Сказка

Он не сразу понял, что его разбудило. Вокруг было темно, шелестели сухие листья, пахло плесенью. Где-то рядом с ухом копошился жук, странно, маленькая ведь букашка, а шуму от него, как от настоящего монстра. Монстра… А верил ли он вообще в монстров? Все это были лишь страшные сказки, которые матери рассказывают своенравным детям в бессмысленной надежде, что те исправятся… А ему никто не рассказывал сказок, никогда… От этой мысли стало необъяснимо зябко, хотя в дупле не было холодно. Он еще глубже зарылся в перья больших черных крыльев, но согреться так и не удалось. Пронзительный крик отогнал остатки дремоты.
- Господи, Ральф, как же ты меня напугал!
Упитанный ворон лукаво посмотрел на заспанного ребенка и для верности еще раз истошно каркнул.
- Да, проснулся я, проснулся. Неужели обязательно так орать? Своим карканьем ты и мертвого поднимешь.
Ворон довольно закивал головой и, вспорхнув, приземлился на плечо мальчика. Тот медленно потянулся и, потрепав птицу по холке, оглядел себя. Сейчас он больше всего напоминал старую-престарую игрушку, которая, черт знает, сколько времени провалялась в самом пыльном углу. Некогда золотистые длинные локоны, превратились в грязные нечесаные махры; руки и лицо покрывал внушительный слой засохшей грязи; а от одежды остались одни лоскутки. Он недовольно поморщился, но нужно было вставать. И когда необходимость и обычное любопытство перебороли лень, он вылез из дупла и встряхнул затекшие и изрядно пропылившиеся крылья.
Была ночь, нет, не одна из тех теплых летных ночей, когда на безоблачном небе ярко сияют миллионы звезд, когда шумно стрекочут насекомые и поют маленькие птички… Небо было затянуто тяжелыми грозовыми облаками, из-за чего на земле стоял непроглядный мрак, но то для простых людей… Мальчик же прекрасно ориентировался в темноте, конечно, он видел не так хорошо, как днем, но вполне нормально, чтобы не налетать ни на что и разбирать дорогу. Ворон уселся на нижнюю ветку дуба и принялся чистить перья, старательно делая вид, что ребенок ему совершенно безразличен.
- Ральф, ну неужели обязательно было будить меня осенью, почему не летом? – капризно проворчал тот.
Хотя он и сам прекрасно знал, что все в жизни строго отмерено, и для всего существует свой черед, просто хотелось возмутиться, в конце концов, он же так долго спал. Птица с наигранным удивлением посмотрела на него.
- А что ты так смотришь? Мало ли что там природой задумано, ты мог бы поднять меня и пораньше. А теперь вот придется мириться со слякотью, ветром, холодом… Что? Что ты каркаешь? Ну и что, что мне холодно не бывает, могу я или нет покапризничать, я же ребенок, как ни как.
Ворон лукаво помотал головой и изобразил на ветке какой-то дикий танец, давая понять, что капризы мальчика его мало волнуют. Потом он что-то прокаркал и перепрыгнул на плечо ребенка.
- Да, Ральф, ты прав, надо уходить отсюда, в лесу мне делать нечего. Пойдем искать город… Интересно, как сейчас выглядит мир, как люди живут, как одеваются… Первым делом нужно раздобыть новую одежду, от моей мало что осталось… Что? Крылья? Ну не хочешь же ты сказать, что я должен пешком идти? Перестань, это же долго. Лучше мы полетим, мне очень хочется снова подняться в небо, а как доберемся до города, я сброшу крылья… Что? Ну что ты каркаешь? Ну тоже самое я обещал тебе в прошлый раз, считай, что тогда я пошутил, ведь нам же было весело… А помнишь, как монахи на колени повалились? Я так смеялся, что думал, лопну… Ну, не ворчи, на этот раз я не обману, обещаю.
Мальчик расправил крылья и, слегка подпрыгнув, оторвался от земли. В лицо ударил ветер, небо было сплошным сырым месивом. Внизу мелькали деревья, правда довольно скоро они закончились и появились огни, нет, не обычные огни факелов или масляных ламп, эти были гораздо ярче. Они сияли вдоль широкой ленты дороги, по которой время от времени проносились странные повозки. Они ехали сами по себе, во всяком случае, мальчик не заметил впряженных в них животных. Это было настолько необычно для него, что он решил подлететь поближе. Ральф издал серию протестующих криков, но мальчик не обратил на них внимания и спикировал вниз.
Вблизи повозка казалась металлическим раскрашенным ящиком, в котором сидела дама и крутила какую-то штуковину вроде колеса. Мальчик загляделся на диковину и не сумел справиться с потоком воздуха, вдруг вырвавшемся из-за поворота. Его швырнуло в сторону, чуть было не попав под колеса, он пролетел прямо перед повозкой. От неожиданности дама резко вывернула штуковину вроде колеса, и повозка, развернувшись поперек дороги, остановилась. Дама вылезла наружу, но, заметив в свете фонарей силуэт с крыльями, истерично заорала, запрыгнула внутрь и умчалась с риском разбиться на первом же вираже.
Ворон укоризненно закаркал, и, примостившись на голову мальчику, клюнул его пару раз для верности.
- Что ты делаешь, Ральф?! Я тут не виноват! Я вовсе не собирался ее пугать, я просто хотел поближе взглянуть на машину. Кто ж знал, что леди этого века ничуть не отличаются от прежних, такие же нервные. Удивляюсь, как люди до сих пор живы! Ну ладно, ладно, угомонись. Теперь я буду осторожнее.
Ворон сердито каркнул.
- Нет, и не проси, пешком я не пойду.
Мальчик легко оторвался от земли и полетел на разноцветное зарево, пылающее далеко на горизонте. Он сразу знал, что это будет большой город, но такого он не ожидал увидеть. Дома были настолько огромны, что казалось, будто они подпирают небо, повсюду мигали разноцветные вывески на самых невообразимых языках, по улицам с воем проносились механические повозки. В голове противно зазвенело, и мальчик был вынужден опуститься на темную грязную улицу.
- Ну, все, Ральф, полеты закончились, - недовольно пробормотал он, - дальше пойдем пешком. Сделай одолжение, найди, где я могу разжиться одеждой, а я пока крылья сброшу.
Ворон довольно кивнул головой и скрылся в лабиринте домов. Мальчик некоторое время смотрел ему вслед, потом тяжело вздохнул и стал избавляться от крыльев. Занятие это было не из самых приятных, сначала их пришлось уменьшать, от этого заклинания жутко ныли лопатки, и сводило плацы на руках. Потом лишние конечности и вовсе пришлось втянуть под кожу, от чего на спине образовались два довольно больших красных пятна. Покончив с превращениями, мальчик залез в самый темный угол и стал ждать возвращения своего пернатого друга. Ворон появился довольно быстро и как всегда неожиданно.
- Ральф, сколько можно меня пугать?! Я же заикаться когда-нибудь начну! Ты нашел, где я могу привести себя в человеческий вид? Вот и отлично, показывай.
Идти пришлось довольно далеко, да еще перепрыгивая через лужи и перебираясь через груды мусора. В конце небольшой улочки сиротливо светилась витрина магазина одежды. Оставалось теперь как-то, не подняв тревогу, попасть внутрь. Несколько минут мальчик задумчиво теребил грязные волосы, а потом, сделав движение, как будто скатывает снежный комок, прислонил ладони к стеклу. Витрина растворилась и, не потревожив сигнализацию, ребенок легко проскользнул внутрь.
В застекленной кабинке мирно посапывал сторож, такая безответственность крайне удивила мальчика, в конце концов, добро положено охранять уж если не с собаками, так хоть не спать на посту. Но тут к еще большему удивлению он увидел себя и Ральфа в каком-то ящике со стеклянной стенкой. Диковинка была, конечно, занятной, но собственная безопасность прежде всего, нельзя было допустить, чтобы кто-то знал, о том, что он был в магазине. Мальчик порылся в кармане некогда штанов и извлек оттуда небольшой мешочек, внутри оказалась блестящая белая пыльца. Высыпав немного на ладонь, он сдул ее на лицо сторожу, храп от этого стал еще громче. Довольно усмехнувшись, ребенок решил заняться чудной техникой, а что можно сделать, когда не представляешь, с чем имеешь дело, кроме как разломать это самое нечто. По сему, не долго думая, мальчик с корнем выдрал и расколотил все, что было ему незнакомо. Убедившись, что больше ему ничто не угрожает, он отправился исследовать помещение. К огромной радости, промаявшись с какими-то ручками и шестеренками, он нашел теплую воду, так что можно было, наконец смыть засохшую грязь. Приведя себя в порядок, он пошел выбирать одежду, в этом веке она казалась еще причудливее, чем в предыдущем, назначение кучи деталей он даже придумать не мог.
- Ральф, что ты мне посоветуешь выбрать? Ой, только не шути так, не хочу я в этот раз быть девчонкой. Что? Я и без тебя знаю, что платье идет к моим волосам. Что значит, девочкой я становлюсь умнее?! Считай, сегодня я добрый и забуду твой сумашедший бред. О, надену-ка я, пожалуй, вот эти черные брюки и вон ту красную рубашку, ну или как она тут называется. Что? Да, ты прав, Ральф, на улице осень, сверху я накину вот эту штуковину, на камзол похожа, только гораздо скромнее. Господи, дружочек, ты просто не представляешь, как жмут ботинки, интересно, из чего их делают… Ну, вот и все, пойдем, Ральф, о чем ты, какой нож? Ах, этот.
Мальчик вынул из кармана небольшой, но острый кинжал и покрутил его в руках, решая, что же с ним делать. В этом дурацком веке он пока не нашел ничего, что сгодилось бы в качестве ножен. Мысленно выругавшись, он обернул клинок первым попавшимся плотным платком и спрятал его за пазухой. Потом окинул последний раз взглядом магазин и выскочил на улицу.

Рони Эдвардс в который раз бестолково бродил по улицам. Что или кого он искал, этого не знал даже он сам, но каждый раз вечерний сумрак манил его, как магнит. Погода была прескверная, тяжелые тучи угрожающе нависали над землей, с минуты на минуту должен был пойти дождь. Суставы противно заныли, предупреждая, что лучше всего пересидеть ненастье дома, но Рони упрямо шел вперед в лабиринт улиц. У него было такое предчувствие, что сегодня должно произойти что-то особенно, способное в корне изменить всю его жизнь.
На секунду он остановился у стрип-бара, что он там не видел? Развращенные подростки обоих полов кривляются на сцене, пытаясь заработать пару баксов – его просто тошнило от этого. Грязь, всюду грязь – жизнь это одна большая тюрьма… Неожиданно в конце улицы он заметил маленькую одинокую фигурку. Какая-то непонятная тоска захлестнула его с головой. Ребенок вышел на свет фонаря… Рони потерял дар речи, он никогда еще не видел такого прекрасного создания, не по-детски одухотворенного и в то же время такого хрупкого… И он понял: вот оно, то, что он искал все эти годы, то, чего так страстно желала его душа – кровь ангела. Именно это перевернет всю его убогую жизнь. Искупление, - сколько же он ждал его, и наконец дождался.
Как во сне Эдвардс шагнул к мальчику, тот не испугался и не убежал с диким криком, как будто его преследовала тысяча чертей. Он спокойно стоял и, казалось, ждал только его, Рони. Рони совсем потерял голову, видения проносились перед подернутыми дымкой глазами. Нет, ангела нельзя убить просто так, нужно беречь каждый его вздох, каждую минуту агонии… для начала нужно будет вырвать ему язык, жаль, это обезобразит его прелестное личико, но лишний шум совсем ни к чему. А потом ногти, нужно обязательно вырвать ногти, из них получиться отличное украшение. И когда кровь будет вытекать из перерезанных артерий, ни за что нельзя позволить закрыться этим голубым, как летнее небо, глазам…
Ребенок вплотную подошел к Эдвардсу и насмешливо на него уставился. Рони начал задыхаться, глаза лезли из орбит. Не в силах совладать с собой, он рухнул на колени и протянул трясущиеся руки к прекрасному видению. Как вдруг мальчик резко запрокинул голову Эдвардса назад, уперев большие пальцы в глаза. Тот даже не успел ничего сказать, он и вздохнуть-то не успел, как испепеляющая волна захлестнула его изнутри, а потом темнота…
Тело с гулким шлепком упало в лужу. Довольно каркая, ворон опустился рядом на асфальт и поглядел на мальчика. Неожиданно из-за угла выскочили машины, озаряя все вокруг разноцветными огнями, а из них вывалилась кучу истеричных людей с пистолетами и дубинками…

- Все-таки, что-то тут не так, - глубокомысленно проговорил Мэрф, - мы так ничего вразумительного и не добились от этого паренька.
- Хотела бы я посмотреть на тебя, встреться ты ночью на пустынной улочке с Рони Эдвардсом, - огрызнулась Эмма, - как бы ты это пережил?
- В том-то и дело, что мальчишка целехонек, а вот Рони сейчас знакомится с нашим патологоанатомом…
- Что ты несешь? – взъярилась Эмма, - Неужели тебе жалко эту скотину?! Только подумай, на его совести двойное убийство, пять изнасилований, грабежи, наркотики, продажа оружия – и это только то, что есть в полицейских хрониках. А так, одному только богу известно, сколько еще у него грехов.
- Ага, и кто-то или что-то помешали Рони согрешить сегодня еще раз, а, может, и два, - Мерф едва успел увернуться от нацеленного в его голову «Гражданского кодекса».
- Как ты, полицейский, можешь так говорить?!
- Эмма, ну неужели ты веришь, что Эдвардс скончался от угрызений совести? А Рита уже не первый час бьется с мальчишкой, даром, что психиатр.
- Психолог, - поправила его Эмма, - успокойся, она свое дело знает.

- Я Рита. А как тебя зовут?
Штатный психолог и мальчик сидели друг против друга за столом в маленькой комнатке. Женщина с плохо скрываемым любопытством разглядывала ребенка.
Интересно, какая дура-мамаша одела такого ангелочка в черные джинсы и темно красную футболку, да еще и потеряла его ночью в большом криминальном городе. Вот бы у нее самой был такой сын или дочь… Из мальчика вышла бы прехорошенькая девочка, будь он ей на самом деле. Рита смутилась собственным мыслям, в конце концов, что это на нее нашло?
- У меня было много имен, леди. Но можете называть меня Фредерик.
- Прекрасно, а фамилия у тебя есть?
- Нет.
«Так, первая преграда», - отметила про себя Рита, а вслух сказала:
- А где ты живешь?
- Далеко отсюда, на севере…
- А улицу, дом ты не знаешь?
Фредерик как-то странно улыбнулся и, придвинувшись поближе, ответил:
- Леди, там, где я живу, нет домов и улиц, там только деревья, лес…
Рита удивленно уставилась на мальчика, по ее мнению, он совсем не был похож на бродяжку. И она выдавила из себя следующий вопрос:
- А кто твои родители? Где они?
Фредерик безразлично пожал плечами и, уронив голову на руку, сказал:
- У меня никогда не было родителей.
- С кем же ты живешь?
- С Ральфом.
«Уже теплее», - подумала Рита.
- Это твой дядя?
- Нет, друг.
- И он старше тебя? – осторожно поинтересовалась Рита.
- Гораздо старше, - утвердительно кивнул мальчик.
- Он заботится о тебе?
- Как же, он вечно ворчит, а иногда еще и дерется.
Штатный психолог встрепенулась: ага, кроме Рони Эдвардса, тут еще наклевывается, по крайней мере, жестокое обращение с ребенком. Что ж в этих вопросах она профессионал.
- Мне нужно переговорить с твоим другом Фредерик. Ты должен сказать, где его найти. Если он плохо с тобой обращается, мы положим этому конец…
- Леди, - вдруг весело рассмеялся мальчик, - Ральф всего лишь ворон. А вы что подумали?
Рита покраснела до корней волос, она в последний раз чувствовала себя такой дурой, только когда завалила экзамен по новейшей истории. Она смотрела в сияющие глаза ребенка и не могла понять, о чем она думала… Как она могла, ведь перед ней сидит просто ангелок.
- Ворон, - пролепетала она, - почему ворон… Рони… Фредерик, что случилось с ним? Он обидел тебя?
Мальчик перегнулся через стол и, продолжая веселиться, прошептал:
- А, может, Вам рассказать, что он хотел сделать?
Рита совсем растерялась, и это она-то с пятилетним опытом общения со всякими отморозками… А тут ребенок вертел ей как хотел.
- Хотите знать, что случилось с Рони? – продолжал Фредерик, наклонившись так, что его светлые волосы касались щеки Риты, - Я забрал его жизнь.
И прежде чем она успела открыть рот, чтобы крикнуть, холодное лезвие уперлось ей в шею.
- Тихо, Рита, - улыбнулся Фредерик, - у меня есть секрет…
Какая-то сияющая пыль полетела ей в лицо, и она провалилась в сон. В окно со страшным грохотом, разбив стекло и выломав решетку, влетел ворон. Секундой позже распахнулась дверь, и на пороге появились Мэрф и Эмма, но прежде чем они успели воспользоваться табельным оружием, их окутал блестящий туман, и они рухнули там, где стояли.
- Ральф, а ты не мог обойтись без шума, - поморщился мальчик, - я так весь порошок изведу.
Птица обиженно каркнула. Фредерик последний раз оглянулся на полицейский участок, улыбнулся и, обернувшись к ворону, сказал:
- Пойдем, что нам тут делать? Мне мало одной жизни, ты же знаешь…
Когда Мэрф пришел в себя, он увидел только груду битого стекла вперемешку с искореженным железом, да Риту с Эммой, мирно посапывающих на полу.
- Я же говорил, не все ладно с этим мальчишкой, - проворчал он пытаясь подняться.
А где-то в лабиринте темных улиц бродил одинокий маленький ребенок, прекрасный, как сошедший с небес ангел.

Написано осенью 2003.