Торпедный залп

       Есть такой способ обучения – «делай, как я». Когда показывают, как надо.
       Есть и такой – когда показывают, как не надо. Действует очень хорошо. Запоминается надолго. Единственный недостаток способа: он совершенно не даёт представления о том, как надо. А посему, куда ни глянь, все пробуют, экспериментируют, потом чешут в затылках... «а вот ещё пример, как не надо». Хотя стараются-то показать, как надо, но выходит наоборот, и тогда говорят: смотрите, вот так не надо. А как же тогда надо? Ну-ка, ещё раз… Опять не то! Тьфу. Вот так и служим.
       Мы проходили стажировку на БПК «Ташкент». Нас вызвал старпом. К себе в каюту. Чего бы это вдруг? Ну, пришли...
       – Прошу разрешения?
       – А-а, заходить, заходить, пупсики. Соскучился я по вам, ох соскучился! Ваша с-сраная стажировка через неделю кончится, а я вас ну хоть когда-нибудь увижу-то на боевых постах? А?
       Тут старпом во многом был прав. Ну да, сидели в каюте за картами (не за штурманскими), отвлекаясь только на приём пищи, если таковую можно пищей называть, да ещё на берег нас – непонятно как, но раз в неделю спускали. Вообще мы были полностью предоставлены сами себе, потому что полстажировки пароход проторчал в доке, там было не до нас. А потом вышел из дока, и опять стало не до нас, поскольку после дока следует приём боезапаса, топлива, продовольствия и всего прочего, корабль в боевом дежурстве по флоту, из моря не вылезает, и у командира БЧ-2 помимо нас забот было – полон дом огурцов. Мы на него не выскакивали, он нас не искал, все были довольны. Но на постах мы всё же появлялись, и не только по тревогам. Каждый стажировался сам, как хотел, в меру своего желания… Чего-то вдруг про нас вспомнили. Хо! На рядом стоящем «Минске» старпом вообще впервые узнал о стажёрах-курсантах за два дня до их отъезда, увидел их на полётной палубе и чуть не обалдел...
       – У вас как, геморроя нет ещё? От беспрестанного-то сидения за подкидным дураком?
       Вообще-то мы играли в переводного, но перечить старпому будет только круглый идиот.
       – Что прикажете писать в ваших бумажках? Что сожрано хлеба столько-то, мяса столько-то, масла столько-то? Проспано тревог – столько-то?
       Тут стало обидно. За неправду. По тревогам мы в посты прибегали всегда. И, кстати, не только по тревогам. Другое дело, что мы там никому на хрен не были нужны и занимались вопросами преддипломной практики самостоятельно. И потом пробирались тайком коридорами обратно в каюту, где уже ждали такие же точно ребята из ВВМУРЭ и ТОВВМУ. «Ну что, в кружок?» – говорил Вадик Шардин, который потом стал командиром «Маршала Крылова». Мы дружно садились в кружок и сдавали засаленные карты…
       – Всё, пупсики. Лафа кончилась.
       Старпом был на удивление культурным сегодня – ни одного матюга. В его голосе сквозила почти отеческая забота за наши теоретические знания и практические навыки, то есть за будущее флота.
       – Завтра торпедные стрельбы. Будете смотреть всё в натуре, учиться, как надо. Хоть вы и ракетчики, а не минёры… всё равно полезно. Так что: учитесь, сынки, пока шара-то есть.
       И промозглым мартовским утром БПК «Ташкент» отвалил, кряхтя, от обшарпанной стенки 10-й оперативной эскадры, готовый поразить торпедным залпом любого, кто покусится. Ещё с нами собирался какой-то древний эсминец-«полтинник» на букву «Лы», который так и не смог сам отвязаться, и его дёргали буксиром – прирос, наверно. А когда сдёрнули, у него там внутри что-то сильно сломалось, задымило, затрещало и громко лопнуло. Тогда его срочно подтащили обратно к стенке и привязали покрепче. Там два таких памятника было, второй – это флагманский крейсер «Адмирал Сенявин», тот самый, который взорвался за четыре года до описываемых событий.
       Ну да ладно. А мы прём сквозь серые (обычно пишут – «свинцовые», и это очень меткое выражение!) волны, несёмся в район полигона, где нас уже ждёт подводная лодка «противника», проект 641б («буки»). Кругом серая пелена тумана, морось препротивная, ветер пену с волн рвёт, свист стоит несусветный (не от ветра, конечно, а из нутра БПК). Турбина воет по-самолётному и стремит пароход к точке залпа, тащит под тридцать узлов. Из-под кормы – бурун в трёхэтажный дом высотой. Зрелище впечатляющее. Вот она, мощь! По тем временам корапь был ух современный. Очень большой и весьма противолодочный, а сокращённо – БПК проекта 1134б, тоже «буки». Мы говорили: «букарь», «на букаре».
       Нас на шкафут выгнали, на левый борт, в шинелках наших на рыбьем меху. Сначала за пушкой от мокрого холода прятались. Стоим, ёжимся. Брызги жгучие. Вылез старпом – специально, нас проверить:
       – Ну как, пупсики? А? Стоять, стоять! Смотреть, ядренать, на ус мотать! И не здесь, а вон там, поближе! – и брык в тёплое корабельное нутро, только броняшка и лязгнула.
       Пришли в полигон. Звон, топот. Тревога. Обнаружена подводная лодка «противника». Мы спрятались в закутке за «Осой» левого борта и курим втихаря. По трансляции вопли команд:
       – Атака подводной лодки торпедой!!! Стрельба левым бортом!!! Командиру боевой части три принять целеуказание!!! Право на борт!!! БИП, пеленг и дистанцию с интервалом минута! – ну и так далее.
       А теперь отвлечёмся на минутку – пока приборы торпедной стрельбы решают задачу поражения лодки – и познакомимся хотя бы вкратце с устройством торпедного аппарата. Это труба такая железная, в трубу засунута торпеда. Труб всего пять, сложены вместе горизонтально, и на другом борту такая же конструкция. На одном конце трубы, из которого торпеда вылетает, надета чёрная резиновая крышка с нарисованной звездой, в обиходе называется целочкой. В другом конце трубы взрывается пороховой заряд, который торпеду выталкивает. А внутри к торпеде подведены специальные выдвигающиеся устройства – шпинделя – которые крутятся и вводят в торпеду данные для стрельбы, куда там и на сколько поворачивать после выстрела, на какой глубине идти, как идти и всё такое. Чтобы торпеда не мотылялась в трубе при качке, она крепко-накрепко закреплена передним и задним стопорами. Общаться с торпедой перед стрельбой можно дистанционно, по проводам через шпинделя, а можно прямо с торпедного аппарата вручную ввести все данные и отдать стопора.
       Теперь сама торпеда. Она имеет вид длиннющей зелёной сигары; в носу у неё БЗО – боевое зарядное отделение со смесью тротила-гексогена и всякими умными приборами. Остальное – это баки под топливо и окислитель (называется важно: «резервуарная часть»), а налита туда специальная военная тайна. Ну, сзади двигатель, винты и рули, конечно. В практической торпеде тротила нет, там взрываться нечему, её голова выкрашена красно-белыми полосами, а приборы умные знают, когда и где торпеда должна всплыть после учебной стрельбы, накачивают её нос сжатым воздухом и выключают двигатель. Вот она и плавает, как полосатый поплавок, ждёт, когда за ней приплывёт специальное судёнышко-торпедолов, поймает и отвезёт на базу, где её обнюхают, помоют-почистят, заправят, проверят и приготовят к следующей учебной стрельбе. На этом закончим краткий курс минно-торпедного дела и вернёмся за шкафут, на середину верхней палубы, где ближе в корму как раз и стоят торпедные аппараты. Ну, и мы стоим, будущие мастера разного рода стрельбы, за угол надстройки спрятались.
       Ждём, дрожим, уже промокли насквозь, задубели, а залпа почему-то всё нет и нет. Рожи лиловыми стали. Но не уходим, потому что в любой момент старпом может вылезти, чтобы на нас посмотреть.
       Вместо старпома откуда-то снизу выползает сгорбленный матросик с уголовно-неандертальской физиономией. С чудовищными ругательствами, натянув берет, как купальную шапочку, ёжась и втянув голову в плечи, передвигается к аппаратам левого борта. Мы удивлённо переглядываемся и – ему:
       – Эй, зёма! Чё там, а?
       – Чё, чё… – злобно огрызается тот (ещё бы, мы-то хоть в шинельках, а он как есть в синей робе, которая тут же промокает насквозь). – Данные не вводятся в электрическую! – и добавляет такую словесную ахитектуру, что даже у нас, привычных, уши слегка в трубочку.
       Отчаянно матерясь, орёл лезет на торпедный аппарат и чего-то там ожесточённо делает. Наверно, вводит данные для стрельбы вручную. Видать, где-то какой-то проводок замкнуло, бывает… Убрал шпинделя, отдал стопора, слез и скачками мимо нас – внутрь парохода, где тепло и сухо.
       Я сказал – «отдал»? Ой, простите. Отдавал. Ну... наверно, отдавал. Должен был отдать. Но, похоже, отдал только передний. Или задний просто заело? Да какая теперь разница…
       …Торпедные аппараты зажужжали и повернулись пятью голодными жерлами за борт. Волны хлещут; где-то там, под ними притаилась лодка-враг. Исступлённый вопль из динамиков:
       – ЗЗЗАЛП!!!
       БА-БАХХХ!!!
       И тут мне показалось, что стреляющий аппарат как-то даже вздулся, что ли… шире стал в серединке – а это всё какая-то там доля секунды – ТРРРЕСЬ!!! Грохот, целочка рвётся, и из ближней к нам трубы – Т-ТЬФУУУ!!! – выплёвывается торпеда. Точнее, пол-торпеды – её передок, БЗО и кусок середины. Задок остаётся где-то там в трубе. Дым непонятного цвета, уши заложило; стоим, челюсти на мокрую палубу уронив, а это БЗО враскоряку улетает за борт, плюхается, криво прыг-прыг по волнам, да и тут же всплыло далеко по корме с левого борта – видать, от несусветных нагрузок умные приборы сработали сикось-накось, и полосатый конец сигары уже торчит, качается где-то там, позади, среди наших бурунов, взбитых винтами. Ну, оно и понятно: без двигателя далеко не уплывёт, цель не поразит.
       Кр-р-расота!.. Мы драпаем от ужасного аппарата обратно на шкафут – ведь наверняка сейчас старпом вылезет.
       А вот и он. Стенающий, он выскакивает из недр носовой надстройки на трап. Его корячит. Он страдальчески заламывает руки и напоминает выряженную в альпак Офелию:
       – Болваны! Кр-ресты! Идиоты! Каз-з-злы! Мать вашу их тудыть и растудыть!!! …
       Это он про нас, что ли? А мы-то тут при чём? Мы что, какие-то нехорошие флюиды на аппарат излучали?
       – Видели, да? Видели?! ВОТ ТАК ВОТ – НЕ НАДО!!! А ну! Вниз! Шнуром! И чтоб я вас!.. Больше никогда не видел!!! И чтоб больше ни одна бнять! На верхней палубе! Чтоб!.. чтоб… б… ббб… БББ!!!...
       Потом нам по секрету хихикающие лейтенантики рассказали, что командир корабля, старпом и зам вечером нахрюкались в готовальню, предварительно изнасиловав командира боевой части три – методично и по всякому, в извращённой форме, с плёткой и наручниками. Поскольку сами были перед этим тщательно изнасилованы в штабе эскадры…

1995

из ненапечатанного сборника "Макароны по-флотски"