Соседи

Каждая вторая европейская  страна считает, что именно на её территории находится  самый   центр Европы. Даже Россия нашла где-то у себя какой-то там европейский центр. Что говорить о Беларуси, на площади примерно шестьсот на шестьсот километров у нас умудрились найти аж целых три центра Европы. Не смотря на это первых европейцев из стран не входящих в бывший СССР, я увидел только в восемнадцатилетнем возрасте. Кстати, позже, чем африканцев.  В советские времена в ВУЗах Минска училось очень много негров и арабов из Африки, из стран которым Советский Союз помогал строить социализм.  Значительно позже, уже  в конце девяностых, моя младшая  дочка,  впервые увидев чернокожего, завопила на всю станцию  метро:
– Мама, - негр! 
  А в вначале восьмидесятых, в мои студенческие времена, частенько приходилось заседать в пивнухах рядом с чернокожими студентами за соседними столиками. И когда  те подогретые алкоголем начинали громко и оживленно галдеть, кто-нибудь из нас обязательно замечал:
– Рассказывают, как на пальму лазить надо.
Однажды наши соседи это услышали  и обиделись. Еле-еле удалось избежать потасовки.
Впрочем, я хотел рассказать о европейцах, тем более, рассказывая об африканцах,  из-за политкорректности я испытываю неудобство какой термин употребить: негр, африканец, чернокожий или ещё как. С европейцами проще. По крайней мере все белые ( ну или почти все ; ).
Так вот, первые европейцы, которых я увидел, были немцы, ГДР-овские студенты, прибывшие в СССР по какому-то там обмену. Но бдительные штази и сотрудники КГБ умело поддерживали между нами дистанцию, так, неформально пообщаться нам не удалось. Вторая встреча состоялась в 1989 году после всемирной универсиады молодежи и студентов. Через Брест, где я  живу после института, из Москвы шел эшелон с зарубежными гостями Советского Союза. На Привокзальной площади Бреста было устроено приграничное прощание. В толпе ко мне подбежал паренек пролепетал чего-то по английски и вручил коробок сувенирных спичек. От неожиданности я сумел только вымолвить «мерси» и ничего не догадался предложить взамен, и со стыдом наблюдал появление гримасы разочарования собеседника.    
Настоящие контакты  с «настоящими» европейцами состоялся у меня, как и у большинства беларусов после падения «железного занавеса». И первыми пришельцами из-за западного Буга были естественно
ПОЛЯКИ
 наводнили Брест внезапно и массово. Скупали всё подряд, особенно им нравились телевизоры и золото.  С золотом, думаю не прогадали. В отличие от телевизоров. Качество советских теликов характеризовалось выражением  «как повезет» или «фифти-фифти».  Чем через некоторое время воспользовались некоторые мои знакомые, на время отпуска «иммигрировавшие» в Польшу в качестве телемастеров. Одно время ближайших соседей с Запада  у нас было столько, что  каждый по виду иностранец воспринимался как поляк.  Представьте картинку:
Начало 90-х годов, пик разрухи. Маленький, темный, вонючий  деревенский магазин. У кассы как водится очередь хмурых покупателей, нервные продавцы. Широко открывается входная дверь и проеме появляется американский ковбой. Всё как положено: и шляпа, и сапоги, и шейный платок, вот только  была ли кобура с кольтом сорок пятого калибра,  не помню. В очереди:
– Смотри как поляк разоделся…
– Интересно, он у себя в Польше такой маскарад устраивает…
Рядом с ковбоем  возникает девица и лепечет:
– Вери бэд шоп, Вери бэд шоп…
Ба-атюшки так это мы удостоились лицезреть настоящего американца!  Да ещё и в национальной одежде! Больший шок я испытал только когда увидел в городе шотландца в пиджаке и килте!    

 Однако волна поляков на восток быстро схлынула, впрочем, оставив после себя стереотип, о поляках как прирожденных торговцах. Взамен нахлынула волна советских граждан в Польшу, создав новый стереотип – «курица не птица, Польша не заграница».
Моя личная первая встреча с поляками ознаменовалась конфронтацией.  Поздней осенью пан со своей пани приехали в Брест на «гандаль» и решили скоротать холодную ночь в машине, периодически прогревая двигатель. Все бы ничего, но припарковались они во дворе прямо под окнами нашей квартиры. У нашей старшей, и пока единственной,  дочери в это время как раз резались зубки. Она и так плохо спала, а тут просыпалась и капризничала с каждым звуком стартера. В конце концов, взбешенный  я выскочил из дома и, с использованием ненормативной лексики, попросил поляков  переехать ночевать в иное место.  Но на дальнейшее общее мое  отношение к полякам  этот случай не повлиял. Через некоторое  время я и сам частенько коротал ночку в машине во время «гандля» в Польше, выбирая места ночевок  (что значит опыт!)  подальше от жилых кварталов. 
Я часто бывал в Польше и как мне кажется, хорошо понимаю восточных поляков, среди которых немало этнических беларусов. Но больше всего мне импонируют жители Варшавы. Даже в первый раз, когда я перегонял подержанный Опель из Германии и в Варшаве меня остановили полицейские и начали вымогать деньги за нарушение  и ненарушенные правила дорожного движения, то умудрились они это сделать  не сильно расстроив  меня и совсем не разозлив. В Варшаве я чувствую себя на столько комфортно, что однажды выйдя из помещения на холодный мартовский дождь поймал себя на ощущении, что будто бы не выходил из помещения и где то там за углом должна быть гостиная, а возле светофора мне предложат переобуться в комнатные тапочки. Нет-нет, я был трезв и вполне сознавал где нахожусь, но именно варшавские улицы создавали во мне ощущение домашнего уюта.   

НЕМЦЫ
 для беларусов  источник подержанных автомобилей и строительных технологий. Первые немецкие предприниматели решившие открыть дела в Беларуси категорически ломали стереотип о пунктуальной и обязательной нации. Это были чудаки, мечтатели и авантюристы. Помнится один предлагал воровать на германских шротах бэушные автопокрышки и контробандой доставлять их в Беларусь для реализации. Причем обязанности распределялись следующим образом: он добывает шины и диктует цены, а я беру на себя контрабандную доставку через две границы и реализацию. Бизнес не состоялся.
Были ребята потерявшие бизнес в Германии и решившие возродить его в Беларуси. Но из-за совершенно непривычных и  незнакомых им,  условий работы  отказались от своей затеи.   Они мне  запомнились влажными салфетками. Любой движение, любое прикосновение к чему-либо  неизменно сопровождалось вытаскиванием салфетки и протиранием рук. Подозреваю, что отказались они от дальнейшей работы именно из-за боязни разориться на салфетках.
С Рольфом нас связывала почти дружба. В объединенной Германии его ничто не держало. Бывший штази, развелся с женой, нашел женщину в Бресте. На родину он возвращался только для того чтобы получить, толи пенсию, толи пособие, я так и не выяснил. Назад возвращался на очередном  «Мерседесе»,  забитым разной чепухой, которую мы здесь с различным успехом реализовывали. Помню крупную партию полотенец, неликвидов ГДРовской армии. Или  женских халатов невероятных размеров. Основной и, кстати приличный по нашим меркам  доход, давала реализация автомобиля. Но Рольф мечтал о производстве. Вкладывал и терял деньги, но не унимался. В результате ему удалось создать в одном из городков производство колбас. Но цену за это он заплатил слишком дорогую. На ногах пытался перенести восполение легких поедая огромное количество таблеток. В результате оказался в больнице одновременно с воспалением и предынфарктном состоянии. Воспаление вылечили, операцию на сердце сделали, но прожил он после операции не больше двух недель – сорвался тромб. Рольф похоронен в Бресте, я иногда навещаю его могилу.
Германия ассоциируется у нас с Европой. Именно из Германии была вывезена нашими гастробайтеры технология «евроремонта» – «евроокна», «евростолярка», «евровагонка», «европанели» , всё  это в девяностых годах  было у нас из Германии. Привозилось, правда, из Польши и добрая половина производилась там же, но нам хотелось германского и поляки нас не разочаровывали. До Шенгена многие наши строители успели поработать на стройках объединенной Германии и это пошло на пользу и им, заработали деньги и опыт; и нам – качество строительства по сравнению с совковыми стройками заметно возросло; надеюсь и немцы получили некоторую пользу от дешевой рабочей силы. 
    
Остальные европейцы.

Про шотландцев я уже упоминал. Не встречал ни одного француза или испанца. Зато итальянцы есть. Итальянцы первые начали организовывать реальный бизнес в Беларуси. Завоевывать, так сказать, рынок. В разгар разрухи девяностых один итальянец открыл у нас шикарный, по понятиям аборигенов,  мебельный салон. Советские граждане, привыкшие к кондовому социалистическому дизайну, ходили туда как в музей, любоваться полётом западной дизайнерской мысли. Любовались мебелью, возмущались ценами. По причине высокой  цены завоевания местного рынка не получилось. Зато сам  гордый римлянин был завоеван местной дивой. Причем не просто завоеван, а буквально взят в плен. Сейчас часто его можно видеть в городе бредущего угрюмо и потерянно, ну вылитый пленный после разгрома.      
  Изредка у нас появляются шведы, датчане, бельгийцы, голландцы венгры и чехи. Но как-то буднично, не оставляя ярких воспоминаний.


З.Ы. Прошу понять меня правильно, здесь я ни в коей мере не пытался каким - либо образом кого-то унизить или оскорбить. Вполне допускаю, что о беларусах европейцы могут рассказать (если вообще имеют представления о такой нации) ещё с большим юмором. Что делать, на бытовом уровне у нас, и, подозреваю не только у нас, идут подобные обсуждения своих ближайших или далеких соседей и, я считаю, что нет ничего ужасного если над забавными случаями мы улыбнемся вместе.