Михаил Ножкин не только на экране

 
Из  блокнота  журналиста
 

Из кинословаря.

НОЖКИН Михаил Иванович (р. 19.1. 1937), сов. актёр. Нар. арт. РСФСР (1980). В 19б1—19б4, по окончании студии при Моск. т-ре эстрады, в этом т-ре. Автор песен и текстов к ряду фильмов. Жизненно
узнаваемые, полные энергии и юмора герои Н. получили популярность у зрителя: Павел Синицын — «Бекас» («Ошибка резидента», 1968, и «Судьба резидента», 1970), Стас («Каждый вечер в одиннадцать»  (1969), Геннадий Яковлев («У озера», 1970). В дальнейшем актёр тяготел к психологич. и драм. ролям. Среди работ: Ярцев («Освобождение», ф. 4-й и 5-й, 1972), Цветков («Земля, до востребования»  (1973), Кржижановский («Надежда», 1973), князь Борис Голицын («Юность Петра» и «В начале славных дел», 1981); в т/ф — Рощин («Хождение по мукам», 1977). За сц. док. ф. «Ради жизни на земле» — Гос. пр. РСФСР (1982).









 

  С этим стройным среднего роста человеком было легко и непринужденно. Не верилось, что передо мной Михаил Ножкин,  заслуженный артист России, популярный киноактер, талантливый поэт.
  Когда, давненько уже,  я смотрел фильм «Каждый вечер в одиннадцать», и в голову не могло прийти, что буду разговаривать с актером, который создал в той ленте образ молодого ученого.
Кое-кто из кинокритиков считал фильм не вполне удачным. Однако больше всего писем от благодарных зрителей Михаил Иванович получил именно после него. Может, потому, что речь в ленте про страшное зло одиночества, про неумение хороших людей найти друг друга. Красивое, доброе произведение. А доброта - главная черта характера актера.
  Это мое впечатление вскоре подтвердила художник-гример студии «Мосфильм» И. Перминова, которая «жаловалась», что доброе улыбчивое голубоглазое лицо М. Ножкина очень непросто сделать жестким и волевым, как того требовала роль Рощина в фильме «Хождение по мукам» по трилогии А.Н. Толстого.
  Долго и пристально следил я за мягкими движениями гримера, пытаясь понять, каким образом облик актера на глазах неуловимо преображается. Другим стал овал лица, изменились брови, форма глаз, появились морщинки…
 

  Вадим Рощин... Русский интеллигент, умный, честный, интересный человек, в судьбе которого ярко отразилась трагедия той России, что не сразу поняла суть происходящих перемен, не сразу нашла свое место в ходе событий.
  Режиссер фильма народный артист России Василий Ордынский недолго подбирал исполнителя на эту роль. Все дело решила фотография с пресс-конференции работников киноискусства в Румынии. Еще раз посмотрел на члена делегации М. Ножкина и решил: вот человек, который должен стать Рощиным. А Ножкин, который отказывался от многих заманчивых предложений из любви к своему главному, как он считал, делу — стихам и песням,— перед столь интересным предложением не устоял.
…— Давайте прорепетируем со стрельбой. Всем раздали патроны?
  Ордынский объясняет последние детали: как держать винтовку, бежать в атаку, прятаться от пуль. Не «по ВГИКу»: сам прошел войну командиром батальона, в звании капитана вошел в Берлин.
  Тот же эпизод долго репетировали накануне, да снять не удалось: солнце скрылось. Теперь снова, раз, наверное, десять.
  Наконец:
— Внимание! Мотор!
...Стремительно выскакивают из-за высокой стены несколько одетых в форму Добровольческой армии белогвардейцев. Бегут, стреляют. Стреляют и в них. Падают в серую пыль, на острые камни. Секунду неподвижны. В этот миг по цепочке от добровольца к добровольцу доносится пугающее: «Господа... Корнилов... Лавр Георгиевич... Командующий убит!» Сломленные, нападающие отступают, оставляя убитых.
— Стоп! — это голос режиссера, усиленный микрофоном.
  Всего несколько секунд экранного времени. Эпизод снимался в Евпатории в 1975 году.
 
  … Именно в гримерной исполнитель становится тем, чей образ готовится воплотить. И, отключившись от всего, начинает жить заботами героя. И так, кажется, легко у них все получается - каждый сумел бы... А на самом деле какой это тяжкий труд – актером быть!
  Особенно досаждают мелочи. В огромном дворе, в котором необходимо в полном  обмундировании падать в густую пыль, режиссер непременно выберет тот квадратный метр, где больше всего острых камешков… Солдаты-статисты отказывались сниматься: их даже в армии не заставляли столько бегать с полной выкладкой. Во время съемок в Евпатории немало нервов потребовал простой 20-секундный эпизод – надо было закурить, а спички не зажигаются, а камера тарахтит…
  К работе в кино Михаил Ножкин всегда относился очень серьезно.  Он уже побывал разведчиком («Ошибка резидента»), ученым-биофизиком («Каждый вечер в одиннадцать»), защитником природы («У озера»), создал образ Г. Кржижановского, революционера и ученого-энергетика («Надежда»).
  В который раз в своем творчестве Михаил Иванович обращается к вечной и важной для него теме добра. К сожалению, жестокости в жизни еще много. И потому, убежден он, добро должно иметь «кулаки». Для М. Ножкина «кулаки» – его миниатюры, куплеты, репризы, которые исполняли и исполняют наши ведущие актеры-сатирики Миронова и Менакер, Шуров и Рыкунин, Миров и  Новицкий. Бен Бенцианов во время концерта в гортеатре Евпатории представил его зрителям как автора своей программы. (Кстати, тогда я и узнал про приезд актера в мой город для участия в съемках и стал его разыскивать).
  До 1967 года, когда влечение к кино пересилило окончательно, Ножкин часто сам выступал с собственными эстрадными номерами.
  А еще раньше (даже представить трудно!) своим главным делом он считал строительство. Закончив институт, работал прорабом, строил в Москве Новые Черемушки. Потом учился в театральной студии при Московском государственном театре эстрады.
  Когда-то В. Дыховичный, которого Ножкин считает своим первым учителем в литературе, заявил, что прекращает с ним какие-либо отношения как с актером и знает лишь как поэта.
   Часто стихи появляются сразу с музыкой. И возникает песня. Во время работы над киноэпопеей «Освобождение» ему сказали: «Нужна песня про войну». И вот она уже в фильме:
«…Еще немного, еще чуть-чуть,
Последний бой – он трудный самый,
А я в Россию, домой хочу,
Я так давно не видел маму…»
   Для М. Ножкина война – это его нелегкое детство.  Воспитателями мальчишки, рассказал он мне,  были раненые солдаты с ближайшего московского госпиталя. Михаил Иванович на удивление тепло вспоминал то тяжелое время - люди жили бедно, но дружно, поддерживая друг друга. Отзвуки войны слышим и в песне «Две коляски», идея которой возникла при виде коляски  безногого инвалида  рядом с детской. О том же «Глядят  на  нас  фронтовики», которую  в те встречи автор  мне преподнес  – текст и ноты.
  Много у него песен, написанных в соавторстве с профессиональными композиторами. На слова актера-поэта писали и пишут Д. Тухманов, В. Шаинский, А. Эшпай и другие, В. Соловьев-Седой даже оперетту создал. Песни М.Ножкина звучали в фильмах «Сибирячка», «Деревенский детектив», «Олень – Золотые Рога», «Шельменко-денщик»… Особенно дороги ему шестнадцать строк, ставших песней «Я люблю тебя, Россия».
   Как-то товарищ Михаила Ивановича, заместитель командира подводной лодки, направлявшейся в далекое плавание, попросил поэта записать на магнитофонную ленту свои песни. «Когда будет тяжело, включу для моих хлопцев» - сказал.


    P.S. Может, нескромно, но теперь, спустя несколько десятков лет, наверное, уже можно поделиться содержанием хранимой мною реликвии: личным посвящением актера, написанным на обороте фотографии, где я – слева от режиссера и «Рощина».
  Леня! Успехов Вам, счастья, добра и, конечно, книг, за которыми будут охотиться книголюбы. Не выпускать вам пера из рук еще сто лет.
  С уважением
    М.Ножкин
7.Х.1975 г.