Бродяги хроноленда глава 42

Мэнсон сидел на скамейке в парке и ел пиццу. К парику он привык, а вот поролоновый нос пришлось сдвинуть на лоб, чтобы не пачкался соусом. Чарли устал. Чарли отдыхал. Его сознание погрузилось в ветчину, плавленый сыр, кетчуп и майонез. Он тщательно и долго жевал каждый кусочек, наслаждаясь покоем и кусочками шампиньонов. Иногда взгляд падал на проходящие мимо лодыжки, где-то в тёмных закоулках души чёртики рвались прикончить владелицу изящной ножки на высоком каблуке, но тут же их усмиряли очередной порцией пиццы и глотком колы. Было так хорошо, что убивать никого не хотелось. Тем более, нужно собраться с силами перед решающей резнёй.

- Лита! – шептал ей на ухо Максим.
- Максим! – стонала она, крепко обнимая его. – Я тебя искала.
- Зачем?
- Чтобы убить.
- Ты что, дура?
- Наверное. Но я никогда-никогда не смогу тебя убить. И никому не позволю. Почему ты сбежал?
- Побегать захотелось. Но я вспоминал о тебе. Постоянно.
- Поцелуй меня.
Чмок-чмок.
- Не так. По-настоящему.
- Ты мне в дочки годишься.
- Странный ты. Тогда я тебя поцелую.


Рииль сразу нашла комнату на час. Наверное, в её взгляде было такое, чему невозможно отказать. Правда, владелец комнаты – лысый дядька в майке и трусах - лежал без сознания со связанными руками и ногами на кухне. Не было времени на уговоры и объяснения.
- Сволочь! – Рииль ударила Фрица по щеке. – От меня не сбежишь.
- Да, моя госпожа, накажи меня. – Фриц с довольной улыбкой лежал на широкой кровати с шёлковыми простынями, придавленный к ложу сидящей на нём девушкой.
- Наказать? Я тебя уже три раза наказала. Ты что, сможешь четвёртый?
- Смогу, во мне столько накопилось! Знаешь, у меня всегда было плохо с фантазией и с физиономией. Девушки меня не замечали. Потому что я рыжий.
- Рыжий? Ну и что? А при чём тут фантазия?
- У меня не получалось это…ну как бы сказать. Рукоблудствовать. Никак не мог себе представить голую женщину.
- Бедняжечка.

- Все девчонки по парам, - промычал Борис, когда Максим и Фриц, прихватив девушек, ушли из бара.
- Даже не думай, – сказал белк. – Сразу три статьи. Зоофилия, гомосексуализм и педофилия.
- Размечтался, - Борис посмотрел на ставшее в защитную стойку животное и выпил рюмку. - Я таких крыс, как ты, даже не ем. И на шапку ты не годишься – плешь на плеши.
- Это я линяю! Ишь, на шапку не гожусь! Язык, как помело. Ну, что ты за существо – что ни слово, то обидное. Если у тебя ко мне претензии, так и скажи, давай выйдем, по-мужски поговорим.
- Иди, поговори. Я тут посижу. Мне подумать надо.
- Трус! Я так и знал! Только оскорблять умеешь, а отвечать за слова слабо!
- На, выпей, - Борис плеснул в блюдце, - лучше расскажи мне, что это за хмырь был? Сторож, или как его…
- Хранитель? – белк развалился на столе, закинув лапы за голову. – Это бздец. Полный. С ними лучше вообще не встречаться. Отморозки редкие. Могут завалить ни за что, и им ничего за это не будет.
- А что они хранят?
- А хрен его знает. Говорят – каждый своё. Вот Пушкин - хранитель ямба и хорея.
Менделеев – хранитель сорока градусов. Пржевальский – хранитель лошади.
- Бред какой-то. А этот – хранитель чего?
- Я откуда знаю? Он, возможно, сам не знает.
- Это как?
- Кверху каком. Он сам должен понять, чего он хранит.
- И что нам с ним делать?
- То, что он скажет. Они ребята серьёзные, даже думать не смей поперёк. Идиоты, конечно, редкостные, но справедливые.

Гитлер рвал и метал.
- Найти и обезвредить! Стереть сучку в порошок! Измена! Предательство!
- Дорогой, не нужно так кричать. Всё равно, кроме меня никто не слышит.
- Как она могла?
- А я тебе говорила – не путайся с этими шлюшками из варьете. Нашёл на кого ставить судьбу Рейха. Вот и довели тебя до цугундера. Как тебе такой цвет помады?
- Ева, я тебе этой помадой… Ты далеко собралась? О тебе уже такие слухи ходят!
- Неужели ты веришь этим злым языкам? Как сам шляешься по притонам, так тебе можно, а как истосковавшейся по обществу девушке выйти с подругой кофе попить – так нельзя?
- Евочка, у тебя от роду подруг не было, а тем, кто был, ты или лица расцарапала или кудри повырывала. И вообще, позвоню-ка я Мэнсону. Может, дозвонюсь.
Гитлер заходил по комнате взад-вперёд, прижимаю к уху трубку.
- Алло, Чарли! Дружище! Ты куда пропал? Тут город без тебя расплодился. Скоро перенаселение будет. Пора пропалывать. Шучу я. Ты где? В Нью-Сити? Как тебя туда занесло? Да? Неужели? Ну, расскажешь потом. Слушай, могарычовое дело. Найди там Мату Хари. Да, ту самую. Помню, помню. Точно, это она. Так вот, найди её, и скажи, чтобы сделала то, что обещала. А если не сделает – убей её. Мучительно. Да не за что. Развлекайся. Жду, Чарлик.
Гитлер плюхнулся в кресло, довольно потирая руки.
- Всё, Евочка, у нас длинные руки. Будут знать, как родине изменять!