От шестнадцати до бесконечности

Глава 1
[16]
Как не странно, сегодняшнее утро я встретил с улыбкой на лице. Едва открыв глаза, вместо старой привычки понежиться в кровати, не думая о заботах вновь наступающего дня, я вскочил и устремился в душ. На часах было 8.30 утра, мысли наливались, какой-то непонятной радостью и суетой. Почти вылетев, словно пробка из бутылки из душа, я услышал сонные шаги, доносившиеся с кухни. Не обращая внимания на всё то, что творилось вокруг меня, я не заметил, как сзади подошла мама. Окликнув меня нежным и по-утреннему теплым прикосновением её руки, обняла и произнесла тёплые слова в честь моего шестнадцатилетия. Эти фразы, лившиеся из её уст, тронули меня до боли в душе и заставили о многом задуматься. Поблагодарив за ласковое и одновременно умное поздравление, я быстро оделся, и с отличным настроением, через считанные минуты стоял уже за дверью своего подъезда. Воздух, размешанный утренней прохладой грязного города, в унисон с биением сердца, врезался в лёгкие и с огромной скоростью их покидал.
Мысли о вчерашней погоде оставляли желать лучшего – весь день лил дождь, то успокаиваясь, то снова набирая силу. Ближе к ночи звук падающих с неба капель, с грохотом разбивающихся о подоконник моего окна, постепенно начал замолкать. В ту ночь у меня не укладывалось в голове то, что погода решит за меня как пройдёт мой завтрашний день, да и не только мой, но и тех, кого я посчитал быть нужными находиться рядом со мной и просто поблагодарить меня завтра своим присутствием.
Моё настроение сегодня полностью зависело от настроения погоды, которая подарила мне солнечное утро. Через полчаса, зная, что дома никого нет, я поднялся в квартиру, и, вытащив несколько бутылок спиртного, со спокойной душой провалился в кресло. Лицо налилось красным цветом, холодный пот, выступающий на руках, создавал впечатление некой прохлады, но в тоже время и невыносимой жары, поднимающейся над душным городом. Мой пятиминутный отдых оборвал длительный звонок в дверь, сводивший с ума любого, кто будет «наслаждаться» им более чем пару секунд. Этого звонка я ждал всё утро. Небрежно поправив волосы и отряхнув джинсы от дорожной пыли, взволнованный ожидающей встречей, я открыл дверь. Не успев одуматься, я в прямом смысле был сбит с ног и не упал лишь только потому, что дружественные объятия друга не дали совершить мне это.
- Здорово, именинник! – Прокричал на весь подъезд Иван так, что в каждую квартиру донеслось эхо столь радостной фразы. Не менее восторженно меня поздравил друг, стоявший по другую сторону Ивана, зовут его Виктор. С ним мы провели последние годы школьной жизни. За два года мы с ним сблизились, нашли общие интересы, весело проводили свободное время. С Иваном я знаком ещё со времени, когда строили нелепые песочные домики, сидя в дворовой песочнице.
Ни секунды не медля, мы прошли в квартиру, пропитанную мерзким теплым воздухом, который никак не покидал её при настежь открытых окнах и двери балкона. После вручения подарков и многочисленных поздравлений, мы решили сделать пару фотографий на память. В комнате становилось жарче, но тут знойное солнце было уже не причём. Весёлые лица, смех нарастали, рюмка за рюмкой полилось спиртное, и когда дома сидеть стало совсем не возможно, мы решили освежиться и пошли на улицы жаркого города.
Буквально вывалившись из подъезда дома, мы ощутили, как жаркий знойный воздух сменился приятным прохладным ветерком. Улыбки не спадали с наших лиц, и всё что происходило вокруг нас, стало на пару часов совершенно безразличным, все мысли которые нагромождали голову за столь короткое утро исчезли, не оставив за собой и следа. Легкой покачивающейся походкой мы втроем подошли к порогу школы, в которой по нашему мнению было совершенно тихо и безлюдно. Присев на одну из её ступенек, под бездумные радостные крики, моё сознание медленно, но уверенным шагом стало возвращаться ко мне. Погода потихоньку портилась: легкий ветер сдувал заезженную на дороге пыль, а облака всё чаще стали прятать жаркое солнце.
Сквозь затуманенное сознание, но явную способность соображать, мы услышали звук открывающейся двери. Немного вздёрнувшись от неожиданного, но до боли знакомого голоса, три головы резко обернулись назад. Сидя в недоумении о том, что директор школы делает здесь жарким утром в начале июля, мы с большими глазами сверлили её отвратительный взгляд, жалко опущенный на нас.
- Пьяные, да? – нервно, но из глубины, словно мы находились под водой, донесся её вопрос.
- Нет, - возразив, ответил я и сдержал дыхание, которое было неуместно в этой ситуации. Я понимал, что малейший выдох даст знать, что мы делали всё утро. В тот миг, когда она начала задавать бессмысленные вопросы, в которые никто не хотел, да и попросту не мог  вдумываться, мы привстали, и последнее что смогли услышать от неё – Идите по домам пока я вашим родителям не успела позвонить! Мы развернулись и пошли в противоположную сторону от школы. По её выражению лица было видно, что последняя фраза несла в себе блефующий характер, ибо она не хотела проблем, связанных с нами. Сердце билось быстрее, мысли снова начали приходить в голову, жара спадала, лучи солнца настолько сильно врезались в глаза, что было невозможно идти.
Яростно охаяв директора, мы шли и обсуждали произошедшие. Я и Виктор волновались больше всего, ведь нам нужно было проучиться последний год. Иван ушел из школы после 9 класса в колледж, где успешно учится по сей день. Его не задевало то, что произошло на крыльце – на тот момент каждый из нас думал эгоистично, как бы не получить проблем.
Подойдя к дому, мы попрощались, но ненадолго. Виктор пошел отсыпаться к Ивану домой, а я пошел готовиться к наступающему отдыху на природе. Обхватив дверную ручку подъезда, я замел бросающийся в глаза огромный плакат, состоящий из четырёх ватманов. Честно говоря, меня поразило то, что когда мы вышли, он уже висел на своём месте. На плакате был изображен поисковик Яндекса, где ярким шрифтом вбито «Croles`n-CHELS». Сокращенно C`n-C – так назывался коллектив, состоящий из четырёх человек, куда собственно входило 4 действующих лица, включая меня и оператора. Croles`n-CHELS ходили по улицам Москвы и Подмосковья и снимали своего рода шутки и издёвки над прохожими. В некоторой степени многие видео ролики были забавными, особенно после монтажа. Я не стал снимать плакат, настроение было на высшем уровне. Время близилось к полудню, мне оставалось буквально полчаса на то, чтобы привести себя в порядок. Быстро поднявшись в квартиру по лестнице, я окончательно протрезвел. Вставив ключ в дверной замок, я почувствовал, что он не поворачивается, а это значило, что в квартире кто-то есть. Тихо открыв дверь, я услышал шаги, которые в суете доносились с кухни – это вернулась мама, чтобы помочь собраться на пикник с друзьями.
-  Быстро вернулся ты, - невзначай она произнесла с кухни.
-  Да мы недолго, погуляли, и хватит, - с некоторой тревогой ответил я и добавил – Мне ведь скоро уходить с остальными на шашлыки, нужно одеться поприличней.
- Зайди в свою комнату, там подарок небольшой – и в этой фразе почувствовалась улыбка моей матери. Я улыбнулся в ответ, хоть и не заходил на кухню в целях ей не мешать и прошел в свою комнату. Ничего необычного я не увидел: всё та же комната, освещённая яркими лучами полуденного жаркого солнца, беспорядок, который уже давно сжился вместе с комнатой, дверь приоткрытого балкона и тишина, разбавленная далёким гулом машин.
Обернувшись спиной к балкону, в недоумении, где же тот подарок, о котором говорила мать, я уже было хотел открыть рот с вопросом: «А где же он?» как сзади на меня обрушился резкий весёлый крик друзей, дружественные объятия, поздравления, подарки. Я был в некоторой степени даже напуган таким подарком. Мой балкон уместил в себе пятерых человек, которые смогли в действительности сделать мне сюрприз и удивить меня. Я был безумно рад, хоть и стоял перед ними растрёпанный посреди комнатного беспорядка и выдыхая последние пары спирта. Меня поздравил весь коллектив Chel`OFF и две дорогих на тот момент мне подруги, с которыми я проводил большинство своего времени и доверял почти каждую мелочь. Не заставляя их ждать, я привёл себя в порядок, раздал парням сумки с едой и выпивкой, взял в обе руки сумки с шашлыком и мангалом, и с весёлыми криками двинулись вниз по лестнице на выход. Внизу с радостными лицами нас встретили мои друзья и дорогие мне знакомые, которых я пригласил ещё за несколько недель до дня рождения. Осталось только зайти за Виктором, который сладко высыпался от пьяного утра. Попросив всех подождать пять минут, я сорвался с места, открыл дверь соседнего подъезда, пробежавшись по лестнице до второго этажа, я уже стоял, задыхаясь грязным пыльным воздухом, возле квартиры Ивана, из которой уже по времени должен был выходить Виктор. Позвонив несколько раз в дверь, я не дождался ответа, и, нервно пристукивая ногой, позвонил ещё раз. Услышав знакомый скрип открывающейся двери, сердце начало колотиться быстрее, я догадывался, что что-нибудь точно пойдёт не так как запланировано. В длинный, плохо осветлённый одной тусклой лампочкой коридор вышла Катя – тётя Ивана.
 – Привет, Андрей, ты к Ване? – Удивлённо спросила она меня. Она встала передо мной в привычном для меня её тёмном халате и домашних тапочках. Она никогда не скрывала своих эмоций. На лице я увидел точную тревогу с проблесками негодования.
- Да, мне просто нужно Виктора забрать, мы на пикник собрались, а Иван отказался почему-то, - я прекрасно знал, что Иван не захотел быть с нами только потому, что был в плохих отношениях с моими знакомыми.
- А они там спят вместе, хочешь, зайди? – гостеприимно сказала тётя Ивана.
После этой фразы меня поставило ровным счётом в ступор. Я понимал, что разбудить одного и второго было проще простого, но я понимал, что Виктору потребуется немало времени, чтобы привести его в надлежащий вид. В голове всё перевернулось, я не имел понятия, что сейчас увижу перед собой. Немного нервно, склонив брови над глазами, я ответил:
- Да, пожалуй, зайду, - я прекрасно понимал, что я отошел на 5 минут. Сердце наполнялось тревогой. Войдя в комнату Ивана, на моём лице расплылась улыбка, и мне хотелось рассмеяться. Картина, которую я увидел, была совершенно незнакомой для меня – на маленьком диванчике в обнимку лежали два убитых парня, по их виду можно было судить, что они не спали три дня как минимум. Между ними неопрятно валялась грелка, наполненная ледяной водой. На миг я забыл о том, что меня внизу кто-то ждёт. Я присел на Диван, аккуратно разбудил Виктора и сказал, что нам давно уже было пора выйти! Окончательно открыв сонные красные глаза, он спросил:
- Андрюх, а сколько время то?
- Без пятнадцати два! – ответил я тревожным голосом, чтобы хоть как-то подзадорить его. Сонно почесывая голову, он встал, умылся, причесался и, накинув любимую кофту, вышел на улицу. Тем временем Иван продолжал спать.
Выйдя на улицу, Виктор прищурился от столь яркого и непривычного для него света. В весёлых голосах друзей и знакомых были отчётливо слышны фразы:
- Ну, наконец, пришли, мы думали, что ты тоже прилёг отдохнуть! – я улыбался, жара спадала, яркое солнце скрывалось за кучевыми облаками, отбрасывая прохладную тень, казалось бы на весь город. Толпа ребят шла с гружеными сумками в сторону Терлецкого лесопарка. Гул, смех, весёлое настроение также сказывалось на прохожих – те в свою очередь улыбались с чувством задумчивости на лице о том, куда может идти такая орава ребят. Время летело быстро и мы не заметили, как оказались уже между лесом и многочисленными прудами, тянущимися змейкой, огибая и уходя далеко за лесопарк. Единственное, что мне не нравилось на тот момент, так это то, что погода давала о себе знать. Жаркое утро сменилось на ветреный день, солнце подолгу не выходило из-за туч, деревья раскачивались из стороны в сторону, шелестя зелёными листьями. Воздух начал свежеть и отдавал легким ароматом утренней росы. Перейдя бугор, разделявший дорогу и сам лес, мы тотчас все оказались в грязи, которая не успела высохнуть после вчерашнего урагана. Но это не дало повода для расстройства, наоборот, даже подбодрило на продолжение пути. Встав шумной толпой, желающей наконец-то оставить тяжелый груз и приступить к веселью на зелёной полянке, мы стали решать, где же лучше всего нам расположиться. Незамедлительно пришли к решению, что нужно разделиться и несколькими группами недалеко друг от друга искать приличную поляну. Уже через пару минут справа от нашей группы послышалось:
- Эй, где вы там!? Дуйте сюда, тут самое нормальное место, даже посидеть есть где! – Это был голос Полины, приятный, артистичный. Сама она создана для сцены, а главное то, что она об этом прекрасно знает и этим пользуется. Через пару минут вся толпа собралась на огромной поляне, выжженной многочисленными кострами. Видимо не одни мы предпочли это место в качестве места отдыха. На поляне лежало два огромных дерева, по-видимому, повалившихся недавно. На них мы и расположились, на массивных сучках повесили тяжелые сумки, а на сами деревья накрыли полотенца, специально приготовленные под сиденья. Высокие березы, огораживающие наше место пребывания, рассеивали солнечный свет, который еле-еле пробивался сквозь тёмный занавес облаков. Разложив мангал, еду, выпивку и всё, что полагается для пикника, мы стали суетливо разбивать обязанности друг друга: кто-то резал салаты, кто-то готовил шашлык, кто-то убирал территорию. Каждый из нас занимался своим делом. Аппетит разыгрался зверский. Когда первая партия мяса подошла, все кучно столпились над ней, и каждый отхватил себе по ароматному кусочку. Разложив еду по одноразовым тарелкам и налив в стаканчики спиртное, один из друзей начал говорить поздравление. Но оно долго не продолжалось – судорожная рука Виктора толкнула меня в бок, а после он дал знать, что по тропинке к нам идёт силуэт мужчины. На миг все замолчали и покосились друг на друга. Это был мужчина невысокого роста в милицейской форме, жадно оглядывающий весь наш стол. Подойдя ближе к нам, он осмотрел каждого и спросил, сколько нам лет. Где-то послышалось:
- мне 16 – а мне 17…
Не дав договорить остальным, я в опасении, что нас глупо разводят, спросил:
- Извините, товарищ… - я запнулся, чётко не разглядев его погон.
- Сержант! – приподнявшись, прошипела мне на ухо Полина.
- Извините, товарищ сержант, на каком основании вы спрашиваете наш возраст, ведь мангал у нас есть, не мусорим, всё складываем в пакет, - перебив меня своим взглядом, я посмотрел на пенёк, куда указывал пальцем назойливый сержант. На пеньке стояла большая баклажка красного вина, бросающаяся любому прохожему сразу в глаза. Глаза сержанта нервно смотрели на меня в ожидании моего оправдания, но, не я успел возразить, как он добавил:
- Паспорт покажите, кому 18! – тут меня убило отчаяние, ведь среди нас не было никого, кому было 18 лет, да и паспорт с собой никто не носит. Тем временем я вспомнил, что милиция не имеет право спрашивать паспорт, видя, что мы не подозрительны или не восточной национальности. Сразу после этой мысли я и изложил ему это. Паренёк оказался не глупым и предъявил:
- Тогда поехали в отделение для выяснения личности.
После этого в разговор вступились девушки, жалобным голосом умоляющие о том, чтобы от нас, мягко говоря, отстали. Немного подумав, он улыбнулся сквозь зубы и сказал:
- Ну, ладно-ладно, не нойте, только спрячьте алкоголь, чтобы никто не увидел больше, а то проблемы будут, и растворился, покинув нас тем же путём, откуда и пришёл. Когда он нас покинул, я, наконец, вздохнул полной грудью и вытер вспотевшее от нервов лицо. В глазах у каждого была капля тревоги, но улыбка, со временем, появлявшаяся у каждого, готова была её скрыть.
- Блин, пронесло, а то бы сейчас попали, хорошо, что хоть остальное не вытащили – так бы точно замели! – разрядив молчаливую обстановку судорожным голосом произнёс Михаил. После этой коротенькой речи вновь вернулись те весёлые оклики, смех и веселье. Михаил – мой лучший друг, с которым я знаком с первого класса. Я всегда на него мог положиться, доверять, даже когда мне было плохо, я мог ему позвонить, и он в несколько минут меня успокаивал. Огонь, изящно извиваясь в маленьком железном мангале, периодически отбрасывал от себя ярко-оранжевые искры и с треском сгорали, не успевая коснуться влажной земли. Ветер начинал нагнетать обстановку, за поздравлением шло поздравление, за тарелкой тарелка, за стаканом стакан. Настроение поднималось всё выше и выше, языки развязались – каждый говорил о том, что хотел. Кто-то весело шутил, кто-то готовил последние партии мяса, а кто-то поддерживал всевозможные разговоры. На небольшом пенёчке, на краю поляны расположились два моих друга Роман и Игорь, споривших о том кто больше выпьет.
- Давай, давай, давай, давай! – подзадоривали их окружающие. Мысли были перемешаны в одну большую кучу. Можно было сказать, что мыслей этих вовсе не было. Присев на неудобное дерево чтобы отдохнуть от бешеной суеты, я поймал горячей ладонью маленькую капельку воды, которая казалось, упала с листочка после вчерашнего ливня. Солнца не было видно, тень поглотила весь лес, прохладный ветер заставлял качаться деревья настолько сильно, что было ощущение, что весь лес мигом обрушиться на нас. Огонь потух и из мангала повалил дым, сразу же развеиваясь порывами ветра. За первой каплей последовала следующая, перерастая в мелкий, холодный, противный дождь. Всем было наплевать, что будет с промокшими вещами и едой, впрочем, также как и мне. Мы кучкой собрались под развесистым деревом и наблюдали за дождём, постепенно перераставшим в сильный ливень. В небе раздался грохот, и мы с пьяной улыбкой наблюдали, как крупные капли дождя преодолевали путь сквозь густые листья берёз и разбивались о землю, образовывая маленькие грязные лужи. Не выдержав, многие из нас с криком кинулись под дождь, радуясь, что ушёл тот утренний зной, и прибилась та пыль, неприятно врезавшаяся в лёгкие. Единственное, что было приятно – это то, что я ошибался. Не одна погода не сможет разрушать искреннюю радость за друга, с которым приятно находиться рядом. Стоя под прорвавшимся небом, я смеялся вместе с ними, зная, что сухого места на мне уже не осталось и мне нечего больше терять. Игорь с Романом сидели под деревом в грязной луже – они были пьяны, но счастливы. Через несколько минут выглянуло солнце и, пронзив лучами последние капли ливня, породило радугу. Она брала начало где-то с дальнего конца Москвы и, огибая весь Терлецкий лесопарк, уходила вглубь зелёного леса. Капли дождя, медленно соскальзывали с листьев, и, попадая на тело, охлаждали его каждым своим прикосновением. Одежда, в которой мы находились, казалось, тлела на наших телах – от неё исходил пар, поднимающийся между ветвями того самого дерева, под которым мы безуспешно прятались.
- Вот это класс! Круто оторвались, только все мокрые – надо переодеться что ли? – интонация оператора резко приняла задумчивый характер. Он оглядел всех нас, в ожидании первого ответа.
- Да, переодеться не мешало бы…только вот этих надо как-нибудь до дома дотащить, - улыбнувшись и в тоже время, вытирая мокрую щёку, произнёс Мамонт. Мамонт – тихий, но весёлый приятель, разбирающийся в музыке и рисовании. Его прозвище было таковым не потому, что он был огромный и с выпирающими из-под носа бивнями, а совсем наоборот – это худой паренёк, с почти полностью закрывающей шевелюрой лицо, и в буквальном смысле, с трезвым взглядом на жизнь. Он подошел и склонился к берёзе, где спиной к спине, после долгого спора, сидели бледные Роман и Игорь. Немного улыбнувшись от увиденного, мы стали складывать все сумки, которые ещё несколько часов назад были полностью набиты продуктами и всяким барахлом. Взяв уже на тот момент пару лёгких сумок, я попросил парней помочь подняться пьяной паре и подстраховать их до дома. Взяв аккуратно под руки мокрые, по колено в грязи, измученные алкоголем тела, подняли и, придерживая, стараясь не испачкаться самим, сопровождали их до дома. Неуклюже, топая по скользкой тропинке, мы двигались в сторону пруда, с которого сквозь густые ветви, виднелось отражение выжигающих лучей солнца. Выйдя из грязного болотистого леса, резко раздался смех:
- Ахахахаха! Здесь специально это поставили! – с блеском в глазах и заразительным смехом, оператор ткнул пальцем на табличку, небрежно вкопанную в яму. В затопленной водянистой глиной яме, торчало предупреждение – «КУПАНИЕ ЗАПРЕЩЕНО» и, казалось, что оно относилось именно к этому болоту, куда было и вкопано.
Мокрые, с остатками лесного стола, медленно передвигая ногами, мы шли в сторону дома. Лесопарк был уже далеко за спиной. Не столь жаркое солнце нежно припекало наши спины. Редко дул освежающий ветерок, которым было приятно дышать и с закрытыми глазами чувствовать, как он гладит уставшее лицо. Неподалёку, раскачивающиеся, с улыбкой, шли Игорь с Романом, которым не давали упасть мои знакомые.
Попрощавшись со всеми, поблагодарив за тёплые поздравления и за удавшийся, по моему мнению, праздник, я медленным шагом, вспоминая только хорошие моменты этого дня, поднялся в квартиру, в которой по непонятной для меня причине, никого не оказалось. Я разделся, прилёг на мягкую кровать и провалился в крепкий долгожданный сон.





 









Глава 2
[Приокская]
Спустя три дня после дня рождения, я начал задумываться, что я жарким летом делаю в грязном, покрытым пеленой дымом городе. Я знал, что здесь остались только Михаил и оператор. Родители ежедневно работали, не имея возможности выехать куда-либо. Я решил позвать друзей и уехать ненадолго к нам на дачу. Даже три дня нам хватило бы на то, чтобы хорошо провести вместе время. Оповестив их о том, что мы можем без труда отдохнуть недельку на Приокской – там, где собственно и находился наш дачный массив, я начал собирать сумки с вещами.
Разговаривая о том, что прошло у каждого за последние несколько дней, мы стояли с огромными баулами на вокзале и ждали своего поезда. Один за другим, мимо нас проносились вагоны столичных экспрессов, оставляя за собой следы сильных порывов ветра. Дневное солнце старалось расплавить всё, что находилось на платформе. Смотря вдаль на закруглённую дорогу перрона, мы наблюдали, как город расплывается сквозь подымающийся от неё пар. Была жаркая суббота, рядом с нами стояло ещё много людей, изнемогавших от солнцепёка. По рукам маленькими капельками выступал пот и неприятно, будто муха, сползал по руке.
- Ну и жара! И куда нас чёрт понёс с тобой ехать? – С недовольным выражением лица заявил Михаил.
- Да ну! Я, например, не отдыхал никогда так, чтобы одним. Свобода, отдых - я готов постоять, потерпеть тут ради такого, - ответил оператор. Не успев что либо возразить Михаилу, я увидел как к нам медленно подъезжает тёмно-зелёный поезд, на переднем стекле которого выцветшими буквами было выбито «Москва – Тула».
- Я думал, что сейчас расплавлюсь, как моё мороженное, - с иронией сказал Михаил и стряхнул большие капли молока, на которые сразу же слетелись мухи. Пробившись через толпу, спешившую занять свободные места, мы присели в уголок, куда народ ещё не дошёл. Опустившись на твёрдые сиденья, мы резким толчком тронулись с места и держали путь в сторону Тульской области. Через полтора часа пути, город стал редеть. Дома появлялись всё реже, а потом и вовсе пропали. Перед нами открылась картина полей вперемешку с густыми лесами. Солнечный свет освещал в точности всё, что мельком проносилось перед нами, ибо на небе не было ни облачка. Михаил, немного привстав и вытянув руку кверху, открыл маленькое окошко, и ветер дул нам прямо в лицо, освежая нас от жары забитого людьми вагона. Немного остыв, меня стало клонить в сон, но засыпать было нельзя, ведь только я знал, где и как нужно было выйти. Михаил открыл любимую книгу и уставил взор в крупные буквы, покинув реальность. В тоже время, оператор достал камеру и поделился тем, что было снято группой за последний месяц.
Время пролетело крайне быстро. Подъезжая к остановке, где мы должны были выходить, в вагоне уже почти никого не было.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка «118 км» - двери закрылись, и мы пошатнулись от набиравшего скорость поезда. Полной грудью вдохнули воздух, отличавшийся от городского, запахом зелёных листьев, воды и полей.
- Слушай, а у тебя тут круто! – воскликнул оператор. Перед нами красовались верхушки высоких сосен, по левую сторону которых находилась железная дорога. Около пяти минут, мы, словно вкопанные в землю, стояли и восхищённо смотрели на далеко простирающийся пейзаж. Мы находились перед высоким и крутым спуском на главную дорогу, ведущую на дачный массив. Аккуратно спустившись, проскальзывая по сухому гравию, мы увидели блестевший от солнца пруд, в некоторых местах покрывшийся непроглядным слоем зелени. Пройдя по лесной дорожке, слева от нас проехало два скорых поезда, следующих в Евпаторию, где я отдыхал несколько раз. Отбрасывающие тень деревья, спасали нас от зноя. Здесь было тихо. Ни шума машин, ни городской суеты здесь не было. Нами овладел покой, приятно обволакивающий всё тело, душу и мысли.
- Почему ты раньше нас не приглашал сюда? – удивлённо спросил оператор. В то время когда был задан вопрос, Михаил тихо улыбнулся, ведь он был тут и не один раз.
- Ну, просто времени не было, да и родители торчали тут всё лето, - отмазался я. Пройдя мимо последних пеньков и деревьев, мы начали оглядывать участки, усеянные разнотипными домами. На окраине всего дачного массива стояла обшарпанная синяя палатка, с открытой настежь дверью. Рядом с ней, в тени, лежал черненький пёс с прикрытыми глазами и выглядывающим от жары языком. Улица, на которой находился наш загородный домик, была в самом конце, непосредственно рядом с простирающимся на несколько километров лесом и пожарным прудом, в котором давно никто не купался. Мы шли, медленно поднимаясь по склону. Мимо нас изредка проезжали, нагруженные дачным барахлом, неторопливые машины. Где-то вдалеке стучали тяжелые молотки, и сквозь щебет лесных птиц было отчётливо слышно, как верхушки деревьев шелестели друг о друга. Через малое время мы уже были у калитки, за которой стоял жёлтый деревянный дом. На крыше второго этажа возвышалась кирпичная труба, над которой игриво кружили ласточки. Бросив на землю всё, что было в руках, я достал из кармана ключи и открыл тяжелый заржавевший от дождей замок. Оказавшись на самом участке, я в нетерпении ожидал реакции друзей. Подняв голову кверху, оператор закрыл глаза от слепившего света и тихо, почти шепотом проговорил:
- Это рай…
Не пройдя в дом, мы подошли к окрашенному в синий цвет вагончику, который и был нашей кухней. Внутри он был приятно отделан деревом, в углу стоял старенький холодильник, рядом с которым почти впритык находилась газовая плита. Открыв маленькие окошки от дневной духоты, мы присели за небольшой кухонный столик.
- Давайте сумки с едой оставим тут, а сами пойдём в дом – остынем чуток, - вытирая мокрый лоб, распорядился Михаил. Мы так и сделали. Разобрав всё, что мы тащили на себе около трёх часов, мы двинулись по узкой, выложенной камнем дорожке. С лёгкостью отперев входную дверь, мы вошли в дом. Воздух был совершенно необычный - свежий, отдававший запахом дерева, дурманящего голову. Немного правее от нас располагалась лестница, которая вела на второй этаж. Переодевшись в летнюю домашнюю одежду, кое-где рваную, или кое-где грязную и потрёпанную, мы присели на диван, стоявший в главной большой комнате.
- А что на втором этаже? – разлёгшись и уставившись в потолок, спросил Влад.
- Ничего особенного - трупы предварительно жареных людей и любопытных операторов, - глумливо ответил Михаил.
- Обхохочешься! – возразил с кислым видом Влад. Нехотя встав с кровати, мы с грохотом начали подниматься наверх. Первым поднялся я и сразу указал на окно. За окном простирались линии домов, разделяющиеся давно разбитой дорогой. Эти линии и представляли собой улицы. Каждая из улиц имела своё «вкусное» название, например, «Улица грушёвая» или «Улица вишнёвая». Сразу за крышами домов, по периметру, нас окружал великолепный лес. Солнце уже медленно опускалось, теряясь за берёзами и елями, и сквозь ветки, хорошо вглядевшись, можно было увидеть лучи уже не жёлтого, а приятно-оранжевого шара, освещающего крыши загородных домов. Проведя экскурсию по дому и немного отдохнув от угнетающей тряски в вагоне поезда, мы вышли на улицу. Был вечер. Мы сидели на длинной лавочке, расположенной вдоль кухни и смотрели вдаль. На улице было настолько свежо и приятно, что нам хотелось провести вечность, сидя на одном месте. В полуночной темноте сыпались трели сверчков. Лампы фонарей, освещавшие дорогу, были усеяны различными мотыльками и прочей летающей живностью, отбрасывающей суетливые тени на земле. Небо было необычайно чистое, усеянное звёздами, которые, казалось, вот-вот градом осыплются на нас. Молча, без единого слова, мы слушали природу, и каждый из нас был полностью погружен в свои мысли.
- Без пятнадцати двенадцать, - я сделал намёк на сон. Мы здорово устали за сегодняшний день и прекрасно знали, что спать будем как убитые. Встав с пригретой лавки, мы зашли в освещённый светом домик, и я закрыл на ключ входную дверь. Втроём вошли в главную большую комнату, посередине которой, из стенки, выглядывал камин. Дав каждому выбор на то, где он будет спать, мы разошлись по своим местам, пожелали спокойной ночи и уснули крепким сном.
Приоткрыв глаза, я на миг забыл, где нахожусь. На полу лежала подушка, упавшая ночью с кровати, одежда, в суете разбросанная после вчерашнего дня. Из соседних комнат доносились тяжелые вздохи друзей, досматривающих последние отрывки своих снов. С трудом встав, я подошел к столу и посмотрел на часы – циферблат показывал «7.30». Через щель между шторами бил яркий свет, освещавший поднявшуюся комнатную пыль. Надев шорты и тапочки, я вышел на улицу. Было прохладно, трава отдавала мокротой, капельки росы, блестя в утреннем свете, стекали с листьев цветов, росших на участке. Вернувшись в дом за ключами от кухни, которые я забыл после крепкого сна, я услышал:
- Андрюх, ты встал уже что ли? – прошептал Влад. Я заглянул в комнату и, улыбнувшись, махнул ему головой.
- Я сейчас сварганю что-нибудь на кухне, а вы пока можете дрыхнуть – я позову вас, - почти неслышно произнёс я. Влад тут же плюхнул голову на подушку и закрыл глаза. Я набрал воды в старенький металлический чайник и поставил его на плиту. Кое-как порезав размякший после вчерашней жары хлеб, я сделал бутерброды. Солнце всё выше появлялось из-за горизонта. Оставив за собой белый след, на небе, с гулом, пролетел самолёт. Небо было чистое, как я и планировал.
- Парни, вставайте, умывайтесь и кушать пошли - у меня грандиозный план на сегодняшний день! – с радостью воскликнул я, чтобы разбудить друзей.
- Разорался – встаём-встаём, - сонным голосом и с ещё неоткрытыми глазами пробубнил Михаил. Оператор без слов встал со своего места, взял полотенце с зубной щёткой и пошёл умываться. Умывальник находился на улице. Рядом с кухней. Горячей воды не было нигде кроме как на кухне и в бане, расположенной на краю участка.
- Где тут горячая вода у тебя включается? – разрываю утреннюю тишину, крикнул оператор.
- Закаляйся! – с улыбкой ответил я и услышал, как в раковине начала шуметь вода. Сделав все свои дела, мы сели за стол и принялись за лёгкий утренний завтрак. Дверь кухни была открыта и через неё лучи солнца грели спину Михаила. В голове у меня засели мысли о том, чем занять сегодня парней. Планов было целое море. Помыв посуду, мы втроём вышли на улицу и сели под жарким солнцем, которое как никогда было приятно.
- А пошли купаться? – неожиданно вырвалось у меня.
- Так все пруды, которые мы прошли вчера, были либо грязными, либо заброшенными! – с удивлением сказал оператор.
- У нас неподалёку течёт река «Ока». Мы туда когда-то даже на велосипедах ездили с друзьями. Если пойти по железнодорожным путям, то можно и пешком дойти, задумчиво ответил я Владу. Тут Михаил оживился и с радостью сказал:
- Тогда не тормозим, давайте собираться и в путь! Только покушать надо взять чего-нибудь, а то загнёмся там.
Мы собрали одну большую сумку с едой и заодно вытащили из холодильника большую баклажку кваса, которую вчера туда положил Михаил. Закрыв все двери на ключ, мы вышли с участка. Мимо нас медленно проезжала машина, из которой знакомая мне женщина, пронзительным голосом кричала: «Творог, сметана, молоко!». На свои головы мы накинули летние панамки, чтобы горячее солнце не так сильно пекло голову. Пройдя через лесную дорогу, перед нами встал огромный подъём к станции, который для нас вчера казался весёлым спуском вниз. С трудом преодолев горку, мы оказались рядом со шлагбаумом, огородившим нас от мимо проезжающего скорого поезда. Через несколько секунд он уже поднялся, и мы перешли на другую часть станции. Эта часть принадлежала деревне, из которой к нам везли те самые молоко, творог и сметану.
- А нам долго идти то? – спросил у меня оператор. Я помнил, что до станции «Ока» всего две или три остановки. Немного подождав, я ответил:
 - Ну, максимум час…
И в обратную сторону, из которой мы приехали, двинулись по рельсам вперёд. Не подумав о последствиях, мы шли по встречному пути. Так как рельсы, загибаясь, уходили далеко за холм, то поездов мы видеть не могли. Дул горячий ветер, заставляя шуметь лес, вдоль которого мы шли. Через каждые пять минут нас заставлял останавливаться гул, якобы приближающегося состава. Наполированные рельсы так сильно отсвечивали, что на них невозможно было смотреть. Достав квас, мы втроём решили попить. Когда очередь дошла до одного из нас, то мы услышали уже вполне похожий звук приближающегося локомотива. В нескольких километрах от нас, впереди появилась морда зелёного зверя, готовая смести всё, что встанет у неё на пути. Мы захотели перейти на другую дорогу, но вовремя оглянувшись, мы увидели второй такой же поезд, двигавшийся уже в противоположном направлении. В это время в голове была только одна мысль – куда бежать? Михаил и Влад перескочили через блестевшие на солнце рельсы и вбежали на небольшой холмик. Не обдумав ситуацию, я взбежал, проскальзывая в тапочках, на крутой склон и вцепился в куст дикой малины, впившейся в мою руку своими маленькими шипами. Через пару секунд мимо нас пронеслись два состава, везущих на себе уголь, щебень и прочую чушь. Я старался не сорваться и не сползти с этого холма, одна нога стояла прямо на муравейнике, и по ней уже поползли маленькие его жители. Как только последние вагоны пролетели мимо нас, я со скоростью спустился снова на рельсы и, припрыгивая, начал стряхивать колючей рукой красных муравьёв.
- Весело! – с улыбкой и издёвкой произнёс Михаил. Ничего не ответив, мы продолжили путь. Глядя на оператора, можно было не вооруженным глазом увидеть некий шок на его лице. Моё сердце билось  с той же скоростью, что и миновавшие нас локомотивы. Над головой тихо трещали провода, и сквозь этот треск было слышно, как далеко в небе, кричал сокол, описывая круги на большой высоте. Пройдя очередной километр, перед нами встал мост. Этот мост вёл через огромный обрыв, на глубине которого красовался родник. Перейти через мост было возможно, но невозможно было избежать столкновения с очередным составом, который в любой момент мог направляться прямиком на нас. Оглядевшись вокруг и почесав лбы, мы увидели, что справа от нас находилась узкая тропинка. Не имея другого выбора, мы свернули на неё и через заросшую высокой травой дорожку, вышли к полю, окруженному густым лесом. Где-то далеко за деревьями виднелась башня, предоставляющая телефонную связь. Тень, падающая от леса на заброшенное зелёное поле, казалась устрашающей – чем дальше солнце появлялось из-за горизонта, тем больше она стремилась добраться до нас. Через минуту мы уже стояли на хорошо примятой дороге и смотрели вдаль. От железнодорожных путей нас разделял небольшой лесной массив, тянувшийся вдоль дороги. Мы прекрасно слышали, как один за другим проезжали поезда и представляли себе картину, что могло бы случиться, если мы стали бы переходить мост. Пейзаж был великолепен. Далеко простирающаяся дорога казалась нескончаемой. Пройдя достаточно пути, чтобы вернуться на рельсы, мы повернули и стали пробираться через гущи кустарников и тянущихся к солнцу деревьев.
Отлично! Будем прыгать! – Прокричал, идущий спереди, Михаил. Пройдя несколько метров, передо мной встал овраг, по дну которого протекал ручей. Чтобы его перепрыгнуть, нужно было спуститься почти на дно. Мы так и сделали. Первым стал прыгать Михаил. Удачно приземлившись на противоположный берег, он забрался на холм и встал на месте.
- Кого ты там увидел? – Прокричал я. В моём голосе чувствовался страх, я не мог представить, что может увидеть человек, стоявший рядом с оврагом, куда никогда никто не осмелился бы пойти.
- Да всё нормально! Тут просто крапива чуть повыше меня и продолжается вплоть до самих рельс, - голос лучшего друга казался безнадёжным. Я спустился на дно оврага и перепрыгнул на другую сторону, сказав, чтобы Влад подождал там. Посмотрев на всё, я предложил всем вернуться и пройти чуть дальше по дороге, пока не увидим очередную тропинку, ведущую на пути. Все были согласны. Поменявшись местами, друг перескочил ручей. С другой его стороны, оператор подал руку Михаилу и помог выбраться. Как только я присел, чтобы сделать прыжок, левая нога неожиданно скользнула по влажному спуску, и я прямиком угодил другой ногой в воду. Я был по щиколотку в вязкой глине. С противным звуком, я еле вытащил из грязи правую ногу. Смех друзей был настолько заразителен, что я не удержался и засмеялся вместе с ними. Мы вышли на прежнюю дорогу. От полуденного солнца уже нельзя было скрыться. Мысли о прохладной речной воде забивали голову всё больше и больше. Далеко перед нами был большой холм, на котором давали отблеск непонятные синие предметы. Решив, что забравшись на него, можно увидеть далеко ли нам ещё идти или нет, мы направились ближе. Тропинка, по которой мы держали путь, резко стала уходить в другую сторону – в сторону леса, и нам пришлось пробираться через опаленное зноем поле.
- Тут змей никаких нет? – судорожно спросил оператор. Влад – городской парень. Все знали, что он не любитель выезжать куда-либо, поэтому в его голосе были слышны интонации неуверенности.
- Да не бойся! Ты ещё и кроссовки тем более напялил, - ответил друг. Холм, к которому мы шли, становился всё ближе. Мы находились посередине огромного поля - ни домов, ни людей, ни машин поблизости даже не было видно, только отголоски проезжающих поездов разрезали полуденную тишину. Мной овладевал непонятный страх - страх безлюдья. Ноги, расталкивающие дикорастущую траву, начинали чесаться. На это я не обращал внимания, ведь тогда мысли были о том, как поскорее оказаться на песчаном берегу реки. Тут Михаил остановился и присел:
- Что ж так ноги то чешутся? – тут я посмотрел на него удивлённым взглядом,  дав понять, что он такой не один. Оказалось, что полевая трава, по которой мы шли, была не совсем безобидной. Через некоторое время ноги покраснели, и мы уже стали идти аккуратнее. Единственному, кому повезло чуть больше нас, так это оператору. Кроссовки, из-под которых выглядывали носки, не давали ему познакомиться с этим растением.
- Мы, кажется, не туда вышли, куда нужно… - почёсывая ступню, пробормотал друг. Приблизительно в пяти метрах от нас находился долгожданный холм. Вокруг него, непроглядной стеной, возвышалась крапива. На  самом верху, из-под земли, торчали небрежно вкопанные кресты, огороженные синим заборчиком. Оглянувшись назад и прикрыв глаза рукой, чтобы полуденное солнце не слепило так сильно глаза, охота возвращаться назад пропала и вовсе. Смочив горло почти горячим квасом, мы втроём присели на землю, удостоверившись, что злополучной растительности там не оказалось.
- Давай попробуем притоптать крапиву, а потом заберёмся наверх – как раз Влад в нормальной обуви!? – обратился ко мне Михаил. В голове крутилось только одно: «Попытка – не пытка». Встав с места, мы начали медленно притаптывать возвышающиеся к небу, двухметровые кусты крапивы. Пальцы ног, все до одного, были обожжены её стеблями. Обратив внимание на землю под нами, я всех остановил. На земле, словно так было кому-то нужно, была постелена высохшая от палящего солнца солома. Примерно, через каждый метр, она была усеяна норками. И в это время я глубоко задумался о той фразе: «Тут змей никаких нет?». Бросив идею идти дальше, мы переглянулись и решили всё-таки возвратиться на то место, с которого сошли. Огибая всё поле, мы потратили бы около часа, что бы вернуться. Мокрые, уставшие и изморенные от июльской жары, мы пошли напрямик. Подбодрив нас, Михаил с криком, напевая какую-то песню, побежал вперёд. С радостью на лицах, мы стали его догонять пока под нашими ногами не стала плюхать вода.
 - Сусанин ты, Миха! – переступая с одной ноги на другую, я отошел в сторону, где было посуше. Обойдя полевое болото, мы побежали по дорожке. Мы пронеслись мимо того места, где спускались к оврагу настолько быстро, что не заметили, как очутились в двух метрах от железной дороги. Отдышавшись от кросса, мы переступили рельсы, и пошли вперёд. Перед нами был всё тот же мост, через который мы уже решили перейти. Внезапно сзади нас послышался шум ударяющихся друг об друга камней. Мы оглянулись и увидели пожилую женщину, державшую путь в туже сторону, что и мы.
 - Парни, давайте я спрошу, далеко ли нам до Оки идти или нет? – я готов был услышать только положительный ответ после такого утомлённого путешествия. Но на изумление мне, они не захотели разговаривать с ней. Моё упрямство дало о себе знать в первую же секунду. Я подошёл к старушке и спросил:
 - Извините, а до станции «Ока», если идти пешком, долго ещё?
- УУУ, мальчики, вам как минимум часа полтора идти. А через мост, ведущий к речке, вас не пропустит охрана.
Тут друзья остановились и с блеском в глазах уставились на меня. Сердце колотилось быстрее, ведь это я говорил, что идти нам всего ничего.
 - И кто из нас Сусанин? – с ухмылкой спросил оператор. Я не мог ничего ответить. Бабушка, перехватив свою сумку, добавила:
 - Через 20 минут, на «Приокской» прибудет поезд, идущий прямо до Оки, и через полчаса вы уже будете купаться, - эта фраза разбудила в нас энтузиазм вернуться на станцию вовремя. Поняв друг друга без слов, мы в суете поблагодарили старушку и понеслись по шпалам. Из-под ног то и дело вылетали мелкие камешки, со звоном ударяясь об рельсы. Останавливаться нет было смысла – каждая минута была дорога. Спина Михаила, бежавшего спереди от меня, была настолько красной, что, казалось, на ней можно жарить яичницу. Мы уже не обращали внимания на посторонний шум, якобы приближающегося состава, мысли были только о том, как бы ни опоздать. Через каждый промежуток пути, мы втроём, почти синхронно, смотрели на часы. Оставалось всего пять минут, и вот из-за холма показала знакомая нам платформа. На ней суетился народ, прячущийся под шляпами и зонтиками от лучей солнца. Задыхаясь, из последних сил, мы поднялись по лестнице и оказались в гуще прилично одетых людей. На их фоне мы казались белыми воронами, но в точности наоборот. Полуголые, мокрые, покрытые слоем пыли, мы расселись прямо посередине платформы и старались как можно быстрее отдышаться. Не заставляя ждать, через пару минут показалась долгожданная электричка. Окончательно остановившись, люди, толкаясь, бросились занимать свободные места, а мы остались в тамбуре, сели на корточки, прижавшись к прохладной стене, и наслаждались ветерком, дувшим из маленькой щели между дверями вагона. Немного остыв, мы встали напротив окошка и смотрели на промелькнувший мимо нас овраг, полностью заросший крапивой, тот холм, на котором возвышалось небольшое пустое кладбище, а за холмом, чередой, купаясь в солнечном свете, красовались то, поля, то деревья, между которых иногда проглядывали никому ненужные болота. Стук колёс предавал ностальгическую обстановку, вспоминалось всё лучшее, что происходило за последние дни, недели, месяцы. Не проронив единого слова, мы наблюдали за столь прекрасными картинами пейзажа, словно нарисованными руками великих мастеров. Сбавив скорость, мы проезжали через огромный мост. Далеко над нами протекала широкая река, и даже было немного страшно смотреть с высоты на такое чудо природы. Минуя мост, мы подъехали на нужную нам станцию и вышли из прохладного вагона. Уже с перрона было видно, как отблески прохладной воды звали нас к себе. Позабыв обо всём на свете, мы побежали к реке. Спустя пару минут мы уже бросили на берег свои вещи и мочили ноги в воде. Вокруг нас никого не было, только чайки, в бессмысленном порядке, кружившие над пустынным пляжем не давали опуститься природе в полную тишину. За время, приблизительно равное трети часа, мы не произнесли ни слова. Взгляд, стремившийся куда-то выше, в бездонное, освещённое ярким светом небо, казалось, скрывал в себе все мысли, накопившиеся за жизнь, но такие чувства часто бывают ложными. На тот момент я жил лишь ради того, чтобы через десятки лет, лежа именно на этом месте, я так же, как и сейчас смотрел на ярко-голубое небо, а рядом были те самые люди, сохранившие детскую дружбу.
Обратный путь оказался идеально быстр, вовремя подоспевшую электричку наполнили люди, с, по-видимому, тяжелыми сумками и рюкзаками.
- А всё-таки хорошо провели время, – торопливо заскочив в вагон, сказал Михаил. Поддержав его слова ухмылками, почти прижавшись к окну, мы тронулись и взглядом провожали уже знакомые нам места.
«Ну, минут 15-20, только смотри, чтобы курица не подгорела, следи. Если что, не ругайся, я плохо готовлю». Телефон разрядился, едва я успел нажать «Отправить» сообщение со словами благодарности.
- Наливай воды в сковородку! – будем экспериментировать! – веселым тоном прокричал я в сторону кухни.



















Глава 3
[По-новому]
- Уверен? Если что, сам будешь её есть! – Иван никогда не был человеком, любящим полагаться на чужие советы.
- Всё будет нормально, – мои слова держали в себе некое опасение. Бурлившие в воде куски мяса медленно доходили до готовности на маленьком огонёчке старой плиты.
- А парни примерно когда подойдут?
 - Через часа три наверное, нам ещё нужно в магазин за хлебом и огурчиками сходить, – суетливо проговорил друг – так что ты следи за курицей, вдруг убежит, а я полетел в магазин. Легкие прикосновения ветра, прорвавшиеся в еле открытое кухонное окно, приятно остужали тело, а вместе с этим и скоропостижные мысли о недошедшем сообщении. Смотря на огонь, даже такой ничтожный, я почувствовал тепло, то самое домашнее, которое напоминало мои 6-7 лет. Огонёк нервно пошатывался от оконного гостя природы, кипящая вода потихоньку спускалась на дно глубокой сковороды. Запах распространился во все уголки прилежно убранной комнаты. Стол уже был накрыт, начисто вымытые большие тарелки отражали осенние блики уже остывшего солнца.
- Давай вот, кто попадёт картой в шляпу, у того всё сбудется и тот – самый крутой! – развалившись на небольшом кресле, улыбнувшись, сказал Виктор. Взяв блестящую детскую шляпку, видимо с прошедшего дня города, я положил её на середину комнаты. В самом дальнем её углу разместился друг, и поудобней взяв карту, с сосредоточенным видом лица, подкрутив, запустил её в сторону шляпы. Сделав небольшой изгиб, карта ровно влетела внутрь. Резким образом наши взгляды обратились друг к другу, погрузив всю обстановку в тишину. Шанс попасть «делу в шляпу» был мал, мысли о таком вполне обычном, но в то время забавном попадании, давали задумываться о том, что это неспроста. Готовое мясо теплилось на плите, все ждали именинника и гостей. Окончательно убедившись, что всё готово, мы услышали шаги и смех, доносящийся из-за двери. Пронзительный звук звонка разрушил волнующую тишину надвигающегося праздника. Радостные поздравительные возгласы неизвестных на тот момент мне друзей, казалось, были слышны даже на последнем этаже пятиэтажки. Прямо сказать, ввалившись в дверь, все начали торопливо разуваться и знакомиться.
- Игорь, Самсон, Андрей, Алексей, Лян, – вежливо представившись каждому, мы пошли в комнату, где уже на накрытом столе располагалась вот-вот снятая с огня сковорода с мясом, салаты, выпивка и многое другое.
 - 17 лет – это уже без года 18! С днём рождения, братишка, – как настоящий брат, хоть таким и не является, произнёс Игорь в честь дня рождения Ивана. Тост за тостом сменяли друг друга, наполняя атмосферу тёплыми пожеланиями и заряженным настроением. Вечер наступил незаметно быстро, шум и праздничная суета начала растворяться, руки сами тянулись за перебором гитарных струн. Пропустив пару песен начал одолевать сон. Время близилось к глубокой ночи. Согласившись с моим состоянием, многие пошли греть свои места в кровати и на диване.
Проснувшись от резкого гудка или непонятного звона, я вскочил, и первым делом проверил телефон, который по-прежнему был разряжен. Мысли о сообщении каким-то образом, несмотря на ужас, творившийся внутри меня после вчерашнего праздника, вызывало тревожное душевное состояние. Но каждый раз, когда я думал об этом, ловил себя на том, что этот человек - просто подруга. Встав со своего места, зайдя в ванную, передо мной очутилась огромная гора грязной посуды – вся ванна не смогла уместить в себе столько столовых принадлежностей. Всё остальное находилось на полу. Осторожно перешагивая кучки тарелок и фужеров, я добрался до зеркала, немного присмотревшись к лицу, я включил воду, и холодными прикосновениями, что бросали мурашки по всему телу, смочил лицо и небрежно торчащие волосы. Тихо, боясь кого-либо разбудить, я обошел комнаты. Кроме нас троих никого уже не было. Виктор и Иван, отвернувшись друг от друга, инстинктивно пытались перетянуть на себя одеяло. Свет солнца уже давно не рвался в окна, облака, не оставлявшие пути лучам звезды, тяжелыми сгустками переплывали просторы неба. Опавшая с деревьев листва, начинала чернеть, нагнетая мысли о надвигавшейся зиме. Домой.
Серые улицы города, уже как две недели погрузились под пушистую пелену снега. Каждое утро, просыпавшись и подходя к окну, в надежде увидеть капельку солнца, раздернув шторы, я щурился от ярко-белого, слепящего взгляд снега. Привычка заваривать по утрам кофе появилась совсем не так давно и еще не вошла в обыденность, но запах любимого напитка уже развеивался по кухне. Лениво подойдя к окну, разрисованному всевозможными, по-зимнему красочными узорами,  я взглянул вниз на мёрзлый город. Люди, торопливо истаптывая скользкие тротуары, казалось, полностью утонули в предновогодней суете. Мелкий снег беспорядочно спускался с неба, даря каждому человеку, так же стоящему перед окном, свою блестящую искорку. Этот день был наполнен неким свежим ощущением, чувством, но в тоже время душевным спокойствием, спокойствием мыслей, за многое время нагромождавших сознание. В голове было лишь одно – оставалось приобрести подарок самому дорогому мне человеку – ей. Каждый раз, закрывая глаза перед очередным глотком, я чувствовал её присутствие, улыбку, которую необъятно любил. Я хотел, чтобы то, что подарю ей в ночь, останется при ней и будет хранить в себе частичку меня, моих чувств, мою любовь. Вымыв чашку, я набрал номер друга.
- Доброе утро, не разбудил? Не занят? – поочерёдные вопросы, не ждущие ответа, немного напрягли Ивана. Обсудив планы на день и попрощавшись на один час, я сорвался привести себя в порядок. Встретившись у подъезда, мы направились в сторону ювелирного. Мне очень не хотелось обязывать её на что-то серьёзное, я всего-навсего хотел, чтобы этот подарок находился с ней рядом. Снег, приятно хрустевший под ногами, предавал по-настоящему новогоднее настроение. Уймы машин проносились мимо, оставляя за собой следы на заснеженной дороге. Продуктовые магазины, казалось, полностью погрязли в толпах людей, стоящих в очередях. Зайдя в ювелирный магазин, мы осмотрели большое, освещенное помещение. Охранник просканировал нас выглянувшими из-под газеты глазами и снова принялся читать желтую жизнь. Стенды с украшениями буквально пестрили отблескивающим золотом, рекламы с заманчивыми новогодними скидками подсвечивались елочной гирляндой. Заранее поговорив с её мамой, я узнал размер пальчика, я надеялся и в некой степени был уверен, что я смотрю именно на то, что ей подойдёт, что ей понравится, что будет на ней. Аккуратное золотое колечко небольшого размера с двумя маленькими сплетенными сердцами. Недолго задумываясь, я уже стоял у витрины со всевозможными коробочками и мешочками под украшения. Выйдя из жаркого помещения, я поблагодарил Ивана, что составил мне дружескую компанию. С довольным видом мы двинулись вдоль кипящих предпраздничной жизнью улиц, в сторону дома. До нового года оставалось каких-то два дня, а переполох уже жил в каждом из нас. Аккуратно обходя покрытые льдом дорожки, уступая проход людям с большими, тянущими вниз сумками, мы, сами того не заметив, подошли к дому. Попрощавшись и уже зайдя в теплую квартиру, где запах еды заставлял нервно бурлить живот, я прошел в свою комнату. Тело вздрогнуло от резкого звука телефона, донёсшегося из кармана. «Привет, Андрюш, я не знаю, сможем ли мы встретиться в новогоднюю ночь, извини, если что, может сегодня?..» - сообщение проскользнуло зацепкой по душе. Я так хотел её увидеть. Поздравить. Настроение, поднявшееся только недавно, резко соскочило вниз, отложив телефон, чтобы не написать лишнего, я прошел на кухню. Чайник уже закипал, а любимая чашка наполнялась растворимым напитком. Мысли о том, как пройдет этот день, внезапно рухнули в пропасть. В такие моменты я хотел чувствовать себя уверенным, что всё лучшее будет впереди и в большинстве случаев у меня это получалось. Облокотившись на прохладный подоконник, я взял телефон, и медленно, то смотря вдаль на белеющие макушки деревьев, то снова на мерцающий экран телефона, писал сообщение. Я почти никогда на неё не злился, а если и такое случалось, то я всегда старался этого не проявлять. В таком положении я любил показывать свою снисходительность. Пусть не каждому это нравилось, но я считал, что именно так проявляется сила характера. Иногда, вздрагивая от резко пролетающего за окном пласта снега, я прерывался от мысли сообщения, думал о содержании, стирал строчки, снова писал. Договорившись о встрече на вечер того же дня, я прилёг на кровать, завёл будильник на шесть вечера и провалился в сон.
Еле-еле открыв глаза и нащупав телефон на тумбе, я с недовольным лицом отключил резкий звук будильника. Придя в себя и привычно потянувшись, я поднялся на ноги и пошел умыться. Мой вид оставлял желать лучшего. Вернувшись в комнату, я снова подошел к столу, взял в руки бархатную коробочку, проверил её содержимое и положил в сумку. Всё было готово, оставалось придумать слова, с которыми подарок попадёт к ней в руки, а вследствие чего окажется у неё на пальце. Волнение заставляло сердце биться чаще, глаза суетливо бегали, оглядывая каждую мелочь. Улицы за окном стали пропадать, погружаясь под крупные хлопья, падающего с неба снега. Незаметно включились фонари, освещающие скользкие дороги. Машины, еще с утра не дававшие проезда друг другу, внезапно пропали, и только изредка, аккуратно проезжавшие такси, оживляли дорогу. Несмотря на то, что люди, торопившиеся домой, вжимали шеи поглубже в воротники и опускали на лбы меховые шапки, за окном столбик не опускался ниже 5 градусов мороза. «Будь, что будет, а всё будет отлично» - с такими мыслями я оделся, взял сумку и вышел из дома. Душу переполняло желание отбросить все мысли прочь, убив в себе всякое волнение. Аккуратно, стараясь не навернуться на обледенелом асфальте, я подошел к её подъезду, впрочем, как и всегда, она не заставила долго ждать – буквально через несколько секунд передо мной стояла милая, небольшого роста, с яркой улыбкой девушка. Обрадовавшись друг другу, она подошла ближе, взяла меня за руку и в беседе о прошедшем дне мы побрели в сторону знакомого Ивановского. Город, будто на эти несколько часов замолчал, погрузился в полное безмолвие, ничем не способное его сломать. На тот момент для меня ничего не существовало, всё внезапно куда-то провалилось, ни люди, ни машины, ни нервно пробегающие взгляды не бросались в глаза. Тишина, пролившаяся по телу, приятно обволакивала слух, дав насладиться хрустом только что выпавшего на тот момент снега. Справа от нас виднелись припудренные купала церкви, проходя мимо которых, становилось немного не по себе. Тепло её рук, да и просто присутствие рядом давали увидеть в моих глазах огонёк, тот огонёк, который я называл счастьем, за который я отдал бы многое. Этот день для меня был по-своему важен, мы, то нескончаемо погружались в разговоры, не отводя друг от друга глаз, то безмолвно протаптывали следы на ещё нетронутых сугробах, медленно подходя к пруду. Наверное, для меня – это тот самый день, когда я не хотел отпускать её, я просто хотел сберечь то, чем дорожил день ото дня всё больше и больше, тем, что заставляло не отводить взгляда от её глаз, тем, что пробуждало сны – счастьем, счастьем любить этого человека, дорожить им.
Пройдя чуть дальше за церковь, начали виднеться очертания двух небольших прудов, а издалека доноситься голоса ребятни, весело рассекающих коньками лёд.
- Давай присядем на пару секунд вот на этой лавочке? – сердце стучало всё чаще и чаще, в голове крутились сотни слов, из которых ничего не складывалось. Волнение давало о себе знать. До глубины души понимая, что сказать, тем самым донести все свои чувства и показать, что она для меня сравнима с жизнью, я суетливо достал кольцо и подарил ей в надежде, что оно подойдёт.
- Это тебе, – неуверенным голосом произнёс я и протянул открытую коробочку. Всё что хотел сказать, всё то, о чём думал, вмиг испарилось из моих уст, я сидел и смотрел ей в глаза, готов утонуть в том меняющемся с океана на нежно-голубой цвет взгляде. В этот вечер я запомнил то самое нежное прикосновение её губ, ту самую искреннюю улыбку на её лице и то биение сердца, что я чувствовал в объятиях. Надев на палец кольцо, вся тяжесть и волнение того вечера, что погружали меня в неприятное чувство толи тревоги, толи просто душевного неспокойствия, словно воздушный шар, взмыли вверх, вскоре чего остались только чистые следы счастья. Именно тогда, именно в тот час, я был уверен, что я сделал всё правильно, не следуя никаким правилам и принципам, сооруженным своими мыслями.
- А у меня тоже для тебя кое-что есть – улыбаясь и нежно бросив на меня взгляд, сказала она. Опрокинув руку в сумку, она взяла небольшого размера коробочку и, открыв верхнюю часть, достала оттуда блестнувшую на свете фонаря цепочку. Я не мог поверить, что каждый из нас остановил выбор на украшении, на том, что будет находиться рядом, напоминая друг о друге, о том дне, когда жизнь показалась тесной для чувств. Безумно поднятое настроение, совмещающее непреодолимое чувство привязанности к этому человеку, давали совершенно другой взгляд на всё окружающее – взгляд откуда-то изнутри, из души, на нечто то, что немного главнее всего на свете.
Железная дорога меня притягивала свободой и дальностью мыслей. Иногда, сидя на траве и перебирая в руках листик или попавшуюся под руку палочку, сидишь, смотришь вдаль на уходящий прочь поезд и думаешь: «Вот бы уехать куда-нибудь сейчас, где тепло, где море разбивается о прибрежные скалы и, безмерно кружащие над водой чайки, камнем, то падая, то снова взмывая вверх, охотятся за рыбой».
Солнце грело плохо, хоть лето и было в самом разгаре. Деревья, тянущиеся к небу, зелёной стеной по обе стороны ограждали, кажущуюся бесконечной железную дорогу. Всё вокруг было необычайно красиво, даже облака, медленно переплывая небо, казались по-своему нежными, теплыми. Я шёл по левой стороне дороги, и за всё прошедшее время меня никто не обогнал, спереди, смотря вдаль, виднелись только зелёные, заросшие травой поля. Тишина была до ужаса приятной, иногда я даже ловил себя на мысли: «А неужели уединение и душевное одиночество стали мне ближе и интересней, чем общение, чем чувства к чему-то высокому?». Но, увы, или к счастью, такие фразы в глубине сознания обрывались несогласием. Не зная усталости, я брёл всё дальше и дальше, дорога уходила далеко за горизонт, а солнце ярким светом светило в лицо, заставляя смотреть вбок – на другую сторону путей. Тонкий, но тихий и песчаный звук рассеивал воздух над рельсами, будто мгновением назад промчался состав из многочисленных вагонов. Дорога, сравнимая с какой-либо узкой рекой, разделяла местность на два берега. Спустившись с бугра, я направился к небольшому посёлку, что находился по правую сторону от меня. Небольшого размера домики, рассеянные по зелёному настилу, жили своей жизнью, но безлюдная обстановка по-своему нагнетала внутреннее состояние. Перейдя на правый берег, я остановился в надежде осмотреться и понять, почему же в такой, казалось бы, живой и обыденной деревушке за такое время не пробежала даже дворняга. Внезапно, из неоткуда, резким хлопком раздался выстрел, затем, следуя одним за другим, послышались другие, заставляя инстинктивно нагибаться к земле. Не понимая, что творится вокруг, до неимоверности испугавшись, нагнувшись и держа руки на затылке, я подбежал к ветхому деревянному домику, в котором, по-видимому, с давних пор никто не живёт. Прислонившись спиной к прогнившей брусчатой двери, я стал наблюдать за картиной пробегающих мимо меня с каменными лицами людей в военной форме, с фронтовыми винтовками. Всё почти сразу оказалось ясным – деревушка, в которой я находился в то время, стала местом для воссоздания действий Великой Отечественной войны, в планы которых входило освобождение местности от немецких солдат.
Всё же что-то было не так – сначала прошли русские солдаты, за ними последовали выстрелы, но не один из наших даже не дрогнул, не говоря уже о падении на землю. Что было самым странным, так это столб, стоявший почти сзади всех построек с большой красной буквой «М», что в точности повторяет знак московского метрополитена. Удивление было настолько сильным, что заставляло лицо улыбаться,  не смотря на перестрелки и свистящие над головой пули, пропадающие в никуда. Ничего не оставалось делать, как сквозь дым пороха и топот разноармейских служащих, по тропинке, огибающей деревню, пройти к «Метро». Именно в тот момент стало действительно страшно. Передо мной находилась лестница, ведущая под землю, из которой доносились гул курсирующих поездов, шумный говор людей и еле слышный голос девушки, объявляющей следующую станцию. С опаской спустившись вниз, я несколько раз оглянулся, оценив, где я очутился – слева, справа, передо мной, сзади – со всех сторон находились линии путей, по которым то и дело, не останавливаясь, мчались древние поезда. Подсвечивающаяся вывеска с картой метро справа от меня, можно сказать, освещала половину входа вплоть до лестницы. Эта вывеска была единственным источником света на этой станции. Разноцветные ветки на карте то пересекались между собой, то расходились по разные стороны. Привычной кольцевой линии не было и вовсе, названия станций вообще отсутствовали. Стоя на платформе, не зная куда дальше идти, я провожал местные экспрессы, бегло уходящие в темноту.
- Пойдём со мной – передо мной стояла довольно красивая собой девушка моего роста. Немного мне улыбнувшись, она взяла меня за руку и повела за собой на другую часть запутанной станции. Как только мы подошли к краю платформы, перед нами остановился безлюдный экспресс сталинских времён, внутри он был отделан с возрастом пошарканным деревом, сиденья казались безумно неудобными. Привычный голос, объявляющий остановки, не прозвучал после закрытия дверей. Мы плавно проваливались в темную гущу метрополитена.
- Извини, а ты кто? – девушка смотрела на меня большими глазами и, видимо, ждала от меня честного ответа. Понимая всю ситуацию, сложившуюся вокруг меня: сталинское метро, освобождение деревни, что находилась в нескольких метрах над нами, я открыл карман, вытащив монетку в два рубля.
- Не поверишь, но я из будущего – сказал я, ожидая улыбку и недоверие на её лице. Перевернув двухрублёвку орлом вверх, я указал на год. 2008. Сердце билось очень быстро, в мыслях было лишь желание, чтобы она поверила в мои слова. Вдруг свет в вагоне пропал, всё замерло, всё вокруг погрузилось в пронизывающую тишину. Пошли титры.
Открыв глаза, я почувствовал, как лёгкий сквозняк с приоткрытого окна холодил мокрый лоб. Сердце понемногу успокаивалось. За последние несколько недель выглянуло солнце, искря залежавшийся за окном снег. Стрелки на часах приближались к полудню. «Я из будущего». Эта фраза была единственной, что крутилась у меня в голове в то зимнее утро. Всё казалось чересчур явным – тот знакомый мне и истоптанный временем придорожный бугор, лес, служивший оградой от шума, пыли и грязи железнодорожных путей. Но та девушка, совершенно не похожа ни на одну из моих давних и нынешних знакомых, не говоря уже о ней. Не дававшая спокойствия обстановка внутри меня заставляла нервно прохаживаться по квартире, пропуская через лёгкие запах утреннего горького кофе. Для меня это был единственный сон, который так сильно отложился в памяти после ночи. Телефонный звонок, не вовремя раздавшийся в комнате, дал провалиться в беспамятство нескольким кадрам из странного сна.
- Да – сонный и немного озабоченный голос слышался в трубке совершенно по-иному, даже с отголоском какой-либо серьёзной болезни. Последующий ответ не раздался столь быстро, как я взял телефон, заставив прислушиваться к действиям на другом конце провода.
- Андрюх, ты? – боясь ошибиться, спросил Иван.
- Богатым буду, не узнал что ли?
- Голос просто странный. Сегодня новый год – нужно повеселиться от души, есть какие идеи? У меня есть одно предложение, но оно упирается в деньги.
- Не столь важно, чего у тебя?
- Ты ведь сегодня у Василенко будешь отмечать со всеми?
- Ну, в общем, да, немного посидим, а потом с тобой пойдём, как договаривались, правильно? – с ожиданием, в надежде услышать нечто другое я параллельно, словно части мозаики, складывал фрагменты предновогодней ночи.
- Давайте скинемся деньгой на большие фейерверки вчетвером, а потом вы приведёте всех «на прогулку за ДК», а там сюрприз всех будет ждать, и мы рады, и всем остальным приятно будет, согласен?
- Какую прогулку? Ах, да, прогулку. Да, согласен, конечно. -  Забота о предпраздничном салюте далеко меня не волновала на тот момент, голос казался каким-то поникшим, вдумчивым, слышным издалека. «К чему это будущее? Да и вообще, с чего я взял, что этот сон может быть с чем-то связан? Мало ли что в моей голове творится ночами».
- Андрюх, ты меня слышишь, ты куда пропал?
- Алё, да, извини, я задумался немного, когда мы встретиться сможем?
- Да хоть через 10 минут, лишь бы Витёк с Пасиком подошли, нам-то чего с тобой встретиться стоит? – в двух шагах живём друг от друга!
- Да, что верно, то верно – ну звони всем, через час тогда на остановке, договорились?
- Окай, до встречи, - гудки ещё несколько секунд врывались в слух, всё больше и больше отвлекая от назойливой мысли.
Утренний морозец постепенно нарастал, якобы дав напоминание о зиме, о преддверии нового года. Встретившись и поделившись с каждым своим настроением, мы отправились в поход по магазинам. Разговоры о прошедшем сне, вгрызшимся острыми клыками в память, я решил оставить до лучших времён. Ощущение времени, проведённого нами за покупками, сводилось к ничтожно малому, разговоры о надвигавшемся празднике ни на минуту не оставляли нас, и только весёлые мотивы промелькнувших шуток вызывали искренне душевные улыбки на наших лицах. Каждый уголок города, стена или придорожная вывеска не обходилась без новогодних поздравлений, действующих зимних акций и скидок.
Бестолково пролетающие в голове слова, фразы, мысли, тут же сгорали яркой вспышкой пламени и пеплом оседали на дне души. «Как легко и в то же время душевно трудно потеряться в таком большом мире? Почему то, что искоркой бьётся внутри человека, так часто гаснет и так редко перерастает в неугасаемый огонь? Завтра, на следующий год, я проснусь в том же городе, наполненном умиротворённой тишиной и поглотившем в своих объятиях его население. Но это всего лишь пустые мысли, с которых начнётся новая жизнь».
- Спиртное брать будем? – Виктор неуверенно заулыбался, на что ответил – Можно, конечно, но в пределах разумного.
- Ну, вот и славненько, - через несколько мгновений в пакет упала прозрачная бутылка. Даже не верится - буквально вчера мы обсуждали новогодние планы, когда с этого «вчера» прошел уже как целый месяц.
Время летело неумолимо быстро, сменяя час за часом, всё больше рисуя картину наступающего на пятки праздника. Как ни странно, я не отказывал себе опустошить бокал шампанского под бой курантов вместе с семьёй, ведь новый год в первую очередь семейный праздник. 12 ударов прошли своеобразно медленно, будто в ожидании чего-то особенного, я с нетерпением выжидал первой секунды нового дня. Звон бокалов, с улыбкой повторяющийся из года в год, поднятое настроение, взявшее верх еще пару часов назад, были настолько родными, настолько тёплыми, что жизнь казалась светлее, ярче, добрее. И та важность искреннего, уже давно перешагнувшая свой порог, была по-своему приятна.
Торопливыми движениями пальцев, на экране телефона появлялось поздравительное сообщение, адресованное ей. Почему-то каждый раз, нажимая «Отправить», я представлял её улыбку, хотел, чтобы вместе с тёплыми строками ей передавалось и такое же тёплое настроение. Крепко сжав и прислонив к груди телефон после удачного отчёта об отправке, я стал прощаться с родными, выбрасывая остатки многочисленных поздравлений и пожеланий в их адрес. Выйдя из подъезда, город преобразовался в праздничный фестиваль. Небо озаряли сотни многочисленных огней, бросая в дрожь тело от тяжких раскатов залпов. Поперёк настроения, неброской мыслью встал вопрос о том, где и как отдыхает моя вторая половина. За несколько секунд до её ответа, я неуверенно ждал предложения встретится в новогоднюю ночь, но, несмотря на короткое сообщение, не напоминающее ни слова об этом, её мысли показались мне душевно приятными, и, закрыв на это глаза, сквозь запах пороховых выстрелов с улыбкой двигался к дому подруги.
Как я и предполагал, проснувшись утром и вдыхая лёгкими первый январский воздух, я открыл глаза, решив сразу не вставать с кровати. Немного щурившись от яркого отблеска зимнего солнца, с пошатнувшимся сознанием, я протянул вверх руки, немного задумался и нежно улыбнулся новому дню – ведь долю новой жизни я провёл именно рядом с ней.















Глава 4
[Выше]
Медленным шагом, то подпрыгивая, то осторожно обходя искрами пестрящие лужи, мы направлялись в сторону до боли знакомых нами улиц. Встречая из-за облаков еле-еле припекающее солнце, наш взгляд устремлялся куда-то глубоко вверх, через тысячи толщ сменяющих друг друга цветом туч, словно шпагой пронизанных лучами далёкой звезды. Вся картина стремительно расцветающей весны была в полном свете открыта нам, как на ладони. Пусть апрельский воздух еще не прогрелся и вечернее дыхание еще сопровождалось паром изо рта, душа уже начала чувствовать заботливое прикосновение тепла и биение занятого ей сердца. Такие минуты и даже часы очень часто сопровождались необъятными мне мыслями, мечтаниями и взглядами на недалёкое будущее. Молчание. Такую тишину невозможно счесть за нехватку слов на общение. Каждый думал о своём и как ни странно, в его глазах я не мог уловить того, что он сейчас представляет, куда с большим размахом крыльев рвутся его мысли, а может просто его переполняло чувство радости за те моменты жизни, которые он проводит в этот солнечный день.
Пересекая дорогу за дорогой, оглядывая кажущиеся бесчисленными возвышающиеся к небу дома, мы уходили всё дальше и дальше, как движущийся над нами по безбрежным просторам самолёт. Именно начало тёплой весны каждый год пробуждало где-то внутри то самое беспечное состояние, когда даже огромные проблемы, комом скопившиеся над головой, казались ничтожными по сравнению с мыслями, целый год обитавшими на глубине подсознания. Вытянутые тени двух подростков, казалось, пытались догнать нас, но в какой-то момент пропадали под большей тенью облаков, а затем снова всплывали на поверхность асфальта. Мы шли нога в ногу, медленно сбавляя темп, будто увидели незнакомое существо в нескольких метрах от нас, пока вовсе не остановились. Тёплый ветер сменялся холодными порывами, покрывая кожу мурашками. Это был тот самый первый день, когда можно было всей грудью вдохнуть золоченный солнцем воздух весны, отогревающий сердце и в то же время холодящий тело.
- Да, давно так хорошо на улице не было, а ведь скоро лето – затусим, на дачу поедем к тебе, помнишь как раньше? На Оку пойдём пешком! – последнюю фразу Влад скинул с очень широкой улыбкой, в ожидании моей реакции. Сколь тёплыми не были мои воспоминания, все же хотелось чего-нибудь нового, новых ощущений, эмоций, чего-то высокого.
- Представь, как здорово смотреть на всех сверху, – продолжал он – летишь себе, не зная забот и больше от жизни ничего и не надо.
Незаметной ситуацией, мы переглянулись друг на друга, стоя напротив местного девятиэтажного здания. Прочитать наш энтузиазм к нахождению на то место приключений не составляло большого труда. Подняв голову вверх, я прищурился от бьющего в глаза потока яркого жёлто-белого света. На мгновение создалась иллюзия стремительно падающего на меня дома. Далеко в небе кружили разных окрасок и мастей птицы. Всё то, о чём я думал на протяжении нашей прогулки, слилось в одну картину. Единственным желанием, нагромождавшим всё внутреннее состояние души, являлось увидеть весь город с высоты полёта той самой пташки, секунду назад сделавшей шаг с края крыши.
- Заберёмся наверх? Хотя вряд ли там открыто, – с неуверенностью говорил друг. Казалось бы, так просто подняться на последний этаж, открыть дверь чердака и выйти туда, где ещё ни разу не был, где всё будет казаться по-иному. Немного замечтавшись, я вздрогнул от неожиданного протяжного завывания открывающийся двери домофона. Не упуская ни секунды, мы рванулись с места и еле успели поймать ручку почти захлопнувшейся двери. Войдя в подъезд, мы погрузились в невзрачный холл далеко не приветствующего нас здания. Настенная краска, с годами состарившаяся, начала осыпаться, оставляя следы штукатурки на выложенном плиткой полу. Двери квартир первого этажа казались уже издавна никому ненужными и заброшенными, лампы с тусклым светом заставляли отбрасывать расплывчатые тени от поручней и от тех, кто непосредственно находился с ними рядом. С усилием надавив на кнопку лифта, стало слышно, как загудела лифтовая. Через мгновение мы уже были внутри и медленно, будто с глубины, сквозь многотонные слои воды, поднимались кверху. Выйдя на восьмом этаже, в надежде не стать незваными гостями для жителей подъезда, мы стали вслушиваться в гробовую тишину, медленно поднимаясь на чердак.
- Замок! – с выраженным восклицанием прошептал Влад. Подойдя ближе и аккуратно, стараясь не шуметь, я покрутил его в руках. Замок был совсем старый и никудышный, с ржавчиной, покрывающей большую его сторону и с выглядывающей на треть дужкой. Сорвать такое незатейливое приспособление не составляло большого труда, да и в инструменте особой нужды не испытывали. Три сильных рывка привели замок в открывшееся положение и дверь, ведущая к лифтовой, будто под чьим-то натиском начала открываться. Первая мысль возникла о том, как мы будем сохранять анонимность, ведь вдруг отперевшийся чердак и настежь открытая дверь вряд ли не стали бы рождать подозрения жителей верхнего этажа. На этот случай, долго не задумываясь, мы нашли первую попавшуюся под руки подходящую по диаметру палочку и продели её через намертво приваренные проушины. Тихо и аккуратно, оглядываясь по сторонам и прикрывая от гнусного запаха рукавом лицо, мы продвигались к лестнице на крышу. Под ногами находились беспорядочно разбросанные осколки стекла. Вся эта маленькая комнатка с люком и лестницей, ведущими наверх, была погружена в полумрак.
- Ну, что, погнали? – спросил я, вставая на первую ступеньку лестницы.
- Есть другие варианты? – вопросом на вопрос иронично ответил друг.
Забравшись, наконец, на самый верх, в лицо ударил яркий свет из маленькой, полуоткрытой дверцы. Кроме кучерявых облаков с изредка проглядывающим синим небом из такой дверцы ничего другого не было видно. Оглянувшись на Влада, я медленно, с большим энтузиазмом приближался к чему-то высокому. Резкий треск и гул заставил нас вздрогнуть и отойти от выхода. Гул мотора, заставляющий опускаться вниз лифт, шумел так громко, что можно было его услышать с восьмого этажа. Открыв до конца дверцу и просунув голову наружу, я осмотрел крышу и вылез туда, где будут бурлить сотни тысяч моих мыслей, брызгами летящих вниз на землю.
- Всё в порядке? – спросил Влад.
- Да, в полном. Залезай сюда, смотри, как тут здорово! – внутри меня поселилась нежная, еле касающаяся души лёгкость. Желание обойти всю площадку было неимоверно велико, и я сразу приступил к его исполнению. Сначала подойдя к восточному краю крыши, передо мной открылся вид на соседний город Балашиху, автомобильную стоянку, наполовину загруженную машинами, и на часть вечно манящей взгляд Москвы.
Облюбовав местечко, уже не хотелось думать о тех посторонних, которые теперь с лёгкостью могут вынуть деревяшку и стать нежданными гостями. Следующий день начался со стука по батарее. Улыбнувшись, я встал из-за компьютера, суетливо оделся в первое, что попалось на глаза и спустился на этаж ниже.
- Утро доброе! – бодро произнёс Влад.
- Ты сегодня рановато встал чего-то – настроение обоих было вполне весёлое и даже игривое – есть планы?
- Особых нет, а есть предложения?
- Можно сходить в магазин пока ещё не поздно и приобрести свой замок, на который и запрём вход на крышу. Конечно, ЖКХ не одобрит нашу идею, но об этом же никто не узнает? – намёк и расплывающаяся улыбка немного подзадорила друга. Одевшись, через четверть часа мы уже стояли возле двери домофона. День за днём погода становилась всё лучше и лучше, лужи подсыхали, оставляя за собой тёмные следы, солнце дарило тепло. Не прошло и получаса, как мы уже поднимались с восьмого этажа к чердаку. Оглянувшись, мы подступили к самому входу и забрали палочку, заменив её на прочный замок. Три ключа были распределены между Владом, Иваном и непосредственно мной. Пару раз проверив каждый ключ, мы открыли дверь и по конечной лестнице через люк очутились наверху.
Всё то, что находилось внутри – в душе, всё ушло вниз к ногам. Хотелось слиться с ветром, так сильно обдувавшим волосы, но так нежно ласкавшим лицо. Старые джинсы, немного свисавшие с ног, словно флаг развеивались по тёплым порывам воздуха. Через дорогу от нас, находился аналогичный дом, и хотелось даже помахать людям, изредка бросающим на нас взгляд из окон своих квартир. Само здание, на котором мы находились, состоит из четырёх подъездов. Четыре подъезда, четыре лифтовые, четыре выхода к небу, из которых два были заперты. Неимоверно приятное ощущение голодной пастью поглощало меня и все мои мысли. Смотря вниз – на суетливые дела и заботы маленьких фигурок людей, задаёшься вопросом: «Куда они все? Неужели ни один из них сейчас не подымет голову и, немного улыбнувшись, с чувством небольшой зависти не покажет ладонь, дружелюбно поприветствовав меня?». А ведь с высока думается совершенно по-иному, да и мысли совершенно другие – более беззаботные, чем на земле. Никогда не думал о том, что можно потратить целые часы, рассматривая расцветающую под ярким светом часть своего города. Даже отсюда – с верхнего яруса девятого этажа казалось, что до другого края Реутова и до самой башни Останкино можно подать рукой. Но взгляд часто бывает обманчив в отличии от мыслей. Влад стоял рядом с невысоким ограждением, разделявшим стойкую поверхность от свободного падения. Мы периодически оглядывались на стены, за которыми то заводились, то глохли моторы, поднимающие по этажам людей. Спустя некоторое время мы вовсе перестали обращать внимание на все посторонние звуки.
Каждый раз, поднимаясь сюда, нас встречали постоянные жители этого места. Птицам было далеко безразлично наше присутствие, даже наоборот, мы приносили сюда небольшой пакетик семечек и делились с ними, иногда собирая целую стаю. Нам казалось, они уже привыкли к нашему присутствию здесь и несильно нас боялись. Дни сменялись друг за другом, как и обстоятельство моего внутреннего мира.
Санкт-Петербург. Красивейший город, украшенный разводными мостами через Неву, белые ночи, музеи, памятники. Сердце наполнялось волнением и необходимостью её присутствия рядом. Стараясь не отвлечь её от всевозможных походов и экскурсий, я писал не так часто, как хотелось бы. Чаще всего сообщения просто до неё не доходили либо отчёт об отправке приходил через долгое время. Иногда в голове проскальзывала мысль о желании просмотра всех её историй и моментов в формате видео.
Думал, улыбался, ловил тёплые мысли, словно накрывал сачком сонную бабочку. Песчаный берег, опаленный не дающим открыть глаза солнцем, грел меня, окутывая лёгким бризом. Белый, кажущийся пушистым песок, я пропускал между пальцев и отдавал обратно настилу мельчайших крупинок. Неважность всего окружающего была лишь каплей моего душевного спокойствия, разбавленного заботой о любимом человеке. В нескольких метрах от меня, нежащими слух приливами, шумело море. Где-то издалека доносился звук трущихся об южный асфальт машин. Даже лёжа с закрытыми глазами было очень заметно, как солнце скрывалось за облака, укутывая весь берег под тёмное покрывало. Ветер становился порывистей и свет вмиг куда-то провалился. Открыв глаза, сверху, нарастая всё больше и больше, надвигался тёмно-серый клубок, готовый вылить из себя тонны воды. Все представления жаркого лета, моря, песчаного пляжа неизбежно, словно капля желтой гуаши, разбавились весенним дождём. На настиле, покрывавшем крышу, стали появляться тёмные пятна, от которых, если всмотреться, разлетаются уймы маленьких брызг, похожих на планеты какой-либо другой системы или даже галактики. Холодные капли, разбиваясь о тёплую, пригретую солнцем спину и шею, заставили быстро подняться и нырнуть в люк, уводящий обратно в подъезд. Шум дребезжащих от ливня подоконников становился сильнее, и непогоду пришлось пересидеть здесь – рядом с изредка заводящимся механизмом лифта.
«Привет! Как у вас там погода, у нас ливень ужасный, у тебя всё хорошо?». Единственная палочка, показывающая состояние сети то гасла, то снова появлялась на экране телефона. «Ошибка при передаче сообщения». В добавку к мокрому времени суток, где-то внутри меня родилось маленькое чувство – чувство временного отчаяния. Но может оно и к лучшему, думал я. Взгляд был устремлён на соседний дом, через маленькую дверцу, с которой блестевшими осколками свисали дождевые капли. «А сколько всего таких же людей сейчас сидят у небольшого люка крыши, смотря на весенний дождь? Да и вообще, сколько людей выбрали такие места для творения мыслей, взглядов, где предел мечтаний не заканчивается, а уходит высоко к звёздам?». Вопросы посещали меня чаще, чем я успевал моргнуть. Их было настолько много, что хотелось выбраться на саму крышу, встать под холодный ливень, закрыть глаза и стоять до тех пор, пока из-за туч не выглянет яркое солнце. Погрузившись в самого себя, незаметным образом небо прояснилось и озарилось слепящим глаза светом из придуманного мною глубокого небытия. Пройдя пару метров к западному краю дома, я присел на ещё мокрый настил и долго смотрел вдаль, ловя шаги людей, в суете выбирающихся из своих домов после холодного весеннего дождя. Отсюда можно было хорошо рассмотреть заМКАДное Ивановское и пусть малую, но такую родную часть старого Реутова.
Цветы, сердце, бьющееся в такт быстрому ритму любимой музыки и фраза: «Я люблю тебя», которую я сохранил в памяти на долгое время. Наверное, это было не зря, ведь она стала тёплой фразой, которую я слышал от неё в последний раз, стоя на одиннадцатом этаже балкона, прикрывая глаза от слепящего света и в то же время мягкого, но разыгравшегося ветра. Дни становились теплее, и уже идя по улицам можно было ощутить небольшое прикосновение лета, того самого, что свысока, женственной рукой тянулось на землю. Голоса птиц, несущие дыхание весны, день ото дня становились душевнее, наполнялись красками чувств, и, исписывая пируэтами небо, доносились до каждого человека.  Непогода еще не вошла в привычное русло, но всё же иногда давала о себе знать.
Вряд ли вид с моего балкона можно назвать притягивающим или завораживающим, ведь всё то, что можно было рассмотреть с высоты в пять этажей, так это пыльную, словно выбитый трехлетней давности ковёр кольцевую дорогу, и расположившиеся плотной стеной многоэтажные дома, из-за которых выглядывает остриё Останкинской телебашни. В это время года родители имели приятную для меня привычку выезжать за город на дачу. В силу своей «занятости», я такой не имел. Почти каждое пребывание друзей у меня на квартире заканчивалось ночёвкой, время летело предельно быстро, но дышать мыслями чувств становилось труднее.
- Двадцать одно! Подставляй свою тыкву! – доносилось с балкона. Смех, весёлое настроение – весь день был наполнен позитивными нотами. Сидя на полу балкона, отвернувшись от бьющего света, мы играли в карты. Окно было настежь открыто, откуда спиной мы ловили яркое солнце. В комнате фоном, не вмешиваясь в игру и в общение, играла музыка. Через открытое окно чувствовался запах гари, бравший своё начало, казалось бы, из ниоткуда, но вскоре мы увидели, что над придорожным полем сухой травы поднимались клубы белого, почти не пропускающего свет дыма. На тот момент нас не так сильно волновало то, что творится по ту сторону балкона, пока резкий ветер, словно жёстким ударом, не разбил стекло о деревянную раму. Солнце медленно пряталось за кучевые тёмно-серые тучи. Тот большой пласт тяжёлых облаков медленно, словно выбирая город в качестве своей жертвы, плавно надвигался в нашу сторону. Подсуетившись, я пробежался по комнатам и закрыл все окна, чувствуя, что сюда ползёт далеко не простой ливень. Наукоград медленно уходил в пустоты тени, забирая с собой те самые высотки и шпиль башни, виднеющийся неподалёку от ВДНХ.
- Ну, началось, - произнёс Влад в малейшем расстоянии от уха, пустив мурашки по всей правой стороне моего тела. Издали послышались раскаты грома, и маленькие капли дождя стали врезаться в окна балкона, оставляя за собой водянистые следы. Карты были разбросаны по всему полу и иногда поддувавший снизу ветер, будто играя по своим правилам, мог перевернуть или переложить их местами. Бумажки, пакеты и прочий мусор, слившийся с улицами за последние тёплые дни, резко взлетали и уносились прочь под хват надвигавшийся бури. Люди, словно муравьи, в суете торопились укрыться под козырьками подъездов, за дверями палаток и магазинов, словно почувствовали, что весна не только способна дарить радость солнечного настроения, но и проливать тучное недовольство столь раннего тепла, играя порывами холодного ветра. Дождь становился всё сильнее, поднимая последнюю пыль с обочин пустых дорог. Тёмный асфальт, собирая большую часть падающих слёз неба, наполнял себя перерастающими друг в друга лужами, образовавшими единую речку с притоками улиц, скверов и проезжих частей. Деревья раскачивало из стороны в сторону, будто кто-то старается прильнуть их к земле. Вскоре дождь стал настолько сильным, что на расстоянии считанных метров город уже сливался с мокрой стеной. Часы показывали начало пятого, как внезапно что-то внутри сорвалось. Именно в это время она обычно возвращается домой. Суетливо разыскав телефон, я спешно по памяти набрал её номер. Голос был сбитым, даже из телефона доносился шум вдребезги разбивавшихся градин дождя. «Бежим с подругой домой – почти уже зашли в подъезд». Этого отрывка разговора хватило для подавления волнения и улыбка в сторону буйного ветра, боя грома и тонн спускавшейся сверху воды, казалось, только злит бушующую погоду.
- А давай вот, на интерес, сможешь на десять секунд голову из окна высунуть? – предложение казалось сущим бредом, но, тем не менее, улыбнувшись, согласились друг с другом. Спустя пару минут мы уже сидели в тёплой комнате с закрытой дверью балкона и, дурачась друг над другом, сушили одним большим махровым полотенцем мокрые головы. Ураган начал стихать спустя лишь час, тогда перед глазами, смотря с окна в сторону Балашихи, появилась длинная прорезь в оранжевом свете, разбивавшая всё ещё серое небо на две половины. Желание выйти на улицу, заполненную свежим, но ещё непросушенным воздухом не оставляло в покое, да и задерживать дома нас было некому и незачем. Выйдя на улицу и сразу пробежавшись под роняющим капли весны деревом, я, ведя за собой Влада, направился к её дому. Смотря наверх, на глазах можно было увидеть то, как расширяется та самая полоса между двух берегов неба, откуда пламенем пробивалось закатное солнце. Дойдя до подъезда, неподалёку от которого, размесив в грязь землю, лежало поваленное ураганом многолетнее дерево, толи от прояснившегося настроения, толи от посещенного душу вдохновения появилась мысль взглянуть на расцветающий город свыше.
«Что может запечатлеть этот раскрывающийся, словно бутон белой розы город? Функциональный фотоаппарат? Видеокамера? Нет. Только человек. Ведь только человек мыслями, чувствами, настроением души способен выразить и передать краски природы. Почему же я в это время здесь, на краю местной девятиэтажки, бросаю взгляд на отражающий солнце город? Почему именно мне удостоено, словно губка впитывать это солнце?». Размышляя над своими мыслями, мы бродили по мокрой крыше, пригибаясь под проводами и молча смотрели на оживающий под вечер город.
Понятие времени. Всегда было интересно, у каждого ли человека время расценивается по возрасту? Ведь чем старше человек, тем быстрее летит время. Апрель пролетел чрезвычайно быстро, а за ним и май. Перед первым шагом в новое лето судьба подмигнула и сделала небольшой сюрприз, дав понять, насколько близок мне каждый, кто прошёл со мной отдельные части жизни, поддерживал в каких-либо отдельных ситуациях. В течении этих двух месяцев всё становилось по-другому – по-новому. Но сюрпризы могут быть как и приятными, так и нет. День ото дня терялись слова, казалось бы, так сроднившиеся в сообщениях телефона. Та самая фраза действительно была последней. К сожалению или к счастью мысли стали переполнять голову больше, чем чувства, и этому поспособствовало то самое время, в быстром темпе подгоняющее жизнь. «Время – лучший лекарь» – так твердил мне друг. Но большинство того, о чём нам говорят ближние, мы просто пропускаем мимо ушей, дав непонимающее «я знаю». А ведь и правда, он был прав – неважно, когда наступит тот самый день, тот самый момент пропажи каменности души – главное то, что он наступит. Вечернее время суток, ветер, рыхлящий волосы в разные стороны и зеленоватый настил крыши стали мне роднее, чем серые улицы Реутова. У каждого человека в жизни есть то, чем можно пожертвовать взамен на что-либо. Люди отдают деньги, чувства, свободу, но почему же тогда нельзя просто отдать часть своего времени, неужели каждый из нас так им дорожит? Нет. Человек очень ленив чтобы действовать на благо себе, поэтому и возлагает всё на время, а оттого так ценит и беспокоится за него. Чувства пропадут, сердце остынет, мысли развеются, откроются глаза, но память останется. Всё, что не делается – всё к лучшему, нельзя жалеть о содеянном. Всё то, что случается – обязательно даст определённый опыт, и, сделав ошибку, человек сделает всё, чтобы не повторить её вновь.
 - А помнишь, как мы год назад на Оку пешком ходили? – с улыбкой пробормотал я. Влад, не ответив, улыбнулся в мою сторону и смотрел вдаль через многокилометровые дороги, на макушки тянущихся из-за леса домов – книгу может написать про это всё? – добавил я, не ожидая его ответа.
Прижавшись спиной к лифтовой, я старался углядеть то, что он так давно наблюдает, но все попытки оказывались тщетными. Единственное, так ярко привлекающее взгляд – это то, что я мог часами смотреть в ту сторону, бесконечно глубоко погружаясь в одиночество своих мыслей.