На Севера

Начало августа 1981 года. Завершался первый лейтенантский отпуск в далекой Маралихе, что в предгорьях Алтая. Жена с грудной дочкой оставались у родителей в деревне, а я собирался на север к новому месту службы.

Чтобы купить билет на самолет из Барнаула пришлось ехать в соседний райцентр – Усть-Калманку. В местном пустынном аэропорту, где видна пара кукурузников, добродушный парень, наверное, начальник и радист в одном лице, рассеянно выслушал мои пожелания в части возможных маршрутов и сроков перелета в Мурманск и тут же, «не отходя от кассы», кому-то передал их по радиосвязи в Барнаул. Замечательный сервис!

Примерно через неделю, повторно приехав в Усть-Калманку, я получил свой долгожданный билет. Каково же было удивление, когда согласно ему два возможных варианта перелета через Москву и Ленинград оказались кем-то объединены в один «долгоиграющий»: Барнаул – Москва – Ленинград – Мурманск! Целое путешествие!

С учетом даты вылета и срока окончания отпуска получалось, что я, прибыв в наш семейный пункт постоянного базирования - Ленинград, смогу побыть дома пару дней, а заодно отправить детскую кроватку на Алтай, перед тем как вылететь в Мурманск. Только спрашивается: «Зачем я тащил форму с собой в отпуск?!»

Из перелета в Москву помню только, что в пышных барнаульских аэропортовских кустах всухомятку перекусывал тещиными булочками и курицей, от которых решительно отказывался еще этим утром. Регистрация на рейс в Ленинград во вновь отстроенном аэропорту Шереметьево врезалась в память на всю жизнь. Сами посудите.

Перед посадкой в самолет «просвечивалась» ручная кладь пассажиров. Когда настала моя очередь, проверяющая быстро, но внимательно посмотрела на монитор, затем окинула безразличным взглядом меня и спросила, дескать, кортик или зонтик лежит на дне дипломата.

Пытаясь угадать правильный ответ, сообщил, что кортик. Но милиционера все равно вызвали: он подошел так быстро, словно стоял рядом. Проверив запись в удостоверении личности, на кортик повесили такую же бирку, как ранее при регистрации на чемодан, мне же на руки выдали корешок.

От оказанного мне в Москве внимания сладко кружилась голова: я, молодой, стриженый, по гражданке, рядом со мной милиционер – ночью со стороны очень похоже, что он ведет меня под локоть, в другой руке у него мой кортик. Когда вышли из «шайбы» к поджидающему нас автобусу, десятки пассажирских глаз с любопытством рассматривали нашу парочку. В тот короткий миг я почувствовал себя национальным героем: рецидивистом  почувствовал тремя минутами раньше, когда приставили «конвоира».

В самолете кортик был передан с рук на руки командиру корабля, который положил его в какую-то несерьезную, на мой взгляд, дюралевую выгородочку в прикрытом шторкой «предбаннике» и закрыл на ключ. Провожающий остался в Москве. Вертлявые туристы что-то лопотали на своем в сумраке салона. Полет до Ленинграда был явно короче времени, затраченного на регистрацию и посадку в самолет.

Приземлились в Пулково. Дождавшись, когда все пассажиры сойдут, подошел к командиру - раньше мне казалось, что пилоты выходят в первую очередь. Это производило должное впечатление, как и на флоте. Молча обменяв корешок на кортик, в одиночестве вышел на трап.

К моему глубочайшему разочарованию, встречающих репортеров с софитами или, хотя бы, автозака с собаками не было!
 А как все начиналось?!