Жонглируя ногами

 Жонглируя ногами, шагая то вперемежку, то, ускоряясь чуть ли не до бега, я двигаюсь по слизистым улицам, заваленного руинами некогда царившего величия и великолепия, города. Голова моя раскалывается. Громада мыслей уплотнила мозг, и он теперь надавливает на черепную составляющую, причиняя нешуточную боль.
  Куда я иду, а главное, зачем? К чему эти произвольные, не редко угловатые неуклюжие  телодвижения? Куда может привести такого рода бесцельное путешествие, лишённое чёткой  траектории и конечной точки? 
 Преимущественно, в этом нет никакой разницы. Лишь  бы убежать, скрыться, оторваться от всего, что ненавистно,  и затеряться как иголка в стогу сена. Решено, пойду, куда глаза глядят и пусть будет, как будет. Тем более, не секрет, что чуть ли не каждый второй из нас саму жизнь свою строит вот так, наобум, а когда понимает, что всё не так – уже поздно. «Бум» по голове и конец.
   С ночи, охваченной угрюмой тишиной, с  ночи, полной болезненных сомнений и  враждебных  размышлений, нечто, привыкшее называться небом, покрыто воздухонепроницаемой пеленой, и возникшее в результате этого  кислородное голодание ещё больше усиливает состояние фрустрации. Хорошо ещё, что к утру, пелена прохудилась и  из неё как из рога изобилия посыпались  бело-прозрачные, расплывающиеся хлопья, которые хоть и считаются снегом, однако настолько немощны, что долгие часы их  кропотливого труда, не принесли  должного результата, и корявые ухабистые дороги так и остались не осветлёнными.  Они только обмокли, и от сгустившейся местами слякоти стали ещё более неприглядными.  Грязевые группировки словно орнаментируют дороги морщинами. Что до проезжей части, то  та и вовсе превратилась в гигантскую объёмную ванну, заполненную нефильтрованной жидкостью. Соприкасаясь с колёсами разногабаритных  машин, количество которых растёт как грибы после дождя,  жидкость  в яростном  негодовании выплёскивается во все стороны, строго следуя  закону Архимеда.
 Честно говоря, меня ещё со времён школьного ясноглазого детства донимал вопрос:  а что собственно такое снег? Талый снег – это вода. Однако из трёх агрегатных состояний воды, снег не подходит не под одно: для жидкого, он слишком густ, для твёрдого – больно слаб, а до газообразного состояния ему ещё расти и расти. 
Нельзя не согласиться, что, несмотря на свою сомнительную родословную, снег достаточно силён и коварен.  Он способен причинять немалую боль, кусая и раздаривая пощечины, особенно если в напарниках у него зимний холодный ветер. Но это, конечно же,  не касается снега, подобного тому, что идёт сейчас. Сейчас это просто  видоизменённая вода. Тогда почему мне так больно? Если причина всему не снег, тогда что же?  Небесная жижа это лишь орудие пыток, а кто же палач?
 А палачи – это мысли. Это они, мерзкие, сластолюбивые, похотливые мучают и терзают, кромсают душу и коверкают мозг. Им удаётся неизведанными доселе потайными лазейками пробираться к центральной нервной системе и каверзным, весьма неблагоприятным способом платить мне за всё «хорошее». Мне больно везде, ноги не желают подчиняться, да и руки повисли поверх туловища вялыми, нефункционирующими  конечностями.
 За всё, абсолютно за всё приходится платить, даже за упущенный шанс обрести счастье. И зачастую, плата эта крайне негативно сказывается на дальнейшей жизни, перешедшей скорее уже в существование. И если за что-то не уплачено при жизни, после, в ином измерении, всё равно придётся расплачиваться  по счетам, умри ты как герой, или же развейся как дым, не оставив после себя и крупицы содеянного.
  Да, бесспорно, мысли – они жестоки. Они лишены всяческого милосердия и сострадания. Они кричат как оглашённые и никакой надежды на краткосрочное затишье.
 Мысленная тирания страшнейшая пытка. Не всякому посчастливиться пережить её и остаться дееспособным. Боль, вызванная  мыслями, трансформируется в физическую   и мастерски отплясывает кадриль по всему телу, постукивая каблучками. Нечто похожее происходит сейчас со мной. Лицо горит, словно его секут жёсткие плети, суставы рук и ног ломает как при наркотическом голодании. Уж лучше передоз, он, по крайней мере, избавит  меня от необходимости мыслить.
  Матерь Божья, что за ахинею я тут несу? Прежде я не замечала за собой подобного. Неужели я на грани, той самой, за пределами  которой человеческое сознание не в состоянии контролировать себя и погашать вспышки негативных  эмоций? И как это я до сих пор держусь на ногах? По идее, я давно должна была упасть как подкошенная. Откуда берутся силы для продолжения мучительного, изводящего крёстного хода?
 О, мысли, мысли. Их не убить. Каждое движение, полудвижение – всё, всё без исключения связано с ними. А кто чаще остальных заходит к ним в гости, всё больше нежданно и негаданно и подолгу задерживается, пропуская мимо намёки на свою нежелательность? Конечно же, страх.
 Страх – он вездесущ. Любой, кто скажет, будто  не подвержен ему – солжёт.  Страху без разницы, крепок ли ты как дуб, туп ли ты как баобаб или же полная всему этому противоположность. Власть его неоспорима и не свергаема. Человек боится всего: думать, действовать. Он даже дышать и то боится. Смешно? Отнюдь. Страшно! Кричащий абсурд: страх от постоянного присутствия страха; страх перед страхом; страх, от сознания, что его, страх, не побороть. А в чём, в чём собственно его неугасаемая сила? В чём суть? Может, если определить её, отыскать тот самый росток,  то семя, как бы невзначай брошенное в благоприятную почву и успешно разросшееся по всему пространству и истребить его, срубить на корню, может, тогда всё изменится?  Но как вычислить его среди сотен, нет тысяч и больше похожих? Как раскодировать, вывести тайного злоумышленника на чистую воду? Какие методы предпринять? Химические, физические или же бытовые?  А что, если методом умозаключения? Во всём перечисленном, я разбираюсь не больше, нежели свинья в апельсинах, но в отместку своей неосведомлённости хочу разобраться в вопросе до конца. 
 Допустим, страх порождается нашей неуверенностью или неверием в себя. Из этого можно заключить, что причина человеческих страхов в сознании собственной незначительности  в масштабах Вселенной. Солнце же не боится ежедневно улыбаться нам, оно не терзаемо сомнениями, светить или не светить.  И Луна. Хотя, надо признать, она более закомплексована, оттого и попеременно прячет от нас то одну, то другую сторону своего очаровательного личика. Ей боязно полностью показаться нам. Даже обнажив лицо,  она оставляет закрытыми глаза. Кому-нибудь доводилось наблюдать какого  цвета у Луны глаза? На Солнце мы боимся смотреть, а Луна сама побаивается нас.
Оба-на! Луна значительно миниатюрнее Солнца, и вот результат. В ней уже ютится страх. А мы по сравнению с ней, очаровашкой, что песчинка в пустыне, хотя в совокупности, именно мы эту пустыню и составляем.  Вот и причина глобализации страха.
Но как  же тогда муравьи? Следуя избранной причинно- следственной цепочке, они вообще не должны высовываться. Однако мы то и дело натыкаемся на  муравейники, да и сами их крошечные обитатели не особо-то стеснительны и воспитаны, поэтому постоянно появляются там, где их не просят. Снова нестыковочка. Опять разрыв в цепи.
 Ох, уж эта пурга. Ветер, брр… Встречный ветер – это катастрофа, особенно для томимого  мыслями. И верный друг любым невзгодам.
  Я, наперегонки с собой, шагаю по протоптанным дорогам  сумрачного города, а незамаскированное  прошлое  неотступно следует за мной, практически дыша мне в спину, и  тем самым, отказываясь оставаться в минувшем. В результате, стеснённое обстоятельствами настоящее, в обнимку с ветром,  уплотняет воздух, создавая, таким образом, плотную стену непроходимости. И как последствие, доступ в будущее перекрыт, точнее сказать – затворен.  Тот, кто решится пройти сквозь подобное роковое препятствие, как минимум, должен обладать недюжей силой, присущей разве что былинным богатырям. А я, откровенно признаться, своей комплекцией  далеко  от них отошла. А ведь жизнь, наверняка, в курсе этого и просто решила потешиться за мой счёт. Э, скоролётная, на этот раз ты просчиталась. Стена, обвитая плющом и терновником? Ну и пусть. Я пробью, проломаю стену, а не получится, я её перелезу. Силёнок хватит. Не в этом хилом, едва-едва различимом в толпе теле, колышущемся на жизненном древе, будто отживший срок листок, до последнего, не желающий признавать поражение, вызванное воцарившейся на престоле осени. Нет, сила – она здесь, в груди, или ещё где, ведь место конспирации «нечта», именуемого душой, так до сих пор и не найдено. Именно с помощью этой богатырской силы, изуродованный, искромсанный  болью и страданиями крошечный обитатель Вселенной сквозь чугунную ширму проберётся к свету и вдохнёт в себя аромат будущего. И пусть даже в этом измождённом тельце останется лишь капля крови. Эта капля и будет решающей.