Овраг

Овраг этот я помнила с детства. Иногда мы убегали со двора в сосновый бор, который удивительным образом сохранился почти в центре большого города, и там, в овраге, где когда-то добывали камень, а теперь били ключи, и уже образовалось маленькое озерко, увлечённо играли то в прятки, то в войну, то в скалолазов. Карабкаться по отвесным каменным стенам было страшновато, зато стоя на каменистом гребне, мы чувствовали себя покорителями мира.

…Прошли годы. В том же чудесном бору я часто гуляла с сынишкой. И летом, и зимой. Зимой, конечно же, был снег, шумная возня с санками. Мы выбирали длинные пологие склоны – и санки неслись вниз в снежном вихре. В самую холодную пору озерко в овраге замерзало и становилось естественным катком. Сын рос, с годами в нём «прорезался» экспериментатор.
Не было случая, чтобы, блестя глазами, он не предложил: «А что, если…»
От некоторых его «если» волосы дыбом вставали, на некоторые я благосклонно соглашалась. Чувствовала я себя примерно…  как учёный-исследователь, посвятивший свою жизнь, если не созданию атомной бомбы, то уж изучению смертельно опасной и о-о-очень заразной болезни - точно.

Самым безобидным из его предложений было:
- Мам, смотри, какая горка! Давай я прокачусь!

Однажды я еле успела оттащить его  от окованных металлом качелей во дворе; они, правда, рассекли ему бровь, но хоть не снесли голову. В другой раз, рыдая, везла его в травмпункт  с разрезанной почти пополам рукой (спрыгнул с крыши гаража и приземлился на разбитую бутылку).

Словом, при упоминании новой горки я тут же сказала:
- Только после меня!
А смущал меня довольно-таки резкий поворот и одинокая сосёнка, стоявшая на этом повороте. Сын, конечно, тут же возразил:
- Да горка же совсем невысокая!
- Нет. Или после меня – или никак!
Я легкомысленно села на санки (и чему удивляться – сын-то мамин!), оттолкнулась, и санки понеслись вниз. На повороте я успела увидеть, как сосёнка стремительно надвинулась…

Сознание постепенно возвращалось. Я съехала вниз, щекой по шершавой коре. Руки и ноги обнимали проклятую  сосну. Встала. В ушах немедленно зашумело, и я легла на санки. Бледный и испуганный сын крутился рядом, пытаясь тащить санки, но у него, конечно, ничего не получалось. Полежав, я всё-таки встала – надо же как-то добираться до дома – и мы пошли. Короткими пробежками, после которых я снова ложилась на санки, чтобы переждать приступ головокружения.
Мы были уже на опушке, когда подошли две девушки. Лёжа на санках, краем сознания я подумала:
- Может, помогут?
- Который час? – спросила одна из них.
- Не знаю, - прошелестела я в ответ.
И они ушли.

Фотография из Интернета.