Чуча

Мы в ответе за всех,
кого приручили.
1
     Я сразу понял, что утро сулит что-то вкусное - по частому открыванию холодильника.
     С независимым видом я лениво подошел к миске, обнюхал сухой «Вискас» и сел
рядом с кухонным столом, позой и глазами изображая готовность отдать все что угодно,
лишь бы мне дали хоть кусочек из лакомств на столе.
     Хозяин (будем называть его так) посмотрел на меня и что-то весело крикнул Хозяйке.
После этого он деланно нахмурился. В голосе прозвучали недовольные нотки,
подтвержденные постукиванием ножа.
     - Не, ну ты посмотри на него. Уселся в позе «хочу колбасы» и сидит с невинным
видом попрошайки. - А ну, марш к своей миске.
     Я уже знал, что делать. Нехотя вернулся к миске, хвостом показывая свое
недовольство. Но, как только Хозяин занялся разборками на столе, я тут как тут был на
дежурном месте в дежурной позе.
     - Мяу.
     Это запахло свежей рыбой. От волнения и желания я начал ходить из стороны в
сторону, вокруг стола, терясь о ножки. Ну, ни какого внимания. Что ж это такое. Ну, хоть
посмотреть, хоть глазком.
     - Мыр-мыр-мыр-мыр-мыр.
     Размером меня не обидели. Так что встать на задние лапы, передними на край стола,
а морду протянуть как можно ближе к деликатесу, ноздрями жадно ловя желанный запах
– плёвое дело. Ну, так и знал. Вот же она. Большая! Вкусная! Сейчас лапой ее
подцепить и под диван, чтоб не отобрали.
     Не тут-то было.
     Хозяин ловко подсек мои задние конечности, и я бесславно упал на пол.
     - Чуча!  Еще раз увижу такое – пойдешь на улицу. Нечего глазки строить. Совесть
надо иметь. И кормят, и поят, и ночлег есть где, а он туда же – только пакостить. Ща, как
дам больно!
     Ну и за что? И зачем? Я же вот смотрю вместе с вами телевизор и не говорю, что это
дрянь и погань. И, тем более, не отгоняю с помощью сторонних предметов и грязных
приемов.
     - Мряу.
     Выказав полное неуважение к подобным методам «воспитания», я начал выискивать
иные пути подхода. Ну, хочется мне этой рыбки. Ну, так дайте, хоть кусочек. Ну, что вам
стоит. А все туда же – «Чуча, Чуча». Меньше слов – больше дела.
     Вообще-то, полное мое имя звучит примерно так – Тэкси Стюард Чучандер.
     Классное, конечно, имечко, если б я был «человеком».
     Тэкси – за цвет глаз, похожий на огоньки такси, Стюард – по фамилии первых хозяев
(ну, такая простая русская фамилия), Чучандер – собственно мое имя (происхождение и
этимология не известны). Всего этого я, конечно, не знаю и откликаюсь на «Чуча», что
для меня означает - либо в миску положена еда, либо надо подойти, чтоб меня
погладили.
     Время от времени звучат недовольные интонации - это значит, что я, с точки зрения
хозяев, делаю что-то не так. Ну, им виднее. А по мне – так это просто придирки
диктаторов. Ну и что из того, что я справил свои естественные потребности не в том
месте, где им хотелось бы.  Можно подумать, что мои сородичи по клану никогда не
видели этих «разумных» человеков, справляющих свои нужды прямо посреди улицы, а
не как мы – по уголкам.
     Вообще-то, все это пустые домыслы. Никому не известно – что у меня в голове.
Может, там и роятся разные мыслишки, а может там и нет ничего. Может, когда я лежу в
полудреме, то размышляю о себе.
     Вот я – кот. Я – сам по себе. Я – радость для Хозяев.
     Что-то я не о том. Не мои это мысли. Не до этого. Ближе к теме. Так, где там рыба-то?

2
     Ага! Эти движения я знаю. В руке что-то есть и это «что-то» - кусок рыбы. Давай
быстрее. Видишь, я уже и юлой кручусь, и на задние лапы встаю.
     - Не, ну ты посмотри. Я думал, это просто в книжках пишут для красоты. А
действительно, глаза сверкают. Даже, страшно.
     Не знаю, что он там говорил на своем непонятном, человечьем. Так много разных
звуков, а надо-то всего одно «мяу». Ну и несколько вариаций. Так нет же ведь. Как
начнут говорить, так ногу (в смысле, лапу) сломаешь, пока их поймешь. А порой и сами
не знают, чего хотят. То им давай на руки – почесать, то «брысь» с кровати.
     Ну, давай кусок. Наконец-то. Эх, дверь закрыли. Ну не понимают эти двуногие, что
вся прелесть поедания рыбы состоит в том, чтобы утащить ее в укромное местечко и
там уже наслаждаться вкусом и борьбой с костями и хрящами.
     - Ты чего дверь-то закрыл?
     - Так ведь я Чуче голову от рыбы дал. Хочешь, чтоб он как в тот раз ее под диван
уволок? И готовься. Ща после рыбы к тебе придет. У него начнется приступ нежности.
     - Нет, не надо, не хочу. Не пускай его.
     Хороший кусок достался. Весь не съем. Оставлю. Пусть полежит. Надо бы Хозяйку
поблагодарить за угощение. И где она? На кровати? Прекрасно! Заодно и котовым
туалетом можно заняться на чистом мягком теплом одеяле.
     Ну что ж дверь то закрыли? А если мне надо? Прям здесь что ли? Щас ведь за
холодильник заберусь. Полдня потом вымывать будете.
     - Надо открыть. Больно активно скребется.
     Ну, слава богу. Сначала в туалет – там у меня персональное место есть. Вот ведь как
удачно. А теперь к хозяйке…. А-а-а, попался.
     - Куда с грязными лапами. А ну, не дергаться. Быстренько помоем тебя, и иди себе
дальше, куда шел.
     Ну, не люблю я мыться. Был у меня знакомый, так он просто наслаждался водой.
Типа, ну не кот совсем. Правда, не долго. Сгинул. Исчез из моего поля видения.
     - Ну, вот, приперся, рыбная лавка. Иди-иди отсюда. Вон, на край садись и чухайся
там. Эй, на кухне! А ты не пробовал ему зубы чистить?
     - Вот сама и попробуй. Только зеленкой запасись. Когти у него еще те.
     Как славно на белом, чистом и мягком. И морду умыть, и лапы почистить, а главное,
уши. Ох, и не легкая это забота – чистить уши, надо – а не охота. Теперь немножко
притоптать местечко и можно улечься.
     Не дают мне спокойной жизни. Ну как можно спать, когда из-под одеяла торчит такая
аппетитная ножка. А ну-ка, попробуем ее на вкус.
     - А! - А! Чуча! Совсем озверел. Брысь! Не-а. Лучше, иди-ка сюда. Ща, будем мять.
Когти-то убери, а то мигом – на улицу.
     Мя-а-гкий! Чудо! А за ушком? А животик?
     Что ж делать, гладьте. И чешите. Только шерсть не надо выдирать. Ну и что, что
клок? Сам сойдет. Не пройдет и недели, как все будет хорошо.
     - Мяу-х!
     - Не дается! Ладно, иди на свое место. Надо вставать.
     Вовсе не обязательно меня пинать, чтобы я тихо и мирно устроился на коврике. И
умываться больше не буду. Не нужны никакие гости. От них только шум да
беспокойство.

3
     - А может, отвезти его на пару дней в деревню? На воздухе погуляет, травку пожует. А
то кроме квартиры, больше нигде и не был.
     - И как ты это себе представляешь?
     - А чего? Вот корзинка для пикника. Сойдет в качестве переноски.
     - А как мы туда его засунем? Он и не поместиться.
     - А и не надо. Ты просто поставь на пол и открой. Вот увидишь, Чуча сам в нее
заберется.
     Опять упомянули мое имя. Но, не буду реагировать. Тут гораздо интереснее. Что-то
незнакомое стоит на полу. Понюхаем. Когда-то здесь лежала еда. Но давно. А, может,
что-нибудь осталось? Надо проверить. Нет. Ничего нет. А, если прилечь? Тесновато. Но,
терпимо.
     - Ну, вот видишь, он сам и забрался.
     Куда это меня несут? И крышку закрыли. Выпустите меня! Я тут не хочу!
     - МЯУ-Х!
     - А ну, сиди смирно. Скоро будешь на природе. Травку пощиплешь, птичек
посмотришь.

     - Здравствуй, мам! Открывай воротА, принимай гостей!
     - Здравствуй-здравствуй, Коля! Что-то ты зачастил. Не один что ль приехал?
     - Здравствуйте, Марья Ивановна!
     - Здравствуй, Нина! Проходи. Чего это у тебя в корзинке-то?
     - А это мы кота привезли. На денек. Пусть хоть по травке походит. А то сидит в
четырех стенах – света божьего не видит.
     - А, ну ладно. Поставь у беседки. Да в дом проходите. Сейчас чайку поставлю, с
дороги-то, поди, проголодались?

     Новые голоса, новые запахи. Ну, положим не я, но мои предки ходили по траве, так
что память о ней у меня в крови. Но, я с большим удовольствием снова оказался бы
дома на коврике. Там уютнее. А тут слишком много всего разного и непонятного.
     Сначала надо выбраться и быстренько спрятаться. Первым делом необходимо
найти укромное местечко на всякий случай. Здесь, конечно, хорошо – тепло и сухо, но
больно открыто. Потихоньку прокрадусь в тот угол. Вот тут, на досках, под навесом
самое то. И меня со стороны не видно. И я все подходы обозреваю.
     Солнце здесь припекает совсем по-другому, не через стекло. С непривычки жарко и
тянет в сон.

- Чуча! Чуча! Ну, куда он делся?
- Ладно, найдется. Надо ехать, а то в пробках проторчим до утра.

     Да слышал я свое имя. Но мне не до еды было. Кто ж знал, что это меня звали домой.
И кто знал, чем обернется это странное желание прогулять меня по травке и непонятый
мною призыв подойти к Хозяевам.

4
     Ко всему надо уметь приспосабливаться. Жизнь заставит. Чуча забыл своих хозяев,
забыл, как теперь уже совершенно не нужное, миски с готовой едой и питьем, мягкие и
теплые подстилки.  Научился спать на чердаках, подворовывать оставленное для таких
же, уличных, добрыми старушками. Так что каждый день начинался с обхода известных
мест. Если и там ничего не находилось, то существовала помойка, на которой всегда
можно было чем-нибудь поживиться. Быть привередой в еде – привилегия домашних, а
не брошенных.
     Отношения с людьми долго налаживались. Не сразу Чуча понял, что ходить по
грядкам и копаться на участках нельзя, за что слышал грозные крики, да и комьями
земли перепадало. Но, в конце концов, границы поведения были установлены.
     Хорошо, что Чуче, как и всем животным, не были свойственны размышления о
смысле своего существования. Он просто жил, исполняя обязанность живого существа
жить. И то, что зеленая трава пожелтела, а потом и вовсе исчезла под белым холодным
снегом, воспринималось как данность, как новые, более суровые условия жизни. Не
более.
 
     То, что спасало столько раз во время кошачьих разборок – превосходство в размерах
над окружающей мелочью – на этот раз было против него. Огромное животное
вынырнуло из-за угла и набросилось на Чучу. Спрятаться было некуда. В эти щели ему
не проскользнуть, до дерева далеко, да и не с его  скоростью – тяжеловат. Чуть-чуть, но
не успел.
     Это была не битва – надругательство. Перекушенные задние лапы не слушались,
надорванные уши болтались по снегу.
     Но великая сила предков, переживших и не такое, возродило умение бороться за
жизнь. Выпущенные когти передних лап прошлись по морде чудовища, не задев глаз, но
больно цепанув по носу. Оторопелости от наглости неожидаемого сопротивления и
приступа мгновенной боли хватило на то, чтобы успеть вскарабкаться на дерево. Так
что теперь иступленный лай, вставшей на задние лапы собаки, был не страшен.
     Громкий голос несколько раз выкрикнул двухсложное слово, с ударением на
последний слог. Собака, сделав пару кругов вокруг дерева, в последний раз недовольно
пролаяв, убежала в темноту поворота.   

     Сил оставалось все меньше. Чуча сполз с дерева. Надо добраться до людей. Они
добрые, они знающие, они помогут. Вот, свет в окошке и под ветхой калиткой дыра.
Дорожка почищена и из-под двери проглядывает свет. Только бы успеть, только бы
доползти.
     Следом темнела полоска крови. Чем длиннее она становилась, тем медленнее
продвигался умирающий кот. Все. Больше сил нет ни на движения, ни на голос. Жизнь
сосредоточилась в глазах, умоляюще глядящих на закрытую дверь. Последнее, что
увидел Чуча – яркий электрический свет. Последнее, что услышал – добрый,
встревоженный голос. Последнее, что почувствовал – прикосновение теплых пальцев.
     Безжизненное тело повисло на человечьих руках.
     Что-то незримое, неосязаемое поднялось над Чучей и устремилось в безумно
пылающее звездами небо…

Тяжкое бремя – решать за других,
Сам себя назначая в опеку.
И за ошибки никто не простит –
Просто бывает, что некому.