Он был гонщиком

Он был гонщиком и больше всего на свете любил эту свою запредельную скорость, а ты... ты любила его. Он гордился тем, что прорвался в большой спорт, а ты с не меньшей гордостью отвечала на вопросы друзей: "Почему опять одна?" - "У него тренировка!". У него опять тренировка.

Вот так вы и жили. Он гонял, заполнял узкую полочку своими призами, а ты будто наблюдала за ним, таким любимым и дорогим, со стороны. Если бы только кто-то знал, сколько раз он ломался... всё, что можно поломать в человеческом теле - он ломал. Но каждый раз, каким-то удивительным образом зализывая свои раны, вновь и вновь садился за руль... гнал... И куда он гнал, куда так спешил? А когда ты робко спрашивала: "Может, хватит?", - он с виноватой улыбкой отвечал, что умрет, если уйдет из спорта. Умрет, если уйдет...

Ты столько раз переживала его смерть, с замершим сердцем наблюдая по экрану телевизора за ним, вылетевшим с трассы, что когда это случилось на самом деле... даже ничего не почувствовала. Вот спускается вертолет, его кладут на носилки, фиксируют шею, поднимают... такое было сто раз! Тебе звонит его сестра, плачет в трубку, а ты спокойным, знающим тоном отвечаешь: "Всё будет в порядке!" А в порядке уже не будет... Две недели в коме и... всё. Его нет. Его нет, а ты не можешь в это поверить. Такое ощущение, будто он просто на очередных сборах или летит, или приземляется, или стартует, или с улыбкой пересекает линию финиша. Столько этих "или". Не звонит? Да просто у него нет времени. Ты знаешь, как это бывает и даже не переживаешь, ведь он всегда, он ВСЕГДА возврается. Ни в этот раз...

Если подумать, то, что у вас было? Вычесть все его разъезды, гонки, конференции... всего-то два месяца. Ты ему никогда этого не говорила, но по-настоящему счастливые времена были тогда, когда вы учились в школе... сидели в разных углах класса и перебрасывали друг другу записки, нет... не любовные, а с самыми разными обзывательствами. Вы так старательно делали вид, что ненавидите друг друга, но это всегда получалось как-то неубедительно... по крайней мере, учителя и одноклассники были уверены, что это... любовь. И это действительно была любовь! А потом... выпуск, первый поцелуй и долгих три года его бесконечных отъездов и таких редких приездов обратно. И... конец.

Прошло много лет... хотя нет, не так, просто: ПРОШЛО. Он тебе уже не снится, а если и снится, на утро никогда об этом не помнишь. Ты не бываешь на его могиле, ты на ней, собственно, никогда не была, потому что его мама почему-то захотела похоронить сына там, где его не стало... а тебе не дали тогда и не дают сейчас эту дурацкую визу. У тебя уже столько всего было, столько всего начиналось и заканчивалось, что, вполне понятно, сейчас ты вспоминаешь обо всем этом всего лишь с легкой печальной улыбкой, без слез, без надрывов... Самое главное, что из твоего теперешнего окружения практически никто о нем не знает, только родители и одноклассники. Но ни те, ни другие за все эти годы так ни разу не осмелились затронуть горькую тему.

И хотя сейчас, сидя у окна и допивая его любимый кофе с молоком, ты твердишь себе: "Совсем не больно..." - где-то там, в глубине души, что-то такое теплится... странное чувство, одновременно приятное и жгучее... А в памяти… в памяти предательски всплывают его добрые голубые глаза, улыбка и самые теплые в мире руки.

Он был гонщиком!