Луч света с диска луны. Застава. Глава 8

Глава 8. Расплата.

К вечеру этого дня тати вернули уведенных лошадей обратно. Насчитал двадцать три скакуна. Их оставили в просторном загоне, западней деревни, в низине. Поле загона все было вытоптано, и к его входу тоже была вытоптана тропа. Он соседствовал с малыми засевами пшеницы или овса. Ближе к деревне росли тыквы. Видно было, что огороды и засевные поля специально скрывались в широких зарослях, чтобы скрасть весь урожай сразу было трудней. Вероятно таких засевных полей здесь было много больше, чем открывалось взгляду. Я не мог даже примерно определить их общую площадь. Причем они были засажены как попало. То есть обнаружить огород можно только если ты знаешь, где его искать, или если случайно натолкнешься. Соковор подтвердил мои догадки, что каждый год засевную меняют именно для сокрытия от чужих глаз – здесь на окраине по другому не выживешь. Некоторые огороды сами разрастались, не требуя за собой особого ухода, как это было с бахчевыми культурами.

Такое умелое приспособление к враждебным условиям меня очень удивило. Простодушие здешних людей не вязалось с живостью их ума, заставляя взглянуть на весь этот мир с новой стороны.

Мы подошли к загону, где нас ждал один из вчерашних знакомых татей. Тот угрюмо кивнул на стадо, и насупившись стал ждать, пока Соковор-Летний их пересчитывал и разглядывал.
-- Лошади все наши, и кроме одной – все здесь.
-- Где? - взглянув на татя, я старался выглядеть пострашнее.
-- Одна пала на перегоне сюда. Подвернула ногу, старая кляча. Пришлось зарезать.
-- Что ж, поскольку вы так быстро выполнили свою часть уговора, то я не в претензии. - Мне не хотелось давить на них сильней. Неизвестно, что из этого может выйти. К тому же как видать по этому типу, они после вчерашнего немного пришли в себя. Чем меньше я буду с ними пересекаться, тем меньше они будут задумываться о моей скромной персоне.
-- Так и передать Гумбиадаб-Колченогому?
-- Да! Так и передай – теперь мы в расчете!

Тот впрыгнул в седло своего скакуна и скоро его силуэт скрылся в наступающем сумраке. Старик со вздохом упал на колени – его всего трясло. Видно нелегко ему было изображать из себя бесстрашного человека.
-- Почему ты вышел без меча? Я думал, что он тебя зарубит.
-- Как же без меча? С мечем. Просто двуручный на себе таскать лишний раз не охота. И к тому же, если бы они хотели бы убить меня, то проще это было бы сделать выпустив стрелу из леса. Тут щит бы пригодился, но никак не меч.
-- Почему тогда ты так спокоен?
-- Потому, что тот человек нервничал. Если бы он был бы спокоен, то нервничал бы я.
-- Хм-гыыы. - Усмехнулся Соковор в бороду. И сразу успокоился. Только поддергивающийся глаз напоминал о недавнем срыве.
-- Может еще по глоточку вина? - Кажется я станавлюсь алкоголиком. Ранее, до сей поры, мне ни разу не приходилось отведать такого вина. Аромат, растекаясь по небу и носу, одурманивал рассудок не меньше алкоголя, содержащегося том же глотке этого нектара.
-- Да, сейчас пошлю за кувшином. - И свистнув внуку, прятавшемуся на дереве неподалеку, подозвал его к себе. Через секунду после короткого разговора тот припустил, в гору размахивая руками как эквилибрист на раскачивающемся тросе. Поднявшаяся пыль скрыла силуэт малыша, и только было видно его сверкающие голые пятки.
Теперь надо было заняться тем, зачем мы сюда и пришли. Часом ранее старик мне рассказал о том, как надо ухаживать за лошадьми, как их седлать, как на них сидеть и чего опасаться. Мне предстояло выбрать себе скакуна, для поездки на заставу. Хотя было страшно покидать эти места, оставаться здесь мне тоже было нельзя. Я чуствовал опасность. И кажется, что она исходила от «Белой Кости». Это было безотчетное чувство. Возможно страх сельчан перед этим кланом на меня так повлиял. Возможно это параноя, но лучше быть живым параноиком, чем психически-уравновешенным трупом. Селяне говорили, что «Белая Кость» обычных людей никогда не трогает, и села не грабит. Если требуются продукты, то их просто покупают. Так что им ничего не грозило. Но вот со стражей, с наемниками и с конкурентами они были в постоянной ссоре, как бы не сказать хуже.

По договоренности я должен был проводить до Верхних Полей Соковор-Летнего с внуками, где надеялся еще раз повстречать Магритель. Остаться там не было никакой надежды, т.к. старик несмотря на свое расположение ко мне, не позволит этому случиться. Думаю старика смущают некоторые страности в моем поведении. Да и мне предстояло обзавестись своим прежнем именем в этом мире. Семью Терентя старик собрался забрать после того, как мальчик встанет на ноги. Без него Тольво-Цвет с близнецами наотрез отказалась уезжать. Вообщем никто в этом и не сомневался, однако теперь старик за них переживал даже сильней, чем за собственную семью.

За стаканом вина беседа текла непринужденно. Интересуясь куда мне дальше податься и как найти дорогу обратно, выяснил, что местные селчане свое село, кроме как селом никак более не называли. Но в иных местах это место зовется как «Распутье». Такое название оно получило потому, что возвышенность, на которой находилось село, на север плавно переходила в поля, испещреные множеством змеящихся троп и дорог. Поля были неоднородными, с большим количеством лесных островков. Тропы огибали попадающиеся заболоченные участки, и большая часть вела в никуда. Я бы назвал такое место – «у черта на куличиках», что было бы ближе к правде.

Поскольку уже стемнело, то выбор коня перенесли на завтра. Подойдя к деревне, обнаружили, что старик, ранее отпевавший погибших, собрал возле себя большое количество молодых ребят и совсем детей, и что то увлеченно им рассказывал. Те внимали, раскрыв рты. Нас никто не заметил, поскольку мы зашли с темной стороны, а все сидели в кругу, ярко выхваченном светом исходящего от костра. Было забавно наблюдать за эмоциями, играющих на лицах у самых молодых слушателей. Соковор-Летний подошел к тому старику и согнав рядом сидящих детей, уселся возле костра напротив. Я же, выбрав себе место поудобнее, уселся за чертой светового круга, не привлекая к себе особого внимания. Стараться быть незаметным тут не требовалось – все без остатка были поглощены рассказываемой историей. С интересом прислушался к рассказу.
-- ... и шел Пханчек два дня и три ночи, и наконец увидел он врата серебрянные в скале прорубленные. Подивился он на них, а пройти далее нельзя. Сталобыть с одной стороны болото, а с другой стороны скала загораживает проход. По следу же его волки обращенные рыщут и вернуться обратно он не может. Тогда постучал в те ворота три раза. Тум-тум-тум, откликнулось эхо, как из глубокой пещеры. Затаился Пханчек, и стал ждать. Чуть погодя ворота растворились, пропуская его внутрь, и едва тот зашел внутрь, как обращенные зверем выбежали на дорогу за ним, но кинутся вслед за ворота забоялись. Свет серебра резал им глаза, а его запах давил им на грудь, и они поворотили вспять...
-- Запах серебра был особенно омерзителен. - Буркнул еле слышно себе под нос.
-- А серебро разве пахнет? А чем пахнет серебро? - Пронеслись голоса детей.
-- То мне неведомо – одни только обращенные могут его унюхать. - Не расстерялся рассказчик. Браво! Апплодирую его находчивости стоя.
-- ...не знал, что то было жилье черного мага Трибра-Тихого.

Дети задержали дыхание. Голос старика стал тише и спокойней, рассказ стал скучней, навевая сон. Но через минуту громовой голос вновь привел меня в себя. Я глазами поискал причину моего беспокойного сна. Оказалось рассказчик посчитал, что следующую часть рассказа нужно читать именно вот так – громко, с апломбом, размахивая руками и брызгая слюной:
-- И вот когда Пханчек выбился из сил, блуждая по лабиринту, вдруг увидел луч света, выбивающийся по пути. Вышел он к свету и обомлел. В просторной пещере висел громадный шар, и светил как солнце зимой. Ему показалось, что на него из шара кто-то смотрит. Долго он так стоял, боясь подойти ближе, а когда все же преодолел страх, приблизившись увидел, что из шара смотрит на него он сам, и не в человечьем обличии более, а в личине громадного волка. Понял он, что попался в руки злого волшебника. Сильно перепугался Пханчек, проклиная черного мага. Как тот посмел сменить его людскую личину на шкуру зверя?! Как теперь на глаза родным покажется?! Нет ничего более безстыдного в этом мире, чем ходить на четырех лапах в шкуре дикого зверя!...

Рассказчик не раз обвел каждого из слушателей своим диким экзальтированным взглядом, пока весь МХАТ не начал завидовать такой паузе:
-- ...Не помня как, он выбрался из этих пещер и пошел странствовать. Ни волки, ни люди его не привечали, и за своего не признавали. Исхудаваший, через неделю сумел добрался до дому. Когда брат собрался идти рубить дрова, увязался за ним, в душе молясь всем благим, чтобы тот признал в нем людскую личину. Вместо ожидаемого тот бросился с топором на него, изрыгая ругательства. Опомнился Пханчек лишь тогда, когда перегрыз брату своему горло. Тут он окончательно превратился во зверя, насыщался людским мясом безо всякого предела, отгрызая руки и ноги. - Я окосел. Такое рассказывать детям? Маленькие девочки прижались к своим братьям, некоторые из них сами готовы были разреветься. Даже самые крепкие, и то побледнели.
-- Когда опомнился Пханчек, то чуть не помер с горя. Сам загрыз своего единственного брата. Понял он, что теперь проклят он на веки вечные скитаться злобным волком по дремучим лесам на севере. Теперь в тот лес боятся ходить люди. Даже тати обходят эти места стороной.
-- Это реальная история или сказка? - Спросил я, не веря такой концовке: где хэппи-энд?
-- Мил человек, это мне рассказывал гость из тех мест. Пханчек с тех пор стал вожаком волчьей стаи, от которой спасенья нет. Рассказывал так, будто правда все это. С чего ему врать?
-- Да, конечно же незачем. - Поддакнул я. Спорить было бесполезно.

Вот какие были первые древние сказки. До счастливых концовок еще не додумались. Вспомнил про русские сказки. Там тоже были по крутизне сюжета похожие на эту. К тому же каждая вторая заканчивалась - «... жили они вдвоем долго и счастливо, и умерли в один день.». Хэппи-энд чисто по русски. Зато с жирной точкой и без всяких сомнений. Если же подумать, то можно было как-то по другому выразить, насколько давно произошла данная история.

Дети по прежнему испугано жались друг к другу. Соковор-Летний, крикнул, чтобы все расходились по домам. Те не спешили. Тогда старик прикрикнул на них еще раз и дети засобирались домой. Уходили как минимум парами, крепко держась за руки. Старшие прикрикивали, на тех, кто отстает, словно опасались даже недалеко отпустить маленьких братьев и сестер. Костер постепено догорал, и скоро не осталось никого, кроме нас троих.

Хорошая история. Теперь вряд ли кто уснет сегодня ночью. - Старался шутя выведать, зачем так было пугать?
-- История, как история. Не раз замечал, что после таких рассказов даже самые непримеримые враги меж детей быстро миряться, и вновь друзьями становятся, даже лучшими, чем когда бы то ни были. Друг за друга горой стоят. И мамки лишний раз могут побаюкать на руках даже уже повзрослевшего ребенка.
-- Недавних поджогов было недостаточно?
-- Сейчас не для того историю рассказывал, чтобы напугать. И не наврал в той истории ни зерна. На самом деле так было. А рассказывал потому, что дети сами попросили.
-- Понятно. - Суровые нравы этого времени видимо требуют сурового воспитания.

Мне до сих пор видились испуганные глаза детей. До этого был готов и не к таким рассказам, закаленный многочисленными фильмами ужасов. Но страх, который я увидел в этих глазах, перестраивал меня, заставляя воспринимать его в серьез, даже если никакой опасности эта сказка не представляла. Надо успокоиться, чтобы не накачивать нервы. Какие тут могут быть оборотни? Но волков следует остерегаться. Серебро может купить, на всякий случай? Но сперва надо просто успокоиться! А то вон уже куда понесло.

Соковор-Летний представил, как зовут этого рассказчика. Его звали Обенкон-Старший. Вспоминая его историю, не нашел ничего такого, чего следовало было бояться. Явная байка для непослушных детей. Но находясь в обществе из нескольких человек я воспринимал историю совсем по другому – не так, как если бы читал её в одиночестве. Утратив склоность к сопереживанию, в присутствии детей внезапно обнаружил её в себе вновь. Думаю неважно, была бы эта сказка с печальным или с веселым итогом, я бы сопереживал её вымышленным героям не хуже самих детей – давно забытая детская взволнованность как-то передалась через них.

Возможно, тут важен сам факт присутствия нескольких людей, настроенных к сопереживанию. Взять например общество анонимных алкоголиков. Ведь сопереживание нескольких людей дает возможность каждый раз ощущать старую проблему в новом свете, и каждый раз заново подходить к ней со всей серьезностью и ответственностью. Такой человек никогда не скажет – «я собираюсь выпить, мне все надоело», но всегда будет знать, что людям близки его проблемы, как и их собственные. И если потребуется, он найдет среди них поддержку и понимание.
Почему то вспомнил про Иесуса-Христа и его двенадцать учеников. Вряд ли это были первые встречные люди на дороге. Он искал тех, кому можно было довериться со своими проблемами, найдя в них понимание. Это были его ученики, и одновременно – люди посвященные в его проблемы. Ученики слушали своего учителя, но и сами высказывали все то, что у них было на душе.

Возможно, это лучшее лекарство, что можно найти для гнетущегося разума – найти сопереживание в людях. Именно в людях. Слово «люди» в единичном числе не бывает. Зато в единичном числе бывает слово «нелюдь». Человеку зачастую недостаточно одного друга, кому можно довериться. Ему требуется поддержка сразу нескольких человек, способных воспринять его проблему.

Человек социален по своей природе. Выброси его связи между людьми, и он сгорит в себе, не найдя своим чувствам логики, не найдя им оправдания. Усохнет на месте, не зная, что такие же проблемы прожигают тысячи других людей по всему свету. Он не найдет в себе сил сделать первый шаг в правильном направлении, не зная, что его в этом хоть кто-то поддержит – одного сомнения в искренности сопереживания достаточно для отказа от этого шага, и, наоборот, зная же о том, что за ним стоят несколько человек, он непременно этот шаг бы сделал, помогая своим примером всем остальным.

Как хорошо работают эти общества можно понять и по обратному примеру. Так самоубийцы иногда подталкивают друг-друга к тому, чего никогда бы не сделали в одиночку. Это дурная сторона той же медали.

Некоторые называют это стадным чуством. Тут они не правы. Это устройство не заставляет ничего сделать, чего ты не хочешь, а заставляет почуствовать то, что тебе необходимо. Что плохо, а что хорошо. С чем в себе стоит бороться, а какую сторону таланта стоит развивать. Иногда – помогает понять, что тебе необходимо для счастья, или для какой другой цели. Иногда – помогает лучше увидеть саму цель, если ты до сих пор не разобрался, чего ты именно больше всего хочешь. Сам того не замечая, ты говоришь «да» или «нет» на те мысли, которыми делится с тобой человек. Или наоборот, заинтересованность в какой-то твоей мысли, изъявленная другим человеком (даже жестом или поднятием брови), может подсказать, чего именно ты хочешь, потому как тебе самому проблема этого выбора может быть безразлична из-за невозможности посмотреть на неё со стороны.

Вообщем все это лишние мысли в чужой голове. Раньше я об этом задумывался? Вроде нет. Наверное привязался к этому миру, и он на меня начинает как-то влиять. Надо тоже пойти отдохнуть. Завтра седлаю коня и в путь.

Мы с Соковор-Летним зашли к Тольво-Цвет поужинать. Старик остался ночевать у них, я же ушел в дом старосты.
Улегся на цыновку, и не обращая внимания на насекомых, копошащихся за стеной, уснул.

---

Едва рассвело, как получил чуствительный тычек под ребро. Вот так вот! Выспаться теперь мне не светит никогда. Развернулся, пытаясь разглядеть наглеца. Так и есть, Соковор. Не терпится ему убраться отсюда с утра пораньше.
-- На кой ляд ты приперся сюда?
-- Пошли коня выбирать. Всё село ждет тебя уже битый час (здесь не было деления на часы, но это близкий перевод).
-- Зачем поднял всех?! Их ведь это не касается.
-- Еще как касается! Ты же кого-то оставишь без кормильца.
-- Тьфу ты черт! Пускай забирают воронного-костолома.
-- Шутишь что ли? К нему никто и близко не подойдет – так его бояться. Он ведь если не в духе и затоптать может.
-- Пока я буду в загоне присматривать себе лошадь, его нельзя привязать как-нибудь?
-- Сам и привязывай. - Буркнул дед и развернувшись выбежал из дома. Я выбежал вслед за ним. Терентя спал. Завидую.

Мы подошли к загону, у которого собралась изрядная толпа. Видать любят подобные представления. Стало неуютно: на меня все смотрят, а я могу здорово опростоволосится. Лошади неспеша бегали по кругу, треся головами с длиными гривами. Вороной жеребец выделялся среди прочих ни большими размерами, ни точенностью ног. Чуть помассивней остальных. Вообщем типичный конь. Ничего лютого в нем не увидел. Я оглянулся на толпу и нервно осклабился.

Перепрыгнул через забор и стал неспеша подходить к приглянувшейся мне кобыле. Та шарахнулась от меня в сторону и встала на дыбы, пытаясь ударить передними копытами. Я отпрыгнул назад.
-- Дура ненормальная! - Выравалось у меня.
-- Да ты не бойся. Она ведь смирная. - Подбадривали меня мальчишки, которых такое представление начинало здорово забавлять.

Каждый раз, когда пытался подойти к какой то лошади их реакция лишь чуть отличалась от других. Одни наровили меня лягнуть, другие в испуге убегали. Я был в жутком смятении. Конечно, мог не полностью отмыть человеческую кровь, и её запах теперь их пугает. Но уже прошло столько времени, как они её чуют. Хотя вспомнил. После боя с татями, не стирал одежду, так что понятно почему.

Я с совершенно потерянным видом подошел к Соковор-Летнему. Тот о чем то думал, и его взгляд лишь изредка пробегал по мне. Ясно, помощи от него не дождешься. Мальчишки увидев, что представления больше не будет, стали совещаться. Через минуту один из них спрыгнул в загон и подняв руку в сторону старой знакомой лошади начал её подзывать цоканием. Та заинтересованно подошла. Погладив ей шею и бока, накинул уздечку через голову, предлогая взять удила. Никаких ляганий и попыток укусить. Все смирно и тихо.

Мне стало хуже. Я меченный что ли? Чего меня шарахаются? Все из-за одежды? Сменю её при первой возможности. Не хватало еще этой напасти.

Парнишка тем временем взяв уздечу у удил, легко вспрыгнул недавно пристегнутое седло, перевалив прямой ногой через спину лошади. Тем временем я усиленно запоминал все ньюансы. В ту ночь, когда на деревню напали, тогда проделывал это все сам, при том ни разу не задумавшись. Как будто мне это не в первой. Значит дело в одежде. Поделился с стариком этой мыслью. Тот вроде даже сразу повеселел.
-- Да, я помню. Ты держался в седле как заправский наездник.
-- Надо бы сменить одежду, верно кони чуют запах.
-- Может быть. Попробуй напоследок взнуздать вороного жеребца.
-- Смерти моей хочешь? - Сказал я, с завистью смотря как мальчишка пускает лошадь то в рысь, то в галоп.
-- Тот конь – необычный. Может он поведет себя с тобой не так, как все остальные.
-- То есть убежать не даст? - Я передернул плечами. - Может я в телеге поеду?
-- Лошади сорвуться и убегут от тебя. Телегу всю разобьют. - Схватив меня за рукав и толкая в сторону табуна сказал строго. - Седлай воронного.
-- Да и леший с тобой! - Я пошел к воронному жеребцу, чуствуя как злость застилает мне разум.
-- Если поведет себя не так, убегать не буду, ноги ему повыдергиваю и шею ему сломаю. - Так уверял сам себя, неся в одной руке заготовленную узду.

Некоторые лошади шарахались от меня, некоторые вставали на дыбы, но тут же трусливо прижав уши старались опустить ноги в стороне, сделав красивый полуразворот. Я стал успокаиваться. Боятся – значит уважают. Гнедой находился дальше всех в загоне и не спешил подходить, гарцуя змейкой паралельно густо оплетенной вьюном изгороди, не на секунду не выпуская меня из виду. Я поднял руку, на манер мальчишки, и поцокал. Ноль внимания. Ну и ладно, но он теперь проинформирован, что направляюсь к нему.

Подойдя ближе, тот остановился, яростно вдыхая воздух ноздрями, что пылесос. Если он сейчас спокоен, то каков он в ярости? Тем временем разглядывал его. Да, красавец. Тут не надо быть специалистом, чтобы это понять. Поднял руку, стараясь осторожно коснуться его головы, с некоторым опасением, но без тряски в руках. Тот обнюхал мою руку. Выдыхаемый воздух чуть ли не опалял кисть. Действительно: конь – огонь. Я положил ему руку на храп, и мягко почесал кончиками пальцев его морду. Тот сперва разомлел, но потом оддернул морду и стал меня снова обнюхивать. Теперь не только руку, выдыхал жаром мне в лицо, заставляя мои волосы отбрасываться назад маленькой черной видимой струйкой воздуха. Накинув уздечку, себе на плечо, правой рукой стал гладить его со стороны, поглаживая ему шею. Так им должно нравится. Я помнил как Магритель ухаживала за лошадьми, да и старик кое что об этом рассказал.

Не такой уж он и страшный этот конь. Наверно надо на нем прокатиться, прежде чем понять это. Я достал из сумки припасенные нарезанные дольки тыквы. Тот заинтересовано закосил на них левым глазом. Скормил ему две дольки. Почесывая одной рукой шею, другой чуть придерживал и поглаживал сверху. Конь медленно наклонил голову. Я перекинул уздечку ему через уши, тот сперва попытался резко высвободиться, но не удерживал его, а тихо успакаивал. Уздечка чуть не вырвалась из рук. Скормил ему еще дольку, постарался перекинуть уздечку, пока он медленно пережевывал угощение. Тот как будто не заметил уздечку. Значит его седлали раньше. Продолжая поглаживания и почесывания шеи, я дождавшись, что тот прожует, предложил удила. Тот пару раз обнюхав, и далее не поколебавшись принял их зубами. Скормил ему оставшиеся дольки.

Это вам не машину подготовить к отъезду. Зато намного приятней, как если, скажем бы, вы протирая ей фары, видели, как она довольно машет вам дворниками.

Подвел коня к многочисленным зрителям. Теперь перешептываний со смешками слышно не было. Нас провожали восторженными взглядами, когда я подошел к ограде, чтобы подобрать седло. Старик почему то наоборот, практически сник. Не понимаю его. Что с ним такое? Пока он занимался выбором седла, спрашивать о чем то я не решался. Наконец он подобрал добротное седло и передал его мне. Навесил седло сверху и завязал подпруги на боку, продев в кольца. Вспрыгнул в седло, держась за спину скакуна, и устроился поудобней. Почмокал. Жеребцу давно надоело стоять стоймя, и он рванул с рыси переходя на галоп, чем меня чуть не вывел из равновесия. Я его поглаживал по шее, но тот свой дикий галоп не прерывал. Давно же его не седлали, что он вот так шалит.

Наконец изгородь открыли, и мы вылетели по тропе вдаль, пару мгновений, и мы уже далеко. Кататься на конях, это особое наслаждение. В машинах не чуствешь скорости, там есть только движение вперед. Любая каверзна на дороге воспринимается как проклятие, а не как приключение. Здесь же дух захватывает от каких то 50-60км в час, ощущая себя в болиде формула-один. Так быстро все мелькает перед глазами.

Полого развернувшись мы отправились обратно. Мальчишки обступили нас, но сейчас конь ни на кого не бросался, чуствуя себя в центре внимания. Странно все это. Почему его до меня никто не объездил? Ведь много народу пробовало. Да и мальчишки наверняка не раз пытались.

Гордо держа голову, конь прогарцевал в загон. Стреножил его, и потрепав его по холке, отпустил в стадо. Конь не хотел успакаиваться, он бегал голопом, резко разворачивался, и бросался обратно по кругу.
-- Он так всегда ведет себя?
-- Да, часто. Норовистый конь.
-- Старик умолк, и пошел обратно, собирать вещи. Я же зашел к Терентя, проведать, как он. Видно, что ему уже было лучше. Под спиной лежали тюфяки, набитые свернутой соломой. Он полуседел, и уминал кашу. Быстро же оправился. Значит внутренние органы не сильно задеты. Словно в ответ, он тут скорчил мину от боли.
-- Терентя, оставь миску. Давай поговорим.
-- Да, Михалыч. - Он отложил миску с ложкой, держась за живот.
-- Мы уезжаем с Соковор-Летним, ты остаешься здесь, поскольку тебя перевозить еще нельзя. С матерью твоей уже говорил, она будет продолжать тебе готовить сок. Вдруг это именно он тебе помог, но я уже в этом сильно сомневаюсь – больно ты быстро на поправку пошел. Любой другой на твоем месте только через неделю смог бы сидеть. Рад за тебя. На всякий случай много не ешь, вместо этого ешь почаще. Повязку проси менять каждый день, пока сам вставать не сможешь.
-- Спасибо за все, Михалыч, если более...
-- Вообщем то, не за что. Ты сам выкарабкался. Почти без помощи. Быть тебе великим человеком. - Поспешил перебить его. Малец действительно силен. В том, что он еще о себе заявит, не сомневался.

Теперь надо торопиться. Засобирался. Схватил двуручный меч, свернув циновку, завернул его туда. С носилок свернул веревку. Часть отрезал и этим куском связал сверток, оставил дома, у входа.

Затем ушел к лесу, к тайнику. Отыскал мечи, и перевязал куском материи их более плотно. Захватил бурдюк. Все это дотащил до Соковор-Летнего. Тот удивленно рассматривал мое барахло.
-- Это все увезти собрался? И цыновку ты не так собрал. Рук что ли нету?
-- В цыновке меч завернут. Иначе не знаю, как его перевозить, не убившись им. Есть предложения?
-- Мммм... Ну тогда ладно. Я ведь сперва подумал... Теперь вижу...
-- Остальное барахло с собой в телегу заберешь, и продашь в городе или в деревне. Заработок – две трети мне, остальное тебе.
-- Давай лучше три пятых тебе, а все остальное мне?
-- Это нисколько не лучше, я то считать умею. - Старик лишь промычал в ответ. С другой стороны коли мы договорились, то вряд ли теперь обманет.

Он отдал мои вещи своему внуку. Сам взвалил на себя две здоровые котомки, как рюкзак, только с одной лямкой. Мне дал знак захватить оставшиеся две. Я повесил наполненый бурдук со свежей водой на плечо одной руки, где держал меч, а котомки повесил на другое. Добрались до спрятанной телеги и выволокли её на дорогу. Старший внук привел лошадей. Их впрягли в телегу. Я оставил их разбираться с телегой самим. Вернулся в деревню, прихватил со стены узду и седло, и направился к загону. Попробовал подозвать жеребца, тот не откликнулся. Ладно, мы не гордые. Направился к нему. Другие лошади теперь меня боялись не так сильно, с интересом разглядывали, некоторые пытались обнюхать.

Погладил его морду, которой он приветливо ткнулся мне в ладонь. Теперь я запасся кусочками тыквы для долгого путешестия. Их перемежали с какой то травой, которая якобы не дает плесневеть тыкве, но сохраняет её сочной. Один кусочек тут же скормил, после того, как одел узду. Закрепив седло, стал думать, как закрепить меч. Ничего более умного не придумал, кроме как держать его в виде копья. Эта железка замышлялась для пеших. Пока ладно, но потом надо будет выбрать что то поэффективней для перевозки на коне, типа сабли. И щит не мешало бы подобрать.
Коня накормили, в этом сомневался не приходилось. Поэтому резво пустил его в голоп по уходящей на юг избитой дороге вслед за пылящей телегой.

С интересом разгладывал эти места уже с высоты конного. Спустя часа три панорама чуть переменилась. Мелкие пролески исчезли вовсе, и насколько охватывал взгляд, нас окружала одна степь. Еще до прихода сумерек встали на ночевку.

Утром быстро собравшись, продолжили путь. Через два часа пути повернули на юго-восток.  Ближе к полудню стал различим существенный подъем. Как рассказал дед, на её вершине и располагалось село – Верхние Поля. Сделали привал на час, когда солнце было чуть за полдень, накормив и напоив коней, поехали дальше.

Теперь я пытался поладить с конем. Он постоянно сновал, забегая вперед телеги, затем мчался обратно, как бы выглядывая, не гониться ли кто за нами. Возможно он был взят из диких табунов и таким образом он заботился о своем стаде, как знать. Он слушался, когда я просил его повернуть, но вот пустить его в скачь или наоборот, остановиться, заставить не мог.
-- Перестань мотаться взад-вперед. Из-за одного тебя пыли поднялось столько, что и табун не натопчет.
-- Так не знаю, как его заставить. Он ведь не хочет слушаться.
-- Горячий конь, но слушиться хозяина он должен, иначе когда нибудь из-за этого попадешь в беду.
-- Ты ему это скажи! - Крикнул Соковор-Летнему, от которого мы удалялись с бешенным темпом. Зад от постоянного галопа начинал превращаться в отбивную.

Такое ощущение, что он надо мной измывается. До того он был покладист. Потом ему словно голову напекло. Я немного придерживал его скач по дороги и выехав из-за ивняка увидел мелькнувшую фигуру, прижавшуюся к дереву. Засада! Я пытался развернуть коня, чтобы предупредить старика, но конь резко рванулся вперед. Оглянувшись назад, увидел удивленные лица, которые открылись с этой сторны. Наверняка это были тати. Двое лучников опомнились, и пустили вслед по стреле. Одна прошла очень далеко, но другая едва не попала мне в спину. Я прижался к седлу, давая волю скакуну. Мы быстро скрылись среди рослых трав на петляющей дороге. Через пять минут конь донес меня до внезапно появившегося частокола, у ворот которого наблюдалось оживление, вызваное моим появлением.

Два бородатых война на вратах ринулись к коню наперерез с копьями на изготовку. Пытаясь усмерить животное, я сильно, но плавно натянул узду, чтобы рывком не скрутить ему шею. На сей раз конь меня понял. Спрыгнул со скакуна, который пританцовывал на месте от нетерпения бежать дальше.
-- Кто такой?
-- Сопровождающий Соковор-Летнего. По видимому на дороге засада. Не уверен, что против него эти люди собрались. Наверно караван какой ждут.
-- Чем докажешь, что ты человек Соковор-Летнего?
-- Его дочь, Магитель, здесь живет? Она и подтвердит.
-- Сообщи командиру. - Один из стражников крикнул подбежавшему мальчишке в воинском снаряжении. - На дороге засада на караван. Думаю что у нас мало времени, они могут уйти и напасть на него в другом месте.
-- Через сколько вы собиретесь. - Я прикидывал, когда в том месте очутиться телега с Соковор-Летним. Хотелось бежать им на выручку. Кто знает, что они с ними сделают. Держа уздечку в зубах, быстро разматывал меч. Увидев такой предмет, у стражников от удивления глаза на лоб полезли.
-- Уже коней седлают. Видно и твоя помощь лишней не будет.
-- Щит есть? Среди них как минимум двое – лучники. - Стражник забежал за частокол и оттуда вытащил круглый щит, собранный из сбитых друг к другу брусков. Вида он был неважнецкого, как будто на нем капусту рубили. Да и большей часть напоминал действительно обычную доску для рубки овощей.
-- Я поеду вперед.
-- Нет уж. Дождись наших людей. - Видно они не доверяли мне – вдруг это ловушка?
-- Ладно, долго еще ждать? - Я впрыгнул в седло.

Вместо ответа из-за поворота вылетела кавалькада из десятерых войнов, едущих строем по двое. На них виднелась кольчуга. Грудь и живот были усилены пластинами. Была ли здесь своя кузня? За ними мчались на конях вооруженные мечами и щитами крестьяне в своих рабочих одеждах.

Часть из крестьян на конях осталась на вратах. К ним бежали пешие вооруженые люди. Я бросил гнедого красавца вперед. Он без оглядки рванул, то сжимаясь в пружину, то вытягиваясь в струну. За нами не поспевали, поэтому я придержал узду. Тот недовольно взглянул на меня одним глазом.
-- Вот только ты меня не укоряй. Мне тоже страшно за них.
-- Тот как будто понял, и свой шаг придержал. Вылетели на пустырь, там где встретил засаду. Я остановил чуть коня, заставляя его двигаться зигзагом, по крутым буграм, и заезжая во впадины. Коница за мной рассредоточилась. Некоторые поднимали с земли брошенные бурдюки и мешки, в спешке оставленные разбойниками. Я ехал вдоль дороги, наконец встретил повозку. Те ехали как ни в чем не бывало.
-- Вы никого не встретили?
-- Ты про что? - Встепенулся Соковор-Летний.
-- Тут была устроена засада. Возможно на караван, а может и на нас.
-- Не мели чуши, сколько человек в нем было?
-- Я видел человек пять-шесть.
-- Нас точно, никто тут ождать не мог. А вот редких путников – возможно. Ты их всех перебил? - Тут он заметил подъезжающую стражу.
-- О-о-о! Неужели Ненгелах-Прозорливый выступил, чтобы встретить меня? Какая честь!
Соковор-Летний?! Мне этот человек представился, что он был нанят тобой. Если у тебя не было денег, чтобы заплатить за нормальный дом, как ты нанял война, позволяющий себе такое оружие и коня?
-- Так коня кроме его оседлать никто не мог. Он и был даден ему в качестве платы. А чем примечательны мечи те, я не ведаю. - Почему то слукавил старик, решив прикинуться идиотом. Наверно у меня научился.
-- Хороший конь! - Мечтательно смотрел на моего скакуна Ненгелах. - Как его имя?
-- Черный огонь. - Тут же придумал ему кличку. Все равно ему на неё не откликаться.

Жеребец поняв, что обсуждают его, выставлял всего себя напоказ. Если он был нелюдим, то отчего не сейчас? Странный конь. Не менее странный, чем я сам. Мы стоим друг-друга.
-- Знатный жеребец. Я бы за него тридцать серебренных монет не пожалел бы.
-- К этому коню я сильно привязался. Он – практически часть меня. Даже не могу представить себе причину, из-за чего собрался бы его продать. - Странная сумма. Если еще окажется, что мое имя – Иуда, то пойду – повешусь.
-- Видел, что бежит он не в полную силу, и несет тебя как пушинку. Таких коней не встречал ранее. Если будешь продавать, то меня вспомни первым. Найдешь кто предложит за него больше, прежде со мной поторгуйся – я заплачу высшую цену.

Он отъехал к своей дружине. Я посмотрел на почему-то бледного Соковор-Летнего, и спросил.
-- Старик, что можно купить на одну серебренную монету?
-- За названную сумму я бы смог купить здесь два роскошных дома, для моей семьи и семьи Годенхалф-а. - На меня это не произвело впечатления. Дома здесь горят в секунды, а тяжелые кошельки только ускоряют твою гибель.
-- Сколько в одной серебренной монете, вот таких. - Я вынул железные разменные монеты.
-- Таких, в одной серебренной монете десять по десять десятков. - Тысяча то есть. Если это копейка, то серебрянная монета – десять рублей. То есть, за сто пятьдесят рублей – дом. Думаю дома здесь стоят относительно дешево. Так что не впечетляет сумма.
-- Расскажи, какие еще монеты имеют хождение. - Спросил старика, убитого горем. Мне надо было разбираться, если не хочу стать жертвой первого попавшегося жулика.
-- Вот такие, называются «пол-тейзь»-я. - Старик выложил еще более мелкую железную монету.
-- Твои называются – «полный тейзь», в нем двадцать пол-тейзей. Можешь повстречать и «тейзь», «три тейзь»-я, но в наших краях это редкость, зато в городах имеют хождение.
-- Следующие называются «гейнхол». Это вот такие монеты. - Показал мне медные монеты, солидные по весу и толщине. На ней был изображен глаз, с исходящим светом из него. Или это ресницы? - В такой пятьдесят «тейзей».
-- Дальше идут серебренные монеты. Так в одной монете – двадцать «гейнхол»-ов.
-- Золотые монеты ценятся дороже всего. Общепринято, что за одну золотую дают десять серебрянных монет. Только золотых монет так мало, и они используются для торговли с далекими странами, то часто за одну золотую можно получить двадцать-двадцать пять серебрянных монет. В городах – эта сумма скорей равна двадцати пяти.

Видно старику было теперь все равно. Возможно он считал, что это богатство в виде коня помогло бы ему раньше, если бы он его продал. Что это за конь? Откуда он у него? Если купил, то у кого и за сколько?
-- Откуда у тебя этот конь?
-- Неважно. - И начал смахивать слезу. Как в тот раз, когда разговор зашел о сыне. Понятно теперь, откуда. Или может что другое?

Мы добирались до нового для меня села, медленно и чинно. Черный огонь демонстрировал себя то ли специально для восхищенных стражников, то ли хотел произвести впечатление на симпатичных кобыл, которые косили на него свои глаза, и переливчато ржали.

У ворот толпился народ. Вперед вышел крепкий старик в богатом облачении, вышитой золотом, видимо бывший воин. Догадаться было нетрудно по шрамам на его лице.
-- Нашли их?
-- Не успели, как и в прошлый раз. Надо будет послать стременной отряд, чтобы проверил дорогу в дне пути во все стороны. Возможно они хотели напасть на одиноких путников. Судя по количеству людей, ждали не обоз.
-- Пока не надо, но проверяйте сообщения путников, которые их повстречают. Этот человек сообщил нам о врагах?
-- Да. Это я. - Решил взять в свои руки разговор. Желательно, чтобы Соковор-Летнего меньше всего впутывали в это дело.
-- Пойдем, мне надо поговорить о этом деле.
-- Только позабочусь, чтобы устроить коня.
-- Хороший конь. Такой достоин, чтобы за ним ухаживал сам Саммит-Уввор-Властвующий. - Он отвернулся и с сопровожденим четырех латников зашагал к себе.

Я привязал коня к указаному стойлу под навесом. Почистил от дорожней пыли щею и бока. Как это делать, узнавал подсматривая за конюхом, работающем в соседнем стойле. Как все оказывается сложно. Хотя главное в этом – привыкнуть. Все. Расчесывать гриву можно бесконечно, а у меня нет на то времени. Да и не слежалась она. На всякий случай прошелся пару раз деревянным гребнем. Черный Огонь постоянно подымал голову не давая закончить дело. Посмотрев в сторону, хмыкнул. Как можно стоять смирно, когда рядом строит глазки красавица кобыла? Обильно сполоснул кормушку ведром воды несколько раз. Так чтобы вся грязь вылилась подальше от коней. Другое ведро поставил рядом для питья. В кормушку задал овса. Надо сделать переносную кормушку. Или торбу смастерить. А лучше и то, и другое. Надо подумать как их сделать легкими.

Теперь можно идти. Я подошел к ждущим меня стражникам. Они проводили меня до самого большого особняка, красиво составленного из монолитных бревен: каждое бревно было обструганно из дерева высотой метров двадцать. Даже зная, что это деревня, производило впечатление замка. Далее меня повели по чистому коридору другие охраники. Первое что приходило в голову по этому поводу – чтобы не переобуваться. Меня сапоги снять не обязали, возможно из-за опасения что запах ног окажется вреднее, чем грязь сапог. Везде было сухо, и чисто, как в доме старосты села Распутье.

Обстановка внутри была пронизана величием города. Наверно этот дом специально заложили, с тем, чтобы из этого поселка сделать город, или заставу.

Поднявшись на второй этаж меня встретил слуга. Тот сделал знак караулу, чтобы удалился. После чего попросил отдать ему свое оружие, обещая сохранить его и даже почистить. Разумно. Только почему это не сделали стражники? Потратив минуту на урегулирование этого вопроса, вошел в рядом стоящую дверь, где тут же встретил взглядом старосту Верхних Полей. Тот сидел на прототипе трона – более крупном кресле, чем все остальные, и всего лишь. Рядом сидели два человека, которых я никогда ранее не видел.
-- Добрый день, уважаемые! - Начал я, не зная какие слова полагаются в таком случае. Так я по крайней мере старался их не обидеть.
-- Этот день был добр для нас всех. Наша встреча – тому подтверждение. Прежде всего представимся. Я – Толин-Высший, этот человек... - Он указал на стоящего слева от меня. - моя правая рука, ближайший советчик и помошник – Уран-Великий. Другой же - мудрый маг и защитник нашей деревни – Самтон-Слышащий. При них мы будем вести беседу, не боясь огласки. Как твое имя и из каких ты мест?
-- Меня здесь все знают под именем Михалыч. Откуда же я родом, то бы хотел скрыть, поскольку всей правды сам не ведаю. Держу путь на заставу через мост ниже по течению. Соковор-Летний нанял меня несколько дней назад, и сейчас выполняю последнее условие того уговора, провожая его в ваше село. Но это вы и без меня бы узнали бы. Меня же интересует причина вашего приглашения, и как это отразится на моей судьбе. - Я сказал что то не так, поскольку все заулыбались, как будто только что прилюдно сел в лужу.
-- Не беспокойся. Мы уже разузнали у Соковор-Летнего некоторые подробности. Он заявил, что ты пришел с севера, и единственное, что помнишь – это свое сомнительное имя и то, что был охраником в караване, который подвергся нападению татями Белой Кости.
-- Я надеялся, что о потере памяти никому более не будет известно, когда поведал о том Соковор-Летнему. Это дает большую власть надо мной, обязывая выполнять свои обязательства, о которых помнить не могу. Надеюсь эти сведения останутся при вас, и не начнут гулять в народе?
-- Не было даже малейшего намерения так поступить, и не это главное. Мне рассказали, как вы расправились в том селе с разбойниками. Дальше нам выведать ничего не удалось, поскольку старик заявил, что в этом случае под угрозой окажутся все жители села Распутье. Соковор-Летнего я знаю давно. С ним можно иметь дела и он даже с мечем выйдет, чтобы поддержать другого, в том нуждающегося. И его слова – это лучшая рекомендация, которую может получить человек. Он отзывался о вас как о умном человеке, заслуживающем доверия.
-- Хотелось бы услышать о деле, приведшем меня к вам. - Комплименты приятны, только когда их произносят ничего не требуя взамен, иначе они становятся банальной лестью.
-- Перейдем к делу. Со дня на день мы ждем караван. Какой дорогой он пойдет – нам неведомо, иначе это сразу стало бы известно и Белой Кости. Эти тати тем и живут, что перехватывают богатых торговцев. Охотники за наживой абсолютно обнаглев подошли к нам совсем близко, видимо ожидая гонца. Если исходить из того, что это им удалось, то теперь мы в более неравных условиях: неизвестно, что они смогли выведать.
-- Проблема понятна. Причем тут я? - После того, как мне оказали честь и посвятили в тайны нечего было надеяться избежать участия в этом деле.
-- Тут и требуется твоя помощь. Ты лучше знаешь этих людей, коли раз уже пересекался с ними.
-- Мои сведения скудны. Думаю, если взять пленного, то от него можно добыть больше информации.
-- До этой мысли мы тоже додумались. Поймать татя нелегко. За этот год сумели взять живыми всего двоих разбойников. Если среди них и были люди Белой Кости, то даже под пытками они в этом не признались. Вместо плена предпочитают взрезать себе живот или бросаются на мечи стражников – более безболезнено и более быстро.
-- Что ж. В таком случае могу рассказать свои наблюдения. У меня сложилось впечатление, что у них строгая иерархия подчинения, как у солдат. То есть, у них есть командиры, и какой-то верховный лидер. Посты они выставляют даже ночью, причем между постами патрулирует конный патруль. Таким образом можно покрыть значительную территорию. Кроме того, у них есть собаки, так что если гонца они поймали, то и на обоз они скоро выйдут.
-- Черт! Это значит, что у нас совсем нет времени.
-- Продолжу. Живых свидетелей они не оставляют, и я – наверное единственное их упущение. Тела убитых увозят с места разбоя и оставляют в труднодоступных местах. Возможно для того, чтобы место захвата не могли долго обнаружить, а следовательно дает больше времени уйти от погони со всем захваченным добром.
-- Мне на секунду показалось, что ты из числа Белой Кости, настолько хорошо их знаешь.
-- Знаю только то, что успел рассмотреть. Мне пришлось лежать в куче гниющих тел, а потом перебираться через их посты ночью. Все остальное – мои догадки и умозаключения. Вернемся же к задаче – если вы спрашиваете, может ли караван их миновать, то заявляю – вряд ли. Если они не дураки, в чем я почти уверен, то просчитают удобное место для возможной встречи с любого направления. Другой вариант – напасть на них. Здесь я вам не советник, но полагаю, что можно определить куда направились люди по следам или собак пустить по следу.
-- Мои люди уже занимаются этим, но обычно это ни к чему не приводит. Даже хорошего следопыта можно обмануть, а люди из Белой Кости – как никто другой умеют это делать. Собак же недавно кто-то потравил и привести новых мы не успеем.
-- В таком случае не знаю, чем более смогу вам помочь. Мне очень жаль. - Если еще не поздно, надо выкарабкиваться из этой безнадежной ситуации.
-- Подумай хорошенько, прежде чем отказываться. Ты ведь на этом можешь хорошо заработать.
-- Сколько предлагаете? - Преследовало чуство, что потратить их все равно не успею. Но отказаться видимо не дадут. Поторговаться, и назначить чрезмерную цену – это может быть единственным выходом.
-- Две серебрянные монеты, если караван дойдет.
-- У меня ответное предложение – десять монет, если караван дойдет.
-- Не пойдет! - Воскрикнул Уран-Великий. - Так дела не делаются!
-- Вообще я не был намерян застревать здесь надолго. Любое промедление мне стоит денег, которых у меня и без того нехватка. Вообщем если вас это не устраивает, то не соглашайтесь на такие условия. Я уже вам помог, и не считаю себя вашим должником.
-- Ты знаешь, сколько получает стражник в день? От трех до десяти полных тейзя в день! То, что ты просишь, не лезет ни в какие рамки! Это ведь годовая зарплата пятерых! - Продолжал Уран-Великий.
-- Это означает – нет?
-- Довольно. - Толин-Высший видно тоже был сильно недоволен такой суммой. - Ты получишь в оплату десять монет сполна, если караван пройдет. В ином случае ты будешь казнен, как тать. - Кажись вляпался. Что ж я маленьким не сдох? - Вопросы есть?
-- Гммм... У меня есть выбор? - Наверно сумма действительно большая, раз на другой чаше весов оказалась моя жизнь. Теперь я понимал старика и его отношение к тридцати серебрянным монетам. Мою жизнь оценили дешевле моего коня.
-- Теперь – нет. За такие деньги, с тебя и спрос будет соответствующий.
-- Хорошо. В таком случае полагаю надо хорошенько подкрепиться. На сытый желудок думается легче. Да и путь может быть долог.
-- Перейдем в трапезную. Стол должно быть уже накрыт. - Видимо всех удивило мое самообладание. Они не могли увидеть, как округлились мои глаза по одной простой причине: в последнее время они и так на выкате.

Толин-Великий прошел в соседнюю распахнутую дверь, к которой во время разговора стоял спиной. Его помошники вежливо подождали, когда следующим последую я, и направились за мной следом.

Кажется у меня талант попадать в истории. Если тати не убьют, то эти казнят. Один шанс – найти караван и помочь ему добраться до места. Кроме этого, если мне предстоит снова сражаться, то нужны ножны для меча, стременное снаряжение и щит. О чем я тут же заявил, уплетая по видимому свекольный суп за обе щеки. Со мной согласились, заявив, что вычтут из жалования две серебрянные монеты. Поторговавшись, мы сошлись на одной. В эту же стоимость был включен мой пищевой паек на неделю, овес для лошади на пару дней. По поводу одежды, которая выглядела мягко говоря, не ахти, не стал заикаться вовсе. Иначе прийдется здесь задержаться, а это делало мои шансы выжить равными нулю.

Пришла очередь обсудить количество людей в отряде.
-- Ты поедешь с отрядом из наших лучших людей. Мы можем выделить только двадцать человек. Остальные необходимы здесь для охраны нашего села.
-- Маловато. В моем отряде было как раз около двадцати человек, и их всех перебили.
-- Больше выделить не можем. К тому же это лучшие люди. В бою они стоят трех.
-- Будем надеяться... - Эти сравнительные характеристики для меня были издевкой: напорись они на более умелого врага, чем сами, то сразу сравнение будет не в их пользу.
-- Количество людей не так уж и важно. Нас сейчас волнует другое: как найти караван и самих татей?
-- Думаю татей мы легко найдем. Найдя их, мы можем потерять многих людей. Умение ваших людей будет не лишним, но на стороне противника значительное численное превосходство. Поэтому нам следует на них напасть по раздельности и нанести им такое поражение, после которого они должны будут оставить все мысли об обозе.
-- Командовать моими людьми будет Ненгенлах-Прозорливый, начальник моей стражи. Ты же будешь выполнять функции его советчика и следопыта.
-- Насчет следопыта не совсем понял, в чем будут заключаться мои функции? - Другого такого следопыта как я, еще поискать. Мне с трудом удалось подавить нервный смешок.
-- Будешь указывать направление, где по твоему будет развернута засада.
-- В этих краях никогда раньше не был.. или не помню.. Поэтому нужен хороший проводник из местных, кому можно доверять и кто знает большинство здешьних троп. Думаю от него будет больше пользы в качестве следопыта, чем от меня. - Когда на кону, твоя жизнь – думается легче.
-- Соковор-Летний не ошибся в тебе. Ты действительно умный человек, раз не берешь на себя слишком много. Проводника подыщем. Думаю тебе более не следует задерживаться. Наши люди будут в седле через пять минут, после команды. Тебе же еще раз предлагаю все обдумать, чтобы не было никаких неожиданностей. Спрос с тебя велик. Да и для нашей деревни важно, чтобы караван дошел до этих мест без приключений, и добрался до следующего города. Там разбой меньше творится, и охрана сможет отбить малые отряды. Верхние Поля со временем могут стать заставой на торговом пути. Сейчас они огибают большое пространство, теряя массу времени. Если путь пройдет через наши края, мы выиграем столько, что в сравнение не идет с тем, что мы платим тебе сейчас. Так что не подведи.
-- Все зависит не столько от меня и ваших людей, сколько от удачи – будет ли она на нашей стороне. От себя же я сделаю все, что в моих силах, и если будет надо, немного больше. Вы же выполите свою часть сделки. Если не вернусь... - Отчего то дальше не стал продолжать. Должен вернуться, хотя бы чтобы увидеть Магритель еще раз.
-- Продолжай.
-- ...моим душеприказчиком становится Соковор-Летний.
-- Да будет так. Отправляйтесь. Удачи вам в нашем общем деле... - Эти слова услышал, уже выходя за дверь.

Выходя столкнулся носом к носу, стоящему под дверями слуге. Тот вернул мне мечи и кинжалы. Пока я их прикреплял, слуга получал наказ от Уран-Великого насчет снаряжения для меня. Тот поклонившись закрыл двери за собой и сделал знак следовать за ним. Мы прошли в подвальное сухое помещение, где было представленно оружие всех видов. Открыв сундук, он доставал добротную одежду, на взгляд оценивал её и откладывал обратно. Наконец найдя мне штаны, куртку и нательное белье, он бросил их мне. Все же трусы уже изобрели. Только не шили из той грубой ткани. Нательное белье было более тонкой работы, чем то, которое носил на себе я. Переодевшись, тут же почуствовал себя другим человеком. Одежда была сшита как на меня. Сборки на рукавах у запястий выглядели по франтовски. На внутренней стороне запястий были приделаны кожанные чехлы для кинжалов, и отсутствие собранной ткани излишне бы натирало ими запястья.

Тут увидел, что слуга уже где то откопал круглый щит, с кромкой, обитой железом. К его центру проходили железные стяжки, и по его поверхности были разбросаны клепки, складывающиеся в узор гвардии этой заставы – четырехлистный огонь.

Он продолжал что то искать. Наконец вытянул связку, развернул и вытащил из неё четыре кинжала. Остальные смотал и положил обратно. Я пристальней начал оглядывать свою одежду, теперь заметил на голенях около подвязок размещенные чехлы. Экипировка в этом времени как у ниньзей, или как у металлистов. Чем больше металла – тем солидней. С другой стороны все это скрывается элементами одежды, которые можно было принять за своеобразные украшения.

Передав мне ножи, продолжил шариться по ящикам. Все ножи были как из штамповки, идеально входили в ножны. Небольшое утолщение у самого кончика рукояти, только с одной стороны, позволяло выдергивать нож одним движением пальца. Движение рук и ног они не стесняли, не болтались, мягко прижатые к телу, хотя немного утяжеляли руки. Все же к этому можно было привыкнуть.

Слуга тем временем нашел мне кольчугу по росту. Одев её, ощутил себя придавленным к земле. Подпоясался ремнем, со странным, но эффективным поворотным механизмом. Тем временем мне подбирали сапоги. О такой экипировке мы с Толин-Высшим не договаривались, но мне льстило подобное отношение ко мне. С другой стороны подобное снаряжение при плохом освещении давало преимущество определить, враг перед тобой или друг.

Последний штрих, подгон ножен для моего меча. Все опробованные, выглядели как лилипутские чехлы. Слуга, Поернон-Ключевой, послал за мастером, отдав рассыльному сам меч. Сам тем временем предложил мне выбрать оружие, из представленного.

Немногие мужчины могут похвастать полным безразличием к боевому оружию. Но когда тут представлен склад всевозможного, то тут устоять вовсе было невозможно. Прохаживая взад-вперед, удивленно раскрыв глаза, пытаясь определить, насколько каждый из клинков удобен в руке, не прикасаясь к нему, иначе это грозило затянуться надолго. Бросив взгляд на Поернон-Ключевого, я увидел его довольную от произведенного впечатления улыбку. Думаю много других людей до меня роняли слюну на пол от такого зрелища. Наконец нашел два топорика в кожухах, в виде чрезседельной сумки. К ней же удобно крепились два бурдюка, четыре свешивающиеся сумки и вьюк из матрии, наверно постель. Удобно очень. Ткнул пальцем в этот набор для туристов. Слуга отложил его в сторону. Я продолжил осмотр.

Безумно хотелось забрать с собой каждый прекрасно заточенный меч. Но у меня их и так два. Вот лук нужен для охоты. Я перешел к многоярусной полке, где были собрана коллекция луков без натянутой тетивы. Один из них меня очень заинтриговал. Он был выполнен из дерева, прочностью напоминавшей металл, а видом – отполированный черный пластик. Я попросил тетиву, для этого лука. Поернон снова начал рыться в сундуке, и выдал мне сразу три. Щедрые люди, ничего не скажешь. Попробовал надеть тетиву, но у меня ничего не получилось. Как это делают? Слуга явно был недоволен тем, какую я проявляю с этим сноровку:
-- Выбери другой лук, если этим не можешь пользоваться.
-- Можешь показать? Я никогда раньше им не пользовался.
-- Вот ставишь ногу сюда, помогаешь значит ногой, а за эту петлю тянешь вверх, а другой рукой держишь противоположный конец лука.
-- Покажи сам.
-- У меня не хватит на это сил. Говорю же – возьми другой.
-- Ладно, сейчас попробую.
-- Ухватился, быстро пройдя большую часть хода лука и одновременно накидывая тетиву. Наловчившись, все таки сумел это сделать. Но при этом вспотел, как будто бегом взбежал на гору.
-- Ух! - Вытер льющийся пот со лба.
-- Кольца на большой палец подбери, иначе рассечешь при натягивании тетивы. - Кивком указал на полку со шкатулкой.
-- Как правильно стрелять с помощью кольца? - Тот поднял глаза к небу.
-- Этот лук желательно натягивать большим пальцем. Другими способами тяжелей и все равно можешь содрать кожу с пальцев, либо не натянешь тетиву, как надо. Взял бы другой лук, было бы проще.
-- Я подошел к шкатулке, внутри которого лежало пять колец, выточенных из кости. Они одевались на нижнюю фалангу большого пальца, защищая подушечку верхней фаланги в согнутом состоянии. Подобрав кольцо, взял лук в левую руку. Натянул без стрелы наполовину, дальше противодействие лука сильно нарастала. Да, без кольца я бы без пальца уже остался, а так только ощущал только сильное давление, стремящееся разорвать сцеп большого и указательных пальцев.
-- Если ты никогда не стрелял из лука, то лучше и не пытаться. Тем более мне сказали быстрей собрать тебя в дорогу. Время, на то отведенное, уже выходит. Так что решай, берешь лук, или нет.
-- Беру. Стрелы к нему и чехол найдешь?
-- Вот там висит колчан со стрелами, вот налуч, и вот чехол
-- Помоги нацепить.
-- Ты настолько беспомощен, что хуже женщины.
-- Я не просил тебя высказывать оскорбления, только помочь. Мне первый раз приходится надевать эти штуки. Откуда мне знать, как это все крепится.

Тот продолжая бурчать оскорбления, только уже себе под нос, стал мне помогать, закатывая глаза при каждом моем неловком движении, в попытках перекинуть перевязь иначе, чем те задумывалось. Сам бы я так быстро не разобрался. Короткий меч более не мог висеть у меня за спиной, поскольку там теперь висели лук и колчан со стрелами.
-- Твой меч хороший, но не для седока. Возьми вот этот кривую саблю. Его прикрепляют с левой стороны на поясе.
-- Я возьму вот этот меч. - Показал на обоюдоостстрый меч, с одной стороны заточки напоминающий саблю, с другой стороны заточки напоминающий мачете – с обратным изгибом лезвия.
-- Зачем он тебе?
-- Дом напоминает. - Изобразив на лице мечтательность дурака, я усмехнулся про себя.
-- Ну раз так... - Тот на меня если и раньше смотрел с подозрением, то сейчас не решался спорить, как будто окончательно уверился, что я – псих.

Все, теперь я в полном сборе. Чуствую себя нелепо немного, но все же лучше, чем в разодранной одежде, овеваемой всеми ветрами. Мы вышли из склада, направившись к выходу замка. Прямо на выходе меня встретил Уран-Великий. К нему подошел Поернон-Ключевой и что-то зашептал на ухо. Тот недовольно скорчил мину, и сделав два шага в мою сторону поставил меня в известность:
-- Думаю ты сам не знаешь, на сколько ты набрал снаряжения. Что ж, я тебя просвящу. Монет на десять серебром. Лук стоит большую часть из них. Так что мы уже в расчете. - Я уж подумал, что они расщедрились, а вон оно как вышло. С другой стороны я не хотел заработать, просто свалить отсюда побыстрей, и все. - Теперь твоя очередь оказать нам услугу.
-- Все в силе. Но я не думал, что весь мой заработок будет не в звонкой монете.
-- То, что ты набрал, потянет на больше, чем на десять серебром. Намного больше. Так что не мы тебя обманываем, просто твоя жадность не знает предела.
-- Возможно. Не буду спорить, и так много времени прошло. Нашли проводника?
-- Да, вот он – рядом Ненгелах-Прозорливым.
-- Я сейчас только заберу свой меч, и можем отправляться. - Поернон-Ключевой стукнул себя в лоб и побежал куда-то в переулок.
-- Я тем временем взнуздывал Черного Огня. Набрал бурдюки, переложил заготовленную еду в соответствующие мешки. Проверил симметричность их заполнения. Новое седло пристегнул к спине коня. Тут побежал Поернон-Ключевой с каким то плюгавым мужиком плотного телосложения, когда я уселся в седло.
-- Вместо ножен я изготовил чехол. Это чтобы было легко вынуть меч и не пораниться о его заточку при передвижении.
-- Хорошо. Как его крепить?
-- Крепить его лучше всего за спиной... И я хотел узнать, как моя оплата – двадцать полных тейзей. - Вот из-за чего он так торопился.
-- Вот твои деньги. - Я отсчитал ему двадцать монет. Еще не заработал, а уже должен. Мне определенно везет. В рабство даже не надо продаваться, по сути – я уже это сделал.

Поернон-Ключевой, оставь мой малый меч на хранение у Соковор-Летнего. Этот я возьму с собой.
-- Будет исполнено. - Тот взглянул на Уран-Великого, получа от него кивком головы знак одобрения.

Подъехал к Ненгелах-Прозорливому, который в это время общался с проводником.
-- ... по восточному побережью они не пойдут, потеряют все подводы в размягшей земле. Только вдоль реки на западном побережье им имеет смысл держаться. Там пойма широкая, места чтобы незамеченым пройти много разного. Местность холмистая. И ущелья есть скрытные. Думаю они по нему поидут.
-- А! Михалыч! Мы тебя уже заждались. Понимаю, что надо было переодеться, но не столько же времени на это тратить. Мы можем ехать, или у тебя еще какие-то незавершенные дела у ремесленников остались? Ты только скажи, и мы двинемся, даже без тебя. Времени и так уже потеряли почти четверть солнечного хода.
-- Я бы с радостью пошел своей дорогой, но это уже не в моих силах. Думаю ждать больше некого, поэтому в путь. Кстати, как зовут нашего проводника? - Уставился на этого молодого конопатого человека в крестьянском облачении, лет двадцати. Не верится, что этот человек будет нашим проводником. Слишком молодой для того, чтобы исходить много троп. Ну да ладно, я здесь сам новенький, ничего не понимаю еще.
-- Юлиан. А мне к вам как обращаться? - Парень совершенно без смущения обращался и к Ненгелах-Прозорливому. Наверно с Уран-Великим и Толин-Высшим также был на короткой ноге.
-- Михалыч. - Как я себя здесь здорово поставил. Только одного меня здесь называют по отчеству. Правда без имени. - Я слышал про пойму реки. Не понял только одного – есть где-нибудь места, где пойма сужается, а иных мест для проезда нет, или затруднены для проезда телег?
-- Есть такие места, не маленькие по протяженности.
-- Сколько туда добираться?
-- Это место в двух днях пути.
-- Ближе есть подобные места?
-- Есть заросшая чаща, как раз до захода солнца можно домчаться, но сквозь неё саму можно проехать обозом. А обходных дорог там две, и они проходят близко друг к другу, на расстоянии прямого взгляда. Остальное пространство – это непроходимый склон к реке. Там только пеший сможет пройти.
-- Будем надеяться, что засада устроена там. Иначе нам ни за что не успеть. - И теперь обращаясь к Ненгелах-Прозорливому. - Сегодня мы спать не будем. Запасайтесь факелами, и в путь. Возможно удача улыбнется нам.
-- Тот скривился, но дал команду всем седлать коней. Через минуту мы выезжали из ворот. Ненгелнах подъехал ко мне, и оглянувшись сказал:
-- Не пытайся командовать моими людьми. Даже проводник подчиняется мне. Если еще раз такое случится, то ты не доберешься обратно живым, ты все понял?
-- Меня куда больше беспокоит, что если мы не отобьем караван, то Толин-Высший меня обещал казнить. - Чем дальше, тем больше людей точат на меня зуб. - Я лишь хочу доделать это дело, и убраться отсюда подальше.
-- На всякий случай запомни – это мое последнее предупреждение.

Никто не делает мне никаких скидок. Если не погибну, то точно еще куда-то вляпаюсь. Друзей у меня пока ноль. Разве что Тереньтя и Тольво-Цвет ко мне хорошо относятся. Да и Магритель... Вот только если она узнала, что я был здесь, и не зашел, то скорей всего она тоже меня сейчас ненавидит. А если узнает Соковор-Летний, что десять монет на хлам извел, то тот попросту меня убьет, если раньше с ума не сойдет. Или сойдет с ума и убьет. Что же не задумываюсь о том куда суюсь и что говорю? Я – круглый идиот!

Не заметил, как вырвался вперед. Мне так казалось естественным, что никто не опережает. Придержал коня, сжимая голенями бока скакуна. Черный Огонь меня послушал удивительно быстро. Мы подождали немного, но не дожидаясь команды он рванул снова в галоп, когда через пять секунд с нами бы поравнялись.

Солнце спешило к закату. Выехав на склон холма увидел чащу леса. Мне показалось, или я увидел сверкание стали между рекой и лесом? Кроваво-красное мерцание от заходящего солнца переливисто показалось еще раз. Я тут же спешился, высокая трава могла скрыть мое появление для посторонних глаз.

На поводу повел коня обратно. Через пять минут показалась кавалерия. Я вытянул руку вперед и вжимая голову в плечи, сделал кивок головой в ту сторону. Те тоже спешились. Командир подошел ко мне, я рассказал, что приметил.
-- Не пытался выяснить, кто это, или может что это?
-- Если бы они меня заметили, то наше нападение потеряло бы эффект неожиданности. Думаю, если пойти не по дороге, а вон той высокой травой, и укрывшись от них лесной чащей, то можно будет зайти им в тыл, никак их не потревожив до последнего момента – меньше людей потеряем.
-- А если это засада? Нас перебьют как куропаток.
-- Может быть и так. Как предлагаешь поступить вместо этого?
-- Дождаться темноты и всех перерезать.
-- Если караван пойдет этой дорогой и именно сейчас, что будем делать? Людей перебьют и может часть каравана успеют увести.
-- Может ты прав. Ладно, давай попытаемся совершить набег сейчас. - Уже обращаясь ко всему отряду. - Всем привязать гремящие вещи покрепче или выложить их здесь. Мы должны подойти поближе без всякого шума. Поэтому идем рысью по два человека в ряд. Идем в высокой траве до последнего, дальше укрываемся лесом. Мечи подготовить к сражению, но из ножен не вынимать, дабы нас до последнего не приметили по бликам солнца на них. Враги располагаются между чащей и рекой. Сколько их, мы не знаем, но времени на выяснение этого у нас нет. По дороге мы можем столкнуться с выставленным патрулем. Первый отряд из дюжины человек наносит по удару и устремляется дальше. Второй отряд добивают уцелевших. Это означает, каждому полоснуть по горлу, как минимум. Никто не должен уйти. Дальше нагоняете нас. Корецик-Осторожный, берешь под свое командование вторую группу. Все знают кто входит в десятку его подчиненых? Что ж. Хорошо. Если даже натолкнемся на большую массу татей, бьем их до последнего, ибо на эту службу мы и нанимались и они нас не пожалеют, это точно. Никто из стражи от них еще не ушел, так что постарайтесь отомстить за других и за себя, и путь через Мост будет легок – ноша долга не будет вас тяготить. Всем по коням, и следовать за мной. Михалыч, рядом со мной. Юлиан, идешь в хвосте моей команды и не влезай никуда. Это наше дело. - Ненгелах показал себя хорошим командиром, с такой точностью проинструктировав весь отряд и его новых участников.

Я тем временем расшнуровал кожух большущего меча, свернув поместил в сумку на седле. Держа меч за крестовину в левой руке, запрыгнул с левой же стороны. Понеслась. Мы тихо выдвинулись, мой Черный-Огонь собирался перейти в галоп, но я его придержал. Тот взглянул мне в глаза, и покорно выстроился напротив коня Ненгелах-Прозорливого. Тихим шелестом неподкованных копыт по упругой траве наш отряд стремительно приближался к лесу. Даже птиц потревожили не сильно, те взлетели, и снова опустились на землю. Теперь кроме высокой травы наш отряд еще скрыт лесом. Но все равно продолжали ехать тем же путем, пока еще не подъехали к чаще очень близко и высокая трава нас скрывала от любопытнах глаз. Наконец мы выбрались на дорогу, проехав к лесу еще пару десятков шагов учуял запах близкого огня. По моему его заметил и Ненгелах. Определил откуда скорей всего идет запах и направил коня в ту сторону. Следом за ним тихо потянулась вся цепочка. Меч пока продолжал держать в левой руке, ощущая в том неудобство, но справа от меня ехал Ненгелах. Надеюсь моё участие не будет чрезмерно необходимым.

Мы первыми вышли на большую поляну, на которой путники обычно устраивали ночлежку. За кустами увидел какое-то шевеление. Быстро пустил коня в сторону, пытаясь не попасть под выстрел возможного лучника. Подобный маневр повторили все, выстраиваясь в дугу, обращенную кратером выгнутого края к предполагаемому противнику. Далее коней придерживать не стали. Увидел лучника, только одного – парня лет двадцати пяти с бледным лицом, высматривающего свою цель в середине мчащегося на него потока. Переложив меч в правую руку, повернул своего скакуна на него. В секунду оказавшись возле него и проходя за его спиной, ударом рассек его шею сзади. Руку опасно потянуло вниз, но задрав её далеко назад удалось успокоить её ход, не поранив коня.

Даже не оглянувшись продолжил поиск других разбойников. Похоже они успели скрыться в высокой траве. Но тут на их беду трава становилась заметно ниже, влияло соседство холма и тень леса, куда все они и направлялись в надежде укрыться. Их было человек десять. Явно это были разбойники, поскольку телег здесь никаких и рядом не было в помине, и одежда тоже говорила о многом. Некоторые пытались добраться до лошадей. Ненгелах с десятком войнов промчался сквозь их толпу. Кого сшибли и втоптали лошади, кого настигли мечи стражи. Все произошло в какие то пару секунд. Только один человек все еще стоял, уже на коленях. Его голова медленно запрокидывалась назад. Через секунду он завалился на правый бок, судорги дернули его тело пару раз и он затих. Замыкающие остановлись, соскакивая с лошадей, подходя к каждому перерезали горло.
-- Тут не может быть никаких сантиментов. - Напомнил я себе.

Вскоре отряд продолжил неспешную скачку вдоль леса. Мы подождали отставших, когда те были в седлах припустили коней чуть сильней.

Вдоль леса мы увидели ИХ. Сперва человек десять. Через секунду открылось еще человек двадцать. Они кого-то ожидали, только не с той стороны. Некоторые беспечно дрыхли на цыновках, другие, собравшись по трое-пятеро вели беседу. Нас заметили слишком поздно, когда мы были в шагах тридцати. Поняв, что замечены, мы бросили коней в галоп. Только после этого, бандиты сообразили, что к ним пришла беда. Солнце почти село за горизонт, выдавая длиные тени мечущихся людей. Некоторые бежали к пикам, поставленным в виде шалаша, другие замерли в испуге. Тем временем развернувшись цепью конный отряд врезался в их ряды. Первых лошади смели с ног: кому ломая кости своим весом, кого перетирая между своими телами. После этого рассеялись и бросились в след убегающим в ужасе сея меж врага панику. Просвистели пару стрел, не причинив мне никакого вреда. Зато сзади кто-то всхлипнул и рухнул с седла. Продолжали лететь с бешенной скоростью, не знаю как гнедой понимал меня, направляясь в ту сторону, где мое участие было необходимо. Перекидывать двуручный меч из одной руки в другую было очень неудобно, и само махание им было небезопасно скорей для меня самого и моего скакуна. Поэтому просто свесил клинок вниз и в сторону, придерживал той же рукой, что держал поводья. Выручил топорики, приточанные к наседленным сумкам. Страха не было. Мы были сильны, и хоть нас пока было всего с десяток, но за нами шла подмога. Дрались с теми, кто пытался уйти в лес, или кинуться к реке. До последего пытаясь скрыться, они разварачивались навстречу своей смерти лишь за секунду до её наступления. Мы не потеряли ни одного человека. Все же гордиться этим сражением было нельзя – это была бойня, не сражение.

Огляделся. Стража спрыгнув с коней, занималась добиванием раненных. Этому никто не препятствовал. Тем более большинство были в таком состоянии, что выжить все равно не смогли бы.

Чуствовал, насколько я ожесточился. Мой разум как бы был далек от этого места, запертый в подземелье, откуда это все не может быть видно, но все это сниться в виде кошмара. Посмотрел на нашего проводника. Тот ушел за кусты, стараясь сдержать рвотные позывы. Всего пару дней назад я был им. Кто же я теперь?

Уселся возле огня, стараясь не глядеть никуда, кроме как на языки пламени. Рядом лежало несколько порубанных тел. Хотелось плакать или смеятся от осознания случившегося, но нужного для этого вдоха у меня не получалось. Легкие работали исправно и спокойно, как будто ничего этого никогда не происходило.

Ко мне подошел и опустился рядом Ненгелах-Прозорливый. Посмотрел в мою сторону и деловым тоном заговорил.
Это еще не все. Возможно мы натолкнулись лишь на часть их людей. Нам нужно продолжать поиски. Кхе-хе... - Он закашлялся, и уже утомленным голосом продолжил. - Мне и моим людям не часто выпадало участвовать в такой сече. Да что уж там говорить –никогда не приходилось. От этой резни у меня ком в горле до сих пор. Мы должны продолжить. С другими я поговорил и скоро они прийдут в порядок. Ты тоже бросай свои мысли и собирайся, а то солнце уже село, а нам засветло надо пройти чуть вперед.
-- У нас кого-то задело стрелой? Как он?
-- Это Петон. Да, зацепило. Кольчугу не пробило. В руку попала стрела. Так что он в порядке, или скоро прийдет в себя. Пару человек еще с царапинами от мечей. У Кавинон опрокинули лошадь, только он успел спрыгнуть. Вообщем теперь нас на двое меньше – Петон и Кавинон остаются здесь. Соберут оружие и уберут людей с дороги подальше. Может добро какое соберут. Теперь у нас каждый человек на счету. Надо идти дальше, пока не встретим обоз, или не наткнемся на еще одну засаду.
-- Надо было в живых кого-то оставить.
-- Возможно. Но я не люблю пытать людей.
-- Допросить, а не пытать. Взамен свободы рассказал бы много чего интересного.
-- Разумно. Полагаю в следующий раз мы так и поступим.
-- Может имеет смысл брать в плен всех, кто сдается. Мы же видим, что они не войны. Хотя это порой страшные люди, может им дать последний шанс?
-- Не думай о них. Никогда они не возьмутся творить добрые дела. Они прокляли сами себя, и понимают это. Ты думаешь почему ни один из них не просил пощады? Потому, что никто не думал, что её заслужил. Хотя да. Ведь пока никто действительно не просил пощады. Ладно.

Выйдя так, чтобы его могли слышать многие, он громко сказал
-- Кто будет просить пощады, оставлять в живых. Юлиан, будешь отводить их в сторону и держать на прицеле. Все они должны быть на виду. Кто из пленых не выполнит приказа, стреляешь тому в ногу. Намек должны понять. Если не поймут, то тут на твое усмотрение, но предпочтительней – в живот. Стоны сразу отобьют охоту бежать всем остальным. - Он явно не хотел из-за своей доброты терять своих людей.
-- Будет исполнено в точности. - Юлиан все еще был зеленоватого цвета.
-- Всем по коням, кроме Петон и Кавинон. Вы же знаете что делать. Когда доделаете все, собирайтесь в путь и уводите коней в село.
-- Будет исполнено в точности.

Следом за всеми я запрыгнул в седло. Черный Огонь уже успел перекусить на лугу неподалеку. Энергии в нем – обзавидоваться можно. Сейчас его даже не привязывал. Как будто не я выбрал его, а он выбрал меня, как своего хозяина. Говорили, что когда его выпускали, он потом сам возвращался в загон, иногда перепрыгивая леги. Его игривое настроение ненедолго поставило заслон в памяти на недавнем прошлом.
-- Хороший конь. - Потрепал его по холке.

Перешли в легкий галоп. Лошади все вымотались, кроме моего гнедого, которого так и несло вперед. Приходилось сдерживать его норов. Намек он понял, но не надолго. Втягивая воздух, как собака, он снова задал быстрый темп езде. Злиться на него не могу. Но как его приструнить? Пришлось сделать круг, чтобы показать, как он сильно удалился. Его же бег забавлял. Он не видел ничего плохого в том, чтобы сделать круг, за ним второй и третий. А вот Нангелах видел эту клоунаду впервые. Видимо, теперь он не считал, что этот конь стоит тридцати монет.
Наконец на очередном витке увидел марево костра. Это могли быть как тати, так и стражи или купцы обоза. Надо подобраться поближе, и понять, что к чему. Отправил коня обратно. Нангелах уже злился, то ли на свою кобылу, что не хотела идти быстрей по сумраку, то ли на меня, потакающему желаниям коня. Вообщем мне было плевать, и выложил ему новость о предстоящей встрече. Он дал команду спешиться и привязать коней здесь неподалеку.

Я не стал привязывать своего коня, поскольку он был разгрячен бегом. Погладив его морду, легко подтолкнул в сторону выпаса. Тот сделав круг легким галопом, остановился, глядя на меня. Увидел привязанных кобыл рядом промчался мимо них тряся своей черной гривой, напрочь забыв обо всем остальном.

Мы изрядно далеко спешились, и теперь продвигаясь во мраке отчетливо видели слабый свет костра. Подошли уже достаточно близко, чтобы различать интонации речи, но не сами слова. Нангелах сделал знак рукой оставаться всем на своих местах, меня же наоборот, жестом пригласил следовать за ним. Вдвоем прокрадывались между кустов ближе к костру. Нет, это были не караванщики. Многие еще не спали и были взбудоражены. Когда подошли ближе, стало ясно, чем те недовольны:
-- Этот Омерхам-Тихий совсем ум потерял. Думает, что мы тут вторые сутки бодрствуя продержимся. Караван может совсем другой стороной прошел. Говорил, надо было идти ему навстречу. Теперь наша доля накрылась. И собак все же следовало бы послать по следу гонца.
-- Ну и что бы нам это дало? Засекли бы нас, и другой стороной пошли бы. Собак ведь не лаять не заствишь. Да никуда они не денутся. Дорога здесь одна. Петлять они вряд ли будут, так что все равно выйдут. Разъездные вернулись?
-- Да. Все тихо. Перед боем, когда на лошади один во мраке, становишься настолько пугливым, что чиха енота пугаешься. - Говорящий рассмешил самого себя.
-- А ведь и правда, куда Омерхам-Тихий запропастился? - Видимо беспокойство передалось другому собеседнику. - -- Даже на него это не похоже. Хотя с другой стороны случись что, уже верстового прислал бы. Заснули они все там наверное. Вот Амадор-Властвующий прознает про это. Разболтались они в том отряде. Никак боченок вина из схрона рядом достали, и забыли про приказ. Нет. Омерхам-Тихого буду смещать и не успокоюсь пока не избавлюсь от него. Старый прощалыга.

Меня одернули за рукав. Тут уже было пятеро наших – не вытерпели. Другие потихоньку заходили с других направлений. Нангелах тихо выругался себе в бороду, но кивком головы подтвердил, чтобы те окружали лагерь. Потом выпрямился и окинув всех взглядом саблей показал направление движения. Гуськом начали обходить поляну, ближе приближаясь к бандитам. Послышался вскрик, что послужило сигналом к действию. Все разом кинулись к костру, те кто подымался с импровизированных постелей, сразу оказывались с перерезанными глотками. Тут зычный голос пронесся над землей:
-- Тревога! Стража! Стража здесь! Стаж... - Булькующие звуки заглушили крик.

Я тем временем пытался зайти с другой стороны, поскольку моим мечем было нелегко действовать в сплоченных рядах своих же. Вынырнул из кустов, заметил лучника, скрывающиегося в зарослях и пытающегося вложить стрелу на тетиву. На лучников мне везет последнее время. Коротким движением руки нанес ему колющий удар в область сердца и выбежал на поляну откуда никто меня не ждал.

Лагерь проснулся. Некоторые уже были при мечах и бросались в ту сторону, откуда недавно слышался крик. Бросился им наперерез. Меня заметили сразу трое. Пьянящее чувство самоуверенности, когда кажется, что тебе ничто не может противостоять, нахлынуло как нельзя некстати. Хватило ума, чтобы вовремя понять, что на самом деле это смертельный самообман.

Слева от меня уже кипела схватка. Тем временем, один из татей рискнул подойти достаточно близко, и пропуская его удар мимо, помогая этому крестовиной, нанес ему острием меча удар по затылку, тут же пуская меч в полет вокруг себя блестящим полукругом.Двое резко отскочили, теперь не считали меня легкой добычей. Один доставал из ножен кинжал, примеривая его вес в своей руке. Вот как. Будем бросаться всякими предметами? Где мой щит? Надо было прихватить.

Я сделал пару шагов в сторону новой угрозы, как бы упуская из вида второго. Тот стремительно заходил мне за спину. Сделал еще пару шагов навстречу намеченной жертвы, заставив отступить противника, и заставляя другого торопиться, догоняя меня со спины. Вот сейчас самый удобный момент ударить мне в спину. А вот и нет. Не зная, как далеко он от меня, но чуствуя, что удар уже занесен, с разворота быстро произвел удар, в область ног. Тот не успел отскочить, и его нога оказалась рассечена в середине бедра. Подая вперед он открылся и меч проткнул его грудь. Я тут же отступил назад и в сторону.

Вовремя. Оставшийся бандит метнул в меня кинжал, но тот лишь легко задел кольчугу на плече и ушел в сторону. Теперь я знал, что оставшийся обречен. Против двуручного меча выстоять в одиночку было мало шансов. Сделав вид, что делаю рубящий удар сверху-вниз, заставил поднять руку с мечем для защиты. Вместо этого произвел колющий удар, неся его сперва к его глазам, а затем поменяв движение, направав его в грудь. Толчек, рывок вверх, и уже освободив меч бежал в направлении идущего сражения. Нападение сзади никто из них не ожидал и трое получив резанные ранения в панике полезли через головы своих же. Кого порубили сами же разбойники, кто выпрыгнул прямо на мечи стражи.

Дальше была просто бойня. Поднявшаяся паника усугубила бардак, и мне только приходилось чуть выводить из равновесия очередного разбойника, легким уводом меча в сторону, а дальше либо сам, либо кто-то из стражей, быстро пускали ему кровь. Молящих о пощаде не было никого. Ужас навеки застывал в их глазах.

Вскоре все кончилось. Если сейчас еще прийдется биться, то мне больше не выдержать. Я уже не мог смотреть на еще дергающиеся тела и пульсирующие ручейки крови. Отвернувшись пошел в сторону виднеющегося леса.
Тупой удар, и кто-то из наших с хрипом упал. Тело билось в конвульсиях – стрела торчала под лопаткой. Наш отряд быстро разбежался, прикрываясь кустами. Видно из конных патрулей кто-то. Конечно же, тут еще посты есть. Про них забыл. Теперь вот началось самое тяжелое. До этого все было детским баловством. Я быстро подбежал к костру, и прикрываясь от стрел телами порубленных татей, вылил содержимое рядом лежащих бурдюков в огонь. Мимо прошуршали с десяток стрел, с глухим стуком пронзая мертвые тела – лучник был не один. Но теперь нас хуже видно, да и сами ни черта различить не можем. Надо обратно в лес отойти. Там и переждать до утра.
Я поделился этой мыслью с Нангелах-Прозорливым. Тот не выразил одобрения.
-- Мы должны на них напасть.
-- Мы же не знаем, сколько их.
-- Так это раньше нам не мешало.
-- Тогда они не были к этому готовы. Какие у нас потери?
-- Пятеро пали в этой сече. Из них двоих стрелами убило. Корецик-Осторожный меня телом закрыл от удара со спины. Эммк-кмм... - Зачмокал так, как будто у него разболелся зуб.
-- У нас масса шансов последовать за ним, если мы отсюда не уберемся.
-- Мммм... Не надо было так высовываться. Кто же знал, что у них охрана бдящая там стоит. Странно, что нас не заметили, когда мы подходили. Могли больше народу в тылу нашем посечь или раньше поднять тревогу.
Итак нас теперь пятнадцать. Думаю их больше, но они сейчас осторожничают. У нас же лучников нет никого.
Как же нет. Юлиан. Он у нас самый меткий в селе. Да и у тебя вон какой лук.
-- Мы должны уходить отсюда. - Восприняв как издевку его высказывание, насчет моих возможностей, как лучника. - -- Они пока боятся нас, не станут близко подходить, но напакастить смогут. Наших коней к примеру увести. Так что поспешим.
-- Тьфу на тебя. Я не могу бросить здесь своих павших войнов.
-- А я могу, и брошу, тебя и всех остальных. Если ты жить не хочешь, то другим не запрещай. Мы и так уже сделали больше, чем могли. Они здесь стольких потеряли людей, что теперь не скоро восстановятся. Да и обоз имеет больше шансов от них отбиться. Нам надо уходить.
-- Уйдем, если только поутру возратимся обратно сюда. - Упрямо возразил мне.
-- Даже если будет необходимо вернуться, то все равно сейчас нам необходимо уйти отсюда побыстрей.
-- Нам тут ничего не грозит.
-- Это не стоит проверять. Они больше имеют опыта в таких делах, и чаще добивались своего. А мы тут как тополь на плющихе – глаза мозолим. Нас же перебьют, едва порозовеет небо. - Я намерян был свалить отсюда несмотря ни на что. Мы сейчас на территории противника.
-- Трус!
-- Называй так, как тебе это больше нравиться. Я не в притензии. - Командир хмыкнул.
-- Ребята, мы выбираемся отсюда к лесу. Забирайте павших. - Нангелах-Прозорливый все таки внял моим мольбам.
Троих убитых стражей взяли за руки и ноги и понесли в даль, немного пригибаясь, чтобы не выделяться на звездном небе. Пошел следом за ними и я, пригибая голову.
-- Эй, Михалыч. Ты куда?
-- Прослежу, чтобы лошадей привели за оставшимися.
-- Лучше без них, чтобы не шуметь – на руках. Мы пока здесь будем, чтобы вы не потерялись
-- Будет исполнено. - Про точность говорить не хотелось. Что то уж сильно вымотался.
-- Понял, что мы пришли когда меня встретил радостный храп Черного-Огня.
-- Я тоже тебя рад... слышать. - Попытался нащупать его морду.

Дыхание обожго мою руку, и тут же ткнулся носом мне в пальцы. Почесал ему морду. Отчаяние и безнадежность исчезли. Вернее стали неважными. Когда кто-то ждет твоего возвращения, будь то кошка или собака – это приятно сознавать. Они этого не скажут, потершись о твои ноги, и так это будет понятно, как они тебя ждали. А раз тебя ждут такие симпатичные существа, то вероятно не они одни. Возможно и другое милое создание ожидает твоего внимания, твоей ласки и заботы.