НЭП, или как родители разводили скот и птицу

     Мои родители жили за Иртышом, работали бакенщиками, занимались рыбной ловлей. Сажали огороды, имели коров и лошадей. Когда объявили НЭП*, отец резко стал увеличивать поголовье скота. Купил бычков на выпас. И стали разводить кур, гусей, индюков и уток. Зимой закупили тонну зерна для дичи, для этого пришлось зарезать быка и продать мясо. Стали ждать весеннего приплода дичи. Посадили на десяток гнезд кур, уток, несколько гусей и индюков.
    
     Прошло немного времени, начали лупиться цыплята. Мы стали городить загородки для цыплят, но ведь для коровы и лошади маленькая загородка ничто. Стали появляться первые жертвы: то корова наступала, то лошадь, то собака давила. Стали появляться ястребы и коршуны. Поднялся шум, гвалт: здесь гуси гогочут, там куры летают, тут утки, там индюки, здесь телята, там поросята — везде перо, везде нагажено.

     В начале августа зерно кончилось, пришлось вести стельную тёлку и менять её на зерно. Утки и гуси с выводками поплыли в затон, не удержать, куры по всему берегу разбежались, в кусты лезут. Налетело столько коршунья и ястребов, сорок и ворон, что только перья летят. Сначала они утят и цыплят ловили, а потом, когда стала мелочь подрастать, накинулись и на взрослых уток и кур. Да и гусь вкусен. Отец пугал с ружья, застрелит одного коршуна, а девять новых прилетает. Покрылся двор и затон перьями и костями убитых птиц. А живых всё меньше и меньше.

     Осенью мать истребила всю птицу, оставила десяток курей и дала зарок: «Домашнюю птицу больше не разводить», что и выполняла потом всю оставшуюся жизнь. Однажды заводили и коз, но и от коз мать отказалась. Коза что чёрт: и летом и зимой только приманка для волков. На запах овец и коз с особым остервенением лезли волки. Был случай.

     Держал отец большую собаку-волкодава по кличке Серко, какой породы я не знаю, только были случаи, что он давил волков вблизи жилья. Жила ещё Венерка, маленькая брехучая собачка.

     Однажды зимой в рождественские морозы стали лаять собаки. Мать говорит:

     — Вышел бы ты, Иван, посмотрел, не волки ли подошли к дому, может, стрельнешь? 

     В доме тепло, а на улице мороз, да ещё позёмка метёт. 

     — Не хочется что-то. Утром посмотрю следы, если ходили близко, бросим приманку, я тогда в скрадок засяду.

     Вдруг кобель загавкал сильнее и побежал к Иртышу, залилась лаем и Венерка. 

     — Выйди, Иван, посмотри.

     — Серко и сам справится с волком, что ему, впервые что ли.

     Вдруг стало слышно, как где-то начала грызться собака с волком. Взвизгнул последний раз Серко и затих.

     — Выйди, Иван.

     — Да что уж теперь, если загрызли, то уже поздно.

     Венерка ещё потявкивала, а Серко молчал. Утром пошли, определили по следу: выманивал один волк, а когда кабель погнался за ним, на него налетело ещё несколько серых. Разорвали Серко на куски и растащили, а на месте остались несколько капель крови и кусочек шерсти, да вытоптанная площадка — место борьбы.

     Закончился НЭП, началось раскулачивание. Описали всё, что есть и даже то, что будет. Двух быков и корову Иван  сдал.

     — Сдай ещё быка и корову, Иван.

     Сдал.

     — Сдай и эту корову, Иван, и лошадь.

     — Так это последняя корова, а у меня уже трое детей.

     — Сдай и эту.

     — Ну, что будем делать, Ульяна?

     — Не знаю, как ты?

     — Сдавать надо, вон у Бузовых меньше было скота, отказался сдавать последнюю корову, самого замели, а теперь жди, когда выпустят.

     Пошли, отвели последнюю корову и лошадь.
 
    — Чем же жить будем?

     — Ничего, Уля, не пропадем, зарплату дают, рыбачить будем. Помнишь, я осенью к дяде Петру на Луговой ездил, он отменную самогонку делает. Наладим и мы своё производство. С зерна получается хорошая самогонка.

     Ну и пошло-поехало. Вот так мы и жили...

     ***

___________
     *НЭП — новая экономическая политика, к началу 30-х годов была свёрнута.