Сыновьи сны

Пальтис Владимир








С Ы Н О В Ь И

С Н Ы








Рассказ

(из сборника рассказов "Матюша")









Образуя ромбовидную геометрическую фигуру, снег крупными хлопьями падал на подоконник. Вершиной своей фигура была устремлена в приоткрытые оконные створки, и дальше, в непроглядную тьму. Ветра не было. С улицы пахло свежестью, но Василий, с неохотой вылезший из-под теплого одеяла, поспешил прикрыть неизвестно как открывшееся окно.
Дети сопели во сне, а жена, недовольно поскрипев пружинами старой кровати, встала и поплыла в сени, пить.
«И когда только они успели поднять эти шпингалеты», - сонно думал про детей Василий, - «надо будет утеплить окна». Зиму обещали холодную.
Как-то, вспомнилось, старший рассказывал, как летал он во сне вместе с папкой, то ли на ковре-самолете, то ли просто, сам по себе. Летал, широко раскинув руки, и задерживая дыхание от сосущего чувства под ложечкой. Сам Василий сны видел редко, а если видел, то сразу и забывал.
Мерно тикали ходики. Хорошо было вот так вот лежать под теплым одеялом, касаясь плеча жены, и думать о чем-то своем, мечтать. Снег на подоконнике растаял и теперь скатился, закапал с деревяшки вниз. Любимица жены кошка Мурка уже слизывала образовавшуюся лужицу. Затем запрыгнула на кровать, потянулась всем телом и, сладко зевнув, свернулась клубочком в ногах.

* * *
Под ногами была трава. Высокая трава, с искрящимися на солнце капельками утренней росы. Она больно хлестала по голым икрам, но Васька продолжал бежать. Не остановился он и тогда, когда пересеченная им поляна осталась далеко позади, а вместо нее мальчика обступил густой темный лес, за которым вот-вот должна была показаться родная деревня. Но сперва он должен попасть на просеку. Васька уже выбился из сил, а спасительная просека никак не появлялась. Самое страшное заключалось в том, что лес вокруг становился все темнее, а тропка, по которой он бежал, все незнакомее. Вскоре не стало и ее. Тропинка, еще секунду назад явно различимая в зарослях, просто исчезла.
Мальчик здраво рассудил, что стоит ему вернуться на несколько шагов назад, как тропинка вновь обнаружится. Тогда он снова сможет продолжить свой бег, и как бы далеко от дома он не оказался, плутая между деревьев, а тропинка все же выведет его к просеке. А там и до деревни недалеко. Но сколько не вглядывался он под ноги, сколько не кружил вокруг, да около злополучного места, найти тропку так и не смог.
Васька уже потерял счет времени. Ему даже показалось, что уже начало смеркаться. Мальчик очень устал и присел у ближайшего дерева, привалившись к нему спиной. Хотелось пить. Но еще больше хотелось домой, к маме. Она, наверно, уже ищет его.
Картины, одна страшнее другой, виделись ему. Вот, не найдя нигде сына, мать плачет, и тихо причитает, не в силах унять слез. Тайком трет глаза, чтобы, не дай Бог, не заметил отец. Отец же, почуяв неладное, уже ищет под рукой кожаный ремень с медной, здоровенной бляшкой. А бабушка, милая бабушка, та на коленях перед иконой Богородицы крестится и шепчет что-то старческими губами. Молится, значит. За него, за Ваську молится.
Большой лесной муравей залез Ваське за шиворот и неприятно щекотал шею. Мальчик осторожно поймал его и сдунул в траву. Муравей замер на мгновение, но тут же ожил, заторопился по своим делам, быстро-быстро передвигая ножками. Надо было идти и Ваське.
Уже действительно начинало смеркаться. К тому же на лес опустился густой туман, ватными клочьями облепивший ветки деревьев. Сквозь него было плохо видно соседнее дерево, а уж о том, чтобы разглядеть в таком тумане затерявшуюся тропку, не могло быть и речи.
Казалось, прошла целая вечность. Васька закрыл глаза и увидел свою бабушку. Она склонила над ним изборожденное морщинами лицо, улыбалась и о чем-то спрашивала. «Ты готов, сынок?», - спрашивала бабушка, - «Сыночек, ты готов?». Васька удивился, что бабушка называет его сыночком. Он присмотрелся и понял, что на него смотрит совсем не бабушка. Тогда он решил, что это мама. Ну, конечно же, мама нашла его в лесу и теперь склонилась над ним и гладит по кудрявой голове. «Сыночек, ты готов?», - снова услышал Васька мамин голос. «К чему я должен быть готов, мама?» - хотел спросить Васька, и открыл глаза.
Рядом с ним стояла молодая женщина. Одета она была как-то странно. Ни в его деревне, ни в соседних деревнях женщины так не одевались. Длинные каштановые волосы ее пахли ладаном. Высокий, открытый лоб. Тонкие брови. Глаза большие и добрые, как у мамы, смотрели внимательно.
- Тетя, – удивленно прошептал Васька. Она была незнакома ему. Мальчик никогда раньше не встречал эту молодую красивую женщину. В этом Васька был совершенно уверен. Но, странное дело! Ему был знаком взгляд этих красивых, чуть грустных глаз.
- Ты готов? – услышал он тот же вопрос.
Васька встал и широко улыбнулся в ответ.
- Вы отведете меня? – он почему-то почувствовал себя совершенно спокойно, как будто стоял и беседовал с незнакомкой не в глухом ночном лесу, а во дворе своего дома.
- Я покажу тебе дорогу, – сказала она и отодвинула туман в сторону.
- Вы – фея?!!! – восторженно закричал Васька.
- Совсем нет, – просто сказала она. – Иди за мной и ничего не бойся.
- А я и не боюсь! – обиделся мальчик.
Тропинка нашлась сама собой. Теперь казалось удивительным, как Васька столько времени не замечал ее в высокой траве. Женщина, а за ней и мальчик, неторопливо ступали между деревьев.
- А вы научите меня вот так рукой отодвигать туман? – спросил он, пытаясь забежать вперед и заглянуть ей в лицо. – А почему ваши волосы пахнут ладаном?
Она только смеялась в ответ.
- Почему вы смеетесь? – не унимался Васька.
- Видишь, просека показалась? – спросила вместо ответа.
- Мы больше не увидимся? – мальчик остановился как вкопанный.
- А ты хотел бы? – женщина смотрела на него вполоборота.
- Да! – выпалил Васька.
Теперь он был уверен, что уже смотрел когда-то в эти глаза – внимательные, такие добрые и строгие одновременно.
- Если попадешь в беду, и тебе нужна будет моя помощь, позови меня. И я помогу. – Она уже повернулась, чтобы идти.
- А волшебные слова? – Васька припомнил бабушкины сказки.
- Запоминай! Они не сложные, это как песенка. Повторяй за мной:
Богородица,
Дева, радуйся!
Благодатная Мария,
Господь с Тобою!
Благословенна Ты в женах
И благословен плод чрева Твоего,
Ибо Спаса родила
Еси душ наших.

Они шли и напевали слова этой песенки. Один шаг – один такт. Один такт – один шаг. Когда песенка заканчивалась, Васька подхватывал, и они пели ее снова.
Взошло солнце, и солнечный зайчик прыгал рядом с ним по траве, а потом вздумал покататься на Васькиной переносице. Мальчик попытался согнать его, но солнечный зайчик оказался очень настырным. От него не было никакого спасения. Он упрямо лез в глаза, и Ваське пришлось тереть их пальцем.

***
Ванька Матюшин сидел на подоконнике, и, вооружившись маминым зеркалом, водил по лицу спящего отца солнечным зайчиком.
- Вот я тебе! – мать, появившись в дверях, согнала пацана полотенцем. – А ты вставай, Василий, я на стол собрала.
Василий тяжело сел на кровати. В себя приходил. Солнечный зайчик! И сын тоже хорош. Отшлепать бы, чтоб другой раз неповадно было.
Ванька уже подошел, тут как тут, и уже ластился к отцу, теребил.
- Сегодня в Правление схожу. Что они там скажут? – Василий потянулся всем телом, набросил на плечи полотенце. – Зарплата с октября не плачена.
- Пап! А мы с тобой во сне траву косили. Высокую... – радовался Ванька.
- Мне тоже трава приснилась, – улыбнулся сыну, потрепал по волосам. И ушел во двор, умываться.
Напустив с улицы в избу пару, растерся докрасна полотенцем, оделся быстро. На столе уже дымила в чугунке картошка, потела крынка с утренним молоком. Сочно пахло свежим хлебом.
Уселись все к столу. Маленький Василек размахивал ручками и всячески мешал матери себя кормить. Наталья даже прикрикнула на него сгоряча.
Ели чинно, не торопясь. Василий намазывал горячий еще хлеб маслом. Масло таяло по краям и пряталось под хрустящей корочкой.
- Мне бабуля моя приснилась, – поделился мыслями Василий.
- Царство ей небесное, – вздохнула Наталья. – Земля – пухом. К непогоде, видать.
Василий отпил из крынки, промочил салфеткой белые от молока губы.
- Сынок, ты готов? – взглянул на старшего. – Айда в Правление сходим!
Ванька просиял лицом, засобирался. Ему нравилось гулять с отцом. Оделся он скоро, и уже ждал, от нетерпения переминаясь в прихожей с ноги на ногу.
- Валенки только оденьте! – Наталья с боем засовывала в Матюшина-младшего очередную ложку манной каши. – А тебе что приснилось? – ловила ложкой рот сына.
- Ты! – прокричал Василек и захлопал в ладоши. И от этого детского слова, произнесенного громко и отчетливо, его матери стало по-особому радостно и тепло на душе. И она обняла сына, прижала к себе, и поцеловала в кудрявую головку. И так они сидели вдвоем долго-долго. А потом она почему-то заплакала.

***
Под ногами скрипел свежий снежок. Ванька еле поспевал за отцом. Василий широко шагал, вдыхая всей грудью чистый морозный воздух. Идти было легко. Благо, шли они по двум колеям, оставленным в глубоком снегу под утро проехавшим здесь КАМАЗом. Погода стояла безветренная, и солнце сверкало на бескрайней поверхности снежной глади.
Вот и дома закончились. Теперь дорога круто брала в гору. Забравшись наверх, Василий остановился, переводя дух. Внизу, уже по другую сторону холма, полулежал, зарывшись в снег по кабину, съехавший с дороги большегрузный бортовой КАМАЗ.
- Вот это да! – завопил подбежавший Ванька.
- Айда! Может, наша помощь нужна, – выдохнул отец и пошел вниз.
Теперь уже впереди бежал Ванька. Добежав до грузовика, мальчик заскочил на подножку кабины и попытался заглянуть через заиндевевшее стекло.
- Это кто это ко мне в гости? – услышал он за своей спиной осипший голос.
Большой человек с грустными глазами, стоя по колена в снегу, пытался изобразить на небритом лице подобие улыбки. Подоспевший Василий сразу признал в этом большом человеке Терентия Фадеева, водителя из соседнего села. Узнал Василия и Фадеев.
- Матюшин! Здорово! А я-то думаю, кого Бог послал? Сижу тут с самого утра, связи нет, да и машину просто так не бросишь – груз у меня, стратегической важности груз!
-Какой такой важности? – поинтересовался Василий.
- Стратегической! – посуровел Фадеев, – запчасти к сельскохозяйственной технике везу!
- Эво как! – подивился Василий. – Что ж ты свой груз стратегический вместе с машиной в снег зарыл?
- Да вот сам удивляюсь! И дорогу эту я знаю – сам пешком не раз хаживал – и машина в полном порядке.
- Может, ты, выпивши? – выдвинул предположение Василий.
- Ты что! – замахал руками Фадеев, – как можно?!! Я за рулем ни-ни, ни капли! Я и без руля-то.… Это не про меня, короче.
- Может, с машиной что? – Василий оглядел технику.
- Повело ее сердешную! – Фадеев любовно погладил КАМАЗ по брезентовому борту. Ни с того, ни с сего вдруг как занесет в левую сторону, так что даже ойкнуть не успел. Что ни делал, как баранку не крутил – а все в пустую. Устала, видать, по дорогам колесить.
- Сам-то цел?
- Что мне будет? Машину жалко. Вот премии теперь уж точно не будет.
- Садись, заводи! Мы с Ванькой подмогнем! – Василий по снегу обошел кабину, уперся руками в торчащий из сугроба бампер.
- Чудак-человек! Это ж не легковушка! – сокрушился Фадеев. – Я уже пытался, только зарылся еще глубже. Сидит мертво.
- Трактор нужен! – сообразил Ванька.
- А может и правда, трактором? – обрадовался мысли Василий.
- Да бесполезно все это, – отмахнулся Фадеев. – Вы хоть представляете, сколько она весит?!!! Разгружать надо.
- Так давай разгружать! – Василий был готов ради такого дела и в Правление не пойти. Правление не убежит, а вот товарищу в беде помочь стоит. – Ради такого дела свои дела отложу, а тебя выручу. Открывай борт!
Водитель молча задрал брезент. Кузов оказался загружен огромными деревянными ящиками, каждый с человеческий рост. Вся эта конструкция была намертво перехвачена стальными лентами с замками, и опломбирована свинцовыми пломбами.
- Стратегический, – только и смог вымолвить Василий. – А может, мужиков кликнем?
- Не поможет – отрицательно покачал головой Фадеев. – Пупки надорвем, а толку не случится.
Василий вышел на дорогу, и в задумчивости пошел вверх на холм.
- Ты куда? – забеспокоился Фадеев. – Так хорошо разговаривали!
И он в растерянности посмотрел на Ваньку.
- Вы не волнуйтесь, дядя Терентий. Папка, когда думает, никогда на месте не стоит. А все ходит, ходит. Так думается лучше.
А Василий молился. Молился Пресвятой Богородице. - Богородица, Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобою!.. Если с человеком приключилась беда, – думал Василий, – и я не в состоянии помочь физически, я же могу за него помолиться!.. Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, ибо Спаса родила еси душ наших.
И он продолжал про себя петь молитву. Один шаг – один такт. Один такт – один шаг. Когда молитва заканчивалась, он начинал снова.
Стоящие внизу Фадеев и Ванька долго наблюдали за курсирующим вверх-вниз по склону Василием.
- Думает! – уважительно произнес после продолжительного молчания Фадеев.
- Вы не волнуйтесь, дядя Терентий! Отец обязательно что-нибудь придумает. Вот, как-то у нас рукомойник в доме поломался, так папка ведерко под новый рукомойник приспособил, представляете? И теперь что-нибудь придумает.
- Пойдем, вместе с ним походим! – решил Фадеев. – А то он один там думает, а мы тут, вроде, как и не причем.
Только Фадеев с Ванькой выбрались на дорогу, как вдруг издалека, со стороны леса, послышался отдаленный гул работающих двигателей. Фадеев с Ванькой переглянулись. Василий же, не замечая приближающегося шума, продолжал шагать вверх по склону.
- Давай на холм! – взбодрился Фадеев. – Оттуда видать будет!
И они побежали догонять Василия.
- Ну, ты даешь! Трактора надумал! – Терентий на радостях тряс за плечи Василия.
- Какие трактора? – казалось, Василий только теперь очнулся от своих мыслей, и удивленно смотрел на улыбающегося Фадеева.
- Ты что? Не слышишь? – указывал рукой на лес водитель, – Трактора идут!
Василий оглянулся. Со стороны леса, точно в их направлении, действительно двигались три черные точки. Через несколько минут точки превратились в три бронемашины с торчащими зачехленными дулами.
- Танки!!! – только и смог выдохнуть Василий. – Откуда здесь танки?!
- Только бы наши! – дрогнул голосом Фадеев.
- А какие еще? – удивился Василий. – Индийские, что ли? Айда к ним. Они тебя вытащат!
Бежали с холма, крича, что было сил, и широко размахивая руками. Не проехали бы!
Взревев двигателями, головная машина встала в десяти метрах от застрявшего КАМАЗа. Люк лязгнул металлом, и над танком, в плотном облаке белого дыма, показалась человеческая голова в танкистском шлеме.

***
До Правления Василий с Ванькой добирались уже на КАМАЗе. – Как же, все-таки, вовремя ребята-танкисты с пути сбились, – дорогой думал Василий. – Ведь, если бы не случайно допущенная ошибка в их походной карте, сидеть бы фадеевскому КАМАЗу в сугробе аж до самой весны.
А может, все дело не в карте, а в словах молитвы, с которой Василий обращался за помощью?
Надо думать – в них, в словах этих! И Василий мысленно поблагодарил Пресвятую Богородицу за помощь.