Отвечая на вопрос корреспондента белта

Встречать президента Венесуэлы Уго Чавеса, прибывавшего со своим первым официальным визитом в Беларусь, я напросился сам. Никогда раньше не ходил к начальству, чтобы о чем-то попросить лично для себя. А тут пошел.
Из великих людей современности Лукашенко я видел раньше. Кастро уже, наверное, не увижу. А тут к нам приезжает Уго. Сам. Лично. Вот я и напросился. Разрешили.
В аэропорт Минск-2 мы с фотографом приехали, как водится, загодя. Постепенно туда подтягивались белорусские журналисты и собкоры российских изданий. Такие же, собственно говоря, белорусские журналисты. Только вид имеющие более важный. Позволяет им иметь такой вид их зарплата.
Но вот подъехал автобус с прибывшими в Минск накануне венесуэльскими «периодистами». Это так по-испански журналист называется. И вся спесь московских собкоров стыдливо стекла на асфальт. На фоне молодых лощеных латиноамериканских дам и джентльменов постсоветская пишущая братия всем своим видом выдавала истинный статус своих братских стран. Стало пронзительно ясно, что если Венесуэла – это развивающаяся латиноамериканская страна, то мы явно недоразвиты. Хоть и в центре Европы.
После традиционной проверки аппаратуры и личного досмотра сотрудниками службы безопасности нас запустили в здание аэропорта. В ту его часть, что предназначена для приема официальных иностранных делегаций. Здесь представители МИДа провели инструктаж с прессой. Настойчиво попросили не приставать с вопросами к венесуэльскому лидеру. Дескать, если он захочет пообщаться, то сам к вам подойдет. Тогда и спрашивайте.
Затем нас вывели на летное поле и поставили в специально отведенном для прессы месте. От этого места до красной дорожки, по которой предстояло Уго Чавесу топать от самолета в аэропорт, нас отделяло метров двадцать. Стоим. Ждем.
От мидовцев поступает напоминание, что надо отключить мобильные телефоны. Молодая переводчица, доносившая это послание венесуэльским коллегам, не может произнести соответствующую фразу на испанском языке. Начинает подбирать похожие по смыслу слова, что-то путано объясняет. Типа, надо разбить телефоны. Те недоумевают.
В отведенном для прессы месте журналисты стояли двумя большими группами. Человек сорок русскоязычных слева, и человек двадцать венесуэльцев справа. Я стоял между ними в самом центре, в первом ряду. Совсем как те три смоленских полка на Грюнвальдском поле.
Все ждали чего-то необычного. В Беларусь первые лица иных держав приезжают нечасто. А из Америки – так и вовсе один только Клинтон был до этого. Так что ажиотаж был понятен. Напряжение нарастало.
Наконец венесуэльский борт номер 1 приземлился и спустя немного времени вырулил к красной дорожке. Трап подали удивительно быстро. И вот Уго Чавес уже стремительно спускается по нему. Пожимает руки и обменивается любезностями с встречающими. Перебросившись с ними парой слов, он так же стремительно идет к зданию аэропорта. Внутри его ждет белорусский премьер Сергей Сидорский.
Чавес шел мимо нас по красной дорожке. Каждый журналист в эти мгновения, я уверен, мысленно звал его. Но наш немой крик Уго не слышал. До последнего момента была надежда на венесуэльцев. Ведь наши протокольщики им не указ. Но увы, они, судя по всему, тоже получили команду не докучать вопросами своему президенту.
И вот мы стоим, а Уго Чавес идет. Идет мимо. И каждый отчетливо понимает, что шанс переброситься хоть парой слов с этим великим человеком ускользает из рук как мыло в бане. Может быть, кто-то думал тогда об упущенных возможностях. Кто-то о потерянном гонораре. Журналисты очень часто об этом думают. Ну а я, сказать по правде, в тот момент ни о чем не думал вовсе.
Только чувствовал, что происходит какая-то дикая нелепость. И поэтому, к черту инструкции! Когда президент Венесуэлы уже почти прошел мимо, практически в спину, я громко крикнул ему по-испански: «Господин президент, пожалуйста, несколько слов для белорусской прессы!».
Не сбавляя шага, Чавес круто развернулся. Сойдя с дорожки, направился прямо ко мне. До сих пор не пойму, как он понял, что кричал именно я. Единственное объяснение этому – он ждал, когда его позовут. И проходя мимо, до последнего, пока позволяло боковое зрение, наблюдал за нами.
Повторюсь, президент Венесуэлы направился прямо ко мне. А подойдя, остановился, поразмышлял секунду-другую и начал говорить. «Я счастлив, что ступил впервые на землю Беларуси в этот ясный солнечный день. Мне радостно видеть, как гордо реют в этом ярком синем небе флаги советской Беларуси и свободной Венесуэлы…». Именно так и сказал: «… советской Беларуси».
Я впитывал его слова словно губка, что-то торопливо помечая в блокноте. Частично на русском, частью на испанском. Толпа журналистов, телекамер, микрофонов-пушек из-за моей спины начала угрожающе нависать над Уго. Подоспели его телохранители. Один из них стал возле меня. Ему на плечо я пристроил свой блокнот. Он покосился, но увидев гору камер и микрофонов на моей спине, молча отвернулся. Его твердое плечо при этом осталось на месте. Редкая любезность секьюрити.
К этому времени Чавес уже отвечал на вопрос венесуэльского корреспондента. А меня толкали в спину коллеги: «О чем он говорит?». На их толчки я отреагировал не сразу. В тот момент для меня не существовало ничего, кроме Чавеса. Кроме желания понять и запомнить все, что он говорит.
К тому же я никак не мог догадаться, зачем тут переводчик, ведь и так все ясно. Только после очередного злобного толчка в спину до меня дошло, что не всем все понятно и что поблизости нет никого из белорусских пресс-служб и МИДа. Все они где-то. А здесь их почему-то нет.
Тогда я попросил переводчика. Снова по-испански. Коряво. Чавес перестал отвечать венесуэльскому журналисту и недоуменно посмотрел на меня. Ты что мол, ничего не понял из того, что я тут наговорил? Пришлось мучительно поскрести по извилинам остатки запаса испанских слов и извиняющеюся пояснить, что не понимают президента мои коллеги. Чавес удовлетворенно-снисходительно кивнул и продолжил беседу с венесуэльцем. А в наш тесный круг вплыла зрелая брюнетка, сопровождавшая Уго в качестве переводчицы.
Мавр сделал свое дело. Кроме меня никто из наших Чавесу вопросов больше так и не задал. Несмотря на наличие переводчицы. Это ведь мне терять нечего. Я не профессиональный журналист. Я встречать Чавеса напросился. И попал сюда, в общем, случайно. А им есть что терять. Поэтому игнорировать инструктаж они не могут. Не способны!
Но чувство корпоративной солидарности мне не чуждо. Поэтому я честно передал коллегам в общих словах, о чем говорил Чавес до того, как появилась переводчица. И потом мы все практически одновременно диктовали в свои редакции по телефонам срочные сообщения о прибытии в Республику Беларусь Президента Боливарианской Республики Венесуэла Уго Чавеса.
Только о ясном солнечном дне, синем небе и советском флаге Беларуси я никому не сказал. Зато в надиктованной для БЕЛТА информационной заметке деликатно обозначил это лирически приподнятое настроение венесуэльского лидера его словами: «Я приехал, чтобы заложить первый камень белорусско-венесуэльской дружбы, идущей из самого сердца».
Мой вклад в первый визит Уго Чавеса в Беларусь был отмечен скромной фразой в новостях: «Отвечая на вопрос корреспондента БЕЛТА, президент Венесуэлы…»

07.12.2009.