Гений дзюдо

  Моим тренерам по борьбе самбо Александру Массарскому, Ивану Смирнову, Анатолию Рахлину и Владимиру Малаховскому.





       Осенью 1961 года в свои четырнадцать лет я имел довольно жалкий вид перекормленного макаронами подростка. Мои занятия плаванием, футболом и баскетболом носили эпизодический характер и влияние на мой растущий организм и вылезающие из него руки и ноги не оказывали никакого. Генетический код, видимо, еще не проснулся или был забит и запуган образом жизни и предостерегающими возгласами каждое утро вылетающими из репродуктора: «Говорит Москва. Московское время шесть часов тридцать минут. Начинаем утреннюю гимнастику. И… переходите к водным процедурам». В нашей семье поднимался хохот. Папа демонстративно делал упражнения, назидательно предлагаемые диктором, его передразнивала мама и все, конечно, заставляли физически развиваться меня, чтобы я рос крепким и стройным. Но, видимо, от раздражающих звуков пианино, несшихся из радиорепродуктора, у меня рос животик, и макароны откладывались складками на щеках, боках и попе. Но больше меня беспокоили дружки из нашей шайки. Они никак не хотели отпускать меня на свободу. Подлавливали, запугивали, били. Я твердо решил от шайки отколоться. Я уже вдохнул нормальной трудовой жизни, и она мне нравилась. Теперь нужно было найти способ защиты от назойливых дружков.Начитавшись статей  о магических приёмах борьбы и бокса  в журнале "Физкультура и спорт"  я не представлял себе тех усилий, которые потребуются для победы этими приёмами кровожадных бандитов.
  Я решил драться с ними за свободу до последней кровянки и пошел в секцию бокса на стадионе «Динамо». Ехать на Крестовский остров, где находился стадион было не далеко , а маршрут трамвая № 33 приятно напоминал о поездках с папой на футбол.
  На первой же тренировке тренер Кусикьянц поставил меня в пару с пацаном-разрядником более лёгкого веса, и тот с наслаждением сломал мне нос. В раздевалке, которая была общей для боксеров, штангистов и борцов, я столкнулся нос к носу со здоровенным парнем, который приходил к отцу в гараж на Петровском острове. Он тоже был шофером и, как оказалось, занимался в «Динамо» борьбой самбо,приёмы которой без усилий помогали сбить с ног такого вот гиганта. Звали его Игорь Андронников. Он поволок меня показывать своему тренеру Александру Чернигину. Чернигин, низенький коренастый мужик, облаченный в куртку самбо синего цвета, посмотрел на меня и спросил, сколько раз я подтягиваюсь. Я сказал, что не знаю. «Иди, подтянись», – показал он на шведскую стенку. Я подтянулся три раза и повис.
 – Мало, – сказал Чернигин, – Будешь таскать железо. Понял?
– Понял, – кивнул я, хотя ничего не понял. Какое железо, куда  таскать? Я и так целыми днями грузил трубы и швеллеры.
     Поджидая 33-й трамвай на остановке, я разговорился с пацаном из этой секции, Серегой Клеверовым, который мне объяснил, что «Динамо» – это спортивное общество милиционеров. А милиционеров я уже тогда не любил. И решил, что пойду в другое общество. Съездил на Конюшенную площадь в «Трудовые резервы». Дмитрий Степанович Доманин сказал, чтобы я приходил на следующий год. Сейчас у него был перебор. Ремеслуха старательно училась драться. Через неделю я приехал в «Труд» на ул. Декабристов, д. 21. Тренировались классики, которых я помнил по фильму «Гуттаперчевый мальчик». Их тренер Дмитрий Моторин стал меня уговаривать записаться к нему в секцию. Ему очень был нужен тяж. Но мне-то он был не нужен. Приехав на другой день, я нашел тренера самбистов Александра Самойловича Массарского. На ходу он мне бросил, что запись уже закончена. Я взгрустнул и сел на ступеньках лестницы обдумать, как жить дальше. Возвращаться в «Динамо» не хотелось, идти в классику к Моторину тоже. Через несколько дней я снова приехал в «Труд» в надежде попасть к другому тренеру, но снова встретил Массарского. Он был весел и, увидев меня, снова в зале окликнул кого-то:
 – Ваня, возьми к себе еще парня. Он, вроде, настырный.
Ко мне подошел Ваня, плотный дядя в такой же синей куртке, как у Чернигина, и спросил какого я года рождения и сколько я вешу.
– Ладно, приходи завтра в шесть в верхний зал.
      Я обрадовался. Пошел на балкон и смотрел на их тренировку. На балконе было много пацанов. Костя Манчинский, к которому я подсел, сказал, что это мастера и что скоро на Зимнем стадионе будет первенство Ленинграда. Я пошел смотреть соревнования. Борьба мне нравилась своей ловкостью. Но когда вышел Чернигин и стал показывать приемы рукопашного боя против ножа и пистолета, я понял, что попал куда надо. Он делал короткое точное движение рукой, и пистолет, приставленный к его лбу, улетал под потолок, а злодей падал, как подкошенный сноп. Замах ножом закончился скручиванием руки и жалобным воем обидчика. После своей схватки подошел Игорь Андронников.
 – Ну, куда ты пропал? – спросил он.
– Да, я в «Труд» записался.
– К Массарскому?
– Нет, к Смирнову.
– Хороший парень. На, почитай.
     И он протянул мне журнал «Спортивная жизнь России» со статьей о первенстве мира по дзю-до в Париже. Тогда чемпионом мира впервые стал голландец Антон Хеесинк. На фотографии он тянул за отворот белоснежного кимоно своего японского противника. У меня от эстетического восторга зарябило в глазах. Я вырезал эту фотографию, повесил над своим столом и не мог на нее насмотреться. Я шепнул себе на ухо – буду таким, буду в Париже. И начал усердно тренироваться.
 В техникуме среда и пятница были выходные, и после работы я сразу ехал на тренировки. Отцу это очень нравилось, и он отпускал меня с работы пораньше, чтобы я успел отдохнуть. Я заходил в столовую и шел пешком через мост на Театральную площадь. Верхний зал был маленький, и нас набивалось как огурцов в бочке.
 Из шестнадцати мальчишек нашей группы я был едва ли не самый слабый. Не считая, конечно, легковесов, таких, как Миша Семененко и Вова Путин, которых Господь уже в шеренгах школьных уроков физкультуры поставил в строю последними.
      Сначала мы кувыркались, отрабатывали технику падений, а потом технику приемов борьбы лежа. Нам не терпелось. Ну, когда против ножа и пистолета. Но Ваня, то есть Иван Леонидович Смирнов, методику обучения не нарушал и учил нас не спеша, от простого к сложному. Все равно от нагрузок у меня болела голова и тряслись ноги. Через некоторое время я решил не избегать встречи с братвой. Я еще ничего не умел, но, встретившись, повел себя уверенно и жестко, дал в нос первым.
 – Ну, погоди, – услышал я затухающую угрозу.
     Бои продолжались несколько месяцев. Я привык, и перестал бояться. Ни отец, ни мать ничего об этом не знали. Радовались, что их сын работает, учится, и занимается спортом. К тому времени мы уже проводили учебные схватки с самим Ваней, и случалось, что я проводил удачный прием даже ему. Он меня хвалил, а потом запускал через бедро, чтобы я не зазнавался раньше времени.
 Наверное, зоркий глаз Массарского что-то во мне разглядел под складками жира, а может ему просто меня стало по-человечески жалко. Может он вспомнил свое трудное детство.
     Занимались мы три раза в неделю по полтора часа: понедельник, среда, пятница. В понедельник у меня были занятия в техникуме, и я тренировки пропускал, за что получал выговор от Ивана Леонидовича. Но по каким-то гуманным соображениям, мне разрешали ходить в другие дни, в другую группу к Анатолию Семеновичу Рахлину, где тренировался Вова Путин, Вашкялис, Вася Шестаков и Толя Халевин. Тренеры разделяли ребят на пары, подбирая их по весу, чтобы не было преимущества и перенапряжения. В одной группе у меня спаррингом был Елкин, в другой Халевин. Если меня ставили в пару с Толей Малыгиным или Толей Беликовым, они со мной ничего не могли сделать, потому что были на десять килограммов легче меня, и я при падении мог их покалечить. Выяснилось, что крупные мальчики – это большая редкость, и когда мой партнер не приходил на тренировку, со мной в паре занимались тренеры Иван Леонидович и Анатолий Семенович. Они сами были действующими спортсменами и использовали это для себя как дополнительную тренировку, бросая меня, неумеху, по десятку раз и выколачивая моим телом пыль из борцовского ковра. За год тренировок тело приобрело какую-то форму, а когда я вернулся после отдыха в родной деревне, тренеры меня не узнали. Я был высок, крепок и строен. Большую часть времени в деревне я провел не на любимой рыбалке, а на сенокосе и заготовке дров для престарелых родственников. А работа эта требовала напряжения сил. Дерево надо было повалить в лесу, притащить к дому на телеге, распилить и расколоть. А махать косой по утренней росе оказалось полезно не только для бабушкиной коровы, но и для косых мышц моей спины.
      В 1964 году летом мы поехали на сборы в Толмачево. Готовились к первенству центрального совета добровольного спортивного общества «Труд», то есть первенству «трудящихся» спортсменов всего Советского Союза. Жили мы в палатках на берегу реки Луги, играли в футбол, плавали и, конечно, боролись. Боролись без ковра на площадке с песком, увязая по колено. Придумал это Иван Леонидович, который вышел так из трудного положения необеспеченности, но тренировочный эффект этот прием имел колоссальный.
      На сборах в Толмачево мы ходили по вечерам на танцы в Дом отдыха «Живой ручей». Натершись до красна телами, мы шли с тетеньками гулять в дремучий лес и падали в объятиях под елки. А потом в иголках, как ежи, разбредались по своим норам. На утро возле наших палаток ходили тетеньки табуном и кричали: «Мальчик, мальчик, позови Колю. Мальчик, позови Толю».
 – Они на тренировке, – отвечали мальчики.
Соревнования проходили в городе Краснокамске под Пермью. Команду повез Александр Самойлович. Я в финале проиграл москвичу Толе Бореву потому, что опоздал на схватку. Лежу себе преспокойненько, настраиваюсь. Вдруг, слышу, по трансляции объявляют: «Вторично вызывается Лошадинин». Массарский подбегает:
 – Коля, это тебя.
Как так? Выхожу. За опоздание штрафное очко. От стресса руки трясутся, мысли в разные стороны. Толя, не долго думая, хоп – заднюю подножку и удержание. Получите, распишитесь. Я к Александру Самойловичу:
 – Не честно. Они же мою фамилию переврали.
– Ну, чего теперь спорить, Коля.
     А в Краснокамске я, походя, склеил девочку, пригласил ее на соревнования. Потом мы с ней погуляли, посидели на скамейке, поцеловались. Когда соревнования закончились, она собралась со мной в Ленинград. Александр Самойлович еле уговорил ее остаться. Сказал, что мест в самолете нет, а Коля скоро за ней приедет.
 На первенстве «Труда» по юношам я уложил Халевина, Елкина и Баранова и стал чемпионом. Иван Леонидович в учебных схватках часто поддавался мне, давая почувствовать магическую силу хитроумных приемов и вырабатывая у меня уверенность и решительность атакующих действий. Это пришлось как никогда кстати. Шпана из нашей дворовой шайки решила меня наказать за непокорность. Встретили меня в узком переулке Репина, по которому я часто ходил, чтобы избегать встречи с ними. Костюмчик на мне был чистенький. Их было четверо со Славкой Рожновым во главе. Я знал, что в очередной разборке убили Сашку Шахмаметьева и боялся не на шутку. Дрожь в коленках и слабость в руках, желание поговорить и объясниться на словах, не доводя дело до ударов. Но тренировочные схватки с Иваном Леонидовичем научили другому. «Не жди, – говорил он, выставляя нарочно левую ногу. – Подсекай мгновенно. А то сам улетишь».
      Рожнов был мелкий, но наглый. Ничего не боялся. Лез в драку всегда первый. Я помнил это по школьным дракам. Кто-нибудь из его шайки нажалуется, и он идет разбираться. Подходит, не здравствуй, как живешь, хряк, в нос кулаком. Кровь фонтаном. Рубаха залита. А он уходит, не попрощавшись. Эти трое меня уже не раз встречали, но дело заканчивалось только угрозами. Здесь я слов не ждал. Собрал волю в кулак и, когда Славка сделал шаг навстречу, влепил ему переднюю подсечку, на лету скрутив руки. Его вертануло как мельницу, и он рожей проехал по булыжной мостовой. Его дружки окаменели. Я выдохнул, расслабился, ну думаю все, победа. Нет. Рано радоваться. Славка вскочил, как пружинка из матраса, и бросился на меня, вытянув вперед руки. Я отошел на пол-оборота влево и повторно влепил переднюю подсечку. Его скорость прибавилась к моей, и он влетел головой в стену дома. С его лба мощной струей потекла кровь. Я резко повернулся к его дружкам. Они шарахнулись врассыпную. Славка сидел на мостовой, держась за голову окровавленными руками.
 – Милиция, милиция, – завопил кто-то. Стала собираться толпа.
Я наклонился и дрожащим от волнения голосом спросил: «Еще хочешь?»
– Убью гада, – процедил Славка.
Я пошел домой, с каждым шагом ощущая упругость своей походки. Домой я ворвался, как сквозняк.
 – Что такое, – встревожилась мама.
– Ничего.
– Что ты такой взъерошенный?
– На тренировке был.
– Ну и как?
– Здорово. Я победил.
– Молодец.
     Мама даже не догадывалась все эти годы, какие я веду бои с шайкой, зачем я занимаюсь борьбой самбо. Я ей ничего не рассказывал, берег ее. Она так много работала, чтобы прокормить семью. Так мало было у нее радостей. Я не хотел ее огорчать. И с этого дня, я думал, что в этот омут мы больше не вернемся.
      Я начал готовиться к первенству города по старшим юношам, где у меня было много должников с прошлого года. Я добавил еще один день к тренировкам и стал ездить в спортклуб Кировского завода, где тренировался мой соперник – тяжеловес Баранов. Его тренер Владимир Давыдович Малаховский принял меня с радостью, шутил, смеялся. Он мне очень напоминал одного из моих любимых киногероев Жана Габена из «Набережной туманов». Я был уверен, что он такой же честный и смелый и научит меня побеждать бандитов. Он действительно много со мной занимался, не обижаясь, что я так часто стал бросать его ученика Баранова.
      Первенство города проходило на Зимнем стадионе. Ожидая свою схватку, мы болели за товарищей по команде. Победил Миша Семененко, Толя Беликов. На ковер вышел Юра Жиров. Начал атаку подхватом под две ноги. Противник устоял и навалился на него. Юра воткнулся головой в ковер и обмяк. Все забегали, засуетились. Юру увезли в больницу. На следующий день он умер от последствий перелома шейных позвонков. Мы были в шоке. Продолжать борьбу было трудно. Мерещилось страшное. Ко мне подошел тренер «Динамо» Александр Чернигин
 - Ну что, Коля, сейчас тебе шею сломаем.
     Сказал и пошел, «добрый» человек. Педагог и психолог. Я смотрел ему во след. Хорошо, что я не стал у него тренироваться. На первенстве города я победил Толю Павлова из «Динамо» и своего заклятого обидчика прошлых лет Герку Козлова из «Трудовых резервов» и стал чемпионом города. Об этом написали в газетах и сказали по телевизору. Встретив на улице свою шпану, я услышал одобрительное бормотание, но заговаривать и брататься не стал. Расслабляться с ними нельзя. Стратегию и тактику поединков я уже хорошо изучил.
      Старший тренер Александр Самуилович Массарский взял меня в составе сборной мужской команды на матчевую встречу с командой «Даугава» в Ригу. Я не знал тогда еще, что жизнь бывает такой счастливой. В составе сборной мужской команды были знаменитые мастера борьбы, чемпионы города Ленинграда и всего Советского Союза Юра Чистов, Валя Лысенко, Володя Кодинцев, Вова Момот, Аркаша Зайцев, Слава Малафеевский и мои тренеры Ваня Смирнов и Толя Рахлин. Мы жили вместе в одной шикарной гостинице в курортном городке Юрмала, вместе гуляли по красавице Риге, вместе купались на море. Они меня похлопывали по плечу в знак того, что я теперь не пацан, а такой же как они, борец. Я, как эскимо, таял от тщеславия и выворачивался из кожи. Бегал по пляжу и приводил к ним хорошеньких девчонок, стоял в очереди за мороженым. Массарский меня одергивал:
 – Не забывай, зачем ты приехал. Завтра борьба. Будешь так себя вести больше никуда не поедешь.
     Рижане устроили для нас экскурсию на кондитерскую фабрику. Выносить конфеты с собой не разрешалось, а там ешь, сколько влезет. Ну, мы и поели.
 На ковер я вышел беспечный и радостный. Я ведь еще юноша, а он, Леонард Мэри, чемпион Латвии и призер первенства СССР. С меня и взятки гладки. Улетел я на первой минуте, даже вспотеть не успел. Иван Леонидович подошел ко мне в раздевалке недовольный.
 – Так проигрывать нельзя, Коля.
– Не все равно ли, как проигрывать, он ведь мастер.
– Нет. Не все равно. Можно проиграть достойно, отдав все силы для победы. А можно как ты, с улыбкой. Ты же предатель. Из-за тебя команда проиграла.
      Очень я на Ивана Леонидовича обиделся. А зря.
После успеха на первенстве города по юношам Александр Самуилович перевел меня для тренировок в сборную команду мастеров спорта и тренировки начали носить боевой характер. На этих тренировках основная задача – это совершенствование техники борьбы в боевых условиях спарринга. На тренировках у Ивана Леонидовича и Анатолия Семеновича мы изучали множество различных приемов и учились их проводить в облегченных условиях, то есть, поддаваясь друг другу.
      На тренировках у мастеров учиться было некогда. После разминки начинались спарринги в соревновательном режиме. Первое время мною снова выбивали пыль из борцовского ковра старшие товарищи, опытные мастера. Они могли показать секрет проведения того или иного приема, но  позволить провести тебе этот прием на себе? Никогда. А потом, схватки, схватки, схватки с максимальным напряжением сил. Я принял эти правила игры и делал определенные успехи. Массарский просил ребят уделять мне особое внимание, так как, по его мнению, я смогу в скором времени закрыть вакансию команды в тяжелом весе. Тяжеловес Гена Васильев, все чаще проигрывал мне на тренировке. Он тренировался в спортклубе «Кировец» и я все чаще ездил к ним на Нарвскую заставу, чтобы проводить с ним спарринги.
      Над моим столом висела фотография Антона Геезинка, и я не забывал о своей несбыточной мечте – стать чемпионом мира. И непременно в Париже. В 1964 году в Токио состоялись Олимпийские игры, в программу которых впервые включили борьбу дзю-до, и Антон Геезинк стал абсолютным чемпионом. Наши Арон Боголюбов, Олег Степанов, Анзор Кикнадзе и Парнаоз Чиквиладзе завоевали бронзовые медали и стали нашими героями. Арон приходил на тренировки к В.Д. Малаховскому, и с ним можно было побороться, а он радушно раскрывал потаённые секреты дзюдо. Владимир Давыдович просил его показать нам технику исполнения его передней подножки, и мы тщательно копировали его движения. Я был счастлив тем, что наше общество «Труд» такое доброжелательное, и в каждом спортивном клубе тебе были рады. Учиться мастерству лучше всего было на спортивных сборах к чемпионату СССР, куда назначались лучшие тренеры и герои спортивных соревнований. Самым трудным было научиться преодолевать свой страх при проведении приёма.На тренировках у меня это уже получалось не плохо. Но на соревнованиях дело другое. Когда мы во дворе решали подраться, то искали укромный уголок , в котором позор проигравшего был бы скрыт от посторонних глаз. На соревнованиях нужно было преодолеть свой страх перед сильным партнёром и доказать своё превосходство над ним в центре зала перед многотысячной публикой. Позор от поражения был бы публичным. Эту перспективу прилюдного позорища нужно было научиться преодолевать уверенностью в своих силах. Так что выиграв первенство города  Ленинграда и центрального всероссийского совета ДСО «ТРУД»  по юношам в 1964 году я обеспечил себе приличное спортивное образование. Спортивные результаты не заставили себя долго ждать.
      Когда мне исполнилось шестнадцать лет, и мама устроила дома праздник совершеннолетия, то самыми дорогими гостями стали Александр Самойлович, Владимир Давыдович и мои друзья по секции борьбы. Вскоре после дня моего рождения Александр Самойлович взял меня на первенство Эстонии. В семнадцать лет я  стал чемпионом Таллина и занял второе место по Эстонии, проиграв крепкому двадцатилетнему эстонскому парню  Тыну Луме. Массарский составил мне план индивидуальной подготовки и сказал, чтобы я не рассеивал своего внимания, а сосредоточился на отработке четырех-пяти приемов, но отрабатывал их до полного автоматизма. Результат не заставил себя ждать. На первенстве центрального всероссийского совета общество «Труд» в подмосковных Подлипках я стал чемпионом. Мы остались  там  на сборы к  первенству СССР среди юношей.  Наше правительство начинало загодя готовиться к  Олимпийским играм 1968 и 1972 года, в программу которых было включено дзюдо.  Старший тренер Николай Мосолкин объявил, что на этих соревнованиях сформируют первую сборную молодежную команду по борьбе дзюдо и эта команда впервые примет участие в первенстве Европы в Париже. Меня пронзило током предчувствия чуда. Фотография Антона Геезинка как татуировка проступила у меня на лбу.
 – Что, Коля, хочешь стать чемпионом Европы? – спросил Мосолкин.
– Я в Париж хочу.
Ребята захохотали.
     Первенство СССР среди юношей 1965 года проходило в городе Львове. К сожалению, на сборах отсеялись многие наши ленинградские ребята: Толя Беликов, Миша Семененко, Толя Малыгин. Славный город-герой Ленинград и нашу школу борьбы представляли лишь двое -  я и Костя Манчинский. На сборах в подмосковных Подлипках нас тренировал старший тренер ЦС ДСО «ТРУД» Николай Мосолкин. Да и спарринг-партнёры были на подбор, все лучшие ребята, чемпионы. Во Львов мы приехали побеждать. Костя из группы не вышел. Дошёл до полуфинала только я. Боролся я, как лев, не останавливаясь ни на секунду, молниеносно проводя эффектные приемы. Уже в четвертьфинале меня подозвал тренер сборной СССР по дзюдо Владлен Михайлович Андреев. Спросил, кто я, откуда, кто тренер. Похвалил за технику, пожелал удачи. Это меня окрылило. В полуфинале я вышел на грузина Зазунашвили, бросил его два раза и попал на удержание и болевой прием. Я занял третье место, но Владлен Михайлович Андреев включил меня в сборную команду СССР за хорошую технику и бойцовский характер. Тренера моего он не знал. Александр Массарский оказался совершенно неизвестным спортсменом, попавшим на тренерскую работу по стечению удачных обстоятельств. Опыта соревнований, который нужно было передать своим ученикам у него не было. Владлен Михайлович предложил своё наставничество и пообещал прикрепить ко мне кого-нибудь из сборной СССР, живущих в Ленинграде, в качестве партнёра.
       Зазунашвили стал чемпионом СССР. Когда Владлен Андреев стал смотреть его документы для участия в первенстве Европы, то обнаружил что они поддельные. Грузинские друзья выставили со мной бороться джигита на два года постарше. В сборную зачислили меня, но золотую медаль и место в чемпионате переигрывать не стали. Все же закончилось, все разъехались. Чего шум поднимать, волновать общественность? Да и хлебосольные они, эти грузины. С ними про все обиды забудешь. Вино, шашлыки, льстивые тосты. Так я и остался с бронзовой медалью и с горечью в сердце. Но грузинскую «честность» и "шашлыки" запомнил на всю жизнь.
 Александр Самуилович мне обрадовался, похвалил, но особой важности этому событию предавать не стал. Видимо были у него дела и поважнее.
– Поехали в Петергоф, – сказал. Будешь там тренироваться к первенству ВЦСПС по борьбе самбо среди мастеров.
 Мастера наши встретили меня радушно, похлопали по плечу.
– Молодец Николай, так держать.
– Когда тренировки? – спрашиваю.
– Какие тренировки, съемки у нас. В кино снимаемся. «Три толстяка» называется. Баталов в главной роли.
 – Не может быть?
– Может. Даже очень может.
     Костя Манчинский появился на сборе на день раньше и во все уже «въехал». Он объяснил мне, что Александр Самойлович всех задействовал в съемках уличных беспорядков времен правления «Трех толстяков» и платит каждому в день по червонцу. Другие тренеры до такого способа заработать лишних денег не догадались. Или были нацелены на спортивный результат своих подопечных. У меня голова закружилась от радости: Баталов, Петергоф и червонцы, освобождение от работы. Вот это «компот».
 – А тренировки когда? – спрашиваю Костю.
– Утром до съемок и вечером после съемок.
    Жили мы в доме отдыха, тренировались в спортзале Военного училища. Тренировались кое-как. Главным делом были съемки. Утром в гардеробе одевались в киношные костюмы и целый день дурачились на площадке. Туда беги, сюда беги, тех бей. Плохо. Давай еще раз. Александр Самойлович бегал в костюме офицера с кривой саблей и всех рубил. Смешных ситуаций, граничащих с риском для жизни, было много. Подраться на покатых готических крышах, прыгнуть с крыши на землю без страховки, упасть всем телом после броска на булыжную мостовую. В сцене казни Баталов подозвал меня, дал мне трехметровую березовую дубину и попросил, чтобы я вскочил на эшафот и оглушил дубиной троих моих товарищей, одетых в солдатские костюмы. Я запрыгнул на эшафот, замахнулся тяжеленной дубиной и стал наносить удар в область груди своих старших товарищей, мастеров спорта Володе Момоту, Славе Малафеескому и Васе Гавриленко.
 – Стоп! – закричал оператор Шапиро. Мои товарищи замерли как вкопанные, гладя на оператора и... получили мощный удар по головам дубиной, которую я не смог остановить. Инерция! Количество движения прямо пропорционально массе объекта и ускорению. Ловили меня долго. Дня три. Били дружно, не испытывая жалости и сострадания. Денег за съемки мы получили не слыханную по тем временам сумму. Рублей по сто. Как за месяц работы на заводе. А радости сколько? Полные штаны. Мы же там еще и с девчонками познакомились. А потом гуляли на Фонтанах и тискались в кустах. Так началась моя кинокарьера.
      Поначалу я относился к этому делу пренебрежительно. И съёмки в "Гамлете", и в "Каине XVIII" кроме нудного ожидания и травм ничего не сулили. «Делом надо заниматься, Коля», – говорил я себе. А делом для меня тогда чемпионат Европы. Лучше в Париже!
     Спарринг-партнерами на этих сборах у меня были Витя Щенников, Вася Гавриленко и Толя Писоцкий. Все жесткие, как из дерева мужики и однообразные в тактике. Для отработки бросков и контрприемов, толку мало.
    Осенью, продолжив обучение на последнем курсе техникума, я понял, что напишу диплом легко,без лишних затрат времени. Знания, усвоенные на работе в ИЭМе, сослужили добрую службу. Я спокойно мог сам расчитать ,собрать и настроить любую электронную схему. Я решил сосредоточить все силы и время на подготовке к первенству Европы, которое должно было состояться 9 марта 1966 года в Париже. В январе 1966 года меня и Вову Иванова вызвали на сбор в Москву, в сборную команду СССР. Вова Иванов был учеником Владимира Давыдовича Малаховского и тренировался в спортклубе «Кировец». Он боролся в весе 63 килограмма по категориям дзюдо. Его вызвали в сборную, потому что он стал чемпионом СССР в 1964 году в Саратове и по возрасту подходил к разряду юниоров, то есть спортсменов в возрасте от 19 до 21 года,возраст взросления юноши,защитника Родины. Тренировались мы порознь. Каждый в своем клубе и со своими спарринг-партнерами. Разница в весе партнера в 5 килограммов давала себя знать при выполнении бросков. Но были и тактические вопросы, связанные со спецификой дзюдоисткой одежды – кимоно. Нам выдали эту экзотику, и мы не знали, как в них бороться. Кимоно сползало мгновенно и не позволяло контролировать  противника с помощью захвата. Всем этим тонкостям Владимир Давыдович попросил научить нас своего друга, призера Олимпийских игр 1964 года в Токио, Арона Боголюбова. Два раза в неделю я ездил на эти тренировки к Малаховскому в спортклуб «Кировец». Раз в неделю в наш клуб на Декабристов, дом 21 приходил чемпион СССР  Валерий Наталенко и показывал нам свои секреты борьбы. На спарринги я ездил к Игорю Андронникову в «Динамо» и к Боре Шапошникову в СКА. У моего первого тренера Толи Рахлина в его клубе «Турбостроитель»  появились крепкие ребята Толя Халевин и Володя Вашкялис , с которыми тоже было интерсно тренироваться.
      Мама с папой в октябре 1965 года получили от государства трехкомнатную квартиру на проспекте Науки, дом 26. Туда ходил один трамвай и один автобус, которых нужно было ждать полчаса и час на них ехать. Мамину радость по поводу новой отдельной квартиры с ванной и туалетом я разделить не мог, так как добирался домой поздно вечером, а в семь часов утра уезжал на работу с огромной спортивной сумкой, полной амуниции и учебников. Весь день я проводил в казенных учреждениях и хорошо понял, почему народ нарек новостройки спальными районами. Домашнюю еду я видел в усеченном виде и основной запас энергии поглощал в столовой-ресторане Дома ученых. Всю теплоту домашнего очага мне давала мама моего друга Вовы Рябинина – Вера Ивановна, угощая нас чаем в зимнем саду особняка Великого князя Владимира, переданного по предложению А.М. Горького в дар советским ученым. Они относились к нему бережно, и в нем можно было насладиться изысканным уютом. Опасно было к этому привыкнуть и принять как должное. Окружающая действительность и нравы сограждан были совсем другими. И отрезвляли меня как холодный дождь.
 Изнурительные тренировки довели мой вес до предельного минимума – 93 килограмма, но накопили выносливость, мощность и филигранную технику исполнения приемов.
     Едва отпраздновав с лимонадом новый 1966 год, мы с Володей Ивановым отправились 21 января на сборы к первенству Европы в Москву. Мы приехали в ЦСКА на Песочной улице и узнали, что сбор начнется с отборочных схваток между претендентами. По два лучших в весе останутся тренироваться к первенству Европы до 7 марта.
 Вова проиграл Витьке Бутырскому и выбыл из борьбы. Я красиво победил Леху Шутенко, Сережу Новикова, Вову Третьякова и Роина Одешелидзе, которого привезли из Грузии вместо великовозрастного  Зазунашвили. Вову Иванова я провожал с грустью. Оставаться одному в этой своре молодых волков было жутковато. Жили мы по четверо в комнате. Я поселился с Андреем Цюпоченко, Сашей Меркуловым и Витей Жердевым. Мы подружились еще на сборах в Подлипках и на чемпионате во Львове, подбадривали друг друга во время схваток. Борьба – спорт индивидуальный. Все зависит только от тебя самого, надеяться больше не на кого. И единственная ниточка помощи на ковер может протянуться от твоих товарищей и тренера, болеющих за тебя с трибун стадиона. Мой тренер на сбор приехать не смог или не захотел. Наверное, были дела поважнее. Для меня же на время подготовки к первенству Европы на свете не существовало ничего более важного. Утром мы выходили на пробежку по стадиону. С нами в пансионате жили хоккеисты ЦСКА. На пробежках мы дурачились с Валерой Харламовым и Сашей Рагулиным, несли друг друга на закукорках. Потом мы шли на лёгкую разминку в зал на татами, а они бежали в столовую и захватывали лучшие бифштексы. Кормили на сборах нас так, как я не мог себе даже представить. Свежайшее мясо, икра, заморские фрукты. В одиннадцать часов на татами начиналась тренировка по отработке техники борьбы дзю-до. Владлен Михайлович приглашал мастеров из ЦСКА и «Динамо» входивших в сборную СССР - Борю Мищенко, Олега Степанова. Они возились с нами, показывали секреты. Однажды появились японцы, показали нам захваты кимоно и особенно секреты начала бросков – выведение противника из равновесия. У них я узнал, что детей в Японии начинают учить с пяти лет на уроках физкультуры в школе и рассказал потом А.С. Массарскому. Он изумился и набрал экспериментальную группу малышей девяти лет, где я помогал ему и начал свою педагогическую стезю. После утренней тренировки мы отдыхали, обедали, ездили в кино и в музеи. Вечерняя тренировка начиналась в пять часов пополудни и состояла из соревновательных поединков с разными партнерами без учета весовой категории. В борьбе дзю-до это было нормой.
      Часто в спаррингах принимали участие мастера из взрослой сборной. Приезжали даже из других городов: Анзор Кикнадзе, Парнаоз  Чиквиладзе, Анзор  Киброцашвили  из Тбилиси, Володя  Саунин из Киева,  Василий Усик из Молдовы. Владлен Андреев, старший тренер сборной СССР, основных претендентов в спаррингах друг с другом ставил не часто, спаррингов было много из местных клубов. Происходило это, как правило, в конце недели и вызывало в нас высокое нервное напряжение. Ведь решалась судьба места в сборной. В конце второй недели мы сошлись в поединке с Роином Одешелидзе. Роин на первенстве СССР во Львове не боролся, так как в Грузии занял тогда второе место за Надаром Зазунашвили. И формального права на место в сборной не имел. Но грузинский тренер Гурам Папиташвили уговорил Владлена Андреева посмотреть Роина в государственных интересах.  Намного позже я узнал, что договорённость у них была настолько реальной, что во французской прессе  появилась фамилия Одишилидзе, как основного соперника французского тяжеловеса Рыжкова.  В последующих статьях журналисты были вынуждены объяснять его отсутсвие внезапной травмой. Роин превосходил меня в весе и силе, но был грузен, неповоротлив и медлителен. Я превосходил его техникой, быстротой и злостью за незаконное его появление на сборах. Татами в пансионате ЦСКА на 3-й Песочной улице был уложен вплотную к стенам и защитных матов на стенах не было, а в некоторых местах опасно торчали батареи отопления. В схватке с Роином я повел с первых минут сделав ему заднюю подножку на вазари. По мере того как он выдыхался я проводил все больше эффектных приемов: бросок через спину с падением, подсечку под пятку одноименной ноги. Краем глаза я видел довольное лицо Андреева. Он хвалил мою технику. Грузинский тренер Папиташвили выходил из себя, кричал на Роина. Роин, ощутив близкое поражение бросился в атаку. Он пер на меня, как танк, выталкивая с татами. Действия в такой ситуации были отработаны мною до автоматизма. Я мгновенно уперся ногой в его жирный живот и, наращивая плотность захвата свободно болтающегося кимоно, сел на татами, перекатываясь на спину и, что было сил, запустил Роина броском через голову. Роин в последнее мгновение соскользнул с моей ноги и, неуклюже согнувшись, полетел с большой скоростью на край татами, угодив плечом и головой в батарею. Все замерли, Роин лежал и стонал. Доктор Гиселевич подскочил к Роину и осторожно перевернул его на спину. Роин морщился, стонал и хватался правой рукой за левое плечо. Я стоял изможденный, обливаясь потом. Подошел Сашка Меркулов и, пряча улыбку, похлопал меня по плечу:
 – Молодец, Ник. Место в Париж - твое.
     Роина отправили в Тбилиси через пару дней. У него была сломана ключица. Я остался единственным претендентом на место в тяжелом весе юниорской сборной. Тогда я и подумать не мог, что Роин появился не случайно, не случайно во французской газете за месяц до нашего приезда писали о нём, а не обо мне.  Дело было , возможно, в более тесном знакомстве грузинского тренера и  Владлена Андреева, в опыте их отношений, в доверии друг другу.
      В категории юношей выиграл прикидки Вова Третьяков. В оставшееся время, когда по плану Владлена Андреева нужно было наращивать интенсивность борьбы, мы берегли друг друга и откровенно филонили. Я терзал молодого Сережу Новикова и полутяжа Петю Малиновского.
 Когда нужно было выказать рвение к тренировкам мы, договорившись, устраивали показательные выступления для Владлена Михайловича с одноклубником - полу  тяжем  Толей Боревым. День отлета приближался. Нам выдали синие шерстяные костюмы с буквами СССР на груди и новые кимоно, чтобы вся Европа видела, как мы хорошо живем.
      В последний день тренировки на татами были по желанию. Утром мы вышли на пробежку по стадиону. Трусили по морозу и собрались на завтрак. На встречу «выкатили» хоккеисты и Валерка Харламов,тогда никому не известный хоккеист,  уговорил меня, Шуклина и Доничева поиграть в футбол на снегу. Играли три на три. Ворота сделали из шапок. В азарте игры я не заметил, как взмок. К вечеру у меня поднялась температура. В середине сбора у меня уже такое случилось, но мама прислала поездом мне курс мономицина. Тетя Аня встретила поезд и привезла лекарство в пансионат ЦСКА. Доктор Гиселевич сделал несколько уколов, и я восстановился. Я просил его ничего не говорить Андрееву. Он обещал. Я страдал ангинами  накануне соревнований. Видимо это была реакция на стресс, появившаяся у меня, после шока с пацаном, попавшем под автобус на моих глазах. На этот раз доктор был озабочен:
 – Коля у тебя фолликулярная ангина. Это серьезно. Смертельно опасно.
     Он сделал мне блокаду уколами антибиотика мономицина прямо в гланды. Вытерпеть уколы в горло огромной иглой я мог только от очень большого желания поехать в Париж. Доктор сказал о болезни Андрееву. Он пришел в номер, обнадёживающе похлопал меня по плечу, но по лицу его было всё видно.
    Утром команда вылетала во Францию. Заменять меня было поздно по всем статьям: и прилет, и оформление документов требовали времени. Я принес команде «баранку». Владлен Михайлович мне этого не простит никогда. Как впрочем и то, что я отказался вместе со своими тренерами Александром Массарским и Владимиром Малаховским  написать в анкете его фамилию. Чувство верности Родине, друзьям, родным и близким у меня было гипертрофировано.
      Ночью я проснулся от удушья. Пацаны позвали доктора. Он вызвал скорую, и меня увезли в больницу. Когда мне вырывали гланды, команда летела в самолете во Францию. От температуры я все время бредил. Когда пришел в себя, мне казалось, что все это случилось в страшном сне. Я не хотел жить. Ребята прислали мне афишу, фотографии и газету в которой на первой полосе была их фотография. Вся команда в костюмчиках с буквами СССР на груди, совсем как та, которую я сделал за два дня до отъезда, когда нам эти костюмчики выдали и провели собрание о патриотических чувствах к Родине. Только себя на этой фотографии я найти никак не мог. На другой странице газеты я нашел маленькую заметочку о том, что советская команда приехала без своего главного претендента на золото в тяжелом весе Роина Одешелидзе, который за день до вылета заболел ангиной, и французский тяж Рыжкофф очень огорчился, потеряв возможность опрокинуть своего "красного" земляка. Так мелкой ложью и подтасовками от меня уводили заслуженную славу. Все ребята до единого стали чемпионами и призерами первенства Европы. «Баранка», которую я своей болезнью принес команде, особой роли в успехе не сыграла. Но Владлен Михайлович мне этого не простил. Вычеркнул меня из своей жизни. Тогда я не думал, что немалую роль в наших с ним отношениях сыграло и то, что я отказался написать в своей анкете его своим вторым тренером. Такой я был принципиальный болван. Ведь он со мной работал на сборах каждый день!
      Наш старший тренер ЛОС ДСО ТРУД  Александр Массарский был занят важными делами и на мою юношескую трагедию никакого внимания не обратил. Мои успехи в юниорском разряде мало что давали его честолюбивым замыслам. Другое дело Владимир Давыдович Малаховский. Случившееся он воспринял, как собственное горе и, не обращая внимания на мои сопли, начал верстать план подготовки к первенству Европы следующего 1967 года в Лондоне.
      В мае 1966 нам сообщили, что молодежного чемпионата в этом году не будет и отбор будет проходить по результатам взрослого чемпионата СССР. Я вошел в тройку первенства города, вторым стал на первенстве Центрального Совета ДСО «Труд» и занял второе место на зональном первенстве  СССР в Москве. Те, кто понимает толк в соревнованиях, оценил этот успех по достоинству.
 В июне 1966 года, как бы, между прочим, я с отличием закончил техникум. В осенний призыв  меня должны были забрать в армию. И хоть тренер СКА Валерий Морозов обещал меня забрать в спортивную роту, я в армию не хотел. Дальнейшее обучение я связывал с профессией кинорежиссера. Встреча с Григорием Козинцевым на съемках фильма «Гамлет» сулила мне обучение у него на высших режиссерских курсах. Но для этого он посоветовал мне окончить какой-нибудь институт. Я пришел в 1965 году в театральный и прошел три тура отбора на актерский курс В.В. Меркурьева. В августе нужно было сдать общеобразовательные экзамены и учиться на актера. Но уверенности в правильности этого выбора не было. Актёры мне всегда казались не очень серьёзными людьми. И я решил подождать.
    В это самое время, в начале года пришла повестка из военкомата о призыве в армию. Видимо тренер СКА «подсуетился». Я заерзал, побежал в институт авиаприборостроения, куда мог поступить на льготных условиях, как отличник с красным дипломом. Сдал экзамен по физике на пятерку и до зачисления уехал  в Сочи. Там же проводил отпуск наш старший тренер Александр Массарский. Мы плавали с аквалангами, бегали в горы, играли в теннис. Однажды на пляже у гостиницы «Приморская», где мы загорали, играл в карты Иосиф Кобзон. Двое картежников, как и он татуированных, на него «потянули» и, наверное, побили бы начинающего певца. Но я вступился. Очень уж мне нравилась его песенка «А у нас во дворе есть девчонка одна…»... Мы подружились и часто ужинали вместе в хинкальной  Морского  порта.
      Поступив в институт, я быстро отбился от необходимости переходить в «Буревестник», так как поступил сам, не в спортивном наборе. Практиковалось тогда набирать в институт спортсменов, устраивая для них облегчённые вступительные экзамены. Приходилось посещать тренировки институтской группы спортивного совершенствования ,чтобы получить зачёт по физвоспитанию,но это было мне только на руку. Тренировочные нагрузки возросли вдвое и сказались на спортивном результате.
      Финал первенства СССР  1966 года  проходил в цирке города Тбилиси. Для того, чтобы попасть в финал, где за первенство боролись 8 сильнейших самбистов необъятной нашей страны, нужно было продраться сквозь сито  многочисленных  претендентов на зональных соревнованиях. Заняв второе место в зональных соревнованиях, которые проходили в октябре в Москве я вошёл в число восьми сильнейших самбистов страны в тяжёлом весе и поехал на финальные соревнования в Грузию.  Я проиграл Анзору Кикнадзе  в подгруппе , обыграл Васю Усика  и Роина Одишелидзе.  Проиграл в  четверть финале  будующему чемпиону Анзору Киброцашвили и по очкам занял 7 место. Вице-чемпионом СССР в тяже стал тогда мой соперник и наставник  по сборной города Ленинграда – Игорь Андронников, в полуфинале одолевший самого  самарского /тогда Куйбышев/ богатыря  Скачкова,под которого в подгруппе меня уговорили "лечь". Владлен Михайлович Андреев вяло похвалил, сказал, что на сборы к Европе вызовет, но боится за мое горло. Малаховский успокоил: «Выигрывать просто нужно у всех за явным преимуществом. Тогда он тебе и улыбаться будет приветливей. А то ты хочешь «баранки» команде подвешивать и чтобы тебя за это еще крепче любили».
    Устремив свои мечты на Европейский Олимп, я воспринял присвоение мне звания мастера спорта СССР как что-то само собой разумеющееся. У Владимира Давыдовича Малаховского появились перспективные тяжеловесы Валера Карпуткин и Боря Каплан. С ними я и начал тренироваться. Они, не в пример маститым мастерам вроде Игоря Андронникова и Бориса Шапошникова, позволяли бросать себя на тренировках. Владимир Давыдович давал мне разные установки на борьбу, а я их выполнял, запуская ребят то влево, то вправо и выколачивая ими пыль из борцовского ковра, как когда-то это делали со мной. Методика эта была очень эффективная. Особенно потому, что рядом находился Владимир Давыдович, направляющий каждое движение. На тренировках в нашем клубе на Декабристов, 21 спаррингов со мной избегали из боязни травмироваться. Единственным, кто не боялся мне помогать, был Вова Момот.
      Я стал проводить с ним много свободного времени. Часто приезжал к нему на Зверинскую улицу (на жердочку) или к стенам Петропавловской крепости позагорать и похохотать от его шуток, анекдотов и цитат из «12 стульев». Там у сен Петропавловки собиралась вся наша секция, мой первый тренер Толя Рахлин, Боря Пашковский и полгорода знакомых ребят. Вместе со мной Володя Момот  натаскивал своего младшего брата Димку.
    Вова своей вязкой манерой борьбы и невероятной устойчивостью учил меня доделывать прием до конца. Но самые невероятные хитрости он преподносил мне в борьбе лежа. Удержания и уходы от них, болевые и удушения так не умел делать никто в Ленинграде. На сборе в Москве похожую манеру я встретил только у Давида Рудмана из куйбышевского «Динамо» и Саши Шуклина из Киева.  Вообще тренировки в на сборах Центрального Совета или сборной СССР давали колоссальную школу борьбы.
     Учиться на первом курсе института было трудно. Опять пошли общеобразовательные предметы: история КПСС, немецкий язык, начертательная геометрия, которые набивали у меня оскомину.
     Я уже работал параллельно на профильной кафедре космической медицины на полставки и занимался серьезными делами. Сессию я сдал кое-как и поехал на сбор к первенству Европы в Лондоне. Я сильно похудел и в тяжи не годился. Нужно было драться за место в весе до 93 кг. Компания там собралась на загляденье: Толя Трофимов, Женя Солодухин, Толя Борев, Сережа Новиков, Валера Рухлядев, Петя Малиновский. Боролись мы все на равных, без явного преимущества. Трофимов и Солодухин имели лучшие места в первенстве СССР для взрослых. Моя прошлогодняя болезнь заронила неприязнь ко мне у Владлена Михайловича Андреева. Думалось, навсегда. Я уехал со сбора домой, а на Европу поехал Евгений  Солодухин и стал чемпионом. В тяже чемпионом стал Вова Третьяков. Через два месяца проводилось первенство СССР среди молодежи (19-21 год) с прицелом к Европе 1968 года в Лиссабоне. Я волок трудный и нудный груз учебы первого курса и тренировался два раза в день кроме воскресений. Утренние тренировки проводил в институте, съедал бифштекс по-деревенски за 1 рубль 10 копеек в уютном ресторане Дома архитекторов и ехал к шести часам на вечернюю тренировку то к Малаховскому, то к Массарскому. После тренировок я успевал зайти с друзьями в джаз-клуб насладиться музыкой. В кино мы обычно ходили днем, прогуливая лекции в институте. Единственное, чего нельзя было пропустить, это семинары по Истории КПСС, на которых нужно было отмечаться за проработку трудов великого Ленина. Эти труды можно было прочесть только в Публичной библиотеке имени  Салтыкова-Щедрина в длинных коридорах которой удавалось одновременно с этим склеить какую-нибудь студентку и, провожая ее домой, потискать на парадной, а может даже и…
      В Ригу мы с тренером Владимиром Малаховским решили ехать в тяжелом весе. Я подъел макарон и картошки на 95 килограммов. Мне было двадцать лет, и это была последняя попытка проявить себя в молодежной категории. Компания собралась сильная, но главным конкурентом был Вова Третьяков. Двукратный чемпион Европы, чемпион Москвы среди мастеров спорта. Мы с ним дружили уже три года, переписывались, делились мыслями, встречались на соревнованиях. Малаховский сразу встал на дыбы:
 – Не обнимайся с ним, он тебе не девушка. Он твой враг.
     Я не спорил. Нас посеяли в разных подгруппах. Два дня борьбы прошли предсказуемо. Я уложил Леху Шутенко, Ваню Шерстянко, Роина Одешелидзе и других чемпионов Молдовы, Азербайджана и Эстонии. Вова Третьяков умял своих подопечных, и мы с ним вышли в финал. Массарский всем очень довольный, пожелал мне удачи и поехал отдохнуть к своим знакомым. Малаховский был озабочен. Он не знал моих планов и моей мотивации.
 – Коля, посмотри на их хитрые рожи. Они тебя расслабляют.
– У него травма, Владимир Давыдович.
– Ну и что. Пусть ложится в больницу. С травмой чемпионом не становятся. Ты готов стать чемпионом, Коля. Стань им. А потом будем жалеть Третьякова.
 Он запретил мне с ним разговаривать.
     Вовка зашел ко мне в номер и позвал в кафе. Я пошел. Он стал рассказывать мне грустную историю, что его тренер Валерий Фраер, если он не выиграет золото отошлет его в штрафбат охранять зэков. У них в «Динамо» такое практиковалось. Когда мы выходили из кафе нам встретился Малаховский. Он покачал головой и ничего не сказал.
 Спал я плохо. Снилось, как Вовка стоит с ружьем на вышке, охраняет зону, в снежной пурге.
Утром мне было все предельно ясно. Друг должен жить счастливо в Москве. Мне серебра хватит. Тем более что я буду снова претендовать на место полутяжа в сборной.
 Малаховский подошел ко мне перед схваткой.
– Как ты?
– Нормально.
– Что нормально?
– Все нормально.
– Ну, давай, Коля, – понижая голос, сказал он.
– Это твой шанс.
– Ну, да, – подумал я с ухмылкой. – Последний.
      Я вышел с легкой дрожью. Третьяков, прихрамывая, встал в левую стойку, как бы оберегая правую ногу. Я взял захват. Мы потолкались, проверяя друг друга. Он не проявлял реальной активности. На краю ковра он сделал попытку своей коронной передней подсечки, но вяло и без захвата. Я легко переступил и выкатился за ковер. Судья дал нам обоим предупреждения за пассивность, Малаховский сидел на краю ковра и не скрывал волнения. Массарский вел беседу с Владленом Андреевым, а тот краем глаза смотрел нашу схватку. Шум в зале делал только Валерий Фраер, призывая Вовку убить меня. Наша схватка была последней в чемпионате, и все борцы собрались возле нашего ковра, предвкушая пиршество. Мы сошлись снова. Вовка осторожно попер на меня. Я сел назад и поднял ногу для упора в живот, но Вовка ногу отбил и накрыл меня своим брюхом на удержание. Я рыпнулся для приличия два раза и стал ждать, когда пройдут тридцать секунд и мне вручат серебряную медаль чемпионата СССР среди молодежи 1967 года. Массарский меня обнял, а Малаховский похлопал по плечу. В анкете участника я написал, что у меня два тренера А.С. Массарский и В.Д. Малаховский. Массарский очень обиделся и носил эту обиду много лет.
      Летом я поехал в спортивный лагерь от института готовиться к первенству Европы в Лондоне. Вместо этого я влюбился там в девушку, исхудал и забросил учебу. На тренировках был вялый. Ученик Малаховского Валера Карпуткин так подрос, что бросать его стало трудно. В сборную СССР мы поехали с ним вместе. Он по юношам, я по юниорам. Прикидку в полутяжелом весе я проиграл Валере Рухлядеву и уехал домой, утершись. Карпуткин поехал в Лондон и стал вице-чемпионом Европы, чем заслуженно наградил Владимира Давыдовича.
      В октябре 1967 г. утешением мне стало выступление в матче по дзю-до между командами Ленинграда и Тбилиси на Зимнем стадионе, куда я пригласил свою любимую девушку с мамой. Я вышел против двухметрового грузинского гиганта, моего ровесника Гиви Онашвили, ставшего олимпийским призером в  Мюнхене в 1972 году. С таким превосходством противника в силе и весе я мог рассчитывать только на внезапность и молниеносную убийственную атаку. Едва мы сблизились после приветствия и потянули руки для захвата, я схватил рукава его кимоно, низко подвернулся, и он, как ростральная колонна, описав в воздухе дугу, грохнулся на татами. Зал ахнул. Судья, видимо из политеса, дал вазари. Я сник. Гиви вскочил и начал меня трясти как грушевое дерево. Через несколько минут у меня помутилось в голове, и я решил упасть набок. Гиви навалился на меня всем своим циклопическим телом и, сопя, начал рвать меня руками. Он еще не знал, что этого незачем было делать, так как считали удержание и через тридцать секунд начали отрывать его от моих «останков», чтобы объявить победителем.
      С Олимпа своего я съехал на пятой точке. Еще несколько лет вплоть до 1976 года я боролся и даже одержал много славных побед. В 1971 году я стал чемпионом центрального совета всесоюзного общества «Зенит» и получил приз соревнований за лучшую технику, выиграв все схватки чистыми бросками.В мае 1972 года я занял второе место на Чемпионате Ленинграда, досадно проиграв в финале новобранцу ленинградского "Динамо" ,приглашённому из Казани - Шахазаму Дашкину,но был отмечен тренерами сборной. Первенство СССР 1970 года проходило в Душанбе. Мы с Валей Лысенко, моим одноклубником, тоже попавшим в финал, приехали пораньше и бегали кроссы по горам. Я заявлен в весе до 100 килограмм и значит к Олимпиаде в Мюнхен Владлен Михайлович Андреев будет отбирать из двух весовых категорий. Я мог бы согнать и до 93 кг., но там была такая сильная компания - Шота Чочишвили /хоть он и занимал 5 место на первенстве СССР по самбо/ , Женя Солодухин, Толя Трофимов, Валера Рухлядев, что шансов у меня было мало. Правда в тяжёлом весе я проиграл с ещё большей лёгкостью Виталию Кузнецову, Гиви Онашвили и Анзору Киброцашвили и на этом успокоился. На командном первенстве СССР в 1971 году в Туапсе я хорошо боролся,но мало - команда наша быстро вылетела.

  На сборе сборной СССР по дзюдо случилось ЧП -  с гнойным аппендицитом увезли в больницу главного претендента в весе до 93 кг. Евгения Солодухина  и место в  команде оголилось. Владлен Михайлович Андреев вызвал меня на сбор к Олимпиаде в Мюнхене по просьбе моего первого тренера Анатолия Рахлина и его друга и соратника Арона Боголюбова. Мы все зверски тренировались на базе в Подольске. Я даже часто выигрывал у своих соперников на прикидках и согнал вес до 93 килограммов. Владлен Михайлович не был злопамятным, но мою честность по отношению к старшему тренеру "Зенит" А. С. Массарскому , спокойно занимающемуся своими делами в Ленинграде  и при этом фигурирующего единолично в моей анкете мимо своих глаз не пропустил. К концу сбора я потянул спину и спарринговать не мог. Доктор Гиселевич делал мне блокады,но утешать и обнадёживать не стал. Честно говоря ,внутри я не чувствовал той мотивации, которая помогла бы мне выиграть Олимпиаду. Видимо это чувствовал и Владлен Михайлович. На  Олимпиаду в Мюнхен в весе 93 килограмма поехал Шота Чочишвили, которому я проиграл все контрольные схватки его броском через грудь, и он стал первым Олимпийским чемпионом по дзюдо от СССР. Гиви Онашвили занял второе место в абсолютной весовой категории. Я гордился своими товарищами по сборной. И собой тоже.
     Можно было уговаривать себя тренироваться ещё больше, готовиться к Олимпиаде в Монреале в 1976, а потом ещё и в Москве в 1980 и забыть про всё на свете. Но куража уже не было. К Олимпу я больше не стремился, то ли осознавая бесперспективность этого, то ли бессмысленность.
      Я видел, как многие герои спорта, олимпийские чемпионы мыкались и унижались перед чиновниками, чтобы дождаться жалкой квартирки от государства или очереди на покупку машины. В сравнении с другими профессиями , быть спортсменом в СССР было также почётно, как и гладиаторам в Римской Империи. Но было и много других соблазнительных и почётных мест в обществе  - стать учёным или артистом.
      Еще были годы изнурительных ежедневных тренировок, еще были нервные перенапряжения участия в соревнованиях на первенство города Ленинграда, первенство Советского Союза с 1966 по 1975 годы, травмы, уколы, физиотерапия, режим. Еще выходил я на татами с кумиром моей юности – голландцем Антоном Хеесинком на матчевой встрече сборных команд СССР и Нидерландов в Риге. Еще выходил я на татами со «стопудовыми» мужчинами, надрывая свои мышцы и надламывая кости, получая за этот ратный труд  бумажные похвальные листы, эмалированные знаки отличия и ценные подарки, которые не принимали даже в комиссионку. Еще была международная встреча в 1968 году за сборную профсоюзов  г. Ленинграда с французскими дзюдоистами в зале СКА под руководством главного тренера ЛОС ДСО «Труда»  Леонида Ионовича Усвяцова. В Ленинграде дзюдо видели впервые и посмотреть на это восточное чудо пришли всем городом. Протиснулся в зал и Вова Путин с Аркашей Ротенбергом и другими друзьями по юношеской секции самбо. Была  у меня дилемма перехода от Александра Массарского к другому тренеру Усвяцову Л.И., как это сделали многие мои одноклубники, но...
      На матчевую встречу с французами я пригласил всех своих дружков с Невского. Народу в СКА набилось битком. Восточные единобортсва после олимпиады в Токио вызывали огромный интерес. Я боролся вяло, не хотел обижать своего французского визави. После матча, пока я мылся в душе, зал опустел. Я, одинокий и опустошенный, брел по Невскому и, чтобы избавиться от скуки, решил зайти к своему дружку Вохе на Невский, 5. Я обалдел. Вся французская команда ползала по Вовкиной квартире в одних трусах. Вовка бегал по соседям и собирал у них старое тряпье, чтобы одеть французов. Они с восторгом приняли его предложение продать с себя все свои вещи и просили только что-нибудь натянуть на себя. Так они и возвращались по Невскому в «Европу» в лохмотьях, с русскими рублями в карманах. Что они хотели на них купить? Наверное, водку и матрешек. Прямо исход Наполеона! Я краснел от стыда и не знал, куда провалиться.
      Денег у советского человека хватало лишь на скудную пищу. Заработать на спорте было невозможно. Спорт был любительский. Правда, Леня Усвяцов переманил к себе многих моих товарищей, «подвесив» их на Металлический завод или устроив в весьма своеобразный институт при заводе – «ВТУЗ». При подготовке к соревнованиям спортивное общество кормило своих спортсменов в течение двух-трех недель оплачивая питание в виде талонов на еду 2 руб. 50 коп. в день. В сборной СССР кормили на 5 рублей в день. Наши месячные зарплаты были от 75 до 150 руб. в месяц. То есть хватало только на еду. Чтобы купить себе чего-нибудь еще подрабатывали, кто, как мог. Боря Пашковский, не соблазнившись редкими заработками в кино, сколотил бригаду альпинистов –верхолазов и занялся промышленным альпинизмом, ремонтом крыш, мытьём окон.
  Динамовец Игорь Андроников ежедневно за 120 рублей в месяц ходил перед тренировками «отмечаться» в пожарную часть. Вова Момот левачил на такси, Леня Усвяцов занялся скупкой-продажей валюты, Петя Иванов нес с завода радиоприемники и продавал их ребятам. Сели они вместе, одновременно. По Петиным рассказам Леня в тюрьме пользовался большим авторитетом и помогал ему сидеть спокойно. Для меня примером стал Валера Наталенко, защитивший диссертацию в Военно-медицинской академии.
      Я из чувства верности остался у Массарского. Он давал возможность подработать, приглашая нас на съемки фильмов в сценах драк и баталий. Спорту он стал уделять меньше внимания. Он уже получил вожделенное звание заслуженного тренера РСФСР и переключился на заработки в кино. Я помогал ему. Тренировал маленьких ребятишек, как когда-то тренировали меня.
      Новой волной нахлынул интерес к восточным единоборствам. Я перевел и изучил каратэ, по английской версии книги мастера Оямы и организовал с помощью моего приятеля Вити Терехова полулегальную секцию для таких же, как он внештатных сотрудников КГБ. Они «пробили» мне небольшую зарплату. Но я все больше остывал к занятиям спортом. Бездумная физическая нагрузка приводила меня к отупению. В книге Оямы я нашел духовное начало в занятиях единоборствами – дзен-буддизм. Мне стало интересно постичь и сравнить историю возникновения единоборств у разных народов в разные века с разной философией и религией. Стремление к высшему, ограничение себя во всем, довольство малым – это постулаты бытия, которые меня привлекали. Но вокруг кишели соблазны, звали витринами ресторанов и магазинов. А там даром ничего не давали. Просили взамен деньги.
      Деньги нужно было зарабатывать. Съемки в кино показались мне перспективным делом. Там можно было использовать свою спортивную подготовку. Да и атмосфера на «Ленфильме» притягивала к себе необычностью, непохожей на заводскую. Одно слово – «Фабрика грез». Туда я и направил свои стопы.
 Оставалась самая малость: нужно было сообщить о своем решении моему тренеру А. С. Массарскому. Чего тут такого? Ну, пришёл мальчик в секцию, позанимался спортом пятнадцать лет, научился стоять за себя, побеждать противников.Упал на съёмках,покалечился, стал не нужным в спорте. А в съёмках - тем более. И ушёл заниматься другим ремеслом – дело же добровольное. А он найдёт кого-нибудь другого вместо меня, научит, покажет  свои секреты. В роли конкурента на кинорынке я Массарскому был совсем не нужен. А тем более ,  если  решил больше не выступать за него на соревнованиях. Когда я сказал о своем решении Александру Самойловичу, то лицо его будто покрылось инеем. Он смотрел куда-то мимо меня.
 – Ну, ладно. Если ты так решил, – сказал он протяжно и пошёл по коридору «Ленфильма» в другую сторону.
 


Пост скриптум. Рассказ моего тренера В.Д.Малаховского

Тренер чемпионов В. Д. Малаховский
Николай Ник Ващилин
В память о своём тренере В.Д.Малаховском я публикую его рассказ на своей страничке,рядом с моими воспоминаниями "Мой Олимп"

ТЯЖЕЛОВЕСЫ.

Владимир Малаховский

Мы не любим неуклюжее слово «тяжеловесы». Спорт безжалостно отсекает все лишнее как в движениях, так и в повседневном нашем языке. Самбист никогда не скажет «провел болевой прием», а выразится коротко о грубовато «вырвал болячку». Наш борец устранится от словоохотливого выражения «сделал подсечку в темп шагов», лишь бросит «подсек». Так и «борец тяжелого веса» в нашем просторечье именуется просто «тяж». И стоит только произнести это — не слово даже, а почти звук — как перед нами встает нечто огромное, угрожающее. Будто материализуется из воздуха массивный всесокрушающий мужчина, по большей части, как довелось мне наблюдать, с простым и добрым лицом.

Эти мальчики могут показаться неуклюжими, но это далеко не так. Плавные движения их полны поистине слоновьей грации, а за сосредоточенным строгим лицом может скрываться убойная свирепость. Но кроме огромной физической силы они обладают порой и завидной гибкостью. Мне посчастливилось, например, тренировать прекрасного богатыря Валерия Карпуткина. В свои семнадцать лет он весил около ста пятидесяти килограммов, но при этом мог легко и высоко подпрыгивать, садиться на шпагат, мастерски играть в баскетбол. Уже в конце 1960-х годов он стал вице-чемпионом Европы по дзюдо среди юниоров, хотя эта великолепная борьба еще не была признана в Союзе, и Валера, выступая в Лондоне, боролся в основном на базовой основе приемов самбо. Это был поистине невероятный успех молодого борца. Я помню, как ликовала тогда вся наша заводская секция, а родители Валерия даже плакали от радости.

«Тяжи» — ребята зачастую излишне доверчивые, бесхитростные. Здесь мне вспоминается один характерный случай. Как-то мне довелось тренировать чрезвычайно талантливого парня Колю Ващилина. Он делал заметные успехи и в результате был допущен на первенство Союза среди молодежи. Готовился он к этим крупным соревнованиям напористо, даже яростно, и к нужному сроку вошел в великолепную форму. Я очень надеялся на его победу. Я вполне допускал, что он может стать чемпионом.

Нам везло с самого начала: удачно прошла жеребьевка, Николай уверенно вошел в финал, победив сильнейших и известнейших в то время борцов. Теперь оставалась решающая схватка с поистине грозным соперником, чемпионом Европы Владимиром Третьяковым. Это был многоопытный борец, чемпион Москвы среди взрослых, воспитанник столичной школы, которая славилась высочайшим, почти профессиональным уровнем.

Я наблюдал за Третьяком с самого начала соревнований. И вскоре увидел то, что может заметить только опытный глаз: Третьяк к соревнованиям был почти не готов — ни в одной схватке не шел он на рискованные комбинации, часто обращался к врачу. В такой ситуации шансы на победу Ващилина еще более возрастали. Только одного я боялся: непредсказуемого коварства со стороны как самого Третьяка, так и его тренера.

На всякий случай я предупредил Ващилина о полной недопустимости любого контакта с Третьяком. Я особо подчеркивал, что это — полный запрет, абсолютный. Ващилин слушал меня, кивал головой, но по спокойному лицу его ясно было видно, что он подозревал меня в элементарной перестраховке.

Однако прошел день, наступил вечер, а пока что ничего не изменилось. Успокоенный, я пошел погулять по ночной Риге. И когда через два часа возвращался в гостиницу, носом к носу столкнулся с Ващилиным и Третьяком. Они, переговариваясь, выходили из кафе. На лице Коли Ващилина сияла радостная улыбка.

Трудно передать, как я расстроился тогда. Усугубил мои тяжкие предчувствия и тренер Владимира Третьяка. Он нашел меня утром и предупредил, что его ученик, вероятно, бороться не будет. Мол, открылась старая травма, возобновились резкие боли в спине. Напрасно пытался объяснить Николаю, что все это игра, притворство, что цель этого розыгрыша — предельно расслабить его. Николай, сам честный и открытый парень, никак не хотел в это верить.

Финальная схватка, естественно, состоялась. Третьяк вышел на ковер, заметно прихрамывая, картинно держась за поясницу. Сияющий и здоровый вышел ему навстречу Ващилин. И лишь только раздался свисток судьи, как Третьяк молниеносно провел блестящую подсечку. И мой Коля упал на всю спину, продолжая, кажется, и в полете улыбаться своей блаженной улыбкой...

...Широко бытует мнение, что люди с избыточным весом мало выносливы. Со всей ответственностью могу сказать, что это далеко не всегда верно. Я помню схватку, в которой «тяж» Борис Каплан проявил выносливость, поистине редчайшую.

Близилось окончание соревнований. Шесть из девяти возможных первых мест уже были завоеваны кировцами.

Оставалась только финальная схватка тяжеловесов.

Победа в этой схватке была нужна и даже просто необходима как мне, так и моему ученику Боре Каплану. У каждого спортсмена всегда бывает тот пик, на котором однозначно решается, чем же является для человека избранный им вид спорта: просто сильным увлечением или же частью его жизни, неотъемлемым свойством всего его существа.

Я верил в Бориса, я, можно сказать, ставил на него. Опыт говорил мне: победит Борис — значит, в нашей секции прибавится еще один мастер; проиграет — не исключена возможность его разочарования в спорте, а, может быть, постепенный уход из него.

Противником Каплана был борец из Свердловска Игорь Егоров. Это был настоящий гигант, весивший сто сорок килограммов, борец опытный, техничный. Судьба уже дважды сводила с ним Бориса, и оба раза Каплан проигрывал уральцу. Да и сегодня, судя по всему, Игорь Егоров был в неплохой форме. Обыграть его было чрезвычайно трудно.

Я понял: моего ученика спасет только особый настрой, внезапный психологический пик. Я знал, что по характеру Борис очень горд, совершенно нетерпим к малейшим оскорблениям. И вот, стыдясь самого себя, я стал постепенно «накачивать» Бориса. Я тут же сплел чрезвычайно достоверную байку о том, что будто бы лично слышал, как гигант-уралец, окруженный поклонниками в раздевалке и развалясь на скамье, уже заявил о своей грядущей победе как о деле решенном и несомненном. Будто бы он не раз называл Каплана «слабаком», «сопляком» и даже «трусом». Я говорил все это уверенно и небрежно, совсем не глядя на Бориса. И лишь случайно бросив в его сторону беглый взгляд, вдруг испугался. Ноздри Бориса яростно раздувались в бессильной ярости.

— Не переиграл ли я? — с тревогой подумал я. Но уже ничего нельзя было исправить. Когда началась схватка, Борис буквально налетел на Егорова. Лишь несколько секунд борцы-великаны потоптались, сцепившись друг с другом, и тут Борис яростно провел бросок через грудь. Движение было настолько сильным, что огромная туша Егорова пронеслась почти впритирку с боковым судьей, который неподвижно восседал на стуле. Я в этот момент даже глаза прикрыл от ужаса. Проведи Борис свой бросок чуть правее, и судья действительно погиб бы на «боевом посту».

А дальше началась непрерывная рубка в «партере». Борис удерживал противника, переходил на болевой прием, пытался разорвать захват, но уралец изворачивался. Борис снова заваливал его, снова шел на болевой, снова, выматываясь, рвал захват, и опять Егоров ускользал. Я смотрел на ковер со все возрастающим удивлением. Я знал, как много сил забирает такая мясорубка, знал, что долго продолжаться такое не может. Давно у обоих борцов должно было сбиться дыхание, уйти все силы... Но вот Борис в очередной раз провел атаку, и противник его сник. Медленно, с невероятным сопротивлением стали разрываться его «лапы», сцепленные в замок. И вот, наконец, выпрямилась его правая рука, и уралец подал сигнал о сдаче. Судья дал победный свисток.

Согласно этому свистку борцы должны были подняться в стойку. Но они лежали на ковре, сплетенные в сложный узел, и надо было видеть, какое немалое пространство занимают эти два тела. Это было поистине живописное зрелище, и читатель без труда может представить себе эту картину, достойную пера Рабле.

...Вспоминая сегодня наших «тяжей» — Геннадия Васильева, Игоря Калугина, Валерия Карпуткина, Бориса Кап-лана, Виктора Пшенникова, Леонида Бакана, Дмитрия Платунова и некоторых других — я могу с чистой совестью заверить читателя: это были мужественные спортсмены, честные и смелые ребята, настоящие мужчины. По-разному сложилась их жизнь. Но одно несомненно: спортивная закалка дала им то мужество и терпение, без которых жить им было бы намного труднее.


Мой соперник в сборной СССР по дзюдо в 1972 году первый в истории СССР олимпийский чемпион в Мюнхене осетин Шота Чочишвили /из Википедии/

Выступал за ДСО «Буревестник». Тренер — Г. М. Папиташвили.[2]

На предстоящую Олимпиаду в Мюнхене Чочишвили был отобран по наставлению главного тренера сборной СССР по самбо Станислава Ионова, так как в весе 93 килограмма не было претендентов на олимпиаду, при этом на чемпионате СССР по дзюдо Шота стал только 5-м. Первую схватку на олимпийских играх советский спортсмен провёл с дзюдоистом из Японии. Исход схватки был неожиданным в частности для главного тренера советской сборной по дзюдо Владлена  Андреева. Индивидуальная техника Чочишвили, который как и многие грузинские дзюдоисты был выходцем из национальной борьбы чидаобы, позволила ему одолеть иностранных соперников не знакомых с её спецификой. На Мюнхенской олимпиаде 1972 года стал первым олимпийским чемпионом СССР по дзюдо, выиграв в финале схватку у Девида Старбрука (Великобритания). В предварительной схватке Чочишвили проиграл Старбруку, но согласно тогда действующим правилам, добрался до финала через утешительные схватки и в финале одержал победу над Старбруком. Также до финальной схватки Чочишвили, одолел спортсмена из ФРГ Пауля Барта, итальянца Пьерре Альбертини, американца Джеймса Уолли и главного фаворита соревнований, чемпиона мира, японца Фумио Сасахару.

   На олимпиаде в Монреале 1976 года добился бронзовой награды, выиграв схватку у знаменитого французского дзюдоиста Жан Люка Руже.

В 1989 году Чочишвили принял участие в соревнованиях New Japan Pro Wrestling — Новой японской лиги профессиональной борьбы (яп. ;;;;;;; син нихон пурорэсу) и выиграл схватку у профессионального борца Антонио Иноки (настоящее имя Кандзи Иноки (яп. ;;;; Иноки Кандзи)).

Член КПСС с 1972 года. В 1976 окончил Горийский педагогический институт. После завершения спортивной карьеры Чочишвили занимал пост Вице-президента Грузинского Олимпийского комитета и Федерации дзюдо Грузии.[3]

В апреле 2008 года медали и награды первого олимпийского чемпиона СССР по дзюдо были украдены во время ограбления музея спортивной славы в Тбилиси[4].

Шота Самсонович Чочишвили скончался 27 августа 2009 года от рака.[4]

В память о выдающемся дзюдоисте в Грузии открыли академию дзюдо имени Шоты Чочишвили. Также в Тбилиси один из Дворцов Спорта носит имя легендарного дзюдоиста. Сын Шоты Рамаз Чочишвили трижды становился призёром европейских чемпионатов по дзюдо.

Михаил Семененко, одноклубник  по самбо Николая Ващилина




Драться было весело

Интересная жизнь началась и в секции Массарского. Свою борцовскую группу тот превратил в каскадерскую.

— Мы вечно участвовали в киношных драках. «Объяснение в любви», «Интервенция», «Виринея», «Республика ШКИД» — всего у меня 12 фильмов. Нас гримировали. Массарский всех расставлял. Давал свисток — и понеслась… В фильме «Белый флюгер» я дублировал мальчишку-беспризорника, которого вытолкнули из поезда и он летел под косогор. Были реальные косогор и поезд. Правда, скорость небольшая — километров 30 в час. Потом уже в фильме посмотрел сцену своего падения и сам себе не понравился: уж больно красиво падал, сгруппировался — переиграл.

А в «Республике ШКИД» в сцене драки в столовой Михаила скидывали за какую-то веревку с деревянных козел. И он падал с трехметровой высоты. Сначала на маты, потом и их убрали. Чем сильнее падал, тем больше нравилось режиссеру. И так пять раз. Массарский говорил: «Если хорошего самбиста выбросить с 3-го этажа, ему ничего не будет». И, по словам Семененко, это правда.

— Мы были еще пацаны, — вспоминает он. — Все делали лихо. Нам было весело и не трудно. И, например, даже когда съемка драки заканчивалась, мы еще минут пять не могли остановиться — мутузили друг друга. Потому что кто-то кого-то в драке уже обидел, за кем-то погнался. В «Виринее» одному из парней в потасовке на голову надели кастрюлю. У него из носа пошла кровь. Он разозлился. Массарский свистит, а драка продолжается...

А в «Объяснении в любви» каскадеры должны были бежать как бы по минному полю — взрывы вокруг.

— Мы пробежали, нас отсняли, а следом — массовка. И все, что взлетело в воздух от взрывов во время нашего пробега, на них упало. Мы чистые, а они грязные как черти. Массовка бастует — мол, каскадерам платят больше, а настоящие каскадеры — мы. Об одном только жалею. Все наши снимались в «Белом солнце пустыни», а я не поехал с ними — поступал в тот год в институт.
Самбист-дзюдоист Михаил Семененко: «Раньше девушки любили сильных»
Воспоминания самого музыкального самбиста

10.04.2017 в 13:58, просмотров: 2729
Михаил Семененко — возможно, единственный в своем роде самбист-дзюдоист. Поющий! Мастер спорта по этим двум видам борьбы, чемпион Ленинграда, призер чемпионатов страны — он еще и известный питерский бард, который и в свои почти 70 лет профессионально выступает на сцене.

Самбист-дзюдоист Михаил Семененко: «Раньше девушки любили сильных» Фото: Замир Усманов
Кроме того, Семененко входил в каскадерскую группу знаменитого Александра Массарского, работавшую на многих советских фильмах. Неудивительно, что, когда Петербург боролся за право проведения Олимпиады-2000, именно ему заказали написать олимпийский гимн. Семененко его сочинил, но Олимпиаду нам не дали. Зато другая его придумка, новый вид спорта бадфайт — смесь карате с бадминтоном (в нем соперники лупят руками и ногами по летящему через сетку волану) — вполне успешно реализуется.

Тренер высшей категории Михаил Семененко работает в СПбГУ уже 45 лет, долго возглавлял отделение борьбы на кафедре физкультуры. И, конечно, помнит студента-борца Володю Путина. Более того, своим наметанным глазом Семененко постоянно замечает, как президент Путин в своей политике руководствуется принципами и приемами дзюдо.

Нет ли лишнего билетика на самбо?

Михаил Семененко пришел в борьбу в 1962 году. Дзюдо еще не было. Только самбо. И интерес к нему в стране был огромный. Чтобы попасть на чемпионат города на Зимний стадион, лишний билет спрашивали. Все мальчишки тогда хотели быть сильными. Это еще было связано и с подростковыми войнами. Например, Михаил жил в военно-морском городке в Песочном, где выходили биться квартал на квартал. Но дрались благородно: заточки никто с собой не брал, если кому-то разбили нос — он выходил из драки. А на следующий день после нее уже в футбол друг против друга играли.

— Раньше и девочки были другие. Сегодня они любят умных мальчиков, а тогда любили сильных. Так что хотелось быть сильным. А я еще маленький — рост 162. Поэтому пошел в самбо в 14 лет (это считалось очень рано — обычно брали с 16!). Попал к Александру Массарскому, который потом спустя годы станет знаменит и как тренер, и как создатель советской каскадерской школы. Тогда он был главным инженером на Ленинградском металлическом заводе и одновременно взялся вести 2–3 группы самбистов.

— Сам Массарский имел только 2-й разряд. Но педагог был хороший, умел разбудить что-то в человеке. Наше спортивное общество называлось «Зенит», главным противником у нас было «Динамо», но там делали упор на силу, а Массарский — на гибкость и ловкость. Он нас заставлял думать. Например, велел вести дневники — своеобразные досье на всех соперников, с которыми боролись, заносить туда их слабые и сильные стороны. Динамовцы, конечно, были грозными самбистами, но «Зенит» Массарского никогда им не уступал. И не случайно в нашей группе из 20 человек 15 стали мастерами спорта. И еще Массарский ненавязчиво прививал подопечным философию — культ доброты и клубной спортивной спайки.

В этой группе вместе с Семененко занимался и Анатолий Рахлин, будущий тренер Путина. Так что Массарский через него повлиял и на манеру борьбы, а возможно, и на жизненные установки будущего президента. Но об этом чуть позже...
Хитрюга Аркаша Ротенберг

Путин на пять лет младше Семененко. Но они иногда вместе выступали за одну команду — Ленинградского университета, где Михаил уже работал, а Владимир учился.

Когда дзюдо в СССР только начиналось, Семененко и другие ребята из группы Массарского уже были кандидатами в мастера по самбо. Кто-то из них тогда перешел в дзюдо, кто-то совмещал эти два вида борьбы. Разница между ними раньше была небольшая.

— Путин тренировался у Рахлина в секции завода ВТУЗ. Он хороший борец. Ловкий, техничный. Мастера спорта не на халяву получил. Я с Путиным не боролся. А вот против его друга Аркаши Ротенберга, который за СКА выступал, пришлось выходить. Он очень хитрый. Оригинально неожиданно действовал. Обычно ты сначала выполняешь руками захват и потом начинаешь бороться, а он даже без ручного захвата ногами делал зацепы — так оплетет тебе ногу, что не освободить....


Чочишвили, Шота Самсонович
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
 
Shota Chochishvili vs David Starbrook 1972.jpg
Схватка Шота Чочишвили (слева) и Дэвида Старбрука на Летних Олимпийских Играх 1972 года
Личная информация
Пол мужской
Имя при рождении груз. ;;;; ;;;;;;;;;
Страна СССР;  Грузия
Специализация дзюдо
Дата рождения 10 июля 1950
Место рождения Гвлеви, Кварельский район, Грузинская ССР, СССР
Дата смерти 27 августа 2009[1] (59 лет)
Место смерти
Гори, Грузия
Награды и медали[скрыть]
Дзюдо (мужчины)
Олимпийские игры
Золото Мюнхен 1972 до 93 кг
Бронза Монреаль 1976 абсолютная
Чемпионаты мира
Бронза Вена 1975 абсолютная
Чемпионаты Европы
Серебро Мадрид 1973 абсолютная
Серебро Лондон 1974 абсолютная
Серебро Лион 1975 абсолютная
Серебро Киев 1976 +93 кг, в команде
Бронза Людвигсхафен 1977 абсолютная
Государственные и ведомственные награды
Заслуженный мастер спорта СССР Орден «Знак Почёта»
Commons-logo.svg Медиафайлы на Викискладе
Шота Самсонович Чочишвили (груз. ;;;; ;;;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;; 10 июля 1950, Кварели, Кахетия — 27 августа 2009[1], Гори) — советский дзюдоист, первым из советских спортсменов, ставших олимпийским чемпионом по дзюдо. Многократный призёр чемпионатов мира и Европы по дзюдо, Заслуженный мастер спорта СССР (1972). Кавалер ордена Знак почёта[2].


Содержание
1 Биография
2 Примечания
3 Литература
4 Ссылки
Биография
Выступал за ДСО «Буревестник». Тренер — Г. М. Папиташвили.[3]

На предстоящую Олимпиаду в Мюнхене Чочишвили был отобран по наставлению главного тренера сборной СССР по самбо Станислава Ионова, так как в весе 93 килограмма не было претендентов на олимпиаду, при этом на чемпионате СССР по дзюдо Шота стал только 5-м. Первую схватку на олимпийских играх советский спортсмен провёл с дзюдоистом из Японии. Исход схватки был неожиданным в частности для главного тренера советской сборной по дзюдо Владлена Михайловича Андреева. Индивидуальная техника Чочишвили, который как и многие грузинские дзюдоисты был выходцем из национальной борьбы чидаобы, позволила ему одолеть иностранных соперников не знакомых с её спецификой. На Мюнхенской олимпиаде 1972 года стал первым олимпийским чемпионом СССР по дзюдо, выиграв в финале схватку у Дэвида Старбрука (Великобритания). В предварительной схватке Чочишвили проиграл Старбруку, но согласно тогда действующим правилам, добрался до финала через утешительные схватки и в финале одержал победу над Старбруком. Также до финальной схватки Чочишвили, одолел спортсмена из ФРГ Пауля Барта, итальянца Пьерре Альбертини, американца Джеймса Уолли и главного фаворита соревнований, чемпиона мира, японца Фумио Сасахару. На олимпиаде в Монреале 1976 года добился бронзовой награды, выиграв схватку у знаменитого французского дзюдоиста Жан-Люка Руже.

В 1989 году Чочишвили принял участие в соревнованиях New Japan Pro Wrestling — Новой японской лиги профессиональной борьбы (яп. ;;;;;;; син нихон пурорэсу) и выиграл схватку у профессионального борца Антонио Иноки (настоящее имя Кандзи Иноки (яп. ;;;; Иноки Кандзи)).

Член КПСС с 1972 года. В 1976 окончил Горийский педагогический институт. После завершения спортивной карьеры Чочишвили занимал пост Вице-президента Грузинского Олимпийского комитета и Федерации дзюдо Грузии.[4]

В апреле 2008 года медали и награды первого олимпийского чемпиона СССР по дзюдо были украдены во время ограбления музея спортивной славы в Тбилиси[5].

Шота Самсонович Чочишвили скончался 27 августа 2009 года от рака.[5]

В память о выдающемся дзюдоисте в Грузии открыли академию дзюдо имени Шоты Чочишвили. Также в Тбилиси один из Дворцов Спорта носит имя легендарного дзюдоиста. Сын Шоты Рамаз Чочишвили трижды становился призёром европейских чемпионатов по дзюдо.

Поражение Рюски и триумф В. Двойникова. Дзюдо
Владимир Сергеевич Мусатов
Из книги "Всплески ярости".
На фото финал студенческого чемпионата мира. Валерий Двойников (СССР) — Готонда (Япония). Как не стремился японец выстоять, ему это не удалось. Валерий бросил его на иппон(чистая победа) коронным броском через плечи -"мельницей".

Предолимпийский международный турнир по дзюдо 1972 года в столице Грузии собрал сильнейших дзюдоистов Европы, Японии, Монголии, СССР.

Специалисты  называли тбилисский турнир малым чемпионатом Мира.

По залу огромного тбилисского Дворца спорта вапрохаживались чемпионы мира и Европы.

Особенно красовался чемпион мира, голландец Виллем  Рюска. Ростом около двух метров, 120 килограммов весом, он производил ошеломляющее впечатление.

Трибуны Дворца заполнены до отказа. Грузины — страстные болельщики, не раз видевшие триумф своих богатырей, Арсена  Мекокишвили, Отара Канделаки, Гиви Онашвили, восхищенно провожали взглядом вальяжного Рюску.
«Вах, какой красавец, какой джигит!», — цокали они языками.

Я готовил своего ученика Валерия Двойникова. У нас были грозные соперники, чемпион Европы немец Дитмар Хетгер, призер чемпионата Европы поляк Зайковский, пятикратный чемпион СССР по самбо Давид Рудман, чемпион СССР по дзюдо Анатолий Новиков.

Однако взглянуть на чемпиона мира в тяжелом весе хотелось. В первой схватке у него был не самый сильный соперник, тяжеловес из Ленинграда.

Вышел Виллем Рюска, голубоглазый блондин, былинный богатырь, в зале гром аплодисментов и возгласы: « Вах, какой джигит, какой красавец, как наш Онашвили».
На ленинградца никто не смотрит, а он — полная противоположность голландцу, как будто только что от сохи, мешковатый, плечи опустил, голову повесил, чисто русский мужик из деревни.

Рюска как должное впитывал восхищение зала.

Зная нашего борца, я решил поддержать его:
 — Атакуй сразу, сбей с него гонор,— негромко сказал ему.
 — Я сегодня хорош, хорош, в форме, — повернувшись, нервно и зло ответил ленинградец.

Прозвучала команда судьи, Рюска небрежно пошел на сближение. Ленинградец ринулся к голландцу, наклонившись и вытянув вперед руки, как будто боялся, что противник исчезнет, а он не успеет его поймать.Не теряя стремительного движения вперед, схватил за рукав и отворот кимоно голландца, в темп движения бросил правое бедро вперед с правого бока противника, жестко поставил ногу на заднюю подножку и вдавился подбородком в правое плечо Рюски.

Они застыли на мгновение в диком напряжении, но красавец Рюска опоздал, и вся мощь уже не могла спасти его. Он по миллиметрам уступал в этом противостоянии, потом ноги взметнулись вверх, Вим грохнулся на татами всем своим 120-килограммовым весом и остался лежать.Арбитр мгновенно выбросил руку вверх с возгласом «иппон» в знак чистой победы ленинградца.

Возглас судьи прозвучал как гром среди ясного неба.

В огромном зале наступила тишина, ценители борьбы - грузины молчали.
 
Медленно, нехотя, не веря в реальность случившегося, чемпион мира Рюска встал на колени и стоял, опустив красивую голову, взявшись за правое плечо, пока не подошел врач.

Травмировался он или нет, уже не имело значения. Все понимали, он выбывает из борьбы.

Правила дзюдо гласят: не может продолжить борьбу проигравший, если его победитель не дойдет до финала. Пройти наших главных претендентов на победу у ленинградца не было шансов.

Рюска, понимая это, тяжело переживал поражение и уходил, не смея поднять голову.

 «А кто будет бороться с нашим Гиви  Онашвили?» — покачивая головами, говорили грузины.

 Голландца я больше не видел, не появился он и на заключительном банкете.

Валерий Двойников боролся блестяще, грузины были от него в восторге.
Особенно повеселились они, когда Валерий «задушил» дзюдоиста из Венгрии. Рефери приводил в чувство венгра, грузины же кричали Валерию: «Молодец, генацвале, ты настоящий грузин!».

Когда венгр наконец-то встал, то, ничего не понимая, поклонился и пошел в сторону главного судьи, который удивленно приподнялся со своего стула. Не доходя до края татами, борец повернулся и сел на судейский стул. Забросив ногу на ногу, он подпер подбородок рукой и стал внимательно рассматривать трибуны.

Я должен пояснить, что после удушающего приема, не каждый сразу приходит в себя.

Грузины развеселились, раздались возгласы: «Эй, генацвале, дорогой, иди к нам. Вах, чего думает? Смотри Рабиндранат Тагор сидит, ха-ха-ха».

Наконец венгр окончательно пришел в себя и отправился в раздевалку.

Валерия грузины провожали аплодисментами, а некоторые, весело смеясь, шутили: «Генацвале, дорогой, ты больше так не делай, не обижай гостей».

В полуфинальной встрече Валерий победил многократного чемпиона СССР Давида Рудмана и вышел в финал.

В финальной встрече с чемпионом Европы немцем  Дитмаром Хетгером Валерий был великолепен. Он победил, выполнив классный бросок подхватом на вазаари.

В вестибюле ко мне подошли судьи из Франции и Кореи, которые судили схватки Валерия. Кореец высоко отозвался о возможностях Валерия на предстоящих Олимпийских играх в Мюнхене. Ни он, ни я не могли предположить тогда, что молодому, талантливому дзюдоисту, убедительно победившему чемпиона Европы, через два месяца откажут в праве бороться на чемпионате Европы, чтобы окончательно подтвердить свое право на участие в олимпийских Играх.

А пока мы испытывали радостные чувства.

После турнира гостеприимные грузины организовали банкет, на котором присутствовали судьи, спортсмены и тренеры, вино лилось рекой, столы ломились от жареной дичи.

 Уже через 20 минут японцы потеряли своего тренера.

Серебряный призер Олимпийских игр в абсолютном весе Акио Каминага ходил среди гостей с огромным рогом в руке. На голове — грузинская шапочка, поверх парадного костюма — грузинский халат. В другой руке — дымящийся кальян, он весело улыбался, постоянно кланялся и что-то говорил на японском языке.
 
Довольные грузины хлопали его по плечу, то и дело подливая ему вина в большой рог.

На банкете присутствовали почти все участники турнира: веселые французы, серьезные немцы, воспитанные японцы, симпатичные поляки, суровые венгры.

Единственной женщиной на банкете была моя красавица-жена. Видимо, поэтому, я пользовался у грузинских мужчин, особой популярностью.

Как ни пытались некоторые незнакомые джигиты напоить меня, это им не удалось,
я строго подчинялся своему железному закону — не пить нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах. Ну и, естественно, я беспокоился за жену.

Украсть такую красавицу грузину, что выпить бокал доброго вина. Ох, и темпераментный народ!


© Copyright: Владимир Сергеевич Мусатов, 2010
Свидетельство о публикации №210061601183




 Участие в соревнованиях по борьбе самбо и дзюдо мастера спорта СССР,  Николая Ващилина , родился 07.04.1947 , тренировался самбо с 14 лет  с 1961 по 1975 года...мастера спорта СССР выполнил в 18 лет в 1965 году - уд. № 53060.
Участие в соревнованиях по борьбе самбо и дзюдо мастера спорта СССР, Николая Ващилина , родился 07.04.1947 , тренировался самбо с 14 лет с 1961 по 1975 года...мастера спорта СССР выполнил в 18 лет в 1965 году - уд. № 53060.
Первенство ЛОС ДСО "ТРУД" , юн.1945-46, 19.03.1963, г.Ленинград, 2 место

Первенство г.Ленинграда юн. 23.11.1963, г.Ленинград, 3 место

Первенство ЛОС ДСО ТРУД , 02.02.1964, г.Ленинград, 3 место

Первенство г.Таллина 25.04.1964, г.Таллин 2 место

Первенство Эстонской ССР 26.04.1964 г.Таллин 1 место

Первенство ЛОС ДСО ТРУД ,юн. 1946-47, 09.05. 1964 г.Ленинград, 1 место

Первенство г.Ленинграда юн. 1946-47, 29.05.1964 г.Ленинград, 3 место

Первенство ЦС ДСО "ТРУД" юн. 1946-47, 05.07.1964 г.Краснокамск 2 место

Первенство ЛОС ДСО ТРУД 09.10.1964 г.Ленинград 3 место

Первенство г.Ленинграда 25.02.1965 г.Ленинград 3 место

Первенство ЛОС ДСО ТРУД юн. 1946-47, 21.03.1965 г.Ленинград 1 место

Первенство г.Ленинграда юн.1946-47, 21.04.1965 г.Ленинград 1 место

Первенство г.Ленинграда спортсмены 1 разряда 30.05.1965 г.Ленинград 2 место

Спартакиада ЛОС ДСО ТРУД 15.06.1965 г.Ленинград 1 место

Спартакиада Профсоюзов г.Ленинграда 28.06.1965 г.Ленинград 2 место

Спартакиада г.Ленинграда 28.06.1965 г.Ленинград 3 место

Всесоюзные юношеские соревнования 05.08.1965 г.Львов 3 место

Сборы к первенству Европы дзюдо в Лионе,Франция 19-20 марта 1966 заболел в тяже никто не поехал

Первенство ЦС ДСО ТРУД юниоры 11.09.1966 .Рыбинск 1 место

Чемпионат СССР , Зона 1-4 10.10.1966 г.Москва 2 место

Чемпионат СССР , финал 01. 11.1966 г.Тбилиси 5-8 место

Первенство г.Ленинграда юниоры 04.02. 1967 г.Ленинград 2 место

Чемпионат СССР юниоры 30.04.1967 г.Рига 2 место

Матчевая встреча команд самбо Ленинград -Тбилиси 06. 09.1967 бросил Гиви Онашвили ,но в итоге по решению судей  проиграл

Матчевая встреча по дзюдо СССР-Голландия 09.11.1967 г.Рига 2 состава сборной СССР т сборная юниоров /бролся с младшим братом Антониуса Хеесинка/

Сборы пер-во Европы дзюдо в Лиссабоне,Португалия. юниоры уступил В.Рухлядеву март ,1967 , и на следующий год на прикидке к первенству Европы по дзюдо среди юниоров в Лондоне снова не смог выиграть у В.Рухлядева  с явным преимуществом / условие главного тренера В.М.Андреева/ Москва,пансионат ЦСКА 3 я Песчаная. март , 1968

Чемпионат СССР командный 01-03.03.1968 г.Таллин / проиграл В.Кузнецову ,ЦСКА/

Первенство г.Ленинграда юниоры 25.03.1968 г.Ленинград 1 место

Матчевая встреча по дзюдо СССР-Франция, /ФСЖТ/ 08.11.1968 г.Ленинград,СКА,

Первенство ЦС ВДСО "Зенит" 21.11.1968 г. Ленинакан, Ереван

Спартакиада г.Ленинграда 21.05.1969 г.Ленинград 3 место

Спартакиада Профсоюзов г.Ленинграда 21.05.1969 г.Ленинград ,2 место

Первенство г.Ленинграда , студенты вузов 29.05.1969.Г.Ленинград, 1 место

Чемпионат СССР /командный/ 07-08.03.1969,  г.Ленинград.

Первенство ЦС ВДСО "Зенит" по самбо 12.02.1970 г.Дзержинск. 2 место

Чемпионат СССР по самбо /командный/ 06-08.03.1970 , г.Туапсе

Чемпионат СССР по самбо , личный 22-25.10.1970 г.Душанбе, 5-8 место

Первенство ЦС ВДСО "ЗЕНИТ" " приз за лучшую технику" 15.05.1971 г.Ленинград, 1 место

Спартакиада г.Ленинграда по самбо 09.06.1971 г.Ленинрад, 3 место

Чемпионат СССР по самбо, г.Москва, ЦСКА, 16-18.07.1971, г.Москва, 5-8 место

Первенство г.Ленинграда студентов Вузов 10.11.1971 г.Ленинград, 1 место

Первенство г.Ленинграда . полутяжёлый вес. 30.05.1972 г.Ленинград, 2 место

Сборы и отбор к Олимпийским Играм по дзюдо в Мюнхене. В весе до 93 кг. выбыл по болезни операции аппендикса Е.Солодухина. Вызвали Ш.Чочишвили /5-8 в СССР/ и Н.Ващилин./чемпион ЦС ДСО "Зенит" 1971 года и приз за лучшую технику/ Август, 1972. Киев.

Чемпионат СССР по самбо /лично-командный/ 28.02-04.03.1973 ,г.Майкоп, 5-8 место.

Первенство г.Ленинграда по дзюдо 10.10.1973 г.Ленинград, 3 место

Чемпионат СССР по самбо 13-17.03.1974 г.Каунас, 5-8 место

Спартакиада г.Ленинграда по самбо 25.06.1974 г.Ленинград ,3 место

Первенство Центрального Совета Всесоюзного Добровольного Спортивного Общества "Зенит" по дзюдо 09.06.1974 г. Дзержинск, 3 место