Родное

Ты стоишь у окна, и  смотришь в вязкое затягивающее ночное  пространство. Я смотрю на тебя, и пытаюсь из последних сил сохранить самообладание, нервы натянуты до  придела, а тишина комнаты давит, как пресс.
Мы оба знаем, зачем мы тут, и оба понимаем, чем все это закончится.
На прикроватном столике стоит бутылка моего любимого коньяка. Встаю и наливаю полный стакан. Делаю большие глотки, но вкуса почти не чувствую.
Начинаю болтать о всякой ерунде. Стараюсь быть веселым и беззаботным, улыбаюсь. Все только ради того, чтобы ты не понял как мне сейчас тяжело.
На самом деле, я  прощаюсь с тобой и   отпускаю. Не для себя, а для тебя.
Потом, когда я буду один,   я дам волю своим чувствам. Я смогу выплеснуть все, но сейчас этого допустить нельзя.  И я играю собой и тобой.
В руках дрожь. Мне хочется вцепится тебе в плечи и умолять, чтобы ты меня  остановил,   заставил одуматься и остаться. Но ты этого не делаешь. И это правильно. Мы слишком разные. Ты и я.
Больно. Как же больно.
Чувствую, как тело само пытается прикоснуться к тебе. Но я сильнее тела, и я отхожу  подальше и держу дистанцию.
Так нужно. Так правильно.
 И вот, все слова сказаны,   все точки расставлены. Мы расстались красиво. Мы должны гордится собой?! Ведь так? 
  Плохо помню как вернулся к себе в домой, как дошел до кровати и лег. Внутри уже не болело, там было пусто. Алкоголь отрекся от меня в эту ночь, он не захотел помочь мне забыться. Разум был ясным и четким.
Закрыв глаза, я умирал, как умирают люди. Они растворяются, их затягивает в пустоту, и их больше нет, в этом мире. Больше ничего нет. Там покой.
Дверь тихо открывается и в комнату входит младшая сестренка.  Садится рядом.
- Я для тебя   бифштекс спрятала, – заговорщицким тоном говорит она. – Идем. Пока троглодиты все не слопали.

Конец.

 Москва
12.03.2010