Дуновение

Владимир Пальтис



 




Д У Н О В Е Н И Е

(рассказ-сценарий)








В одном из многочисленных московских сквериков стоит совсем неприметная лавочка. Летом лавочку выкрасили в зеленый цвет, и еще долго ее нельзя было различить среди цветущих кустов и деревьев. Но лето прошло. И теперь осень закидала деревянный силуэт лавочки упавшей листвой. Так на ее впалых боках появились красно-желтые пятна.
Старик сидел, как всегда, на краешке, опершись на свою палочку, и мечтал. Взгляд голубых глаз его, забывших моргать, блуждал в облаках, редко останавливаясь на прохожих людях. Да и людей, собственно, в этот час не было. Пахло землей. Пахло землей и прелой листвой. И еще чем-то, отчего жить хотелось невыносимо. Казалось, нет в мире силы такой, которая могла бы запретить жить.
Между лавочкой и небом была песочница. Обыкновенная песочница, в которой обычно играют дети. Мальчик, полулежащий на краю песочницы, не был большим, но он и не был настолько мал, чтобы лепить из песка куличики. Мальчик скучал. Сломанная веточка, разбрасывая песчинки, лениво водила его рукой.
Старик спустился с небес на землю и теперь смотрел на мальчика. Стало настолько тихо, что, казалось, слышно как сыплется податливый песок. Песчинки медленно скатывались сверху вниз, кувыркаясь, и подставляя спины другим песчинкам. В этот момент старик и ребенок заглянули друг другу в глаза. Их зрачки расширились, и время остановилось.
Он лежал и видел себя со стороны. Вернее, не себя, а одинокого старика, недвижимо сидящего на лавке, на другой стороне сквера. Видел старика, но почему-то был уверен, что сам он и есть этот старик. Он даже забыл водить веточкой по песку. Так и сидел, уставившись в одну точку, с застывшей на отлете рукой, пока ее, эту самую руку, не стали колоть маленькие острые иголочки. Тогда он замахнулся и выкинул ветку далеко вперед. Затем потер затекшие пальцы, потрогал их. Надо же, они почти ничего не чувствовали. Вспомнил про старика и посмотрел в сторону лавки. Старик продолжал сидеть, не шелохнувшись, все так же опираясь на свою палочку. Тогда мальчик встал и, с досады, поддел ботинком застывшую горку песка.
Время тронулось, почти сразу перейдя на привычный бег. Посетившее мальчика ощущение чего-то неизведанного, а потому вселявшее легкий страх, исчезло без следа. Как дуновение. Будто и не было. Не было никогда.
Был теплый осенний вечер.
Если стоять ровно посередине между лавочкой и песочницей, спиной к вечно забитой автомобильными пробками улице, то нельзя не заметить большой раскидистый дуб, под сенью которого так любят встречаться молодые пары. Вот и теперь, между изрядно поредевших веток, стояли двое, ничуть не смущаясь осенней наготы дерева.
Мальчик давно наблюдал за ними. Сейчас он стоял совсем близко, рискуя быть замеченным, и готовый броситься наутек при первых признаках опасности.
Парень и девушка целовались. Она прижималась спиной к шероховатой коре дуба, а он, не замечая никого и ничего вокруг, был всецело поглощен ею. Распущенные волосы ее покрывали их раскрасневшиеся лица, и только звучавшее в унисон прерывистое дыхание целующихся отзывалось колокольчиками в мальчишечьей душе. Поэтому, когда парень взглянул на мальчика, тот не только не убежал, а еще и привстал на цыпочки, желая хоть на секундочку оказаться на месте этого высокого красивого юноши. Их взгляды встретились, и время остановилось.
Он отвлекся только на секунду. Чтобы перевести дух, и еще потому, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Мальчик стоял совсем близко и смотрел на него большими, широко распахнутыми глазами. Вместо того чтобы рассердиться, он только улыбнулся ему в ответ. А потом снова привлек к себе девушку. Слился с теплым ее дыханием, зарылся лицом в пряди густых, пропитанных пряным ароматом, пшеничных волос. Мир отсюда ему казался диковинным. Солнечный свет путался в ее волосах и отражался от них всеми цветами радуги. От нее пахло сдобными булочками.
Девушка хотела домой. Ее смущал маленький наглый мальчишка, который никак не хотел уходить, а все стоял и смотрел на них своими немигающими глазами. Она отстранилась. Пришлось обнять ее за плечи, и так двинуться в сторону бульвара, прямо по засыпанному листьями газону, туда, где стояла в пробке куча урчащих выхлопными газами машин.
В одной из них сидел мужчина. Посеребренные виски, переходящие в аккуратную, коротко подстриженную бородку, обрамляли холеное, надменное лицо. Мужчина сидел на заднем сиденье автомобиля, сразу же за водителем, и читал газету. Ухоженный мизинец его, заключенный в оправу золотого перстня с бриллиантом величиной с ноготь, лениво возлежал на краю приспущенного стекла. Этот бриллиант отражался в стекле всеми цветами радуги. Позади автомобиля стоял джип с охраной.
Он шел по хрустящим осенним листьям, трогал ладонью приятную округлость ее плеча, и с интересом разглядывал дорогую иномарку, стоящую на бульваре, прямо на их пути.
Хозяину такого авто не пришлось бы стоять, прижимаясь к дереву в скверике. И тем более, он-то уж точно не потерпел бы, чтобы на него в этот момент смотрели. Да и увидеть таких людей можно, разве что, пока их шикарное авто стоит в пробке.
Мужчина тоже обратил внимание на долговязого юношу, ведущего девушку прямо к его машине. Их взгляды встретились, и время остановилось.
Он отвернулся. Парень показался ему знакомым, в первый момент. Но потом здравый смысл взял верх над интуицией. Круг общения ограничивался исключительно проверенными людьми. Среди них нет, и не может быть этого неловкого юноши. Он свернул газету. Скинул вдруг отяжелевшие туфли, пошевелил затекшими пальцами ног. Достал сигарету, устало щелкнул зажигалкой и выпустил дым в окно.
На другой стороне сквера, на лавочке, сидел старик. Отсюда было хорошо видно. Как бы ему хотелось вот так же, не думая ни о чем, не спеша никуда, сидеть в сквере, на лавочке, и дышать. Просто дышать. И мечтать. Думать о чем-нибудь, своем, сокровенном, только не о работе. И не о людях. И не о деньгах, провались они… Господи, когда-нибудь это случится? Наверное, никогда.
Сидящий на лавке старик поднял на него свои выцветшие глаза, и их взгляды встретились. И время остановилось.
Старик смотрел в небо. Оттуда пахнуло свежестью, и ноздри его трепетали. Он глубоко дышал, полной грудью, так, как всегда делал в молодости. Небо прояснилось. Откуда-то взявшаяся одинокая птица, парящая высоко, бросилась вниз. Секунды отделяли ее от земли, но она отчаянно взмахнула крыльями, повисая над сквером, скосила лиловый глаз, и старик различил птичий зрачок, глядевший на него удивленно, и время остановилось. А затем медленно, очень медленно, нехотя, побежало вспять.