Дорогою в Самару

   Ну что ж, поехали. Отъехали от невыносимо старого и ржавого вокзала. А может быть, все провинциальные вокзалы такие. Ну да что ж на них пенять? В этом есть какая-то особенная прелесть для людей простых, не обремененных требовательностью к уюту, комфорту и абсолютной эстетике.
Вот и первая станция. Сейчас весна. По-утреннему холодно. Пасмурное небо дополняет всю деревянность и бесцветность вида за окном. В вагоне негромкий гул. Люди еще сонные, смирные. Не освоились. Но, уверена, пройдет еще полчаса или чуть больше, и всё оживится. Самые общительные перезнакомятся с соседями, самые деловые будут громко обсуждать свои проблемы, детишки будут болтать и смеяться...
   А за окном холмы. Такие неровные, болотно-зеленые. На некоторых еще отдельными пятнами лежит снег. Под одним из холмов кучкой встало стадо каких-то животных. То ли овец, то ли коров, я не разглядела. Издалека их спины напоминают шляпки больших рыжих грибов, выросших внезапно, отнюдь не в подходящем месте. А с другой стороны тянется металлическая река. Она еще покрыта тонким льдом, сквозь который поблескивает вода, отражающая низкое бледно-желтое солнце.
   Вот холмы уже идут на убыль. На них местами пробивается свежая травка. Но может, она прошлогодняя? Просто глаза всю зиму не видели яркого зеленого цвета природы, и теперь даже старая трава кажется весенне-новой?
Едем по огромному металлическому мосту. Его детали похожи на огромные переплетенные лапы каких-то застывших насекомых. А под ними стальная гладь реки. Только кое-где выглядывают маленькие островки золотой, жухлой травы. Вообще вид за окном более напоминает осень. И небо, и деревья - всё это, сливаясь с ржавчиной и стариной станций, создает общую картину увядания. И если бы не полная уверенность внутри, что действительно весна, что скоро всё зазеленеет, если бы не надежда души на тепло и солнце, глаза видели бы вокруг лишь осень.
   Наконец-то закончились дома, холмы... Теперь за окном равнина. На ней живой рамой растет кустарник, а компании березок окружают мелкие озера, которые похожи на перину (в них отражаются облака), приготовленную для какого-то необыкновенного существа.
Но не успеешь насладиться этой умиротворенной картиной, как вновь мелькают столбы, тянутся провода и вновь кирпичные станции, вновь люди, снующие с сумками, нервно курящие в ожидании поезда. А над всем этим нависшее серо-голубое небо, затянутое утренними облаками. Они умылись солнечным светом, но всё еще холодны и пасмурны. А вдали уже грядет хорошая погода. Кусочки неба то появляются, озаряя всё косыми лучами, то вновь пропадают. Эти косые лучи необыкновенно красивы. Кажется, что если коснуться их рукой, то можно ощутить не только тепло, но и нечто более вещественное. Божественный свет.
За окном снова дышащий утром простор. А в вагоне, как и ожидалось, уже ведутся громкие беседы, слышен смех и изредка сухой, вежливый голос, объявляющий станцию. Хотя некоторые всё еще спят, свесив головы кто куда. Я смотрю в окно и вижу: среди желтого поля, вдали, небольшая церквушка с серыми куполами. И на окраине, там, где заканчиваются и редеют деревья, одинокий красный телефон-автомат. Так странно и необычно. Этот автомат выглядит столь ненужным среди всей этой природы. Невольно становится его жалко. Но уж проехали...
Справа видно еще одно поле, широкое разноцветное. Почему разноцветное? Да просто краски в нем меняются: чем дальше смотришь, тем темнее цвет. Вблизи желтая трава, затем идет буро-коричневый массив, далее темные одинокие деревья и в самом конце, у горизонта, синий лес.
   Что касается соседей по вагону, то это в основном люди зрелого возраста. Они либо негромко беседуют, либо читают. Есть компания вечно дремлющих старушек. Есть одинокие студентки, молчаливо едущие и глазеющие на остальных зорко, даже слегка испуганно. Едут и молодые люди, хихикая над чем-то и порою переговариваясь на недолговечные темы. Кто-то всё еще спит, кто-то жует бутерброды, кто-то просто смотрит в окно. Вроде бы все едут своими компаниями или в одиночку, но есть какое-то ощущение целостности, общности, которое прерывается иногда вновь входящими пассажирами, однако же эта общественная атмосфера быстро принимает и этих людей в маленький мирок вагона номер два.
   О, что-то интересное... Пришли певцы с гитарой. Улыбаются, стараются. Мужчина с гитарой и женщина. Я даже вынула наушники. Свою музыку я всегда послушаю. А эти поют вроде бы старую известную песню, но веет от них какой-то бардовской индивидуальностью. Добрая песенка. Мужчина допел, улыбнулся, поблагодарил за внимание и медленно, хотя и торопясь, прошелся по вагону с вопросительным видом. Кажется, он слегка стесняется... Я не заметила, чтобы кто-нибудь дал ему денег. Ну, до свидания, господа менестрели. Улыбаюсь. Не прошло и двадцати минут, как явился еще один артист. Этот уже поет настоящий мужественный шансон. Грубым с хрипотцой голосом. Песня оказалась странно короткой. Он с серьезным лицом пожелал всем счастливого пути и вышел. На его спине я успела прочитать «Охрана»...
   От музыки люди как-то оживились, заговорили громче. Даже электричка, кажется, поехала быстрее. Вежливый голос будто тоже повеселел. За окном всё тот же бесцветный, белесый и местами седой пейзаж. Только небо чище. Солнце выглядывает всё чаще, и столбы отбрасывают длинные тени. Во всем появилась какая-то нота хорошего настроения. Только мне всё чего-то не хватает. Не хватает чьего-то присутствия. Я отнюдь не против наших спутников, но нет среди них того, кто полностью разделял бы мое миропонимание на данный момент. У всех свое на уме. У меня же на уме всё окружающее. А окружающее окончательно ожило, развеселилось, зашумело. Рельсы, проезжающие машины и поезда, блестят на солнце. Пузатые канистры с горючим, как коровки, одна за одной проезжают мимо длинной цепью. Я, помню, однажды взялась считать такие вагоны, но на восьмидесяти с чем-то сбилась. Столбы тоже считала, но вскоре либо начинало хотеться спать, либо просто я отвлекалась на что-то другое.
   Путь наш тем временем подходит к логическому завершению. Еще каких-то тридцать-сорок минут, и засверкает синим перед нами красивый Самарский вокзал.
Запахло гарью. За окном деревья почернели и искривлись. Может, здесь недавно был пожар? Не знаю. Но и покрытые копотью дома с пустыми окнами-глазницами говорят о том же. А может, они горели давно и в разное время. Потому что деревья вокруг вновь сменились свежими и чистыми. Да, природа, словно феникс, всегда восстанет из любого пепла, даже из самого адского.
   Обратила внимание на дома (или дачи, не знаю). Кто же может жить в такой разрухе? Во дворе рассыпаны какие-то старые куски машин, среди них висит одежда. Всё полусгнившее, развалившееся и ветхое...
   А небо совсем прояснело. Облака улетели вверх и поредели. Те, что находятся прямо над нами, похожи на дымку, а те, что вдали, объемные, будто ватные. Люблю именно такие облака.
   Огляделась вокруг. Вагон-то довольно чистый, новый, наверняка. Странно, что я это заметила только сейчас. Хотя меня больше интересует вид за окном. А там всё более цивилизованные станции, более высокие дома, более молодой народ ходит. Но это всё, конечно, относительно того, что было до этого. Опять разнообразие. На переднем плане мелкие, покосившиеся домишки, затем старые трехэтажные дома, а вдали уже новые высотные здания. Кажется, подъезжаем. Ну да, так и есть. Природа осталась только с одной стороны: рыжее поле с озерцами. А с другой стороны паутина проводов, здания и мощеная платформа. «Следующая остановка - Самара»,- сказал вежливый голос. За окном внезапно возник непонятный водоем. То ли высыхающая река, то ли равное озеро. По берегам то ли снег, то ли соль. Льдинки плавают. Опять железный мост. И всё. Природа окончательно осталась позади. Люди уже начали складывать газеты, бутылки с водой, телефоны и прочее в сумки и пакеты. Что ж...пора и мне закругляться. Зачем описывать город? Он прост и понятен, как ребенок. Конечно, только на первый взгляд. В нем есть свои красоты, секреты и прочие интересности. Но это уже совсем иное...