Командировка

            
                - Бедная старушка не могла удержаться от слёз;
                взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей
                такая скорая разлука, - и никто бы не мог описать
                всей безмолвной силы её горести, которая,
                казалось трепетала в глазах её и сжатых  губах.
                Н.Гоголь «Тарас Бульба»

          Появилась возможность поехать в командировку и мужу и жене одновременно. Муж – Пётр Васильевич на совещание, жена – Надежда Николаевна на предприятие с плановой проверкой. Бывают случаи разные, но этот особенно им понравился. Отец Петра Васильевича жил в  городе Эн, так назову, потому что в данном случае  это не так важно. Они не видели  отца давно. Позвонили ему вечером,  сообщили о своём визите. У Василия Андреевича, голос оживился от услышанного и в ответ сказал, что будет ждать  их с нетерпением.
    Поезд в город Эн прибыл ранним утром и командировочные направились сразу к отцу, как было запланировано. Василий Андреевич в ожидании гостей проснулся засветло, душевное беспокойство не давало ему залёживаться в кровати. Встал, посмотрел критически на свою комнату, всё ли убрано, остался доволен. Бывший боевой моряк любил порядок, чистоту как на палубе. Вышел на улицу, ему казалось, что так он быстрее увидит гостей.

    Встреча была радостной. Василий Андреевич засуетился около стола, чтобы накормить завтраком  долгожданных родных ему людей. Казалось, ему надо было выговориться и распрашивал всё о внуках.   О себе только одно говорил:
 -   Видите,  старый курилка  пока жив, что ещё надо?
 Сам смотрел с ласкою на сына. Для жизни  большего и не надо, лишь бы сын был жив и невредим.  Жена Василия Андреевича давно умерла, с другой женщиной не нашёл общего языка, так и жил бобылём. С хозяйством справлялся сам,  хорошо, что руки  были мастеровые. Летом работал в пионерском лагере с детьми, вёл кружок  «умелые руки»: выпиливал, выжигал, занимался поделками с ребятами. Вот осень да зима были тоскливыми. Приедет к сыну в гости, пообщается с внуками и домой собирается. «Дома – говорит- всё  своё, даже стены жить помогают».   
    Так то оно так, но страшно одиноко, когда один, тем более в пожилом возрасте. Молодым понять его трудно, пока сами не достигнут того же возраста. А пока что? Работа - прежде всего!

     Сыну и невестке засиживаться некогда,   надо  бежать по своим служебным делам. Опаздывать нельзя. Перед уходом  пообещали отцу позвонить, когда возвратятся. Утренней встречей  остались все довольны, и разбежались по своим делам.

       День у отца тянулся в ожидании.. Он успел за эти часы сходить в магазин, купить необходимое к ужину, чтобы покормить уставших от работы. У сына наоборот -  часы летели за разговорами, обсуждением  жизненно  важных  тем для науки. После совещания - обед, экскурсия по городу, по родному городу. Как здесь отказаться, когда давно  здесь не был,  да и Надежда Николаевна тоже согласилась, тем более что на производстве сделал своё дело и иди.  Время беспощадно убывало. К отцу пораньше придти никак не получалось. Женщина по своей ответственности стала торопить мужа закончить все свои дела и скорее направиться  к отцу.
      К Василию Андреевичу примчались тогда, когда  время оставалось в обрез до поезда. Отец  сидел на сундуке. Да, ждать, догонять хуже всего. Дождался, приехали его любимые дети, но  за стол садиться  было уже некогда, осталось только взять свои сумки и попрощаться.  Сын извинился, что задержались. Дела, отец, дела, что на это скажешь?
- Да, да, сын – вторил ему отец
- Так надо, значит надо
- Но Вы ведь можете поехать ранним поездом и мы ещё успеем поговорить.
  Потом, что-то  вспомнил  и вышел на кухню,  принёс сковородку с жареной картошкой,  картошка с жареной корочкой выглядела отлично, так бы и съел.   На столе было ещё что-то, но командировочные не замечали  ничего, они думали теперь, как бы не опоздать на поезд.
    Стояли мучительные минуты расставания. Сын, наконец-то, выдохнул и сказал
- Отец, нам надо  уходить, до поезда осталось сорок минут, успеем теперь только на такси. Ты, извини нас, ты к нам  приезжай. Видишь, как мы тебя расстроили. Лучше бы нам и не говорить об этой поездке. Было бы всем лучше.

    Василий Андреевич ещё до конца не понял, что сын прощается с ним, поставил сковородку на стол и сказал:
- Хотя бы картошку попробовали. Вам ведь нравится, как я жарю, да и по рюмочке на «дорожку»,  а то,  как-то не по-человечески получается.
    У сына характер  жесткий, на работе любит дисциплину, поэтому разжалобить его невозможно, даже ласковым взглядом отца.
- Всё, отец!  И направился к двери.
 Василий Андреевич взял сына за локоть, почти повис на его руке, потому что в этот момент отец превратился в маленького худенького старичка и заглянул в сыновьи глаза. Взгляда, преданной, любящей своего хозяина собаки, трудно передать. Во взгляде отца, который, вероятно  чувствовал, что долго не увидит сына, было что-то похожее -  и любовь, и тоска, и чувство страха перед одиночеством в комнатушке. Невестке со стороны  смотреть было невыносимо больно,  без слёз смотреть невозможно. Стала быстро говорить отцу, чтобы он держался, не болел и приехал бы  вслед за ними.
  Василий Андреевич от безысходности, от наплывшей вдруг страшной опустошённости, душевной усталости опустил руки. Сын вышел. Наденька, как он любил её называть, посмотрела на свёкра, изобразила подобие улыбки и отвернулась. Не было сил ещё что-то говорить и  оставаться дольше.  Василий Андреевич поднял свою исхудалую, стариковскую ручонку  и  вяло ею  махнул.
Дверь медленно за ним закрылась.

17 февраля  2009 г