4 Стоял ноябрь уж на дворе...

4. "Стоял ноябрь уж на дворе..."
Сумрачный ноябрь 1956 года самое беззаботное  и щекочещее сердце новизной время в Его и Принцессы жизни. Как и всё, что случается в первый раз.Пора, одухотворенная безграничной радостью ежедневного общения и трепетного познавания друг друга.
Лекции заброшены. Старинные сокровенные кварталы Первопрестольной и подмосковные дворянские усадьбы осеняли и пестовали их любовь. Ближе к вечеру, озябшие основательно, возлюбленные растворялись в блаженном тепле и уюте то армянского кафе на Неглинной( и которого-увы, уже нет давным -давно)с мелодично шелестящими бамбуковыми нитями, отделявшими подиум второго глубинного зала от чуть более низкого первого, то в кафе "Метрополь" с его строгими малахитового цвета колоннами.
В армянской харчевне Прелестнице нравилось больше, ибо там дозволялось, сбросив ботинки, забираться с ногами на низенький мягкий диванчик и , доверяясь Его вкусу, с аппетитом уплетать чахохбили или долму под кисленький "Васкеваз" и нахваливать возлюбленного за выбор столь приятных блюд.
В "Метрополе" их вкусы неизменно замыкались на пухленькой куриной ножке "де-воляй" и двух полубутылках( были в то время такие) сладкого "Советского шампанского". Ни тогда, ни позднее Прелестница так и не восприняла, как большинство советских женщин, "Брют" как истинное шампанское.
Трапезы в " Метрополе для Прелестницы вседа были наполнены ожиданием какой-либо каверзы от котлеты"де-воляй"( позднее её почему-то стали именовать"по-киевски"), имевшей обыкновение при соприкосновении с вилкой и ножом неожиданно брызгаться жиром. В результате, котлету для Прелестницы всегда разделывал Он. Потом понял её милую уловку. Ей доставляло томное удовольствие наблюдать за Его ловкими гастрономическими манипуляциями.
К десяти часам они стремглав неслись к Ярославскому вокзалу, чтобы к полуночи Принцесса могла поспеть домой и не тревожить свою маму поздним отсутствием.
Чередой следовали картинные галереи. А ещй непременно Большой театр с Козловским, Лемешевым, Лисицианом, Нэлеппом...
-Знаешь,-отмечала Прелестница,- Нелепп поет холодно(о Германне из "Пиковой дамы").Твой Козловский больше все любуется своим голосом(это уже О Джеральде из "Лакме").А вот Сергей Яковлевич просто прелесть(это о Герцоге из"Риголетто".
-Ты у меня умница и во всех тонко разбираешься, -похваливал Он её, хотя про себя с Прелестницей далеко не во всём соглашался, ибо ценил голоса всех этих великих исполнителей в равной степени.
Ещё почитали они сборные концерты в "Эрмитаже" Ещё бы их не почитать! Там один генильный лицедей сменял другого:за Утёсовым Лепешинская,следом Гилельс и Гоар Гаспарян, Яншин и сладкоголосый Рашид Бейбутов...
А после концертов сомнамбулические блуждания по Бульварному кольцу, переулкам Солянки и Арбата.. И, конечно, Сокольники..Там в уединенных аллеях и звучали Его признания в любви языком итальянских канцон, коих Он знал великое множество в оригинале. И дополнял их модными в то время шлягерами французского киноактера Ива Монтана. Слова, правда, Он придумывал на ходу.
Его сольные концерты очаровали Прелестницу. Призналась как-то Ему, что никто не посвятил ей столько красивых любовных мелодий. Она знала от других вездесущих сокурсниц о визите своего возлюбленного к С.Я. Лемешеву и твёрдом намерении стать если не оперным, то хотя бы камерным певцом.
Песни, конечно, перемежались поцелуями.Когда у Прелестницы мёрзли уши,Он согревал их своим дыханием и это стало впредь непременной частью их любовной игры.