Банальное выражение

Утро.
Я сегодня прожила странный день. Проснулась обычным утром. Его рука обнимала меня за талию. Запах родной – тепла и мускул. Свет слегка пробивался сквозь расщелину штор. Я не хотела просыпаться сильно, но хотела чувствовать его присутствие. Его ладонь двигалась по моему телу взад-вперед, оставляя теплый след. Мое тело начало просыпаться немного и лениво. Ему нужно было спешить, поэтому я не ожидала ничего оригинального. Потом быстро собрался и убежал. Подумала с внутренней улыбкой сознания: «Хоть бы спасибо сказал, родной». Ушел. Села в растерянности по центру большой кровати,среди разбитых и взъерошенных белых перин. Задумалась. Не буду себя пытать,смыслом произошедшего, просто подумаю, чем себя занять. Посчитала количество шоколадных конфет в коробке, привезенных родным из Бразилии. Уснула еще на час.
День.
Проснувшись, с чувством тревоги потерянного, унеслась к маме, где всегда вкусно можно поесть и не менее вкусно поговорить. Мама, единственный человек в моем мире критично и искренно выслушает все то, что поневоле безрассудного закрадывается мне в голову. «Глупая! Еще все узнаешь» или «Не о том думаешь», - фразы, колющие осколки маминой правды. Спасибо - я обо всем узнаю потом. За разговорами и разбором старых вещей не заметила, как подкрался вечер. Что-то изнутри, на уровне грудной клетки сосущим чувством жадного недостатка, напомнило, что этим утром я просыпалась не одна. Телефон соединил наши голоса, и я не угадала его настроения – мне хотелось гулять. Солнце и почки раскрывали и обостряли мои весенние нервы и чувства. Я, как самка жаждущая, не могла успокоить свои порывы. Каждая клеточка меня требовала для себя внимания, хотела говорить и чувствовать. Выйдя на улицу, вскинув голову к облакам, я Небу говорю - спасибо.
Спасибо Богу за то, что видела на лице отца улыбку, отражающую его мир в моем лице. Его израненная заботами и неудачами душа, окрыленная радостью моих побед, рельефами и складочками морщин читалась на уставшем постаревшем лице. Так хотелось обнять его сильнее и прижаться к груди, что не принято нашей семейной бытностью – спасибо. Ниточки мышц моего лица и скулы не выдержали - тело плакало без единой капли явных слез. Я так давно не приходила домой, что седина обесцвечивающихся волос родителя больно кольнула глаза. Я выдала слезы, просочившиеся сквозь прищур глаз, за укусы разыгравшихся солнечных лучей – спасибо Солнцу.
Вечер.
А потом мне захотелось целоваться. Я летела к своим друзьям так быстро, как мгновение, за которым остались в прошлом этот день и это утро. Друзья встретили меня улыбками. Виновник утреннего прощального секса пришел с еще более печальным видом, чем был сам секс. «Поцелуй меня!» - весело крикнула я ему, подпрыгнув и обхватив руками его плечи. Что-то видимое - похожее на поцелуй, отразилось на моих губах, опухших от желания и веселости. Спасибо- не без чувства ликующей досады пронеслось у меня в голове. Лучше бы мы не шли играть в боулинг. Я всегда расстраиваюсь, когда проигрываю. А проигрываю я всегда. На пути к дому, на заднем кресле старенькой Нивы мне вновь захотелось целоваться. Губы подруги мягкие и тонкие с легким глянцем весеннего аромата смущения. Водителю благодарственное хитрое спасибо, что не растерялся.
Ночь.
Дома. Мне внимания хотелось и объятий, а еще вновь хотели губы целоваться. Включила Бродского, словами Дианы Арбениной – забылась. Человек без чувства вины за мою печаль бродил взад – вперед, заставляя половицы стонать. Мои нервы оголялись непритворно. От холодильника и до кресла - я считала до тысячи.  Конечная станция – кровать. Будильник – итог и стоп-кран моим теплящимся надеждам на бессонницу этой ночью. Я говорю телу -«стоп», а слезы давят глаза. Кошачье одиночество в комнате, где сон одного и пьяные электрические заряды мыслей второго. Мне хотелось бежать на улицу, хотелось зло толкнуть спящего, хотелось укрыться от одиночества, хотелось кричать и выть - спасибо, что мне некуда идти ночью. Прошлась до окна. Постояла в гуашевой черноте теней по центру крохотной теплой комнаты. Присела на краешек кровати спящего, уставшего от своей собственной пустой житейской суеты. Тихими волнами колеблется грудь и посвистываниями прорывается ветер его легкого сонного рычания. Сквозь открытую форточку - дыхание весенней тишины, шепот кистей рябины и вой шин автомобилей, скользящих по соленому шершавому асфальту.
Открываю ноутбук в поисках смысла и до моих ушей, возбужденных от напряжения тишины и присутствующих звуков, доносится ворчливое спасибо того, кому нарушил сон мой порыв писать.
Спасибо этому странному дню.

Послевкусие.  И.Бродский.

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,               
Как способность торчать, избежав укола.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
Русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.               
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я сижу у окна.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
Вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
Не даёт побега, что луг с поляной
Есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сижу у окна, обхватив колени,
В обществе своей грузной тени.
Я сижу у окна.
И моя песнь была лишена мотива,
Но зато её хором не спеть. Не диво,       
Что в награду мне за такие речи
Своих ног никто не кладёт на плечи.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
Признаю я товаром второго сорта
Свои лучшие мысли и дням грядущим
Я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу у окна в темноте. Как скорый,
Море гремит за волнистой шторой.
Я сижу в темноте. И она не хуже
В комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу у окна.