валентином  Петровским  пошли  по  магазинам  в  поисках  костюма.  Обошли  все  магазины  города,  но  ничего  подходящего  не  нашли.  Договорились  на  следующий  день  поехать  в  Киев.  Путешествие  завершилось  удачно.  Я  приобрел  в  центральном  ГУМе  то,  что  хотел.   
     Обратная  дорога  показалась  очень  долгой.  Не  терпелось  похвастаться  обновкой  перед  мамой  и  дедушкой.  В  вагоне  повстречали  девушку,  окончившую  год  назад  нашу  школу.  Она  со  своими  спутниками,  видимо  тоже  студентами,  возвращалась  домой  после  окончания  занятий  в  университете.  Не  подавая  вида,  что  знаем  ее,  устроились  рядом  и  с  любопытством  наблюдали.  Она,  не  отставая  от  ребят,  рассказывала  анекдоты,  истории  из  студенческой  жизни.  Мы  впитывали  все  как  губки.  Ведь  это  было  наше  первое  знакомство  с  реалиями  новой  для  нас,  но  такой  желанной  студенческой  жизни.  Домой  пришел  окрыленный,  оделся  в  новый  костюм,  продемонстрировал  его  мама  и  дедушке.  Отца  дома  не  было.  Предстоящее  объяснение  откладывалось.
      Последние  недели  перед  отъездом  в  училище  сидел  над  своими  шпаргалками,  вспоминал  учебный  материал.  В  один  из  дней  состоялся  пренеприятный  разговор  с  отцом  о  купленном  костюме.  Пытаясь  доказать  свою  правоту,  отец  убеждал,  что  за  год  могу  подрасти  и  костюм  окажется  маленьким.  Это  было  бы  обидно,  но  я  больше  подрасти - не  надеялся.
      После  бурного  роста  в  течение  учебы  в  восьмом  классе  уже  два  года  не  рос.  Мои  данные  находились  на  одном  уровне.  Рост  170,  размер  обуви  39-40,  вес  58-60  килограммов.  Оказалось,  правильно  не  верил,  что  смогу  подрасти.  Это  были  мои  последние  антропометрические  данные,  потом  изменялся  только  вес.
      Разговор  поссорил  с  отцом  на  долгие  годы.  Я  не  мог  понять,  почему  мои  желания,  достижения  абсолютно  его  не  интересовали.  Почему  он  ни  разу  не  побывал  в  школе?  Почему  отцы  моих  товарищей  иногда  приходили  поболеть  на  соревнования,  я  же  своего  никогда  не  видел.  Мной  интересовались  только  мама  и  дедушка.  В  общем,  у  меня  накопилось  много  претензия,  и  я  впервые  высказал  все  отцу.
      Время  пролетело  незаметно,  подошла  пора  отправляться  в  Новоград – Волынский  на  сдачу  экзаменов.  На  последней  встрече  Валентин  с  горечью  сообщил,  что  не  сможет  составить  нам  компанию.  Отцу  опять  стало  хуже.  Оставался  один  Валера  Уральский.  Мы  договорились  встретиться  на  вокзале.
      На  удивление,  надев ордена  и  медали,  отец  поехал  с  нами.  Видимо    разговор  возымел  свое  действие.  Его  появление,  да  еще  с  таким  «иконостасом»,  шокировало  Валеру,  он  его  увидел  в  первый  раз.   
      Поезд  тронулся,  отбивая  такт  на  стыках  рельсов,  и  я  с  грустью  понял,  закончилось  беззаботное  детство.  Под  стук  колес  прощались  со  школой  с  друзьями.  Поезд  увозил  в  новую  жизнь.  Это  была  дорога  в  юность,  дорога  к  новым  познаниям,  новым  друзьям,  товарищам  и  новым  подругам… 

  Июнь  2006 года.