А были ли это просто голуби

После операции у меня сильно болели швы. Я плохо спала по ночам. Перевернуться с боку на бок было тяжко - боль пронзала живот, как ножом. И по чисто русской традиции "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится", я решила посетить часовню Ксении Петербургской.
Одной ехать не хотелось. Все-таки, это была моя первая вылазка в город после операции. Еще свалюсь где-нибудь...
Предложила дочери. Она согласилась, но с условием, что после посещения часовни мы пройдемся с ней по магазинам. Я, не осознав тяжести пути, согласилась...
Мы добрались до Васильевского острова, сели в маршрутку, которая едет прямо на Смоленское кладбище.
Уже в маршрутке у меня тянуло живот и заболела голова.
На кладбище, взяв ребенка под руку, мы пошли по протоптанной тропинке. Народу у часони, как всегда, было много. Но сама часовня уже была закрыта, мы не знали, что она работает до семнадцати часов. А приехали мы в половину шестого.
Но народ все равно шел к часовне, ставили свечи на улице, в специально оборудованный ящичек с песком.
Мы написали на бумажках желания, бросили их в ящичек, поставили свечи. Я сказала дочери:
- Теперь ты сама по себе общайся с Ксенией, я сама по себе...
Мы ходили вокруг часовни, я прикладывала лоб к холодным стенам. Я просила о здоровье близких, о здоровье мамы и сестры, о прибавлении ума дочке и племяннику, чтобы они хорошо учились. Но больше всего я просила Ксению о дочке. Чтобы закончились хождения по ночным клубам, чтобы встретился ей нормальный парень, о том, чтобы вышла она замуж удачно, а не как ее мама...
Когда мы пошли в обратный путь, я увидела, что у дочки глазки припухли от слез.
- Ты плакала?
- Да... Слезы закапали сами собой.
- Ты попросила что-нибудь? Что, не говори, и спрашивать не буду.
- Попросила...
Однако, до маршрутки мне идти было уже тяжело, я висела на Дашкиной руке, как колода. Кружилась голова, тошнило и резало живот, будто у меня в трусах были лезвия.
Приехав к метро, ребенок потащила меня в "Макдональдс". Она не слушала мои речи о вреде фаст-фуда. Ей нужен был Биг-мак, картошка и сырный соус. В отличие от меня, ее уже посетили мирские мысли. Я же мысленно еще была у часовни, думала о Ксении, вспоминала прочитанное об этой удивительной женщине.
В забегаловке (по-другому я не могу назвать Макдональдс) Дашка набрала себе все, что желал ее голодный желудок. Я, поддавшись стадному чувству, взяла себе Биг-мак, картошку и зеленый чай.
Съев половину всего, я поняла, что все это может вылететь из меня либо за ближайшим углом, если выйдем на улицу, либо можно сбегать в местный туалет. Так меня затошнило.
Я перетерпела, выйдя на улицу, ребенок потребовала обещанного шоппинга.
- Даша, ты хочешь, чтобы я упала прямо в торговом центре?
А ехать она предложила в "Мегу" на Парнас. Там работают допоздна.
- Ты понимаешь, мне плохо, я не знаю, как добраться до дома...
- Вот так ты всегда, обещаешь только! А мне в колледж уже нечего носить!
И тут перед моими глазами возникла спасительная вывеска магазина одежды "Оджи".
- Смотри, вот твой любимый магазин. И не надо тащиться в "Мегу"!
- А вдруг там выбор маленький? Вдруг нет скидок?
- Даша, в "Меге" ты бы все равно поперлась в этот же магазин. А это единая сеть. Там все одинаково...
- Ладно, пошли, - снисходительно-обиженно пробурчала дочка.
Я опять повисла на ней и мы пошлепали к магазину.
В торговом зале в глазах зарябило от цветных тряпочек, пошитых под фирменной маркой где-нибудь под Всеволожском.
Обряд примерки затянулся на полтора часа. Я со звездочками в глазах подносила ребенку в примерочную тряпки, дабы ускорить процесс, чтобы она не бегала по торговому залу. У меня, слава Богу, со вкусом все в порядке, чем не блещет моя дочь. Но в этот раз она не предъявила мне претензий, что я ей навязываю свой вкус.
Выбрали джинсовую юбку выше колена, но чтоб было не пошло, джемпер на все случаи жизни и клубную майку.
Я отдала кассирше кредитку, и смахнув со лба пот, сказала дочери:
- В этом месяце от меня отстань. Лавэ нанэ...
Даша молча поджала губы, схватила пакет со шмотками и вышла из магазина.
- А теперь тащи мать домой. На такси денег нет...
Я в очередной раз повисла на руке ребенка и мы вошли в метро.
На эскалаторе меня штормило. Хорошо, хоть в вагоне были свободные места. Как старая бабка я плюхнулась на сиденье.
Далее дорогу я плохо помню. Придя домой, я с трудом разделась и упала на диван...
- Совсем плохо? - спросил муж, может врача вызвать?
- Швы страшно болят, тошнит, голова кружится...Подожди, полежу немного, может полегчает.
- А меньше шляться надо после такой операции. Лежать надо.
- Наоборот, надо ходить, чтобы не было спаек.
- Так ходить надо без фанатизма, а по-тихоньку...
- Ну, вот получилось, что поход в храм перерос в шоппинг...
- Скажи спасибо доченьке.
Потом я вырубилась. До вызова "скорой" дело не дошло, потому что сон свалил меня...
Утром я, как всегда за последний месяц, боялась пошевелиться после сна. Боялась боли. Но шевелиться пришлось. Только боли я не ощутила. Я резко повернулась со спины на бок. Боли не было! Уже не боясь ничего, я резко встала. Не болит. И в голове чисто и ясно. И не кружится.
- Саша, посмотри эти мои два расползшихся шва, наклей мне свежий пластырь!
Сашка пришел с кухни уже с новым бинтом и новым куском пластыря. Как заправский хирург, он отдрал старую нашлепку и сказал:
- Ё-моё!
- Что - ё-твое?
- Твои эти дырки затянулись. Розовые такие, как у поросеночка.
- Не может быть...
- Подойди к зеркалу, если не веришь.
Я рванула в прихожую. В зеркале я рассматривала свой живот и видела на нем лишь тонкую розовую полоску, а не мерзкие мокнущие дырки.
- Это Ксения мне помогла! Господи, благодарю!... Однако, плохо одно. Меня теперь выпишут на работу! А дома мне так понравилось сидеть!
- Давай, давай на работу! - пропищала противным голосом из своей комнаты дочка. Сидишь дома, все меня воспитываешь, а так хоть работой отвлечешься!
- А мне дома понравилось. Я уже давно завидую Татьяне, что она домохозяйка! Сашка, почему ты не зарабатываешь, как Танькин Мишка? Я тоже хочу сидеть дома. Зато всегда у вас будет обед, всегда будет убрано. А то готовлю только по выходным. Уборкой вообще занимаешься ты. Тебе нравится ползать с тряпкой и пылесосом?
- Но если от тебя и от Даши этого не дождешься. Две бабы в доме, а я как уборщик!
- Мне некогда. А ты раньше приходишь. И вообще, ты давно уже должен привыкнуть, что я ненавижу уборку, и от пыли у меня аллергия.
- А сидя дома ты бы убиралась? И у тебя бы прошла аллергия на пыль?
- Убиралась бы конечно. Тут уж деваться некуда...
О своем чудесном исцелении я рассказала подруге Тане. И пока меня еще не выписали, мы решили на неделе съездить на Смоленское кладбище.
Выйдя из маршрутки, мы побрели к воротам кладбища. Народ шел в сторону часовни, несмотря на будний день. Было скользко и мы держались друг за дружку.
На тропинке Танька увидела постамент, надпись на котором гласила о том, что на этом месте был храм, который был разобран на кирпичи богоборческими властями. Таня села на свою любимую лошадь и шепотом стала ругать большевиков и коммунистов.
У часовни толпился народ. Мы встали в очередь. Стояли около часа. Подойдя к гробу Ксении я приложилась лбом к холодному кресту и разговаривала с Блаженной.
Татьяна вышла из храма первая. Мы опять писали записочки с желаниями, ставили свечи. Я делала круги вокруг часовни. По кругу на каждое желание. Ходила, мысленно говорила с Ксенией, просила ее обо всех своих родных.
Видимо, у Тани было меньше желаний, когда я вышла на тропинку у храма, увидела, как подруга стоит и крестится, гладя на часовню, по ее щекам текли слезы. Я тоже осенила себя крестным знамением, и тут услышала удивленный возглас Тани
- Ой! Ой! Аня, на меня села гуля!
Стоящие у храма люди все повернули головы и уставились на мою подругу. Старушки крестились.
На сумочки Таньки деловито пристроился голубок. Я подошла к ней ближе и замерла. Я очень захотела, чтобы он перелетел на меня. Но голубь, поворковав улетел. И будто на смену ему, второй голубь сел Татьяне на правое плечо, вцепившись лапками в ее лисью шубку. Танька замерла. Она только удивленно хлопала глазами. Какая-то молодая пара стала фотографировать это странное явление. Голубь опять поворковал и улетел.
И тут произошло вообще из ряда вон. Опять как смена караула на голову подруги сел третий голубок.
Я стояла, открыв рот, фотографирующие щелкали камерой. Голубь с толстым зобиком побергал клювиком мех на Танькиной шапке и улетел.
Подруга вышла из ступора. Слезы текли ручьем не только у нее, но и у меня. Мы еще раз перекрестились на часовню, взялись под руки и побрели по тропинке.
- Аня, что это? - Танька плакала, - вдруг это плохо?
- Мне кажется, в таком намоленном месте это может быть только хорошим знаком. Не знаю, о чем ты просила, но мне кажется, тебе дали знак, что тебя услышали. Танечка, дорогая. Ты это заслужила... Тебя услышали. Радуйся!