Интервью с вампиром

До заветной двери оставалось несколько шагов... Я уже миновала красивые железные ворота и теперь стояла на территории театра. Большая автомобильная стоянка сегодня была почти пуста. В ногах привычная дрожь....Вот и "служебный" вход. Боже, кто бы мог подумать, что обычная дверь может стать таким препятствием. Будто неведомая сила приковала меня к месту. Я остановилась и вытащила сигареты. "Нет. Не пойду". Обычная мысль, она всегда настигала именно в этом месте. Я ведь знала, что  там меня ждут. Знала, что я уже сильно опаздываю, и что это может совсем не положительным образом отразиться на моей работе. Еще месяц назад сия мысля привела бы меня в настоящий ужас. Сегодня - все равно. Хотя нет, лукавлю. "Все равно" уже на протяжении того самого месяца, а именно - трех с половиной недель. Именно этого срока мне хватило для того, чтобы сойти с ума по полной программе. Сегодня мне предстоит принять решение, которое, каким бы оно ни было, изменит всю мою жизнь. Проблема заключалась в том, что времени оставалось все меньше и меньше, а я никак не могла понять, что же будет наиболее правильным для меня. И для него. Для нас обоих.
Да-да, еще месяц назад я жила спокойно. Вернее, спокойно-то я никогда не жила. Маршрут работа-учеба-дом-подготовка к институту-не долгий сон-работа не располагал  к размеренному существованию. Хотя, признаюсь откровенно, такой образ жизни был для меня необходим. Больше всего на свете я не переношу безделия.И все-таки чего-то мне не хватало. Тут еще не кстати подкрался месяц апрель. Хотела романтики, гормонов в крови? Ну ведь признайся, дура, хотела! Вот и напросилась на свою филейную часть!
Всю  жизнь я грезила о журналистике. Ну, конечно, не всю, но почти....Как это часто бывает, сложилось не сразу. Сперва "не тот"институт. Потом "не та" работа. Хватило ума вернуть все на места. Точнее начать возвращать. " Не тот" институт сменился на "тот". Одно волевое решение, немного зубрежки - и я студентка третьего курса факультета журналистика. Третьего, а не первого благодаря тому самому "не тому" институту. С работой ситуация была сложнее. Без нужного опыта устроиться по призванию проблематично. Но я нашла выход. Стала референтом главного редактора в одном популярном издательстве. Перебирала бумажки и молча завидовала коллегам, спокойно пишущим статьи, внушая себе, что однажды стану одной из них.
И вот случилось чудо. Ха-ха, какая же  тогда была глупая, приняв это за чудо. Случайно услышала, как наш редактор говорит кому-то по телефону: безусловно интересный материал, но, к сожалению, наш отдел культуры  в этот день занят: неделя моды, сами понимаете. Я предложила свои услуги и, к моему огромному удивлению и радости одновременно, он вдруг согласился. "А знаешь, попробуй. Попытка не пытка. Там в театре Ночи какой-то спектакль новый".
И вот, на следующий день , я стояла перед "служебным" входом. Перед этим же самым "служебным" входом, и я даже кажется тоже курила....Вот только ноги у меня не подгибались как сейчас и пальцы не тряслись в нервном мандраже. Чтобы было не скучно ехать, захватила с собой Ксюшку. И ей дома в выходной не сидеть, и спектакль "на халяву" посмотрим. К тому же, Ксюшка у меня - отменный фотограф, так что и от нее польза нашлась. Вскоре за нами вышла худенькая женщина лет сорока, представившаяся Ольгой. Я уже общалась с ней по мобильному накануне. Ольга - pr менеджер театра Ночи. Правда, по разговорам, я представляла ее несколько моложе. Через турникет Ольга провела нас в фойе. Позже, когда я вспоминала все, что произошло, поняла, что именно в тот момент, когда я первый раз перешагнула порог  сего заведения, я подписала себе смертный приговор. Отступать было некуда. До начала этого безумия оставались считанные  минуты. Мы с Олей зашли в лифт. Как сейчас помню - третий этаж. Разделись в кабинете, обговорили детали интервью и статьи. "Раз вопросов больше нет, предлагаю начать".
Театр "Ночи" полностью оправдывал свое говорящее название. В здании царил полумрак. Даже в служебной его части окна плотно закрывали жалюзи. Освещение обеспечивалось  при помощи вмонтированного в стены множества светильников в форме луны. В общем, та еще атмосфера.
Я никогда до этого не имела возможности наблюдать "изнутри" театральную "кухню", поэтому во все глаза смотрела на развернувшийся передо мной мир. А это на самом деле был целый мир - со своими порядками, правилами и устоями. А уж если совсем честно - с их практически полным отсутствием. "Мир вверх ногами". Если бы меня сейчас спросили в чем основное отличие нашего бытия от артистической среды, я бы действительно, не раздумывая, ответила бы - в разрушении стереотипов. Тут не было скрытых эмоций и баррикад лицемерия. По крайней мере, такое ощущение складывалось сначала. Вокруг царила суета. Все бегали, разговаривали, смеялись. Никого тут не смущало появление посторонних, нас, казалось, вообще  не замечали. Девушки в одном нижнем белье курили на лестничной клетке.
- Это наши актрисы - представила  их Оля - Они задействованы в сегодняшнем спектакле, можете поговорить с ними.
Девушки оказались на редкость  болтливы, и охотно ответили на интересующие нас вопросы. Сегодняшняя премьера - это переделка классики на современный лад. "Снегурочка", так сказать, в новом свете. Окинув взглядом внешний вид главной героини,  (кажется ,ее звали Яна), я отметила про себя, что, скорее всего, на сцене не обойдется без разврата. Слишком уж вызывающе выглядел костюм девушки: короткое фигурное  платьице - настолько короткое, что когда она шла, из под плиссированной юбки были видны белые стринги. Отвечая на мой вопрос о возрастной категории публики, Яна улыбнулась - Ну  сложно сказать. У нас, конечно, не без эротики.
С мальчиками в этом театре было туго. За пол часа скитаний по коридорам нам удалось наткнуться лишь на парочку приличных экземпляров, способных внятно и по делу отвечать на вопросы. У остальных обнаружилось большое стремление поговорить с нами, но только не по делу. Я уже собиралась убрать диктофон и пойти в зал. В импровизированной "курилке", которая была тут на лестничной клетке каждого этажа, мы вновь встретили уже знакомую нам Яну в обществе какого-то нового "экземпляра". Судя по тем отрывкам фраз, которые доносились до нас, пока мы спускались, "экземпляр" был не в лучшем расположении духа. Он сильно опоздал: попал в пробку, был вынужден переодеваться и гримироваться в машине, и, после всех этих неприятностей, еще и получил сильный "втык" от руководства театра. Заметив нас "экземпляр" замолчал. Мы спокойно прошествовали мимо, но Яна окликнула нас. "А чего вы Рима то продинамили?". 
Обладатель экзотического имени повернул к нам лицо и улыбнулся. Помню, в тот момент меня больше всего поразили его глаза: светло-карие, но не одного цвета, как у большинства людей, а в своеобразную крапинку. И разрез был необыкновенный – глубоко посаженный. А еще улыбка: такая открытая, искренняя. Обезоруживающая улыбка. Он шагнул вперед и протянул мне руку:
- Я Рим. Приятно познакомиться. Не часто сюда заглядывают представители СМИ.
- Да что Вы? Ну, кто то же должен был исправить это досадное недоразумение!
- Твоя правда – он бегло оглядел меня с ног до головы – можно же на ты, да?
- Ну, разумеется!
Рим  оказался весьма красноречив. На все вопросы отвечал очень полно, правда не всегда по делу. Вечером, когда я разбирала полученные материалы, именно его интервью поставила в основу статьи. Наверное, это было немного странным, по идее центральной должна была быть исполнительница главной роли. Но почему-то я решила "забить" как на законы логики, так и журналистики.
Утром неожиданно позвонила Ольга. Спросила, все ли вчера прошло нормально. Я заверила ее, что все просто чудесно, после чего она, слегка замявшись, спросила, не смогу ли я подъехать сегодня еще не надолго. Оля хотела включить в материал интервью с художественным руководителем театра. Признав, что это будет не лишним, я согласилась. Мы назначили время, однако через пару часов она перезвонила и, извинившись, сказала, что у Геннадия Петровича срочное совещание, которое продлится энное количество времени, после чего он улетает в командировку на конференцию, и вернется только через пару дней. Оля просила задержать выход материала, и я, посоветовавшись с редактором, согласилась. Он, видимо, был не сильно заинтересован в выходе статьи, а я наоборот стремилась все сделать как можно лучше. Это же мой первый блин и больше всего мне не хотелось, чтобы он оказался "комом".
Оля позвонила через неделю, когда я начала уже побаиваться, что меня просто напросто забыли в этом замечательном театре. Позвонила и предложила подъехать к вечеру доделать начатое. "Геннадий Петрович как раз вечером проводит репетицию, а потом он абсолютно свободен". И вот, я второй раз очутилась около злополучного "служебного" входа. История повторилась с точностью до деталей. Так же со мной была Ксюшка, чтобы составить компанию и заодно запечатлить на фото великую встречу начинающей журналистки со своим первым серьезным интервьюером, так же мы спокойно покурили, дожидаясь, пока выйдет Оля и проведет нас через турникет, сказали "спасибо" зеленой стрелочке и поднялись на третий этаж. Только в этот раз, раздевшись, отправились не к артистам. Нас повели извилистами коридорами вглубь здания. Это сейчас я очень хорошо понимаю, что театр на самом деле маленький, и что мы всего навсего поднялись на четвертый этаж, используя другую лестницу.  Господи, как же я нервничала! Наверное так я не волновалась еще никогда, ни на одном экзамене. Даже самолет, которого я панически боялась с самого детства, вызывал у меня меньшее чувство ужаса, чем мысль о том, что через пару минут мне придётся войти в кабинет к заслуженному артисту и говорить с ним на равных. Что это было? Комплекс неполноценности? Неуверенность в себе? Через некоторое время, когда я задам этот вопрос одному умному человеку, он ответит: Это просто страх при мысли о том, что сбылось то, чего ты так долго желала. Страх перед самой собой за достигнутое". Этот ответ мне многое объяснит, но в тот день такой вариант даже не пришел  в голову. Долго заниматься самоанализом мне не дали. Распахнулась дверь, и зашел Геннадий Петрович. Добродушный мужчина в самом расцвете лет, чем-то отдаленно напомнивший мне деда Мороза. Наверное, красными щеками и круглым по-детски наивным лицом. Поинтересовавшись у секретаря, кто мы такие, и что тут, собственно, делаем, он любезно пригласил нас в кабинет. Помнится, первая мысль, которая проскользнула у меня, стоило только перешагнуть порог: "На фиг, бросаю журфак, иду на режиссерский».  Мысль была, конечно, мимолетна, и вызвана тем, что уж больно шикарный интерьер предстал моему взору. Пока Ксюшка выстраивала  свет, я успела очень хорошо разглядеть каждую деталь. Резные спинки диванов и кресел, огромный дубовый стол...Закос под "антиквар", в общем. Геннадий Петрович оказался совсем не страшный. До сих пор не знаю, то ли он сделал скидку на мою "неопытность", то ли я недооценивала свой интеллектуальный уровень, но беседа прошла вполне гладко. Мы даже любезно распрощались и расцеловались в конце. Я ощущала чувство удовлетворения: наконец-то материал весь собран. Шаблон статьи уже готов, оставалось написать и добавить туда сегодняшнюю беседу.  В ажиотаже я попрощалась с Олей, и направилась к выходу. Ксюша еле успевала за моими темпами. А я торопилась домой, умирая от "творческого оргазма".
Статья была опубликована очень быстро. Мне повезло, что издание, в котором я работала, выходило каждую неделю. Правда шеф немного  поворчал, мол, с даты премьеры прошел уже почти месяц, но мне удалось убедить его, что писать о спектакле можно не только в привязке к премьере, и что от того, что его уже два раза представили зрителям, "новым" он быть не перестал. В общем, шеф немного помялся, но моя , как говорится, взяла. Через неделю , не веря своему счастью, я сжимала в руках газету со своей первой публикацией. Наверное таких чувств, какие я испытывала в тот момент, я не испытаю больше никогда. Для журналиста первая опубликованная работа - все равно, что для женщины - первый малыш. Я даже домой в метро в тот день везла ее как новорожденного: бережно прижимая к себе, чтобы не дай Бог никто не помял и странички. На следующий день позвонила Ольге и сообщила ей о выходе материала. Она очень обрадовалась, и попросила  отправить ей пару экземплярчиков газеты. Так как штатного курьера на тот момент у нас еще не было, я решила не тратить зря деньги организации и привезти свое "детище" лично. Если честно, это мое "благородство" было вызвано тем, что мне было очень интересно мнение Оли о своей работе, и я хотела услышать его лично.
И снова я оказалась около "служебного" входа. На этот раз Ксюши со мной не было. И Ольга меня не встречала. Она была чем-то занята и сказала, что попросит охранника проводить меня к ней. По сему, преодолев турникет, я выжидательно уставилась на толстого секьюрити. Однако он и не думал отрываться от чтения газеты. Пришлось двигаться самостоятельно, ощущая себя слепым котенком. Планировка театра была такая, что двух - трех посещений было явно недостаточно, чтобы начать в ней разбираться. В итоге своих скитаний набрела на какой-то темный, неведанный ранее коридор, который заканчивался железной массивной дверью -  какие обычно ставят на сейфы. Удивиться тому, что же за бюджет у этого театра, если у них есть свое деньгохранилище (а ни с чем другим у меня эта дверь упорно не ассоциировалась) я не успела. Источник возбуждения сознания распахнулся, едва не врезав мне по лбу, и на пороге появился мальчик Рим. Выглядел он как-то странно, хотя в тот момент я не поняла, что именно меня насторожило. Мальчик как мальчик. Светлые волосы, растрёпанная челка, бледная кожа, под глазами синяки. Джинсы, футболка, на шее шарф, в ухе - сережка. Он, похоже, меня узнал. Улыбнулся и предложил проводить. Естественно, я согласилась. Пока шли по коридору - разговорились. Оказалось, что Рим тоже кода-то увлекался журналистикой и подумывал о поступлении на журфак. Он даже ходил на курсы при МГУ, но потом понял, что его все же больше привлекает театр. Пока Ольга разговаривала с каким-то мужчиной в протертых штанах со старым фотоаппаратом, я успела проникнуться к этому мальчику огромным расположением. Он один из немногих в моем окружении понимал мою радость по поводу выхода публикации. Сказал, что отлично помнит, что сам чувствовал, когда районный Вестник напечатал его заметку - будто внутри все перерождается, и ты ощущаешь себя готовым к новым подвигам. Сами понимаете, что такое единомыслие не могло не пробудить во мне интереса. Однако, увы, я не успела даже взять у него номера телефона. Освободилась Ольга, которая тут же стала занимать меня разговорами, а Рима позвали в зал репетировать. Перед уходом он наклонился и поцеловал меня в щеку. Когда он был близко к моему лицу, я вдруг почувствовала исходящий от него невероятный запах...Мне даже сложно определить, что это было...Что-то такое сладкое, нежное, волнующее, с примесью цветов....Запах, который околдовывал настолько, что на миг даже закружилась голова.
Ольга взяла у меня газеты и стала провожать к выходу. Когда мы проходили мимо раскрытой двери в репетиционный зал, я увидела Рима на сцене: он стоял с какой-то шпагой в руках, крича  о доблести и женской чести. Видимо играл одного из мушкетеров. В этот момент я вдруг поняла, насколько сильно мне не хочется уходить.
"Если у вас будут еще премьеры, звоните мне" - сказала я Оле, в слабой надежде, что вот сейчас она воскрикнет - да, конечно, у нас завтра новый спектакль!".
Но Оля лишь улыбнулась.
 "Всенепременно свяжусь с вами. Эх, жаль, что вы не делаете видеорепортажи. Наша "Снегурочка" так нуждается в видео-материалах ".
 "Делаем!" - я сама не знаю, как у меня это вырвалось. Как-то само собой, непроизвольно. Вырвалось, и я тут же прикусила язык. Но слово-то, как известно, не воробей, его за хвост не поймаешь.
Радости Ольги не было предела, и мои слабые возражения, что надо получить разрешение у шефа на нее никакого эффекта не произвели. На улицу я уходила под аккомпанемент нескончаемых благодарностей, и со словами "Через три дня жду вас вместе с оператором на репетиции".
Вот так у меня всегда. Ляпну что-нибудь не осторожно, а потом буду думать, как расхлёбывать последствия собственной глупости. Хотя, справедливости ради, в душе я все же была рада такому повороту дела. Пускай, я влипла по самые гланды, но мне же не привыкать! Зато теперь я через два дня вернусь в театр. Я и сама не знала, почему мне так хотелось вернуться. Там, внутри, казалось - из-за Рима. На улице видимо свежий воздух оказался отрезвляющим. Я уже почти не думала об этом мальчике. Но, повторюсь, обратно тянуло. И никак не получалось забыть тот волшебный запах. Не зря говорят, что желание - лучшая мотивация. Я за 20 минут решила проблему, которая казалась нерешаемой. В прошлом году параллельно с "не тем" институтом, я ходила в высшую школу телевидения на отделение теле-журналиста. Вместе с  нами учились операторы, и на одного из них я вышла благодаря своему однокурснику. О чудо! Он согласился. О, чудо, дважды - у него даже оказалась собственная видеокамера. Затем соединилась с подругой, которая работала на интернет портале "Комсомольской правды". С огромным "скрипом" она согласилась поставить на их сайт мой ролик сразу же, как только он будет готов. Оставалось удивляться, откуда во мне в тот момент взялось столько убедительности!
А ночью мне первый раз приснился странный сон. Конечно, не первый раз в жизни, а первый - за эту историю. Мне снился огромный зал. Но очертания интерьера были размыты. Я видела лишь зал и какое-то странное пятно в середине. Этот самый зал не уходил из моего сна до утра, и успел мне порядком надоесть. Я в жизни-то не переношу однообразия, что уж о царстве Морфея говорить! Утром я проснулась рано именно потому, что мне так надоело видеть этот зал, что я была готова даже вылезти из теплой постельки и отправиться на работу.
На следующий день я вновь стояла около "служебного" входа. Теперь, однако, не в гордом одиночестве. Сегодня компанию мне составляла Ксюша и мальчик Стас, который не произвел на меня особого впечатления. За то время, что мы вместе шли от метро, я с трудом смогла вытащить из него пару слов, и теперь мне оставалось только надеяться, что его угрюмость не распространяется на качество работы. Охранник на входе, по-видимому, меня уже запомнил. Пропустил он нас внутрь без единого вопроса. Ольга снова не вышла встречать, попросив подняться в свой кабинет, который в этот раз я, слава Богу, нашла без приключений. Бросив вещи и распаковав камеру, мы отправились работать. Управились быстро - буквально за час взяли все интервью. Оставалось только заснять само представление. Мне даже понравилось ощущать себя теле корреспондентом. Наконец-то выдалась возможность применить на практике то, чему  училась  целый год. Я только тогда поняла, насколько мне не хватало этого вида журналистики, когда оказалась перед камерой. Расстраивало только, что наш спутник Стас продолжал представлять собой воплощение недоброжелательности, но этот небольшой минус мерк по сравнению с тем светом, который дарили все окружающие. С ребятами, участвующими в "Снегурочке" в тот день мы по-настоящему подружились. То ли на всех так сказывалась весна, то ли они просто начинали привыкать к нам, но атмосфера была очень доброжелательной. Практически с каждым из труппы мы поговорили и обменялись телефонами. Просто так, на всякий случай. Шутки на репетиции лились рекой, и под конец я подумала, что, наверное, давно в моей жизни не было такого хорошего дня.  Единственным, что помимо оператора Стаса омрачало настроение, было то, что Рим практически не обращал на меня внимания.  По моим наблюдениям, он испытывал сильное влечение к исполнительнице главной роли Яне. Видимо симпатия была взаимной. Парочка периодически где-то уединялась. И еще одна деталь бросалась в глаза - только они вдвоем заматывали шею шарфом. Тогда я поняла, что именно это показалось мне интуитивно странным вчера, когда мы с Римом столкнулись около железной  двери. Я, конечно, не совсем отстала от жизни, и хорошо знаю, что шарф часто используют в качестве аксессуара, но не вязанный же! Тем более в помещении, где температура явно была не меньше, чем +20.  В общем, странная парочка. Хотя Ксюша сказала, что странная я, а не парочка, и что, скорее всего , этим самым "аксессуаром" они просто скрывают последствия своей страстной любви. Проще говоря, засосы. Это теория, сами понимаете, не особо меня воодушевила. Кстати, я не могла не использовать возможность удовлетворить свое любопытство, и спросила у Рима, что за  дверь такая  преградила мне путь накануне, но он отшутился и не сказал ничего внятного. Отчаявшись узнать истину и вспомнив о Варваре, которой оторвали нос на базаре, я решила больше не мусолить эту тему.
Когда мы уже уходили, Рим оставил мне свой номер телефона. Он был последним, кто сделал это, причем сделал в тот момент, когда я уже почти убедилась в его нежелании со мной контачить. Однако нет...11 цифр он собственноручно вбил в память моего мобильного, и позвал прийти в конце недели на другой спектакль с его участием.
И засосало мещанское болото...Именно с этого дня и берут отсчет те самые три с половиной недели, о которых я упоминала вначале. Именно с этого дня я начала понимать, что влюбляюсь в Рима. Точнее, осознала я это чуть позже - то, что именно тогда начала влюбляться. На тот момент я просто испытывала сильную симпатию, и огромное желание вновь и вновь возвращаться в этот театр. А реализовать это желание было совсем не сложно. Казалось бы, вся всесленная способствовала моему  возвращению. Сперва ребята сами звали  на спектакли, потом как-то  родился совместный с ними интернет-проект, требующий частенько заезжать туда, а потом....потом ко мне там так привыкли, что перестали задавать вопросы и необходимость искать повод для визита отпала сама собой. Даже Геннадий Петрович, встретив меня на лестнице, больше не открывал удивленно глаза, а лишь приветливо улыбался. Я стала проводить в театре Ночи практически все свое свободное время. Ну, а если говорить совсем откровенно, не только свободное. Работа и необходимость пребывать на ней вызывала у меня все большее и большее раздражение, и я стала халтурить. Мне делали замечания, даже повышали голос, но мне было все равно. Я использовала любой предлог свалить из офиса и поехать в театр. Мне казалось - там настоящая жизнь, там я живу, а здесь просто попусту трачу время. Вот так незаметно подкрался апрель, а вместе с апрелем ко мне неожиданно подкрались любовь и шизофрения.
Любовь заключалась в том, что все мои ухищрения, к которым я прибегала последний месяц, дали о себе знать: Рим наконец-то стал обращать на меня внимание. То ли действительно на него подействовали мои взгляды-улыбки-вдохи-юбки-каблуки, то ли сказалось наступление весны, однако с Яной он расстался и активно переключился на меня. Вместе мы проводили все больше и больше времени: я сидела на всех его репетициях, ходила с ним обедать, помогала накладывать грим, развлекала в перерывах во время спектаклей. У нас оказалось много общего: мы любили одни и те же книги,  слушали одну музыку и даже увлекались одним видом спорта - и он и я были поклонниками гидромотоциклов. Имелись,  конечно, и различия, но в этих различиях мы тоже находили свою прелесть. Рим, например, научил меня слушать классическую музыку, которую я раньше не могла воспринимать. Он попросил меня сесть на маты в хореографическом зале, одел на глаза повязку и стал играть на фортепьяно. А я слушала и  ощущала, как каждая нотка проходит через меня, оставляя в душе след, и не понимала, как я могла раньше пропускать мимо такую необыкновенную красоту.
Естественно, появились у меня в театре и другие друзья. Сперва мы тесно общались с Яной, однако после ее расставания с Римом, в отношениях появилась напряженка. Разрыв произошел по его инициативе, и она  не могла не заметить, что он ухаживает за мной. На нашей дружбе это  сперва оставило след, а потом и вовсе раздавило ее.  Даже не смотря на то, что Яна очень быстро утешилась в объятиях другого актера, прошлого беззаботного общения было уже не вернуть. Помимо Яны, была еще Маша, с которой мы сблизились больше всего.  Маша была очень милой девушкой, и одной из немногих, с кем я сразу почувствовала себя на "одной волне". Немного правда огорчило меня то, что ей тоже очень нравился Рим. Она мне, конечно, в этом не признавалась, но , каждый раз видя как мы мило воркуем в уголочке, потом неоднократно повторяла, что с ним нужно быть осторожней, что не все так просто, и что она бы на моем месте поискала кого-нибудь другого. Она говорила, что Рим - жуткий ловелас и что он непременно разобьет мне сердце. Причем говорила всегда шепотом, и боязливо оглядываясь. Меня, конечно, эти слова обижали, так как я полагала, что это совсем не по-дружески, но общения с ней я не прекращала.. Эх Маша-Маша...Если бы я тогда только поняла, ПОЧЕМУ ты так говоришь...
Между тем, упомянутая мной выше шизофрения развивалась все активнее и активнее. Помните, я рассказывала о том, как меня во сне однажды посетил  зал? Ну да, такой странный зал с размытым интерьером и непонятным пятном посередине. Так вот, стесняюсь говорить, но если вы думаете, что после той ночи он меня больше не тревожил, то вы сильно заблуждаетесь. Он не только приходил ко мне периодически, но и постепенно раскрывал свои секреты. Очень-очень медленно размытый интерьер приобретал черты. Уже через неделю после первого сна я смогла разглядеть высокие каменные колонны по периметру комнаты, еще спустя какое-то время - странные узоры на них, канделябры из бронзы на стенах. То, что я видела, можно было сравнить с "переводной" картинкой, которые раньше вкладывали в жвачку, или с фотокарточкой из полароида. В общем ,со всем тем, на чем изображение проявляется медленно и неравномерно. Меня все больше и больше занимал вопрос, что же представляет собой сердцевина зала. По-прежнему она казалась размытым пятном, но что-то мне сильно подсказывало, что в скором времени и это странное пятно приобретет форму и превратится во что  то очевидное.  Разумеется, о своем этом "безумии" я никому не рассказывала. Не скажу, что меня пугали эти сны, напротив, скорее - забавляли, ибо в причины их возникновения я старалась не вникать. У всех есть свои маленькие интимные глупости, о которых окружающим лучше не знать.
Хоть я и злилась на Машу за то, что она упорно мне намекала, будто мы с Римом - не пара, но очень скоро его поведение стало меня напрягать, а потом и вовсе раздражать. Нет, он не клеился к другим девушкам и никоим разом не давал мне поводов для ревности, но и продвигать наши отношения он явно не собирался. Складывалось впечатление, что его устраивает  легкий театральный флирт, и ничего большее ему не нужно. Но я-то читала в его глазах, что ему уже давно хочется  это самого  "большего"! Однако все провокации хотя бы на поцелуй оказались тщетными. Однажды я набралась смелости и решила поцеловать его сама, но стоило мне только приблизиться к лицу на расстояние явно значительно меньшее, чем то, что бывает между друзьями, он вдруг резко отпрянул и пробормотав что-то о репетиции оперативно свалил. Это было очень "умно" с учетом того, что было около 10 вечера и кроме нас в театре не оставалось никого. Действительно, самое время репетировать!
Вернувшись домой после такого "красивого" финта,  я расплакалась и, не выдержав, написала ему смс. "Неужели я тебе совсем не нравлюсь?". Будь что будет! Откажет - значит такова моя судьба. Хотя, если честно, я очень сильно влюбилась в Рима, и не представляла, что буду делать, если он скажет "Нет". Но в душе я осознавала, что в данной ситуации лучше сразу расставить все точки над "i".  Но точки не расставились...Его ответ меня сразил наповал: "Нравишься. Просто еще не время ". Не время?! Что значит не время?! И когда оно наступит, это твое время?! Но ни на один вопрос Рим больше не ответил и выключил телефон. На следующий день, когда мы столкнулись в театре, он как обычно приветливо поцеловал меня в щеку. мы оба сделали вид, что этой смс не было. Не знаю, какие мотивы побудили его к такому  поступку, но лично я просто постеснялась спросить....Не время так не время. Я решила подождать еще чуть-чуть.
Представьте теперь мое удивление и радость одновременно, когда спустя пару дней я получила от него смс: приезжай сейчас в театр. В душе будто взорвался фейерверк. Я не посмотрела даже на то, что был уже поздний вечер, что утром надо было на работу, быстро собралась и вызвала такси. Пока ехала по ночной Москве, в голове кружил просто рой мыслей.  Было волнительно, но это волнение относилось скорее к приятным ощущениям. Знаете, когда что-то такое приторно-сладкое "сосет под ложечкой", поднимая в душе целую бурю эмоций. Я не люблю самонадеянность, но в этот раз даже не пыталась ее от себя гнать. Я ведь давно видела, что нравлюсь ему, посему была уверена на сто процентов, что Рим, как говорится, "дозрел". И ведь, как выяснилось позже, я не ошиблась. Действительно "дозрел". Но все оказалось не так просто.
Он встретил меня сам в нижнем фойе. Только увидев его около гардероба, я вдруг запоздало удивилась тому, чего он собственно забыл ночью в театре. Но после легкого прикосновения руки и поцелуя в щеку, эти мысли как-то сами собой испарились из головного мозга, заполнив его вместо себя расплывчатой воздушной ватой. Рим извинился, что вытащил меня из дома в такое время и сказал, что ему срочно надо поговорить. Я кивнула. Поговорить, так поговорить. В конце концов, любое признание, так или иначе, начинается именно с разговора. Когда мы дошли до двери, за которой начиналась служебная часть помещения, он вдруг крепко взял меня за руку. "Пообещай, что, чтобы ты там не увидела, ты будешь держать себя в руках, и не отойдешь от меня ни на шаг. За то, что я тебя сейчас покажу, меня могут очень сильно наказать. Наказать вплоть до ликвидации. Но я принял это решение, и у меня были на то причины". Я решила не вникать в смысл слова "ликвидация". Слишком уж сильно Рим меня заинтриговал. Приняв мое молчание за знак согласия, он решительно открыл дверь и легонько толкнул меня в проем.
Вы когда-нибудь играли в перевертыши - такую игру, когда тебе задается ситуация, и твоей основной задачей является перевернуть ее с ног на голову? Первой моей мыслью, как только я вошла в служебный коридор,  была мысль именно об этой детской забаве. Второй - о розыгрыше. Определенно, надо мной кто-то пошутил. Да не "кто-то", а я даже знала кто - Рим. Именно затем он и вытащил меня ночью в театр. А как еще можно было себе объяснить ту картину, что предстала взору? Коридор, конечно, никогда не являл собой дизайнерскую находку, но сегодня он выглядел так, будто описывал его шаблонный писатель повестей ужасов для детей. Высокие потолки покрывал слой чего-то непонятного, отдаленно напоминающего слизь. На стенах, ей Богу я не вру, сидели самые настоящие, живые летучие мыши. Я, когда заметила первую из них, даже взвизгнула, и вцепилась в Рима, но он лишь крепче сжал мою руку. Совсем плохо мне стало, когда я посмотрела вниз и увидела, что вместо привычного каменного пола покрытие для ходьбы составляют перевернутые крышки от гробов. В общем, "Кошмар на улице Вязов" отдыхал.
К тому моменту, когда  я уже была практически убеждена в собственном безумие, Рим наконец достиг того места, к которому вел меня все это время. "Местом оказался начерченный чем-то красным небольшой круг около закрытого плотными шторами окна. Втолкнув меня за черту, и оставшись сам за ее пределами, он заговорил. Но куда подевались привычные нотки милого и нежного голоса? Тембр был глухим, и складывалось впечатление, будто доносился он откуда-то издалека. Хотя бы из-под тех самых крышек гробов, по которым я только что имело "счастье" шествовать.
Рим был вампиром. Собственно к этому сводилась вся его пламенная, сбивчивая речь. Нет, не таким вампиром, какими мы привыкли их представлять благодаря навязанным телевизионным стереотипам. Он не охотился ночью на жертв, никогда не пил крови живых, и ,в общем то,  являлся существом достаточно мирным. Но все это обеспечивалось лишь за счет того, что он никогда не покидал театр Ночи. Это место, которое все мы привыкли считать культурным заведением, было на самом деле не таким простым. Заколдованный театр или Театр Смерти, как звали его тут посвященные. Место, в котором находила убежище вся нечисть нашей земли, не желающая быть нечистью. Как это? - спросите вы. Вот и я испуганным полушепотом задала тот же вопрос Риму. Он пояснил - для многих нечисть - это не кара, а что-то вроде национальности. Ну ,представьте, родились вы оборотнем или упырем. В душе вы очень мирный и не желаете причинять зла людям, но как быть, если зовут инстинкты? Оставшись на воле, даже самый добродушный и миролюбивый вампир рано или поздно слетит с катушек и станет причинять зло. Именно для них, для существ с не человеческими повадками, но с широкой человеческой душой, и был когда-то создан театр Ночи. Легенд, повествующих о его создании,  даже не счесть. Но самой распространенной является их теологическая версия: будто бы сам Господь покровительствует этому месту. Не бросил на произвол судьбы существ, порожденных Сатаной и не желающих быть зла рабами, и организовал для них укрытие, которое из века в век оберегают его посланники. Театр Ночи - уникальное место по всем критериям. Днем - оно представляет собой  обычный театр. Ночью - превращается в Дом Ужасов. Говорят, что и превращается то он потому, что само здание - не простое. По преданию - это провинившийся заколдованный оборотень, нарушивший когда-то святой запрет и укусивший человека.
Да, Рим был вампиром, и ему было категорически запрещено заводить отношения с обычными людьми. Другими словами - заводить их со мной. Вернее, формально, конечно же, такого запрета не было. Существовал другой, самый строгий и оберегаемый тут запрет - никогда не нападать на людей. Но завести отношения - значит проводить много времени, а проводя много времени с человеческой плотью, вампир неизбежно рано или поздно сорвется. И что бы подумали вы, услышав такое? Лично я только кивала, прикидывая в уме, у кого бы достать телефон хорошего психиатра. Не обращая внимания на мой ошарашенный вид Рим, однако, как ни в чем не бывало продолжал рассказ. Как он уже упомянул, формальный запрет нападать на людей вел к такому же строгому запрету с ними тесно общаться. С детства, во избежание неприятностей, все жители этого странного места обитали в тесном клане и общались только друг с другом. И тут появилась я...Рим признался, что изо всех сил удерживал себя от настигшей его влюбленности, но сердцу не прикажешь. Он не может быть со мной, но и не быть тоже не может...Ему уже неоднократно делали замечания и предупреждения, что если он не прекратит данное общение, то все закончится ликвидацией...А что такое ликвидация? Ликвидация - это самое страшное, что может представить себе нечеловеческое существо. Когда Рим рассказывал мне о ней, у него даже губы тряслись. К ликвидации прибегают очень редко, и за всю историю это произошло всего пару раз. И оба случая - из-за любви нечисти к смертной. Ликвидация в их мире равна смертной казни в нашей. По решению Посланника особая пыль, поступающая в организм и заменяющая им кровь, поступать перестает, и вампир не может больше существовать. В его тело вбивается осиновый кол и душа отправляется на небо.
Стараясь не анализировать этот абсурд, я поинтересовалась, что же нам делать. Наверное от шока отключились эмоции. Я была спокойна как слон. Рим будто бы ждал этого вопроса. Он ответил, что долго думал и вынужден констатировать, что у нас есть только два варианта: либо я забываю его и все, увиденное сегодня и никогда больше не прихожу в этот театр, либо завтра, в день весеннего солнцесостояния, я должна пройти особый обряд и, как и он, стать вампиром. Решение было за мной. Рим вытащил меня из круга, в который, по его словам, он и засунул то меня для того, чтобы уберечь от обитателей Театра Ночи, чьи инстинкты в полнолуние особенно обострялись, и, вновь крепко взяв за руку, повел к выходу. "У тебя есть 24 часа..Ты должна решить. Если завтра, в это же время ты вернешься, то мы будем вместе. Если нет...." В его глазах появились слезы, и он отвернулся. Я хотела было крепко обнять Рима, но потом, передумав, пошла к двери. Я не знала, какое приму решение. И мои объятия могли обнадежить его.
Ну и почему я сегодня опять стою здесь? Почему, если вчера, выйдя из театра с бешено колотящимся сердцем, дала слово никогда не возвращаться? Потому, что вернувшись домой, я легла в постель, и буквально на секунду представила свою жизнь БЕЗ...БЕЗ Рима...БЕЗ театра, как ни крути ставшего мне родным, БЕЗ появившихся там друзей....Представила, что никогда больше не услышу их смех, не увижу улыбок......И вот сегодня я опять стою здесь около служебного входа и нервно курю...Да-да, я здесь, несмотря на то, что отлично осознаю, что это место - исчадие ада и, кажется, я собираюсь остаться тут навсегда...
Охранник пропустил меня, даже не задав вопросов. А сразу за турникетом меня ждала Яна. Сегодня она выглядела престранным образом. На голое тело была лишь накинута мантия, крепящаяся на двух тоненьких ниточках, а волосы были вымазаны каким-то странным гелем. Видимо, решила я про себя, она примеряет какой-то новый образ...Яна подошла ко мне и вдруг крепко обняла. "Я знала, что ты примешь правильное решение. Еще чуть-чуть и мы породнимся...Рим ждет тебя. Пойдем". Я поинтересовалась, почему это мы породнимся, на что Яна улыбнулась, продемонстрировав два идеально ровных выпирающих клыка, и сказала: "Все вампиры - одна семья. К тому же, Рим - мой брат, и, став его женой, ты , так или иначе , станешь моей родственницей". Я хотела было спросить, как это она еще недавно спала с ним, если он - брат, но решила не позориться. Вдруг в их обществе это считается нормой?
Сегодня моей психики особого удара наносить никто не спешил. Мы даже не пошли в служебную часть, где вчера путешествовали с Римом. Яна провела меня через хореографический зал, миновала фойе, и зашла в узкий коридор, заканчивающийся железной дверью. Той самой дверью, около которой когда-то я столкнулась с Римом, и которую нарекла про себя "деньгосберегательной". Странно...Мне казалось, тогда я достигла ее другим путем...
Яна вытащила из-под мантии небольшой медальончик и приложила к выемке на ручке. Дверь скрипнула и открылась. "Знак причастности - пояснила она, поймав мой недоуменный взгляд - Это зал ритуалов, туда доступ есть только у тех, кто живет тут на законных основаниях". "А как же я?". "А ты сегодня в роли жертвы" - спокойным тоном сказала Яна и втолкнула меня в проем.
Вниз вели каменные ступеньки, спустившись по которым я попала в просторный зал, показавшийся мне отчасти знакомым...Высокие каменные колонны по периметру комнаты,  странные узоры на них, канделябры из бронзы на стенах, огромный дубовый стол посередине...Где же я могла его видеть?
Рим стоял на этом столе. В отличие от Яны, решивший почему-то обрядиться в какую-то смахивающую на мантию тряпку, он был одет в обычные джинсы и выглядел сногсшибательно. Увидев меня, он расплылся в улыбке и жестом показал, чтобы я подошла. Судя по всему, у него не было и сомнений в том, какое решение я приму, и это меня чрезвычайно обрадовало. Я подошла ближе, залезла на  стол и крепко обняла его. Он положил руку мне на талию, провел рукой по волосам и прошептал: "не волнуйся, малыш. больно не будет". Яна демонстративно кашлянула, подошла и накинула на нас какой-то железный круг, отдаленно напоминающий гимнастический обруч. "Эта штука - пояснила она - нужна для того, чтобы ты не умерла после его укуса, а только обратилась. Давайте уже быстрее, мы взяли ее без спроса и если кто-то узнает об этом, нам ой как не поздоровиться..." Рим кивнул и повернулся ко мне: " Готова?". Я кивнула. Он наклонился и стал медленно прикасаться к моей шее. Знаете, никаких неприятных ощущений  я не почувствовала...Скорее наоборот. Такого сексуального удовлетворения мне еще не доводилось испытывать. Вот я раньше-то не знала, где искать оргазм! Знала бы - давно бы уже искала по свету вампира. Хотя, чего его искать? Когда "пришло время" сам нашелся. Да, я определенно поняла, почему мы так долго ждали этого самого времени. Я даже не заметила, когда он закончил, потому что плавно его покусы переместились с шеи на губы....Я не заметила, как испарилась Яна...Я вообще мало чего замечала...Меня закружило в таком вихре любви и счастья, что неудобный стол показался райской постелью, а эта странная Варпугиева ночь - лучшей ночью в моей жизни...Однако вскоре иллюзиям было суждено разбиться.
После секса мне часто снились странные сны. Но сегодняшний побил все рекорды...Я видела тот зал, который преследовал мое воображение последние месяцы, моменты с репетиций, шарф, настороживший меня, Рима, Яну...И вдруг у меня в голове что-то щелкнуло. Я открыла глаза и провела рукой сбоку. Там было пусто. Рим сидел на столе с краю и курил. Я посмотрела на него... Рим...Яна...шарф...Три этих критерия вдруг резко сложились в одну картину...Мне стало жарко.
- Ты и Яна... - прошептала я - Вас ведь не так давно самих обратили...Шарф прикрывал свежий укус! Ты мне врал!
Он улыбнулся.
- Ты только без обид, мась. Мы с Яной пошли на это добровольно....А тебя пришлось слегка задурить...Все , что я тебе сказал - чистая правда. За исключением одного дополнения. Не все тут вырастают, некоторые приходят сюда сами. Играть. Театры переполнены, а тут - легко устроиться, хорошая зарплата, и творческое самовыражение. Геннадий Петрович - очень лояльный, он дает возможность нам воплощать почти все свои проекты. А что касается обращение, так это просто...ну...что-то типа обязательного трудового договора. Мне кажется, что два красивых клыка за такой райский набор услуг - не плохой выбор. Театр кстати не такой ужасный...Он хотел предупредить тебя о наших намерениях, и, как почуял угрозу, стал посылать сон, который я постоянно блокировал...Театр хотел показать тебе чем закончится твое безобидное с виду увлечение, но вместе с тем, с каждым твоим приходом сам все больше и больше заманивал тебя своими чарами. Он действует как наркотик - подсаживает все больше и больше, и ты не замечаешь тот момент, когда он становится тебе так же необходим, как воздух.
- При чем тут театр? Мне нужен как воздух ты! Ты!!!.
- Ошибаешься. Не я.  Я - лишь воплощение, на которое ты обратила ту любовь, которая накопилась в тебе...Любовь к театру.
- Не говори так! Ты же любишь меня, я знаю!
- Люблю? Какая любовь, ты о чем? Я просто немного приукрасил действительность. Дело в том, что мы с Яной готовим постановку, и нам очень нужна актриса на вторую женскую главную роль....