Луч света с диска луны. Застава. Глава 17

Глава 17. Тоскливая степь.

На второй день я заблудился, съехав с дороги. Земля впереди оказалась изрытой норами, и коняшка в очередной раз проваливался ногой в норку ископаемого крота, или хомяка. Да и сама рыхлая земля очень утомляла лошадь. Поэтому несколько раз приходилось вести пешком.

Вот так срезал угол. Думаю, уже давно бы был на нужной дороге, если бы не был таким умным.

Какой из всего этого итог? Раз вылетел из седла. О себе скромно молчу, поскольку говорить мешает набравшаяся в рот песчаная земля. Осталось хорошенько пережевать и выплюнуть остатки хотя бы с сотого раза. Хорошо, что лошадь ноги не переломала. Потом правда её пришлось долго успакаивать. Теперь ничего. Идем дальше, шагом. Пока коняшка хромала, поначалу подумал, что потерял скотину. Думал, что прийдется пристрелить из топора – чтобы не мучилась. Прошли чуть дольше и теперь она рвется и прет вперед, да я не пускаю.

Ничего, седня станем на ночевку пораньше, я даже дров натаскал. Будем оба в тепле и сытости. Хотя секира – и боевое оружие, дровишки рубает тоже неплохо. Все равно надо будет наточить. Так какого, собственно, татя нужно дождаться, чтобы проверить лезвие на прочность? Сломается – плевать: если топор разваливается в руках, то неча его оружием называть.

Вообщем настрой, сопуствующий побегу сменился апатией. Хотя стоит на секунду задуматься, то опять становилось страшно. Поэтому гнал от себя все мысли, что были направлены на «охи-ахи» и «вот кабы, то лады». Справлялся сносно, особо когда зевки перешли в непрекращаемую арию, мысли начали покидать череп через широко раскрывшийся шлюз, устремляясь в высь звездного неба.

---

Залог чуткого сна в степи – холод. Лишь он каснется своей липкой лапкой в неприкрытую щелочку, так тут же просыпаешься, чтобы разворошить попритухший огонек, подбросить новых дровишек. Поначалу делаешь все наяву и лишь под конец ночи, твоим телом неосознанно начинает двигать вновь обретенный инстинкт на луннопилоте.

Зомби – да! Зомби – это я! Это мое новое воплощение в нынешнем теле. Липкие лапки ночного ветерка прилипалами держат как обожженными участи кожи, отчего половина тела чешется, как укушенная, а другая пребывает в анабиозе – тоже ничего хорошего. Подозреваю то, что не чешется – так это не надолго. Неужто ночью стало так прохладно? Не околеть бы в следующую. Вот коняшка, плюется и фыркает – ей хоть бы хны. Хны на удила действительно не помешало бы, чтобы не ржала так:
-- Да замолчи ты, думаешь я ничего не понимаю?!... А над кем тут еще ржать?!

Пеньковая, переходящая в плясовую – как попытка разогреться. Зритель, как есть – один, и то – кобыла безрогая. Стараюсь вовсю. Кобыла, угрумо кивает, видно отсчитывая про себя:
-- «ноль и ноль», «ноль и ноль», «ноль и ноль», «ноль и ноль» и «ноль и ноль». Иго-го: ноль целых, ноль десятых бала – таланливейший бездарь.

Чтобы не скучать, сам себе придумал занимательное ток-шоу, в котором нужно проиграть миллион баксов, и потом десятилетиеми их отрабатывать. Название вроде тоже неплохое, пропиаренное: «Лох-Неси». Жалко, что здесь такие шутки никому не нужны. Зато я уже лыбюсь, и все дальше и дальше от всего мрачного и темного.

Через минут десять активных действий, от отжиманий, прыжков на месте, присяданий, повалил густой пар, что бывает в морозные деньки. Уже не понятно, от чего парит больше, от затухающего костра, или от моей взмокшей одежды. Жарко стало, как на юге в полдень. Теплорегуляция моего нового тела вновь порадовала. Даже залихвацки брызнул за шею воду из бурдюка – та как ножем прошлась, я замер, стараясь даже не дышать, чтобы струйка ни в коем случае не свернула... скотина!

Собираясь, покормил и напоил лошадку – она была самой низкорослой и малоупитаной из пятерки. Таким образом я самых здоровых оставил в селе. Но у этой оказался самый распрекрасный характер, так что видимо увел самое золото. Вот только ржет постоянно, как псы за оградой брешут порой. Что с ней такое?
-- Ну-ну.. Тпру! Итить твою налево! Да что за оказия с тобой! Беленой позавтракала что-ли?

С другой стороны понимал, что вряд-ли она так реагирует на людей и их коней – скорей всего рядом бродят какие-то хищники. Приблизился к секире было сложно, коняшка мотала головой из стороны в сторону, как будто хищник находился как раз за моей спиной. Глаза лошади были на выкате и дико вращались, с губ слетала пена.

Зацепив кончиками пальцев рукоять топора, втянул её в ладонь. Коняшка стала «ласково» бить меня копытом по удерживающей узду руке, но это было так же больно, как если бы лупили молотком, не со всей мощи, но до звона в суставах. Рык сорвался с моего и так клокочащего горла прямо в морду офигевшей лошади. У той сразу же разъехались задние ноги и она глупо «уселась» в позе сфинкса. Встал, уже двумя руками держась за топор, ожидая кто выползет нам на встречу.

Фух, вроде люди – где-то далеко отсюда слышались свист и улюлюканье, да лай собак. Дура, испугала, что мне чуть портки не пришлось менять с более модной на более свежую коллекции. Никак в себя не прийду. Вот дура – так недалеко до инфаркта. Фух...

Дышать, главное – дышать! Вот так надо пробуждаться: раз – и ты пыхаешь огнем; два – согрет и просушен. Фух, черт, аж почки заболели. Пришла пора оросить, если не костер, а вон тот пока еще зеленный кустик.
-- Чтобы тебя волки задрали. Во дура-а! Фух.. Все! Теперь можно жить. И не смотри на меня так! Чего боялась-то? Запах собственного навоза оказался резковат? Нет? Ну что ты мне глазки строишь? Хорошая будешь впредь? Ну да ладно, тогда прощаю. Ты только так больше никогда не делай. Со мной чуть брат Кондрат не поздоровался за руку. Все, подымайся. Ишь, разляглась на солнышке. Позавтракала и на бок – не-ет родимая, так не пойдет. Околела что ли? Ну вот, ласковая. Вставай, потихоньку. Вот и всё. Всё хорошая. Вот и всё.

Так потихоньку приговаривая и поглаживая дождался, как она станет на дрожащие ноги, прошелся щеткой, наводя марофет. Смотал цыновку, нагрузил уже полупустые фляги и мешки на седло. Повернувшись к костру собираясь его затушить, заметил, что полоса степи как-то разом качнулась, как будто сразу нас обходят несколько пеших людей, идущих в ногу. Это мне не почудилось, тут же посмотрел на коняшку – она стояла смирно, и оказывается все это время продолжала тихо уделываться – проходя через полное очищение организма.
-- Ма-мааа! - Волосы на всем теле встали дыбом, как наэлектролизованные.

Поднял секиру вглядываясь в поднимающееся марево, что заливало своим светом испаряющуюся росу. Что бы это не было – оно было огромным. Меня колотил страх, но отошел от лошади, приближаясь к тому месту. Мой страх, вот первый мой враг. Ведь оборотни хоть и существуют, их одолеть можно. Да я бы сам их порубал, если бы был тогда при оружии. Если они конечно со мной тогда не забавлялись. Ну и хрен с ними, убежать щас не получится на окаменевшей то лошади. Может едва сяду в седло, та окочурится. Так что бежать сейчас не буду. Не сейчас, а пото...

Резкий удар, с рывком и переворотом, и из моих рук вырвало крепко удерживаемую секиру, как спичку. Перевернуло в воздухе не знаю сколько раз, и опустило на разросшиеся кусты какого-то растения с плотно-растущими ветками. Скользнув по ним, перекатившись стал на ноги, и только теперь осознал – это была гигантская змея, с громадной пастью, что способна заглотить двух таких как я за один присист.

Теперь шурша, она приближаясь к вогнаной в столбняк лошади. Видимо, ею тоже не подавится. Та сопровождала её одним глазом, не смея повернуть даже голову.

Живо представил, что следующим на заклание по любому буду я. В попытке убежать я смог бы претендовать на титул чемпиона мира по спринтерскому бегу, но в марафоне шансов для меня не оставалось никаких.

Из оружия оставались кинжалы. Один такой вытащил из чехла на рукаве и пустился заходя в хвост, стараясь скрыться от головы поросшей травой и кустарниками. Хвост тянулся на три десятка метра и был прекрасно различим. Вынул второй, намереваясь сильно располосовать шкуру, чтобы прогнать хищника восвояси.

Тем временем змея церемониально приподняла голову, раззевая пасть примеривая, как получше поместить это очищенное мясо себе в желудок, я опьяненный успехом того, что так далеко пробрался незамеченным, бросился в атаку.

Вот если все змеи – глухие, то как она так быстро сообразила, что что-то не так? Она замерла, закрыв рот, как будто прислушиваясь, и уже когда почти был на расстоянии двух шагов от виднеющегося из травы блестящей чешуи, тело молниеносно стало спутываться в клубок, скрежеща твердыми чешуйками величиной с ноготь большого пальца. Меня сбило с ног так, что со всего размаха опустил оба лезвия в цешуйчатое тело. Сдавливающее движение по спирали само располосовало кожу в широкие рваные раны. Помятуя о силе гиганта, и как легко он вырвал секиру из рук, я буквально слился с теми лезвиями. Это продолжалось не более секунды, а то и намного менее.

В следующее мгновение внутрениие кольца как бы выстрелили, выпрямляя взведенную пружину, так и не поймав меня в свои объятья. Последние раскручивающиеся кольца не несли столь сокрушительной силы, но именно они задели меня отбросив в сторону метров на десять. Низкий полет сопровождался прополкой поля от кустарников. Лежащая роса и пологий наклон смягчили приземление, оставив на бедре жгучий след от скольжения. Изрядно заваленный выдернутыми с корнем кустами, откатился подальше от взъяренной бестии, стараясь выправить дыхание. Шум щетинок друг о друга и шелест травы, как ни странно, удалялись от места нашей короткой, но, надеюсь, запоминающейся встречи.

Такая вот ботва у этой петрушки – меня забоялась самая большая змеюка! Нет, что ни говори, а я – молодец. С другой стороны, зря коняшку сразу не послушал.

Как и ожидалось, змея в спешке покинула расширившуюся поляну. Осмотрел примятую траву: змея уползала, оставляя за собой лужи алой крови. Видно охота для неё закончилась навсегда. След плутал, постоянно забирая влево по кругу. Ладно, пора возвращаться. Моя лошадка случаем там не околела от всей той радости жизни, что промелькнула у неё перед глазами? И кроме шуток – змейка все таки красивое существо – по хищному красивое создание. Страшен этот ужик был только своими размерами.

Как озарение меня удивила перемена вокруг. Я пытался поймать за кончик хвоста уже уползающее ощущение: вокруг было неимоверно тихо! Молчал ветер, перестав шелестеть травой. Свист и улюлюкания последний раз казалось слышались неделю тому назад.

Появление войнов, поскрипывающих кожанным доспехом и обувью стало полной неожиданностью. Высокие травы до этого хорошо скрывали такую массу людей. Они не выглядели охотниками: несмотря на большое различие в деталях, были одеты в одинаковую форму, похожую на форму стражи в Верхних Полях. Передвигались, осторожно выставив перед собой двуметровые копья. За ними следовали трое седовласых старца, держась вместе. То, что я был замечен, не оставалось сомнений. Сосредоточенность угрюмых лиц безотчетно пугала. Тем более что направление движения этой цепи смещалось в мою сторону.

С торопливостью стал вспоминать, куда делся топор. Чтобы его отыскать, мне потребуется время. Да и коняшка наверное была все еще в ступоре. Ускакать может и получилось бы, но не от конных – силуеты которых уже показались за спинами впереди идущих. Мне не нравится, что они себя ведут так тихо. Так и подмывало бросится бежать. Заставлять же себя стоять и делать непринужденный вид было настоящей мукой.

Пятеро всадников отделились из строя. Один из них обратился зычным голосом:
-- Кто ты? Назови свое имя! - Ай! Имя, имя, имя... Назваться Тьерн-Михалычем, все равно что представиться Соловьем-разбойником Илье Муромцу.
-- Прежде назовитесь сами...
-- Один из спутников вопрошавшего на рысях прошел передо мной. Легкий пинок в грудь поверг меня на землю.
-- Ответствуй на вопрос!
-- Имя мое вам ни к чему, а кличка моя – Николай. - Вот ведь – задумаешься, так и запинают вусмерть.
-- Почему ты не хочешь открыть своего настоящего имени, Николай? - Спросил тот же человек, видно привыкший повелевать. Он отстоял позади других, и его не особенно удавалось разглядеть.
-- Вряд ли по той же самой причине, что ты скрываешь свое.
-- Ха-ха-хм... - Всадник проехал мимо, заграждающих его с интересом стал рассматривать мой парадный костюм, сейчас ставший цвета хаки. - Скажи мне, ты разбойник?
-- Нет.
-- Откуда держишь путь?
-- Думаю, что название тех мест ничего вам не скажет.
-- Кто ты и куда направляешься?
-- Путешественник, направляющийся в Вокрич. - Пришло на ум одно из наменований городов, о котором слышал от Соковор-Летнего в начале нашего знакомства.
-- Кто-нибудь в здешних краях может за тебя поручится?
-- Ну кто может поручиться за бедного странника?
-- Какие дела у тебя в том городе?
-- В Вокрич-то? На зиму собирался внаем податься.
-- Добро... - Оглянулся на своих товарищей, явно неодобрительно смотрящих в мою сторону.

С высоты всадника разглядев кого вдалеке пустил коня в галоп вместе с одним из сопровождающих. Видать знатное лицо в этих краях, если его так опекают. Остальные трое остались на месте не спуская с меня настороженных глаз. Значит это еще не весь разговор. Пока же все идет хорошо.

Ждать пришлось долго, час или больше. Становилось скучновато. Мне то, что – я присел, если захотел. Надоело сидеть – обратно встал. А людей в броне начинал вымаривать пот. Пешие сразу куда-то делись, рассредоточившись во все стороны. Видел, как некоторые – следопыты, прошлись по кровавому следу обращая внимание друг-друга на невидимые отсюда детали.

Пахнуло костром. Как бы хорошо поесть чего-то. Живот урчал не только у меня. А мне поесть надо, даже очень надо. Я на этот завтрак возлагал очень много надежды отожраться. Жаль, что так мало взял в дорогу мяса и хлеба. Теперь, когда эти уберутся отсюда, хоть зерно жуй. Кашу сделаю. Во! Только не знаю, где дров набрать – за эту холодую ночь весь ближайший валежник пожег... а каша... в этом деле главное – посолить попозже, чтобы пшеница разварилась получше. Было бы чем приправить еще кроме соли, вообще было бы незабываемо...

Мысли о еде были прерваны. Услышав стук копыт я пробурчал про себя:
-- Ну вот наконец-то! Часу не прошло! Соизволил вернуться, гнида коронованная!
-- Нашли Гас-Лусисто! - Он почему-то был вне себя от восторга, спрыгнул с лошади рядом со мной. - Нашли! Этот... Некой-Лай его прилично поцарапал. - Тьфу на тебя, как умудряешься выговаривать «Гас-Лусисто», если такое простое слово – запомнить тяжело!
-- Моё имя... то есть кличка – Николай. - На меня посмотрели как на сумашедшего. Наверно и в самом деле стоило припухнуть и молчать в трубочку. Но когда я голодный – я не только злой, но и соображаю плохо.
-- Да, верно – Николай. Будь это не твоя кличка, ты бы меня не поправил – не так ли?. Расскажи, Николай, как ты сумел так ловко прикончить такого немаленького Гас-Лусисто?
-- Эту змею?...
-- Змеи такими большими не вырастают. Это – Гас-Лусисто – дух гор. - Один из свиты недвольным голосом «оказал мне честь», снизойдя до ответа. Меня принимают за укурка-свинопаса что-ли? Надо скорректировать их мнение о моей важности! Хотя один раз уже откорректировал – хватит. Переключимся на что-то другое. Например: спрашивается, что делал дух гор в этой степи? Нет, я точно не своей смертью помру, если и дальше своими вопросами буду наводить конфуз.
-- Змея это, или нет – вам видней. А насчет прикончить... далеко успела отползти эта гадина?
-- Да уж – прилично. До воды даже дополз, но чуть ниже по течению шагов через двадцать уже вылез «посушиться» – там и уснул навечно. Мы с этой весны за ним охотиться выезжаем, а ты с ним один управился, вооруженный одним лишь ножем. Это притом, что у нас в среднем выходит на прикормку по паре коней, иногда вместе с всадником.
-- И много таких желающих? - Мурашки озноба пробежали по спине.
-- Желающих? - Меня не поняли. - Да многие бы отдали левую руку, чтобы самому добыть такую значимую охотничую добычу. На какие только чертовы горы для этого приходится забираться. Правда оттуда всю тушу никому еще не удавалось спустить целиком. И то экземпляры не столь большие, как этот. - Начальник всех и вся задумчиво нахлобучил шлем по самые брови. - Только вблизи понял, что они действительно больше всего похожи на змей. До этого по рассказам их рисовали чуть ли в виде диких буйволов с длиной шеей и с крыльями... Николай, отойдем в сторонку, мне надо с тобой поговорить. - Ухватив за локоть потащил от своих телохранителей:
-- Мне ужасно неприятно, что этот трофей раздобыл не я и даже не мои люди. Рано или позно я его все равно заполучил бы. Ты лишь ненамного опередил меня... Так ведь?
-- Все притезии – к той змее: это она все не так поняла. - Надеюсь это не самозабвенный дурак, что сейчас меня укокошит, если скажу что-то не так.
-- Погоди ты. Я не собираюсь отнимать у тебя законную добычу – я собираюсь её купить. Кое-что тебе все же прийдется сделать: нужно будет сказать, что ты давно мною нанят – через одного знакомого нам обоим купца. Это объяснит моим людям, что я тебя сразу не признал. Твоя кличка меня как раз и подтолкнула к такой мысли. И вообще, иди ко мне на службу – жалование войнам и охотникам я плачу справное. Совершенно точно, тебе нигде больше чем у меня не заплатят.
-- Сколько предлагаешь за змею? - Хрипловатый голос выдал мое волнение.
-- Пять золотых... - Видя как я моментально открыл рот он остановил меня. - Погоди отказываться. Конечно, за него тебе дадут во много раз больше. Только поверь мне, что для тебя же будет лучше согласиться...

Сделал вид, что крепко призадумался. Пять монет, притом сразу готов выложить: либо это щедрость с его стороны, либо этот неожиданный охотничий трофей стоит значительно дороже. Но сумма сама по себе для здешних краев черезвычайно высока. Судя по дерганности участника переговоров, вероятней всего отказ не будет принят. Да и сама змея – для него пунктик какой-то. С сумашедшими или помешанными на чем-то лучше сильно не спорить.
-- Хорошо. Я согласен на пять золотых. Но в оплату по найму она не входит! - Никто и никогда не заставит меня рисковать своей шкурой за какие-то пять золотых. Ведь были когда-то 20 серебренных монет, и где они? Торгово-бандитские отношения, кроме операций сложить и вычесть предполагают алтернативный набор бухгалтерского учета: отнять и поделить.
-- Знал, что ты не дурак. Деньги получишь чуть по позже. Тогда же поговорим и о найме. Кстати, что ты намеревался делать с Гас-Лусисто.
-- Пока об этом не успел подумать. Разве что поджарить самые сочные кусочки.
-- Ах-ха-ха! Поджарить?! Аааааай, не могу! Эй, вы слышали –  «поджарить»!... Ладно, пойдем к моему шатру, там сможешь есть столько, сколько пожелаешь.
-- Все же я был польщен, если б знал, с кем имею удовольствие говорить.
-- Ха-ха-хм.. Э-э.. Да, как-то упустил из виду: я – по праву властитель города Чейндра – Тоэнон-Вкрадчивый. - Сказав это он снял шлем, и широко улыбнулся.

Внимательно пригляделся. Сухощавого телосложения, умные синие глаза выделялись на его достаточно молодом лице – ему было лет тридцать. Темные волосы были коротко постриженны. Он довольствовался редкой бородкой, предпочитая её другой, более пышной растительности на лице.

Мы прошли к накрытой поляне. Собравшиеся подождали, пока властитель отломит ломоть хлеба, и примется за мясо, и последовали его примеру. Тут же позабыв о зыбкости своего положения и правилах приличия, стал уминать во всю. Руки так и мелькали за столом. Когда пресытился, ототдвинулся, предоставив всем остальным насыщаться в более спокойной и привычной обстановке. Еды здесь хватало. Пока ел, удивленные взгляды ни разу не прерывались на упреки. Вспомнил про коняшку. Могла ведь убежать. Но следует проявить такт, и подождать пока все поедят. Когда пошли сытые разговоры, я тут же поспешил влезть:
-- У меня лошадь осталась без привязи, на поляне неподалеку, пойду, посмотрю – как она там.
-- Хорошо, пойдем вместе. - Делая знак всем оставаться на местах. - Расскажи, где обрел мастерство по охоте на таких тварей?
-- Какое мастерство? - Сытая икота как будто стучала изнутри: «Помогите, червячка совсем заморили! Откройте форточку, ведь душно же!». Ха! Ну и пусть! Что этот важный человек только что спросил? Разве он не наслаждается музыкой пульса во всем своем теле? Что ему эти глупые вопросы, знай ответы на которые он начнет только сомневаться, в собственном ли он уме...
-- Некоторые из наших войнов наблюдали, как четко ты действовал. Ты ведь атаковал, зная про слабые стороны этого монстра? Поэтому-то они и решили тебе не мешать, видя твою сноровку. - Ну это бабушка надвое сказала: скорей у них были заняты руки внезапно потяжелевшими портками.
-- Зачем же столь бывалым войнам оставлять настолько великолепную добычу на волю случая? - Не смог удержаться от доли иронии. - Да и я бы с не меньшим удовольствием посмотрел за охотой на редкого зверя со стороны и тоже не стал бы вмешиваться: настолько мне интересны местные обычаи в отношении охоты.
-- Ты хорошо владеешь мечем? - По тону Тоэнон-Вкрадчивого было непонятно, достиг ли своей цели мой сарказм. - Надеюсь, не хуже чем ножем и ложкой? - Проняло таки, раз язвит.
-- Враги не жаловались... - Не надо тушеваться, ведь я, практически, герой. Только повторения не хотелось – от меньших бед с ума сходят.
-- Хорошо, тогда и посмотрим, чего ты стоишь в деле. - Это может и обождать. А то сразу захочется разменяться на мелочь. Ответил же совсем иное:
-- В любой момент...
-- Даже сейчас?
-- Сейчас? Все же сперва я проверил бы свою лошадь. Да и топор нужно найти, пока не стемнело.
-- Лошадь твоя никуда не денется.
-- Если бы не она, Гас-Лусисто меня бы съело, и не подавилось.
-- Ну вот и пришли к твоей спасительнице.

Коняшка стояла, нервно раздувая ноздри, когда подошел к ней, она пригнула голову стараясь не шевелится. Пришлось её долго успакаивать, поглаживая по бокам и говоря ласковые слова, о том, какая она умница, какая замечательная лошадь, что ни у кого такой нет. Её глаза изредка удостаивали кратковременного опасливо-косого взгляда, будто страшась снова услышать тот рык. Даже после того, как она споткнулась, и близко не была так напугана, как сейчас. Но через час она принила порцию зерна не из рук, а просыпаную на собранную травку. Начала есть – это самое главное. Ничего – теперь разойдется.

Вот топор так и не нашел, уже было плюнул на него, но командир настоял, чтобы его люди занялись розыском этой вещицы. Тем временем распрашивал о том, в каких местах бывал и что видел. Может рассказать ему про «железных птиц» и про «рыкающих огнем палки»? Вот потомки посмеются. Или слушатель решит, что я совсем зарвался и приструнит тем, что окажется ближе всего под рукой.

Подумав, решил повести повествование про те села, что знал. Не вдаваясь в детали, рассказал, про дела с Белой Костью, как будто участником тех событий не был – и без этого уж слишком часто про то ходили разговоры в Высоких Полях. Рассказал и про села, население которых скорей всего было вырезано – перебежчики рассказывали немало историй с ужасными концовками. Из-за своей похожести и сквозившей в них безысходности в то время даже перестал их слушать, молясь и наверно надеясь на какое-то чудо. Из Распутья вообще не было никаких вестей – ни один из двоих гонцов так и не вернулся на момент моего отъезда. Ничего, скоро расспросы закончатся, а повседневность поможет забыться.

Меня слушали с интересом – незаметно к нам присоединились трое старцев. Выглядели они по разному, хотя и были одеты в одинаковые ниспадающие хламиды грязно-серого цвета. Так, двое, были одинакового роста – под метр девяносто, сухощавого телосложения с длиными седыми волосами, незаметно сливающиеся с бородой. Такое впечатление, что один – пародировал другого в форме прически и в ношении одежды.Третий тоже не был низким, но смотрелся карликом при сравнении другими – роста в нем был метр шестьдесят, круглая голова была наголо обрита и до блеска натерта платком, которым тот постоянно прохаживался по своей отполированной лысине. Усы и бородка клинышком показывали, что он, как и те двое, уже давно пользуется натуральной осветляющей краской для волос, имя которой – года. Коротышка, так я прозвал его про себя, чем-то напоминал профессора, тогда как двое других напоминали православных священослужителей.

Хотя они и не испросили разрешения присутствовать на беседе, довольно беспардонно стали впутываться в мой монолог:
-- Как там Самтон-Слышащий поживает?
-- Э-ээ. Жив-здоров, по крайней мере неделю с лишним назад был жив-здоров.
-- Кто нынче староста?
-- Все без перемен.
-- И все же?
-- Толин-Высший... Послушайте, все эти ваши вопросы от недоверия меня очень утомили – я вам в компанию не навязывался, и прошел бы мимо. Да и сейчас не знаю, что меня удерживает. Если что вам кажется странным, то спрашивайте напрямую.
-- Хорошо, Николай. Ты чужестранец?
-- Да, я пришел издалека.
-- Что означает твоя кличка?
-- Ничего не означает, либо я того не ведаю. У нас есть обычай, перенимать клички в наследство от деда или от прадеда. - Как еще им сказать, что был назван в честь деда. То, что это мое имя – здесь не поверят.
-- Странные у вас обычаи – совсем не человеческие.
-- Обычаи у каждого села свои. Что одним хорошо, то другим – смерти подобно. - Фраза чуть разрядила обстановку.
-- Далеко ли будет твоя страна?
-- Верно далеко, что сам не ведаю: я потерпел крушение на корабле, перебираясь через море. Это было очень давно, и с десяти лет меня воспитывали уже на этой земле.
-- Скажи что-нибудь на своем языке?
-- Что сказать?
-- Прочти молитву благим.
-- Я прочитал «отче наш», меня попросили повторить. Создалось впечатление, что мне никто не собирался верить на слово. Ну да ладно, с языком я их переиграю, даже несмотря на то, что произношение русского языка было сильно искажено. А что вы хотели от осевшего иностранца? Блин, я ведь так его могу совсем забыть. Надо упражняться. Песню что ли спеть. Нет, ну этих в перечницу: заставят пропеть раз десять. Тоже мне, нашли патифон!

Фарс продолжался еще минут десять. Меня пытались поймать на неувязках – кого я знаю и так далее, но я отказался рассказывать о родственниках, друзьях и знакомых, как они не настаивали. Вероятно мой сильный акцент и нелогичность поведения (с их точки зрения) были очень подозрительны. В итоге я вторично уже в категорической форме отказался быть допрашиваемым и засобирался уходить, желая получить свои деньги.

Наконец отвязались. И я смог немного помечтать, как теперь заживем – вернусь с теплой одеждой, и может что еще присмотрю для хозяйства. Плуг, например. Думаю, он будет стоить серебряную монету, ну две – от силы. Получается, я теперь богат. А уж думал паниковать из-за денег, а вон оно как удачно вышло – минута страха, два инфаркта, и – вуаля: пять золотых. Опять же – топор нашелся. День начался препогано, но зато как продолжился! Свезло так свезло! Нда уж.

Передавая мне кошелек с пятью монетами, Таэнон-Вкрадчивый вопросительно взглянул на меня предварительно отослав непонятных стариков к стойбищу:
-- Теперь поговорим об оплате за твои услуги как охраника. Я не скуплюсь, поэтому в месяц буду платить по три гейнхола, и по две серебрянных монеты, если в этот месяц прийдется обнажить меч и пролить чью-то кровь на благо меня и моих людей. Если считаешь, что этого мало – то должен показать, на что ты способен, и тогда поговорим о повышении жалования. Правда до сих пор лишь немногие могут похвастаться большей оплатой. Поэтому и спрос с тебя повышенный. Ну что согласен?
-- Вполне. - Теперь есть повод пройти через заставу.
-- Запомни, я тебя нанял в день Малого Века, и расчет за этот месяц получишь в следующее Малое Веко – день в день.
-- Угу. – Деление на дни недели тут были такие-же, как и в моем мире, отличаясь по названию. А вот чисел в месяце не было – были наименования, по полному лунному циклу. Эта фраза означала, что зарплату мне выдадут ровно через двадцать восемь дней.
-- Раз так, то давай посмотрим, какой из тебя воин. - Чего это он?
-- Что это значит?
-- Мне нужен не воин одиночка, а умеющий драться в дружине. Сейчас подойдет сотник, и ты с ним побьешся на мечах.
-- Если я его убью? - На деле меня волновал прямопротивоположный вопрос.
-- Тупым мечем – навряд ли. Ты его еще не видел, а уже заботишься о его здравьи. Поверь мне, ты его не одолеешь. Но поскольку ходить будешь под его началом, то тебе и предстоит с ним первым познакомиться. А вот и он.

Прибыл не только он, а еще толпа народа, сгрудившись, жестко сомкнув плечи, образовав вертикальный частокол из древок копий – круглую арену. Сотник был облачен в кирасу, подобно которой я не наблюдал еще ни на ком. Панцирь выглядел пуленепробиваемым. Сам сотник был сравним с моим весом и ростом. Только вот навешанное железо придавало массивности, да и умения для такой должности должно быть из ряда вон выходящим. Видать эта потеха им по вкусу. Только у меня нет никакой защиты – разве ж это честно?

Где этот «по праву властитель»? Да буть ты хоть в шахте прорабом – мне уже давно как расхотелось быть под его началом. Куда же подевался этот прыщавый хлыщ? А, вот он – вспорхнул на спину лошади, чтобы получше видеть. Шлема, чтоб прикрыть лоб не дали. А ведь не зря говорится: береги череп с молоду – пригодится для тупицы.

Шлема нет. Хорошо про щит да меч не позабыли. Меч тяжеловат для одной руки. Даже мой двуручник куда легче, чем этот кусок металла. Посмотрим, что у противника. Нет, тут все честно – такая же железяка. Шлемака никто не даст что-ли? Остается только надеятся, что волосы помогут случайный удар обратить в скользящий – что уже раз по случайности бывало.

Примерил меч в руке, покрутил щитом в другой. Сотник начал свое движение по кругу. Я вспомнил фильмы, где дерутся на мечах. Воин очень напоминал одну из таких сцен. Меня аж пробрало, настолько похоже – наверно я даже невольно улыбнулся. Сотника это почему-то взбесило, и он рванул вперед, сталкивая меня щитом и тут же вдогонку обрушивая меч.

Чуть не упал. Удары были стремительны и сильны, что рука с щитом занемела. Сделав шаг назад, ведя тело сперва в одну сторону, вторым шагом быстро ушел в другую. Последовавший удар прошел вскользь по шиту. Страх исчез. Веселье исчезло тоже. Все мысли покинули голову, предоставив место для тактических уверток. В его броне можно было выдержать практически любой удар меча, мне же любой удар грозил переломом кости или проломленным черепом. Поле битвы сузилось: люди сделали шаг, уменьшая возможности для манервов. Сотник теперь шел очень осторожно, накренившись всем телом, чуть согнув колени подходил, стараясь изображать неподвижную статую.

Приблизительно начал понимать, чем это может грозить – замедленность специально направленна на торможение рефлексов, и покуда жертва – то есть я – видит, как угроза мало-помалу отходит, у нападающего сердце разгоняется для нанесения решающего броска. Быстро разогнав кровь, я сделал вид, что пытаюсь ударить щитом в щит, но тут же отступил. Вояка шагнул, пытаясь догнать меня мечем, но тут уже мой тесак понесся навстречу к наклоенному щиту – он думал, что удар направлен по корпусу, а я пытался ударить по руке с мечем – попал на кромку щита, и немного остановив свой бег, тот последовал дальше – нисколько не зацепив противника. Последующий увод щитом моего меча ощущал уже как во сне: вот приоткрывается мой правый бок – рука практически зажата между двух щитов, вот мой соперник разворачивается корпусом, вот язык лезвия проходит между внутренней поверхностью его щита и панцирем, вот мои ноги поджимаются в прыжке и кувырок через голову заставляет меня оставить щит на земле. Утешает лишь то, что меч я не потерял. Вокруг раздался одобрительный гул.

Всего секунд десять, зато как я уже выдохся. Или просто дыхание прихватило – впредь надо быть осторожнее. Игра в кошки-мышки продолжается: теперь стало совершенно ясно, что воинство меча – не для меня. Если победить не смогу, надо хотя бы обойтись без увечий и переломов. Танк наступал. Соперник теперь держал щит чуть небрежно, показывая, что в принципе и без него может обойтись, но не бросает только потому, что это – как медаль, которую некоторые уже потеряли.

Хорошо, попробуем еще раз – секущий удар, с резким уводом обратно, щит как бы открывается во внешнюю сторону, чуть уводя в сторону кочник меча, теперь его сподручный выстрел мечем в область шеи, мой уход всем телом, и увод эфесом в сторону. Щит принимает горизонтальное положение устремляется в глаза, еле успеваю присесть, замечаю что меч уже взведен для укола. Рывок назад и небольшое отступление на четвереньках – спина упрерлась во вросшие древки пик, и меня откинуло в сторону. Какая-та глухая оборона. Теперь на другую сторону переходим и выравниваем дыхание, почему бы и тебе не отдышаться – упрямое железное создание? Измором решил взять?

Что ж, поизображаем из себя еще идиота: замах сверху, щит нехотя уходит наверх, и я ухожу в область, закрываемой щитом, и... о чудо... соперник первый раз отступает, правда тем самым не давая мне исполнить задуманое. Триумф и фанфары, ненадолго правда: отступление было нужно лишь для разбега, щит пошел мне навстречу, грозя сбить с ног. В ответ мой сапог уходит вверх, ударяя по нижней окантовке, щит разворачивает вниз, и теперь мне из под щита на меня устремляется притупленное лезвие. Сразу и не поймешь, в какую сторону двигаться – размашисто перехватываю мчащеися клинок, щит все таки сбивает меня с ног, попутно выворачивая и отбрасывая в сторону меч. Одна нога уже устремилась, чтобы припечатать меня к земле, а вот опорная совсем рядом – поджав ноги пружиной распрямляю их в намеченную цель, попутно стараясь развернуть железную статую от себя – уж если она на меня упадет – не поздоровится. Голос в кастрюле взвыл, оглушая себя самого, я тем временем уже на ногах подбирал оброненное оружие. Теперь шутки в сторону –меня все это время пытались убить, а я не продаю свою жизнь шарлатанам...
-- Довольно! Вы оба меня поразили! - Голос Тоэнон-Вкрадчивого остановил меня на полпути от вскрытия панциря. Сотника тут подхватили под руки рядом стоящие стражи, приняли из его рук учебную экипировку, и, прихрамывая, тот направился к лагерю.
-- Первый раз вижу что-то подобное – обычно все очень быстро заканчивается. Было зрелищно, особенно когда ты разыгрывал из себя испуганную кухарку с ножем.
-- Рад, что понравилось. - Вот так денек. Если наниматься, то не войном. А если и войном то не к этому властелину. И больше сейчас говорить не буду, только когда отдышусь.
-- Ладно, я все понимаю, что ты сейчас думаешь. Этот недавно только стал сотником, вот и выслуживается. Я уж начал боялся, что тебя как свинью на вертел наколет, ведь так бьются только когда оба в панцирях. Теперь даже не знаю, что и думать: он тупой или просто исполнительный. Ведь я ему как сказал: «срази его, и у тебя будет его жалование». - Я кивнул, старательно вбирая легкими новую порцию свежего воздуха.
-- Ты не раздумал еще идти ко мне в стражи? Звание тебе пока никакого не полагается, но после того, что я видел, думаю тебе до десятника и до сотника дослужится будет пара пустяков.
-- У меня беда с «исполнительностью» – вам нужен такой сотник?
-- Ха-ха-хм! К чему такой вопрос? Судя по нему ты меня совсем не боишься, а значит – не уважаешь. Хотя ты верно и смерти тоже не боишься.
-- «А чего меня бояться, я ведь не страшная.» - Вспомнив анекдот переиначил по случаю.
-- Ха-ха-ха-хм! Да, не боишься. Иначе не стал бы ею называться.
-- Это шутка. - Черт, мне с лихвой хватает нового имени. - В наших краях так зло шутят порой... чтобы не бояться.
-- А в наших краях за такие шутки можно запросто напиться гранатового сока из собственного горла – так что поосторожней с этим. Я, как правитель, стал далек от всяких суеверий. У простых же людей и нравы простые – лезвием по горлу, и вся недолга.
-- Буду знать. - Скоро даже диссертацию на эту тему смогу защитить, блин.