Ловчий

Второй сон Сергея Петровича

Сон был хороший, зрелый, мясистый.

С бледным жирком детских воспоминаний. С большой сахарной костью жизненного опыта. С широкими розовыми прожилками мечт.

Без скрученных сухожилий кризиса среднего возраста. Без старческой сухости. Без юношеских соплей. Хороший мясной сон успешного тридцатилетнего мужчины.

Герман взял его почти на рассвете, немного, правда, перезревшим. Раньше не мог, пришлось затаиться от чьего-то кошмара бухавшего мохнатыми ногами неподалеку.

Он, конечно, не видел в темноте – какие там у чудища ноги, но кошмары, как правило, так и выглядят. Лохматые, тяжелые, с полной клыков слюнявой пастью и растерянными, но злобными глазами. Герман встречался с такими лицом к морде и навсегда запомнил этот кошмарный взгляд с застывшим внутри вопросом: то ли себя разорвать на части, то ли тебя?

Ловчий почти любовно погладил гладкую влажноватую поверхность и повесил тушу на крюк в кладовой. Нужно будет сказать старосте, что есть у него сон, вполне достойный королевского стола. Может, заедет к вечеру кухарь из замка, отвалит десяток-другой золотых.

- Добытчик пришел! – Марта на кухне уже наливала в чашку кофе.

Марта хорошая. Добрая, веселая и легкая в жизни.

Они живут на выселках. Как-то повелось, что ловчие всегда живут не в самой деревне, а чуть в стороне. Традиция такая. Но Герману даже нравится.

Это как-то подчеркивает, что он на особом положении. Деревне без ловчего никуда. Фруктовые девичьи сны, овощные женские и сладкие детские сами приходят. Бери – не хочу. А вот за мясом, которое норовит в лесу спрятаться еще побегать нужно.

В лесу страшно, кошмары бродят. А как-то еле отбился ловчий от целой стаи худых, облезлых и голодных снобак. «Не ходи туда больше – сказал Нарик, - там больница». Что такое больница?

Сергей Петрович видит деревню ловчего как некий образ у него в голове. Образ не очень подробный, с размытыми краями. Пара улиц, несколько десятков домов, аккуратных, бревенчатых, мельница ветряная на другом конце. И никаких следов сельского хозяйства. Только цветы, много цветов, у каждого дома.

Нарик - колдун деревенский. Пришлый. Даже имя у него загадочное и непонятное. Когда его нашли в лесу и спросили, как зовут, ответил так: «Простой советский наркоман». Сокращенно стали называть Нариком.

Долго болел, кричал, на стены бросался, говорил странное. Что весь мир вокруг – это его сон. Глупость какая – разве мир можно съесть?

Потом успокоился. Многое знает и знания у него какие-то не здешние. Подружился с королевским колдуном. Тот, когда приходит к нему, так мужики к его дому сразу подтягиваются, посмотреть на космогонию. Еще одно странное слово, колдуны его часто друг другу говорят.

Как начнут меж собой ругаться. Чисто потеха.

Ловчий сел за стол и пододвинул к себе завтрак. Марта подошла сзади и обняла его теплой рукой. Приятно! Но как-то неудобно. Дышать трудно.

Герман открыл глаза.

Осторожно убрал с груди разбудившую его теплую руку. Наклонившись, поцеловал Марту в висок. Почувствовал как в ответ нежно торкнула в губы височная венка. 

Тихонько выбрался из-под одеяла и сходил отлить. Подошел к окну.

Сергей Петрович глазами Германа видит этот знакомый каждому горожанину безрадостный пейзаж.  Неуютный, не проспавшийся рассвет. Город, медленно отходивший после долгой зимы, был неухожен. Типовые скалы многоэтажек, кучи почерневшего снега, гримасы луж, потеки на стенах, редкие ссутулившиеся прохожие.

Герман добрел до кухни и сунул сонный нос в прохладное нутро холодильника. Задумчиво посмотрел на его сияющие внутренности, выпил пару глотков соку и отправился обратно.

По дороге заглянул в комнату сына. Судя по нетронутой кровати, домой он так и не появился. И до утра, видимо, не явится. Ну и правильно. Какому-то охотнику вкусный сон попадется.

Как интересно получается – подумал Сергей Петрович – сон о снах во сне.

Часы показывали 4. Засыпая, Герман лениво подумал: «до утра еще есть время, еще один мир вполне могу выспать».

А чтоб не мешал утренний свет, прикрыл лицо перепончатым крылом.