Дело Швах. Часть 2

       * * *

Обильный завтрак пришёлся как нельзя кстати. Утолив зверский голод и вздремнув пару часов прямо во дворце, мы ожидали вечерней зари в состоянии полной неопределенности – что-то будет этой ночью. Никаких сил на полноценное сопротивление у нас не осталось. Что же касается новой тактической схемы, то её не было и в помине. Стрельцы вновь заступили в дозор, но, к нашему облегчённому вздоху, призрак, или кем бы он ни был, в эту ночь не появился. А ранним утром царя ждало новое известие.
- Султан Индуринский, Фарга… Флагра… - гонец заглянул в развёрнутую грамоту, наморщил лоб, но всё же справился, прочёл, - Фарглахарлат Фьянгмарламун Шестой, с официальным визитом пожаловать изволил.
- Какого лешего этому, как его, султану, надобно? – озадаченно спросил царь.
- Известно какого, - с поклоном ответствовал гонец, - согласно представленным грамотам намерен он просить руки царственной дочери вашей – Настасьи Андроновны. С тем преподносит он государю нашему дары и сам явиться изволил. Просит аудиенции.
Андрон Семёныч скривился как от зубной боли.
- Ну вот, опять жених заморский пожаловал. Горе мне, горе, опять Настасья его за порог выставит, а мне международный конфликт урегулировать придётся. Да и не во время как – привидение это проклятущее по дворцу не сегодня-завтра опять зашастает – как мне от него этого Фар… Фра… как там его?
- Фарглахарлат Фьянгмарламун, - снова заглянул в грамоту гонец.
- Во-во, марламуна этого беречь придётся, охранять, мать его так! Не дай Бог оторвёт ему призрак то наш головёшку – как потом оправдываться? Воевать придётся с Индурином этим, или как он там называется? Может, ну его в баню, а советник?
Джедай пожал плечами.
- Ты царь, ты и решай. Но я бы принял. Призрак призраком, а дипломатия требует взаимного уважения – сегодня одного не примешь, завтра другому от ворот поворот, и всё – прощайте международные договорённости. А там и до торгового эмбарго недалеко, или вообще – полной международной изоляции, - Джедай выпучил глаза и каким то странным горловым голосом произнёс – А вот это вызывает озабоченность, товарищи.
- Чего? Какую ещё озабоченность?
- Какую? Политическую, конечно.
- У тебя одна озабоченность – пожрать да выпить, советник, тоже мне! Нет, Джедай, ты в самом деле можешь хоть раз серьезно отнестись к своим обязанностям? А то я того и гляди пожалею, что боярскую Думу разогнал, а с тобой совет держу.
- Да чего тут думать – прими ты этого Махатму Ганди. Может он с однодневным визитом пожаловал.
- Ага как же, с однодневным. Жениться он приехал, жениться, понимаешь?
- Понимаю.
- Ну вот. А охранять его во дворце кто будет? Ты?
- Нафига? Посели его у боярина Фомы, у того и терем велик и вид из окна хороший – речка, лес, купальня бабья на реке.
- А ты почём знаешь?
- Ну так, - опустил глаза Джедай, - плавали, знаем.
Царь расхохотался:
- Ну ты и прохвост, и там и тут успел! За что я тебя люблю, так это за твоё кретинное мышление.
- Креативное, Семёныч, креативное, то есть необычное.
- Вот-вот. Ладно, где этот султан Индуринский? – повернулся царь к гонцу.
- Да всё там же, у ворот, ответа дожидается, - ответил тот.
- Вот же люди, встретили хоть, накормили, напоили?
- А то как же, всё честь по чести.
- Ну и ладушки, а то ещё скажут что Андрон Семёныч гостей не жалует. Повелеваю – султана Индуринского принять, свиту разместить, дары пусть тоже представят пред мои очи, ну и всё там как полагается. Выполнять!
-Есть! – гонец вытянулся в струнку и в мгновение ока исчез.
- Как мне это нравится – «Повелеваю!», - хитро улыбаясь заметил Джедай. – Прямо настоящий самодержец.
- А ты как думал! Должон я подчинённым уважение и трепет внушать? – Андрон тоже пришёл в благостное расположение духа.
- Должон! - согласился Джедай.
- Ну и всё. Так, всем привести себя в порядок. Бронька, готовь бумагу, чернила, будешь протокол вести.
- Слушаюсь, Ваше величество! – бодро ответствовал я, вытягиваясь во весь свой рост и глупо улыбаясь.
- Во! Внушил уважение и трепет подчинённым, - заржал Джедай.
- Да ну вас… Придурки.
Процессия, которая с немыслимой помпой вошла в город, действительно полностью соответствовала замысловатому имени своего владельца. Открывал её маленький темнокожий человечек, одетый в роскошные одежды всех цветов радуги. На голове его колыхались огромные павлиньи перья, украшенные жемчугом и бриллиантами, полы его многочисленных халатов, шарфов и покрывал были расшиты золотыми нитями. В руках человечек держал длинную палку увитую змеями и увенчанную искусно вырезанной из кости головой тигра. Кроме неё на палке красовались роскошные султаны из разноцветного волоса и свисали блестящие шёлковые ленты всех вообразимых оттенков. Темнокожий индуринец то и дело взмахивал этой самой палкой, ловко крутил её в своих маленьких чёрных ручках и азартно кивал головой в такт музыке идущего следом за ним оркестра. Оркестр был воистину прекрасен. Два десятка крепких мужчин в расшитых золотом халатах виртуозно выдували, выстукивали, выщипывали на всевозможных инструментах неисчислимое множество различных звуков, сливавшихся сладким многоголосьем в одной неуловимо прекрасной и чарующей мелодии. Вокруг них радужным вихрем кружились в танце десятки миниатюрных танцовщиц, чей рост не превышал и половины роста обычного нашего горожанина. И эти маленькие волшебницы, ослепившие своей красотой всё мужское население нашего Червякино, тоже с ног до головы были усыпаны жемчугом, рубинами и изумрудами.
За оркестром на главную площадь города вступил отряд индуринской конницы. Мы уже несколько успели привыкнуть к слепящему блеску свиты султана, но всё равно были потрясены тем роскошным и вместе с тем грозным видом заморских всадников. Закованные в блестящие серебром доспехи, с обнажёнными кривыми саблями, блестящими на солнце, с изящными круглыми щитами, выкрашенными в ярко-жёлтый цвет, воины султана производили неизгладимое впечатление. Следом за отрядом сабельников двигался отряд копейщиков в позолоченных доспехах. Стройные ряды разноцветных хвостов на кончиках пик колыхались на ветру. Особенно меня поразило то, что каждый ряд всадников имел свой цвет и располагались они в строгом соответствии с порядком цветов радуги.
Продолжали процессию отряды пеших воинов в не менее дорогих доспехах, с круглыми жёлтыми щитами, чуть большего размера чем у конников, и короткими широкими мечами, наполовину вытащенными из ножен. А за ними…
За ними, в окружении цепочки всадников величественно вышагивали слоны. Я видел слонов только на картинках в старинных книгах и никогда не представлял себе что смогу увидеть их воочию. Суровые гиганты мерно шагали по мостовой, покачивая своими длинными хоботами. Изогнутые бивни были украшены золотыми колпачками, ноги обвивали яркие ленты – у первого слона жёлтые, у второго синие, у третьего зелёные. На спинах слонов стояли пёстрые шатры с флажками того же цвета, что и ленты на ногах животных. Самый большой слон нёс на себе шатёр с жёлтым флажком на маковке. На шее исполинов сидели темнокожие погонщики, вооружённые изогнутыми особым образом крючками, с помощью которых, как я читал, они управляли своими огромными «конями».
Замыкали процессию ещё два отряда воинов – пеший и конный, затем двигалась череда повозок, многочисленная челядь султана и прочие менее значительные персонажи.
Мы наблюдали всё это шествие с большого крыльца царского терема, где по такому торжественному случаю был установлен специальный трон для приёмов. Царь Андрон восседал на нём при всех регалиях, рядом находилась Агнесса Станиславовна, сзади стояли несколько особо приближённых бояр, царский советник Джедай, дьяк-референт Феофан, стрельцы в парадных кафтанах, ну и я, самый незначительный причиндал, соответственно.
- Семёныч, - наклонившись к царю прошептал ему на ухо Джедай, - ты только посмотри, какая роскошь! Сдаётся мне, этот дяденька куда побогаче будет, чем мы с тобой. Смотри, не прогадай – такой зять один раз в жизни попадается.
- Корыстный ты человек, Джедайка, - покачал головой царь, - только о кармане и печешься. Сам вижу, что жених не из бедных, но давай хоть на него самого глянем, может упырь какой на лицо.
- Любовь зла, полюбишь и упыря, - шептал Джедай, - если с такими деньгами, то я и сам за него замуж выйду.
- Ну тебя, пустомеля!
Слоны остановились напротив царского дворца. Народ замер в ожидании. Даже гоблины, которых наш народ несколько стеснялся показывать на подобных приёмах, осмелели настолько, что повысовывали из-за заборов свои ушастые мордочки, но никому не было до них никакого дела. Погонщик самого большого слона сделал неуловимое движение своим крюком и тот, громко затрубил, подняв свой хобот к небу, а затем грузно опустился на колени. Народ ахнул, шатнулся назад, где-то в толпе заплакал ребёнок, кто-то заматерился, но тут же смолк. Огромные смуглые парни подбежали к слону и ловко соорудили из своих тел некое подобие лестницы. Шатёр распахнулся и из него вышел султан.
Признаться, я ожидал увидеть что-то совершенно невероятное по роскоши, нечто ослепляющее, поражающее своей красотой и блеском, немудрено – после такого зрелища, но я ошибся. Из шатра ловко выскочил невысокий коренастый мужчина с короткой, чёрной как смоль бородкой, блестящими карими глазами и ослепительной белизны улыбкой. Одет он был в строгий белый костюм покроя западных стран, что также повергло меня в неописуемое удивление. Султан быстро сбежал на землю по лестнице из смуглых спин. Невесть откуда появившиеся танцовщицы тут же осыпали его лепестками роз. Казалось султан смутился от оказанной ему чести, но тут же расцвёл в ещё более широкой улыбке и бодрой уверенной походкой направился к нам. За ним засеменил маленький смуглый старичок с длинной седой бородой.
- Пириветствую тебя, о ви-и-сокородный царь славного заморского тсарства! - на довольно сносном русском языке произнёс султан. Он прямо источал радушие и гостеприимство, хотя сам был гостем. Признаться, мы все были ошарашены столь хорошим произношением, поскольку многие из приезжих вообще ни черта не понимали по-русски.
- Я, Фарглахарлат Фьянгмарламун Шестой, султан Индуринский, Вьладыка земель Манга… э-э-э… Шайтан их раздери, никак не виговорю! Махмуд! – обернулся он к старику.
- Фарглахарлат Фьянгмарламун Шестой, султан Индуринский, Владыка земель Мангараданских и Мундуругунских, великий шах Улуйский, Могущественный покоритель стран за пределами Южных гор и Великий Завоеватель Безлюдных пустынь, справедливый правитель Белого города и всех земель от Великого Хребта Жёлтого Дракона до Костяной Пятки, Князь Сурхиманский и Бландарамангарандуйский и прочая, прочая, прочая, да продлит твои дни Великий Старец! – на одном дыхании отбарабанил старик и с шумом выдохнув остатки воздуха из лёгких, задышал жадно.
 - Царь Андрон, - вежливо представился наш государь.
- Ва-а-ай!!! Как пи-и-росто, и как да-а-астойно звучит!!! – Подняв вверх указательный палец сказал султан. Его улыбка была неотразима.
- Я вот тоже хотел би-и так запросто говорить, но… - султан сделал паузу, многозначительно пожал плечами, - а-абичаи не па-а-зваляют!
- Ну у нас тут всё проще, - расплылся в улыбке царь. – Как хочешь так и говори, лишь бы уважение было к человеку и доброта в словах присутствовала.
- Ва-а-ай! Как ха-а-ращо сказал! Согласен с тобой, царь А-а-ндрон, са-а-всем согласен!
- Ну вот и хорошо! А это супруга моя, Агнесса Станиславовна, - представил царь свою дражайшую половину.
- А-а-а-ах!!! Какая ки-и-расавица, ки-и-лянусь поджилками Великого Старца, - султан опустился перед царицей на колени и взяв в руки её маленькую ладошку прикоснулся к ней губами. В глазах его читался неподдельный восторг.
- Твои глаза, как би-и-ирюзовое небо в Райских кущах Великого Старца, о пи-и-рекраснейшая из пи-и-ирекраснейших гурий! Кожа твоя си-и-иравнится с Ханшайским шёлком своей нежностью! Губы твои алы как ки-и-ровь семи Туруйских девственниц в первую ночь Садах Великого Старца! Скажи – и я умру у тва-а-их ног, о ба-а-ажественная Агнесса! – За некоторые комплименты подобного рода ещё можно предъявить ряд вполне законных претензий, но царь не обратил внимания на подобные мелочи, видимо списав их на особенности заморского характера гостя.
Агнесса Станиславовна улыбнулась своей неповторимой улыбкой и сказала:
- Приветствую и я тебя, достопочтенный Фарглахарлат Фьянгмарламун! Надеюсь столь уважаемый гость не откажется почтить своим присутствием наш дом и стол!
Я видел как вылезли из орбит глаза Джедая. Я видел как округлились глаза царя. Я видел как наполнились неподдельным восхищением глаза султана. Я видел всё это своими вытаращенными глазами. Воистину царица всё больше поражала меня – произнести ТАКОЕ имя сразу и без запинки…
- О-о-о-о! Ни-и-и-исчислимы достоинства твои, о ва-а-асхитительная! Ум твой па-адобен цветку розы, что чуть красив пока он в бутоне и би-и-исподобен ра-а-аскрившись!!! Я па-а-чту за ви-и-иликую честь па-а-асетить ваш дом!
- Тогда прошу!
Во время торжественного обеда выяснилось, что султан был весьма демократичным человеком. Он сразу же отверг все попытки обращаться к нему с соблюдением всех регалий и изъявил желание пообщаться по-простому, так сказать, по нашим русским обычаям. Вино лилось рекой, закуска стояла горой – в общем было всё, что должно было быть в настоящей мужской компании. Мужской потому, что Агнесса Станиславовна вежливо извинившись покинула нас, сказав что важные политические вопросы должны решать мужчины, чем подняла авторитет Андрона на ещё большую высоту. Началась официальная часть визита, хотя назвать её так у меня язык не повернулся бы точно.
Для начала, заверив нашего государя в глубочайшем к нему уважении, султан поведал о цели своего визита. Да, Андрон не ошибся – султан просил руки его дочери Настасьи, причём совершенно не интересовался приданым, что заставляло думать о нём как о порядочном и весьма богатом человеке. Многие Западные принцы, делая подобные предложения прежде всего интересовались именно состоянием своей будущей невесты, что вызывало гневный протест самой потенциальной новобрачной. Царевна, будучи девушкой хоть и не богатырской стати, обладала весьма твёрдым и решительным характером (было в кого), благодаря чему давала сластолюбивым пройдохам жёсткий отпор. Бывало даже и так, что очередной прижимистый жених вылетал из дворца не то что со скоростью пули, а и того быстрее, ругаясь на своём языке и клятвенно обещая больше не посещать наш город. Царь сокрушался, полагая что таким образом скоро у нас вообще не останется дипломатических связей, но недолго, потому что искренне желал счастья своей дочери.
Султана благосостояние своей невесты совершенно не волновала. Обрисовав вкратце своё финансовое состояние он ясно дал понять, что является едва ли не самым богатым человеком из всех о ком царь мог слышать. Кроме того у него была подобная проблема – многие королевские фамилии желали бы видеть его в ряду своих родственников именно по причине невероятного богатства, что коробило самого султана, считавшего что брак должен складываться исключительно на основе взаимной любви, а не из коммерческих соображений. Поэтому услышав о девушке, которая решительно отвергает браки по расчёту, да ещё и сама является царской дочерью султан не мог проехать мимо. Последнее обстоятельство, кстати, было весьма важным поскольку по законам Индурина султан мог взять в жёны только женщину знатного рода, хотя его самого происхождение своей супруги совершенно не волновало. Влюбчивый, пылкий, обладающий взрывным характером, но также быстро остывающий султан не раз хотел отменить все эти ненужные на его взгляд предрассудки, но это могло лишить его престола, так как традиции являлись неизменной частью жизни его народа.
Султан был вполне современным человеком, побывавшим во многих странах и повидавший множество чудес. Он был знаком практически со всеми королями, шахами и вождями самых разных стран и народов. Он был желанным гостем в любом дворце, но по его личному мнению это было заслугой его богатства. Кстати, роскошь его делегации он тоже был бы не против отменить и путешествовать налегке, но «а-а-абичаи не па-азваляют».
В общем султан всем нам понравился. Даже мне, хотя я в самых смелых своих мечтаниях видел себя мужем царской дочки, но прекрасно понимал, что это невозможно. Царь, похоже, тоже был не против отдать дочь в такие надёжные руки, учитывая при том и материальную сторону дела, всё таки он был ещё и практичным человеком и бережливым правителем. А вот кто по настоящему подружился с султаном, так это был Джедай. Вот уж поистине они нашли друг друга – оба весельчаки каких мало, выпивохи и балагуры, кроме того оба были весьма прогрессивных для нашего времени взглядов людьми. Хотя поначалу султан принял Джедая за царского шута, но очень скоро понял что это не так и «муж, видом подобни-и-ий джинну» весьма образованный и грамотный человек. А уж когда дело дошло до совместной выпивки – тут то они и поняли, как им не доставало подобного друга.
Пир продолжался до ночи и затянулся до самого утра. Перебинтованный и хмурый воевода Роман выставил усиленные караулы по всему дворцу, но кошмарный призрак нас в эту ночь не потревожил. И мы весело гудели насколько у нас вообще хватало сил гудеть. Примерно к середине ночи количество выпитого достигло того уровня, когда люди становятся настолько близки друг к другу, что начинаются разговоры по душам.
- Не-е-ет, Джи-идай, я всё па-анимаю, я ба-а-агатый человек, но так тоже не делается! Он мне и говорит – би-и-ири мою дочку в жёны, тока ты мне за неё наси-и-ипь золота стока – скока твой слон весит! Ва-а-ай!
- А скока он весит? - Джедай и султан сидели в обнимку и страшно заплетающимися языками изливали друг другу душу.
- А-а-а-а… а хрен его знает! Но много-о-о-о…
- Т-точно, дохрена, наверное.
- Не-е-ет, ты па-а-йми, мне не жалко, но так же ни-ильзя… Я ведь жи-ину вибираю, а папа её как лощадь пи-ирадаёт! Абыдно, панимаешь?
- Понимаю. А ты чего?
- А я ему и говорю – твая дочь сама как мой слон весит, ки-илянусь Ви-иликим Старцем! Думал, абидится, пра-агонит и всё-о-о, атдахну, нафиг!
- А он?
- А он – ни хочишь, гаварит, дочь, би-ири мою жи-ину, в два раза ди-ишевле, в-а-ай! А жи-ина у него – ти кракадила видел?
- Нильского? Видел, Геннадием звали, сволочь та-а-акая…
- Во-о-о… Я би-и лучше на нём жи-инился, па-анимаешь?
 - Па-анимаю. Ты, Фарик, главное не ра-а-асстраивайся, мы тебе жену найдём. Ха-а-арошую-ю-ю... А-а-атвечаю, вот нискока не вру!
- Как ти-и ми-иня назвал?
- Фарик.
- Во, так ми-иня и зови. А то я сам сва-аё имя сказать не ма-агу!
- Не боись! Давай ещё по одной!
Буль-Буль-Буль! Дзинь! Ап!
- Ха-а-ароший ты человек, Джи-идай! Хочишь, я ти-ибе слона падарю!
- М-м-м-м… Не надо! Тебе ещё домой ехать…
- Да хрен с ним!
И примерно в таком ключе всю ночь. Часто к их беседе присоединялся царь, пару минут они обсуждали условия будущего союза, с каждым разом всё более взаимовыгодные, потом распевали русские народные песни типа «Ой мороз, мороз», а потом начинались новые мужские разговоры про женщин, коней и рыбалку. Вот на разговоре о рыбалке то всё и началось.
- Андрон, я ти-ибе такой па-адарок привёз, в-а-ай! Махмуд!
В комнату влетел запыхавшийся старичок.
- Неси па-адарок!
Спустя несколько минут нашему взору была представлена весьма внушительных размеров бочка с водой, внутри которой что-то плавало. Царь заглянул в неё своим не вполне ясным глазом и в недоумении покосился на султана.
- Чего это? Ты мне что, сома привёз что ли?
- Какая сама? – возмутился гость. – Никакая сама не прива-азил. Это та-акая р-рыба, в-а-ай! Гром-рыба!
Царь недоумённо уставился на султана потом перевёл взгляд на меня. Я понял его немой вопрос и только пожал плечами – ни о какой гром-рыбе я не слыхивал. Царь нахмурился и посмотрел на Джедая. Тот был занят очень важным делом – он открывал новую бутыль самогона и не обращал внимания на происходящее вокруг. Андрону ничего не оставалось делать кроме как спрашивать самого хозяина.
- И что это за хрень?
- Эта-а такая рыба, – султан закатил глаза, - кто её па-атривожит, тому ка-а-анец будит! Молнией ка-а-ак шибанё-о-о-от, и всё!
- Что всё?
- Са-а-всем всё-о-о! Насмерть...
- Рыба? Молнией? Ха! Щас поглядим.
Царь поплевал на ладони, потёр их а неуверенной походкой двинулся к бочке. Султан понял что он собирается сделать, но остановить царя не смог.
- В-а-ай! Не надо!!!
Поздно. Андрон подошёл к бочке и сфокусировав на ней свой блуждающий взгляд со всей дури вдарил по дубовым доскам ногой. Бочка в ответ полыхнула ярким синим огнём, мгновенно ослепившим всех присутствующих в комнате людей, раздался оглушительный треск, от которого у меня заложило уши. Казалось что внутри неё разорвалось ядро. Из бочки посыпались колючие голубые искры, запахло палёным, вода расплескалась по всему залу. Андрон отлетел на добрую дюжину локтей и с громким стуком приземлился на свою царственную задницу. Несмотря на то, что в глазах у меня прыгали синие зайчики, я всё же смог оценить ту метаморфозу что произошла с ним в считанные секунды. Лицо царя покрылось копотью, сквозь которую блестели ошалевшие голубые глаза, размером с золотой червонец, волосы встали дыбом, отчего царь стал похож на Джедая в его лучшем виде. Андрон пошевелил губами, моргнул и брякнул:
- Ну ни хрена себе...
Султан захохотал.
- В-а-ай! Андрон, ти-и живой? Ну как, поверил?
Царь не сразу нашёл что ответить, но когда нашёл, то я искренне пожалел что из моих рук куда то делся свиток для протокола – такие матюги следовало сохранить для истории. В этот момент Джедай свернул голову своему врагу и налив самогон в бокалы вернулся в реальный мир. Вернулся и замер в недоумении.
- Во, блин! Хлопцы, а чё тут горело?
- Гром-рыба, – ответил я.
- Кто?
- Мой подарок, - довольный султан улыбался во весь рот, - гром-рыба!
Джедай икнул, опрокинул в рот бокал, на ощупь нашарил квашеной капусты и смачно захрустел. Затем подошёл к матерящемуся на полу царю и влил ему второй бокал. Самогон только булькнул в царской глотке, не вызвав на лице хозяина никаких эмоций.
- Семёныч, ты что, на ежей-трансвеститов напоролся?
Царь не отреагировал, продолжая вполголоса костерить всех и вся.
- Хм, - отметил Джедай, - а моя причёска входит в моду.
Через минуту видимо подействовал самогон и царь, протянув трясущуюся руку, ткнул в бочку пальцем.
- Э-э-э-та скотина... Эт-т-та зверюга меня чуть не замочила нахрен, падла!
- Ну-ну, ты не нервничай, щас разберёмся.
Джедай подошёл к бочке и осторожно заглянул в неё.
- Ё-ё-ё-ё!!! Скат-шипохвост! Или дырокол, или дыроклюв, а-а-а, хрен с ним! Но какой здоровый! Ёкнуться можно!
- А ты как думал! – горделиво сказал султан. – Самая большая гром-рыба, так ска-а-ать в па-адарок будущему тестю!
- Да пошёл ты знаешь куда с таким подарком! – очнулся царь и по своему обыкновению заорал во всё горло. – Она же меня чуть не укокошила, зверюга твоя! Ну ни хрена себе подарочек! Вот удружил так удружил! А вали-ка ты в свою Индуриндию, покудова цел, зятёк хренов!
Султан глядел на Андрона таким обиженным взглядом, что мне стало его жалко. Таким взглядом смотрят дети, сотворившие какую-нибудь невинную на их взгляд шалость и не понимающие – за что же их ругают. Может тут бы и закончилось всё международное сотрудничество с Индурином, но рядом был Джедай.
- Ты Фарик, не обижайся, это у него стресс, перепугался он чуток. Сейчас отойдёт и всё будет тип-топ. А мы с тобой давай ещё по одной хряпнем!
Султан хмуро кивнул, хряпнул самогона и стал ждать, когда царь оправится от пережитого. Царь отошёл довольно быстро, выпил с султаном мировую, они обнялись, поцеловались и эпизод был почти забыт. Почти, потому что Андрон наотрез отказался от такого опасного подарка.
- Куда хошь её девай, но только от меня подальше!
- Да ладно, Семёныч, - успокаивал его Джедай, - ну подумаешь, чуток током шибануло. Бывает, не так это всё страшно, как могло бы быть. А от этой зверюги тоже польза может статься.
- Какая с неё может быть польза?
- Такая!
- Какая?!
- Ну такая!
- Ну какая?!
- Дворец охранять будет, вместо собаки! Или нет, мы этой рыбой привидение ловить будем!
Опа! Сказал, и сам ошалел от такой мысли. Царь замолчал и сделав зверское лицо, начал корчить Джедаю страшные рожи, косясь на султана. Но тот уже услышал всё что мог. Все попытки царя отмазаться от объяснений были раздавлены напором султана и, в конце концов, через пару минут он уже знал всю нашу бесславную эпопею. История про жуткого призрака заинтересовала султана очень сильно. Он тут же заявил, что хотел бы принять участие в охоте на диковинную тварь и никакие протесты не принимал даже близко. Кроме того, он согласился с нашими соображениями по поводу человеческой сущности призрака, благодаря чему отказать ему в просьбе стало ещё труднее, так как опасность заметно снижалась – человек представлялся нам менее опасным, чем исчадье ада. И как только мы не уговаривали султана отказаться от этой затеи – он был непреклонен. Мол, жениться не буду, пока привидение не изловим и всё тут.
В конце концов все согласились. Однако не вызывал сомнений и тот факт, что все планы надо строить на трезвую голову, а потому было принято ответственное решение – всем спать! Утро вечера мудренее, вернее не скажешь.

       * * *

Наступившее утро обещало превратиться в прекрасный солнечный день. Весело щебетали птички на деревьях, ярко светило летнее солнышко, храпели спящие вповалку собутыльники, внося некий дисбаланс в природное очарование.
Мне трудно описывать тот день по понятным причинам, но всё же нельзя не упомянуть хотя бы тот факт, что царь приобрел наконец то зятя. Сей знаменательный факт обрёл своё существование уже после обеда, когда помятый султан был приведён в божеский вид и со всеми подобающими почестями был представлен царевне. Встреча прошла довольно скромно, поскольку личная скромность была одним из важнейших качеств нашего высокопоставленного гостя. Настасья Андроновна очаровала Фарика, это было видно сразу. Высокая, стройная, румяная девушка, образец чистой русской красоты – ну что ещё нужно для того, чтобы потерять голову? Ну и что из того, что она была на голову выше своего жениха? Влюблённый султан не обратил на это никакого внимания.
Первым делом он осыпал царевну комплиментами.
- О дева, ликом па-адобная луне, о а-аслепляющая своей красотой как нежная роза среди пусти-ини, о при-икраснейшая из при-икраснейших, позволь а-ачарованному тобой путнику стать на колени и ка-аснуться губами тва-аей нежной руки!
Своенравная Настасья фыркнула, поскольку не раз выслушивала подобные изречения из уст всевозможных принцев и королевичей, но наткнувшись на строгий взгляд царицы Агнессы смирилась, улыбнулась для приличия, чуть смущённо, как умела только она и её матушка.
- Рада и я приветствовать такого почётного гостя, уважаемый султан! Но право, приберегите свои слова для более подходящего случая, ибо не обладаю я и частью таких достоинств. Но мне приятно слушать вас, как приятно будет и говорить с вами.
- В-а-ай! Воистину ви-илики твои достоинства, о ни-исравненная, ибо скромность так редка среди чудесных дев, как редка жи-имчужина, ветром занесённая в орлиное гнездо! Па-азволь па-аднести тебе дары малые, чего этикет пи-иридворный требует, но никакие дары не сравнятся красотой своей с тобой, о обворожительная!
Ну тут слуги внесли всякие дары – блюда с золотом и драгоценными камнями, дорогие украшения и золотую посуду, заморские яства и вина, и всю полагающуюся атрибутику процедуры сватовства на самом высоком уровне. Описывать это всё нет надобности – вы и сами, наверное, не раз видали подобное.
- Ну и что я вам говорила, - сказала Настасья, - очередной проходимец. Сначала подарки предлагает, а потом полцарства потребует.
- Настька! – прикрикнул царь, - не дерзи!
- А что не дерзи? Вот хоть ты мне скажи, султан, как там тебя...
- Фарик, о красивейшая из дерзких!
- Фарик... Вот ответь, Фарик, разве нельзя меня просто так полюбить, за то что я просто есть, а не за то, что я царевна? Разве я собой дурна? Разве некрасива?
- Пи-ирекраснее тебя не ви-идал я во всём мире, о чарующая, хоть весь мир объездил вдоль и па-а-апирёк!
- Э-э-э! На слова то вы все горазды, а сами за приданым охотитесь, как шакалы!
- Настька! – снова встрял в спор Андрон.
- За-ачем так говоришь, о обидчивая? – надулся султан. - Какие приданыи, я сам не бедный, слушай! Я жениться ха-ачу, любить ха-ачу, по настоящему любить, а не за деньги! А ты меня так грубо, э-э!
Настасья замолчала, пристально глянув султану в глаза. Глаза у султана были честные донельзя, и ещё более обиженные чем вчера, когда он ругался с царём.
- Никаму такое не гаварил, слушай, ти-ибе скажу! Никогда не искал я ба-агатства вместо жены, ника-агда за деньгами не гнался, ника-аму в ноги не кланялся, а вот тебе поклонюсь. Влюблён я в тебя, о светлейшая из Настющ, и от чистого сердца руки твоей прошу! Не веришь мне – пра-агани! Не любишь – откажи! Но не га-авари, что Фарику богатства тва-аи нужны! Ты мне нужна, только ты!
Все в зале замерли, слушая султана. Царь украдкой смахивал скупую слезу, вспоминая, видимо, своё сватовство, царица ласково поглаживала его по руке. Джедай за спиной царя довольно улыбался и одними губами говорил султану: «Да, да, да!». Настасья с интересом слушала, а султан, видя приближение своей победы продолжал:
- Па-аедем ко мне, в Индурин великий, увидишь ты страны заморские и чудеса необычные. В прекраснейшем дворце жить будем, среди красоты и ви-иликолепия, а коли не интересны тебе богатства – завлеку ти-ибя делами дивными! Не гоже такой яркой и смелой девушке во дворце сохнуть. На слонах ездить буди-им, на тигров охотиться, птиц райских слушать, по миру пути-ишествовать. К ра-адителям твоим часто-часто в гости будем, чес-сно слово! Коня ти-ибе падарю – арабского, слона индуринского, кстати, привёз я ти-ибе ещё один падарочек – седло, для женщин изготовленное. Вместе с тобой всегда буди-им, любить друг друга буди-им, до самой смерти, клянусь Великим Старцем! Всё, ни-ичего тебе больше не скажу, не веришь – прогоняй меня прочь!
Султан замолчал. В зале повисла тишина и в этой тишине вдруг раздались аплодисменты. Джедай хлопал в ладоши, улыбаясь во весь рот.
- Царевна, ну что ты в самом деле, подумай хотя бы, классный мужик!
- Я вот только не понял, - вдруг сказал царь, - кого это ты звал на тигров охотиться? Уж не послышалось ли мне, чтобы моя дочь по лесу за зубастой кошкой гонялась? Ты что, совсем охренел?
- Папа, - громко сказала Настасья, - не надо! Не смей орать на моего жениха! Я сама разберусь! Фарик, ты это всё серьёзно?
- А-абсалютно!
- Он мне нравится, - повернулась царевна к отцу, - пусть погостит у нас, отдохнёт с дороги, а мы с ним поговорим, пообщаемся, а через три дня я ответ и дам.
- Па-адумай, о а-аслепительная! А чтобы доказать тебе силу сва-аих чувств, обещаю я царю Андрону па-амочь привидение ваше изловить!
- Какое привидение? – возмутился царь.
- Какое привидение? – удивилась Настасья.
- Как ка-акое? Ка-аторое ты мне вчера рассказывал, и меня с собой взять а-абещал!
- Я обещал? – Царь выпучил глаза от такой наглости.
- Ты, о величайший из Андронов! – скромно потупил взор султан.
- Обещал-обещал, - вступился за друга Джедай. – Не отпирайся, Семёныч!
- Да что тут происходит? – грозно спросила царевна, - что вы тут за моей спиной замышляете? Почему я ничего не знаю?
Как не хотелось царю оградить свою дочь от этой страшной тайны – пришлось всё рассказать. Настасья была в гневе – от неё скрыли такое увлекательное приключение! Она тут же в самой жёсткой форме потребовала взять её с собой на будущую охоту, но тут коса нашла на камень. Андрон наотрез отказался подвергать свою дочь такой опасности, на его сторону встали и Агнесса Станиславовна и воевода Роман и бояре и даже Джедай. Только Фарик предпочёл не встревать в эти разборки, дабы не разрушить тот хрупкий мостик взаимопонимания, который он перекинул к своей будущеё невесте.
Настасья обиделась на всех и скрылась в своей комнате, оставив своего жениха в состоянии полнейшей неопределённости.
- Не переживай, Фарик, отойдёт, успокоится, - похлопал султана по плечу Джедай, - понравился ты ей, сто пудов – понравился!
- Правда? – с надеждой в голосе спросил султан.
- К бабке не ходи! Женщины...
Ну потом был торжественный обед, веселье и всё прочее. К концу дня снова были выставлены усиленные караулы и, как оказалось, не зря. После суточного молчания призрак снова вышел на прогулку по ночному дворцу. Причём он явно проявил заинтересованность в посещении спальни нашего заморского гостя. Стрельцам был дан приказ – в схватку с ним не вступать, если только не сунется он в покои царской семьи, а особливо – в спальню царевны или султана. Именно там были выставлены самые сильные караулы и показавшись возле комнаты султана призрак, видимо, не решился вступить в схватку с превосходящими силами противника. Может он решил поднакопить ещё немного сил, а может ещё по какой причине, но в любом случае было ясно одно – спокойные деньки кончились, надо было что-то срочно решать.

       * * *

Приготовления начались засветло. Джедай выпросил у царя на неотложные нужды пуд серебра, часть которого немедля был передан кузнецу Еремею для изготовления спецзаказа. К концу дня искусный кузнец сумел изготовить две длинные серебряные нити с пластинками на концах, которые были доставлены во дворец в строжайшей тайне. Оставшийся кусок был предложен Джедаем в качестве приманки для жадного на драгметаллы пришельца. Царская стража также готовилась к ночной охоте. Снова точились бердыши и сабли, чистились и заряжались пищали, готовились к драке крепкие стрелецкие кулаки, кистени и шестопёры. Священников было решено не привлекать, поскольку их вмешательство не принесло в прошлый раз никакой пользы, кроме того, все уже окончательно поверили, что наша потенциальная жертва не выходец из потусторонних миров, а самый что ни на есть вражеский лазутчик. Или что-то в этом роде.
Гром-рыбу, которую прозвали ласковым именем Хвостик, не кормили с прошлого вечера. За это время он должен был основательно проголодаться и, по словам султана, стать «ну о-о-очинь злым». Бочку переставили внутрь спальни султана, которая считалась наиболее вероятной целью нападения.
К вечеру приготовления вошли в завершающую фазу. По распоряжению Джедая из тряпья было изготовлено человеческое чучело, которое основательно было опутано серебряными нитями. Головой чучела послужил круглый кусок серебра, который был выкрашен в тёмный цвет, дабы придать сходство с цветом кожи султана. Кроме того, на «лицо» чучела была наклеена чёрная борода из конского волоса. Затем пластинку на одной из нитей прямо здесь приплавили к «голове», а вторую положили на пол перед кроватью, на которой лежал «султан», предварительно налив на пол воды. Обе нити искусно замаскировали, одну ковром, вторую спрятали под одеждой чучела. Одежду для своего двойника султан пожертвовал из личного гардероба. Кстати, Фарик был в восторге от своего тряпочного близнеца, а больше всего от его серебряной головы. «Такой дорогой головы нет ни у кого в мире!» - говорил он, прищелкивая языком от удовольствия.
Смысла этих приготовлений не понимал никто из присутствующих, кроме Джедая. Он полдня возился с чучелом, опутывая его серебряной проволокой и протягивая её по всей комнате. Царский советник по всякой фигне сумел убедить царя отказаться от применения грубой физической силы, коя не принесла никаких плодов в прошлый раз. Джедай приложил всё своё красноречие, чтобы убедить царя довериться ему хотя бы ещё один раз. Андрон, которого убеждали все, у кого не было своего более или менее разумного плана, в том числе и султан и царица, в конце концов сдался и полностью положился на Джедая. Даже бояре поддержали план Джедая, хотя я больше склонялся к мысли, что они с нетерпением ожидали провала этого плана, чтобы отомстить Джедаю за его бесцеремонное вторжение в вопросы управления государством.
Джедай был спокоен и сосредоточен. Он руководил всеми работами не давая ни единого повода усомниться в своей правоте. Я даже порой не узнавал его – настолько он был собран. И как-то улучив момент я спросил у него:
- Джедай, а как это всё сработает?
- Да пёс его знает, Броник. Электрик из меня, конечно, хреновый, но ничего больше я придумать не могу. Скрестим пальцы, друг, надеюсь мой суперэксперимент не провалится. А то не сносить мне головы, это уж как пить дать.
Мне стало немного не по себе. Но я полностью доверял своему другу, полагаясь на его нестандартный по нашим меркам ум и невероятную находчивость, которая не раз помогала нам выкрутиться из самых разных ситуаций.
Тем временем приближался вечер.
Приближался вечер долго, а наступил как всегда неожиданно. Все участники предстоящей охоты уже находились на своих местах. Помимо укрывшихся в соседних комнатах стрельцов, в облаве принимали участие царь Андрон, наотрез отказавшийся исполнять роль стороннего наблюдателя, султан, которому поручили самую важную по словам Джедая миссию, сам Джедай и наш новый друг Хвостик. Именно Хвостику предстояло блеснуть своими незаурядными способностями для поимки коварного недруга. Комната султана была наскоро переустроена. В стенах были проделаны двери, ведущие в соседние комнаты и укрытые от чужого взгляда коврами. Царевну Настасью, несмотря на отчаянное сопротивление заперли в её комнате под усиленной охраной. Моя роль была прежней – наблюдение и описание происходящих событий. Всё было готово.
Стемнело. Я сидел в тёмной комнате, преисполненный надежд на то, что всё это мероприятие скоро закончится. Мне порядком надоели эти опасные для собственного здоровья засады, но больше чувства страха, больше чувства голода и больше жажды охоты меня съедало любопытство – что же задумал Джедай? Мой друг сидел рядом, он был абсолютно спокоен и закрыв глаза мурлыкал очередную мелодию. Его приведённый в порядок гребень бросал вызов тёмным мрачным краскам, залившим всё вокруг. Вместе с нами в комнате сидел султан, несколько вооружённых стрельцов и наше секретное оружие – Хвостик. Хвостик мирно дремал в бочке, к которой Джедай протянул серебряные нити, хотя сон его наверняка не был приятным – гром-рыбу не кормили с самого утра. Голодный Хвостик долго не мог успокоиться, нервно потрескивая в глубине и выпуская маленькие голубые искорки, но к вечеру угомонился и затих.
Андрон со вторым отрядом стрельцов сидел в другой комнате. Он получил строжайшее указание Джедая не встревать в дело раньше времени, дабы не сорвать операцию. Такие же указания получил и воевода Роман, присматривавший за вспыльчивым и горячим государем.
Но, чу! Или как там, у классиков... В коридоре послышались тяжёлые шаги. Мы прильнули к смотровым отверстиям, проделанным в коврах, закрывающих потайные двери. Темноту спальни лишь отчасти нарушал робкий свет, пробивавшейся из-за туч луны и проникавший внутрь комнаты. Скрипнула дверь. Я увидел знакомое голубое свечение, озарившее полумрак спальни. Джедай сжал моё плечо, я повернул голову – на его лице сияла довольная улыбка. Он тихонько, на цыпочках подошёл к бочке со спящим Хвостиком и осторожно, стараясь не издать ни звука, опустил в воду серебряные пластинки. Охота началась.
Наш призрак нисколько не изменился. Высокий воин, закованный в богатые диковинные доспехи, всё с тем же огромным боевым цепом на поясе, всё то же бледно-голубое свечение вокруг и ярко-синий свет из глазниц шлема. Призрак, довольно легко ступая, не производил почти никакого шума на мягком ковре, покрывавшем пол. Он уверенно пересёк комнату и остановился у кровати «султана». Джедай поднял руку. Настоящий султан, стоявший возле бочки, взвесил в руках здоровенную кувалду, позаимствованную у кузнеца Еремея для очень важного дела. Вид у султана был самый что ни на есть серьёзный.
Я затаив дыхание следил за происходящим в спальне, стараясь не упустить ни одной детали, которая могла бы ускользнуть в мгновение моей расслабленности и невнимательности. Призрак стоял напротив чучела султана. Слабое голубое сияние не позволяло ему разглядеть лежащего перед ним человека и опознать его в полной мере, однако настоящая одежда, смуглый цвет лица и весьма искусно сделанная борода могли ввести в заблуждение кого угодно. И призрак решился. Руки в шипастых перчатках двинулись вниз и крепкие ладони охватили самую дорогую голову в мире. Призрак уверенно сжал череп «султана» и одним резким движением рванул его в сторону, сворачивая жертве шею. Я невольно вздрогнул, моментально представив себе живого человека, который должен был лежать на месте чучела и мне невольно стало нехорошо.
Призрак сделал еще одно движение и оторванная голова «султана» оказалась в его руках. Он поднёс голову к своему лицу и попытался рассмотреть её, видимо что-то насторожило убийцу, но понять свою ошибку он не успел – Джедай с силой рубанул рукой воздух и султан, ничтоже сумняшеся, от всей души врезал по бочке кувалдой.
Я никогда не мог представить, да у меня никогда и не было возможности увидеть разъяренную, голодную, да ещё и таким грубым образом разбуженную гром-рыбу в её полной красе. Вконец охреневший Хвостик взорвался в бочке ярчайшим голубым пламенем. Я успел только увидеть как огненная синева двумя искрящимися дорожками метнулась по серебряным нитям в спальню султана и с оглушительным треском слилась воедино с бледно-голубым сиянием призрака.
Раздался оглушительный треск. Ярчайшая вспышка залила светом всё вокруг и я на мгновение ослеп. Но тут же зрение вернулось ко мне, не давая мне шанса что-либо пропустить и я увидел...
Призрак получил солидный заряд молнии от нашего Хвостика и его сияние было полностью подавлено нашим. Он был охвачен ярким синим пламенем. Бешеные молнии носились по его закованному в золотые латы телу, заставляя его изгибаться и трястись в страшном дьявольском танце. Серебряная голова «султана» в его руках сияла белым огнём, усиливая мелькание охватившего призрак бушующего сверкающего вихря. Призрак дико заорал от боли и ужаса, охватившего его чёрную душу. Заорал и я, заорал от дикого азарта удачной охоты, от переполнявшего меня восторга и какой-то неведомой мне ранее радости.
- Ха-ха-а-а-а-а-а!!!!!! – рядом со мной в диком возбуждении орал Джедай. Он сжав кулаки потрясал ими перед собой и, в сочетании с его причёской, имел поистине жуткий вид. Впрочем, никому не было до этого дела – все орали как сумасшедшие, охваченные звериным восторгом. А озлобленный Хвостик продолжал посылать своих звенящих убийц по серебряным нитям и они били, били, били свою жертву, отнимая у неё силы и мужество, лишая её возможности сопротивляться.
Наконец Хвостик остановился. Серебряные нити перестали гореть своим смертельным огнём, толкнув напоследок освобождённого от их власти призрака в сторону. Призрак отлетел как после удара быка и со страшным грохотом врезался в стену.
- Вперёд! – заорал Джедай и на врага из всех потайных дверей ринулись стрельцы. Первым к ошеломлённому противнику успел Андрон. Вооружённый увесистым шестопёром царь нанёс призраку сокрушительный удар в челюсть. Голова призрака дёрнулась в сторону, однако призрак устоял на ногах и одним движением руки оттолкнул царя в сторону. Но шансов спастись у него не было – операция по захвату неприятеля была проработана детально и очень качественно. Один из стрельцов рысью метнулся к призраку, сдёргивая с его ремня тяжёлый боевой цеп. Сорвал и сразу ушёл в сторону, открывая поле для деятельности своим товарищам. На призрака посыпались удары булавами. Он неуверенно отбивался, глухо рыча, и постепенно отступал, отступал к окну – стрельцы сразу отрезали его от двери. Оглушённый ударом молнии призрак находился в оцепенении и не мог полноценно отвечать на удары, однако он не падал и было ясно, что брать его следует немедля.
- Вали его, мужики! – скомандовал воевода и прямо в окошко ворвались двое стрельцов, обвязанные верёвками. Этот маневр придумал Джедай. Стрельцы ждали в комнате сверху и по команде спустились вниз на верёвках. Оконное стекло разлетелось вдребезги и стрельцы одним ловким движением оказались внутри спальни. Ударом сабель они тут же обрубили верёвки, удерживавшие их и нанесли не ожидавшему нападения сзади призраку сокрушительный удар под сгиб колен. Призрак с грохотом рухнул на пол.
- Вяжи!
И на призрака повалились стрельцы, опутывая руки и ноги поверженного врага цепями. Призрак ревел, рычал, но перевес был на нашей стороне. Стрельцы с криком, ором, матерком и азартом в глазах скрутили его в один миг. Это была победа! Настоящая победа, победа над сильным и опасным врагом, победа, которую мы заслужили!
Царь, помахивая шестопёром, подошёл к связанному врагу. Пленник теперь выглядел гораздо жалостней – не было ни голубого света, ни ярких синих глаз, сверкающих из-под шлема, золотые доспехи почернели.
- Ну что, гнида, допрыгался? – сказал Андрон. – Ух, дать бы тебе, - взмахнул царь шестопёром, - да не по христиански это, связанного бить.
Поверженный призрак глухо буркнул что-то сквозь забрало шлема.
- Бурчишь? Ну-ну, побурчи пока, пока цел.
Царь повернулся к тяжело дышащим, но довольным собой стрельцам.
- Ай, молодцы, ребятушки! Одолели супостата! С такими молодцами никакой вражина не страшен, чёрт его дери! Всем жалую по чарке водки, да по серебряному рублю, а, пёс с ним – по золотому!
-Ур-р-р-а-а-а-а-а-а!!!!! – эхом раскатилось по дворцу.
Андрон повернулся к Фарику.
- Ну, что зятёк, цел?
- Ка-анечно, дорогой! – расплылся тот в своей неизменной улыбке. – А что со мной буди-ит, когда у меня та-акие друзья?
- Это точно. Ну, Джедайка, ну молодец, сукин ты сын! Придумал таки, как этого ворога уделать! Да как ловко то! Ну умище, ну голова!
Джедай скромно улыбался.
- Да ладно, Семёныч, я ж тебе говорил – справимся, значит справимся. И не благодари, не люблю. Я человек скромный, почестями не обласканный.
-Эх ты, скромник! – царь схватил Джедай в охапку и закружил с ним по комнате. Все весело смеялись, чувствовалось, что спало напряжение последних дней и можно расслабиться, передохнуть. Я смеялся вместе со всеми, я тоже был рад, меня переполняло чувство гордости за моего друга. Всё-таки Джедай великий человек!
- Бронька! – обратился ко мне царь. – Ты хоть всё видел, всё запомнил? Случай сей замечательный надобно для истории сохранить, дабы знали потомки наши о делах своих отцов и дедов.
- Так точно, царь-батюшка, всё я видел, всё запомнил, - весело прокричал я в ответ, пытаясь пробить голосом стоящий вокруг шум, - опишу всё как наяву, не сомневайтесь!
Ух как я смогу это описать! Какими героями будут представлены все мои друзья! Джедай, Фарик, Андрон – все они настоящие герои! А стрельцы каковы! Так ловко спеленали супостата, вон лежит, не шевелится, мычит только что-то.
- Кстати, - сказал Джедай, - а не пора ли узнать, а кто же это к нам в таком обличье пакостном приходил? Эй, Гюльчатай, открой личико!
Царь без лишних слов шагнул к лежащему призраку и одним сильным рывком сдёрнул с его головы рогатый шлем. Из-под золотого убора, украшенного рогами и сбитым набок султаном, из-под помятого забрала на нас глянуло не менее помятое, одуревшее, с совершенно дикими глазами лицо. Лицо, которое было знакомо всем. Лицо сторожа Фёдора.

       * * *

Такого разоблачения не ожидал никто. Фёдор никогда не отличался умом или какой-либо особой сообразительностью, и хотя дури в нём было предостаточно, но явно не до такой степени, какую он показал в рукопашном бою. Кроме того, нрав Фёдор имел тихий и кроткий, а после «вонючей истории» вконец потерял все остатки агрессивности. И уж полнейшей загадкой оставалось происхождение диковинных доспехов. Фарик осмотрел их весьма внимательно, но не смог определить, где они были изготовлены. Во дворец был вызван кузнец Еремей, которому была поручена тщательная проверка золотых доспехов на прочность и другие боевые качества. Со своей задачей кузнец справился профессионально – доспех был подвергнут всевозможным испытаниям, после которых были сделаны следующие выводы: латы изготовлены из прочнейшей стали, рецепт которой нашим мастерам был хорошо известен, что подтверждало её вполне земное происхождение. Однако сверху доспехи были покрыты особой краской золотого оттенка, которая и придавала им невероятную прочность. Во всяком случае очищенная от краски кольчуга оказалась не намного крепче обыкновенной.
А вот происхождение голубого свечения и вовсе поставило всех наших умников в тупик. После разоблачения Фёдора доспехи потеряли свою необыкновенную окраску и превратились в самые заурядные, хотя и довольно красивые предметы воинского обмундирования. Мы даже пробовали одевать их, но никакого эффекта не добились – самые обычные латы, которые в состоянии изготовить любой более или менее стоящий кузнец. Следствие зашло в тёмный лес и там умерло.
Стоп, а что же сам Фёдор? А почему он не объяснил нам мотивы своих действий? Что толкнуло глуповатого сторожа на такие чудовищные преступления? Зачем он хотел убить султана? Куда девалось царское золото? Где он взял доспехи? И почему он избрал именно такой образ для своих злодеяний? Вопросов была куча, даже не куча, а огромная гора вопросов, на которые мы не могли отыскать ответа.
А Фёдор не мог нам ничем помочь. Он впал в полное умопомрачение, сидел раскачиваясь на месте, напевал детские песенки, ковырялся пальцем в носу и пускал пузыри. Иногда в его глазах появлялось какое то осмысленное выражение, тогда он пытался что-то сказать, но тут же его глаза снова заволакивала пелена безумия и всё повторялось заново. Главный участник был полностью потерян для следствия и вернуть его в нормальное состояние не представлялось возможным.
Царь снова впал в депрессию. Эйфория от удачной охоты быстро прошла, оставив после себя множество неразгаданных тайн. Существовала вполне реальная угроза того, что неведомый противник потеряв своего шпиона и вредителя может пойти на какие-то иные действия враждебного характера, может быть даже на самые крайние, но предугадать его действия было невозможно. Никто не сомневался что злополучный сторож был лишь игрушкой в чьих-то жестоких и сильных руках, а это означало, что этот таинственный недруг представляет собой угрозу. Угрозу, которую нельзя просчитать, которую нельзя предупредить, если не разгадать тайну, надёжно упрятанную в глубины безумного мозга Фёдора.
Однако, прошла неделя, а никаких неприятностей не происходило. Фёдор по-прежнему сидел в темнице, тихо подвывая ночами как цепной пёс, Джедай пьянствовал где-то в городе, а я писал летопись, в основу которой легли произошедшие события. Я с головой погрузился в выполнение данного мне царём задания, не отвлекаясь на посторонние раздражители в лице бабки Клеопатры, которая после нанесённой ей обиды так и не оставила своих намерений как-нибудь насолить мне, ни на попытки Джедая соблазнить меня на участие в очередной пьянке. Я был занят.
«И вот муж сей, светом демоническим освещённый, злую думу стал думати, как извести ему гостя царского, жениха красного, султана Индуринского. И подсказал ему Диавол план коварный, и решился сей чудовищный муж на злодеяние мерзкое, на смертоубийство лютое».
- Броник, ты что нормальным языком писать не можешь? Мол, этот мелкоуголовный элемент решил замочить нашего дорогого гостя и оторвать ему башку по самый корень. Просто и ясно, а то «рыком адским оглушил он воинов царёвых, да очами богомерзким светом горящими ослепил», хотя, ничего, круто звучит!
- Джедай, слушай, мне государь такое дело доверил, историю пишу! Ну не мешай мне пожалуйста, ну хоть сегодня не мешай, дай мне хоть главу дописать!
- Да пиши ты свою главу, тоже мне – Лев Толстой, «Война и мир». Значит с другом поболтать не желаешь? Эх ты, мещанская душонка, книжный ты червь! А ну, вставай, пошли вино пить!
- Какое вино, ты что, делом я занят, делом!
- Да бросай ты это дело, успеешь ещё прославиться, пошли, передохнём, свежим воздухом подышим, на девчонок поглядим. Вон, Маша с Аришей гуляют, хоть с ними поболтаем, что ли, а то совсем скиснешь!
- Да некогда мне...
Примерно так Джедай пытал меня каждый день. Но я был настолько увлечён своим делом, что не поддавался ни на какие уговоры. Но через неделю силы мои иссякли и я был без боя взят в плен Джедаем, который тут же вытащил меня на улицу. И первым человеком, которого мы встретили, была моя горячо любимая соседка. Впрочем, и человеком то её нельзя назвать – гоблины, они и есть гоблины.
- А-а-а, опять вино пить намылились, пройдохи! Никакой на вас управы нет, пьяницы вы проклятые! Моя бы воля, я бы вас всех работать заставила, чтоб без роздыху, да спины не разгибая! Ишь деловые какие, морды синюшные, шары бесстыжие выпучили и хоть бы хны! Вот из-за таких как вы и все горести и напасти в городе нашем, ух, снять бы с вас штаны, да выпороть вас как драных козлов!
Я чувствовал как моя душа наливается гневом и испытал острое желание так ответить своей злобной соседке, чтобы у неё глаза от бешенства повылазили, но меня опередил Джедай.
- О, дева, красой своей затмившая солнце, отчего гневна ты? Чем вызвали мы злобу в твоём горячем сердце? Чем осквернили твои лазоревые очи, о божественная Клео? Что за несправедливые слова слетают с губ твоих, что кораллам подобны? Разве подобает такой красавице словесами подобными осквернять свою прелестную душу?
- Чего это, красавице, - смутилась бабка, ожидавшая прямо противоположного обращения, - такими словесами? Я что ли, красавица?
- А кто же, как не ты, о нимфа! Красой своей пленила ты моё сердце, плени же слух мой речами ласковыми, а сердце моей добротой безграничной! Не оставь без внимания слова мои вежливые и любезность мою. Угости нас водичкой студёной, о подобная ангелу, не дай сгинуть от жажды пред очами твоими прекрасными.
Гоблиниха остолбенела и хлопала своими маленькими чёрными глазками, как бабочка крылышками. Тьфу, и меня на лирику пробило! Но вид у старушки был презабавный, а Джедай, в довершение к вышесказанному ещё и нежно приобнял Клеопатру и чмокнул её в щёку. Бабка закачалась и стала закатывать глаза.
-Эй-эй, бабуля, ты чего, - всполошился Джедай, - а ну, прекращай эти суицидальные порывы, швабра ты старая! Чего зенки то закатила, коза безрогая, давай, очухивайся, чучундра, а то я тебе в ухо тараканов насажаю!
Услышав более привычную речь, Клеопатра тут же пришла в себя и разразилась отборной бранью. Мы едва успели выскочить со двора, осыпаемые ругательствами.
- Ну вот, пойми этих женщин! Хорошие слова говоришь – они не понимают, а на плохие обижаются! Эх, нет в жизни счастья, пойдём что ли вмажем. А кстати, а откуда на Руси гоблины взялись?
- Да я и сам толком не знаю. Пришли как-то, да и прижились у нас. Их отовсюду гнали, а народ у нас добрый, сердечный, вот и приютил. Да они и сами то не шибко плохие, работящие, вредные только, да ладно.
- Да, народ то у нас добрый, терпеливый, - согласился Джедай, - оттого порой и страдает. Ну, за народ то грех не выпить, вон, кабак. Айда, а то уйду!
И мы пошли. Уже по дороге нас настиг гонец и сообщил, что на сегодняшний день назначена церемония обручения царевны Настасьи и Фарика. Это была радостная весть, наконец то Настасья выходит замуж и все мои глупые мечты окончательно исчезнут. Оно, наверное, к лучшему, хоть голова не будет занята всякими глупостями. Короче, вместо кабака мы пошли во дворец, правда конечный результат не изменился и мы жутко напились. Церемония прошла как подобает, а после султан уехал.
- Ди-ила, па-анимаешь, государственные, - с сожалением в голосе говорил Фарик. – Ни-и хочется ехать, но надо! Ви-ирнусь через месяц – свадьбу сыграем, а потом – ми-идовый месяц будит! Веришь мне, о моя голубка?
- Верю, - отзывалась Настасья и оба они тихо таяли от счастья.
Все были рады. Царь буквально летал на крыльях от счастья, поскольку нашёл не только зятя, но и хорошего друга и партнёра. Они с султаном очень сердечно попрощались и Фарик уехал.
Пришло время заниматься государственными делами. Следует упомянуть, что каждый день к царю приводили помешавшегося сторожа Фёдора, и царь пытался разговорить его, выведать что-нибудь о своём враге, но всё было тщетно. Однако царь не оставлял своих попыток и они принесли довольно неожиданный результат. Сегодня мы с Джедаем присутствовали при разговоре с Фёдором, но на нас он реагировал столь же слабо, как и на царя. Мы уже пали духом и царь собрался приказать увести бедолагу, но тут в зал осторожно вошёл секретарь-референт Феофан.
- Казначей Порфирий принять просит!
- Чего ему надо? – поинтересовался царь.
- Расчёту просит.
- Какого хрена? Он что, тоже ополоумел? Где он такую должность найдёт?
Феофан только развёл руками.
- Ну ладно, проси.
Порфирий зашёл в залу как-то бочком, раболепно кланяясь и таким же Макаром стал подбираться к трону. Вид у него и впрямь был не здоровый. Казначей осунулся, похудел, выглядел невыспавшимся и каким-то неопрятным.
- Ну и какого ляда ты увольняться решил? – спросил царь. – Чего тебя не устраивает?
- Прости, царь-батюшка, сил моих больше нет, - упав на колени залепетал Порфирий. – Вину свою искупить не в силах, совесть загрызла до смерти, ни спать, ни есть не могу, всё маюся.
- Чего это ты маешься?
- Ну так как же? Казну царскую не уберёг, сокровища упустил, украл их изверг окаянный, - Порфирий кивнул на тихо сидевшего в углу Фёдора. – А ведь я для того и приставлен, чтобы глаз с царских богатств не спускать, да пуще ока своего беречь. А как же я пост сей ответственный занимать смогу, коли такая беда приключилась? Отпусти ты меня, царь-батюшка, отпусти! Силов моих нету боле, извёлся весь.
- Так я ж тебя не обвиняю ни в чём. Как же ты сокровища мои сохранить мог, когда стрельцы то с негодяем еле управились. Нет, ты Порфирий давай ерундой не занимайся, иди-ка на своё рабочее место и служи как прежде. Казначей ты справный, в делах у тебя порядок, так что никуда я тебя не отпущу.
Порфирий ударил лбом в пол.
- Отпусти, царь-батюшка, ей Богу – никаких сил нет! Ни верности в глазу, ни силы в руках не осталось, совсем меня тоска заест, коли не отпустишь! Христом Богом прошу – смилуйся!
Царь с жалостью посмотрел на него.
- Вот ведь как человек по делу своему убивается. Как думаешь, Джедай, стоит отпустить, али нет?
Джедай пожал плечами.
- Вот уж кадровыми вопросами ты сам занимайся. А жить то ты на какие шиши будешь? А, Порфирий?
- Господь не даст рабу своему с голоду помереть, - отвечал тот.
- В монахи что ли пойдешь?
- Да хоть и в монахи. А то лавочку свою открою, по торговой линии устроюсь, не пропаду. Отпусти, государь, а?
Царь открыл рот, чтобы ответить, но его опередил Джедай.
- Да ты никак разбогател? А уставной капитал где возьмешь?
В глазах казначея мелькнула пугливая вороватая искорка.
- Да капитал накопим какой-никакой, мне немного и надо, я человек скромный.
Джедай прищурившись посмотрел на него.
- Сдаётся мне, что капитал то ты уже накопил. С такой то халявной службы, да ничего не стырить? И уйти с лёгким сердцем?
- Да что ты, батюшка, - испуганно залепетал Порфирий, - да как у тебя язык то повернулся напраслину такую возвести? Царь-батюшка, да что же это такое, как же можно честного человека так позорить? Или не служил я тебе верой и правдою, или замечен в чём непотребном был?
- В самом деле, Джедай, ты чего на человека набросился, - спросил царь.
- Да я так, проверки ради. Чего-то он не договаривает. Уж больно рожа у него довольная. Так и просит кирпича.
- Да брось ты...
Но Джедай уже вцепился в казначея как клещ. Он явно нащупал что-то странное в поведении Порфирия, уж я то знал, когда на уме у Джедая появлялась какая то мысль и он старался вытащить её на Божий свет. Джедай отошёл в сторонку и присел рядом с Фёдором.
- А ну-ка, Феденька, глянь, чего у меня есть, - Джедай достал из кармана пряник.
- А-а-а-у-у, - гладя детскими глазами отвечал Фёдор и тянул руку к угощению.
- На тебе пряник, а вот тебе второй. Иди, угости дядю, - Джедай указал пальцем на Порфирия. Фёдор схватил оба пряника. Один он сразу засунул за щеку, а второй послушно понёс «дяде». Порфирий вдруг сжался и побледнел, как будто пряником его угощал не по-детски наивный сторож, а многоглавая гидра или ещё какое чудовище. Фёдор подошёл к казначею и протянул ему пряник. Порфирий трясущейся рукой взял угощение и вдруг Фёдор затрясся как в лихорадке, отскочил от казначея и замычал, тыкая в него пальцем:
- М-м-мы-мы-мы-м-м-м-ы-мы!!!!
Порфирий затрясся ещё больше и уронив пряник бросился бежать.
- Стоять! – закричал царь и двое стрельцов, стоящих у дверей заставили казначея выполнить указание государя. Вырывающегося Порфирия представили перед Андроном. Бедняга трясся от страха, и в конце концов повис на руках стрельцов.
- Куда это ты бежать собрался, а? – грозно спросил царь.
- Никуда не бежал я, государь! Не виноват я ни в чём!
- Да ладно, колись давай, редиска! – заорал Джедай. – А то я щас тебе ухи пооткусываю, тюлень ты молдавский! Что, царя грохнуть решил, киллера нанял, у-у-у, морда гадская! Колись, хорёк!
- Ничего не знаю, нив чём не виноват! – заорал от ужаса Порфирий.
- Ты, Джедай, не ори, - мягко сказал царь. – Он сейчас подумает, и сам всё расскажет. Правда, Порфирий?
- Не знаю ничего!!! А-а-а-а!
- Не знаешь?! – снова Джедай, взъерошив свой красный гребень, - да я тебе кишки на карандаш намотаю! Ты у меня всю жизнь будешь через клизму питаться, олень комнатный! Я тебе гланды через анус выну! А ну, колись, козёл майонезный!
 -А-а-а-а!!!! Не надо! У-у-у-у!
- Ты мне расскажи, - царь, - мне, а то я тебя Джедаю отдам! А он зверюга, не приведи Господи. Искалечит тебя беднягу, как пить дать.
Этот приём обрисовал царя Джедай. Он называл его «Хороший палач, плохой палач». Царь быстро вник в идею и подобным образом были разоблачены несколько преступников, запиравшихся до последней минуты.
- Не знаю ничего, не виноват ни в чём!!! – продолжал завывать Порфирий. Он уже перестал вырываться из рук стрельцов, осознав всю тщетность своих попыток, да к тому же получив кулаком по лысине.
- Ну и хрен с тобой, - вдруг смягчился Джедай. – Не говори, мы и сами всё знаем. Мы же помочь тебе хотели, чтобы ты сам признался, тогда бы и наказание тебе было помягче, а так...
- Что вы знаете? – пролепетал ещё больше побледневший Порфирий.
- Что, что... Кранты тебе, милый. Дело твоё – труба, твоё дело - швах!
Вот тут Порфирий заплакал.
- Не вели казнить, государь, всё расскажу!
И он рассказал. Фраза «дело швах» сломала его сразу. Правда потом Джедай всячески увиливал в сторону от ответа на вопрос – откуда он узнал, что в деле замешаны швахи, ссылаясь на свою необыкновенную интуицию, но мне казалось, что он просто угадал.
 Итак, швахи.
Швахи живут где-то в Северных землях – это мы знаем.
Основное занятие – пиратство, разбой, захват и подчинение новых земель своей власти, обложение населения захваченных стран непомерными податями, грабежи, убийства, насилие и т.п. – это тоже факт известный.
Весьма напряжённые отношения с русским народом – ну, это вообще отрицать глупо. Ещё царь Семён (батюшка нашего теперешнего государя), имел со швахами хорошую войну, которая, кстати, была второй по счёту. Именно при царе Семёне швахи получили такую взбучку, что до сих пор от них не было ни слуху, ни духу. И вот те на – снова здорово, швахи начали строить новые пакости, видать, позабыли уроки истории, поднакопили силёнок и просто оборзели, нафиг!
Планы швахов – да тоже в принципе понятно. Шпион Порфирий находит жертву для превращения её в «призрак». Призрак бродит по дворцу, сея страх и панику в ряды элитных частей русской армии, лишает государство золотого запаса, что влечёт за собой нестабильную экономическую обстановку в стране, а также, возможно, готовит покушения на жизнь царя и ряда видных государственных деятелей.
Лишённая управления и богатств страна, с перепуганной армией и народом не может оказать достойного сопротивления швахским захватчикам, вследствие чего становится лёгкой добычей этих заморских стервятников. Это тоже ясно.
Далее, доспехи.
Доспехи, по словам Порфирия, были волшебными с помощью них он поддерживал связь с заказчиком, получал распоряжения и указания дальнейших действий. Кроме того, доспехи позволяли заказчику управлять человеком, облачённым в них, заставляя его совершать нужные поступки. Заказчик мог не только управлять своей жертвой, но и мог лишить его памяти, после того как доспехи были сняты. Это объясняло тот факт, что Фёдор не помнил ничего из своих действий, а также его помешательство, которое, вероятнее всего, также было вызвано вмешательством таинственного заказчика. Главным средством связи служил шлем, чего мы не учли, одевая доспехи на стрельцов, поэтому, видимо, и не получили никакого результата.
- Ну и чего нам делать? – спросил царь, после того, как арестованного Порфирия уволокли в темницу.
- К войне готовиться, - ответил Джедай.
- Не хотелось бы, столько времени в мире живём, а тут на тебе... Может они теперь сами отстанут?
- Ага, сначала такую полномасштабную диверсию провели, а потом откажутся – жди! Нет, Семёныч, тут пахнет серьёзным конфликтом, войной, если хочешь.
- Да, - царь задумался, - тут без серьёзной обмозговки не обойтись. По-моему, надо установить со швахами дипломатический контакт – гонца послать. Вызвать их на переговоры, мол, весь план ваш мы раскусили, так что не лезьте, супостаты, а не то получите на орехи! Так я думаю.
- Можно и так только зачем же гонца посылать? – сказал Джедай, - Порфирий говорил, что через доспехи связь поддерживал, так может просто одеть их на кого-нибудь и пообщаться с врагом, виртуально, так сказать.
- Вир... как пообщаться?
- На расстоянии, ну как по радио, а чёрт... не выходя из дворца, короче!
- Так мы ж их уже на стрельцов одевали – и ничего.
- А шлем? А-а-а, то-то! Может они через шлем общались, как танкисты?
- Джедайка, ты по-русски говорить можешь? Понятными словами?
- А я как говорю? – возмутился Джедай. – Эх вы, серость! Ладно, давай сюда эту кибер-одёжу, щас я в астрал выйду и все серверы им пожгу, козлам.
- Куда ты выйдешь? – спросил я.
- Хрен его знает, но если что, Броник, считайте меня коммунистом!
Короче, из слов снова никто ничего не понял, но намерения Джедая были ясны. Он вызывался добровольным послом для общения с врагом. Подобная храбрость была одной из характерных черт моего друга – он никого не боялся, и нам испугаться не позволял, взваливая на себя всю самую трудную работу.
С помощью стрельцов Джедай натянул на себя золотые доспехи и присел под их тяжестью, поёжился неуверенно:
- Ну ни хрена себе, кольчужка, нет, я в такой на улицу не выйду.
- Ладно, не ерепенься, Джедайка, - ухмыльнулся царь. – Носи на здоровье!
- Издеваешься? Щас откажусь нафиг – ищи потом дурака, в этой пижаме шляться!
- Но-но, назвался груздем – сиди и не пикай! Где шлем?
- Здесь, - буркнул Джедай, - только вы это, свяжите меня покрепче, а то Порфирий говорил, что швах тот управлять мной сможет. Не плющит меня новым призраком стать, в гробу я это счастье видел.
Сказано-сделано. Джедая опутали цепями и аккуратно положили на пол. Вид у него был обречённый, но спокойный.
- Ты, Джедай, не бойся, если что, мы с тебя шлем сразу сымем. Так что, привидением не станешь, обещаю.
- И на том спасибо.
Малость помятый шлем надели на голову Джедая.
- Осторожнее, на живую голову одеваете! Эх, прощай моя причёсочка!
Джедай на пару минут затих, оценивая своё положение. На мой взгляд никаких изменений не происходило, в призрак мой друг превращаться не спешил и вообще вёл себя как обычно. Первым не выдержал царь.
- Ну что затих? Видишь чего, нет?
- Да ни хрена я не вижу! Глухо, как у негра в желудке. Броник, ну-ка, поворочай-ка эту фиговину у меня на макушке.
Я осторожно взялся за сломанный султан, укреплённый на шлеме и легонько покрутил его переломленную половинку.
- Ух ты, вот ни хрена себе! – раздался из-под шлема голос Джедая. – Это что, выходит, фигня эта типа антенны! Я тут как в стереозале сижу, ей Богу!
- Чего там, - подскочил царь, - чего там видно?
- Да фиг знает, помехи сильные, ха-ха, нет, прямо канал виртуальной связи. Слышь, Семёныч, а ведь тут и впрямь колдовством пахнет, хоть я в него и не верю. Сдаётся мне какой то нехилый перец этот агрегат смастрячил.
- Ещё не легче, - вздохнул царь. – Ну, ты давай там, ищи кого-нибудь, для разговору, так сказать.
- Сейчас, погоди, ещё бы знать как...
Джедай завертел головой, видимо отыскивая наиболее удобное положение и в этот момент я случайно задел большой рог, единственный, так как второй был начисто снесён в ходе операции захвата призрака. Рог неожиданно легко повернулся и в нём что-то щёлкнуло, послышался лёгкий свист и шипение.
- О! Включилось, - завопил Джедай и тут перед нами прямо в воздухе появилось облачко синего дыма, величиной с человека. Тут же оно стало рассеиваться и на наших глазах превратилось в колеблющуюся человеческую фигуру. Удивлению нашему не было предела. Перед нами стоял невысокий сухощавый мужчина, довольно преклонных лет, с суровым, испещрённым морщинами ликом, длинным прямым носом, слегка нависавшим над верхней губой, густыми щетинистыми бровями, остро торчащими в стороны как крылья неведомой птицы и весьма суровым взглядом. Если бы не голубая колеблющая дымка, скрадывающая все цвета в его облике, я бы мог сказать, что он сед, как лунь. Длинные аккуратно зачёсанные волосы касались плеч, тонкие усы, плавно перетекали в остроконечную бородку, столь же седую, как и вся остальная растительность на его лице.
Одежда таинственного гостя была не столь выразительна – обычный тёмный плащ попросту скрывал всё его одеяние от ворота до самых пят.
- О, Великий Одрин, пожри недостойного раба твоего! - недовольным голосом произнёс старец. – Какого чёрта тебя приспичило выйти на связь в неурочное время? Что случилось?
Мы остолбенели и не могли произнести ни звука, Джедай молчал, он явно не ожидал, что его собеседник сможет его увидеть, а не только услышать. Никакой конспирации не получилось. Однако...
- Почему я не вижу тебя, Порф, мой верный слуга? И не слышу? Ты что, повредил мои доспехи? О, бездарный червь, жующий навоз на конюшне Великого Одрина! Вам, людишкам ничего нельзя доверить!
- Прости, о, повелитель! – вдруг тонким голоском возопил Джедай. – Заманил меня царь в ловушку хитрую, друга нашего поймать пытался, стрельцов целую дружину выставил, огнём греческим жёг, пулями посыпал – и поломал окаянный шлем твой прекрасный! Не вели казнить меня, не изгоняй меня, бестолкового раба твоего, дай мне ответ держать!
- Ну вот, хоть звук остался, - облегчённо вздохнул старец. Его изображение расплывалось в воздухе в паре шагов он нас, но он не мог нас увидеть. Наверное, рог, отбитый в бою, обеспечивал визуальный контакт.
- Что там у вас происходит? Великий вождь Сигнур желает знать, когда всё будет готово к нападению на Червякино? Запугана ли армия? Разграблена ли казна? Как поживает царь Андрон? Не бежал ли он в страхе из города?
При этих словах Андрон возмущённо нахмурился и открыл рот, попытавшись высказать всё, что думает о собеседнике Джедая, но я ловко закрыл ему рот ладонью.
- Ну, как сказать, - отвечал тем временем Джедай. – Не то, чтобы убежал, но близок к тому. Умом от страха повредился наш государь, лежит и бредит, бедняга, лекари говорят, вряд ли оправится. Стрельцы дворцовые разбежались все, а казну я спрятал в тайнике надёжном. Так что, все указания я выполнил, не грех бы и о награде подумать.
- Тебе что, - старец нахмурился, - сундука с золотом мало? Не прикажешь ли тебе всю казну Червякинскую отдать? Не по заслугам просишь, раб!
- Нифига себе – не по заслугам! – возмутился Джедай. – Армию распугал, казну спёр, царя с ума свёл – и ещё не по заслугам! Щас вот пойду и сдамся, нафиг! Царь, глядишь, излечится – простит, а вам с Сигнуром – хрена что достанется!
- Ты кому угрожаешь? Мне, Альмагуру Блонду, величайшему из Великих, лучшему магу и чародею Двенадцати морей? Да я из тебя детскую присыпку сделаю, слизняк!
- О, Величайший, прости мне глупость мою непроходимую, - завопил Джедай, всерьёз испугавшийся подобной угрозы. – Не от злого умысла, а лишь по скудости ума подобная блажь из уст моих выскочила! Затмила мне разум алчность да глупость моя, позабыл я, супротив кого вякаю. Плесень я мерзкая, вошь небритая, прости, а?
Подобное самоуничижение никогда не было присуще Джедаю, но старцу явно польстило. Он сменил гнев на милость и оставил Джедая в его истинном виде, не превращая в различные субстанции гигиенического назначения.
- Так что мне Сигнуру сказать? Посылать ему войско или нет?
- Пущай посылает! Тут воевать то уже не с кем, одни старики да бабы, остальные все на заработки в другие страны подались.
- Добро! Через месяц жди гостей, сам ворота откроешь. Ну, Порф, если всё как надо сделаешь – получишь свою награду, и золото и царевну Настасью в жёны.
- Благодарю, о, светлейший, пусть нескончаемы будут дни твои, - завопил Джедай.
- Да, а что у тебя с голосом?
- Похмелье, - скромно отвечал лже-Порфирий.
- Ну-ну, - буркнул старец, - ладно, конец связи.
Синяя фигура гостя моргнула в воздухе и растворилась. Я поймал себя на мысли, что до сих пор зажимаю рот царю, он, видно, понял то же самое и ощутимо двинул мне в бок локтем.
- Ещё раз на царя руку подымешь, голову уронишь, - зловеще пообещал Андрон.
- Да я же как лучше хотел, - начал оправдываться я, - чтобы не раскусил замысел наш ворог окаянный, чтоб переговоры не сорвал.
- А вот о переговорах я щас отдельно речь поведу!
- Эй, вы там чего? – заорал Джедай, - а ну, снимайте с меня всю эту приблуду!
Джедая разоблачили, он медленно встал, потирая затёкшие члены. Но не успел Джедай даже поправить свой помятый гребень, как царь кинулся на него и сграбастал за ворот куртки.
- Ты что, паразитская морда, делаешь? В войну меня втравить решил? На кой хрен ты такой фигни этому колдуну наплёл, чтоб нам тут вломили по первое число? Я что тебе говорил, напугай его, а не в гости зови!
- Семёныч, не ори, - спокойно ответил Джедай. – Рассуди здраво, от этой войны нам польза только будет, и никакого вреда, ну, так, разве по малости.
- По малости? Ты в своём уме?
- Совершенно. Швахи от нас не отстали бы, зря что ли столько усилий приложили? Сейчас мы их разоблачили, так они новую пакость придумают, ещё того хуже, а всё одно нападут! А сейчас они думают, что мы им никакого сопротивления не окажем, что слабы мы, как дети. Пущай идут, а мы их встретим, так встретим, что навек сюда дорогу забудут! И вообще, не кажется ли тебе, что давно пора их отсюда навсегда отвадить, а то взяли моду – при каждом царе заново нападать, проверять на прочность!
Царь отпустил ворот куртки Джедая. Почесал бороду, задумался.
- Тогда надо войско собирать немалое, чтоб в сече их насмерть угробить.
- Ну так у нас месяц есть.
- Есть, - царь задумался, - Бронька, пиши указ, собрать ополчение городское, к учениям приступить! По деревням мужиков привлечь в войско стрелецкое, оружием обеспечить и науке ратной обучать наравне со стрельцами! Люду мастеровому городские крепости укреплять, смолу да камни готовить, кузнецам оружие ковать без роздыху!
Царь уверенно принялся давать чёткие разумные указания по подготовке к войне. Я едва успевал записывать, удивляясь умению государя собраться в один момент, оценить ситуацию и принять на себя бремя руководства страной в полной мере. Всё-таки он был прирождённым государем, за которого и в огонь и в воду!
- И последнее, царевну Настасью с матерью отправить в Индурин, с визитом почётным. Пусть у жениха своего погостит, пока тут свара эта длится. И мне спокойнее так будет и им на пользу.
Джедай подошёл к царю.
- Семёныч, ты настоящий царь! Уважаю!
Они крепко пожали друг другу руки.
- Ну что, друг, - сказал Андрон, - значит война.
- Война, - согласился Джедай.
- Ну, помоги нам, Господь!
За окнами медленно опускалось солнце. Город погружался во мрак. На фоне багрово красного неба стояли две уверенные мужские фигуры, и пусть на голове одной из них была корона, а на второй странный гребень, но никакой враг не сможет устрашить их, никакой супостат на разрушит их дружбы. И как крепко их рукопожатие, так же крепка страна наша, а значит и нам никто не страшен.