Тайна капища. Глава третья

               

Магия Жизни – одна из наиболее мерзких и жутких разновидностей магии. Примитивная, животная, сила, превращающая того, кто использует её в отвратительное существо! Те, кто использует эту силу в своих целях, быстро деградируют, и умирают. Но их смерть, что ужасно, не физическая, нет! Умирает то, что зовётся душой. Живое существо превращается в жуткое создание. Даже Тёмные Демиурги и их верные рабы не применяют это нечестивое колдовство. Оно черно и жутко даже для них! Даже некромантия и колдовство, замешанное на применении жертвенной крови, гораздо лучше, чем Магия Жизни.
Эту разновидность магии следует искоренить, не мешкая! Строжайшая мораль, высочайший уровень нравственности – вот сила, что может противостоять этой магии и одолеть её! Только так можно уничтожить это волшебство, что калечит души всех верных сыновей Авонавилоны! Магию Жизни следует преследовать везде, уничтожать, вместе с теми, кто её практикует. Только так можно победить это ЗЛО.
Зло, что настолько чудовищно, что повергает в ужас и страх даже Тёмных Демиургов, их слуг и все силы зла, что существуют в этом мире! Эта Магия должна уйти из этого мира! Навсегда и навеки!
               
                Премори Кадастра.
                «Что есть Зло, а что есть Добро».               

                * * *

Брошенный Графф медальон стремительно падал в глубину чёрного озера, пока не достиг дна.
За шестьсот лет на дне этого уникального водоёма возникла большая гора мусора и разных вещей. Многие из этих вещей были просто потерянны пекулиями и камберами. Но было и то, что камберы и пекулии жертвовали озеру.
Медальон упал как раз на один из таких подарков. Длинную и, очень массивную алебарду, что была боевым трофеем одного из воинов Кроум Карах. Воин взял эту алебарду «с трупа», бывшего её хозяина, что чуть не убил его этим самым оружием. Пекулии очень уважали такое трофейное оружие. Обладание им указывало на доблесть и силу тех, кто отнял его у хозяев.
На старости лет, пекулий решил пожертвовать это оружие духам Пендрагонов. И так уж получилось, что алебарда воткнулась в гору мусора не острым лезвием, а древком. Иногда случайности проявляют себя с очень необычной стороны, что ни говори.
Алебарда сильно покосилась, но упасть не упала, задержал старый, треснувший кувшин, что выбросил в озеро один из воинов Берегового Щита, чей корабль останавливался в Каролионе для починки корпуса. Кувшин сильно потрескался, но разбиваться не спешил.
Медальон, упавший на алебарду, сыграл роль пресловутой соломинки, что может сломать спину, тяжело нагруженному верблюду! Алебарда покачнулась, навалилась на кувшин, и тот лопнул! Алебарда упала, и ударила по большому стеклянному ядру, что обронили в воду Кровопийцы. В ядре содержалась та самая «бурда», за изготовлением которой и застали Кровопийц Левиафаны. Правда, это ядро попало в озеро очень давно, два года тому назад, когда Кровопийцы испытывали новые катапульты и проверяли годность содержимого ядер к военным действиям.
От удара алебардой ядро, что было довольно хрупким, лопнуло! Из него выплеснулась густая, багровая масса, мгновенно воспламенившаяся в воде! Причём она не только воспламенилась, но и, с гулким шипением и чавканьем, принялась прожигать мусор на дне!
Весь этот химический процесс происходил без выделения избыточного тепла, способного создать пузыри. А химические вещества, что выделялись при этой реакции, в силу невероятно слабой плотности воды, мигом оседали на дно, усиливая эффект. Поэтому сверху никто, ничего не заметил.
Багровая масса прожигала и прожигала гору мусора. Алебарда, угодившая в самую середину этого процесса, расплавилась, а вот медальону повезло. Эльфы и аспары делали его из очень высококачественного золота и серебра. А химикат, созданный Кровопийцами, плавил любой металл, кроме золота, серебра, платины и свинца.
Медальон просто лежал на этой багровой массе и, по мере поедания ей горы мусора, медленно опускался вниз. Рано или поздно, но химикат Кровопийц прожёг все пять метров мусора и грязи и достиг дна озера. Настоящего дна.
И здесь ему попалась настоящая преграда.
Это был предмет, что очень сильно смахивал на гроб, собранный из толстых серебряных колец. Химическое вещество Кровопийц разъело и сожгло всю грязь и мусор, но ничего не сумело сделать с материалами, из которых был сделан этот «гроб» и кольца.
Медальон упал точно в середину этого «гроба», на серебряный круг, украшенный отпечатком ладони.
Если кто-то из археологов увидел бы этот «гроб», то, вне всякого сомнения, признал бы в нём медицинский саркофаг Пинакоптина. Это творение некромантов обладало уникальным свойством спасать тех, кто успевал попасть в этот саркофаг живым. Вне зависимости от того, в каком он был состоянии. Некроманты использовали такие саркофаги для того, чтобы выращивать в них рабов. Неудивительно, что айтварсы ненавидели эти удивительные приспособления и уничтожали при малейшей возможности, к вящему разочарованию и огорчению представителей других рас.
К счастью логры придерживались совершенно иных взглядов, нежели их родственники. В Каролионе было множество таких саркофагов, где лечились логры, а так же те гости ордена, что прибывали в Каролион в надежде излечиться от болезней и тяжёлых увечий.
Саркофаг был сильно поврежден, при взрыве Каролиона, что не помешало ему выполнить своё предназначение – сохранить жизнь тому, кто был в нём заключён. Но характер повреждения сказался на его работе. Саркофаг, вылечив своего пациента, принялся поддерживать его в спящем состоянии. Это произошло из-за того, что не было никого, кто мог бы подойти к нему и приложить руку к замку, что открывал его!
Медальон упал точно на отпечаток руки, на серебряном круге! Масса медальона была небольшой, но и замок, что открывал саркофаг, реагировал вовсе не на удар кувалдой.
По серебряным кольцам саркофага пробежало несколько ярких вспышек. После чего кольца рядом с замком разошлись, оставив большую щель.
Сначала на волю вырвалось густое облако биологически нейтрального желатина, в котором плавало заключённое в саркофаг тело пациента. Минеральная вода вмиг расправилась с ним, превратив его в прозрачную взвесь. А эта взвесь вмиг осела на дно озера.
Из щели высунулась рука, окружённая синеватым свечением, что отталкивало от неё воду. Пальцы руки стиснулись в кулак, стиснув медальон Графф. Синеватое свечение резко потемнело. Саркофаг дрогнул и распался на две половинки, подняв облако грязи.
Грязь, быстро, осела на дно, а на том месте, где был саркофаг, осталась стоять высокая фигура, светящаяся изнутри ярким, но не режущим глаза, светом. В следующий момент, непонятное существо раскинуло руки и поплыло вверх, не обращая внимания на необычные свойства воды.
Сторонний наблюдатель, вне всякого сомнения, отметил бы, что непонятное, светящееся существо двигается очень странно. Словно большая марионетка, управляемая непонятной, неведомой силой.
Светящееся существо выплыло недалеко от берега, вдали от лодки, где крепко спали Графф и Владислав. Причём выплыло оно весьма необычно. Высунулось из воды во весь рост и наступило на поверхность воды, словно это был толстый слой льда! После чего странное создание встало во весь рост на поверхности воды.
В свете солнца, на фоне тёмных крон Кроум Карах, это нечто, вынырнувшее из того, что осталось от замка Каролион, казалось каким-то странным, непонятным существом.
Затем свет принялся впитываться в тело этого создания, обнажая сильное и гибкое тело, длинные ноги, руки, светлые волосы, длинные, заострённые уши и красивое лицо. Последним обнажились ступни, что были очень необычного вида – ступня, с тремя мощными, длинными пальцами.
Девушка была логром. Правда очень необычным, так как её тело было украшено татуировками, изображавшими растения и насекомых. Логры и айтварсы Бирслинга никогда не делали татуировок. Некроманты использовали этот вид искусства для клеймения своих рабов, ввиду чего, эти самые рабы сильно возненавидели само искусство татуировки.
Эта странная девушка стояла на водной глади, словно на твёрдом льду. И лишь очень зоркий и внимательный взгляд мог заметить, что девушка стоит не просто на воде. Между её ногами и водой светился тусклый, синий свет.
Глаза логры были пустыми, словно у человека, что спал очень долгое время и был, совершенно внезапно, разбужен. Несколько долгих минут, логра стояла на воде, не шевеля ни единым мускулом. Затем по её лицу пробежала гримаса боли, и её большие глаза прояснились!
Моргая и морщась, словно человек, вырванный из глубокого сна, девушка огляделась по сторонам, рассматривая берега озера. На её лице появилось выражение крайнего недоумения, что, очень быстро, перешло в ужас. Логра завертела головой по сторонам, вглядываясь в окружающий её пейзаж. По её лицу было видно, что она пребывает в глубочайшем шоке!
- Что? Что...  Что происходит? – прошептала она. – Где...  мой дом?

                * * *

Вытащив лодку на берег, Владислав и Графф, тщательно, замаскировали её ветками.
- Да уж, прогулялись, - усмехнулся Владислав, глядя на Графф.
Несмотря на то, что они были знакомы очень много лет, никто из них, ни разу, не затаскивал друг друга в постель. Они дружили, и только.
- Не бери в голову, - равнодушно отозвалась Графф, застёгивая блузку. - Этого больше не повторится. Просто я... Я надеялась, что Двуединый Прародитель меня услышит и... поможет.
Невр скривился, услышав это, но промолчал, памятуя, что у каждого народа свои обычаи. Некоторые предпочитают убивать животных или себе подобных, чтобы воззвать к богам, другие просто молятся, а вот многие макреоны взывают к своим богам при помощи вот такого, необычного способа. Уж не ему, представителю невров, народа умеющего менять обличье, судить Графф.
О том, кому может быть нужна помощь, Владислав сразу догадался, но, конечно, вслух не сказал.
Закончив со своими делами, они направились к лесу костяных сосен.
Владислав отметил, что на границе двух лесов – костяных сосен и простых деревьев, растительность имеет весьма неприглядный вид. Искорёженные и сломанные стволы, кривые ветки, жухлая листва и всё прочее. С одного из деревьев была содрана вся кора.
- Смотри! - Графф указала Владиславу на дуб, что, в самом прямом смысле этого слова, был превращён в опилки! Создавалось впечатление, что на дуб упала чугунная наковальня и искрошила его до самых корневищ.
Около скорбных останков этого дерева валялась куча костей. Они принадлежали какому-то лесному зверю, вроде лося. Несчастного зверя погубила та же жуткая сила, что уже успела убить всех моряков и матросов с кораблей, найденных вольными археологами.
Сев на корточки, Графф, бестрепетно, запустила руки в кучу костей и вытащила из них череп небольшого зверя, что принадлежал, судя по всему, какому-то зверю, вроде лесной крысы-древолаза.
- Внушает удивление, верно? – сказала Графф, показывая череп Владиславу. – Наш демон не брезгует даже такими мелкими животными!
- Да что же это за тварь такая? – удивился Владислав и осмотрелся по сторонам, словно ожидал, что неведомый монстр выберется из кустов бузины и даст соответствующие разъяснения, касательно своей личности.
Он уже давно знал, что мнение, будто демоны питаются душами тех, кого убивают, не очень правильное. Да, демоны нападали, преимущественно, на разумных обитателей Эноэна, но не для того, чтобы похитить у них души. Просто человека или эльфа было куда проще поймать, чем обычное животное. Да и убить такую жертву – гораздо быстрее. Ни клыков, ни когтей... Поймал и съел, с аппетитом. Но тут...
Вот почему демоническое создание Кроум Карах, было, мягко говоря, весьма удивительно. Ну что же это за монстр такой, что убивает даже мелких животных? Разве может насытиться маленьким животным монстр, чьи размеры позволяют швырять в небеса корабли?!
- Вообще-то говоря, здесь есть нечто необычное, в этих костях... – проговорила Графф, вертя в руках череп. – Такое ощущение, что...
- Что? – поинтересовался невр.
- Знаешь, а я видела такие вот черепа. В пустынях. Там они лежат, долгое время, на солнце. А ветер несёт песок, и каждая песчинка отшлифовывает кость. Чуть-чуть, но песка так много, что кости отполировываются до блеска.
- Вообще-то здесь лес. И уровень влажности повыше того, что присутствует в пустыне. И даже песка нет.
- Да, действительно, - согласилась Графф, бросая косточку под ноги. – Хотя знаешь, что я подумала? Если бы эти костяные сосны росли в пустыне, то они выглядели точно также. Ветер и песок полировали бы их стволы, до блеска!
- Но, осмелюсь тебе напомнить, что такие растения не могут жить в пустыне. Для них нет там ни воды, ни тени, да и света очень много, - протянул Владислав, озираясь по сторонам. – И, кроме того, где тут песок? У меня, вообще-то, есть другая теория.
- И какая же? – Графф, с интересом посмотрела на Владислава.
- Мелкие насекомые, вроде муравьёв. Им вполне по силам производить такую работу. Обгрызать кору, полировать дерево. Да и едят они всё встречное, независимо от размеров. Как тебе такая мысль?
- Ну... – Графф вспомнила, как ей пришлось убегать от огромной стаи красных муравьёв, что выползла из джунглей Пинакоптина и отправилась добывать еду в поселениях айтварсов. Ощущения, пережитые аспарой, было трудно забыть. – Но муравьи – это насекомые! Зачем им делать это? Что они имеют с этого?
- Ого! Вот тут, самое интересное... – понизил голос невр. – Понимаешь, ходят слухи, что в Кроум Карах нашёл прибежище один из братьев Ун-Нони.
- Брат?
- Вот именно. Понимаешь, Ун-Нони мать болезней. Она порождает всякие лихорадки, лихоманки и чахотки. Но вот её братья – это особые типы. Это симбионты. Болезни, что обладают разумом, если ты можешь меня понять.
- Колониальные микроорганизмы, обладающие своим разумом? Мардук, Докшит, Аурват и... Чёрное Солнце?
- Черносвет, - кивнул Владислав, усаживаясь рядом с Графф. – Симбионт, что поселился в Кроум Карах и обитает в телах жителей этого леса. У него больше тел, чем звёзд на небе, но при этом он обладает одним разумом. Понимаешь теперь? Это и есть – божество. Вездесущее, всемогущее и очень мудрое. Понимаешь теперь, почему пекулии и камберы, варвары, до сих пор непобедимы? Они слабые, их мало, они плохо вооружены. Но они – ЕДИНЫ. И благодаря этому они и побеждают всех и вся.
- Думаешь, что экзекуторы это знают? – протянула Графф. – Хотя, что я? Конечно, знают, потому и истребляют пекулиев и камберов, как могут. Ведь совладать с симбионтом, можно лишь уничтожив его носителя!
О симбионтах аспары знали мало. С ними больше имели дела эльфы, хотя и тоже не очень-то много ведали о своих союзниках. Официально существующей страной симбионтов был Нур-Виль, страна, приютившаяся между Дэуноилэй и Кругами Йенаро. Эльфы и лейляки относились к представителям других рас гораздо терпимее, чем люди.
Симбионтов боялись. И боязнь быстро переросла в ненависть. Живые существа опасались этих разумных микробов и очень неохотно пускали их в своё тело. Как можно жить и знать, что в твоём теле обитает существо со своим разумом? Способное думать не так, как ты и поступать – аналогично! Это очень трудно принять.
Хотя, конечно, те, кто умел думать не только о себе и спокойно впускал симбионта в своё тело, те жили очень даже неплохо. Так уж устроен симбиоз. Хочешь, не хочешь, а научишься уважать своего компаньона.
К сожалению, кроме разумных симбионтов, хватало и неразумных. Самыми распространёнными были «грайверы», симбионты, что умели оживлять мертвецов, превращая их в невероятно живучие, хотя и очень медлительные, полутрупы. А поскольку все разумные существа, удивительно быстро, забывают добро, но долго помнят зло, то нехорошая репутация «грайверов» намертво срослась с их мирными и умными сородичами.
- Я ещё слышал некоторые слухи... – Владислав поморщился. – Поговаривали, что в Выселках появилась болезнь таненнбег. И эта болезнь – ни что иное, как колониальный симбионт, что появился на севере Выселок неведомо откуда. Кто его знает, что за симбионты живут тут, и кто из них служил Пендрагонам. Но в Черносвета я верю. Он существует.
- А ты давно знал это? – поинтересовалась Графф.
- Это была моя теория, ещё в студенчестве! – усмехнулся невр. – В общем, если я прав, то Черносвет может поддерживать тут порядок.
- А корабли по деревьям кто развешал? А экипажи их кто растерзал? Муравьи могут обглодать кого угодно до самых косточек, но даже им будет проблематично забросить крупный корабль в небо.
- В небо?
- Да. Понимаешь, я только сейчас прикинула, что если бы кто-то забросил корабль в небеса, то он, грохнувшись с огромной высоты, вполне мог разбиться так, как мы видели.
...Девушка, вынырнувшая из озера Каролиона, стояла за стволом костяной сосны, жадно ловя каждое слово вольных археологов. В руках она вертела сухую веточку, подобранную ей в Каролионе.
Разговор девушке нравился и не нравился, одновременно. В отличие от археологов, она отлично знала историю капища, и кто там изволит пребывать. А также отлично знала, что за мощь могла сотворить то, что было сотворено. Хотя, собственно, Графф и Владислав уже нашли ответ на этот вопрос, просто не догадывались об этом. Они мыслили совершенно не в том направлении. Все факты лежали перед ними – открытые и ясные. Но они не понимали их. Не могли составить из них ясную картинку. И не потому, что были дураками. Девушка отлично знала, что такое инерционность мышления и к чему она может привести.
Немного подумав, девушка вытянула руку и разломила палочку, что вертела в пальцах.
...Громкий треск, раздавшийся из-за деревьев, заставил Графф и Владислава вскочить на ноги и спрятаться за ближайшими деревьями. Они занимались своей работой не первый год и уже успели усвоить, что в лесу, где постоянно шастают потомственные охотники, ртом мух лучше не ловить. А то вылетит из-за дерева копьё, или стрела и рассказывай потом, Авонавилоне, что не думал и не гадал. И даже способность превращаться в зверя не поможет. Дикарей, что живут в лесу с рождения, оборотень не испугает ничуть. Для них он просто зверь. А зверей они убивают, чуть ли не с первого дня рождения.
Выждав парочку секунд, Владислав выглянул из-за ствола дерева, готовясь отпрянуть в любой миг, если в него полетит стрела. Но ничего не произошло.
Немного осмелев, археологи прочесали место, откуда раздался странный хруст, но ничего не обнаружили.
- Начинает уже мерещиться! – протянул Владислав. – Или не мерещиться?
- А я знаю?! – развела руками Графф. – Твоя голова, ты с ней и разбирайся. Это не могли быть пекулии? Ну, скажем, молодожёны?
- Возможно, - протянул Владислав, принюхиваясь. – Но ни одного следа нет.
- На тебя не угодишь. Пошли назад?
- Пойдём... – Владислав осмотрелся по сторонам и, чуть-чуть, приподнял нижнюю губу, слегка рыкнув. – Идём.

                * * *

Бенедикт сидел перед палаткой Графф и, очень внимательно, рассматривал золотой браслет, украшенный аметистами и перламутром. Увидев вышедших из леса Графф и Владислава, он, приветливо, помахал им крылом, не отрываясь от своей работы.
- Бенедикт! – Графф прыгнула на шею человека-дракона и попыталась удавить его в объятьях. – Ты выбрался!
- Ха! – Владислав, от избытка переполняющих его чувств, треснул Бенедикта по плечу. – Знал бы ты, как мы переволновались! А ты тут сидишь, да побрякушки рассматриваешь!
- Да вы потише меня бейте! Убьёте, к лешему! – проворчал Бенедикт, потирая чешуйчатое плечо. – Ну что? Что мне расскажете?
- А что мы можем рассказать? – пожала плечами Графф. – Мы побывали в Каролионе, посмотрели на его красоты, побродили по этому лесу, и чуток подискутировали. Ничего необычного.
- Наверное, времени зря не теряли? – усмехнулся Бенедикт, подмигнув Графф.
- Это уже тебя не касается. Давай, рассказывай, что ухитрился узнать.
Графф вытащила из палатки кувшин вина, каравай хлеба, шмат сала и длинную палку колбасы.
- Пока я могу, с уверенностью, сказать, что в капище есть какой-то страж, - Бенедикт глубоко вздохнул и развёл крыльями. – Но вот что это за страж, я и понятия не имею. Но он там есть. Когда я бродил по чёрному песку, то прямо таки ощущал этот странный взгляд.
- Странный взгляд? Чем этот взгляд был странен? – поинтересовалась Графф, кромсая толстый каравай хлеба, на не очень ровные ломти.
- Этот взгляд... – Бенедикт ухватился за голову. – Слушай, у меня было такое ощущение, словно на меня глядят со всех сторон! Понимаешь? Я шёл по чёрному песку, а за мной следили со всех сторон! Это необычно. Очень необычно.
- Как понять? Животное там одно, а ощущение такое, что на тебя смотрят со всех сторон?
- Угу.
- Вообще-то такое может быть, - задумчиво проговорил Владислав. – Есть такие звери, у которых несколько глаз. Да эти глаза ещё на невероятно длинных щупальцах или глазницах. Представь, что под слоем песка, в самой середине капища, лежит такое вот жуткое создание. Ты входишь в капище и, автоматически, оказываешься в окружении глаз. Ну?
- Хм! А вообще-то логично, - согласился Бенедикт. – Но там есть несколько странностей.
Он пересказал свои приключения в капище, особо упомянув странные барельефы и статую Текели-ли. Услышав о статуе, Графф поджала уши и поёжилась. Владислав стал очень мрачным, когда Бенедикт упомянул о барельефах с изображениями Золотых Нимф.
- Это говорит о многом, - протянул невр, полируя ногти о штаны. – Пендрагоны умели управлять этим существом. Как-то же они сумели это золото свалить в капище. И, забирать это золото, при нужде.
- Совершенно бессмысленная информация! – фыркнул Бенедикт. – Впрочем, кто знает, что нам пригодится в этой неспокойной жизни. Итак, что мы решим с этим золотом? Я так думаю: мы можем достать эти побрякушки, при условии, что будем спускаться туда по очереди. Кто знает, может это создание нападает только на группы поисковиков?
- Вполне вероятно, - не очень охотно, кивнул головой Владислав. – Но получается, что это существо обладает частичным разумом?
- Кто знает? – Бенедикт развёл руками. – Если твоя теория верна, то этот страж должен убивать не всех. Вполне возможно, что он не нападает на тех, кто делает что-то такое, что разрешено делать тем, кто приходит за золотом.
- А если мы ошибаемся? Если этот демон реагирует на нечто, что не делает один человек, но обязательно сделает группа? – предположила Графф.
- Например?
- Ну, вы что, сами не додумаетесь? – усмехнулась аспара. – Что должны делать несколько человек в капище? Общаться!
- А, проклятье, на мои крылья! – хлопнул себя по лбу Бенедикт. – Ну, конечно же! Речь! Звуки!
- Насколько я могу судить, ты хранил в этой пещере полное молчание? – Графф усмехнулась. – Это так просто, так изящно и так... любопытно. Хитрая ловушка! Смертельная и очень опасная.
- Не ожидал от Пендрагонов такого коварства! – согласился Бенедикт. – Ну, если ты права, то каковы наши действия?
- Проверять и исследовать!

                * * *

Графф остановилась перед барельефом, изображающим создание Золотых Нимф и Гренделей. Она видела то, что ухитрился не заметить Бенедикт, охваченный волнением во время спуска в капище.
Некоторые из барельефов были сотворены не некромантами. Хотя техника работы с камнем была идентична той, что практиковалась в Пинакоптине. Это было вполне понятно, если учесть, что некроманты, сами, редко работали руками, заставляя трудиться своих рабов. После падения некромантов не все рабы забыли то, чему научились у своих диких хозяев. Пендрагоны никогда не скрывали, что они не отказались от знаний и науки своих творцов. Просто они использовали Знание для добрых целей.
За что, кстати, и подвергались резкой критике Каменного Моря и Верховных Архонтов. Пекулии и камберы были врагами Каменного Моря и, соответственно, Пендрагоны, что помогали ВРАГУ, сами становились врагами! Сами Пендрагоны говорили, что границу между Добром и Злом следует искать на стороне Жизни.
Ведь что такое Жизнь? Это то, что творит и Зло и Добро. Убери Жизнь, и что тогда останется взамен? Только пустота и тлен.
На барельефах были изображены Пендрагоны, изучающие пойманных ими тварей. Драконов, великанов, инфицированных созданий, а так же дивных и жутких зверей и рыб. Аспару не очень удивили эти барельефы. Хочешь побеждать – изучи своего врага. Пойми, какие у него привычки, слабые места и всё прочее. Знание – ключ к победе.
На одном из барельефов был изображен Текели-ли, плавающий в громадном бассейне. Он что-то показывал сгрудившимся вокруг бортика лограм. Если лепивший барельеф мастер,  не врал, то выходило, что первые Пендрагоны действительно встречались с последними Текели-ли. И многому у них научились. 
Присев на корточки, Графф внимательно осмотрела барельеф и, наконец-то, сумела понять, чем именно занят Текели-ли. Он показывал лограм большие листы пергамента, с какими-то рисунками. Видимо это, на самом деле, был учитель молодых логров.
Профессия учителя считалась в Каролионе гораздо более уважаемой, чем профессия воина. Махать оружием может любой, но вот не каждому под силу обучить молодёжь так, чтобы потом не стыдиться поступков детей своих. Кроме того учителя Каролиона владели множеством языков, очень много знали и умели логически мыслить. Круглый Стол Каролиона состоял, в первую очередь, из учителей. Из тех, кто долго и усердно учился, дабы завоевать право – учить других! 
Облечённые властью интеллектуалы – вот кто правил Каролионом.
Постояв у барельефа, Графф двинулась в центральный зал, заваленный чёрным, как ночь, песком, с высокой пирамидой, увенчанной статуей Текели-ли. Сделав шаг, она провалилась в песок, аж по пояс! От ругательств в адрес логров, аспару удержал только инстинкт самозащиты.
Кое-как выбравшись, Графф легла на песок и прицепила к ногам снегоступы, смастерённые Владиславом. Теперь она понимала, странности этого капище, на что обратили внимание экзекуторы и воины Дымящегося Зеркала. Толщина песка не позволяла проводить тут никаких ритуалов. Разве что если логры использовали специальные верёвки или пояса безопасности. Но, как предположил Бенедикт, слухи об умении логров ходить по воде, словно по суше, могли иметь под собой вполне реальную почву. И как знать? Может быть, логры могли ходить по этому сыпучему песку с такой же лёгкостью, с какой аспара гуляла по булыжным мостовым Жакерона.
Встав на ноги, Графф прикрыла глаза и сразу же ощутила, что на неё смотрят из-под песка. Смотрят очень внимательно, настороженно, не пропуская ни единого движения аспары. Это здорово нервировало, но девушка, сильным усилием воли, заставила себя успокоиться. Не хватало только запаниковать в этом капище, на удовольствие демону. Снаружи её ждут Бенедикт и Владислав, её друзья.
При воспоминании о Владиславе, аспара улыбнулась, чувствуя, как клубок страха, опутавший её тело, распадается, под напором воспоминаний о минутах, проведённых с невром.
В следующий миг с ней начало что-то происходить. По всему телу пробежала сильная дрожь, а затем аспара почувствовала, как на неё навалилась сильная истома. Она упала на колени и помотала головой, чувствуя, как у неё начинает кружиться голова, а тело сводит судорогами удовольствия.
В памяти замелькали яркие, красочные образы дома, лица родителей, друзей и близких знакомых. Неведомая сила извлекала из памяти аспары всё самое тёплое, хорошее и ласковое, после чего усиливала эти образы до невозможности, заставляя Графф вспоминать всё это в мельчайших подробностях!
Это было одно из тех ощущений, что хочется повторять снова и снова. Воспоминания, наполненные не угрызениями совести, не раскаяньем, не злобой на себя, а простыми, приятными мыслями! Мыслями о хорошем, что ты сделал за свою жизнь.
Накатившая на Графф эйфория закончилась так же внезапно, как и началась. Графф мотнула головой и села на колени, но, тут же снова упала на песок. Ноги не держали.
Бедняга ощущала себя так, словно на ней перепахали весь Кроум Карах. Тело было совершенно обессилевшим! Руки и ноги словно налились свинцом и болели. Но эта боль была... приятной!
Неожиданно аспара поняла, что случилось. Кто-то прибег к Магии Жизни и вытянул из неё почти всю жизненную энергию, оставив ей ровно столько, чтобы она не умерла и смогла выбраться из капища.
А вот с какой целью это было сделано, Графф быстро поняла, закрыв глаза.
Существо, что следило за ней из-под толщи чёрного песка, исчезло. Пропало, словно его не было...

                * * *

Владислав и Бенедикт ужасно испугались, когда Графф выбралась из капища на четвереньках. Друзья Графф подумали, что аспара столкнулась в капище с демоном, и тот здорово поранил их подругу.
Усадив её к костру, Владислав и Бенедикт втолкнули в Графф тарелку густой, тройной ухи, приведя её этим в чувство и узнать, что именно произошло в капище. Краткий рассказ аспары их поразил.
- Магия Жизни... – проворчал Бенедикт, потирая лапой подбородок. – Никогда бы не подумал, что Пендрагоны используют эту силу! Это же военный орден!
- И что такого? – пожала плечами Графф, глотая горячий бульон. – Ты долго жил среди людей, мой друг. Пендрагоны были воинами, но не монахами. Они не презирали Магию Жизни, вот и весь сказ.
Бенедикт свирепо дёрнул хвостом, но от резких слов в адрес аспары удержался. Вместо этого он вытащил из костра кружку с топлёным салом и сделал солидный глоток. Невр или аспара, глотнув такого «напитка» мигом бы отдали своим богам души, но люди-драконы могли проглотить и переварить гораздо более горячие напитки.
Владислав налил Графф кружку яблочного сока и все трое задумались, глядя в огонь костра.
Магия Жизни... Древняя, жуткая, непостижимая и... всесильная. В отличие он некромантии и магии крови, в Магии Жизни краеугольным камнем были низменные, плотские отношения. Страсть и удовольствие – вот те силы, что давали тем, кто пользовался Магией Жизни, могущество. И какое могущество! Магия Жизни крушила самые мощные заклятья некромантов, тёмных магов и прочего народа, что проповедовал идеи Тьмы и Зла с такой лёгкостью, с какой топор колет сухое полено без единого сучка. И это помнили, это знали и в это – верили! 
Магия Жизни была двойником некромантии, но если некроманты говорили: «Убей и возьми то, что нужно», то слуги Жизни придерживались иного мнения – «Возьми в обмен на наслаждение». Не забирай силой, а обменяй добром!
Ничего удивительного, что эту магию ненавидели и искореняли все, кому не лень. Ибо поверить, что страсть и плотская любовь сильнее ножа некроманта или священного огня, было невозможно. И нельзя.
По этой причине Магией Жизни пользовались только представительницы древнейшей профессии, служительницы женских богинь, а так же макреоны. В общем, наиболее презираемые воинами и просто сильными мужчинами, жители Эноэна.
Хотя, конечно, никто так и не смог объяснить, почему людям больше нравятся те, кто их убивает, а не те, кто дарует им наслаждение.
Однако Пендрагоны были чужды таких условностей, раз додумались усмирить своего стража Магией Жизни. И, как можно было понять – они не просчитались. Все, кто приходил к их капищам, погибали, поскольку несли в себе не мир и любовь, но злобу и ненависть. Что хотели, то и получали.
- Но почему это не произошло со мной? – поинтересовался Бенедикт, рассматривая Графф.
- Да потому, что ты – мужчина! А я – женщина.
- И что? – удивился Бенедикт.
- А то, мой дорогой, хвостатый друг, что испокон веков именно женщины практиковали Магию Жизни. А среди Пендрагонов были женщины. И эти женщины умели управлять стражем капища. То, что со мной произошло, могло быть частью простого ритуала входа. Первой шла женщина, усыпляла стража, а затем её помощники делали всё, что хотели. Ясно?
- Это ясно, - протянул Владислав. – Но твою теорию мы проверим. Сейчас я отправлюсь в капище и посмотрю, что там можно раздобыть.
- Будь осторожен... – протянула Графф.
- Да не беспокойся. Бенедикт, ты бы, пока я хожу, рассказал Графф про то, что узнал, а? – невр подмигнул Графф.
- Что такое? – насторожилась Графф, глядя на Бенедикта с подозрением.
- Это очень трудно объяснить... – вздохнул Бенедикт. – Но среди того золота, что я вытащил из капища, были кое-какие странные вещи.
- В чём их странность? – холодным голосом поинтересовалась аспара.
- Они были сделаны спустя сто пятьдесят лет, после падения Каролиона.

                * * *

Владислав спустился в капище без малейших проблем и притащил столько золота и драгоценных камней, сколько смог унести. Невидимый страж сокровищ даже не удостоил невра своим вниманием.
Пользуясь такой необычной апатией стража, Владислав позволил себе немного дольше задержаться в капище. Он набрал золота и драгоценностей, а так же зарисовал статую Текели-ли. И, проваливаясь по пояс в чёрный песок, немного побродил по капищу.
У самого входа в капище невр вытянул из песка абордажную саблю. Лезвие оружия было украшено гравировкой в виде языков пламени. Таким оружием пользовались воины Дымящегося Зеркала. Вспомнив документы, найденные на фрегате, Владислав понял, что здесь произошло. Видимо Воины Дымящегося зеркала попытались остановить экзекуторов, не дать им разбудить стража сокровищ Каролиона. Однако для экзекуторов такая попытка была изменой. Они взялись за оружие и, в завязавшемся сражении, разбудили стража Каролиона.
Графф не ошибалась, говоря, что страж этого места засыпал, когда  чувствовал Магию Жизни. Вполне возможно, что, он мог просыпаться тогда, когда кто-то проливал кровь в священном месте. Следовало признать, что Пендрагоны были головастыми парнями, умеющими учитывать человеческую психологию. Рассказы о том, как искатели кладов начинали резать друг друга, лишь только находили большую кучу золота, были вовсе не выдумкой писателей сказок. Собственно говоря, вольные археологи только тем и отличались от грабителей могил, что спокойно поворачивались друг к другу спиной, обнаружив кучу сокровищ.
Сев на корточки, невр принялся разгребать песок и, буквально через пару минут, ещё несколько сабель и длинный кортик.
...Графф, с интересом, принюхалась к аппетитному запаху, что струился из котелка.
- Что это? – поинтересовалась она.
- Здорово! – усмехнулся Дирак, подкидывая в огонь пару веток. – Вы ведь родились и выросли в Заливе Афродиты, и не узнаёте рыбацкой похлёбки?
- Не, не узнаю. Извините, капитан, но я родилась и выросла в очень обеспеченной семье.
- Ага, помню. Учитель литературы и истории? – усмехнулся капитан, доставая из сумки лавровый лист. – Понимаю. Ну, а что касается этой вот похлёбки, то она называется так из-за того, что её придумали рыбаки.
- Да?
- Я родился и вырос в очень бедной семье. Мои родители жили в Трезубце, и были рыбаками. Им не очень повезло, их посёлок принадлежал священнослужителям Авонавилоны. А это жуткое дело, скажу вам. Ты трудишься от рассвета, до заката, не разгибая спины, и почти всё отдаёшь экономам святилища. А взамен? Взамен за тебя молятся. Обещают, что после смерти ты попадёшь не в Стужу, а в Сады Авонавилоны. Но это после смерти! А пока ты живёшь...
Дирак поморщился и принялся помешивать свою похлёбку.
- Половину каждого улова приходится отдавать своим господам. Причём – лучшую часть улова. Самую крупную и здоровую рыбу. А то, что остаётся – то нам, на продажу. А продавать, так и так, приходится тем, кто повязан со святилищем, - продолжал Дирак. – По тем ценам, что назначают служители. И чем больше ты вылавливаешь рыбы, тем ниже цены. И выше налоги. Ну ладно, что вам до моих скучных воспоминаний? На чём я остановился? Ах да, на супе. Так вот, эту похлёбку мы варили из самых разных сортов рыбы. Из мелочи. 
- Ага, тройная уха, - усмехнулась Графф. – Это я знаю. Хорошая вещь. Вкусная. Хотя у нас, в Заливе Афродиты, такую мелочь сразу после поимки за борт выбрасывают, чтобы выросла.
- Ну, а как у вас идут дела? – поинтересовался Дирак. – Вы, как я понял, сумели достать из капища что-то?
- Дела идут так себе, - вздохнула Графф. – Кажется, мы сумели понять, как можно, на время, усыпить, стража. Хотя, говоря откровенно, по сию пору не можем понять, что это за монстр такой.
Капитан передёрнулся, с явной опаской глянув в сторону капища. После находок кораблей лейляков и экзекуторов, он был весьма напуган, что было вполне понятно.
- Может быть, нам можно и смыться отсюда? – протянул он, глядя в костёр. – Я так разумею, что кроме нас здесь уже успело побывать немало народа. А погибли не все. Это верно? Может быть он, ну этот выживший, сумел удрать? И теперь может вернуться, в любой миг. И дай Авонавилона, чтобы он не притащил с собой своих приятелей. Мне не улыбается столкнуться с ребятами из Дымящегося Зеркала. Я-то знаю, что зеркало дымится, когда его поливают тёплой кровью, чего бы там эти вояки не говорили.
- Может быть, и стоит смыться. Но... – Графф поморщилась. – У нас осталось ещё немало вопросов. С этим золотом возникли проблемы. Очень уж его много...
- И что тут такого? – удивился Дирак, выуживая из сапога фляжку с спиртным. – Пендрагоны, как я разумею, были весьма богатыми ребятами. Почему бы у них не быть золотишку?
- Но не в таком же количестве!
Графф отхлебнула похлёбки и призадумалась.
Пендрагоны держали свои богатства в земельных участках, в крупных купеческих домах и производственных центрах. Об этом говорил и Бенедикт. Орден заставлял деньги работать сами на себя. Именно поэтому все, серьёзные, исследователи Каролиона не верили в сказки о, якобы, больших сокровищах Ордена.
- Ха! А оно, это золото, необычное? – поинтересовался Дирак. – Ну в смысле разное, не из одной ювелирной лавки?
- Да. А что?
Золото, действительно, было странным, о чём упоминал, собственно, Владислав. Оно было РАЗНЫМ. Работа не одних только людей, но и эльфов, аспар, жителей Сельвы Тьмы и Маниэйту. Преобладали золотые украшения лейляков и золотые «кольца» торговцев Кровавого Залива.
- Да разве вам неясно? – искренне удивился капитан, доставая из кармана пакетик с чёрным перцем. – Пиратское это золотишко! Нашли, Пендрагоны, клад пиратский, да и припрятали. Не маленькая вы ведь. Должны знать, что раньше закон такой был – найденный пиратский клад, должен быть поделен на две части. Одна часть идёт в полное пользование того, кто этот клад отыскал, а вторая – вернуться к тем, кто эти сокровища потерял. А кому охота отдавать золото, с таким трудом найденное, в чужие руки? Вот и припрятали это золото сюда.
Пиратов в Кровавом Заливе, в далёкие времена, было очень много. Кровавый Залив служил идеальной дорогой для торговцев из «Пути Караванов», крупнейшего торгового дома Каменного Моря. Перешеек Йенаро, что соединял Аннглийю и Каменное Море, принадлежал Кругам Лейляков, а лейляки, весьма часто, воевали с людьми. Стоит ли говорить, как это сильно затрудняло перевоз товаров по суше.
Кровавый Залив был совершенно свободен от лейляков и «Пути Караванов» гоняли через него множество кораблей. А где есть корабли, там заводятся и пираты.
Вольные археологи отлично знали о нравах пиратской братии. Пираты захватывали обильную добычу, но вот как с ней распорядится – не знали. Продать и поместить деньги в банки, как это делали каптеры Аннглийи, они не могли. Не было в те времена такой услуги, разве что у Пендрагонов, да только пираты к ним никогда, в качестве клиентов, не обращались. По сути дела пираты владели большими богатствами, но вот вложить их никуда не могли. Только тратить. Именно этим объяснялись дикие гулянки и невообразимые кутежи, устраиваемые пираты в своих «весёлых гнёздах ». И огромное количество кладов.
Графф довелось найти клад, где было несколько ТОНН золота. Такое количество ценностей могло отправить на дно любой корабль тех времён. Видимо это была «захоронка» пиратской эскадры, грабившей торговые флотилии и прибрежные города. Конечно, для пиратов такой груз был желанным, но всё же меру надо знать. Вот и зарывали золото, кто, где горазд. А возвращаться за кладами удавалось далеко не всем. В те годы у Выселок и Лависсана были приличные военно-морские силы, активно гоняющиеся за пиратами.
Так что Пендрагонам было достаточно просто плавать по Кровавому Заливу и искать «захоронки». Многие пираты ещё и заклятья накладывали на эти клады, не понимая, что для Пендрагонов, унаследовавших богатое наследие знаний Пинакоптина, такие заклятья – что огонь маяка посреди тёмной ночи.
Наиболее опасными пиратами тех времён считались те, что действовали в Кровавом Заливе. Это были очень опасные ребята, охотящиеся за добычей на невероятно быстрых кораблях. Эти пираты называли себя «кровавыми братьями», вне всякого сомнения, из-за того, что жили в Кровавом Заливе. У них было множество информаторов среди жителей суши и они, по сути дела, были настоящим тайным обществом. Их корабли видели во всех уголках Эноэна. В нападении они использовали не только простое оружие, но и магию и частенько вступали в бой даже с отлично охраняемыми военными кораблями караваны.
Единственные, кого, по настоящему боялись «кровавые братья», были – логры Каролиона. Пираты никогда не нападали на Каролион и, за три версты, обходили корабли, где служили Пендрагоны. Причины такой боязни были не совсем понятны. Конечно, если на логров нападали, то они давали сдачи так, что у противника зубы вылетали, вместе с челюстями, но такими нравами в то время славились все. В том числе и «кровавые братья». Но факт был факт – если на кораблях торговцев было с десяток Пендрагонов, то «кровавые братья» обходили его по широкой дуге. Многие военные историки были уверенны в том, что «кровавые братья» использовали некромантию, а уж кому, как не Пендрагонам знать, как бороться с этим колдовством. Именно это и наводило страх на морских грабителей.
К сожалению, спросить уже было не у кого. Всех «кровавых братьев» сумел уничтожить великий Форуум, более известный, как Святой Миротворец, правитель Лависсана и основатель Ордена Зоара. От такого поражения пираты не сумели оправиться, а потом их выбили из Кровавого Залива Кровопийцы. Против Ужаса Кровавого Залива, пираты оказались совершенно беспомощны.
Последние «кровавые братья», удирая от новой напасти, пришедшей из глубин Мауренне, напали на Лависсан. Форуум, к тому времени, уже погиб, и государство сотрясалось в судорогах гражданской войны. Пользуясь таким удобным случаем, «кровавые братья» захватили часть земель Лависсана, создав государство, известное как Леопард.
А поскольку Судьба любит пошутить, то Леопард стал как раз самым ярым врагом пиратов и, работая сообща с Кровопийцами, вымел последних «романтиков океана» из Кровавого Залива. Но последние три года пираты, немного осмелев, принялись пошаливать, втихомолочку.
Закон, о котором упоминал капитан Дирак, существовал в те годы, когда могущество «Путей Караванов» было неоспоримо. Торговцы могли себе позволить следить за кладоискателями и, при нужде, надавить на них, дабы заставить поделиться. Потом пришли Кровопийцы, с коими было невозможно вести никакого разумного диалога, и этот закон отменили. Найденный клад полностью переходил в собственность счастливчика. Всё равно продать старинные драгоценности, и получить за них НАСТОЯЩУЮ цену, а не кинжал под рёбра, можно было лишь в государственных казначействах и представительствах «Пути Караванов».
- А ведь правильно! – Графф поставила, пустую миску на землю и, поморщившись, принялась вставать. – Бенедикт! Где ты, старая ящерица?! Иди сюда!
...Девушка, что сидела на ветке костяной сосны и принюхивалась к ароматам рыбацкой похлёбки, усмехнулась, услышав этот диалог. Вольные археологи нравились ей всё больше и больше. Они пришли сюда не за наживой, но за знаниями. Не золото манило их сюда, а тайна капища, его история и загадки. Они умели ВИДЕТЬ историю. Умели ценить вещи за то, что они представляли собой. Это было очень редким даром в меняющемся, меркантильном мире.
Однако они даже представить не могли, что ИМЕННО скрывает в себе капище. Не знали, какая загадка таится в его недрах. И КТО там спит крепким сном, на горе сокровищ, собранных Орденом по всему миру.
Но девушка не сомневалась, что они, рано или поздно, всё поймут. И каково же будет их удивление! О! Это им, наверняка, придётся по вкусу – эта тайна.
Пока же она занималась тем, что подслушивала их разговоры, наслаждаясь каждым кусочком информации, полученной от археологов...
...Владислав бросил мешок с золотом наземь и сел у костра, растирая плечи.
- Словно мешок картошки таскал туда-сюда, - проворчал он. – Ну? Что у нас на ужин?
- Рыбацкая похлёбка и куча интересных новостей, - проговорил Бенедикт, развязывая мешок. – С чего начать?
- Да с того и с другого, - махнул рукой Владислав.
Графф налила ему полную миску похлёбки. Невр принюхался к густому, аромату, и облизнулся.
- Мы выяснили, откуда это золото и ценности!
- Ага. Это хорошо. И откуда?
- Пиратский клад, - объяснил Бенедикт. – Точнее великое множество пиратских кладов, собранных в одном месте.
- Хм! Это звучит вполне логично, - протянул Владислав. – Пиратский клад...
- Ну да. Скрыли его от «Пути Каравана», дабы потом, потихоньку, распродавать.
- Интересно, почему тогда, Пендрагоны не потратили золото на наёмников? Может быть, они сумели бы отбиться от армии Каменного Моря?
- Может быть, - кивнул Бенедикт. – Но наёмники не всегда дерутся за того, кто им платит. Среди них нет таких дурней, что рискнут ссориться с Каменным Морем. У Династических Семей руки очень длинные. Как раз для того, чтобы дотянуться до шей непокорных, везде, где бы они не жили. А в те годы Каменное Море было самым сильным и влиятельным государством Эноэна.
- Да уж, - протянула Графф, вставая. – Ох!
- Ты как, в порядке? – Владислав ухватил аспару за локоть.
- Не трясись ты так, волчара. Жить буду. Просто я сейчас очень слаба. Мне нужно восстановить свои силы.
- Слушай, я мало знаю про эту Магию Жизни. Но ты можешь объяснить, отчего на тебя она подействовала так сильно. А вот нас не тронула?
- Я – женщина, - просто объяснила Графф. - Ладно, давайте решим, что нам, сейчас, делать?
- Всего золота нам не забрать, - пожал плечами Владислав. – Я предлагаю сделать ещё три захода в капище, поднять, как можно больше золота и убраться отсюда.
- Отличная идея, - Бенедикт вытянул из котелка рыбью кость, повертел её и бросил в костёр. – Но я предлагаю отстранить от спуска в капище Графф.
- Согласен, - не колеблясь ни мига, кивнул Владислав.
- Эй! Почему это?! – возмутилась Графф.
- Насколько я помню, самое главное в Магии Жизни – это умение вовремя остановиться, - объяснил Бенедикт, облизывая губы. – Ибо эта магия способна выкачать из тебя столько энергии, что ты просто умрёшь. Если ты спустишься туда ещё раз, то я не могу гарантировать, что мы увидим тебя живой.
- Верно. Старая ящерица совершенно права, - усмехнулся Владислав. – Ты уж прости, Графф, но...  Твоя жизнь важнее сокровищ. По крайней мере – для нас.
- Займись исследованием этого места. Выясни, когда и кем оно было создано, - проговорил Бенедикт. – Мы сделали слишком приблизительные подсчёты. Возможны ошибки.
Графф несколько мгновений, обиженно, дула губы, и посматривала на Бенедикта и Владислава. Но потом пожала плечами и махнула рукой.
- Ладно, завтра утром этим и займусь...

                * * *

Графф снились красивые сны. Магия Жизни, отняв у неё силы, утащила, с собой, всё плохое из её разума, оставив только хорошие и приятные воспоминания. Дом, семья, возлюбленные, и друзья. Яркие, красивые сны... Сны, после которых хочется жить.
В этот раз ей снился очень странный сон.
Она лежала на берегу моря, на белоснежном песке, под лучами солнца. Это был её дом. Место, где она родилась и выросла.
Рядом с ней, на корточках, сидела логра. Одежды на ней не было, если не считать многочисленных татуировок и украшений. Логра прижала руки к лицу и раскачивалась из стороны в сторону, что-то напевая. Татуировки на её теле светились и пульсировали, в такт словам песни.
Графф чувствовала, что её тело, потихоньку, оживает. Логра отдавала свою жизненную силу аспаре. Но вот зачем? Этого Графф не могла понять.
- В Каролионе все получают помощь... – прошелестел чей-то тихий, практически неслышимый, голос. – Помощь...
- А... цена?
Логра продолжала раскачиваться и что-то напевать. Голос, что слышала Графф, принадлежал явно не ей. Хотя бы потому, что он был мужским.
- Ты очень долго жила среди ардастов, сестра, - прошелестел ещё один голос, не тот, что первый.
- Но если тебе будет спокойней, то знай – свой долг Пендрагонам ты заплатила сполна. Спи спокойно, сестра. Каролион не даст тебя в обиду.
Логра отняла руки от лица и посмотрела на Графф. Аспара посмотрела в золотистые глаза логры, и... проснулась.
- Доброе утро! – проговорил капитан Дирак, что сидел у костра и жарил что-то большое, мясистое. – Долго же вы спали. Ваши друзья уже ушли.
- Куда?!
- Как куда? Спустились в это проклятое место. Сказали, что попробуют узнать, как оно отреагирует на компанию.
- Проклятье! – Графф вскочила на ноги. – Во имя Двуединого Творца!
От страшной слабости, что сопровождала её последние сутки, и следа не осталось. Напротив, Графф ощущала себя на тысячу золотых монет! От неожиданности она села наземь и ухватилась за голову.
- Что тут, вообще, происходит?!
- А что случилось? – поинтересовался Дирак, поворачивая вертел.
- Да так... – Графф накинула куртку и, ёжась от холода, застегнула пуговицу.
Капитан, судя по всему, уже не очень-то боялся стража сокровищ. Видимо уверовал, что его пассажиры придумали, как с ним совладать. А раз так, то и бояться его не стоит. Правда, команда Дирака, при каждом спуске вольных археологов в капище – пряталась подальше, в лесу. Но что взять с необразованных матросов?
Немного посидев, Графф перекусила жарким и отправилась выполнять задание Бенедикта.
...Капище, действительно, когда-то было частью города Текели-ли. Используя артефакты и поисковые заклятья, Графф провела пару проверок в выбранных наугад местах и обнаружила, везде и всюду, одно и тоже. Под слоем земли и глины прятались каменные площади и, предположительно, руины домов. Текели-ли, хоть и жили в море, умели строить подводные дома.
Судя пор всему, лес костяных сосен вырос на руинах этого города. И не только лес. Некоторые легенды утверждали, что Каролион был выстроен лограми на более древних руинах, обнаруженных беглецами из Пинакоптина. Если это было правдой, то, в какой-то мере, становилось ясно, почему логры Каролиона относились к Текели-ли с изрядной долей уважения. Хотя Графф не хотела верить, что Пендрагоны поклонялись последним представителям этой расы.
Текели-ли были врагами аспар с того самого мига, как они появились в Заливе Афродиты. Плотоядные морские лилии рассматривали все прочие расы как источник пищи. Сражаться с ними было невероятно трудно. Даже современное оружие было бессильно пробить доспехи из кожи Текели-ли! А что говорить про то оружие, коим воевали предки аспар? Алюминий, нержавеющая сталь и небьющееся стекло, были бесполезны против Текели-ли.
Впрочем, не зря говорят, что голь на выдумки хитра. Текели-ли, несмотря на свою живучесть и умение адаптироваться к любым изменениям окружающей среды, оказались не в силах обмануть природу. Ни один живой организм не может приспособиться к отходам собственной жизнедеятельности. Трупный яд оказался тем самым оружием, что убивало Текели-ли.
Но даже с таким оружием аспары платили очень высокую цену за свои победы. Сказания и легенды о битвах с этим народом сохранились в Заливе Афродиты по сию пору.
Конечно, Графф была уже достаточно образованна, дабы понимать, что если у аспар хватило смелости сражаться с Текели-ли, то у других рас может не хватить смелости на такой шаг. И, вместо того, чтобы сражаться с Текели-ли, они могут им поклоняться. Тёмные, жуткие демоны, несущие смерть. Многие могут дрогнуть душой. Многие могут перейти на сторону Тьмы, дабы служить тому, чего боятся.
Графф не могла представить Пендрагонов в роли испуганных, трясущихся обывателей, что предпочли служение Текели-ли смерти. Орден, на протяжении многих десятилетий сражался чудовищами, на фоне коих Текели-ли совершенно не смотрелись. Чтобы воины такого ранга – привыкшие побеждать тех, кто был изначально СИЛЬНЕЕ их, служили Текели-ли... Не хотелось в такое верить.
...Бенедикт и Владислав вернулись из капища совершенно вымотанные. Золота и драгоценностей они принесли столько, что для Графф было, не совсем понятно, как они вообще смогли выйти.
- Ну что, пожалуй, можно думать уже о том, чтобы уйти отсюда, и вернуться с хорошо подготовленной экспедицией. Того, что мы набрали, достаточно, чтобы убедить даже самых упёртых ортодоксов в нашей правоте, - проговорил Бенедикт, зачёрпывая кофе из котелка.
- Считаешь? – проворчал Владислав. – А я вот думаю, что мы не узнали главного. Не сумели понять, что там за существо, в капище.
- Да уж! Это верно, - Бенедикт отпил глоток кофе. – Но согласись – для хорошего изучения, нам нужно приехать сюда с более подготовленной экспедицией. С гораздо более...
Человек-дракон осёкся и, с недоумением, заглянул в чашку с кофе. Затем потряс головой и покачнулся.
Владислав попытался, было вскочить, но его ноги подкосились, и он упал на траву. Кружка с кофе выкатилась из его руки и покатилась по траве.
Графф, что не любила кофе, вскочила и посмотрела на капитана Дирака. Капитан перехватил взгляд аспары и, криво, усмехнулся.
- Ничего такого опасного, - протянул он. – Простой яд морских ежей. Парализует мышцы.
- Да? Ах, вы же рыбак бывший, - Графф облизнула губы. – А где ваша команда?
- Кораблик у меня маленький, и слушается моих рук весьма даже неплохо, - Дирак усмехнулся, и встал. – Зачем делиться? А?
- Ах ты, гад... – аспара глянула на корчащихся у костра Бенедикта и Владислава.
Капитан шагнул вперёд, намереваясь ухватить аспару за шиворот и удавить. Графф ловко уклонилась от его руки, скользнула за его спину и врезала ногой под колено! Дирак упал, но тут же вскочил и бросился на Графф! Аспара уклонилась от грамотного удара кулаком и ударила Дирака под мышку, угодив по нервному узлу! Капитан взревел от ярости и боли и отскочил, не давая Графф перейти в контратаку.
Ардасты с презрением относились к рукопашным видам искусств,  что пользовались большой популярностью у макреонов, поскольку сами постоянно таскали оружие. Дирак слышал о рукопашном бое аспар, где противника били по нервным узлам и самым уязвимым точкам тела. Однако у него сработал психологический стереотип – Графф была женщина, и, следовательно, не была воином.
- Ну, наяда поганая! – Дирак выдернул из-за пояса нож и перебросил его из руки в руку. – А теперь что скажешь?
Графф сузила глаза, осторожно отступая. Нож сводил на нет всё её умение, драться. Опытный мастер «морского ветра» вмиг бы обезоружил Дирака, будь тот вооружен хоть копьём, хоть ножом. Но уровень подготовки Графф оставлял желать лучшего.
Дирак усмехнулся и шагнул к аспаре, держа нож на уровне глаз...
Щёлк! Длинная стрела, с белоснежным оперением, выросла из груди Дирака! На лицо Графф брызнула кровь. Капитан покачнулся, выронил нож, и, ничком, рухнул на землю. От удара длинная стрела пробила его тело насквозь и вылезла из спины!
- Да уж! Вовремя мы подоспели! – Л-Роэке вышел из-за палатки с луком в руках.