Молодая попадья

Молодожены уже устали улыбаться поздравлениям и тостам, когда веслый и всем знакомый Лешка-тамада объявил танцы. Первый танец молодых, конечно, медленный и смущенный - каково это, когда на тебя все смотрят!
и Аня тоже смотрела, но время от времени поглядывая на сидящего рядом, совсем юного своего Диму. Он смеялся и говорил со своими однокурсниками, свадьбу одного из которых они и праздновали. А ведь только недавно, но, кажется, уже вечность назад, они с Аней вот также танцевали свой собственный первый танец. И тогда он глядел на нее во все глаза, и не мог оторваться и отойти ни на минуту. А теперь даже не смотрит. Что-то кольнуло ее в груди, глаза защипало, и она, чтоб справится с этим, глубоко вздохнула и вскинула голову.
Ей не было обидно, нет. Просто она старалась понять, что же произошло? может, она что-то делает не так? а может, это нормально? так и должно быть? конечно, она все это просто преувеличивает, но именно сейчас ей необъяснимо хотелось остаться с ним вдвоем, прижаться к нему и долго-долго слушать его голос. Или просто молчать, зная, что он принадлежит только ей.
Музыка кончилась, и молодые вышли из зала. После нескольких веселых танцев снова зазвучал медленный. И вдруг Аню осенило:
- пойдем потанцуем? пожалуйста... - тихо сказала она, чтобы не спугнуть исполнение своего желания.
Дима посмотрел на нее удивленно:
- ты что, серьезно? - почти возмутился он.
- а почему нет? - с вызовом спросила она.
- ну как же! ты забыла, что было на прошлой неделе?
Аня помнила, что было. Но потребовалось время, чтобы увязать в голове это событие и танцы. Не то, чтобы она не уважала священный сан дьякона, в который был неделю назад рукоположен ее муж Димитрий, но теперь она взревновала его еще и к Церкви. Глаза вдруг заволокло непрошеной слезой.
- как теперь я могу танцевать? подумай, что скажут люди? - продолжал он.
- так ты не будешь...ты...не можешь? но почему же... - текли по лицу первые слезы. Диме стало стыдно перед невольно наблюдавшими соседями по столу, молодыми неженатыми семинаристами, тоже будущими священниками.
- ну что ты меня позоришь, - наклонясь строго и важно шепнул он, - вздумала капризы показывать на людях! - хотя на самом деле сердце его защемило. Кстати он вспомнил, что Аня была уже немножко беременна.
- ты весь вечер ни разу не посмотрел на меня...мне так хотелось...с тобой... - слезы так и бежали по щекам.
- Ну-ну-ну, перестань! просто мы не виделись с ребятами давно, с самого выпуска, - сказал Дима, - а на тебя я и так каждый день смотрю! - добавил он уже ласково, добродушно улыбнулся, глядя ей в глаза с невыразимым теплом.
Но она, ослепнув от обиды, не поняла этого взгляда, не поняла, что он был счастлив от этих своих слов.
В ней проснулся дух противления. Вспомнилась вдруг и женская гордость, которая должна быть у каждой женщины, как учила мама. В конце концов, сколько можно унижаться, упрашивать, плакать?
Она посмотрела на него теперь сурово:
- Да, тяжело это, наверное, каждый день видеть одну и ту же физиономию! - вытек яд ее мыслей. Она уже не плакала.
Взяв свою сумочку, с обиженным достоинством вышла. Покинув здание, Аня побежала вдоль стены, обогнула первый угол и остановилась, плача, сама не зная от чего. Жалела себя вовсю за то, что вышла замуж, что ждет ребенка, что муж стал этим дурацким дьяконом, с которым уже и на свадьбе друзей не потанцуешь. Потом начала жалеть, что вообще завела этот разговор, что может, обидела Диму, ведь он так мечтал стать дьяконом, а она его все-таки любила...Но нет, любить-не значит унижаться. Можно было и наплевать разок на свой сан, если уж беременная жена тебя просит со слезами...
Впереди сквозь деревья сверкал румяный, беззаботный, по-летнему яркий закат. Столько красок было в нем! Все цвета радости и счастья, любви и тепла...он был тих, спокоен, безмятежен, никуда не торопился, не метался, зная, что скоро утонет в темноте ночи, и не горел от этого ярче, чем положено. Он никого не хотел удивить. Он просто жил. И был счастлив этим.
Пахло травой и цветами. Это успокаивающе подействовало на расстроенные чувства Ани, утихли слезы. Она стояла и думала, и не могла понять, от чего же она так несчастна?...
Вдруг за углом послышалось шуршание шагов по траве. И кого это несет в ее уединение? Дима!
- ты здесь? я так знал, что выйдя, ты повернешь направо! - стараясь быль веселым, улыбался он, но в голосе и глазах была грусть.
У Ани быстро билось сердце, оно ликовало - он пришел! Он нашел меня! Но оно не могло еще достучаться сквозь толстую стену тонких расчетов и убедительных аргументов.
- Какой красивый закат, - снова сказал Дима.
- да, - заметила наконец Аня.
Они немного помолчали, глядя за красочным действом на горизонте. И чего он пришел? думала Аня. Может, мне попросить прощения? нет, пусть он первый...
- ты знаешь, я хотел...- начал он, доставая свой мобильный телефон. Когда заиграла медленная, красивая музыка, он убрал его в карман. - Я хотел пригласить тебя на танец, ты не против? - смотрел он прямо в глаза, а ей вдруг показалось, что в самое сердце, разбивая все стены и доводы разума. - Надеюсь, тут никто не увидит сумасшедшего дьякона с матушкой? - улыбался он, оглядываясь по сторонам.
Она спряталась у него на груди и не смела пошевелиться. Хотела плакать, но не могла. Ей хотелось выразить счастье и благодарность, разрывавшие ее изнутри, но это тоже не вышло. Ни одно слово она не находила достойным. И любое из них могло бы все испортить и спугнуть.
Когда они возвращались домой после праздника уже в темноте, Дима сказал:
- что же ты молчала сегодня весь вечер? это прямо на тебя не похоже! - усмехнулся он, зная обычную ее разговорчивость.
- я согласна молчать всю жизнь, только чтобы тебе никогда не надоело на меня ТАК смотреть, - подумала она, а вслух сказала: - устала...
И если бы не сумерки теплой летней ночи, если бы он увидел ее блестевшие, счастливые глаза, то ни за что бы ей не поверил.