19 июня 1944 г. Финляндия

    Здравствуйте!
    Сегодня впервые за три с лишним месяца получил письмо. Написано оно Юркой 7.6.44. Одновременно я выяснил и причину того, что ваши письма до меня не доходили. Дело в том, что на нашей полевой почте не знали, что я имеюсь здесь. Недавно отсюда выбыл какой-то тип по фамилии Хоменко, и они, считая, что Ф. - это описка вместо Х., со спокойной совестью отсылали письма обратно. Представляю ваш испуг, когда вы получили обратно свои письма. Наверное, у вас создалось убеждение, что я опять схлопотал себе кусочек металла.
    Но я жив и здоров и инородных тел в себе не имею. Нахожусь же, где и был, т.е. в той же части, но уже не в Эстонии, а в др. стране. Любуюсь озерами, дотами, надолбами, прочими прелестями. Все еще не в бою, но скоро предвидится. Проезжал верхом на картах через весь Ленинград и нашел, что население в городе за 2 месяца удвоилось. Нечего и говорить, что сердце защемило, когда я увидел толпы свободных людей. Проезжая через бывший передний край (линия Маннергейма. Ред.), убедился, что он не так уж сильно был укреплен, как сложилось у меня мнение, почерпнутое из газет. Поражает только невероятное количество проволоки. Буквально через каждые 200 м идет колючка в несколько рядов  на протяжении 2 километров. Сейчас стоим в деревне, чрез которую проходит вторая оборонительная линия. Два противотанковых рва прокопаны, линия надолбов из двух-трех рядов гранитных надолбов (попросту куски гранита, не имеющих определенной формы, но размерами они внушительны) сделана без разрывов, но доты за ними не достроены и стоят еще в лесах. Лазил я в некоторые из них. Стены 1,5-2 м из железобетона, размеры 15х20 м и неизвестной глубины. Купол наблюдателя имеет толщину 30 см литой стали. Возле  лежит пушка 75 мм, у нее даже ствол бронирован. Интересно то, что пушка финская, а плита, в которую она шарнирно вставляется, – русская. Очевидно, она выдрана из нашего дота, стоящего у новой границы. Доты все стоят на высотах, 200-300-500 м друг от друга. Удивительно, что между ними никаких дзотов и стрелковых окопов нет, и   вооружены они только пушками. Все доты находятся в одной стадии постройки: все сделано, только не поставлена пушка в каземат, и, т.к. она вставляется туда через крышу, не сделано перекрытие в нем; и они не обвалены землей. Внутрь дота (в прихожую) может заехать автомашина, дверь из прихожей в коридор имеет толщину 15 см (она, конечно, из стали). При строительстве употреблялся небольшой деррик из бревен. Земли возле дота навалена такая гора, что если ее перевалить на дот, получится слой толщиной метров в 5. Доты мощные, и взять их трудно, но пройти через линии дотов, если между ними нет никаких других укреплений и огневых точек, легко. Деревни все целые:  ничего не сожжено и почти не разбито артиллерией, и поэтому как-то странно для глаза, за три года привыкшему видеть только развалины.
    Поистине  это страна дерева и его промышленности. Дома сделаны из бревен, но снаружи обиты досками, а внутри фанерой и картоном. Термоизоляция на дверях из толстого (2 см) рыхлого картона и т.д. Везде до черта навалено досок, бревен, брусов,  фанеры и т.п.
    Погода стоит пасмурная, то и дело дожди. Чуть только прояснится – летит наша авиация. Ни одного финского самолета пока не видал. (Вычеркнуто цензурой. Ред.)
Или пусть Витька сам ответит на этот вопрос, т.к. он в этом вопросе самое заинтересованное лицо.
    О том, чтобы попасть домой каким-либо способом, конечно, нечего пока и думать. Но после окончания «кампании», конечно, подумаю.
    Сейчас мне приходится мало спать: много работы, но я уже втянулся в это и считаю не спать сутки пустяком, а двое суток – терпимым.
    Сейчас только что над нами пролетели три группы бомбардировщиков по 27 штук. Летает здесь даже и старье – ДБ-3-Ф, которое на др. фронтах я ни разу не видал днем. Истребители вокруг этих тихоходных самолетов вьются, как комары. И так далее.
    Всего наилучшего!
    Жду ваших писем.
    Валентин.