Огнь

   Тихо хлопнула ставня, тяжело шевельнулась портьера: большую комнату пронзил сквозняк. Всполох пламени неожиданно бросил в пространство надрывный возглас страдающего огня: рыжие языки с новой силой накинулись на свое почти съеденное кушанье: некогда большое крепкое полено постепенно распадалось на переливающиеся красным угольки. Казавшийся за миг до этого таким смирным и ручным, огонь теперь проснулся, как лев в клетке, и почувствовал свою силу, свою вечную суть: отбирать у вещей их целостность, охватывая их жаром, и жить в оранжевом волнении, в выделениях энергии этих вещей. Огню захотелось жить, вырваться на свободу, обрести ее или завоевать. Пламя взвилось под потолок своей темницы, обшарило щупальцами стены, пока ветер помогал, неистово дернулось в поисках выхода, и разум, частичка которого живет даже в пульсации огня, подсказал ему, что пища вскоре закончится, а после наступит гибель. Человек, сидевший в кресле на значительном расстоянии от камина, ничего подозрительного не заметил. Он спал с книгой на коленях. Рядом с ним на деревянном столике стояла наполовину осушенная бутылка крепкого виски.
     Полено изредка потрескивало. Огонь тихо грыз его оболочку, медленно пробираясь к сладкой сердцевине: ветер стих, и огонь собирался насладиться трапезой сполна. Вдруг при очередном крошечном взрыве полена один из угольков каким-то чудом сумел проникнуть за каминную решетку и упасть на пол, зацепив при этом самый край персидского ковра. Огонь в камине затаился в ожидании, с завистью и с надеждой взирал он на своего мелкого отпрыска. К счастью для уголька, сквозняк снова наполнил воздух в комнате невидимым человеческому глазу движением, и вот уже через несколько секунд первые гонцы пламени, подгоняемые нетерпеливым ветром, стали распространяться по ковру. Огонь хотел жить, и он ухватился за подаренный судьбой шанс; перекинулся на разбросанные по полу листы газеты и еще какие-то предметы, потом добрался до бордовых портьер и бесшумно заплясал на ткани в веселом, до жути веселом танце. Человек в кресле спал. Пользуясь неограниченной свободой, стал овладевать предметами мебели, сначала с сомнением дотрагиваясь до них, будто пробуя на вкус, затем охватывая верхний слой материи: он двигался равномерно, уверенно, методично, как гениальный полководец в дерзком военном походе. Вскоре половина комнаты оказалась во власти огня.
     Наконец от невыносимого пекла и ядовитого дыма проснулся человек в кресле. В панике вскочил и стал стряхивать огонь со своего халата, резким движением случайно сбил со столика бутылку, и виски разлилось по горящему ковру, а потом вспыхнуло, и неистовое пламя заревело победным кличем, и сквозняк придал ему сил. Огонь ощутил безнаказанность. Беспомощный человек поспешил отступить, выбежал из гостиной, плотно закрыв при этом толстые дубовые двери за собой, пока огонь не пробрался в другие комнаты. Тут же ему пришла в голову мысль о невозможности добраться до телефонного аппарата, который наверняка в эту самую секунду плавился от непомерного жара. Как есть в обгоревшем халате и домашних тапочках он рванул из дома и, перебежав улицу, начал трезвонить в громадную дверь соседнего особняка. Открыла горничная, спросонья учуяла запах перегара, потом только узнала пришедшего в ночи. Он показал ей на окно своей гостиной, и она все поняла.
     Пока не приехала пожарная команда, он стоял перед домом и следил за поведением огня. Такая ярость была в его дрожании и реве, такое неистовство наблюдал он через окно гостиной, что сердце невольно сжималось от страха. Он знал, что когда пламя набирает силу, в адском красном пекле рождается антипод мыслящего двуного создания – Человек Огня, который сразу же берет управление пожаром в свои руки и становится сердцем и мозгом хаоса горения, и у него появляется цель – уничтожить все возможное, жечь из последних сил, пока все не будет съедено до жесткой черноты углей, до рыхлой серости пепла. В разбитом от жара окне он иногда видел мечущегося по гостиной Человека Огня, который призывал свою рыжую армию огненных отростков штурмовать запертые двери гостиной залы, чтобы выброситься в другие помещения и сожрать их одно за другим. До чего может дойти жадность огня, есть ли пределы его жажды жизни? Огонь – это вирус; если есть условия, он поглотит всю планету: будет бушевать ураганом в полях и вихрем проносится по кронам лесных деревьев, заставит полыхать городские дома, и ничто не сможет совладать с ним…
    Приехала пожарная машина, и хозяин дома вздохнул с облегчением, но ведь это уже никому не интересно, не так ли? Струи усмиряющей пены были направлены через широкие окна внутрь раскаленной гостиной, и огонь медленно умирал, шипя и брыкаясь, с крайней неохотой отдавая  отхваченную им собственность, исчезая и появляясь вновь, но в этой битве он был обречен. Хозяин дома следил за агонией пламени, за суетливыми, но отлаженными движениями пожарных, и вдруг ему стало чуточку жаль Человека Огня, погибающего в конвульсиях под потоками смертоносной белой лавы, врага, чья экзистенция неподвластна пониманию существ из плоти и крови, чья жизнь протекает на сотни или тысячи градусов ниже этой чистой энергии…