За Уральским камнем. Глава 8. Восстание

Глава 8
Восстание

1

Август 1610 года. Город Тобольск.  Лето в разгаре, и стольный город Сибири – Тобольск, снова в тревогах. Нынче, здесь на воеводстве, сидит князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский. В прошлом году он прибыл в Сибирь, и быть ему на воеводстве еще долгие годы.
Сейчас, сидя в палатах, воевода изучает донесения из великой степи, будь она неладно. Нынче хан Алей активен, как ни когда. Наскочит на город малой ратью, спалит посевы, и заимки, порубит тех, кто не успел скрыться за стенами, и, не принимая боя, уйдет под другой город, или в степи раствориться.
Войско, у Алея, хоть и не велико, но состоит, большим числом, из ногайцев, а те отличные воины. Погромив Уфимский уезд, сожгли Кинырский городок, затем объявились под Тюменью. Но спасибо господу, Тюменский воевода Семен Волынский, вовремя был упрежден. Некто служилый, конный казак Гришка Пушников, сообщил о приближении орд, и тех отогнали. Хан Алей ушел в степь, теперь вот опять объявился. уже под Туринском. В Тарском уезде калмыки огнем прошлись. Если они соединяться, то Тюмени несдобровать, а то и на Тобольск орда может пойти.
Князь Иван Михайлович уже забрал из Верхотурья и Березова охочих людей, стрельцов и часть служилых казаков. Они сейчас в степи за Алеем гоняются.
- Сколько раз ловили царевичей, а за тем, царским указом отпускали. – Рассуждал он. - Нынче, если словим Алея, или кого другого, из царевичей, велю сразу удавить, в Москву отправлять не буду, там сейчас не до них.
К воеводе впустили посыльного.
- Путилка Афанасьев, из Тары, - представился казак. – отписка тебе воевода, от князя нашего Ивана Масальского.
Отписка гласила:
- Калмыки приходили под Тарский город войной, много коров и лошадей угнали, волость повоевали, десять человек побили. Отняли озера, где соль берем, варни пожгли. Самим не можно справиться с калмыками, воинских людей мало. Прошу тебя, воевода Иван Михайлович, вели охочих людей по городам собрать и воевать калмыков в Тарском уезде.
- Второй год соли из Тары не будет! – заохал воевода. – Совсем худо! Чем оклад на жалование давать будем. В Тобольске соль уже закончилась, из Тюмени берем, а если и там соляные варни пожгут, что тогда. Служилые народ терпеливый, деньги могут подождать, а вот соль надобна. Запасов не сделать, да и промысла не будет.

2

То же время, недалеко от города Березов. Торг на Мангазеи, нынче, удался на славу. Купцов из Москвы не было, иноземцам тоже все ходы перекрыли, а мягкой рухляди вдоволь. Большой барыш достался поморским и усольским купцам. Весь товар из амбаров выгребли, но пушнину скупили всю. Редкая драная шкурка осталась у промышленных и самояди. Вот и купчина из Пустозерска, Степан Федотов, на славу торговлю справил, и возвращается к себе домой. Мягкую рухлядь он продаст Голландским или Шведским купчишкам, прямо у себя в Пустозерске. Вот только не продешевить! Торопиться не будет. Узнает цены на торгах в Сольвычегодске, а уже потом начнет торговаться. Копейки не упустит, знай наших. У иноземцев и так не малая выгода. Ехать никуда не требуется, риска никакого. Взял рухлядь и сразу на корабль. Строил планы Степан, развалившись в ладье.
Северным ходом пойдет домой, через Уральский камень, прямо к себе на Печеру. Трудно было выправить дорожные документы, ведь запрет на северный ход имеется. Много подарков пришлось отвалить таможенному голове в Мангазеи. Но купец все равно в выгоде. Дорога через Верхотурье гораздо длиннее, денег и времени уйдет куда больше. Березов уже рядом. Отметить документы, приобрести кое какую справу, и вперед через камень. Спокойное течение мыслей у Степана прервал оклик одного из служак.
- Степан! Командуй к берегу, ладья прохудилась. Не дай бог, рухлядь подмочим.
- К берегу, привал, - заорал купец. Он хоть и спешил, но перспектива сушить меха, не вдохновляла, да и размяться хотелось.
Охрана и служки принялись разгружать струг. Затем, завалили ладью на бок, и в носовой части обнаружили повреждение. Разошлись доски, без пакли и смолы не обойтись. Смеркалось, пришлось отложить работы до утра. Каждый, привычно, занялся своим делом по устройству лагеря.
Не было ощущения тревоги, всеми владели думы о родном очаге и близких людях. А между тем сотни враждебных глаз наблюдали за ними. Весь день разведчики сопровождали их струг, чтобы не прозевать этого часа. И он настал – час смерти.
Со всех сторон засвистели стрелы. С близкого расстояния они глубоко впивались в незащищенные тела, не оставляя шансов выжить. Охрана, среагировала сразу, дав залп из ружей, но врага это не остановило. Живые, пытались добраться до оружие, но все было тщетно. На каждого насело по пять, а то и до десяти человек. Отбивались, чем могли, но их судьба была решена. Один за другим падали русские на землю сраженные стрелой или заколотые ножом. Последним пал Степан. До последнего вздоха он защищал свое добро. Он ни секунды не сомневался в своей победе. Великая досада и удивление отразилась на его лице, когда, утыканный стрелами, он потерял возможность двигаться и умирая рухнул на землю.
Радость победителей, а это были кодские остяки, не знала границ. Трупы своих воинов, которых оказалось не мало, предали огню, а над русскими устроили настоящую вакханалию.
Они разрубив грудь, извлекли сердца русских и съели сырыми. Теперь они станут обладать их отвагой и силой. А вот счастливцы, которым достанется оружие или доспехи, станут еще и неуязвимыми. Но на беду, русских было десять, а их несколько сотен. Все это вызвало бесконечные драки между войнами, что очень напоминало дележ добычи в волчьей стаи, где есть закон, но это закон силы. Потом был пир, прямо на трупах поверженных врагов, где хвастовство, друг перед другом, превзошло все границы. В завершение праздника, трупы насадили на сухие жерди, как шашлык, и пустили сплавом по реке. Пусть русские видят, что мы сделали с их братьями, и бояться, так как это скоро случится со всеми.

2

Город Березов. Тоже время. Петр Черкасский готовился к отъезду. Срок его воеводства подошел к концу. Буквально в последние дни своего царствования, Василий Шуйский успел подписать указ на его приемника, князя Степана Ивановича Волынского. Новый воевода принял дела и сразу понял, что в Москве это назначение виделось ему совсем по другому. Этакий - медвежий угол, где служилые томятся от безделья, в подчинении слабые, полудикие инородцы, но вот подарков, великое множество. Все утверждали, что за два года воеводства в Сибири, можно столько скопить мягкой рухляди, что на всю оставшуюся жизнь хватит.
Ожидания, на счет подарков, надо сказать, оправдались с лихвой, но воеводство оказалось делом весьма хлопотным. Ясак собери, заготовку на зиму сделай, острог приведи в порядок, отписки, грамоты, указы со всех сторон сыпятся. А инородцы, эти, самоядь, вогулы, остяки, дюже дикие и злые, хуже татар будут. Чуть слабину дашь, враз город спалят. Слухи, одни тревожнее других. Сначала с ясаком тянули, а сейчас дошло до того, что служилых, которые за ясаком в Белогорье ушли, всех побили. Еще на Петров день рать в Тобольск ушла, по требованию тамошнего воеводы. В Березове и сотни казаков не осталось. Вот и думай, как быть?
Петр Черкасский действительно собрался, в дорогу, но вот отъезд все откладывал. Дело в том, что князь Шорин, перед отъездом в Обдор, был какой-то странный. Совершенно один, заявился он из Коды. Без провианта, поклажи, на старенькой долбленой лодке, проделал он путь от Коды до Березова. На вопросы отмалчивался, заявил, что отбывает в Обдор.
- Тревожно становится в волости. Инородцы бунт затевают. Я в Обдорск, срочно направляюсь. Усмирю самоядь, и сразу обратно в Березов. Часть Обдорских казаков с собой приведу. – Сообщил Шорин свои планы.
- А, где Анна? - Спросил старый воевода.
- Больна сильно! Боюсь, разум у нее помутился! – странно произнес Василий, затем добавил. – Присматривай, князь, за городскими инородцами строже, особливо за Азизой, что за детьми доглядывает, на душе тревожно.
Перед отъездом, Шорин, привел к нему своих сыновей, и оставил на попечение Черкасскому.
- Ты князь крестным отцом им приходишься, пригляди за хлопцами. Пусть на глазах у тебя будут, пока меня нет. Вернусь, заберу всех в Обдор, - попросил он.
Вот и сидит Черкасский, в Березове, не ведая почему. Страшную весть узнал он нынче. Хорошо, что от своих соглядатаев. Велел молчать под страхом смерти. Донесли ему, что остяки, вогулы и самоядь объединились и готовы к бунту. Но это было и так хорошо известно. А вот, что княжна Анна, супруга Шорина, венчанная в церкви, где он был посаженным отцом, предводитель всего восстания, чуть не убило князя. Он не мог в это поверить. Надежных людей послал он за Шориным. Тот, ведя подкрепление из Обдора, скоро должен прибыть в Березов. Осунулся князь, исхудал, за последнее время. Сквозь слезы наблюдал он за малолетними, Петрушей и Тимофеем. Те целыми днями носились по двору, шалили, и без конца тормошили престарелого князя, а тот молился святой троице, чтобы образумили Анну, и отвели от греха.

3

Городок Кода, месяцем раньше. Супруги Шорины, только что прибыли в свой сказочный городок, и отдыхали после длительного и столь безуспешного путешествия. Василий торопился в Березов, очень соскучился по сыновьям, да и с князем Черкасским, хотелось увидится. Слишком много узнал он о делах Московских, а поделиться не с кем. Тревожно было на душе. А тут Анна вдруг заупрямилась. Мол, дел накопилось, все в развал пришло, пока ее не было.
- Ясак до сих пор, Кода не уплатила, Стены пора ремонтировать. Купцы Бухарские должны прибыть. – Заявила она. - Поправлю дела, и поедим в Березов.
Целыми днями проводила она на бесконечных советах со своими подданными, а князь между тем, страшно скучал и болтался по окрестностям городка.
По берегу реки, куда не взглянешь, разбился воинский лагерь. Ни одна тысяча, белогорских остяков, собралась вокруг городка. Говорят тунгусы с Енисея пришли, большая война будет. В стороне от городка грохнула пушка. Шорин этому очень удивился и пошел по направлению звука.
- Странно, - думал он. – Кода имеет высочайшее указание, иметь пушки для бережения, но в том же указе есть строгий запрет снимать их со стен.
Скоро он увидел виновниц своего беспокойства. Две пушки малого калибра, установленные на походных лафетах, стреляли по скале, где была импровизированная мишень. Остяки бестолково топтались вокруг страшного оружия, и среди них выделялся бухарскими одеяниями татарин, явно обучающий их стрельбе.
- Но это переходит все границы! – вскипел князь. – Даже если у них война с тунгусами, которые не являются подданными Руси, это не дает им право нарушать царский указ.
Василий развернулся и зашагал в Коду, намереваясь найти Анну и выяснить этот вопрос. Во дворце, а так можно назвать их жилище, княжны не оказалось, и он решительно отправился к белой юрте, в которой любила заседать, и управлять своим народом  княжна Анна.
Бесцеремонно оттолкнув охрану, которая пыталась остановить его, князь стремительно вошел в юрту. Среди обрывка речи на остяцком языке, которую он услышал из уст княжны, прозвучали знакомые названия: Березов, Обдор.
Столь бесцеремонно, князь Василий Шорин попал на высший, военный совет. Все присутствующие, тут же замолчали. Некоторые схватились за ножи. Такую Анну, он еще не видел! Она поднялась на ноги. Величественная как царица, глаза полны гнева и ненависти.
- Как посмел ты, ворваться ко мне? – Прочитал он в этих глазах, адресованный ему вопрос.
Князь сильно растерялся. Забыв зачем пришел, разучившись говорить, он смотрел на Анну безумным взором, не в силах взять себя в руки и выйти из оцепенения.
Анна напротив, быстро взяла себя в руки, потушила свой взор, но величие княгини даже возросло.
- Оставьте нас одних! – Приказала царица.
Остяки не вставая, пятясь задом, покинули юрту. Супруги остались одни, стоя друг перед другом, глаза в глаза. Василий продолжал находиться в каком-то гипнотическом оцепенении, под взглядом Анны. Молчание продолжалось недолго. Разговор, вернее монолог, начала княжна.
- Я, объявляю себя царицей, остяков, вагулов, и самояди, живущей от устья Иртыша до холодного моря. Руси нет, она сама втоптала себя в грязь, и теперь мои народы не являются ее данниками, как вы выражаетесь, ясачными. Русские должны уйти с моих земель, или будут уничтожены. Я собрала великую орду, русские города будут сожжены, и стерты с лица моей земли. Мы венчаны вашей верой, она для меня пустой звук. Но ты отец моих детей. Им суждено быть великими правителями Сибири. Предлагаю тебе принять нашу веру, встать под мои знамена, и разделить со мной власть.
Княжна еще продолжала говорить, но князь перестал ее слушать. Его состояние трудно описать. Запомнил каждое слово, но его плоть, мозг не хочет воспринимать их как реальность. Страшно поверить в это. Каждая клетка его существа кричит, что это не правда, глупая шутка, или безумие.
- Боже мой! Спаси господи! Анна ты больна, у тебя жар, надо к лекарю! – чуть слышно пробормотал Шорин.
Князь вышел из юрты. Все вокруг стало чужим и враждебным. Спустившись к реке сел в лодку, оттолкнулся вислом от берега, и поплыл вниз по течению.
Анна продолжала стоять, когда к ней вбежал воин и сообщил, что князь Обдорский уходит.
- Пусть будет так! Не трогайте его! Именем бога Рача приказываю, чтобы ни один волос не упал с его головы! – Произнесла Анна, срываясь на крик, а сама подумала. – Убивать надо было раньше, когда он, впервые, появился в Коде.

4

Огнем и мечем прошелся князь Обдорский по стойбищам самоедов. Не смотря на сопротивление инородцев, великий ясак собрал он со всей волости. Объятые страхом, их вожди, в который раз дали шерсть на верность белому царю. Множество заложников - аманатов, попали в стены Обдорской темницы.
Давно не видели казаки своего голову, а увидели, не узнали. Лют, стал князь, скор на расправу. Вокруг Обдорского городка, куда не глянь, в тундре, на холмах, колы торчат, а на колах непокорная самоядь, что воровство чинила или смертоубийство. Испугалась самоядь, откочевала от городка, теперь долго, будут в покорности. Но были и такие племена, что вырвавшись из объятий смерти, не дали шерсть, а ушли дальше в тундру, на восход солнца, неся молву о страшных, белых русичах, закованных в железо.
Сейчас князь Обдорский возвращался в город Березов. Большую часть Обдорского гарнизона, во главе с десятниками: Матвеем Брягой и Елистратом Васильевым, он вел с собой. Шли очень медленно. Так получилось, что в Обдоре собралась целая флотилия стругов, на которых следовали купцы из Златокипящей Мангазеи после торгов. Те сильно опасались нападения инородцев и настояли, что бы их сопровождала Обдорская дружина. Для опасения были все основания. То остатки сгоревшего струга принесет река, а то и труп убиенного казака или купчины.
Таких крупных флотилий на Оби еще не видывали. Десятки больших и малых стругов вытянулись по реке. На тех, что государевы, по небольшой, медной пушки, имеется. Сотни русского люду беда собрала вместе, каждый из них, будь то купец или промышленный или просто мелкий служка, вооружен и не плохо знает воинское дело. А во главе с князем Обдорским, да еще с его десятниками, получалась грозная дружина.!
Те отряды остяков и вагулов, что из удаленных уголков сибирской тайги, шли на соединение с ордами княжны Анны были остановлены. Обдорская дружина во главе с лихими десятниками на передовых стругах, то и дело вступала в схватки. Многие инородцы были побиты, и, разделяя учесть русских, мертвыми плыли по могучей реке. Некоторые вожди, без боя сдавались на милость князя Обдорского, давали шерсть и возвращались на свои земли. Были и такие, что переходили на сторону русского воинства, с целью пограбить своих соплеменников, и доказать верность белому царю.

5

Город Березов в осаде. Объединенная орда, численность в несколько тысяч воинов обступила город со всех сторон. В нескольких верстах от него, на берегу обской протоки, в местечке Изяпал, расположился главный лагерь. Здесь находилась княжна Анна. От сюда она руководила штурмом, формировала отряды, из вновь прибывших, и продолжала рассылать стрелы, призывая подданных к войне.
Город хорошо укреплен, еще до Петрова дня, закончили ремонт крепостных стен и башен. Орудия палят непрерывно, не жалея пороха. Запасов хлеба тоже вдосталь. Новый воевода, Степан Волынский характером крут. Учинил сыск среди городских крещеных инородцев, и многие на дыбе признались в измене и воровстве. Казнили таких непрерывно. Трупы выбрасывали за стены, для устрашения. Князю Черкасскому с трудом удалось спасти служанку Азизу от казни. Смогла устоять на допросе верная служанка, не предала свою княжну. Да и виниться особо не чему. Вот уже четвертый год она неотлучно с княжескими детьми водится. Привязалась к ним как к родным. Старый князь Черкасский, очень это ценил. Так же как и Азиза полюбил он хлопцев, и будучи одиноким, в мечтах видел их рядом с собой, да и Азиза радовала его взор и еще будоражила мужскую кровь.
Пригласил как-то князя Черкасского, к себе на ужин, воевода Степан Волынский. Серьезный мужской разговор получился вместо ужина.
- Много я интересного прознал в последние дни. – Начал разговор Волынский.
- Так на дыбе, людишки, чего не болтают. – Отозвался князь Черкасский. – Ты меня спроси, я и отвечу, что было.
- Доля правды, на дыбе, всегда имеется. А то, что я слышал, впору тебя самого сыску предать. Скажи. Анна, что измену учинила, инородцев к бунту призвала, и Анна Шорина, одна баба? – Спросил воевода и пристально взглянул на собеседника.
- Одна. – Чуть слышно выдохнул князь Черкасский, и, предвидя дальнейший вопрос, продолжил. – Вся вина на ней! Князь Василий Шорин верен царю батюшке. Не ведает он про то, что Анна, супружница его, измену чинит! Во многих битвах он доказал свою верность, в Обдоре свято блюдет интересы государства Российского, ведает порубежной службой. Вот тебе крест святой.
Князь повернулся к иконам и перекрестился. Волынскому хотелось верить, но подозрительность столь обязательная при Московском дворе брала верх.
- А где же сейчас, сам князь Шорин? Баба его бунт подняла, а он в бегах?
- Тебе воевода ведомо, что он в Обдор отбыл, привести самоедов к покорству! – не сдержался Черкасский. – А сейчас, думаю, он к нам, подмогу ведет!
- А вдруг подмога не к нам, а Анне! В город обманом зайти задумал Шорин? Тогда как? – понесло князя Волынского. – В кандалы ковать тебя не буду, но надзор будет строгий. Увидим, как дальше быть.
Разговор на этом был закончен. Скоро началась пушечная пальба, и воевода отправился на городские стены.
Третья седмица пошла, как город в осаде. В городе всего вдосталь, и стены крепки, а вот казачков маловато. По приказу Тобольского воеводы, ушли казачки в степь воевать царевичей, и тут же остяки подступили к стенам Березова. Плотно встали. Всех кого посылал за подмогой сгинули. Вон на колах их головы торчат, со стен видать. Выставили, нехристи, на показ, что бы надежды на помощь, у защитников не было. Посылать бесполезно, только людей переведешь. У таких охотников, как остяки, мышь не проскочит!
Обложили город по всем правилам, не хуже крымских татар. Лучшие стрелки засели в кустах, овражках, за камнями и не дай бог зазеваться, или без опаски выглянуть из бойницы. Стрела тут же поразит цель. Ладно если не убьет, но искалечит знатно. Боевые наконечники надели на стрелы охотники. Где только их взяли? Старые казаки сказывают монгольские. Железные трехгранные наконечники глубоко впиваются в тело. Обратного хода нет, кровь из раны не бежит. Одно спасение - проткнул плоть на проход, извлек стрелу, и крови ход дать. Ну, а потом, снадобье целебное, да повязка плотная, да чистая. А если нет снадобья, то первое средство, живица пихтовая.
В первые дни осады, многие молодые защитники искалечены. Убитых несколько человек, не больше пяти, а раненых тьма. Из тех, что на стенах, многие с повязками. Орда большая, на приступ идет со всех сторон, растянутся защитники, каждому не меньше пятидесяти шагов стены приходится. Ладно бабы, да хлопцы, ружья заряжают, камни метают, да воду кипятят и льют на вражьи головы. Большая от них помощь. Но если до рукопашной дойдет, тяжело придется. Баба в рукопашной не боец, только сгинет зря. Выбились из сил казачки, не кому их менять. День и ночь на стенах. Спишь в пол глаза. Заснешь крепко, заберется смельчак какой, да заколет тебя, как скотину бессловесную. Лучше днем заснуть, когда народ крутится. Опять татары днем лезут! Вот так и держится казак, где только силы берет?
Следующее утро принесло воеводе еще больше неприятностей. Чуть свет, прибежал посыльный хлопец, и позвал воеводу на стены.
- Что там опять, без меня десятники, да сотники шагу ступить бояться! – бурчал он просыпаясь.
- Там, воевода, остяки пушки притащили, по нам шибать собрались. – По секрету, шепотом сообщил малой.
Воеводу, чуть удар не хватил. Это конец. Сейчас расшибут крепостные ворота, ворвутся в город, смерть и огонь сотрет Березов с лица земли Сибирской. Эта картина очень четко предстала перед воеводой. Не раз приходилось ему видеть русские города сожженные крымскими татарами. Обгоревшие трупы, запекшаяся кровь, пепел, и жуткий смрад над землей.
На ватных ногах он поднялся на стену. Прикрываясь засекой, инородцы суетились вокруг двух пушек. Хороши пушки, это воевода понял сразу, то, что надо, для ворога. Калибра хоть и не большого, пушки выделялись своей длиной, а это означало, что стрелять, они, будут по далее, чем Березовские.
Весь день инородцы пристреливали орудия. Сноровки, в этом деле, им явно не доставало. Много сожгли пороха, загубили одну из пушек, прежде чем их ядра стали долетать до стен города. Да и сами покалечились изрядно, когда одно из орудий разорвало. Уж сильно туго, забили большой заряд пороха.
Потешались казаки над инородцами, не верили, что у них получится. Но вот вышла оказия. Шибануло ядро об городские ворота. И всем стало ясно, что два, три десятка таких ядер и разлетятся тесанные, листвяжные ворота в щепки. Но сумерки легли на землю, и решающий час отступил.

6

Небольшая четырехвесельная ладья шла в Березов. Плутая по бесчисленным протокам, без проводника, натыкаясь на враждебные заставы, Юрий Шатров Лугуев, с товарищами, упорно пробивался к городу. С великим трудом он выправил свое назначение на службу сотником в Березове. Получив весть, что Шорин возвратился в Сибирь он извел своими просьбами Тобольского воеводу, и тот скрипя сердцем, дал ему добро. Еще проходя Белогорье, бывалый воин, догадался, что весь север охвачен восстанием. Вот уже, которые день, скрытно, под покровом тумана или ночи он кружит по протоком вокруг города.
Сегодня, что-то произошло, все остяки стянулись в центральный лагерь и устроили пир. Но было не до выяснения причин их ликования, и он, до предела напрягая гребцов, зорко всматриваясь в ночную мглу, проскочил под стены города. Стража, услышав родную речь, и разглядев казаков, открыла ворота. В городе поднялся радостный шум. Ведь даже столь небольшая помощь подняла дух у защитников, особенно после столь тяжелого дня.
На шум поднялся и воевода. Князь Волынский спешно собрал совет. Он внимательно познакомился с грамотой, представленной Шатровым, и тщательно изучил печать и роспись Тобольского воеводы Катырева Ростовского. Подозрительный воевода рассмотрел и лихого сотника. Он слышал о его заслугах, но весьма сомневался в них.
- Добрые воины прибыли к месту и ко времени. Хотя это мало, что меняет, – произнес воевода.
Юрий обвел взглядом присутствующих. Люди по всему бывалые, но лица грустные и усталые. Ему уже поведали о Березовских событиях, и он считал положение серьезным, но ни как не безнадежным. Приходилось попадать и в большие передряги.
- А где князь Черкасский? Я слышал, что он в городе. – Спросил сотник.
- Князь под надзором. Есть не добрые слухи. – отвечал воевода, а самого пот прошиб. – Сотник, то, князю Шорину приятель! Одна шайка лейка! Упаси господи!
- Ты воевода, со страху, видать умом тронулся! – Вскипел Шатров Лугуев. – Сей же час освободи князя.
Все присутствующие неожиданно поддержали сотника. Тому ничего не оставалось, как согласиться, но недоверие, только возросло.
- Кругом заговорщики, - подумал он. – Может стоит переметнуться, живота ради?
Он сам лично направился к Черкасскому, снял стражу, и был весьма с ним любезен. Более того, он поручил ему и сотнику, командовать обороной города, а сам засев в своих хоромах через соглядатаев, стал внимательно наблюдать за ходом событий.

7

Утром начался обстрел города, вернее городских ворот. Накануне пристрелянное орудие, периодически метало ядра в ворота города. Со стен наблюдали пороховую вспышку, грохот пушки и страшный удар ядра. Сотрясались стены, ворота трещали с начало грозно, как бы огрызаясь, но в дальнейшем, это все больше напоминало стон.
По приказу Черкасского разобрали несколько свежих изб. Бревна пошли на сооружение частокола, который встал сразу за воротами. На какое-то время он сдержит нападающих.
Шатров с утра находился на стенах. Внимательно наблюдал он за действиями пушкарей. Местность в округе, изучил до кустика, до самого маленького овражка.
Первый день обстрела ворота выдержали. Мощные навесы, толстыми кованными полосами продолжали держать изрядно потрепанные тесанные бревна. Но завтра, держать будет нечего.
За полночь Шатров и Черкасский долго о чем то совещались. Воеводе тут же донесли о встречи.
- Так и есть заговор. Утром переметнусь к ним. На Москве, нынче, это дело обычное, – решил он. – На все воля божья. Вот тебе и сытное спокойное воеводство.
А между тем сотник придумал, что делать. Наблюдая за пальбой с крепостной башни, он заметил бухарца, который распоряжался возле пушки. Только уничтожив этого пушкаря, а заодно и пушку можно спасти город. Несколько раз он пытался срезать пушкаря из пищали. Отобрал самое лучшее, что была в городе, но пули не доставали, зря только порох извел, да оружие загубил. Сам чуть без глаз не остался. Ударом конницы, тоже не достанешь. Бухарец засекой орудие прикрыл, не пробьешься, только людей загубишь. Выход был только один.
Ночью, тайно, хоронясь от своих и чужих глаз, с десятком, самых отчаянных казаков, он спустился со стен города. Вооружил хлопцев до зубов. У каждого пищаль, по два пистоля за поясами, сабля, да нож за голенищем. Навязали на себя веток березовых, лица измазали дегтярным маслом, одежу смолой, и облепились мхом. Лешие, да и только. Князю Черкасскому наказал, как бой узрит, гнать всадников с запасными конями к засеке, забрать их, а то сгинут.
Ползком, в полной темноте, казаки достигли вражеских позиций. Схоронились в кустах боярышника, до пушки рукой подать. Было слышно, как посапывают во сне воины охранения. Тихо лежат казаки, затаились, ни движения, ни шороха, ждут своего часа. Веруют в удачу, бояться только подвести товарищей, дыхания и того не слыхать.
Всему есть конец, вот и ночь прошла. Сторожко лежат казачки. Шутка ли, от природных охотников хорониться. Хорошо, что собак нет рядом, хотя остяк тоже знатно чует. Но не видят казаков вороги. Пропахли древесными дегтем и смолами, так, что даже мошка кружит и не замечает смельчаков.
Многому научились инородцы у русских. Вот и засеку сладили на русский манер. Повалили деревья в сторону города, вот и защита. Стволы деревьев лежат друг на друге, хаотично, сплелись ветками. Теперь их не растащить. Конница, ни как не пройдет, да и пешему тяжело преодолеть завал. Русские с древних времен делали засеки. На многие сотни верст тянулись они по границам Руси, закрывая проходы, в глубь страны, от татарских орд. Да и здесь, в Сибири, не забывали о засеках, использовали, для зажиты городов, от внезапного нападения степных орд.
Стоит пушка за прикрытием, охранение чувствует себя в безопасности. Не ведают о грядущей беде. Лежат казаки, ждут, когда появится бухарец с пушкарями.
- Не торопится шельма! Ждет, что бы солнце ушло, а то как раз в глаза светит. – подумал сотник.
И точно, солнце, описав дугу, зашло за холм. Тень от него накрыло позицию, и скоро появился бухарец.
Не божье дело, затеяла Анна! Отвернулся от нее господь. Даже в мелочах, удача оставила княжну. Просила крупные ядра, прислали мелкие, а татарин, прибывший из Бухары, по всему просто авантюрист. За разбитые врата города Березов, запросил кувшин золотых монет, а сам который день возится. Почти все ядра извел, а ворота еще держатся.
Все уже ожидали команду, но она не последовала. Неожиданно послышался треск сучьев, фырканье лошадей, и на позиции появилась пышная кавалькада всадников. В окружении блестящих воинов, на позицию прибыла сама княжна Анна. В легких золоченых доспехах, которые походили больше на украшения, чем на облачение воина, она восседала на черном скакуне. В золоченой сбруи, крытый попоной с шитьем, он соответствовал своей всаднице. Нет таких слов, что бы описать Анну в этот момент. Она была по истине прекрасна. Волнистые темные волосы рассыпались по наплечникам, а воинское облачение только подчеркивало женские линии тела.
Личную охрану княжны, Василий признал сразу. Те же воины, в тех же доспехах, в памятный день, свадьбы Шорина были почетным охранением, и сопровождали княжну в город Березов. Он тогда с профессиональным интересом рассматривал их вооружение, доспехи и даже беседовал с ними. На тот момент это было лучшее, что могли предложить восточные страны. Сейчас все перевернулось, а вернее встало на свои места.
Тянуть было нельзя. Воительница решила сама проследить, как рухнут городские ворота. Именно с этой целью она появилась возле орудия, которое решало исход сражения. Вслед за сотником казаки поднялись из укрытия.
Дружный залп из ружей срезал пушкарей. Татарин рухнул на землю убитый пулей, которая разнесла ему голову. Как злые лесные духи, бросились казаки на охранение. Началась жестокая сеча. Шатров, первым делом пробился к орудию, и заклепал запальное отверстие, забив мощный, металлический стержень. Анна, ошеломленная неожиданным нападением, минуту была неподвижна. Придя в себя, она тут же приказала конвою атаковать казаков. Пешие, и конные воины смешались в кучу. Гремели пистолетные выстрелы, звенели сабли, кричали люди. Лучшие бойцы востока  и Руси сошлись между собой. Для них теперь, лишь два достойных выхода, победа или смерть.
Это понял и князь Черкасский, наблюдая за схваткой с городской башни. Не уйдут казаки, будут биться до конца.
Анна, сидя на коне, как изваяние, заворожено наблюдала за битвой. Вокруг нее падали искалеченные люди. Капли крови, брызгая из ран, долетали до нее, и багровыми пятнами расползались по  плащу. Конь, похрапывая, стоял неподвижно. Княжну ни кто не защищал и не атаковал. Более того, складывалось впечатление, что все участники, как рыцари на ристалище, пытаются проявить перед ней, свою доблесть и отвагу. Ни кто не поднял руку на ее красоту. Все пали к ее ногам. Остался один сотник Юрий Шатров Лугуев. Весь в ранах, истекающий кровью, он подошел к княжне, и взял коня за узду.
- Хватит Анна воевать! Одумайся! Сойди с коня. – Спокойно приказал он.
Ни тут то было. Потемнела Анна лицом, выхватила пистоль из седельной кобуры, пальнула в сотника, и рухнул он на землю рядом с братьями по оружию. А Анна, хлестнув коня плетью, не оглядываясь, поскакала в свой лагерь.

8

Весь город наблюдал эти события. То, что произошло, поразило всех. Равнодушных не было. Непонимание случившегося, будоражило умы. Кругом пересуды и споры, город просто бурлит от них.
Больше всего удивляло жителей, то, что казаки, имея возможность уничтожить остяцкую колдунью, не тронули ее. Почему, столь опытный воин, как сотник, так легко пал от ее руки? Объяснение находили лишь в колдовстве. Хотя пушка была испорчена, страх сменился на суеверие. В храме провели молебен, устроили крестных ход, что бы отогнать от города нечистую силу. Повесили на площади остяцкую женщину и двух шаманов, которых обвинили в сговоре и колдовстве. Князю Черкасскому с трудом удалось спасти служанку Азизу, которую фанатичная толпа, тоже хотела казнить. Да ему самому тоже досталось. Почему он не послал подмогу, казакам?
Но это забылось быстро. Действительно помочь им не было возможности, а казаки были из тех, что пришли с сотником, родных в городе не было. Так, что тот день прошел в бесконечных молитвах и казнях. Работы по укреплению города не велись.
Зато всему нашел объяснение воевода. Испорченный бесконечными предательствами и интригами при Московском дворе, он во всем видел измену.
- Все просто! Вылазка была устроена, чтобы убить лучших казаков, сотник – участник заговора, по всему чем-то не угодил остячке, и пал от ее руки. – рассудил он.
Испорченная пушка в расчет не шла – так случайность. Но князя Черкасского трогать не стал. Мало ли как все сложится?

9

В лагере восставших, тоже было неспокойно. Анна, как жрица главного языческого бога, объявила, о большом жертвоприношении всем богам. Многие остяки и вогулы будут сегодня впервые лицезреть золотого идола Рача. Посреди большой поляны установили деревянные идолы, которых сибирцы привезли с собой на войну. Их было много. Печальные, вытянутые лики, смотрели на предстоящее торжество. На возвышении, самом почетном месте, приготовили место для главного бога, и установили жертвенный стол. Застелили землю мягкими березовыми ветками, усыпали дикими цветами. Вокруг, по деревьям, навязали множество лоскутов шкур, пушистые хвостики животных, кусочки ярких тканей По очереди выходили самые знаменитые шаманы, били в бубен, и совершали свои дикие танцы, доводя себя до полного изнеможения. Дул ветер, качая деревья, казалось, что все лесных духи и божества собрались вокруг поляны, в ожидании даров.
Враз ударили все шаманские бубны. Крики дикой радости понеслись по тайге. На поляну вынесли главного виновника торжества. Золотого идола несли на носилках. Толстые, листвяжные жерди, гнулись под его тяжестью, десять самых рослых остяцких юношей, внесли бога Рача на поляну. Осторожно передвигаясь, они взошли на приготовленное место, и плавно опустили носилки на землю.
Все ликовали! Рача очень редко, только в особые, судьбоносные моменты, удостаивает народ своим появлением. Все сибирцы, за исключением главных вождей, лицезрели золотого идола впервые. То была великая честь.
Идол имел обличие очень толстого, лысого человека. Тот сидел на восточный манер, и держал перед собой огромную чашу. Блеск золота, формы идола, символизировали, для сибирцев, достаток, силу и близость к солнцу.
Появилась княжна Анна, главная жрица. Ее наряд, отдаленно, напоминал облачение шамана. Длинное платье, свободного покроя, шито из тонкой, хорошо выделанной кожи. На голове, золотая диадема, в виде обычного обруча. Но простота формы мягко компенсировалась, драгоценными самоцветами, что украшали убор. Других украшений не было, нельзя обижать Рачу, и затмевать его блеск, собственным. Рядом с золотым идолом, в окружении диких народностей, Анна сама выглядела, не земным созданием.
Только главная жрица имеет право кормить и ухаживать за богом Рача. Тогда он силен и защищает своих подданных. Но если рядом с ним нет жрицы, он засыпает, ни чего не видит и не слышит. В этом заключается огромная власть жрицы над этим народом. Никто не может причинить ей вред, каждый должен подчиняться ее воле, иначе наступит беда. Враги, голод, болезни уничтожат всех непокорных.
Вывели белого крупного оленя. Сильное животное, с огромными ветвистыми рогами, вело себя тихо. Лишь подрагивающие мышцы выдавали беспокойство. Олень будто чувствовал особое предназначение, ведь не случайно, свою короткую жизнь он прожил в сытости и не таскал на себе, как его собратья, тяжести, потея, и падая от усталости, стирая в кровь бока от поклажи. Его связали кожаными ремнями  и уложили на жертвенный стол. Жрица, глядя в глаза животному, острым, как бритва ножом, рассекла горло. Олень задергался, кровь фонтаном ударила из глубокой раны, и по специальным желобом потекла в золотую чашу идола. Анна зачерпнула кровь черпаком и окрасила ею собственные губы. Это красиво, она должна нравиться Рачи. Затем, тоже самое, сделала со всеми деревянными идолами. Кровь стекала по их губам, и казалось, что они улыбаются. Боги довольны, и люди радовались вместе с ними.
Потом, началось главное. Бесконечной цепочкой, воины подходили к чаше и делали глоток свежей крови. Вытянув губы, как волки на водопое, они втягивали в себя этот глоток и счастливые отходили в сторону. Теперь каждого из них защищает сам Рача. Они смелы и не уязвимы, а если, кто и погибнет, то это особая честь, тот воин сразу попадает в царство Рачи, где тучные стада пасутся круглый год, а реки полны рыбой.
Тысячи воинов подошли к чаше, много оленей принесено в жертву. Такого великого дара, Рачи не приходилось получать. В окончание праздника, трупы животных были сожжены на костре, остатки обгорелых тушь, вместе с пеплом, разданы воинам и съедены.
Хитрая воительница не случайно устроила данное представление. Теперь ее армия, боеспособно, как никогда. Фанатичная храбрость каждого, отдельного воина, вот была ее цель. Теперь они пойдут на штурм города без страха, и она овладеет городом, а это значить захватить главную северную крепость русских, полную воинских и продовольственных запасов. Причин сомневаться в скорой победе не было.

10

В Березове, между тем, было не спокойно. Ночью продолжалась охота на ведьм. Все к утру были измотаны. Князю Черкасскому с трудом удалось загнать уставшие ватаги казаков на стены. Только появление орды под городом, отрезвило разгоряченные головы.
Орда пошла на приступ, и русские сразу поняли его опасность. Трусоватые по своей натуре сибирцы, превратились в упорных бойцов. Старые казаки сразу вспомнили, отчаянных в драки, крымских татар, и турецких янычар. Холодок пробежал по их спинам.
- Готовьтесь к смерти братки! – сказал кто-то из них.
Надели казаки свежие беленые рубахи, осенили себя крестным знаменем, и пошли в сечу.
Сибирцы, как волна за волной, шли на стены. Их не пугали, ни кипящая вода, ни камни, летящие с верху, ни картечь, изрыгающаяся из жерла пушек.
Анна с безумным восторгом наблюдала за происходящей бойней. Вот ее предназначение, для великих дел она появилась на свет. Еще один, ну два штурма и русские не выдержат. В конце концов, не из железа же они сделаны.
Остяки уже на стенах. Загремели в городе соборные колокола, на секунду напомнив княжне день венчания. Но сейчас они созывали на стены, каждого, кто способен оказать сопротивление ворогу, и напоминали о райских вратах, что открыты для смелых защитников православия.
Князь Черкасский, тоже был на стенах. Старости тяжело тягаться с молодостью. Только, что и спасает, так опыт. Стараясь беречь силы, прижав спину к бревенчатой стене, он методично рубил наседавших остяков. Он тоже дивился перемене в этих людях, до этого трусоватых, и для открытого, рукопашного боя, абсолютно не пригодных.
Загорелась главная крепостная башня, рухнули городские ворота, замолчали пушки. Колокол гремит набатом, призывая бога принять души православных. Но господь распорядился по своему.
Подгоняемые попутным ветром, работая всеми веслами, в Березовскую протоку вошла целая флотилия стругов. Дав залп из носовых орудий, больше для острастки, суда подошли к берегу. Их было много, они заполнили всю реку. Казаки, промышленный люд, купцы, все без разбору, горохом посыпались на берег и устремились к городу, среди них был и сам князь Шорин.
Случившемуся чуду не верили глаза. Те, кто приготовился к смерти, и те, кто считал себя победителем остановились, как вкопанные.
- Чудо! Слава господу! – кричали одни. – Смотрите! Белый бог, сильнее Рачи. – кричали другие
Грозную воительницу охватила паника. Все ее планы рухнули. В мгновение, ее великая победа, превратилась в страшное поражение. Она, что-то кричала, бестолково размахивала руками, затем, вся в слезах, развернула коня и помчалась вон.
Остяки побросали оружие, и, с нечеловеческой проворностью бросились в спасительную тайгу. Многие из них еще угодили под грозную, казачью саблю. На долгие годы останется у них в памяти этот день, вызывая страх и рабское послушание перед русскими.
Охрана, с великим трудом вынесла, своего незадачливого бога Рача. В далекой, таежной пещере схоронили они идола. Что делать? У слабого народа и бог слабый!