Член правительства

        ЧЛЕН ПРАВИТЕЛЬСТВА

Речь идёт не о каком-то реальном члене советского правительства с именем, отчеством и фамилией, а о натуральном искусственном половом органе, который был приобретён в начале тридцатых годов на средства государства за границей, хранился на складе НКВД и использовался для достижения определённых целей. О существовании искусственного полового члена стало известно из работ множества русских историков, которые упоминали об этом предмете, когда касались темы о жизни и деятельности бывшего наркома НКВД Генриха Ягоды. Авторам было очевидно, что включение искусственного полового органа в списки личных вещей бывшего наркома еврейского происхождения окончательно и полностью разоблачало этого преступного человека в глазах советских пуритан. Возможно, эти историки где-то подспудно в своём подсознании ощущали, что имеющиеся в их распоряжении факты и мифы о преступлениях Ягоды недостаточно веские, поэтому было крайне необходимо разоблачить этого человека и как последнего развратника, к тому же страдающего позорной импотенцией. И как ни странно, упоминание об искусственном члене оказывало неизгладимое впечатление на всех читателей подобной литературы. 
В океане литературных шедевров, посвященных исторической теме о массовом терроре и о конкретных исполнителях великодержавной воли товарища Сталина, совершенно незаслуженно, на мой взгляд, прошёл мимо внимания общественности великий по объёму и весьма убогий по содержанию труд известного в узких литературных кругах журналиста М. Ильинского «Нарком Ягода». Совершенно напрасно, что почти никто не заметил колоссального вклада этого автора в летопись ягодоведения. Ильинский пополнил сокровищницу русского исторического романа «выдающимися» открытиями и новыми методами изложения исторических фактов по собственному усмотрению. Поэтому против воли и желаний приходиться восполнить этот недопустимый пробел и коснуться темы об искусственном половом члене, принадлежавшем российскому правительству.
Имя Генриха Ягоды у всех бывших советских граждан ассоциируется с именами главных преступников сталинской эпохи, настолько глубоко в сознание людей впиталась ржавчина клеветы вокруг этого человека. О бывшем наркоме внутренних дел Г. Ягоды написаны сотни статей и книг, в которых повторяется одно и то же утверждение о том, что Ягода был одним из главных создателей машины террора, при этом ему приписываются жертвы самого страшного из тех лет – 1937 года. Никто из них не знает и не пытается понять, когда начался этот период. Чтобы убедить эту публику в преступной деятельности Ягоды, особенно большинство бывших советских людей, которые давно и навечно зациклены на антисемитской тематике, не нужны никакие факты. Переубедить эту публику, настроить на иное или противоположное отношение к чиновнику прошлой эпохи почти невозможно. Гораздо легче ещё раз пригвоздить Ягоду к позорному столбу. Ильинский взялся за непосильную задачу: оправдать преступный режим Сталина и представить жизненный путь бывшего наркома как одного из главных помощников вождя и одновременно как главного заговорщика и руководителя оппозиции. Ягода предстаёт перед читателем как ничтожная личность и в то же время как самый опасный заговорщик. Неужели такое возможно! Приходится признать, что для Ильинского возможно  всякое, и такое тоже.
В настоящей заметке автор не ставит задачу ознакомить читателей с полным содержанием огромного по объёму труда М. Ильинского, а лишь желает выборочно уделить внимание упомянутому выше органу. Поэтому начну прямо с сообщения Ильинского о том, что с 28 марта по 5 апреля 1937 года Михаил Петрович Фриновский, бывший заместитель наркома, производит «арест Ягоды и обыск квартиры, дачи в Озерках, в Кремле, кладовых по Милютинскому переулку, а также в кабинете и даже кладовых Наркомсвязи». Так перечислено у автора. «Сознательно приводим полный список предметов», - признаётся сознательный любитель клубнички, забывая пояснить, что в этот список из 130 наименований попали почти все «предметы», находящиеся в кладовых НКВД и Наркомсвязи и им принадлежащие, но как будто изъятые лично у Ягоды. К примеру, в списке фигурируют большие суммы денег (22 997 руб.), коллекция порнографических снимков (3904 шт.), заграничные сигареты, египетские и турецкие (11075 шт.), брюки разные (29 пар), костюмы мужские заграничные (22 шт.), обувь дамская (31 пара), отрезы (27 отрезов), рубахи заграничные «Егер» (23 шт.), кальсоны, естественно, заграничные (43 шт.), перчатки (37 пар), сорочки дамские (68), трико дамское (70), посуда антикварная (1008 предметов), заграничная парфюмерия (95), контрреволюционная, фашистская литература (542), одних чемоданов заграничных и сундуков – 24 (стр. 19-22). Отметим, что слово «заграничный» повторяется почти против каждого предмета, тем самым подтверждается  их принадлежность не бывшему наркому, а государственным ведомствам - НКВД и Наркомсвязи.
В этой описи якобы конфискованных у бывшего наркома предметов за номером 105, естественно, значится самый главный экспонат, который и сегодня повторяется на Интернете в списке личных вещей при упоминании имени Ягоды. Речь идёт о «резиновом искусственном половом члене», почему-то в одном экземпляре, который особенно глубоко возмущает нравственно воспитанных советских людей. По мнению некоторых авторов, искусственный половой орган, принадлежащий государству, использовался в случае надобности лично вождём всего человечества и реальными членами Политбюро, которые могли брать «предмет» напрокат по заявке, поскольку он хранился в кладовой министерства внутренних дел, а не где-нибудь ещё. Такое сложное резиновое изделие  могло быть изготовлено только в одной из стран тлетворного Запада, где и было приобретено в единственном экземпляре. Со времени окончания гражданской войны 1920 года Ягода не носил цивильных костюмов, рубашек и галстуков. Он пользовался только френчем и долгополой шинелью. Ильинский явно переусердствовал, откровенно и сознательно обманывая тех наивных читателей, которые не способны к критическому мышлению. Если бы предметы, указанные в описи Ильинского, принадлежали Ягоде, что совершенно невероятно, всё равно из этого факта не вытекала личная уголовная ответственность наркома. У провокатора Ильинского совсем другое мнение: «По условиям жизни того времени только одна эта опись имущества Ягоды могла служить основой, веской причиной для общественного осуждения и юридического преследования. Многое из того, что перечислено, могло быть отнесено в разряд запрещённого имущества» (стр. 22). Другими словами, Ильинский считает, что только за искусственный половой орган и дамские оборки Ягоду можно было бы поставить к стенке. Липовая опись предметов, сознательно, с уголовными намерениями приписанная к личному имуществу опального наркома, в любом нормальном обществе могла бы послужить «веской причиной» для морального осуждения автора откровенного подлога, для запрещение заниматься журналистской деятельностью вообще, а также юридической основой для судебного преследования за клевету в духе сталинского времени. Не имея никаких серьёзных обвинений против Ягоды, русские антисемиты концентрируют внимание читателей на липовой описи предметов, никогда не принадлежавших Ягоде.
Наличие порнографических снимков и фильмов в описи, а также фашистская литература в огромном количестве никого из русских следопытов не смущает, хотя широко известно, что все предметы, перечисленные выше, использовались органами НКВД в качестве учебных пособий перед засылкой обученных советских диверсантов заграницу с определёнными целями, а также для обеспечения их соответствующей одеждой. Никто не сумел пояснить, зачем некурящему Ягоде были нужны 11 тысяч иностранных сигарет, а также, к примеру, 70 пар дамских трико и прочих женских предметов нижнего белья. Однако весь список производит буквально на всех убийственное впечатление. Поэтому бывшим советским людям становится понятно, что Ягода – враг, который заслуживает расстрела и, возможно, несколько раз. 
  В заключение приведу некоторые фразы из «последнего слова» Ягоды на московском процессе в январе 1938 года, когда он фактически отверг все предъявленные ему обвинения: «Не прав Прокурор, когда меня считает членом центра блока. Я не член центра блока. Я не принимал участия в решениях блока. Я не принимал участия в этом, и я не принимал участия в решении о террористических актах. Прокурор безапелляционно считает доказанным, что я был шпионом. Это не верно. Я - не шпион и не был им. И я, не шутя, говорю, что если бы я был шпионом, то десятки стран могли бы закрыть свои разведки – им незачем было бы держать в Союзе такую массу шпионов, которая сейчас переловлена». В «Последнем слове» Ягода даже попытался иронизировать по поводу абсурдности всех обвинений. Поскольку ни одно из обвинений не было подтверждено фактами, виновность Ягоды до сих пор не является доказанной.
Г. Ягода был расстрелян 15 марта 1938 года вместе с другими обвиняемыми на третьем московском процессе. Как всегда, Сталину было недостаточно крови одного Ягоды, он уничтожил почти всех родственников многочисленного семейства, в том числе жену Иду Альтшуллер, племянницу Я. М. Свердлова, родных сестёр Ягоды, их мужей, почти всех детей и даже престарелых родителей, последних расстреляли в Астрахани. Отцу Ягоды Григорию Филипповичу было 77 лет, матери Марии Гавриловне – 73 года. Из пятерых детей случайно выжил младший сын Генрих, которому в 1938 году исполнилось семь лет. Одна из сестёр – Эсфирь была расстреляна 16 июня 1938 года. Из всех расстрелянных и репрессированных родственников Ягоды только сестра Розалия, которая умерла по дороге на Колыму в 1948 году после второго ареста, была позже реабилитирована.
В 1988 году все участники процесса 1938 года были реабилитированы, за исключением бывшего наркома. Фактом реабилитации все обвинения против участников процесса были признаны ложными. Однако до сих пор никто не признал преступным приговор, вынесенный Ягоде, никто ни слова не сказал в защиту невинных родственников Ягоды, которые были также расстреляны без каких-либо оснований. Отменить ложный приговор Ягоде и его родственникам российские органы правосудия просто обязаны. А если Ягода в чём-то виновен, то в таком случае следует провести новый судебный процесс и предъявить ему реальные обвинения, если таковые имеются! Председатель Комиссии по реабилитации М. Соломенцев в 1988 году пообещал определить «меру вины Ягоды», но прошло более 20 лет, нет в живых уже самого Соломенцева, однако никто не собирается провести нового расследования. Этот факт ещё раз ставит под сомнение виновность Г. Ягоды. Вопрос о реабилитации Ягоды является принципиальным – нужно снять огульные обвинения с человека, на которого русские националисты навесили все органы и клеветали более 70-ти лет. Очевидно, российское правосудие не способно совершить такой шаг ни сегодня, ни через сто лет.
А теперь ещё несколько «фактов» раз из книги Ильинского о Ягоде. Нет доверия ни одному документу, который приводит Ильинский. Так, «Удостоверение» от 11 января 1921 года о «чрезвычайных полномочиях» Управляющего делами ВЧК Ягоды подписано наркомом внутренних дел и председателем ВЧК Ф. Дзержинским и почему-то самим Ягодой (стр. 15). Из документа следует,  что Ягода сам себя и назначил. Далее приводится «Выписка из приказа» о назначении Ягоды членом Коллегии Управделами НКИТ от 27 июля 1921 года без каких-либо подписей вообще. Тут же Ильинский обвиняет лично Ягоду в «отправке художественных сокровищ за рубеж: от Рафаэля до Гойи, от Веласкеса до Рубенса». При этом он не указывает имён тех, кто принял решение, а также причин отправки произведений искусств заграницу. Естественно, нет и каких-либо ссылок на документы (стр. 16). Создаётся полное впечатление, что всё, о чём пишет Ильинский, им самим и придумано.   
В виде «документа пятого» Ильинский сообщает «о падении карьеры Ягоды»: «28 января 1937 года Сталин отправляет Ягоду в запас ГУГБ при НКВД». «Это означало политическую смерть. Но Ягода в неё не верил, на что-то надеялся и рассчитывал. Но он-то знал И. В. Сталина. Его стиль, почерк, характер. Кошка мышки не упустит…» (стр. 17). Очередной шедевр бессмыслицы. Ильинский постоянно пишет о том, что думал и чувствовал Ягода, как будто сам был Ягодой или прятался в мозжечке между извилинами в чужой голове. Поэтому: «Ягода на что-то надеялся», хотя «знал И. В. Сталина», а заключительная фраза о кошке с мышкой с многоточием  - просто высший класс отечественной журналистики!
Нетрудно заметить, как Ильинский искусственно превращает Ягоду во всесильного  злодея, не сообщив читателям ни одного конкретного факта злодейства. Если поверить Ильинскому, Ягода был «ближайшим помощником Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского, а значит, В. И. Ленина и И. В. Сталина», высшим руководителем органов безопасности на протяжении 20 лет, то есть с 1917 по 1937 год, а кроме него между Лениным и Сталиным не было ни Дзержинского, ни Менжинского, ни многочисленных начальников этого огромного ведомства (стр. 27). Часто возникает впечатление, что с лёгкоё руки или головы Ильинского даже Сталин чуть ли не находился под влиянием Ягоды и выполнял его указания.
«Я готов согласиться с теми, кто ставит под сомнение уже отмеченную как злобный навет ту часть обвинений, в которой Ягода представляется как «лицо, заинтересованное в умерщвлении» Менжинского, Макса Пешкова и даже Максима Горького, - делает одолжение клеветникам Ильинский. - Доля сомнений, пусть очень малая, всё-таки остаётся» (стр. 11). А. Либо эту фразу написал абсолютно дикий человек, не знакомый с элементарным знаниями медицины, либо он сознательно притворяется простым валенком. Каков Фома неверующий, ему хоть кол по голове теши, он не верит даже решению реабилитационной комиссии 1988 года, которая однозначно признала не часть, а все предъявленные на суде обвинения Ягоде чистейшей фальсификацией! Вот эта «малая доля» сомнений и «позволяет» автору вновь повторить все вздорные обвинения и написанные следователем ответы Ягоды на допросах, которые оправдывают его виновность. Ильинский признался в своих сомнениях только «в малом», чтобы повторить всю фальсификацию полностью, с самого начала, да ещё с собственными комментариями. Фактически, Ильинский принимает все выдумки следователей за настоящую правду без каких-либо сомнений. Чтобы оправдать свои комментария, Ильинский продолжает цитировать сталинские лживые выдумки: «Но как быть со смертью А. М. Горького, который с ведома Ягоды и лечащих врачей (из этого текста даже сразу не разберёшь, кто назначал лечение писателю – Ягода или врачи? – В. О.), получал от 30 до 40 ампул камфары в сутки, 2 ампулы стрихнина, 2 ампулы дигалена, 4 ампулы кофеина и массу других лекарств, включая гомеопатические средства, которые только ускорили логический конец?», - недоумевает Ильинский (стр. 11). Если не считать «массу других лекарств», со слов Ильинского, каждые 30 минут Горький принимал по ампуле лекарства, однако скоропостижно не скончался. Чтобы представить реальность приведённых фактов, предлагаю провести эксперимент лично с Ильинским и убедиться в том, что произойдёт с ним спустя несколько часов после принятия хотя бы двух ампул стрихнина. Собственно, на этом заявлении Ильинского можно было бы и остановиться, потому что весь последующий текст книги представляет собой тот же уровень мышления, не превышающий высоты половой доски, который и за уровень-то вообще принять невозможно. Однако ради удовлетворения любопытства читателей приведу ещё ряд шедевров, подтверждающих сказанное выше об уровне интеллекта автора.
«Многие документы были сфабрикованы, сфальсифицированы следствием, - утверждает Ильинский. Это заявление автора совершенно неверно, ибо все документы, хранящиеся в архивах, были фальшивыми и созданы самим Сталиным и его помощниками, нет ни одного листка от той эпохи, который можно было бы принять на веру! - но под ними стоят подлинные подписи арестованных, или перенёсших жесточайшие пытки, или надеявшихся, что «чистосердечным признанием» ещё можно как-то спасти свою и чужую жизни. Репрессиями подвергались десятки, сотни тысяч людей, включая тех, кто стоял у истоков Большого террора». И тут же сразу после этой тирады, без смысловой связи со сказанным, Ильинский написал: «Ягода не был наивным глупцом…» (стр. 13). Получается, что Ягода как бы имел отношение к этим нарушениям. Именно таким способом Ильинский и ему подобные создают новые фальшивки, как будто эти люди ничему не научились, а продолжают жить по законам сталинской эпохи террора. Такой фразой Ильинский как бы подтверждает, что знает истинную цену «подлинных подписей», однако приходит к совершенно противоположному выводу: «Важность их в том, что они в значительной мере обеспечивают правовые поля, невозможность возврата в беззаконие». Ничего подобного! Именно эти фальшивые документы подтолкнули самого Ильинского создать новую ложь в квадрате о старом времени, а выбитые под пытками закорючки несчастных жертв он даже называет «подлинными подписями» и «единственными оставшимися зафиксированными свидетельствами и свидетелями»! Вы только послушайте, читатель, до каких выводов додумался фальсификатор новейшего времени: «Эти фальсифицированные, сфабрикованные документы… теперь представляют собой единственные свидетельства реального положения дел той эпохи» (стр. 40). Во-первых, «фальсифицированные» документы реальное положение дел прояснить не могут, а их назначение состоит в том, чтобы окончательно сбить с толку, навязать ошибочное мнение и запутать наивных потомков. Само существование фальшивых документов свидетельствуют лишь о полном отсутствии какой-либо законности в стране. Во-вторых, эти документы, к счастью, не являются единственными, которые сохранились от прошлой эпохи. В-третьих, их категорически нельзя использовать для доказательства виновности преступно репрессированных невиновных людей.
Почти весь дальнейший текст книги Ильинского состоит из вольного пересказа или цитат следственных дел сталинских палачей, или из так называемых «признаний» после мучительных пыток. Несмотря на их абсолютную абсурдность, автор принимает эти «признания» за достоверные документы. Нетрудно заметить, как Ильинский концентрирует внимание читателей на еврейских именах, придавая всей книге откровенно антисемитский характер, приписывает евреям вздорные обвинения и тщательно избегает называть имена реальных русских палачей, которых в окружении Сталина и Ежова было в тысячу раз больше, чем инородцев. В таком выборочном подходе к фактам истории и состоит главное «изобретение» автора книги о жизни и смерти наркома Ягоды. Разыскать на восьмистах страницах книги Ильинского каких-либо новых документов или мыслей мне не удалось.   
В итоге получается, что у Ильинского и прочих историков России кроме искусственного полового органа других реальных компроматов против Генриха Ягоды не оказалось.

Владимир Опендик

16 февраля 2010 года