Три взгляда

                1
     Мерзкий визг ворвался в беспокойный сон. Дрожащая рука выползла из-под одеяла и выключила будильник. Глаза разлепились, встретив мутный, еле брезжащий рассвет.
     Поднявшись, в чем был – в не свежей майке, линялых трусах и почему-то в одном носке – Николай Иванович, покачиваясь и старательно обходя разбросанную одежду, протащился на кухню. Вода из-под крана не освежила воспоминаний о прошедшем вечере. Да и зачем? Он проснулся дома – значит всё прошло как всегда. Первая чашка растворимого кофе пробудила сознание к выполнению осточертевшей ежедневности: остатки еды со стола – в холодильник, грязная посуда – в раковину, пустые бутылки из-под стола – в мусорное ведро.
     Стараясь не глядеть на себя в зеркало, Николай Иванович побрился, без энтузиазма почистил остатки зубов и двумя горстями омыл лицо.

     Если во всем городе найдется хоть один локоть, то непременно мне в бок, а если наступят на ногу – то на мою. Так думалось Николаю Ивановичу, осуществлявшему ежедневное перемещение с места жительства к месту работы.
     Смутно гнездившаяся мысль о том, что его утренний перегар никоим образом не радовал окружающих, заслонялась поднимающейся злобой на транспортные несправедливости.
     Выплеснувшись из полуоткрытых дверей, Николай Иванович бодро зашагал по тропинке, все реже и реже пошатываясь и наступая на еще влажный газон.
     - Здорово, Иваныч!
     Как можно бодрее отвечая на приветствия, нужно было быстро проникнуть в бытовку, чтобы присесть, перевести дыхание, привести в порядок хоть какие-то мысли. Как всегда, это удалось.

     Работа спасала своей занудливостью и унылостью. Каждый день одни и те же телодвижения, одни и те же шутки, одни и те же отказы от «поправки здоровья». Николай Иванович в рабочее время не употреблял и с утра не похмелялся. Возможно, за эти достоинства и держали его до сих пор, не выгоняя на улицу.
     Всякое изменение в устоявшейся череде событий несло одни неприятности. Радовали только зарплатные дни, да два-три праздника, по случаю которых начальство расщедривалось на премии либо скромные продуктовые подарки.
     Время от времени люди уходили. Появлялись новые, которые по началу хоть как-то разнообразили устоявшееся, но не более и не на долго. Вскоре снова все входило в привычное русло.
     Вот и сегодня Василий, без году неделю отработавший, уже к полудню еле стоял на ногах и благополучно скрылся в каптерке, где и проспал до вечера. Так что всю готовую продукцию пришлось грузить без него. Мастер, матерясь, торопил. Но, осознав, что ускорить процесс не в его силах, угрюмо отправился в конторку докладывать о задержке отгрузки. Ему, как и Николаю Ивановичу, как и всем остальным, было не привыкать получать нагоняи сверху. А иначе, зачем они здесь.
     По - два, по - три, люди, переодевшись, расходились, кто – домой, кто к пивной.

     Целлофановый пакет с нехитрой снедью и обязательными водкой и пивом брошен на стол. Решив особо не разблюдовываться, Николай Иванович переоделся, прополоскал замоченное со вчера бельишко и развесил его в ванной.
     И вот уже основательно расположившись на кухне, он отправил колбасу на сковородку, открыл банку рыбных консервов, достал пару соленых огурцов, нарезал хлеба.
     Первая стопка пошла под огурчики, вторая – под консервы, третья – по пиво.
     Николай Иванович залил колбасу яйцами и закурил. Быстрая сигарета как раз уместилась в промежуток между закуской и горячем. Забытый, недельной давности кусок сыра был натерт и высыпан на яичницу.
     Под горячее водка пошла веселее. Николай Иванович уже начал тихонько напевать что-то из стародавнего, что свидетельствовало о переходе в более «возвышенное» состояние.
     Телевизор исправно показывал жизнь непонятно какой страны неизвестно какой планеты. Но почти допитая бутылка пива скрадывала все эти несоответствия и тяжелой ношей нависала на веки.
     В очередной раз проснувшись, Николай Иванович поднялся, чуть не опрокинув оставшееся пиво, и выключил телевизор. На кухне еще оставалась стопка, которая пошла под остывшую колбасу и мутное выдохшееся пойло.
     Пошатываясь и с трудом удерживая сознание, Николай Иванович снял с себя все, что смог, и как в омут – упал в сон. Хорошо, что завтра – выходной и не надо вставать ни свет, ни заря.
                2
     Проснувшись, стало привычкой, за пару минут до сигнала, Николя (как его называла жена, а вслед за ней и все общие знакомые) повернулся и стал с улыбкой разглядывать лицо Нины. Решив дать ей еще немного поспать, потянулся выключить будильник. Но не тут то было. Мохнатая бестия, мяукнув, вспрыгнула на кровать, протопала по одеялу и уткнулась усатой мордочкой Нине в подбородок.
     - Чуча, отстань.
     Рука отодвинула кошачье создание, не забыв почесать за ушком.
     Николя чмокнул жену в щечку, бодро поднялся. Легкая разминка окончательно разбудила организм.
     На столе уже парил кофе в чашке, а на тарелке лежали горячие бутерброды.
     - Вот, спасибо.
     Восклицание наверно было обращено к коту, поскольку Нина оккупировала душ. Но она совершенно не задержала Николя.
     После завтрака – бритье и остальные утренние процедуры. Одежда была приготовлена с вечера. Еще один поцелуй и лифт уже начинает свой путь к первому этажу.

     По случаю пятницы и известных вечерних пробок, Николя махнул в метро, по дороге купив газету. В вагоне было свободно и он сел, на следующей остановке уступив место какой-то женщине с испуганным взглядом и огромной, видимо тяжелой, сумкой.
     Традиционные для городских жителей сорок минут пролетели за чтением какой-то белиберды. Но не испортили настроения.
     Поздороваться с вахтером. Пропуск. Ответное пожелание не хворать и зеленый глазок турникета.
     - Привет! - Как дела? - Как супруга?
     - Привет! - О’кей! – Нормально.
     Обычно-традиционные слова, означающие: мы тебя знаем, у нас тоже без перемен и наши жены живы-здоровы.
     - Кстати, у главбуха через пару недель день рождения. Надо подумать.
     - Скинемся. Подумаем.
     Компьютер включен, телефон под рукой, накладные и заявки на столе. Рабочий день начался.

     Обед, благодаря замечательной кухне, прошел как всегда – на «ура». Вкусная еда, знакомые лица, обычные разговоры. «Есть повод веселиться» - как говорил кто-то из цитируемых.
     Но дело – есть дело. Красным фломастером отмечена накладная и надо проверить исполнение.
     - Как? Еще не отгрузили? Так ведь до десяти должны были. Ну и что? И когда теперь? И когда машина будет на месте? А Вы представляете себе, что значит пятница, вечер? Только правду – уже поехали или как? Точно? Ну, смотрите. Спросите у водителя – примерно, когда будут на месте. Что значит – не знает? Ага! Ладно. Я отзвонюсь. И пусть удача будет на вашей стороне.
     Теперь предстоял звонок заказчику. Неприятно? Но ведь это и есть еще одна грань его работы. И звонок состоялся. И был разговор. Но люди всегда могут договориться. Всегда бы так.

     Окончание рабочего дня, да и недели в целом, было немного смазано. Но последний, перед уходом, звонок вселял уверенность в общий положительный результат.
     Напряженная посадка в метро. И вот уже состав со скоростью 60 км/час мчит его домой.
     Выйдя из вагона и очистившись от всего отрицательного, Николя окунулся в мир доброжелательности и радости – в мир семьи. И хотя семью нельзя было назвать полноценной, но Нина уже дала согласие и, дай Бог, все будет хорошо.
     - Чего-то ты припозднился. Переодевайся, умывайся. И побыстрее. Ужин – на столе.
     - Так ведь пять минут и я у Ваших ног, мадам.
     - А вот метлой по загривку.
     - Ай-яй-яй! Никого не трогаю. Починяю примус. Сей час же буду готов.
     - Кстати. Проходила мимо кассы и не удержалась. Зашла. Вот. Два билета.
     - На завтра? На вечер? Отлично! Кстати (повторяя Нинину интонацию), будет где показать новое платье.
     И так далее, и тому подобное.… В-общем, ужин и вечер прошли на должном уровне.

                3
     Утро еще не раззвонило петухами, а Никола уже проснулся. Два-три потягивания и подъем. Колодезная вода студит зубы, но бодрит тело. Вот и котелок с кашей, добрый ломоть хлеба, да чай – правда, не из самовара.
     Уж где там непогоде портить настроение – утро всегда праздник. А сегодня еще как по заказу. Легкие облака только подчеркивают своей полуявью иссиня-белёсое небо с поднимающимся золотым диском живодатья.
     Утренняя сигарета на скамейке.
     Участок хоть и не большой, но радует продуманностью и устроенностью.
     - Добрые огурцы будут, однако.
     Задать кроликам, плеснуть в миску молока приходящей кошке, подправить пару колышков на грядке помидор – минутное дело.
     Вот и кепка бригадира мелькнула за забором. Вот и соседи скрипнули калиткой. Пора. Бодрым шагом Никола направился к правлению.

     - Здравствуйте!
     Никола зашел в правление и услышал ответные «Здравствуйте!» собравшихся на утреннюю летучку. Бригадир о чем-то говорил с Настасьей, но, увидев, сразу же подошел.
     - Утро доброе! Значит так! Давай, в свинарник. Там насос что-то барахлит. А то Михалыч второй день с конвейером … (тут бригадир употребил некое слово, говорящее о крайней степени недовольства медлительностью штатного механика). Потом загляни к нему – может, подсобить чего надо. А то без конвейера, сам знаешь, работа – не работа. Да, вот еще. Сегодня машина из города будет. Так что всех мужиков – на разгрузку. Ну, давай!
     - Не боись. Сделаем в лучшем виде.
     Поломки в действительности никакой не было. Просто ослабли винты крепления – вот и громыхало. Пять минут – и Никола поспешил на помощь к Михалычу.
 
     Чем ближе подходил к молчавшему конвейеру, тем озабоченнее становилось лицо. Видно, дело с ремонтом не ладилось.
     Уже второй раз за день Никола услышал то самое слово, теперь уже от Михалыча, но интонация была совершенно другой.
     - О, Никола! Ну-ка, подсоби!
     - Здорово, Михалыч! Чего, сделал что ли?
     - Здорово! Сделал – сделал. Сейчас кожух на место поставим и будет нормалек. Ты тут придержи, а я там закреплю.
     Ну вот, в четыре руки и делов-то на минуту. Можно и перекурить. Чего слыхать? Машина что ль будет? Когда?
     - Да, Сан Саныч сказал – будет. И чтоб все – на разгрузку. А когда будет – никто не знает.
Во, глянь. Сам идет. Не иначе, как твою работу проверять. Что-то недовольный. Вроде дело сделано. Конвейер за версту слыхать.
     - Здорово, Михалыч! Вижу, вижу. Молодец! Тут такое дело. Машина будет только к вечеру. Так уж вы постарайтесь. Я Лешку и Трофимыча предупредил. Будут как штык.… Как штыки.

     Как ни торопились Никола сотоварищами, часом дело не обошлось. Окончание явно двигалось к полуночи. Водитель в сторонке мрачно курил одну сигарету за другой.
     - Все, командир! Готово дело!
     Еще взбудораженный от физической нагрузки, Никола радостно поспешил к водителю.
     В который раз помянув всех, начиная с руководства и заканчивая рыжеволосой буфетчицей-хохотуньей, тот двинулся к машине. К мужикам претензий не было. Сам видел, как работали. Но и особо теплых чувств тоже не испытывал. Им пять минут до дому, а ему по ночной дороге только к утру и добраться.
     - А чего тебе сейчас обратно? Охото что-ли? Или надобность какая? А то давай, ко мне. Перекусим и на боковую. А утром, с зорькой и поедем. Подбросишь до города?
     Никола вопросительно глянул на водителя.
     Долго уговаривать не пришлось. Не разносолистый, но сытный ужин был добротно уложен по двум желудкам. Тут и уснуть осталось – только положить голову на подушку.
                4
     Солнце все-таки пробилось сквозь давно не мытые окна и разбудило Николая Ивановича. Открывая холодильник, предполагалось обнаружить его практическую опустошенность. Но надежда на чудо еще теплилась. Чуда не произошло. Предстоял поход в магазин.
     На ближайшем, и потому знакомом, магазинчике висела табличка «Учет». Чертыхнувшись и еще более озлобясь на всё и вся, Николай Иванович потащился в универсам, где, как он знал по опыту, все на много дороже.
     В самом углу винного отдела нашлось более менее подходящее по цене и присоединилось к «кружку» дешевой колбасы, паре рыбных консервов и буханке черного хлеба
     Раз и навсегда определив женщин в разряд дотошных, медлительных и скандальных, Николай Иванович встал в очередь вслед за двумя мужчинами.

     - Вот что, Николя.
     - Мадам, я весь во внимании.
     - Я сейчас займусь уборкой. А ты, чтоб не мешаться, сходи в химчистку. Я все приготовила – пакет в прихожей. Да, и на обратном пути купи хлеба, а то я вчера совсем забыла с этими билетами.
     - Будет сделано.
     В химчистке создалась небольшая очередь из-за миловидного и робкого молодого человека, видимо, впервые пользующегося такой услугой. Благодаря помощи двух женщин, скажем так среднего возраста, проблемы были улажены. Николя, стоявший четвертым, далее безпроблемно выполнил ему порученное и направился в магазин.
     Хлеб – это хорошо. Но так приятно закончить субботний вечер за бокалом вина. Николя остановился у винного отдела. А лучше – шампанского! И две бутылки легли в тележку. Остались конфеты, фрукты, сыр и, конечно, хлеб.

     Никола с раннего утра растолкал водителя. На столе уже дымилась картошка на сале, поблескивала капустка с лучком, круто заваренный чай томился по кружкам.
     Из каждого неудобства надо извлекать пользу. Ничего, что задержался допоздна, зато в город поеду как кум королю – на машине.
     Отложенные деньги были со знанием дела потрачены на приемник (Никола заодно присмотрелся к телевизору), кое-чего из одежды, два парфюмерных набора в подарок и классную кожаную кепку.
     Осталось купить вкусностей и сладостей. Набрав того и другого, Никола встал за мужчиной, в тележке которого лежали две бутылки шампанского, конфеты, апельсины с бананами и еще чего-то не много.

      - Николай!
     Крик мгновенно стих. Растворился в этой мешанине из негромкой музыки, шепоте старушек, вслух подсчитывающих сумму покупок, полусмехе подростков, шелесте одежды, неторопливого притоптывания и еще много чего присущего месту, имя которому – магазин.
     Но, трое мужчин, стоявших в очереди друг за другом, обернулись на возглас. Поняв, что это не к ним, и осознав, что они одновременно среагировали, каждый окинул взглядом каждого. Кто – удивленно, кто – вопросительно, кто – настороженно.
Три взгляда. Три человека. Три судьбы.


                Мы все разные. Но – мы поблизости.
                Часто – на расстоянии слова.
                Сквозь друг друга проходим как призраки.
                У судьбы на коротком поводе.