Гадания

     Много раз слышала, что гадание греховно. Конечно же заглядывать в будущее подобно подглядыванию в замочную скважину той двери, которая рано или поздно растворится перед тобой, мне кажется даже вредно. Случается с нетерпеливыми читателями, которые прочитав пол книги заглядывают в её предпоследние страницы. Всё-таки надо иметь терпение и день за днём, листик за листиком, ступенька за ступенькой подниматься по лестнице времени. Нисколько не сомневаюсь - всё, что намечено Судьбой, сбудется в свой час. Но так устроен человек, что ему уж очень хочется заглянуть за запретную черту.
     Если честно признаться, то неодолимым любопытством я никогда не страдала. Меня всегда устраивали те знания о жизни, какие имела, как и тот достаток в доме, какой имела и не горела желанием подзанять денег. Заглянуть в будущее, это всё равно, что невольно подсмотреть своего начальника в минуты частной жизни. После этого уважение к нему падает наполовину. А как хочется верить, что в будущем тебя ожидает что-то хорошее, светлое, и, конечно же, загадочное. Вот по этой простой причине я не люблю гороскопов и всяких гаданий и предсказаний. Даст Бог доживу и узнаю. А в старости заглядывать вперёд считаю и вовсе вредным занятием.
     В наше сумбурное время на рождественские святки газеты и телевидение, пытаясь развлечь народ, на все голоса трубят о разных способах гадания. Дескать, даже религия в эти дни закрывает на это глаза. И конечно же рассказывают разные забавные истории. Такого рода истории я тоже слышала от своих мамы и бабушки и даже от деда, Федота Кононовича. Но обо всём по порядку.
     В Букатинке, где я родилась, гадали не на святки, а на Андрея Первозванного. Знаю, что зимой дело было, но числа не помню. В детстве я и мои сверстники считали, что мир неизменен и то, что есть сейчас – будет всегда. Поэтому запоминать и тем более записывать в дневник считалось пустой тратой времени. Первые мои гадания происходили уже после смерти отца. В тот год я с мамой ходила ночевать в дом на Горбах. Мама водила меня везде с собой. Конечно же, для меня это было очень утомительно, и шла я с большой неохотой. Особенно мне не хотелось каждую четвертую ночь ночевать на свиноферме. Но мама очень боялась привидений. А о том, что покойный тато мой, Василий, частенько «наведывался» к нам, знали все в нашем роду. По крайней мере, в нашем доме об этом говорили постоянно. Всякие загадочные истории, приключившиеся с мамой и бабушкой, я помню по сей день. Сегодня дай Бог силы рассказать о гаданиях.
     Так вот, пришли мы в наш дом на Горбах, в выстывшую избу. Зажгли керосиновую лампу. Мама не раздеваясь начала разжигать огонь в печке. А когда тепло пошло по хате и у нас на душе стало радостней. На плите в чугунах варилась картошка и кукурузные зерна. Вся эта еда предназначалась двум поросятам, козе и нескольким курочкам. Мама, молодая ещё женщина, чтоб хоть как-то развлечь меня и немного разбавить сковавший её страх, начала вспоминать всяческие случаи из её девичьих лет. Я сидела на припечке и, борясь со сном, часто терла глаза. Поглядывала на чугуны и мысленно просила огонь быстрее сварить твёрдые кукурузные зёрна. Но, меж тем, мамины рассказы окончательно прогнали сон и мы громко хохотали. Воспоминания коснулись девичьих гаданий. Тут уже я сама начала расспрашивать, что и как было.
     - Вечером, накануне Святого Андрея, сговорились девушки из нашей улицы, погадать, - подкладывая в групку мелко нарубленные ветки, которые мы называли «рища», рассказывала мама. – Меня, твои дедушка и бабушка, никогда никуда не пускали. Начнёшь просить, так только палкой через спину и «выпросишь» у них. Это сейчас они такие добрые. А тогда, упаси Боже, никаких вольностей. После захода солнца девушка и за ворота не смела выйти. Это уже считалось распутством, грозившим дурной славой. Начнут люди перешептываться, тут уже пиши – пропало.  Никто не посватается. В девках будешь век вековать. В других семьях тоже строжились, но всё же отпускали. Что и как было, это мне уже на другой день подружки шёпотом рассказывали.
     Ну, так вот. Собрались они у Нади «Курки», у той, что дом у самой реки, погадать: кто в будущем году замуж выйдет. Нужно было в самую полночь сходить к колодцу и воду во рту принести. Как не таятся, а всё равно парни про это прознают. И потихоньку за ними подглядывают. Подошла полночь, девушки накинули на головы платки и побежали к колодцу. А парни за кустами там дожидаются. У нас, ты сама видела, нет колодцев на ровном месте. К какому не подойди, все по ярам выкопаны. Зато вода близко. Чтоб напиться, консервная  баночка сбоку на колышке кверху донышком дожидается.
     Не сказать, что совсем темно, звёзды, луна на небе светят, но колодец вроде курятника. С трёх сторон каменные стены, сверху плита заменяет крышу. У самого «порога» наклонись и черпай воду. Одна беда – темно там. А в самую полночь страшно девушкам. Подружки подбадривают друг дружку. Как бы там ни было, дрожа всем телом, каждая зачерпнула воду жестяной баночкой, попила и в рот захватила. Теперь скорее домой. Но, не тут-то было. Из-за кустов выскакивают парни. Некоторые девушки испуганно вскрикнули, вода и вылилась. Кто поперхнулся, теперь пытается унять кашель. А ребята кривляются, стараются рассмешить. И всё же, самые стойкие приносят воду домой. Теперь быстренько из той воды и горсточки муки надо слепить лепёшку. Вся эта работа сопровождается шутками и хохотом. Наконец испекли лепёшки, остудили их. Разложили на скамейке подальше лепёшка от лепёшки и отошли в сторонку. И тут начинается самое главное. Хозяйка заводит в дом собаку. Цепной собаке, не знавшей воли, трудно догадаться, чего от неё хотят. Как только не уговаривают съесть лепёшку лающую на чужих собаку. Каждая девушка на свою показывает. Но собаке никто не указ. Обнюхает все подряд, а выберет, какая ей понравится. Иногда две и три съест. Случается, что девушка бойкая, веселая, а лепешку собака брать не желает. Переглядываются подружки. Тут тебе и радость и слёзы, колкие насмешки и завистливые издевки. И всё это из-за призрачного желания счастливо замуж выйти.
     Какой девушке не удалось благополучно донести воду во рту на лепешку, остаётся дожидаться утра и пройти новое испытание. Каждая из девушек берёт зерно, кто кукурузное, кто ржаное, кто пшеничное, кто просяное, а кто горошину. Кладут на расчищенную от снега землю, какой где вздумается. И теперь вся надежда на хозяйку. Ей надо выпустить из курятника одного петуха. Голодные куры пытаются первыми выбежать на кормёжку, но этого никак допустить нельзя. Стоит выскочить хоть одной курице – всё дело пропадёт. Петух не станет клевать, пока не наестся курица. Хоть и называют кур глупыми, но петух вроде заботливого хозяина - кормит и оберегает своё семейство. Иному мужику и в голову не придёт спросить: ели ли сегодня жена и дети. Вошёл в избу и хоть ты наизнанку вывернись, а накорми мужа, да ещё и чарочку поднеси.
     Хозяйка смотрит на гадания, а про себя думает: «Ох, и глупые девки, замуж одна вперёд другой рвутся, а потом всю жизнь каются».
     Ну, так вот. Выпустит хозяйка петуха, а девушки из сеней подглядывают: какое зёрнышко разборчивый петух первым клюнет. Тут главное не вспугнуть птицу, пусть сама выберет.
     - Эти гадания на предстоящий год. А на всю жизнь можно загадать?
     - Можно, конечно. Но на долгий срок люди редко загадывают. Ну, там, год, два, самое большое три года.
     - А как на этот случай гадают?
     - По разному. Выйдет девушка на порог и левой рукой кидает валенок или иную обувку. А утром ищет её в снегу. Найдет и смотрит, в какую сторону носок глядит, в ту сторону и замуж выйдет. Если носок к порогу, то насидишься ещё в девках до следующего года, а там уже как повезёт. Или ещё как делают. Берет девушка макогин (толкушку) и в самую полночь выходит во двор и стучит им о воротину. С какой стороны собака залает, оттуда и сватов поджидать надо.
     - Мамо, а мы гадать будем?
     - А чо нам, как раз сегодня и погадаем.
     Мама достала из тумбочки четыре тарелки. Потом нашла на полке, что под самым потолком надломленную расчёску. С подоконника взяла маленькое зеркальце, то самое, которое я нашла в карманчике чемоданчика, служившего мне портфелем. Нашарила в кармане телогрейки трёхкопеечную монету, а из сундука достала аккуратно сложенный носовой платок. Подмигнув, велела мне отвернуться, и всё это богатство рассовала под опрокинутые тарелки.
     - Ну, выбирай теперь.
     Мама отошла в сторонку и, скрестив под грудью руки, хитровато сощурила глаза. Я, прикусив губу, пробежалась взглядом по тарелкам. Чего хотелось мне в мои девять лет, я ещё и сама не разобралась. Поэтому сделала так,  как делали мои подружки в затруднительной ситуации. Зажмурила глаза и, со словами: «Бог на правду выведет», наугад протянула руку. Мама приподняла указанную мною тарелку и рассмеялась.
     - Ну, девонька, долго ещё тебе в зеркальце смотреться. Теперь я отвернусь, а ты поменяй вещички под тарелками.
     Я так и сделала. Мама указала на тарелку прикрывающую расчёску. Грустно улыбнулась и ничего не сказала.
     Только спустя несколько лет бабушка мне объяснила, что значили те вещицы под тарелками. Деньги – конечно же, к богатству. Платочек роднился с тем платком, которым покрывали жениха и невесту на свадьбе. Сложнее было с расчёской и зеркальцем. Расчёской или гребнем расчёсывали волосы. А волосы – это длинная дорога. Из всего этого выходило, что тот, кто указал на расчёску, будет коротать свой век в одиночестве. Всё так и сбылось. Мама замуж больше не выходила, хоть и сватались к ней. «Не хочу, чтоб кто-то моим детям ложки считал», - на расспросы отвечала мама. Но я знала, что это только половина правды. Маленького роста, хрупкая женщина имела горделивый и сильный характер. Плакала по ночам и терпела нужду. Перед смертью муж взял с неё слово, что до конца жизни она будет хранить ему верность. А он, в свою очередь, на «Том Свете» будет ждать её. Тогда и начнут они жизнь свою сначала. Когда маме было уже под шестьдесят, ей приснился муж и упрекнул. Дескать, сколько ждать тебя можно, поторопись. Мама ответила ему, что на её руках старики-родители. А в письме пожаловалась мне, что отец торопит её, но жизнь и смерть не в её руках. Всё исполнится в свой срок, по Божьему велению. Мама пережила сына своего, Николая, братьев – Ивана и Михаила, отца – Федота Кононовича.  А мать свою всего на три года пережила. Оставшись одна в пустой хате, слепнущая, перед образами просила Господа, чтоб соединил её со всеми родными. Я же, в далёкой Сибири, в перестроечные годы одна поднимала детей. Сперва получала талоны на крупу, а потом без зарплаты кормила детей тем, что вырастила на садовом участке. Всю жизнь мечтала привезти маму в свою квартиру, хоть наговориться вдоволь, а когда подошёл крайний срок, не на что было съездить за ней. Да и довезла ли бы я больного человека в такую даль? (О. Карпенко везла маму с Украины, а привезла уже в гробу.) Теперь, каждый раз, когда вспоминаю о матери, чувствую за собой вину. Одно утешает, что дети мои видели в каких условиях мы жили и, надеюсь, не осудят меня.
     Ехать в Донбас, к невестке, мама не захотела. «Сына нет, а невестке я не нужна», - писала мама. Умерла она тихо, как и жила, на руках у братовой жены, Ольги Созонтьевны. Только через два месяца я получила от неё письмо со страшной вестью. На материны похороны приехала невестка и распорядилась: не сообщать мне о смерти. (А вдруг я надумаю делить мамино имущество…) В ответном письме я написала, что «Самое ценное для меня – это не наследство, а сама мама. Но из могилы её уже не поднять, а больше мне уже ничего не нужно».
     Жаль мне только старые семейные фотографии. Теперь они безвозвратно потеряны. Но, всё это случилось много лет спустя. А в ту зиму, на следующий день, моя бабушка, которая гадала на картах и знала намного больше маминого, после нашего рассказа долго теребила нос. Она всегда так делала, когда над чем-то раздумывала. Мне она сказала:
     - Характерец у тебя, девонька, ого-го. Всю жизнь сама с собой совет будешь держать. А потому - вглядываться в себя. Чего ты там разглядишь – наперёд не скажешь. Крутенько тебе будет. Какую рожицу состроишь, так тебе и отзовётся. А того больше душу свою разглядеть попытайся, да заодно, прислушайся, чего она хочет. Поперек воли не иди – хуже будет. Непокорная ты уродилась. Ой, не просто тебе совладать со своим характером. Другая – поклонится, не переломится, а  тебя не уговоришь и не уломаешь. Господи, выстели путь её соломкой, чтоб не так больно падать было, - переведя взгляд свой на икону, попросила бабушка.
     Я тогда мало что поняла из её слов. Но одно она мне втолковала: гадание это не шутка, не игра. Это очень и очень серьёзное занятие. И не нужно пытаться узнать то, что до поры до времени знать тебе не полагается. Этого правила я стараюсь придерживаться всю жизнь.
     Иной раз спрашиваю себя: сбылось ли наше гадание? Раздумывая над своей жизнью, с уверенностью могу ответить: «Сбылось». Сколько я не пыталась найти человека, с которым могла бы поделиться своим сокровенным, всё безуспешно. То ли мне не повезло, то ли нет его вовсе. Не важно - это мужчина или женщина, ребёнок или пожилой человек. Поначалу с детской и чисто деревенской наивностью готова была впустить в душу свою хоть мало-мальски стоящего человека. Но корыстолюбивые намерения по отношению ко мне, охлаждали отзывчивую душу. Только горький привкус несбывшихся надежд в моих воспоминаниях оставался на многие годы. Мне ничего не оставалось, как только искать ответы в самой себе, пристально вглядываться в омут души своей, пытаться понять мысли и чувства других людей. А разгадав, словом рисовала изменяющиеся картины на бумаге. Зеркало моей души – это и есть всё, что написано мной за многие годы. Не думаю, что бабушка сумела разглядеть то, «что с тебя получится», и получилось ли что-нибудь путное,  но мою жизненную стезю она верно вычислила.
     В тот памятный вечер мы с мамой гадали ещё и на профессию мужа. Мама взяла чистый тетрадный лист, (газета для этого не годится), скомкала его и положила на донышко перевёрнутой тарелки. Зажгла свечу и уже огнём от свечи подожгла бумагу. Сперва гадали на меня. Бумага горела и корчилась словно живая. Обуглившийся комок полностью изменил свою форму. Мама дала мне в руки свечу и мы подошли к стене. Мама осторожно поднесла тарелку и тень от сгоревшей бумаги легла на белую стену. Но сколько мама не поворачивала тарелку, мы так и не смогли распознать в ней хоть какую-то вещь. Я уверяла, что видела трактор. Мама говорила, что тень похожа на многоэтажный дом, который она видела только на газетном рисунке. Вдоволь насмеявшись, бросили пепел в печку. Мама скомкав бумагу загадала на себя. Ещё полыхал огонь, корёжило бумагу, а мы уже пристально всматривались в то, что проявляется на стене. Вдруг мама вскрикнула: «Гроб!» - и выронила из рук тарелку. Осколки разлетелись по полу, но мы не стали их собирать. Испуганные залезли под одеяло, боясь проронить хоть слово, лежали, пока не уснули. Керосиновая лампа горела всю ночь.
     За это гадание бабушка долго отчитывала маму. Из её слов я поняла только: «Тебе ещё не такое могло показаться!..» Дед, узнав о наших гаданиях, раздраженно проворчал: «Ой, Валю, Валю…» Сказанное нужно было понимать, что нам следовало бы дать хорошей вздрючки. И тут же, захватив бутылку со Святой Водой,  пошёл на Горбы освящать дом.
     Следующую ночь мы ночевали у бабушки и конечно же говорили о гаданиях. Бабушка рассказывала, как во времена её молодости гадали на овцах.
     - А как можно гадать на овцах? – тут же спросила я.
     - Теперь так не погадаешь. Раньше в каждом хлеву было не меньше десятка овечек и конечно же свой баран. Вот, в одной семье три девки было на выданье. Парни и смекнули, что где, как не здесь в эту ночь гадать будут. Вот и решили подшутить. С вечера начали подглядывать в окно. Как только старшая дочка накинула на голову платок, одного из парней закрыли в хлеву. Тот видимо знал что и как делать надо. Накинул на плечи вывернутый кожух. Отсчитал двенадцать стоящих у ясель овечек. Сам, спустив штаны, стал на четвереньки вместо тринадцатой. Девушка откинула крючок на дверях и на ощупь от порога стала считать овечек. У тринадцатой нужно было пощупать вымя. Если окажется баран, то быть ей в этом году замужем. Ну, она и «пощупала». С визгом, как ошпаренная выскочила из хлева, под раскатистый хохот парней. Потом до самой весны стеснялась на улицу показаться.
     - А замуж она в этом году вышла?
     - А как же! Оказывается для гадания совсем не важно чьи яйца окажутся в горсти… - хохотал, утирая слёзы дед. – За того парня и вышла. Что тут было делать, сам себя напророчил. Да-а! А у нас ещё вот какой случай был. У бабки Олексихи, у той самой, что у самой мельницы жила. В позапрошлом году на том месте новую хату поставили. А ранешняя низенькая была хатёнка. Окно чуть ли не в землю вросло. Дочка у Олексихи была, поганая, да ещё вдобавок глуховатая. Ну, а парни тоже не прочь были погадать. Разбежались по чужим дворам, стали под окнами и подслушивают разговор хозяев. Если из хаты донесётся «иди» или «принеси», - быть женатому в этом году. А скажут «сядь» или «не трогай», - гулять тебе ещё годок не женатому. Вот, одному по жребию выпало во двор к бабке Олексихи идти. Делать нечего, пошёл он. Стоит, стоит под окном, а в доме тихо. С глухой много ли наговоришь. Замерз, а от того осерчал парень. Снял штаны и голую задницу в окно и выставил. А слеповатая бабка увидела и говорит: «Погляди, какой щекастый да носатый к нам в окно глядит! Иди, открой. Кто там к нам пришёл…» Парень услышал это, штаны в руки и бежать.
     - Ну и что, женился он?
     - Же-ни-ился! Только не на Олексихиной девке, а на другой.
     Поговорили тогда, повспоминали старики разные истории и забыли. Вспомнили о гаданиях через много лет. Я уже нянчила сына и ждала, когда муж приедет за нами. Тоже, полушутя уговорила таки бабушку погадать мне на Судьбу. Бабушка налила в тазик воды. Расколола самый большой грецкий орех. Вынула из половинок ядро, а вместо него прилепила маленькие восковые свечечки. Раскрутила воду в тазике и пустила два «кораблика» с зажженными свечками.
     - Это твой, а это мужа твоего, Николая. Я с мамой, затаив дыхание, следили за плывущими по кругу «корабликами». Вода успокоилась и кораблики остановились на большом расстоянии друг от друга. Мама сказала, что мы неправильно сделали. Нужно было сначала «кораблики» вместе в плаванье пустить. Так и сделали, но уже на втором круге «кораблики» наши разбрелись в разные стороны. Я конечно же расстроилась, а мама, чтоб утешить меня, начала уверять, дескать, это шутка такая и «не стоит брать в голову». Мне тоже хотелось верить в счастливую Судьбу, поэтому «постаралась забыть» игру в кораблики. И только через тридцать лет поняла, что в природе шутить могут только люди. Ни звери, ни птицы, ни растения и конечно же Небо и Земля никогда не шутят. Если что делают, то делают всерьёз и надолго. Затевая гадание, мы просто обманываем себя, считая свои действия игрой. Заглядывая в Будущее, обрекаем себя на неизбежность.  Не подсмотрев его, у нас есть ещё какой-то выбор. А после гадания – летим, как заворожённая бабочка на огонёк. И выйти из колдовского круга - никому не дано. Так что лучше не играть с огнём, который не расположен шутить.
     Надежда на моё семейное счастье начала разваливаться с первых же лет совместной жизни. По характеру мы абсолютно разные. Мировоззрение прямо противоположное и разрыв был неизбежен. Трудно было, больно и обидно, но я пережила, не сломалась и нисколько не упрекаю себя за этот шаг. Творческие люди зачастую одинокие. Вот и я вглядываюсь в зеркало своей души, конечно же мечтаю и, как могу, украшаю свой «внутренний Храм», и надеюсь прожить напророченные цыганкой семьдесят четыре года с пользой. У меня выросли дети, растут внуки. Среди них я не одинока. Тёплую родственную поддержку чувствую всегда. И это радует и вселяет в меня надежду. А с надеждой, как с фонариком в руке, идти по жизни куда веселей.
                19 января 2006 год.