Медуница

                Кто милому цветку хвалы не воздавал
                За то, что синий цвет им трижды обожаем:
                Он совершенно синь, но он лилов и ал.
                Белла Ахмадулина «Цветений очерёдность»    

     О чем только не переговорят женщины пережидая длинную очередь.
  Незнакомые люди, по воле случая, встретившись в одном месте, коротают
  время за разговорами. Не важно, что через какой-то час их разведут
  свои дороги, закружат неотложные дела, появятся новые заботы, а пока они доверительно поверяют свои секреты, ничуть не страшась пересудов, высказывают наболевшее, слушают и улыбаются друг дружке,
  будто породнились на век. О погоде, о ценах, о внуках и ещё Бог
  весть о чём переговорили женщины, пока не подошёл черёд вспомнить о
  помидорной рассаде, а там о весне и обо всём, что с нею связано.
  И как-то сам  собой разговор зашёл о весенних цветах.
     - У меня в позапрошлом году, среди кустов смородины выросла
  фиалка. Я её осторожненько пересадила в цветник и даже палочку воткнула рядом, чтоб случайно сослепу не выполоть. Маленькое такое
  растение, а, сколько радости от него. Чтоб ни делала за день, а к
  нему подойду, постою, полюбуюсь. Думала на другой год на том месте
  уже несколько кустиков взойдёт, но нет. На всём огороде ни одного
  не нашла. А жаль... - рассказывала старушка, разглаживая ладонью на
  коленях искусно связанные варежки.
     - А у меня в огороде жарки растут, - поведала другая в клетчатом
  пальто. - Подкармливаю их, поливаю, рыхлю. Зато цветут они как огненные розочки. Куда крупнее, чем в лесу. Кто идёт дорогой, останавливается
  и любуется ими.
     - А я медуницу выкопала у дороги и в огород принесла. Вот радость
  так радость. На одном стебельке цветики цветут, а все разные.
     - Их ещё тут подснежниками зовут за ранние цветы. Только-только
  оголится пригорок, а они уже к солнышку тянутся. Кроме них ещё и глазом
  не за что зацепиться, вот и рвут медуницу. А мне как-то жаль тревожить
  такую красоту, - теребя подрагивающими пальцами цветастые варежки поддержала разговор старушка.
     - Моя матушка, как сейчас помню, строго-настрого наказывала мне с
  сёстрами не притрагиваться к этому растению, - поправляя пуховый платок на голове, начала рассказывать худенькая старушка, сидящая у окна.
  - В нашей деревне его немица звали. Дескать, немым станешь если его
  съешь. Мы и не трогали, боялись.
     - Я тоже что-то подобное слыхала, - начала вспоминать старушка в
  клетчатом пальто. - Только у нас не разрешалось рвать цветы девушкам.
  Говорили, что плохая жизнь в замужестве будет. И что это непростой
  цветок, а до времени сошедшая в могилу молодуха.
     - Как это? Руки на себя наложила от «хорошей жизни» или муженёк
  «постарался»?
     - У всех по-разному случается. Это теперь не венчанные сходятся-расходятся. А раньше - от венца и до конца и не больно-то спрашивали
  невесту: люб ей жених или нет. "Стерпится-слюбится", - так говорили.
  Вот ежели попадётся изверг, так весь век и будет изгаляется над ней. Кому
  пожалуешься? Что там говорить, возьми сейчас, сколько пьяниц, а каково
  их жёнам? Терпят, грозятся развестись, плачут и опять терпят бедные
  женщины. А в ранешнее время ещё и свекровь кровушку пила. И упаси Бог
  что поперёк сказать. Муженёк вожжами до полусмерти изобьёт. Кто там
  в семье разбираться станет... Считалось, что ежели муж поколачивает
  жену, значит учит. А у него может, и половины её ума нет да силы
  больше...  Помается бабёнка и приберёт её Бог.
     При родах сколько помирало. Всю жизнь в работе. В банях рожали,
  на покосе, в снопах. Э-э-эх, женская долюшка! Терпишь пока глазоньки
  не закроются.
     - А цветок-то как появился, - допытывалась старушка, сидящая у окна.
     - В жизни всё-о вперемешку. Горе с радостью наперегонки бегают.
  Точь-в-точь как на медунице цветочки: тут тебе голубенькие, тут и розовенькие, желтоватые и темно синие. Посмотришь на неё и вся бабья    судьба как на ладони.
     Вот как родится девчоночка, мать её в люлечке качает и уже, наперёд,
  слезами умывает. По себе сердешная знает, каково ей придётся. Это же
  редкость кому счастливая долюшка выпадет. Да и то сказать, раннему цвету недолго цвести. А ежели полюбит да, неприведи Бог за другого выдадут
  или тот женится на другой. О-ох, слёзоньки бабьи - горше полыни.
     - С нелюбимым жить, что против течения плыть. А ты молчи и виду не
  показывай. В чужой избе чужую женщину матушкой величать. Каково? А то
  бывает ещё, что свекор, старый чёрт, начнёт приставать. Вот уж горе так
  горе! Сын против отца не пойдёт, а уж её измордует, света белого невзвидит, - вздохнув, покачала головой старушка, разглаживая варежки.
     - А работы, сколько на её плечах! Это ж до свету встать надо было,
  печь истопить, щей наварить, скотину обиходить, а потом ещё в поле
  идёт или за прялочку сядет. Сами же пряли, ткали, шили и вышивали.
  Да ещё и рожали через год, через два. Вот как жили! Невестку выбирали чтоб здоровая и работящая была. А что в душеньке её клокочет -
  до того ли было. Горькие мысли хуже недуга её бедную высушат и раньше
  времени состарят.
     За разговорами и очередь таяла. Старушки заходили в кабинет и, вернувшись, торопливо уходили по длинному коридору. Только та, что в
  пуховом платке, дожидаясь своей очереди, всё вздыхала, углубившись в
  свои мысли.
     - Медуница-медуница, милая сестрица, горе и радость в тебе. И ежели
  правда, то, что этот цветок горе познавших баб, то, сколько ж их было
  на Руси Великой! А нынешние? У каждой своё счастье разбавленное слезой.
  Медуница-медуница! Яд на меду. Изведаешь, коли судьбой назначено...
     - Бабушка, ваша очередь! - окликнула старушку женщина с ярко накрашенными губами.
     - Иду-иду, милая. Задумалась я что-то... - опираясь на палочку,
  заковыляла к высоким дверям старушка.

                12 марта 2003 г.