Сельскохозяйственное мыло

Наш Гена – самый взрослый студент, ему уже за тридцать, он обладает блестящей лысиной – в смысле как красивой, так и производящей сияние.

Когда на лекции нас спросили: «Каких вы знаете крокодилов?», то Валерка Кремер сострил: «Крокодил Гена». Вогнался-таки наш великовозрастный в краску, лысина так раскраснелась, что хоть прикуривай. Но отходчив он, добродушен: не то что мухи не убьёт – растение для гербария со слезами на глазах срывал.

А уж пофилософствовать любил – хлебом не корми. Особенно про Платона мастак был рассказывать.

- Вы знаете, что такое академия? – хитро он смотрел на нас.
- Ну знаем: это заведение, академиками напичканное.

- Э-э, не то. Платон водил своих учеников в лес, а лес по-ихнему – это и есть академия
- В лесу, что ли, учёба проходила?
- Ну да.
- Без буфета? Без туалета?

- Вам лишь бы пошамкать. Люди к знаниям тянулись, искали квинтэссенцию, параболизм их софических суждений дифференцированно отражал объективную плюс субъективную реальность… Материя как философская категория погубляла самодостаточность первородного духа, и в подсознании заседала мысль об альтернативности мироздания…

Понять Гену было невозможно, но слушать интересно: после такой лекции от смеха болели лицевые мышцы и брюшной пресс становился упругим.

На занятиях по русскому языку Гена тоже выгодно от всех отличался. Как-то наша преподаватель называла иностранные слова, а мы должны были определить их лексическое значение.
- Коммюнике?
- Соглашение!
- Талмуд?
- Свод правил!

И только Гена отвечал своеобразно.

- Меморандум?
Все поднимают руки, а преподаватель глазами указывает на Гену, и тот выпаливает:
- Референдум.
- Панегирик?
- Это такая маленькая птичка.
- Колибри?
- Капуста.
- Кольраби?
- Другая капуста.

В общем, Гена был человек рассудительный, даже мудрый, только путался в значениях слов и мог сказать «надо защищать крутые берега от эротики» вместо «от эрозии».

Как-то он долго ходил по комнате, заглядывал под кровати, рылся в шкафу.
- Ген, чего ты всё ищешь? – спрашивали мы.
- Да это, как его?
- Ведро?
- Да нет.
- Вчерашний день?

Все вещи переворошил и всё никак не найдёт нужную ему штуковину.
- Ген, чего тебе надо?
- Да это, как его? Ну которым вот так… - И он дёргал в воздухе рукой.

- Молоток? Гвозди забивать?
- Да нет же! О! Вспомнил! Сельскохозяйственное мыло! Носки надо постирать, а то возле кровати три дня уже стоят, потому что это мыло куда-то подевалось.

- Ген, так ведь хозяйственное мыло ты в прошлый раз в душе забыл. Иди там ищи.
Гена не уходит, пытаясь что-то припомнить, потом спрашивает:
- А душ у нас в подвале или на третьем этаже?
- Душ на третьем этаже, а в подвале – прачечная.

В душе мыла уже, конечно, не окажется, и Гена пойдёт в продуктовый магазин и будет долго осматривать витрины, останавливая взгляд на маргариновых пачках. Такая история повторяется уже несколько раз, так что у продавщицы специально для Гены есть табличка, на которой написано: «Сельскохозяйственного мыла нет!»

- Извините, - вежливо обращается Гена к работнику прилавка, - у вас есть сельскохозяйственное мыло?
Продавщица пальцем показывает на табличку. Гена прочитывает надпись и спрашивает:
- А давно кончилось?
- Давно. Ещё до нашей эры.

- Завтра завезут?
- Завезут, но не к нам, а в соседний магазин.
- А-а, - глубокомысленно протягивает Гена и идёт в общежитие.

Он снова начинает рыскать по комнате и что-то искать.
- Ген, ты чего опять ищешь?
- Да носки надо постирать. Ищу бельевой порошок.
- Так ведь порошок ты в прачечной оставил, когда вчера рубашку ходил стирать.

Гена перекидывает через руку носки и идёт в прачечную. Он вернётся не скоро: ещё ни одна его вылазка из комнаты не укладывалась в пять минут –
обязательно что-нибудь его задержит и поставит в неловкое, а то и смешное положение.