Ветка

Жил-был на свете прекрасный тополь. Он рос у обочины автотрассы, которая вела в центр города из спального района.
Несмотря на не совсем хорошее место жительства (всё-таки по этой дороге за день проезжал не один десяток машин), тополь был действительно прекрасен. Его широкая пирамидальная крона возвышалась над всей остальной растительностью, обозревая просторы города. Изумрудно-зелёная листва благоухала, слегка шевелясь даже в самый безветренный день, и многочисленные листья тихо перешёптывались между собой. Кора дерева была нежнее бархата, и муравьи, обычно докучливые и вездесущие – плевать они хотели на мнение всяких там тополей! - в благоговении останавливались перед чудесным стволом.
Никто не мог нарушить мудрое спокойствие тополя. По утрам он наблюдал за раскрывающимися ромашками, которые росли у его корней, а по вечерам любовался причудливой игрой бликов заходящего солнца. Ласковые дожди питали его тело и омывали его наряд. И так было долго – очень долго, пока не произошёл случай, перевернувший всю жизнь старого дерева.
Однажды, в самый обычный весенний день, тополь увидел двоих людей, идущих рядом. Это были женщина лет тридцати и её маленький сын, которому не исполнилось ещё и пяти. Мама смеялась и гладила своего ребёнка по светлым волосам, а сын похихикивал в ответ.
Тополь никогда не видел ничего подобного. Он никогда не слышал смеха, таких ярких и искренних звуков. И тополю захотелось услышать это ещё, и слышать как можно чаще. Сам он смеяться не мог, и поэтому захотел дарить радость людям. Но как он мог сделать это? Целых два дня думал тополь, перебирая все варианты, и наконец понял, как ему осуществить свою мечту. Но для этого ему нужно было время.
Потянулись долгие месяцы упорного труда. Тополь ни дня не позволял себе отдохнуть. Он вбирал в себя всю воду, что была ему доступна, подставлял все свои листья навстречу солнечным лучам. Он позабыл всё: красивые закаты, прохладу утренней росы. Кора его погрубела, а красивая крона опустилась и потемнела, но тополь теперь был безразличен к своей красоте.
И вот, наконец, наступил тот момент, который тополь притягивал всеми своими силами. Это случилось ровно через год после того случая, изменившего всё. С первыми лучами весеннего солнца тополь протянул к востоку одну-единственную ветвь и распустил на ней листья, расположив её прямо над тротуаром, на уровне человеческого роста. Да, это была всего одна ветвь – но какая! Листва на ней была ярко-изумрудной и источавшей мягкий запах карамели, кора – нежнее лебединого пуха. Каждая нераспустившаяся почка золотилась на свету.
И отныне каждый день тополь гладил людей, проходящих мимо, по волосам, ожидая услышать от них смех. Но людям доброта тополя радости не приносила. Напротив, когда ветвь задевала их, от них исходила злоба и из уст звучала ругань.
Однажды один деловой человек шёл на работу. Он очень спешил, и поэтому больше бежал, чем шёл. На этот день у человека было назначено совещание, решающее, будет ли он и дальше продолжать работать на своём месте работы. Это было очень важно для человека, и поэтому он надел свою парадную шляпу, доставаемую из шкафа только по особым случаям.
Человек так быстро семенил по тротуару, что не заметил одинокой ветки, висящей над его головой, и врезался в неё на полном ходу. Ветвь сбила с мужчины шляпу, и порыв ветра бросил головной убор под колёса проезжающего мимо грузовика.
Человек рассвирепел, увидев, во что превратилась его шляпа. Он сломал ветку тополя, бросил её на землю и стал топтать, приговаривая нелестные слова в адрес дерева. Излив свою ярость, он отряхнул костюм, пригладил волосы и поспешил дальше по своим делам. А изорванная ветвь осталась лежать на асфальте.
 Никто не знает, каковы были мысли старого тополя в тот момент. С наступлением вечера он стал увядать.  День ото дня дерево становилось всё слабее. Листья его почернели и скукожились, кора полопалась и обвисла лохмотьями. В его некогда красивых ветвях вили гнёзда вороны. Через год служба, занимавшаяся украшением города, приняла решение убрать тополь. Дерево было выкорчевано и увезено на ближайшую свалку. Ещё долго тополь лежал там, точимый жуками, пока не рассыпался совсем, смешавшись с землёй.