Обида

         Елена Алексеевна закрыла за собой дверь больницы и очутилась в кромешной тьме. Глаза никак не могли привыкнуть к  уже наступившим сумеркам. «Старость – не радость»,- проворчала она.- «Хорохоримся,  молодимся,  не сдаемся, совершаем  пробежки по утрам, посещаем фитнесклуб, делаем  массаж, а возраст берет свое и с этим не поспоришь».
Некоторое время она постояла на высоком крыльце больницы, с которого ей  предстояло спуститься. Она почувствовала себя новичком – альпинистом, преодолевающим опасный спуск с высокой крутой  горы. Елена Алексеевна  осторожно нащупала ступеньки. Ноги предательски дрожали. Первая, вторая и, наконец, третья. «Фу! Наконец-то! Земля-матушка!», - про себя улыбнулась Елена Алексеевна.  «Засиделась я что-то у Валентины, за разговорами и не заметили,  как время пролетело!» Елена Алексеевна навестила в больнице свою бывшую коллегу Валентину Николаевну, с которой проработали завучами не один десяток лет. В одном кабинете - почти тридцать лет. Несмотря на разницу в возрасте (Елена Алексеевна была намного старше), они хорошо ладили между собой. Елена  Алексеевна была спокойной, интеллигентной женщиной, всегда держала себя в руках. Она никогда не повышала голос ни на  ученика, ни на учителя. Не позволяла себе опуститься до каких - либо сплетен, пересудов в коллективе. Охотно делилась своим опытом с молодыми  учителями, их неудачи переживала, как свои собственные и искренне радовалась их пускай маленькой, незначительной победе.
  В городке Елена Алексеевна и Валентина Николаевна   были хорошо известны  как заслуженные учителя и  хорошие  руководители. Каждый пятый житель  - был их учеником.
         Говорили о детях, внуках, их проблемах, о болячках, которых у всех  предостаточно. У  Валентины Николаевны  давно пошаливало сердце, да все как-то недосуг заняться своим здоровьем….Дождалась, когда  скорая  доставила в кардиологию и теперь  не отвертишься, придется пройти весь курс лечения.
         На пенсии уже три года, но бывшие коллеги не теряют дружбы, общаются, перезваниваются, обсуждают по телефону  сюжет просмотренного  фильма, прочитанную в газете статью  или, наконец, найденный надежный рецепт от гипертонии.
Елена Алексеевна медленно шла по тротуару. Свет окон больницы слабо освещал дорогу.
 «Засиделась!»- опять проворчала  про себя, подошла к воротам  больницы. У ворот чернели две  фигуры вневедомственной охраны. Одна фигура отделилась,  подошла к будке и  открыла дверь.  Яркий свет прорезал темноту. Елена Алексеевна увидела худенькую молоденькую девушку в униформе и  поблагодарила ее: «Спасибо, милая!»
-Подойдите ко мне, женщина!- требовательно скомандовала охранница.- Покажите свой пакет! Ноги Елены Алексеевны стали  ватными, она опешила, но сопротивляться не могла.
  «Шутит, наверно!»- пронеслось у нее в голове. Охранница  вяла из ее рук пакет и стала тщательно его досматривать.
 -Что тут у Вас?
-Да-а-а,  вот смотрите, - голос ее сильно дрожал,- халат, без халата ведь к больному  нельзя. В банке голубцы. Не уговорила подругу взять все, парочку она  взяла, а  это велела отнести. Упрямая она,  не смогла ее  уговорить.
-А это что ?- звучал все тот же металлический  голос.
Да, вот яйцо всмятку, не стала есть! Ну, что с ней делать?
Охранница поднесла яйцо к свету и стала  тщательно  рассматривать его. В душе у Елены Алексеевны  все кипело. «Вот тебе и милая!»
-Дайте сумочку! Откройте ее.
-Берите и сами  раскрывайте.  И не противно Вам вот так рыться в чужих вещах?
Охранница молча  ощупала сумочку. Елена Алексеевна  знала, что в  сумочке кроме носового платочка,  расчески, мобильного телефона и пятисот сумов на  обратный проезд ничего нет. Охранница продолжала мять сумку, но раскрывать ее так и не стала.
-Большое спасибо! До свидания !-  издевательски - приветливо сказала охранница, возвращая  сумку.
-Извините, противно и гадко  у меня  на душе,  и вежливого  «До свидания» я Вам сказать не могу и не хочу, - бросила   вслед Елена Алексеевна, удаляющейся  в свою будку,  охраннице.
 Дверь  будки закрылась,  и  она  снова очутилась в темноте. « Какое унижение! Как обидно! За что? Пятьдесят  лет проработала в школе! Все было, но такого….Какая-то девчонка, соплячка,  во  внуки  мне годится!» Ей стало жалко себя. Вспомнилось голодное  детство на захваченной немцами белорусской земле, гибель родителей,  затем нерадостная жизнь у тетки.  Она редко вспоминало то время,  не любила о нем рассказывать, и мало кто знал, что пережила маленькая Лена в годы войны! Но  так никто и никогда  не обижал ее.
Елена Алексеевна  стояла на обочине дороги, мимо проносились машины, сигналя ей яркими фарами.
-Так, бабуля, едем или нет?- весело спросил водитель – частник. Решайте быстрее!
 Из салона его машины доносилась веселая музыка.
-Сколько за проезд?-  она  вытерла ладонью набежавшие слезы.
-Семьсот!  Сюда редко кто едет - больница далеко от города.
- Нет, не поеду! У меня только пятьсот сумов, езжайте!
-Садитесь, уже темно, поехали. Я сказал семьсот, а  Вы - пятьсот! Надо ж торговаться! Пятьсот меня устраивает!- весело балаболил водитель. Из динамика доносилась песня в исполнении группы  «Лесоповал»,  да и сам водитель, худощавый  паренек, чем-то напоминал одного из солистов этой группы, наверно,  лихо надетой фуражкой или  вульгарной манерой разговаривать.
 -Вам далеко?
- До  «Европы». Кафе такое, знаете?
-Да  кто ж его не знает?! Сейчас довезу! А Вы что такая грустная? Или обидел кто?
Но Елена Алексеевна  не ответила, разговаривать с этим, настроенным на веселый лад,  парнем не хотелось.
Дома она рассказала о досмотре, учиненном ей с пристрастием молоденькой девушкой - охранницей. Дети, видя  подавленное настроение матери,  как могли, успокаивали ее. «Вероятно, Вас приняли за работницу больницы, вот и проверили на предмет хищения медикаментов или  шприцов! У нас  сейчас с этим строго!», - важно произнесла  невестка, работница  медсанчасти.
Dura lex,  sed lex! Закон суров, но это закон! - со вздохом произнесла Елена Алексеевна, стараясь унять обиду и раздражение,  но это ей плохо удавалось. - O  temporа, o mores! О времена, о нравы!