Вот как все получилось...

                -8-

                (из фрагментов о Маркосе)

     Как много выпито, в три раза больше съедено,
     Сапог армейских, аж три пары сношено.
     Все, что умел – к единой цели сведено,
     А все о чем мечтал, как крошки голубям искрошено…
  Пробивает другой раз на рифму. Проза лучше, она не ставит рамок. Хотя, все это словоблудие. Но иногда озадачивает каверзное словечко. Себя к поиску нужного слова совсем не принуждаешь, это рождается где-то внутри. Какая-то скрытая и необъяснимая потребность. Знакомый психиатр как-то во время бурного застолья рассказал, что среди его пациентов много поэтов и все шизофреники. Объяснил, что мозг во время поиска рифмы, он как привязанная собака, которую дразнят со всех сторон мальчишки. Кидается во все стороны, с силой рвет ошейник, но поводок возвращает к столбу. И тут уж -  или мальчишкам надоест, и отойдут, или привязь не выдержит – хоть одного за штаны зубами цапнет. А дальше новое слово, и новый поиск, и снова ошейник впивается, перетягивая охрипшее горло. Может с тех пор, как узнал про это, специально себя на поиск рифмы с поводка не спускаю. Только  если приспичит -  под соответствующее настроение.
  А еще взял за правило - не смотреть на чужие работы. Это тормозит воображение – хочешь или нет, а все равно возвращаешься к врезавшемуся в память зрительному образу, а там и сойти до подражания не долго. Странно другое – сколько не смотри японскую гравюру, придумываешь не только в стиле этих самых гравюр. И в каком стиле не пытаешься мучить холст, картон или бумагу, перелистывание восточных ксилографий не вредит, а даже и помогает. Нужно будет снова того психиатра спросить – что он по этому поводу скажет, только бы трезвым застать.
 
   Словно лыжник на гигантском слаломе прошиваю зигзагами поток спешащих по делам человеков. В руках три упаковки настоящих восковых пастелей. Теперь эксперимент приблизится к финалу. Уже готовый картон, с практически законченным рисунком, разогреть в потоке горячего воздуха, воск растечется, а когда застынет, вновь крошащимися штрихами подчеркну контуры… Эххх…
  От предвкушения поднялось настроение, шаги все быстрее. Скорей бы к столу, закурить, заварить кофе и за работу. Но отвлекаюсь. В голове засели два слова – гравюра и нервюра. Неужели к «гравюре» нет другой более толковой рифмы? С такими, совершенно бесполезными мыслями поравнялся с витриной магазина. Картины, статуэтки, рамы, багеты, гравюры…  Снова гравюры. Дались тебе эти рифмы. Одна работа привлекла внимание и заставила выскользнуть из потока человекоодеждопортфелесумок…
  Только здесь, у толстого стекла, прижатый какофонией шаркающих звуков за спиной, услышал пульс в висках и биение под нагрудным карманом, в котором, ехидно скалясь ватными фильтрами, притаилась начатая пачка сигарет. Закуривал уже в режиме автопилота – все внимание на лист четырех цветной линогравюры. Формат разделен на две части. Верхняя треть – сплошная, без просветов, стена тростника в желто зеленых тонах. Нижние две трети – те же стебли, но причудливо изломаны отражением в воде. Динамика передана мастерски. Автора не уличить в непонимании предмета. Выбрав любой стебель в верхней части листа, обязательно найдешь брата-близнеца в нижней. И в центре этого камышового и  тростникового ассорти, чуть отклонясь от идеальной вертикали, плавно движется, влекомый скрытой под водой силой, простенький поплавок из гусиного пера. На рыбалку захотелось сразу. Но что-то из прошлой, еще до армейской жизни привлекло меня в этом листе. Не мастерство с которым было передано настроение, и не автограф из двух букв «М» и маленькой «с», даже не знаю. Словно в памяти кочергой поковырялся темный демон и стал вытягивать детали, но мысли спутались. Не найденная рифма отошла куда-то за спину. Мягкий шорох открываемой двери увлек в магазин.
    Свободный от покупателей продавец указала шариковой ручкой направление:
     - Вам к той девушке, но немного подождите – она как раз с автором разговаривает.
    Благодарно кивнув, в два шага оказываюсь за спиной плотно сложенного мужчины, одетого во все белое. Он отпускает короткие, шутливые фразы рыжеволосой девчушке за прилавком, скорее, что бы поддержать ее словесный поток, в котором вроде ничего определенного – «шашлык», «кто-то упился», «мы так смеялися», «она такая», «а он ее не отпускал». Я уже приготовился ждать долго и своего добиться, но в какой-то момент автор повернулся в профиль. Нет, я не узнал его по чертам лица. Отработанное годами движение не прикуренной сигаретой по ноздрям сомнений не оставило…
  - Маркос… Ты?
  Удивление, переходящее в недоумение. Сигарета застыла дирижерской палочкой в воздухе, прервав несуразную увертюру рыжеволосой говорушки. Секунды всматривается и тут же узнает. Глаза предательски блеснули.  И в миг, я носом был прижат к щеке надушенной мужским парфумом. (Во завернул ;)
  - Старик. Ты? Как? Ты извини (а это продавщице). Пойдем. Я часто вспоминал… Куда пропал?
  Позвякивая связкой ключей с позолоченным брелком, он открыл дверцу белой «волги».
  - Ты не спешишь? Ты не можешь… Отложи все. Поедем ко мне. Я познакомлю тебя с женой. Здесь рядом. Недалеко. Она в салоне… Прическа там, и маникюр, и все такое…
   Я спешил, но мог отложить. Ненадолго. В минуту двигатель заглох возле салона. Он развернулся на сиденье и засыпал вопросами.
  - Что говорить? Я после армии, вот поступил, учусь. Вот пастеля купил, дерзаю. Что я? Ты – как? Где? Кем и чем?
  - Я? Я-а-а-а-а … - он протянул звук, одновременно разворачиваясь на сиденье и доставая сигарету, - я старик, попал. Попал так, что можно было только мечтать. Ну, кто б подумал…  Я тебе сейчас расскажу, как я попал…

  - А ведь я больше так ни разу и не был на том месте, где мы рыбачили с тобой. И я скажу тебе почему, только не перебивай. Мне было стыдно, что сорвался тогда. Не должен мужик до слез опускаться. Я, наверное, не хотел тебя там встретить. Не то что боялся, стыдно было, прежде всего, перед самим собой.
  Маркос бросает на «торпеду» открытую пачку «Мальборо», жадно, как и в тот раз прикуривает и продолжает.
  - С весны я разведал хорошее место для рыбалки. На военном охотхозяйстве. Сравнительно недорого, а потом вступил в общество рыболовов, а членам общества все по заниженным ценам. Ближе к лету стал я туда уезжать каждое воскресенье и так, пока школу не закончил. Поступать не стал. Какая там учеба, когда дома такой кавардак. Сестра родила, ребенок орет. Половину стола заняла под пеленки. Мать с отцом все так же «квасят», но все чаще у себя в комнате. А через полтора года брат освободился, по амнистии. Я к тому времени уже давно, еще со школы, работал в подручных у каменотеса. Почти все, что зарабатывал, все на работе и хранил. С братом часто стычки были, но все как-то по мелочи. А потом пришел раз домой, а он на моем столе телку разложил и «приходует». Кинулся на меня, за нож схватился. Мне под руку кастрюли только и попадались, пока сковородой его не «оприходовал». Пока он в «отключке» лежал, я пинками деваху по ступенькам спустил, собрал свои пожитки, удочки прихватил и больше там не появлялся. Один раз только за станком приезжал, но в квартиру так и не зашел.
  Жил черт-ти где. В мастерских, у друзей и знакомых, на квартирах, летом почти все время в охотхозяйстве. Ездить далеко, но там душой так отдыхаешь, сил набираешься. С меня потом и денег не брали. Выделили целый чердак. Я там по ночам работал, а утром с первым автобусом на работу. Почти три года так мыкался по углам, да по чердакам. Но сделал за это время -  очень много. Кое-что продавал, что-то на заказ делал. Не поверишь, даже подписывал кладбищенские таблички и ленточки на венках. Увяз в наглядной агитации, но потом пошли заказы на могильные памятники, а это напрямую с моей  работой пересеклось. Так бы все и катилось по накатанной, да случай приключился.
  Отдыхал как-то на охотхозяйстве генерал. Не сказать, что сильно важничал, нормальный мужик. Время от времени сидели за рюмашкой. Начал он мне душу вопросами терзать. Я рассказал про все. И тут меня снова в истерику кинуло, как тогда, на нашей с тобой рыбалке. Рыдал, аж трясло. А тут еще дождь, рыба не клюет… Такое, что…
   Я почувствовал, как к горлу Маркоса ком подкатил. В машине повисла тишина. Он смотрел в одну точку, куда-то за стекло и нервно теребил бензиновую зажигалку в руках.
  - Упились мы тогда сильно. Утром проснулся, а генерал уже уехал. Ну, думаю – оно и проще. Вечером приезжаю с работы, говорят: «Приезжал. Меня спрашивал». Увиделись лишь через неделю – он снова на рыбалку приехал. Вечером сидели у мангала, он меня отличными такими шашлыками угощал. Вновь разговорились. И предложил он мне работать у него. Нет, не служить,  хотя армия на горизонте мелькала все назойливее. Дома то я не появлялся, а повестки все туда приносили.
  Прикинь, ситуация – у генерала дача. Сразу за городом. На даче дочка. Устраивала там такие посиделки, что соседям ни спать, ни жить не давали. Меня он на дачу прямо с утра и отвез, показал – что и к чему. Моя работа – жить во флигеле, следить за порядком, гонять дочкиных друзей с дачи и за все это еще и деньги получать. Поартачился немного - он денег накинул, я и согласился. Поначалу  тяжко было. Дочка меня в штыки приняла, скандалила. Потом я пару раз промашку допустил – папик ее на дачу с женой приезжают, а там друзья. Тихо себя ведут, не буянят, не пьянствуют. Но генерал все равно не доволен. Орал на меня так, что наверное, весь дачный поселок строевым шагом ходил. Я уже думал вещи собирать и обратно, на охотхозяйство перебираться. Потом батя поутих, расслабился. Супруга меня за стол позвала. Посидели, выпили. При мне у него разговор с дочерью был. А после она ко мне во флигель пришла, извинилась. С того раза стала чаще заглядывать. Смотрела, как работаю, говорили обо всем и всяком. Рисовал ее часто.
  Как сошлись – сам не пойму. Короче, папик застукал нас в моем флигеле поутру. Я уж думал – порвет, как обезьяна газету. А он лишь фыркнул, сел в машину и укатил. Как уж там дочь с родителями этот вопрос решала – не знаю всего, а то, что знаю, тебе не интересно будет. Одно условие генерал жестко поставил, пришлось выполнять. Поступил я в институт. Не без помощи дочери, да и мама посодействовала – связи подключила. Теперь я на втором, она на третьем курсе. Свадьбу гулять будем, когда она диплом получит. И это не только отца условие, это мы решали на семейном совете. Видишь, генерал уже и машину подарил.
   Вот такая вот идиллия приключилась. Работаю от души, институт не сильно обременяет - успеваю хвосты подтягивать. Ну, как у всех студентов, теперь и тебе это понятно. Недавно я только узнал, почему отец без боя сдался – у них не так давно сын погиб. Лет пять назад. Вот дочь с матерью и подтасовали аргументы.

  Маркос усмехнулся и вновь, как в прежние времена, щекотал ноздри незажженной сигаретой.
  - Я бы не узнал тебя, если бы не твоя привычка. Огрубел, поправился.
  - Еще бы, теперь у меня такая мама, которую тещей называть даже стыдно, - он хлопнул себя по животу, - кормит, как на выставку.
  - Ты лучше скажи – как тебе удается работы в тот магазин сдавать?
  - Старик, ну что тут темнить. Связи, знакомства. Да это решаемо. Нужно будет, мы и твои работы пристроим. Я тебе другое сказать хочу. Очень я тебе признателен, за то, что пристрастил ты меня тогда к рыбалке. Благодаря этому увлечению у меня так все в жизни повернулось. Теперь мы всем семейством выезжаем. О! А давай с нами. Я тебе адрес и телефон запишу. Звони, всегда буду рад. Съездим, вспомним, как консервы закапывали, как уток на крючок ловили.
  Маркос вырвал лист из блокнота и двумя ровными строчками написал координаты. В этот момент задняя дверь распахнулась, и в машину с шумом улицы ворвался цветочный  аромат. Симпатичная стройная девчонка плюхнулась на заднее сиденье. Встретил бы  ее на дискотеке, не поверил бы, что генеральская дочка. Марк нас познакомил. Марк - она его именно так звала. Они подвезли меня, я обещал позвонить.

  Через несколько дней я снова зашел в магазин с определенной целью. Но понравившуюся гравюру уже купили. Сколько ни пытался я повторить ее, так живо и натурально, как у Маркоса у меня не получилось.

  Гравюра. Конечно. Гравюра, как вариант для маникюра.
Со скоростью аллюра извлекается купюра.
Ну чем не авантюра?
А наложить на ноготок искусно кракелюру?
Ну да, еще есть увертюра…
Осталось вставить шевелюру …
Нет. Ну их, эти стихи … точно мозгами поехать можно.

                = «» =