Дом под горой

1. Барсук Степка
Барсуку Степке еще не было трех месяцев от роду, когда он впервые вышел на охоту. Правда, мама ему немного помогала, подсказывала, как следует себя вести на охоте. Но Степка сам выследил ящерицу, и сам ее поймал! Хотя проще было бы обойтись каким-нибудь грибом или орехом.
Степка с детства привык быть первым. Во всем. Бегают барсучата наперегонки у норки? Степка впереди всех. Роют всем семейством новую комнату в той же норке? Степка пыхтит как паровоз, и успевает даже запасной туннель прорыть, пока остальные на месте топчутся.
Дом, в котором родился Степка, тоже был самым большим. Одних только входов в норку его родителей было около тридцати. А в самой норке вообще можно было заблудиться. Но конечно, не Степке. Он-то прекрасно знал каждую комнатку, каждый коридорчик. Потому что был очень любопытным и непоседливым барсуком. Мама Степки всё переживала, всё беспокоилась. И правда, разве можно быть спокойной, если в твоем семействе появился такой неугомонный малыш? То за ящерицей погонится, то какую-то подозрительную ягоду притащит. Только и думаешь – как бы не натворил чего-нибудь…
Но Степка был хоть и маленьким, но смышленым. Он знал, что далеко от дома убегать пока нельзя. Да и зачем ему было далеко убегать, если и около дома было столько всего интересного и неизвестного!
Кстати, дом его находился под горой. Гора – не то, чтобы очень большая, но и не просто холмик. Настоящая такая гора, каменная. По ней постоянно бегали туда-сюда ящерицы, какие-то паучки, и даже мыши. Наверху, там, где гора упиралась в небо, летали птицы. Степка смотрел на всё это, и мечтал тоже забраться на гору. Но мама говорила, что барсукам не место на горе. Им лучше жить в лесу, в крайнем случае – под горой. Но никак не на ней…
Тогда Степка пытался сделать вид, что обиделся, и хныкал:
-  Мам, а мам. Ну так не честно! Ящерицы бегают по горе, и мышки бегают, и еще паучки разные. А мне почему-то нельзя… Зачем тогда мне острые коготки? Я вот думаю, они для того, чтобы лазать по горам.
- Вот еще чего удумал! – удивлялась мама, - коготки тебе затем, чтобы рыть норку и ловить мышек. А кроме коготков у тебя еще есть животик – пушистый и мягкий. Если ты полезешь на гору – поцарапаешь его и сорвешься. Ты слишком неуклюжий для таких путешествий.
- Я? Это я-то неуклюжий?! – теперь Степка обижался по-настоящему, - да я быстрее всех бегаю, и лучше всех рою туннели! Ну ничего – вот подрасту еще немного, и докажу всем, что барсуки тоже могут лазать по горам!
Степка еще долго дулся на маму после таких разговоров. А мама еще больше переживала, ругая себя за то, что их семейство поселилось не где-нибудь в лесу или хотя бы в степи. А именно под этой злополучной горой…
Но Степка был этому очень рад. Ведь в его владениях оказалось так много разного: и полянка, на которой располагалась норка, и лес, и сама гора. Чем больше подрастал Степка, тем дальше он забегал в лес. Бегал он в основном вечером, или ночью. Вообще все барсуки предпочитали гулять в темное время: и безопасней, и мышку можно спокойно выследить.
И вот – первая самостоятельная охота!
Степка уже не слышал, что говорила ему мама. Теплый майский вечер был загадочно-тихим. Солнышко почти спряталось за гору. И Степка знал, что ящерицы скоро спрячутся под камешки так, что даже мама их не найдет. Поэтому, увидев зазевавшуюся ящерицу, светло-зеленую, маленькую и вертлявую, Степка бросился к ней со всех ног. Мама, наблюдая со стороны за первой охотой, ворчала:
- Несется, словно это последняя ящерица на земле. Ни тактики, ни выдержки. Хоть бы только не за хвост поймал, хоть бы не за хвост…
И конечно Степка схватил ящерицу именно за хвост.
- Ишь, хватают! – возмутилась ящерица, и побежала дальше, оставив Степке свой светло-зеленый хвост. Степка оторопел. Сел на задние лапки, и долго рассматривал никому не нужный теперь хвост.
- Мам, а мам! – растерянно обернулся он к маме, - что же это такое? Я ведь ее уже схватил. А она мне – хвост…
- Вот тебе еще один урок, мой малыш, - сочувствующе кивнула мама, - каждый барсук должен знать, что ящерицы в случае опасности могут отбрасывать хвост. Пойдем домой, Степка, там у нас припасено много вкусных ягод еще с прошлой осени. Я тебя накормлю.
Степка поплелся за мамой. Он уже успокоился, выбросил чужой хвост, но твердо решил, что обязательно научится правильно ловить ящериц. И лазать по горе.

2. Соколиха и стрижи
А над барсучьей норкой, высоко на горе старая соколиха тоже учила своих птенцов. Но не охотиться на ящериц, а летать. Все дети у соколихи были очень послушными и воспитанными. Все, кроме одного. Маленький шустрый чеглок  Чуб отличался от своих братьев не только странным, совсем не соколиным чубом, но и повадками. Вместо того, чтобы сидеть у гнезда и слушать маму, Чуб потихоньку отбивался от стаи и… летал. Да, да. Он раньше всех своих братьев начал летать. Никто его не учил. Никто не показывал, как надо парить над лесом или пикировать на мошку. Вернее, никто не думал, что показывает. А Чуб тем не менее учился, наблюдая дни напролет за стрижами.
Стрижи  жили тоже на горе, недалеко от соколиного гнезда. Такое соседство доставляло много хлопот взрослым птицам. Но Чуб был просто в восторге. Ему так нравилось смотреть на полет стрижей! Такое впечатление, что стрижи вообще никогда не останавливались. На лету они знакомятся, на лету едят, и даже спят, не сбавляя скорости.
«Вот бы мне научиться так летать, - вздыхал Чуб, - тогда мама стала бы мной гордиться».
Особенно поражало его умение стрижей влетать в гору, не разбиваясь. Со стороны казалось, что они просто пролетают сквозь камень. Но Чуб уже знал: в горе, прямо в ее щелях, у стрижей построены гнезда. А летают они так мастерски, что даже на большой скорости точно рассчитывают направление. Вот и попадают в гнездо, не зацепив гору ни единым перышком.
Да и сами стрижи нравились Чубу. Зеленоватые блестящие крылышки, белое брюшко, умные глаза. Эти маленькие птички были самыми быстрыми и самыми красивыми жителями горы, - в этом Чуб был совершенно уверен.
Но вот летать так же, как стрижи, у него не получалось.
«Крыльями не вышел, - огорчался Чуб, - и что с того, что мои крылья острые и сильные? Летать я могу быстро, но скорость – это даже не главное в полете. Стрижи просто живут в небе. Как бы мне стать таким же?»
Старая соколиха тем временем наблюдала за своим неблагополучным птенцом, и вздыхала:
- Чуб не похож на нас. Ох, как одинок будет мой малыш, когда станет взрослым. Ведь стрижом ему не бывать, а соколов он сам сторонится. И даже меня не слушает. Да и что ему слушать, если летать он и сам научился раньше всех моих детей. Что ж, пусть летает. Может быть, он всё-таки найдет свое счастье в небе. И соколиха с опаской посматривала на стрижей – хоть бы не обидели непоседливые соседи ее малыша…
А стрижи и не думали никого обижать. Они летали себе над горой, ловили мошек, находили новых друзей, и любовались землей. Ведь с высоты их полета лес был сказочно красивым. Особенно – во время восхода, когда солнышко делало деревья золотыми, розовыми, янтарными. Стрижи летали всё быстрее, и крылышки их как будто звенели в небе:
- Чудо, чудо! Чудо, чудо! Зоря золотит, зоря золотит!
Когда стрижи подлетали слишком быстро к гнезду соколихи, их приходилось отгонять. А то еще вздумают занять чужой дом. Что им, маленьким разбойникам, стоит? И глазом не моргнешь, а они уже тут как тут.
- Не пущу, не пущу! – сердилась соколиха, - вон отсюда, к своему гнезду! Не пущу!
Только непутевый чеглок Чуб радовался стрижам.
- Привет, привет! – вылетал он навстречу их стайке, - я с вами, я с вами! Летим?
- Летим! Чудо-чудо! Кто быстрей, кто быстрей? – смеялись стрижи. И неслись дальше, за гору.
Чуб догонял их, но они так неожиданно разворачивались, и летели обратно, что Чуб только крыльями разводил:
- Нет, не догнать. Слабоват…
Соколиха, глядя на мучения Чуба, однажды не выдержала. Полетела к гнезду стрижей, и устроила скандал.
- Кыш отсюда! Не место стрижам рядом с соколом! Убирайтесь, убирайтесь! – кричала соколиха. Грозила разорить гнездо, если стрижи сами не улетят. И наконец прогнала соседей за гору.
- Ну вот. Теперь все мои дети будут настоящими соколами – спокойными и гордыми, - довольно сложила крылья соколиха.

Но надежды ее не оправдались. Чуб затосковал без стрижей. Он всё чаще улетал далеко от родного гнезда. Летал днем и ночью, не давая своим крыльям отдыхать. И всё ждал, что стрижи вернутся.
Однажды он дождался. Над горой показалась большая стайка стрижей. Ох, как обрадовался Чуб! Он взвился в небо, и помчался навстречу старым знакомым. К его удивлению, стрижи тоже летели к нему. Странно, ведь раньше они почти не обращали на чеглока внимания. Как будто просто терпели его присутствие. А теперь летели к нему с огромной скоростью…
На секунду Чуб даже приостановился. А вдруг стрижи будут драться с ним? Но уже в следующий момент усмехнулся своей трусости, и закричал:
- Привет, привет! Я с вами, я с вами!
И тут же первый подлетевший стриж больно клюнул Чуба за крыло. Остальные набросились на него со всех сторон.
- Ишь, нападает! Мы не боимся, не боимся! – пищали стрижи, и клевали бедного Чуба так, как будто он и правда нападал на их гнездо.
- Что вы, что вы? Я свой, я свой! – пытался объяснить им чеглок.
Но стрижи не унимались.
- Как же! Знаем таких – прилетят, разорят, выгонят. Вот тебе, вот тебе!
И только тогда, когда крылья Чуба перестали его держать, он рассмотрел – да ведь это совсем другие стрижи! Это не его знакомые! Как же он ошибся…
И Чуб сложил крылья, камнем падая под гору…

3. Волшебный гранат
Гранатовое дерево  росло возле горы. Оно видело, как охотился Степка, и как летал Чуб. Оно было очень старым, и цветы его были совсем белыми. Но каждый год на его ветках созревал один плод – один красный, сочный гранат.
И этот гранат был волшебным. Он мог исцелять все болезни. Тот, кто съедал зерна этого граната, навсегда оставался здоровым и сильным. Гранат не давал счастья. Он давал силы для счастья…
Вот и сейчас на ветке дерева висел волшебный гранат – единственный за весь год. Август в горах только начинался. Еще никто не успел сорвать гранат. И темно-красный, светящийся шар его освещал гору и лес даже ночью. Он горел, как костер, как солнце на закате. Горел, не прячась и не боясь, что его сорвут раньше срока.
«Когда я понадоблюсь, ко мне придут, - было уверено гранатовое дерево, - так было всегда. А если уж понадобится мой гранат – я его с радостью отдам, пусть он исцеляет!»
И гранат продолжал светиться и ночью, и днем…
Он только чуть-чуть вздрогнул, когда возле него упал чеглок Чуб. Но мало ли кто падает с горы? Дерево не может сойти с места, чтобы посмотреть. Оно наблюдает за всеми издали.
Чуб, свалившись с неба, не чувствовал боли. Он был слишком обижен и растерян. Не ожидал он от стрижей такого нападения, не думал, что его полеты так некрасиво закончатся. И до последнего момента надеялся – его выручат соколы. Мама прилетит, и отобьет его. Но мама была далеко, и никто не смог помочь Чубу.
Теперь он лежит под горой, у гранатового дерева, и не знает, как жить дальше.
Но на счастье Чуба, упал он совсем недалеко от барсучьей норки. И первым его нашел именно Степка.
«Ух ты! Какая симпатичная птица, - удивился Степка, увидев на земле чеглока, - но почему же она лежит, а не летает? Птицам положено летать…»
Только он успел это подумать,  как Чуб попытался подняться и расправить крылья. Подняться-то у него получилось, а вот с крыльями беда вышла. Стрижи сильно повредили его правое крыло – не то, что летать, но и ходить с таким было невозможно. Оно тащилось по земле, страшно болело, и никак не хотело собираться.
- Плохо, плохо. Домой бы, - пожаловался Чуб. И, заметив Степку, подполз к нему, доверчиво глядя в глаза удивленного барсука. Чуб вообще был слишком доверчивым.
Степка подошел поближе, внимательно обнюхал чеглока, сел на задние лапки.
- Тебе надо лететь. Пропадешь, – совсем по-взрослому сказал Степка, - ты с горы свалился?
- Нет, я с неба, - прошептал Чуб, - мне больно. Как бы мне домой?
- Ну, брат, я даже не знаю. Надо крыло исправить. Может, моя мама поможет, - и Степка побежал звать маму.
Вместе с мамой посмотреть на раненого чеглока пришло всё барсучье семейство. Но никто ничего толком не придумал. Только самый старший барсук сказал:
- Здесь не обойтись без волшебного граната. Вот он – совсем рядом висит. Достать его надо, и склевать этой птице. А мы тут ничем не поможем.
И барсуки ушли в свою норку. Остались только Чуб да Степка. Чеглок безнадежно смотрел на ветку с волшебным гранатом. Ведь ему до нее никак не дотянуться. А Степка бегал вокруг гранатового дерева, и пытался раскачать его. Потом он вспомнил о своих острых коготках.
«Почему бы мне не попробовать залезть на дерево? Это будет хорошая тренировка перед походов на гору», - подумал Степка, и вцепился в ствол.
Гранатовое дерево крякнуло, но не стало сбрасывать гостя. Степка благополучно взобрался на нужную веточку, и сорвал волшебный гранат. Темно-красный шар не погас. Он всё так же светился загадочным, невиданным огнем. И когда Степка принес его Чубу, тот даже клевать отказался. Как можно есть такое чудо?
Но Степка уговорил, объяснил, что гранат для того и рос, для того и светился, чтобы кого-то исцелить.
- Съешь его зерна, и твое крыло снова станет здоровым и сильным, - уверял Степка, - попробуй хотя бы. Ведь пропадешь…
И Чуб съел гранатовые зерна. Осталась только кожура от граната, по-прежнему светящаяся. А с крылом Чуба действительно произошло чудо. На глазах оно стало прежним – упругим, звенящим, крепким! Нет, даже лучше прежнего. Чуб чувствовал, что теперь он точно полетит, как стрижи.
- Чудо-чудо! Лечу-лечу! – щебетал Чуб, размахивая новым крылом. А на голове у него блестели три капельки гранатового сока. Да и все перья у основания были как будто слегка забрызганы. А когда гранатовый сок высыхает, остаются оранжевые пятнышки  - след от горящего граната. Так вот Чуб летал, радовался, и светился от гранатового сока.
Но сокол не был бы соколом, если бы не умел помнить добро. Он вернулся с неба на землю, подлетел к Степке, и спросил:
- Заботливый барсук, что ты хочешь больше всего на свете? Если у тебя есть мечта, я помогу тебе ее осуществить!
Степка недоверчиво покосился на Чуба, и буркнул:
- А ты не будешь смеяться надо мной?
- Ну что ты, над друзьями не смеются! Смело говори, - подбодрил барсука чеглок, - о чем ты мечтаешь?
- Я мечтаю подняться на гору! – выпалил Степка, и замер.
- Всего-то? – засмеялся Чуб, - сейчас. Подожди минутку, я вернусь. И он улетел на гору, к солнцу и к ветру.
А Степка побрел к своей норке.
- Ну вот и сокол надо мной посмеялся. Но ничего, я всё-таки залезу когда-нибудь на гору! Я всем докажу, что я не простой барсук, - так Степка успокаивал себя. Но на душе у него всё равно было грустно и одиноко. Ведь никто из барсучьего семейства не принимал Степку всерьез с его причудами и мечтами. И даже сейчас его братья хихикали: «Что, завел дружбу с соколом? Далеко улетел? То-то и оно. Сиди в своей норке и не высовывайся».
И каково же было удивление Степки, когда у его норки показалась целая стая соколов. Впереди всех летел Чуб.
- Эй, добрый барсук, ты почему меня не дождался под гранатом? Хорошо, что я знаю, где тебя искать. Плети скорее сетку. Да такую, чтобы выдержала на весу упитанного барсука.
- Это еще зачем? – не понял Степка, - ты хочешь, чтобы я себе гамак устроил? Это новая шутка?
- Нет, я хочу, чтобы ты побывал на горе. Плети скорее – вся моя семья ждет! – ответил Чуб, взлетая то и дело от нетерпения.
- Ладно, раз так надо, я сплету, - всё еще сомневаясь, забегал Степка. Он нашел свежих, мягких веточек, соорудил из них что-то вроде корзинки, и вопросительно посмотрел на Чуба.
- И чего дальше?
- А дальше – садись в свой гамак, и держись крепко! – защебетал Чуб, - эй, братья, раз-два, взяли!
И едва только Степка успел устроиться на веточках, как все соколиное семейство дружно подхватило его сооружение, и стало подниматься в небо.
Дух захватило у Степки от этого полета! Соколов было много, и не смотря на то, что Степка действительно был упитанным барсуком, небо приближалось очень быстро. А с земли, потеряв дар речи, смотрела Степкина семья. И самый старший барсук многозначительно хмыкал, почесывая белый лоб.
- Чудо-чудо! Лечу-лечу! – подражая Чубу, кричал Степка. Он уже совсем не боялся. И махал своей маме, словно говоря ей: вот видишь, я всё-таки забрался на гору!
На горе оказалось еще интересней, чем в небе. Какие виды, какие травы, какое солнце! Никогда не думал Степка, что травы могут так вкусно пахнуть, а солнце – так ярко светить! И, вспомнив о гранатовом дереве, Степка обратился к солнцу:
- Уважаемое Солнце! Не могло бы ты почаще заглядывать под гору, туда, где в мае белым цветом зацветает старое гранатовое дерево. Оно, говорят, очень любит твой свет. С каждым годом ему всё труднее давать плоды. И мы вот забрали его последний волшебный гранат. Надо помочь ему. Ведь в следующем году кому-то опять может понадобиться его помощь.
Солнце внимательно выслушало Степку, и в тот же день осветило гранатовое дерево ярко-ярко.  А когда соколы вернули Степку к его норке, солнце подмигнуло доброму барсуку:
- Скоро зима, Степка, ты будешь спать в своей норке. А я постараюсь согревать гранатовое дерево как можно лучше. Весной прибегай любоваться его новыми цветами! Там будет и твой друг – бесстрашный чеглок Чуб. Он летает уже не хуже стрижей. Правда,  Чуб?
- Конечно, конечно! – поддакивал чеглок солнцу, - я прилечу, прилечу! До встречи!
Степка был очень счастлив. Его мечта сбылась. У него появились друзья. И главное – он теперь знает, что его дом находится совсем рядом с волшебным гранатовым деревом. Казалось бы – самый обычный, совсем не волшебный дом под горой.


январь 2010