На стенке

Зима 1983 года. Корабль стоит в ремонте кормой и правым бортом у стенки в ковше славного Черноморского судостроительного завода  в Николаеве.

Для поддержания порядка на стенке от корабля назначается двухсменный круглосуточный патруль в составе офицера и двух матросов. Наряд не сложный, скорее показательно-бестолковый, но выматывающий своей рутиной, а еще жарой летом, речной сыростью и ночной скукой зимой.

В инициативном порядке, в нарушение всего и вся, заступив в очередной раз в  патруль,  договорился со своим сменщиком – таким же лейтенантом Мишей, что в начале отпатрулируем не по 4 часа, а по 8, чтобы можно было по-человечески выспаться.

Первым в 19 часов заступил Миша, я же, не теряя времени и заведя будильник, сразу, как позволила обстановка, улегся спать. В 3 часа ночи я должен был подменить Мишу, но проснулся, к моему удивлению, не по будильнику, а по телефонному звонку дежурного по кораблю в районе 5-и часов утра. И спросил он меня, заспанного, почему я не заступил вовремя. Выслушав мой лепет, что проспал, сказал идти к командиру.

В каюте командира «на ковре» уже был мой командир боевой части. Тупо соображая, по обрывку фразы понял, что последний как-то хорошо меня характеризовал до  этого проступка. После «разбора полетов» командир корабля – капитан 1 ранга Ясницкий Геннадий Павлович, светлая ему память, влепил мне и Мише за проявленную инициативу и все остальное сколько-то суток ареста. Дежурного по кораблю и дежурного по низам командир снял с дежурства.

Как говорят на Флоте, вовремя вставленный чоп освежает как сок ананаса. Приободренный таким блистательным началом дня, и чувствуя себя негодяем по отношению к многочисленным пострадавшим (очень сильное чувство), серьезно подорвав репутацию добропорядочного и дисциплинированного молодого офицера, к обеду осознал всю глубину своего падения.

Оказалось: честно пропатрулировав свои 8 часов, Миша, полагая, что я просто ненадолго задерживаюсь и вот-вот подойду для пересменки, ушел  спать. Матросы  моей смены  патруля вовремя сменили «мишиных» матросов и честно, на удивление, дефилировали вдоль корабля без начальника патруля, т.е. меня, безмятежно почивающего в теплой каюте.

Командиру в середине ночи потребовалось выехать в город. Отъезжая на уазике, он увидел на фоне заснеженной стенки патрульных, но не заметил начальника патруля. Посчитал, что офицер где-то рядом. На обратном пути картина была прежней. Почувствовав непорядок, командир  решил разобраться с дежурно-вахтенной службой. Остра, но справедлива  командирская сабля!

Фактически за свою десятилетнюю службу на корабле я еще дважды «сильно просыпал», но, к счастью, без последствий для окружающих. Это случалось в Североморске два года подряд, всякий раз в первое же утро после отъезда семьи в летний отпуск: дома всегда вставал по сигналу жены, которая добровольно возложила на себя ответственность и за мой своевременный подъем на службу.

 Помню, что проспав «по-крупному» сразу на несколько часов, ехал из Североморска на автобусе в Росту по совсем светлому времени и удивлялся ярко раскрашенным сопкам: обычно невыспавшемуся эти же сопки вовсе не казались привлекательными. Приняв неизбежное как должное, в ожидании заслуженного возмездия прибывал в каюту старпома и в режиме кота-болванчика из мультфильма «Том и Джерри» с интересом наблюдал, как Василий Николаевич Глущенко внимательно и беззлобно всматривается в мои незамутненные глаза, перед тем как объявить взыскание.


Фото Александра Кузьмина