Дорога домой

Возвращение домой всегда начинается одинаково. Выходишь за ворота конторы и погружаешься в смог большого города. Всегда одно и то же. Отличия заключаются только в количестве света и температуре воздуха в зависимости от времени года. Зимой весной и осенью самое паскудное время. То слишком холодно и темно, то недостаточно светло и тепло, то вместе с выхлопами автомобилей тебя накрывает омерзительный дождь, что не добавляет приятных ощущений. Сейчас весна, начало апреля, и темнеет не так, чтобы уж совсем рано. В шесть вечера еще светло, но сегодня я засиделся позже обычного, и поэтому за воротами меня встречала темнота.

Я торчу на этом месте уже седьмой год, хотя в самом начале это выглядело как «посижу здесь пару лет, наберусь опыта и свалю». Но шесть лет минули и начался седьмой, а я все набираюсь опыта и пускаю корни все глубже и глубже в стул. Работа, в самом начале, да и в середине, и до недавнего времени, приносившая удовольствие, превратилась в рутину, в этакое тихое болотце, покой которого периодически нарушается лопаньем пузырей сопровождаемое распространением гнилостного запаха, шумом и волнениями трясины. Но и эти пузыри уже не есть что-то диковинное, интересное или опасное. Они уже давно превратились в привычное явление, такое же, как болезни, снег, автомобильные аварии, радуга или что бы то ни было еще. Все течет мерно и усыпляюще-грустно. И впереди, по всей видимости, не ждет ничего, кроме опасности геморроя и лишних сантиметров в талии. Это неизбежно и неминуемо, так же, как неизбежно и то, что каждый вечер я выхожу из ворот конторы, жду свою маршрутку, все глубже погружаясь в смог и мысли ни о чем.

Сейчас начало апреля, темно. Я стою на перекрестке под дождем и мертвым светом фонарей. Я роюсь в карманах, пытаясь найти сигареты, и не нахожу их. Ни сигарет, ни зажигалки. Забыл на столе? Не хочется возвращаться. Но тут срабатывает один закон. Когда сигареты при тебе, желание закурить как-то отступает и прячется за осознанием того, что ты сможешь это сделать в любой момент. Ведь, вот она, пачка, только руку протяни. Но если сигарет нет, начинается форменное сумасшествие. Курить хочется с неодолимой силой. Кажется, что выражение про уши и трубочку начинается воплощаться в действительности. Вот твои уши скручиваются, и это навсегда. Ты так и будешь вечно ходить с трубчатыми ушами, отпустив волосы до плеч или не снимая шапки. Но, черта с два. Моим ушам ничего не грозило. Сигареты были при мне. Просто я засунул их в карман кофты под куртку и теперь вспомнил об этом. Я закурил и стал дожидаться своей маршрутки. Кроме меня ее ждали еще двое. Молодой нервный парень в наушниках и капюшоне и женщина в возрасте, похожая на учительницу. Парень курил мелкими затяжками, резко поднося сигарету ко рту, резко отдергивая руку и резко выпуская дым. Он все делал резко, как будто хотел доказать что-то всему миру. И он непрерывно перемешался в разных направлениях, может быть согласовывая свои движения с музыкой в ушах, а может быть просто болел какой-нибудь болезнью, не позволяющей оставаться неподвижным. На него было интересно смотреть. На все эти перемещения и резкие движения. Он вызывал интерес. Женщина похожая на учительницу интереса не вызывала и смотреть на нее не хотелось. Хорошо, когда есть чем занять себя в ожидании чего-то. Без этого так скучно. А, так как вся жизнь состоит из ожиданий, то занимать себя чем-либо приходится постоянно, иначе просто можно сойти с ума. Вот и я, стоял, курил и наблюдал за парнем. Не откровенно его разглядывал, а, как бы исподволь, не привлекая к себе внимания. Надо мной высился один из этих огромных железных столбов с гигантскими рекламами, состоящими из трех или четырех картинок. Механизм крутил ролики, и картинки одна за другой сменяли друг друга, издавая при этом легкий шелест и скрежет. Он пугал меня и постоянно отвлекал. Я задирал голову вверх, и видел эту нависающую надо мной громадину. Казалось, она сейчас рухнет и погребет всех нас под хаосом металла и пластика. Можно было отойти в сторону, сместить себя в пространстве, вывести из опасной зоны. Но я упорно продолжал стоять на своем месте, демонстрируя самому себе, что я способен бороться со страхом, что яйца у меня ого-го. Да и бигборду по большому счету не было никакого дела до нас. Что такое три человека? Не стоило из-за них рисковать всем и устраивать обрушение. Три человека – это слишком мало. Овчинка не стоила выделки. Как-нибудь в другой раз. Бигборд терпеливо ждал своего часа. А я ждал своего. Я ждал свою маршрутку.

Наконец она подрулила к противоположной стороне перекрестка и остановилась в ожидании зеленого света. Мы все трое приготовились. Стали на старт. Нарыли в кошельках и карманах деньги на проезд и упорядочились. Вот загорелся зеленый, маршрутка подъехала и распахнула перед нами двери в неизвестность.

Я загружался последним и стал в самом начале салона, возле стенки, отделяющей кабину водителя от всех нас. Это одно из самых неудобных мест, какое только можно найти. Во-первых, все входящие передают деньги исключительно через тебя, и через тебя же получают назад сдачу, а во-вторых, всегда наступает такой момент, когда передок салона заполняется настолько, что невозможно ни вздохнуть, ни перднуть. Стоящие в середине и в конце не хотят уступить другим ни квадратного сантиметра своего пространства и врастают в пол намертво, запуская корни через днище и укрепляясь на веки вечные. Крайне неудачная позиция, но стал я именно на нее, хотя можно было пробраться дальше. Не знаю почему. Необоснованный поступок.

Пока народу было не слишком много, и никто не норовил испытать на мне болевой прием, я вытащил мобильник, открыл книгу и углубился в чтение. Я всегда читаю в дороге. Практически всегда с мобильного телефона. Если бы я покупал все прочитанные мной книги в бумаге, то уже давно разорился бы и жил бы с женой в нищете, на улице в доме, построенном из этих самых книг. К тому же телефон гораздо удобнее. Он маленький и можно пытаться читать даже в давке.

В транспорте можно заниматься тремя вещами. Либо пялиться на пассажиров, либо читать, либо спать. Я люблю заниматься всеми тремя. Если ехать далеко, то успеваю и поспать и почитать и поглазеть на народ. Но стоя спать не очень удобно, если ты не лошадь, поэтому на этот раз я выбрал книгу. Чтение – это отличное времяпровождение. Маленький телефон с маленьким экраном в руках. На маленьком экране располагаются маленькие серые, черные, зеленые или красные буквы, в зависимости от вашего предпочтения и степени сумасшествия. Маленькие буквы складываются в маленькие слова, которые сливаются в Большие и не очень произведения. Они заставляют нас смеяться и грустить, испытывать чувство эйфории и душевного упадка, заставляют задуматься и не заставляют задуматься. Они оставляют какой-то след в нас. Это может быть приятно или нет, но так это и есть.

Маршрутка летела сквозь тьму, а меня окутывали слова и образы, источаемые маленьким светящимся экранчиком. Они приглушали звуки и делали тусклый свет еще тусклее, и оставляли меня наедине с собой.

Через четверть часа и одну небольшую пробку, нас ожидал еще один перекресток с довольно приличной партией кандидатов на поездку. Их было человек шесть, и все они вошли. Началась игра. Я был на раздаче. Мне совали в руки купюры со словами «Передайте один», я принимал их и метал водителю со словами «Возьмите один». Наконец, «Передайте один» закончились. Ставки сделаны, господа. Ставок больше нет. Следующая остановка – «Следующая остановка». Колесо завертелось. Мы поехали.

Сразу за мной разместился  какой-то алкаш, и принялся дышать на меня адской смесью спирта и дешевой закуски. Это было отвратительно. Его смрадное дыхание накатывало на меня волнами, как море с нефтяным пятном накатывает на берег и убивает все живое. Чаек, морских котиков, крабов и прибрежных рачков. Он убивал меня точно так же. Я не мог пошевелиться и повернуться. Мысленно я орал: «Сука, прекрати дышать на меня! Прекрати дышать вовсе, твою мать! Оставь меня в покое!», но вслух я не издавал ни звука, а только все больше и больше старался втянуть голову в плечи. Мне некуда было бежать. Я был в ловушке. Слова и предложения на телефонном экране стали распадаться на буквы и больше не несли в себе никакой мысли. Они покинули меня. Я стоял не шевелясь и дыша как можно меньше. Этот сзади мня тоже стоял не шевелясь, но продолжал дышать по полной. Мир выворачивался наизнанку и становился на дыбы, и никому не было до этого никакого дела. Я был с этим один на один. А наша белая железная кастрюля, наполненная супом из человеческого мяса, приправленного специями пота и перегара, неслась по дороге, навстречу все новым и новым фонарным столбам.

Новая остановка. Новые люди. Еще пять человек. Трое лет семнадцати, громко разговаривающие и постоянно ржущие, и еще двое, мужчина и женщина. У женщины на руках собака. Такая маленькая такса. Великолепно!

Раздача прошла как всегда, только с той разницей, что трое семнадцатилетних по какой-то причине не захотели делать свои ставки. Водитель пару раз спросил, как у них обстоят дела с платой за проезд, но они отвечали, что собираются проехать только до поворота. Мы доедем только до поворота и все,- твердили они, как заведенные, и водитель в конце концов плюнул на них и отстал. И еще. Женщина с собачкой оттеснила от меня Смрадное Дыхание и сама стала на его место. Это обстоятельство вселило в меня надежду. Я воспрянул духом. Я радовался. Я снова был готов предаться чтению. Как вдруг эта собака позади меня подала голос. Она охренительно громко подала голос у меня возле самого уха! Может быть, ей тоже не понравилось то дыхание, или ее раздражали громкие разговоры, или еще что-то в этом роде, но только она гавкнула. Я вообще-то не очень нервный, но перед такой неожиданностью спасовал даже я. Я дернулся всем телом и даже немного присел. Ну то есть колени у меня немного подогнулись. Непроизвольно. Знаете, как это бывает? Я перевел дыхание и тихонько посмотрел на соседей. Никто не шевелился. Всем было наплевать. По-моему эта собака возымела воздействие только на меня. Либо у них стальные нервы, либо что-то не в порядке с головой, - подумал я. Никто не реагировал. Я опять стал нервничать. Поменял шило на мыло. На смену говеному алканафту пришло животное с пастью полной зубов и очень громким голосом. Я стоял, а эта псина находилась на руках успокаивающей ее дамочки как раз на уровне моей шеи. Она в любую минуту могла броситься и перегрызть меня. Кто знает, что у нее на уме. Не у дамочки, а у собаки, конечно. Я подумал, что сегодня какой-то удивительно неудачный день. Но как бы там ни было, конец был близок. Маршрутка рассекала окружающее пространство неумолимо и безвозвратно. Она несла меня домой.

С каждой последующей остановкой люди уже не входили, а выходили. Мы минули посадочную часть маршрута, и теперь двигались по высадочной. Становилось все свободнее, и я, наконец, переместился со своего проклятого места возле водительской стенки. Больше не происходило ничего интересного, кроме разве что того, что под конец поездки мне даже удалось присесть. Я незамедлительно воспользовался этой возможностью. И хотя я целый день просиживаю свой зад на работе, но в транспорте всегда усаживаюсь, если в наличии есть свободное место.
Наконец, наш не очень белоснежный лайнер зашел в нужный мне порт, и я сошел на берег, слегка покачиваясь и вдыхая вечернюю прохладу. А неплохо было бы выпить пива,- подумал я. Вечер пятницы располагает к таким вещам, не так ли? С этой мыслью я направился в ближайший супермаркет, где в полной мере и осуществил задуманное, купив упаковку из четырех банок. «Четыре банки по цене трех» гласила реклама. Ну что же, вы купили меня. Вы купили меня со всеми потрохами. Я попался на вашу удочку. Будьте счастливы. Четыре по цене трех так четыре по цене трех. Я оплатил пиво на кассе и вышел на улицу. Я побрел домой напрямик, через темные и грязные дворы. Так было  быстрее, а я спешил.

Я шел себе и шел через весь этот весенний мрак, через лужи грязь и мусор. Дороги практически не было. Я прыгал с островка сухости на островок, оступаясь, промахиваясь и все больше приближаясь к дому. Я курил на ходу, держа в одной руке пакет с пивом, а в другой сигарету. Я был один на один с весной. И тут я увидел, что на встречу мне направляются эти двое. Стремные и выпившие. Не нужно видеть их лиц, чтобы понять, что это именно они. Они всегда чем-то выдают себя, и при свете дня, и вечером и ночью. Я уже знал, что произойдет дальше. Этот мир так предсказуем. Все в нем однообразно, кроме любви. Вот уж где нельзя с точностью предсказать развитие событий.

Я поравнялся с ними.

- Эй, братишка, закурить есть?

Все в точности, как я и предполагал. Все в соответствии сценарию. И зачем я закуривал? Иду с сигаретой и являю целому миру свое острое желание поделиться ей с кем-нибудь. Моя пачка была наполовину полной, но повинуясь какому-то противоестественному импульсу, я ответил:

- Не, братишка, последняя осталась.

Я ответил так и прошел мимо, напрягая спину. Ничего не последовало. Никакой реакции. Я шел, все дальше и дальше от них. Все ближе и ближе к дому. Я выпал из общепринятой картины мира. Я творил свою реальность. Я был удивлен.

Пробравшись через последние баррикады из грязи, я вошел в свой подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Открыла жена. Она улыбнулась и сказала:
- Привет. Ну, наконец-то ты доехал!

- Привет. А я пиво купил.- сказал я, - попьем сегодня пива?

- Отлично. Конечно попьем,- ответила жена и улыбнулась еще раз.

Как же я все-таки ее люблю!