Cильберт. Глава Радиостанция Серебряный голос

Радиостанция «Серебряный голос»

Наша радиостанция называется «Серебряный голос».
Я работаю заместителем программного директора в той ее  части, которая называется социальным вещанием. Кроме социального, существует музыкальное вещание, и это совершенно особая империя.   
Не знаю, как  обстоит это на других радиостанциях. Сплошь и рядом люди, выполняющие  примерно одинаковую работу в разных конторах называются по-разному, или наоборот, имеющие совершенно разные обязанности,  имеют один и тот же официальный статус, но на радиостанции «Серебряный голос» моя должность не подразумевает ни серьезного оклада, ни тем более особо  уважительного отношения вышестоящего начальства.
Фактически  это должность администратора, от которого, тем не менее, все время требуют того, что сейчас называется «креативным мышлением», а раньше называлось  «творческим задором» и работой «с огоньком». Все три термина мне одинаково противны по звучанию, но я люблю радио. С детства люблю слушать передачи и радиопостановки, а теперь, работая  на радио,   
люблю  торжественную важность эфирных студий,  то, что сюда каждый день приходит множество интересных людей. Люблю даже  бегущий светящийся  рисунок звукозаписи  в компьютере  и  все эти кнопочки и мигающие красные и зеленые лампочки на пульте, половина из которых, на мой взгляд, совершенно лишняя и существует исключительно для того, чтобы создавать особое праздничное настроение.
Когда я отметила, что моя должность не является  какой-то  особо значимой  в глазах вышестоящего начальства, и ничего не сказала о подчиненных, я не оговорилась. Хотя  называется она так многозначительно, никаких подчиненных у меня нет. Все авторы, которые выходят со своими передачами и программами в нашем эфире, и с которыми я работаю, имеют  не только равные, но и гораздо большие в сравнении  со мною права, и неизмеримо более широкие возможности. Например,  если им что-то придется не по нраву, они могут встать в позу и выкинуть какой-нибудь фортель. А виновата, в конечном  счете, буду я  —  не уберегла  ценного автора, как это произошло в случае с  Кровавой Маргариткой.
На самом деле Кровавую Маргаритку  зовут Маргарита Кизиловна  Козлова, она ведет передачу  для  любителей народной кухни. Представьте себе, передача называется  «Бабушкина магия»! Хотя  по-настоящему ее стоило бы назвать «Ведьмина кухня».
Обычно про благообразных старушек  принято говорить: старушка - божий одуванчик, но Маргарита Кизиловна  —  бойкая злобная бабка, настоящий электровеник. Нежное слово «одуванчик», подразумевающее доброту и кротость,  к ней никаким боком  не применимо, божественным промыслом в ее делах тоже  и не пахнет. Если что-то приходится ей не по нраву —  а не по нраву ей практически все! она грозится пожаловаться начальству,  и идет, и жалуется, и обидчик обязательно получает разнос вне зависимости от того, на чьей стороне правда.    
 Мы, сотрудники  соцвещания, недолюбливаем Кизиловну и придумали ей прозвище Кровавая Маргаритка, но иногда  называем ее попросту бабкой Риткой и сочиняем про нее разные смешные стишки.
   Лично я ни за что не стала бы есть стряпню, приготовленную этой ведьмой, и никогда не воспользовалась бы ее рецептами, но  лекции старухи пользуются бешеным успехом у домашних хозяек.
Хозяйкам нравится то, что Кровавая Маргаритка  обильно снабжает свои выступления экскурсами в средневековую историю, рассказывает о  колдовских кореньях и травах, якобы  воспламеняющих чувства и добавляющих перчику в пресную супружескую жизнь, а так же о соусах и приправах, способных иссушить соперницу  и прочей приворотно-отворотной бульонной магии. 
Начальство этот магический  перчик вполне устраивает, а еще больше нравится скандальный оживляж в эфире, царящий во время передачи.   
Действительно, передача бабки Ритки, что, на мой взгляд, поистине удивительно для  передачи о домашней кулинарии, носит весьма и весьма  скандальный характер.
Хозяйки, выведенные по телефону в прямой эфир, бьются ни на жизнь, а на смерть, отстаивая свое право на обладание истиной в последней инстанции   относительно рецепта того или иного блюда, и не наносят друг другу  физических увечий  исключительно потому, что не имеют на это возможности. Во всяком случае, нисколько  не сомневаюсь, что у себя на кухне, слушая наше радио, они гневно потрясают поварешками. А может, даже и лупят в воздухе скалками, символически уничтожая невидимого противника. Добавьте к этому шипение пригорелого масла на раскаленных сковородках и пронзительный голосок бабки Ритки, перекрывающий ссору своими поучениями.
Как ни странно, народу все это  нравится. Должно быть, сказывается генетическая память, тоскующая по коммунальным кухням.
Кстати, не подумайте, что я  питаю неприязнь к домашним хозяйкам. Очень часто я сама мечтаю быть домашней хозяйкой. В любом случае, слушать какую-нибудь Кровавую Маргаритку по радио гораздо приятнее, чем видеть ее и общаться с ней лично. Тем более что на своей кухне я бы ее и слушать не стала. 

Как вы уже поняли, каждая, самая невинная на первый взгляд, передача таит свой подвох. К примеру, автор  может выдать какую-нибудь нежелательную, по мнению внезапно прислушавшегося к эфиру начальства или бдительных слушателей, то и дело названивающих в редакцию  (таких полно!) информацию. А в конечном счете тоже  оказываюсь  виновата я — не обсудила, не предусмотрела, не предупредила.
Но  в основном я хорошо отношусь к авторам  —  многие из них интересные и приятные люди. Люблю я и свои выходы в эфир в нашей «Серебряной гостиной», хотя это, конечно, совсем не то, о чем мечтает настоящий радиожурналист. Мои выходы в эфир продиктованы  большей частью  строгой экономией, которая царит на половине «социального вещания».
Согласно правилам корпоративной  экономии, все сотрудники  при необходимости  должны быть  взаимозаменяемы, чтобы в нужный момент каждого можно было бы безболезненно для общего дела выкинуть. Меня помимо прочей административной  работы можно использовать для  беседы в эфире.
И еще  в моей работе есть одна небольшая обязанность, которая вроде бы тоже висит на мне в виде дополнительной нагрузки, но на самом деле  примиряет меня со всеми остальными  трудностями и неприятностями моей деятельности. Это литературный проект семейного чтения, он так и называется «Домашние чтения». Конечно, бедное «соцвещание» не выделяет никаких  специальных средств на создание полноценных радиоспектаклей. Обычное музыкальное оформление «домашних чтений» — музыка на начале чтения и в конце.  Высший пилотаж  —  музыкальная пауза в середине в качестве драматического акцента. Но поскольку далеко  не в каждом произведении есть значительный  кульминационный момент  в  середине каждого из десятиминутных фрагментов, на которые обычно разбивается литературное произведение, то и  серединная пауза полагается не всем передачам. За право вставлять  музыкальные паузы ведется вековая борьба между  звукооператором прямого эфира, начальником фонотеки Полиной и звукорежиссерами монтажа — Фланелевым и Дубовым.
Полина тонко чувствует музыку и ее коробит всякая неуместная музыкальная фраза. Дубов и Фланелев же считают, что и сами не лыком шиты и норовят расставить все акценты без Полины. Полина, обнаруживающая плоды их творчества в эфире, долго поносит в коридорах и кулуарах  студии  музыкальный вкус и способности монтажеров к творчеству, а то, под настроение, бежит жаловаться руководству. Начальству большей частью наплевать на музыкальные  достоинства «чтений» и тем более не хочется вникать в местные разборки сотрудников.  В этом случае замечания от начальства достаются мне, за то, что не смогла  правильно скоординировать работу музфонда и  отдела монтажа.       
Именитых актеров «соцвещанию» тоже приглашать не по карману, но у нас  давно сложился постоянный контингент чтецов. Это очень достойные актеры старшего поколения — Григорий Федорович   и Пелагея Васильевна, а так же  молодая актерская поросль — Саша, Наташа, Нюша и Марьяша. Нюша только что ушла в декретный отпуск,  а Саша, Наташа и Марьяша  колобродят во всю. Читают они не очень хорошо, но я опасаюсь не включать их в план. Чуть что, они, как и Полина, бегут к начальству и, размазывая слезы вперемежку с французской тушью для ресниц  (честное слово! актерской школы на это вполне хватает!) начинают рассказывать, что  я нарочно выбираю для них плохую литературу, чтобы они не могли блеснуть своим талантом, а может я и вовсе литературу выбирать не умею, и правильнее всего было бы, если бы это поручили делать им самим. Пока они галдят втроем, я не очень опасаюсь за свою судьбу, поскольку не выносящее дискомфорта начальство вряд ли захочет к ним всерьез прислушаться. Но мне хватает мужества сознавать, что как только одна из них найдет свой путь к сердцу Черномора, я лишусь единственной своей радости пребывания в «Серебряном голосе» —  «чтений».    
      
Стоит так же признать и то, что  наше «социальное вещание» живет  совсем недурно.
Согласно концепции нашей радиостанции, сотрудники «соцвещания» должны представлять собою «дружную команду» с  радушным, почти семейным (не подумайте ничего дурного! Только в смысле  общей приятности  атмосферы) климатом. При всей казенности и обязаловке поставленной задачи,  притворяться почти и не приходится. Все сотрудники  ребята славные и не злые. Не считая, конечно,  моего начальника, но кто же считает начальника  товарищем по работе! Начальник, приземистый  человек с темным лицом, всегда  казался  мне чем-то вроде карлы  Черномора  из «Руслана и Людмилы». Развевающейся по ветру длинной бороды у него, правда, нет.
Черномор всегда всем недоволен, частенько любит показать нрав, посамадурствовать, к тому же он очень скуп. Время от времени  он приносит мне очень дешевую, с воздушным рисом,  уже до половины  объеденную шоколадку и когда кладет на стол,  всегда предупреждает: поделитесь с коллегами. Правда, вполне возможно, он делает это из самых добрых побуждений, считая меня жадиной. А может быть, руководствуется домашним опытом  —   у Черномора четверо детей,  все мальчики. Очевидно, когда они  вышагивают за ним, образуют  настоящее  шествие гномов.
В нашей работе, действительно, много приятного, помимо престижного для тех, кто не понимает что это за штука (а большинство как раз и  не понимает!) удовольствия  изредка  светиться  в эфире  и разнообразного интересного общения. Почти каждый день наши гости и  авторы  приносят в студию конфеты, пирожные, и прочие лакомства, поэтому уже к утреннему чаю  всегда есть что-то вкусное. Случаются  вишни и фисташки в темном и белом  шоколаде, имбирные пряники в искрящейся глазури  и  целые коробки лакомств от  разных знаменитых фирм. Мы порядком зажрались, и  даже научились разбираться в сортах шоколада, и предпочитаем горький, но не пористый, желательно с  цельными орехами.
Еще на службе есть круглосуточный безлимитный Интернет, и даже  программка для междугородних и прочих  разговоров — скайп. И если бы  в детстве кто-нибудь показал мне, как я буду часами сидеть перед плоскими экраном на изящной ножке, всматриваясь в его глубины —  свет мой, зеркальце, скажи, —  я бы ни за что не поверила. А сейчас я все сижу и сижу, и то и дело  перескакиваю с  безразмерной пестрой экселевской таблицы сетки вещания на разные сайты, толку от которых ноль, и время моей жизни  всасывается в глубины монитора, как в космическую воронку и в голове какая-то каша, и я  четко сознаю две вещи —  что не должна так жить!  «проснись Нео, ты погряз в Матрице!», и  еще то, что вырваться я не в силах…
Конечно, так называемое социальное вещание, программой которого я занимаюсь, не главная цель радиостанции «Серебряный  голос», а скорее ее отмазка. Главное на ней —  музыка, реклама  и Сильберт.
Собственно, «серебряный голос»  нашей радиостанции —  это и есть Сильберт.
Сильберт не только Серебряный голос, но и некая легенда, загадка и особая изюминка, ноу-хау  радиостанции.
Во-первых, никто из наших рядовых сотрудников не знает, кто он и как выглядит по-настоящему. И даже наверняка не знает, мужчина это или женщина.
Мне вообще иногда представляется, что это некая языческая птица, вроде Сирина или Алконоста.  Хотя «Серебряный голос» позиционирует Сильберта как невероятной красоты  и мужественности  молодого человека, почему-то в  роскошном средневековом рыцарском  одеянии. Этот самый молодой средневековый  князь и изображен на огромных рекламных постерах радиостанции, которые то тут, то там можно встретить по всему городу.
На три четверти полотна красавец на коне, на четверть серебро и на нем алое сердце из которого брызжут ноты и  слоган  «Против нас не устоит никто!». А  уж внизу разная информация, про  «всегда живую музыку в эфире» и всякое такое.
На цифровых табло  Сильберт  даже может  изящно повернуть голову,  благосклонно кивнуть вам или улыбнуться —  как повезет. Есть целая серия  анимационных роликов, сделанных со вкусом и не без юмора. Их день и ночь крутят по самым рейтинговым телеканалам.
 
Сильберт говорит —  вернее будет выразиться —  рассказывает  и  одновременно поет своим чудесным голосом, и служит главной приманкой для наших слушательниц.
Слушательницы обожают Сильберта даже не как красивого мужчину, а как некого духовного выразителя разного рода идей, близких  женскому сердцу.
Разумеется, «Серебряный голос» слушают не только женщины, но женщины  — от тех самых домохозяек со скалками до самых  юных барышень на роликовых коньках, конечно, основной наш контингент.
Ведь именно женщины самая восприимчивая, самая доверчивая, самая открытая  и благодарная часть аудитории слушателей. Женщины всегда  стремятся улучшить мир, если не с помощью великих произведений искусства, то с помощью вкусной еды, чистых скатертей и одежды,  или цветочков у входа в парадную. Даже  разрекламированный стиральный порошок они покупают именно в надежде, что совершится чудо и  жизнь изменится  к лучшему. Конечно, смешно ждать чуда от стирального порошка, гуталина или  новых туфель, но так они устроены. И еще женщины очень часто  и  несправедливо оказываются одиноки, но никогда не перестают верить в лучшее и ждать любви. 

К чести радиостанции, сладкозвучный голос  Сильберта не долженствует  привлекать собой  столь модные ныне в высоких  аристократических и артистических кругах  меньшинства —  нет, нет и еще раз нет!  и если других молодых людей и привлекает образ Сильберта, то только как романтический пример для подражания.   
Когда я сказала, что главное на радиостанции  — музыка, реклама и Сильберт, я, возможно, не совсем точно выразилась. Ибо все это —  и реклама, и Сильберт, и, конечно,  баснословные прибыли  «Серебряного голоса» —  единое целое, поскольку именно Сильберт и является основным двигателем рекламы.
Сильберт — это еще и  своего рода игра в оракула. Так воспринимали когда-то заморского попугая, вынимавшего из шляпы шарманщика билетики со «счастьем». Вроде гороскопа —  печатаются на последней странице недорогого журнальчика  смазанные картинки со знаками зодиака и общими фразами в качестве пожеланий, никто всерьез их не воспринимает, но читают все, причем в первую очередь!
Собственно,  и слушателям никто и не предлагает принимать Сильберта всерьез.
Однако  именно  он прямо или косвенно  советует, какими лекарствами надо лечиться, в каких магазинах одеваться, что есть на завтрак, каким кремом намазать пятку, а каким кончик носа, ну и многое другое. Вплоть до вопросов любви и  воспитания детей. К счастью, на вопросы государственной политики  Сильберт пока не замахивается. 

Радиостанция  «Серебряный голос» занимает несколько верхних этажей в старинном, нехорошей славы здании. 
Здание это когда-то было храмом, потом из храма сделали, как это водилось в те времена, дом культуры, но культура не привилась в нем и не дожила    наших дней.
Нижний  этаж здания заселили целители —  вечерами к их кабинетам  выстраиваются  долгие печальные очереди, на средних этажах по выходным бушуют дискотеки, повсюду,  в самых неожиданных местах располагаются офисы непонятно что производящих фирм, редакции  рекламных газет и желтой прессы,  крохотные  парикмахерские, зубоврачебные кабинеты, китайские магазинчики с благовонными палочками и воздушными органчиками, книжные лавочки с эзотерической литературой.
И  при этом еще много остается места и совершенно неожиданно за какой-нибудь низенькой перекосившейся дверью открываются пустые пыльные анфилады залов с шелестящим рассохшимся паркетом.
Я не знаю, как даже такое громадное здание как это, состоящее из  огромного количества залов, переходов, коридоров, комнат и  кладовок, смогло  вместить в себя столько разнообразных сомнительного рода организаций, и в тоже время оставаться полупустым и  объятым вечным холодом.   
Радиостанция  «Серебряный голос» располагается  на самом верху, где находится развенчанная  башня.      
Снаружи башню оцепили кольцом бетонные гиганты со снопами каменных колосьев, шестеренками, колесами и гигантскими циркулями.
Когда распахиваешь в верхних этажах башни узкие, как бойницы окна, становится слышно, как воет ветер, рвущийся в бетонных конструкциях и стальных прутьях, и кажется, это дрожат и воют  от страха сами бетонные люди.
И сразу живо представляется жуткая картина, как в ту пору, когда с храма  сбросили колокола, в порыве вдохновения  бетонные гиганты карабкались  все выше и выше, и, взобравшись на самую верхушку, глянули вниз и сами оказались не рады, что натворили. С тех пор стоят, прижавшись спиной к башне, сцепившись каменными руками и бояться шелохнуться. Только воют от страха, не размыкая потрескавшихся каменных губ.
В этой-то башне и  располагается радиостанция, на которой я работаю. Внизу — редакция, выше — монтажные и студии, и еще  выше — кабинеты начальства. Студия, откуда вещает Сильберт, находится на самом верху башни, где когда-то была колокольня.
Чем выше поднимаешься, тем  уже и круче лестница. К золотой клетке, откуда поет над городом птица Сильберт, ведет винтовая, из узорчатой стали лестница, и упирается в бронированную дверь.
Несколько раз мне удавалось видеть, как эта дверь приоткрывалась,  и по лестнице  всякий раз спускались  разные люди.
Первый раз это был большой пышущий здоровьем  человек средних лет,  затем молодой красавец в костюме Дон Жуана, в  кружевах, алом плаще и со шпагой, а потом кто-то, прошедший так быстро, что и невозможно было толком разглядеть.