Плач
В яме темной и унылой мне сидеть, мне сидеть, долго-долго сидеть. Мне ни слова сказать, ни рукой шевельнуть, ни мысли подумать. Так сидеть мне долгие годы, годы, годы, лбом и плечом уткнувшись в привычные глиняные ложбинки: пальцем не двигать! Запрещено! Лишь, может быть, чуть перемять, чуть смазать, подровнять лбом края ложбинки для лба.
Мне недавно было позволено выглянуть: я краешком глаза увидел кусочек древесного ствола высоко, на большой высоте. Кусочек этот, фрагментик, принадлежал сосне. Высота была достаточна для того, чтобы фрагмент этот был охро-медного цвета, присущего сосне, однако с серыми еще немного проблесками низинных кор. По фрагменту коры можно было заключить, и я заключил, что влажный настой весеннего утра, целую ночь настаивавшийся на испарениях талых снегов и мокрых древесин, а также редких каменных уступин и сдобренный уже утром штриховкой вороньего карка, что этот влажный настой привносил с собой слабый розоватый отсвет в общее настроение коры. Если же еще чуть опустишь глаза, то иногда вообще возникает особо острое ощущение изменения спектра отсвета коры в сторону розового-желтого. «Солнце?!» - после долгих лет мысленной немоты вскрикнула моя мысль. И тут же я содрогнулся в конвульсии боли и свернулся по диагонали, обернувшись мокрой веревкой. Фрагмент коры снова потускнел, стал откровенно серым.
Сидеть мне долго-долго в теплой, темной глиняной яме, в тишине и темноте. Мне запрещены даже мелькания световых пятен, когда закрываешь глаза, даже проба глины пальцем наощупь. Пусть стихнет всеобщий гул, суета, толкание локтями. Грохот взглядов и невыносимой, невероятной громкости слова.
Свидетельство о публикации №210040900453