Заметка о романе Принцесса и президент

Недавно я был в кино и смотрел фильм «Помни меня». После просмотра моя дорогая спутница высказала мнение, что негоже в сценарии художественного фильма эксплуатировать события 11 сентября 2001 года. Такое мнение я встретил затем и на просторах сети. Многие зрители писали в том духе, что, мол, авторы фильма не имели права помещать своего персонажа в одну из башен-близнецов, ну и так далее, со всеми вытекающими.

Думаю, искусство это та счастливая область, где никто никому ничего не должен, где ничего не нельзя и все можно. Ну а коли так, то опустим тяжкие околоморальные раздумья о том, допустимо ли писать и публиковать роман о любви французского президента и английской принцессы, в котором ко всему прочему гибнут королева-мать и наследный принц. Перейдем лучше к самому тексту романа – единственному, что важно в любом романе.

Роман написан весьма непритязательным и простым языком. Иногда стиль повествования становится вовсе уж незамысловатым: «Поезд покачивался так равномерно, что мне даже стало казаться, что он стоит на месте, а нормандские пейзажи сами пролетают мимо. Словно фильм в окне вагона» (Валерии Жискар д'Эстен «Принцесса и Президент», М., «Рипол Классик», 2010, стр. 49); Пока я приводил себя в порядок, у меня вдруг возникла сумасшедшая идея. Она была безумной, но в то же время необычайно привлекательной. И в чем-то даже очень разумной. Это поможет нам многое изменить… Я обязательно поговорю об этом с Патрицией» (там же, стр. 215).

В последнем примере наблюдается также печальная несогласованность времен в рамках одного абзаца – явление, увы, не единичное на страницах романа: «Этим утром я должен был покинуть госпиталь Валь-де Грас. Я наконец сменил больничную пижаму на «президентский» костюм (зачем тут кавычки, ум не приложу – К. %), который мой камердинер Герберт привез из Елисейского дворца. Я чувствую слабость в ногах, с трудом натягиваю носки» (стр. 200).

Некоторые фразы в тексте звучат довольно неловко – как, например, словосочетание «так смутился» в следующем предложении: «Я подошел к прислуживавшему мне дворецкому, чтобы поблагодарить его, но он так смутился и начал судорожно снимать белые перчатки» (стр. 33). «Проект о запрещении на использование детского труда» меня тоже не порадовал – это смахивает на «отсутствие наличия» и тому подобные идиотизмы.

Как это часто бывает, автор не сумел удержаться от использования в собственной речи таких неуместных там, на мой взгляд, знаков, как восклицательный и вопросительный знаки, а также многоточие: «Понимал, что мое стремление получить еще одно доказательство по меньшей мере глупо. Это было крайне неосторожно!» (стр. 52-53); «Я решился ответить ей и так же, еле заметно, прижался к ней. Что она чувствовала в этот момент?» (стр. 34); «Я понимал, что большая часть разговора проходит мимо меня, я не разбираю и половины произнесенных слов и чувствую только одно – присутствие Патриции. Она здесь, рядом со мной…» (стр. 50).

Жак-Анри Ламбертье, главный герой романа, меня развлек. Именно таких персонажей и хочется видеть в качестве президентов и других высших чиновников, являющихся героями художественных произведений. Ламбертье и за модой следит (стр. 13), и переизбрания добивается (стр. 15), и книжку про Микеланджело решает написать (стр. 16), и книжку эту пишет (стр. 323), ну и, конечно, влюбляется в принцессу Кардифскую, добивается взаимности и в конечном итоге вступает с ней в брак, попутно соблазняя симпатичного врача (а номер страницы я Вам не скажу, ищите самое интересное сами, хи-хи). В общем, президент в этом романе прямо-таки всемогущ и не боится реализации своих желаний.

Доставляют удовольствие и редкие отсылки к произведениям искусства, встречающиеся в речи Ламбертье. Президент обращается к «Красному и черному» (стр. 29) и «О любви» (стр. 127), «Пунцовому занавесу» (стр. 51), цитирует Бальзака (стр. 40), вспоминает живопись Клода Моне (стр. 54) и Венеру Милосскую (стр. 286).

Напоследок развлеку Вас анекдотом. В семье Клинтонов умирает любимый попугай, и дворецкий идет покупать нового питомца.

- Мне нравится вот эта птичка! – говорит он продавцу и указывает на какаду.

- Прекрасно, сэр, но этот какаду долго жил в публичном доме и привык крепко выражаться…

Кое-как сладили, и попугай оказался в гостиной Клинтонов. Заходит дочь президента. Попугай:

- Слишком мала, не нарваться бы на статью…

Входит супруга президента. Попугай:

- Стара, ой, стара…

Входит президент. Попугай:

- О, Билл, привет!

Впрочем, в тексте «Принцессы и Президента» попугаев нет, как нет и капусты, а посему некому будет в самый интригующий и пикантный момент крикнуть «Вырвите мне язык, я должен это видеть!».