Игра в жмурки

               
    1.
    
     Пашка  Сизов  кружил  по  залу  с  завязанными  пестрым  шёлковым  платком  глазами  и  растопыренными  руками. Он  резко  поворачивался  на  чей-нибудь  весёлый  оклик, с  силой  хватал  руками  воздух, чертыхался, смеясь. Со  всех  сторон  Пашку  окружала  гогочущая  толпа  однокашников, от  души  веселящихся  над  своей  очередной  жертвой. Играли  в  жмурки.

   - Ой! – вдруг  испуганно  вскрикнула  Ленка  Лопатина, предательски  вытолкнутая  кем-то  прямо  в  жаждущие  Пашкины  руки. Так  не  честно! – хотела  было  возмутиться  она, но  вовремя  захлопнула  рот  ладонью, ведь  если  Пашка  её  не  узнает, ему  придётся  её  отпустить, таковы  правила. А  ей  разве  не  этого  хотелось?..

     Сизов  крепко  держал  в  руках  свою «добычу». Он  склонился  над  ней, затаившей  дыхание, хищно  втянул  носом  воздух  с  такой  силой, что  Ленка  отпрянула  насколько  это  было  возможно  в  его  ручищах, испугавшись, что  вслед  за  этим  Пашка  жадно  засосёт  и  её  самоё, но  вместо  этого  он  вдруг  просветлённо  улыбнулся, оторвал  Ленку  от  пола  и  первобытно-радостно  заорал :

   - Ленка!! Лопатина!!!

     Дружный  одобрительный  вопль  со  всех  сторон  был  ему  оглушительной  поддержкой.

     Пашка, не  выпуская  Ленку, одной  рукой  быстро  сорвал  с  глаз  платок  и  смеющимися  губами  ткнулся  наугад  в  её  возмущённое  лицо. Ленка  замотала  головой, отчаянно  сопротивляясь, но  Пашка  уже  нашёл  её  губы, пахнущие  клубникой… Ленка  изо  всех  сил  замолотила  по  воздуху  ногами  и  пребольно  задела  Пашку  своим  острым  каблуком.

   - Ой!- Сизов тут  же  оторвался  от  девушки, поморщился  от  боли, и  обиженно  пробормотал : - Ты  чего? Больно  же!

   - Ничего! – разозлилась  на  него  раскрасневшаяся  Ленка. – Пусти.

     Обиженный, непонятый, Пашка  послушно  опустил  её  на  пол. Ленка  одёрнула  задравшуюся  кофточку, неловко  поправила  волосы  и  вызывающе  огляделась. Ну, казалось, вопрошал  весь  её  недовольно-рассерженный  вид, «кто  ещё  жаждет  комиссарского  тела»?

     - Лопатиной – водить!.. – не  дав  ей  опомниться, не  обращая  внимания  на  её  возмущение, заголосили  безжалостные  однокашники.- Завязывай  ей  глаза!.. Ленка, твоя  очередь  водить!..

     Ленке  завязали  глаза, раскрутили, как  волчок, и  отпустили. Беспомощно  шаря  вокруг  себя  с  опаской  вытянутыми  руками, Ленка  Лопатина  осторожно  пошла  кружиться  по  залу. Ребята  и  девчонки  с  непреходящим  азартом  скакали  вокруг.

   - Эй, ты  куда?- окликнул  Пашку  Сенька  Дымов, подскочил  к  приятелю, ухватил  его  за  рукав  и  снова  потащил  в  толпу.

   - Да  ну, надоело,- попробовал  отмахнуться  от  него  Сизов, но Дымов  держал  его  мертвой  хваткой.

   - Слушай,- с  жаром  зашипел  он  в  лицо  Пашке.- Ты, что, хочешь, чтобы  с  Лопатиной  целовался  кто-то  другой?!. - он  хитро  прищурился.

     Пашка  дёрнулся  было  в  сторону, недобро  сверкнул  на  Сеньку  глазищами, хотел  было  сказать  ему  что-нибудь  этакое, чтобы  у  того  пропала  всякая  охота  вмешиваться  не  в  свои  дела, но  тут  Дымов  совершенно  неожиданно  с  силой  вытолкнул  Пашку  сквозь  веселящуюся  толпу  навстречу  водящей  Ленке.

     Лопатина  только  что  отпихнула  от  себя  толстого  прыщавого  Коноплева, почти  мгновенно  того  распознав  и  не  желая  его, как  ни  кого  другого. Летевший  навстречу  судьбе  Пашка  со  всего  маху  столкнулся  с  отвергнутым  Коноплёвым, зацепился  за  него, потерял  равновесие  и  падая, ухватился  за  чьи-то  вовремя  подвернувшиеся  ноги.

    Толпа  однокашников  вокруг  единодушно  замерла  в  немом  изумлении. Картина  была  ещё  та! Пашка  Сизов  стоял  на  коленях, обхватив  руками  стройные  ножки  Ленки  Лопатиной!..

     Ленка  испуганно  сорвала  с  глаз  платок  и  увидела  не  менее  испуганного  Пашку, непривычно  устремившего  свой  взор  на  неё  снизу  вверх. Толпа  вокруг  них  взревела, ликуя  и  негодуя  одновременно.

   - Сизов!..- коротко, возмущённо  выдохнула  Ленка.

   - Она  меня  узнала!!!- неожиданно  дурным  голосом  возопил  Пашка, увидев  во  всей  этой  неувязке  какой-то  одному  ему  понятный  высший  смысл.

     Он  вскочил  на  ноги, подхватил  растерявшуюся  Ленку  на  руки  и  с  радостными  воплями  закружил  её  по  залу. Визжащие, вопящие  парни  и  девчонки  бросились  от  них  врассыпную.

   - А  теперь  твоя  очередь  поцеловать  меня,- выдохнул  запыхавшийся  Пашка. Он  остановился  и, покачиваясь, ошалевшими  глазами  таращился  на   Ленку.

      У  той  в  голове  всё  кружилось, перед  глазами  плыло. На  какой-то  миг  потеряв  ощущение  реальности  происходящего, Ленка  быстренько  чмокнула  Сизова  куда-то  в  щёку, но  тот  не  растерялся  и  совершенно  беззастенчиво  припал  к  розовым  Ленкиным  губам. Помада  у  неё, что  ли  такая  вкусная?..

 
     Тут  дверь  спортзала  шумно  распахнулась, и  на  пороге  возникла  грозная  фигура  Зоиванны – завкафедрой  прикладной  математики. Окинув  сердитым  оценивающим  взглядом  «разнузданную  оргию»  второкурсников, Зоиванна  холодно  громогласно  произнесла :

   - Т а к…

     Студенты, как  по  команде, все  повернулись  в  её  сторону. Пашка  моментально  отлепился  от  Ленки  и  поставил  её  на  ноги.

   - Вы  что  же,- выдержав  надлежащую  паузу, продолжила  Зоиванна.- Хотите  сорвать  занятия  по  всему  институту?.. Вас, как  взрослых  людей, попросили  сорок  минут  тихо,- она  подчеркнула:- Т и х о!.. Посидеть  в  спортзале, потому  что  Виктор  Сергеич  застрял  в  пробке…( Студенты  сдавлено  дружно  хихикнули, и  Зоиванна  едва  сдержалась, чтобы  тоже  не  улыбнуться) Ведёте  себя, как  дошколята…

     Пожурив  их, как  следует, для  острастки, Зоиванна  вышла, оставив  за  собой  приоткрытой  дверь.

     А  Сенька  Дымов, усмехнувшись, сказал  стоявшей  возле  него  Светке  Воробьёвой :

   - Все  бы  дошколята  себя  так  вели.

     Светка  окинула  Дымова  снисходительным  взглядом  с  высоты  своего  «баскетбольного»  роста  и  презрительно  фыркнула. Краса  и  гордость  институтской  сборной  не  до  всякого  снисходила, предпочитая  общаться  с избранными, желательно  не  ниже  метра  восьмидесяти  пяти  ростом. Дымов  же  к  «элите»  явно  не  относился, но  Светка, подумав, вдруг  заинтересованно  взглянула  на  него  и  спросила :

   -Скажи, Дымов, почему  высокие  парни  предпочитают  сюсюкаться  с  маленькими  девчонками, а  невысокие – просто  обожают  здоровенных? Вот  тебе, Дымов, нравится  смотреть  на  меня, задрав  голову?

     Семён  озадаченно  почесал  в  затылке.

   - Знаешь,- сказал  он, подумав.- Для  меня  не  суть  важно, кто  какого  роста, был  бы  человек  хороший.

   - Фу, Дымов! Это  банально.

   - Любая  истина  проста  и, как  ты  говоришь, банальна.

     Светка  молча  посмотрела  на  него, но  тут  раздался  долгожданный  звонок, все  шумной  гурьбой  повалили  в  коридор, и  она  отстала  от  Семёна.


     Воробьёва  догнала  его  в  гулком  переходе, соединяющем  старое  и  новое  здания  института.

   - А  вот  скажи  мне, Дымов,- продолжая  прерванный  разговор, заговорила  она  с  ним.- Вот  если  бы, например, Сизов  тоже  занимался  баскетболом, у  нас  с  ним  появились  бы  общие… ну, интересы, скажем?...

   - Ты  меня  с п р а ш и в а е ш ь?

   - Спрашиваю.

   - Может, и  появились  бы,- сёрьёзно  ответил  Семён  и, остановившись, внимательно  посмотрел  на  спутницу.- Например, мяч – чем  не  точка  соприкосновения?

   - Дымов! Я  серьёзно.

   - А  если  серьёзно, ну  откуда  я  знаю?

   - Ну, ты  же - друг  Сизова,- неуверенно  возразила  Светка.- Ты  же  должен  знать  его, как  никто  другой.

   - Должен, - охотно  согласился  Семён.- Но, знаешь  ли, человек – это  такое  сложное  и  непредсказуемое  существо, что…

   - Дымов, ты – зануда. Я  с  тобой, как  с  нормальным  человеком, а  ты… Сизов – единственный  парень  в  нашей  группе, кто  мне  подходит, но  он  и  не  смотрит  на  меня.

     Что-то  в  Светкином  голосе  заставило  Семёна  сочувствующе  посмотреть  на  неё. И  чего  это  она  вдруг  разоткровенничалась  с  ним, недоумевал  он.

   - Как  же  не  смотрит?- попытался  проникнуться  он  оказанным  доверием.- Смотрит. Вот  только, может  быть, не  замечает. Для  Пашки - если  девчонка  выше  его  плеча, - она  как  парень, в  смысле – товарищ, приятель, что  ли… Ну, ты  понимаешь.

   - Ты  считаешь, в  этом  всё  дело?.. Значит, у  меня  совсем  нет  шансов?

   - Не  знаю. Да  зачем  он  тебе? Что  у  вас  в  баскетболе  парней  нет? И  ростом  все - ого-го!- Семён  привстал  на  цыпочки  и  вытянул  вверх  руку  для  большей  убедительности.

   - Так  то - баскетбол, а  это…- вздохнула  Светка.- И, потом, Пашка  мне  нравится.

     Семён  уже  и  не  знал, как  ему  отделаться  от  Воробьёвой, видимо  решившей  добить  его  своими  душещипательными  откровениями, но  тут  она  сама  вдруг  подвела  черту  под  своим  затянувшимся  вступлением.

   - Помоги  мне, Дымов,- доверчиво  сказала  она.

     Вот  оно, возмездие,- уныло  подумал  Семён. Вот  она, расплата  за  простодушие. У  него, что, на  лбу  написано : «Дымов – дурак»?

     Семён  вздохнул, нацепил  на  физиономию  маску «готов  услужить»  и  обратил  её  по  назначению.

   - И  чем  же  я  могу  тебе  помочь, Воробьёва? - нехотя  процедил  он  сквозь  зубы.

   - Дымов!..- Светка, казалось, не  замечает  его «героизма».- Завтра  у  Малаховой  вечеринка. Ты  там  будешь?

   - Допустим.( Какая  же  вечеринка  без  Дымова? Вы  же  там  все  завянете  от  скуки!)

   - Я, вообще-то, не  хожу  на  ваши  сборища, если  ты  заметил…( Семён  кивнул – тебя  да  не  заметить!) Ну, так  вот. Я  хочу  тебя  попросить. Ты  если  что, завтра  отвлеки  как-нибудь  Лопатину, потанцуй  с  ней, что  ли, займи  её  чем-нибудь не  надолго, пожалуйста!..

   - А  что  тебе, Лопатина мешает?

   - Мешает, знаешь.

   - Да?.. И - что?

   - А  я… попробую  пообщаться  с  Сизовым… в  неофициальной  обстановке.

     Семёну  сделалось  необъяснимо  жаль  Воробьёву.

   - Между  прочим,- сказал  он.- Ленка  тоже  не  часто  бывает  на  вечеринках, так  что…

   - Да-а?.. А  я  не  знала… Ну, всё  равно, если  она  придёт… ты  поможешь  мне?- Светка  с  такой  надеждой  смотрела  на  Семёна, она  даже  вроде  ниже  ростом  стала.

    - От  меня  мало  что  зависит, ты  пойми, - он  пожал  плечами.- Пашка – на  Лопатину, как  стрелка  компаса – всегда  на  север…

   - Но  я  же  ничего  такого… не  прошу… И, потом, она  же  тебе  самому  нравится.

   - С  чего  ты  взяла?-  не  удержался, вспыхнул  возмущённо  Дымов.

   - Это  же  о ч е в и д н о!

   - Чушь,- как  можно  равнодушней  возразил  Семён. – У  тебя – всё?

   - Всё. Постой!- Светка  тронула  его  за  рукав, удерживая  возле  себя.- У  них  ведь  не  настолько  серьёзные  отношения, чтобы…

   - Да  нет  у  них  никаких  отношений, - устало  отмахнулся  от  надоевшей  Светки  Дымов.- Я  пошёл, звонок…

   - Вот  видишь, - вдогонку  ему  торопливо  добавила  она. - Тем  более  стоит  попытаться…

     Но  Семён  её  больше  не  слушал. Он  заскочил  в  распахнутые  двери  аудитории, плюхнулся  на  первое  попавшееся  свободное  место  и  вытащил  из  рюкзака  тетрадь…


   После  всех  занятий, не  задерживаясь, Пашка  бегом  спустился  в  гардероб, быстро  оделся  и, устроившись на  широком  низком  подоконнике, стал  терпеливо  дожидаться  Лену. Она, как  нарочно, что-то  долго  не  шла. Вестибюль  факультета  уже  почти  весь  опустел, и  Пашка  уже  начинал  нервничать, когда  Ленка, наконец, появилась. Она  неторопливо  натянула  пуховик, надвинула  на  лоб  берет, застыла  перед  зеркалом, обводя  розовой  помадой - так  вкусно  пахнущей  клубникой! - и  без  того  розовые  губы. Всё  это  время  Пашка  не  сводил  с  неё  внимательных  глаз.

   - Ты  домой?- наконец  подойдя  к  ней, сдержанно  поинтересовался  он.

   Лена  мельком  сквозь  зеркало  взглянула  на  него, удивлённо  пожала  плечами.

   - Домой. Куда  же  ещё?

   - Я  провожу?

   - До  остановки?

   - Хотя  бы…

     Они  вместе  вышли  на  улицу. Смеркалось. Первые  робкие  бледные звёзды  проступили  на  холодном  темнеющем  небе.

   - Лен, - достаточно  помолчав, проговорил  Пашка.- Я  хотел  извиниться… Сегодня  в  спортзале  я… вёл  себя, как   последний  кретин… Я  не  хотел  тебя  обидеть, и  если  ты… Короче, извини… так  получилось…

   - Да, - улыбнувшись, сказала  Лена.- Ты, конечно, переборщил… Но, ничего, я  же  понимаю - игра  есть  игра… Каждый  может  увлечься.

   - Так  ты  больше  не  сердишься? Мне  показалось…

   - Не  придумывай  ничего.

     Они  помолчали.

   - Ты  завтра  идёшь  к  Малаховой?

   - Не  знаю, не  люблю  я  эти… вечеринки… Ладно, мой  автобус. Пока!

     2.

     Веселье  было  в  самом  разгаре, а  Светке  Воробьёвой  всё  никак  не удавалось  привлечь  Пашкино  внимание, он  ни  на  шаг  не  отходил  от  Лопатиной. Светку  это  бесило. Она  мигала, мигала  Дымову, но  тот  только  сочувственно  улыбался  и  ничегошеньки  не  делал. Одно  только  успокаивало, - Ленка, по  всей  видимости, была  к  Пашке  совершенно  равнодушна. Никакого  энтузиазма, блеска  в  глазах  или  заигрывания  в  общении  с  Сизовым  Светка  в  Ленке, как  внимательно  она  за  ними  не  наблюдала, не  замечала.

     Вот  Наташка  Малахова, хозяйка  вечеринки, попросила  девчонок  помочь  ей  по-быстрому  приготовить  ещё  бутербродов, закуска  заканчивалась; кто-то  отправился  следом  за  ней  на  кухню, среди  них  была  и  Лопатина. Увидев  это, Светка  оживилась  и, не  долго  думая, решительно  направилась  к  Сизову. А  тот, в  свою  очередь, поднялся  с  дивана, на  котором  посиживал, и  стал  пробираться  меж  танцующими  в  совсем  противоположную  от  Светки  сторону. Светка  метнулась  вслед  за  ним, но  Пашка  уже  проскользнул  в  коридор.

     Когда  Светка  оказалась  там  же, Сизова  и  след  простыл. Она  покрутила  головой, оглядываясь. Догадываясь, куда  он  мог  исчезнуть, она  нетерпеливо  стала  прохаживаться  по  коридору, словно  тигрица, выследившая  добычу, уже  загнавшая  её  в  угол, и  предвкушая…

     Пашка  вышел  из  туалета  быстрее, чем  она  ожидала. Не  глядя  на  Светку, он  быстро  просочился  мимо  неё, занявшей  своей  боевой  стойкой  почти  весь  и  без  того  узкий  коридор, - Светка  только  растеряно  похватала  ртом  воздух, досадливо  хлопнула  себя  по  бокам, развернулась  на  180 градусов  и  красноречиво  уставилась  в  удаляющуюся  Пашкину  спину.

     Пашка  заглянул  в  кухню. Девчонки, приготовив  две  большие  тарелки  бутербродов  и  пару  мисок  салата, устроили  перекур. Пришли  ещё  парни, и, несмотря  на  открытую  настежь  форточку, дым  в  кухне  стоял  коромыслом. Среди  куривших  Пашка  с  неприятным  удивлением  увидел  Лену. Она  небрежно  держала  тонкими  пальчиками  сигарету  и  с  интересом  вслушивалась  в  то, о  чём  заливал  Володька  Шведов.

     Тут  Пашке  хмель  ударил  в  голову. Неприязненно  глядя  на  Ленку, он  подошёл  к  ней  вплотную  и, не  обращая  внимания  на  собравшихся, отчётливо  и  сердито  проговорил :

   - Брось, Лен!

     Ленка  подняла  к  нему  удивлённое  лицо, из-под  сбившейся  чёлки  бросила  на  Пашку  вызывающий  взгляд  и  небрежно  спросила :

   - Ты  это  о  чём?

   - Брось  сигарету, Лен,- с  непонятной  угрозой  в  тихом  голосе  повторил  Сизов. Он  не  сводил  с  неё  потемневших  глаз...

     Однокашники  невольно  удивлённо  умолкли, кто-то  хихикнул, кто-то  переглянулся. Ленка  внешне  была  невозмутима, а  внутри  готова  была  вот-вот  возмущённо  взорваться. Она  фыркнула, с  усмешкой  поднесла  сигарету  к  губам, затянулась  назло  Пашке, зло  свербящему  её  своими  глазищами.

   - Вот  ещё, - бросила  она, выдохнув  ему  прямо  в  лицо.- Нянька  нашёлся, тоже  мне…

     Другой  раз  она  затянуться  уже  не  успела. Пашка  коротко  с  горечью  охнул : «Эх, ты!», вдруг  взял  Ленку  за  подбородок, с  возмутительной  неприязнью  заглянул  в  её  застывшее  лицо  и  с  неожиданным  презрением  взял  и  оттолкнул  её  от  себя  так, словно  пощёчину  влепил, у  Ленки  даже  голова  запрокинулась...

     Неловкая  тишина  повисла  в  кухне. Кто-то  смущённо  присвистнул, кто-то  кашлянул, кто-то  поспешил  выйти…

     Ленка  широко  распахнувшимися  от  непомерного  удивления  глазами  уставилась  на  Сизова, вмиг  нахлынувшие  жгучая  обида  и  ужасный  стыд  тут  же  наполнили  их  слезами. Она  молча, с  внезапной  злостью  и  отчаянием  вдруг  ткнула  в  Пашкину  грудь  тлеющей  сигаретой, отпихнула  его  в  сторону  и  бегом  бросилась  в  коридор.

     В  полутьме  возле  входной  двери  кто-то  с  упоением  целовался. Ленка  метнулась  в  ванную, с  шумом  захлопнула  за  собой  дверь, дрожащими  руками  закрыла  её  на  задвижку  и, прижавшись  к  ней  спиной, тихонько  заскулила. Стыд-то  какой, господи!..

   - Ты  что, Сизов?!- запоздало  накинулись  на  Пашку  девчонки.- Ты  чего  себе  позволяешь?! Да  кто  ты  такой, чтобы?!.

     Пашка  словно  бы  очнулся. Он  и  сам  не  понимал, что  на  него  нашло, в  растерянности  и  смущении  переводил  взгляд  с  одного  возмущённого  лица  на  другое  и  не  представлял, что  же  ему  теперь  делать…


   - Ленка  закрылась  в  ванной  и  никого  не  пускает!- в  дверях  кухни  свирепой  фурией  возникла  Ленкина  ближайшая  подруга, Варфоломеева  Соня, она  чуть  не  плакала. – Иди, Сизов!!!- кричала  она  ему  прямо  в  лицо,- Уговаривай  её, чтобы  она  открыла!!! Как  ты  мог, вообще?!. Иди  давай!.. Если  она  там  что-нибудь!..- Соня  выразительно  покрутила  перед  носом  парня  своими  кулачками. - Я  не  знаю, что  я  с  тобой, Сизов, сделаю!..

     Пашка, опешив, продолжал  растерянно  смотреть  на  девчонок, с  единодушным  осуждением  взиравших  на  него. Парни  сдержанно  помалкивали.  Тогда  Сонька  решительно  схватила  его  за  рукав  и  поволокла  за  собой.

   - Да  чего  ты, в  самом  деле?- пытался, хотя  и  вяло, вырваться  Пашка. – Чего  с  ней  там  случится? Ну?..- он  понимал, что  снова  наломал  дров, но  признаться  в  этом  было  нестерпимо  стыдно.

   - Иди  же  ты! Ну!!.

   - Лен!- стал  стучать  в  дверь  ванной  Пашка. Девчонки  стеной  стояли  за  его  спиной.- Лен, открой, а!.. Слышишь?..- он  обернулся, ища  поддержки  у  её  подруг. Те  дружно  и  возмущённо  молчали, сплочённые  пресловутой  женской  солидарностью.- Ну, хватит, открывай!.. Ты  чего  там?!. Открой, слышишь, а  то  я  дверь  вышибу!- Пашка  посильнее  толкнул  эту  самую  дверь  плечом, потом – ещё  и  ещё.- Лен!..

     Ленка  всхлипнула  напоследок, насухо  вытерла  заплаканное  лицо. Ох, как  же  стыдно!.. За  себя, за  Пашку, за  всю  эту  нелепую, дурацкую  сцену, словно  нарочно  разыгранную  на  потеху  зрителям… И  чего  на  него  находит?!. В  институте  вчера…

     Ладно, она  выйдет, всё  равно  придётся. Но  сразу  же  оденется  и – домой. Господи, как  стыдно-то!..

     Лена  отодвинула  задвижку, дверь  тут  же  рывком  распахнулась, возникший  на  пороге  Пашка  крепко  схватил  её  за  руку  и  потащил  за  собой  в  кухню. Всё  это  произошло  так  быстро, что  никто  ничего  не  успел - ни  сама  Лена  как  следует  воспротивиться, ни  Соня – встрять,- Пашка, как  ледокол «Ленин», прорезал  гущу  однокашников, они  только  по  стенкам  коридорчика  распластались…

     Сизов для  верности  подпёр  дверь  кухни  своим  телом, но, кажется, им  никто  мешать  не  собирался, из  коридора  ломиться  никто  не  стал. Какое-то  время  Пашка  ещё  постоял  возле  двери, потом  подошёл  к  девушке.
 
    Ленка, как  очутилась  в  кухне, припала  к окну, так  и  стояла  там, не  шевелясь, невидящим  взглядом  уставившись  в  ночь. Из  открытой  форточки  сочился  морозный  воздух, он  так  приятно  освежал  пылающее  лицо, и  дышать  становилось  всё  легче…

     Пашка  уселся  перед  ней  на  подоконник, предусмотрительно  захлопнув  форточку, и  осторожно  заглянул  Ленке  в  лицо. Девушка  нехотя  подняла  на  него  покрасневшие  глаза, и  какое-то  время  они  молча, с  опаской, смотрели  друг  на  друга. Потом  Лена  вздохнула  и  холодно  поинтересовалась :

   - Я  могу  пойти  домой?

   - Лен, не  надо  так…- Пашка  поморщился.- Я  и  сам  не  рад, что  так  вышло… Увидел  тебя  с  сигаретой  и…

   - И – что? – снова  вспыхнула  было  Лена.- Что  тут  такого?! Все  курят…

   - Только  не  т ы !- горячо  возразил  Сизов.

   - Да  что  ты  ко  мне  пристал?! Что  ты  мне – отец  родной? Тоже  мне…

   - Лен!..

   - Да  что  ты  всё - Лен, да  Лен?.. Что  ты  меня  при  всех… позоришь?.. Что  ты  себе  вообразил?..

   - Прости, Лен, а!.. Не  кричи  так, - Пашка  умоляюще  посмотрел  на  неё.- А  то  Сонька  твоя  примчится. Лучше  побей, если  хочешь.

   - Хотела  бы, да  не  умею… Оставил  бы  ты  меня  в  покое, Паш…

   - Не  могу. Люблю  я  тебя…- Пашка  осёкся, вдруг  сильно  испугавшись  своего вырвавшегося  признания. Лена  удивлённо  и  недоверчиво  смотрела  на  него. А  он  смущённо  и  виновато  пожал  плечами, мол, что  тут  поделаешь…- Кроме  тебя, об  этом, наверное, все  знают,- чуть  слышно, с  горечью  в  голосе, проговорил  он, не  сводя  с  девушки  пытливо-встревоженных  глаз. Потом  осмелел  настолько, что  привлёк  её  к  себе.

     Это  объясняет  все  твои  дурацкие  выходки, - с  грустью  подумала  Лена, на  миг  непроизвольно  прильнув  к  нему, но  тут  же  отстранилась. Она  вспомнила, как  вчера  поддалась  искушению, и, повинуясь  чувству  долга, тихо, но  чётко  сказала :

   - Ничего  у  нас  не  выйдет, Паш.

   - Что?- он  не  расслышал  или  только  делает  вид?- Что  не  выйдет?- вид  у  парня  был  растерянный.- Почему?

   - Я  не  могу.

   - Что  ты  не  можешь?- Пашка  отказывался  её  понимать.

   - Не  могу - значит  не  могу. У  меня… есть  парень.

   - Что ?.. Какой  парень, Лен?.. Ты  это  сейчас  нарочно  придумала?.. Чтобы  так  проучить  меня, дурака, да?.. Я  знаю  тебя  второй  год, никого  у  тебя  нет… Лен!.. Скажи, ведь  я  прав?

   - Ты – не  прав. У  меня  есть  парень. Он  служит. В  армии.

     Пашка  таращился  на  неё, изо  всех  сил  силясь  постичь  смысл  сказанного  ею. Потом  сдержанно  кивнул, видимо  до  него  всё-таки  дошло, потом  он  криво  усмехнулся.

   - Так  значит... Тогда  прости. Теперь  мне  всё  ясно. А  я-то… Прости, Лен.

   - Только  не  говори, что  я  должна  была  сказать  об  этом  раньше.

   - Не  скажу. Ты  же  не  могла  знать, что  какой-то  там  Пашка  Сизов  возмёт  да  и  сдуру  влюбится  в  тебя.

   - Почему  же – сдуру?

   - Не  знаю… Увидел – и  влюбился. Ещё  на  первом  курсе…- Пашка  горестно  вздохнул, почесал  затылок. – Лен, - извиняюще  пробормотал  он .- Прости, ладно?.. Я  же  не  знал…- он  подумал, а  потом  осторожно  спросил : -  И  ты, что  же, любишь  его?

     Лена  ничего  на  это  не  ответила. Она  отвернулась  от  Пашки  и  напряжённо  всматривалась  в  какую-то  одну  точку. Было  видно, как  ей  непросто  объяснятся  с  парнем.

     За  дверью  раздался  чей-то  смех, визг, возня. Потом  в  кухню  с  шумом  ввалились  Малахова  со  Шведовым, опешив, они  замерли  на  пороге, затем, дурашливо  извиняясь  и  хихикая, выгребли  из  холодильника  остатки  спиртного  и  на  цыпочках  удалились, деликатно  тихо  прикрыв  за  собою  дверь.

     Пашка  с  Леной  с  улыбкой  переглянулись.

   - Ну, что  ж, - сказала  чуть  погодя  Лена.- Я, пожалуй, пойду… Да  и  все, наверняка, уже  скоро  будут  расходиться, - она  направилась  к  двери.

   - Я  провожу, - Пашка  сполз  с  подоконника.- Даже  если  у  тебя  где-то  есть  парень, - это  не  значит, что  ты  должна  по  ночам  одна  ходить.

     Лена  внимательно  посмотрела  на  него.

   - Ещё  не  ночь. Я  бы  Соню  с  собой  забрала. Но  всё  равно  спасибо.

   - Лен,- остановил  её  Пашка. – Ещё  одна  неясность…

   - Да?..- Лена  насторожилась.

   - Ты  простила  меня?

     Она  отвела  взгляд, как  можно  равнодушней  пожала  плечами.

   - За  что? За  сегодняшнюю…выходку?.. Наверное.

   - А  за  то, что  я… люблю  тебя?

   - Паш! – Лена  снова  взглянула  на  него, лёгкая  досада  читалась  в  этом  её  взгляде.- За  это  можно  быть  лишь  благодарной, - тихо  искренне  проговорила  она.

   - Правда?

   - Правда…

   - Лен! Не  говори  так  обречённо! – Пашка  вдруг  подхватил  её  на  руки  и, смеясь, воскликнул :- Я  всё  же  хочу, чтобы  тебе  б ы л о  за  что  меня  прощать!- тут  он  с  силой  прижал  её  к  себе  и  пылко  поцеловал.

     Когда  он  поставил  её  на  ноги, Лена, не  поднимая  глаз, чуть  слышно  проговорила :

   - Пожалуйста, н и к о г д а  больше  этого  не  делай.


     Уйти  по-английски, не  прощаясь, им  не  удалось. Все  присутствующие  так  или  иначе  были  в  курсе  произошедшего  инцидента. Любопытствующие  лица, поочерёдно  меняясь, появлялись  в  прихожей, пока  Пашка  с  Леной  одевались. Сонечка  Варфоломеева  что-то  всё  шептала  на  ухо  подруге, недоверчиво  поглядывая  на  Пашку. Сенька  Дымов  надолго  застыл  возле  них, привычно  каламбуря, только  его  вряд  ли  кто  слушал. Светка  Воробьёва, обиженная  судьбой, сидела  в  комнате  в  углу  дивана  и  строила  планы  страшной  и  беспощадной  мести.

     Когда  за  ушедшими  захлопнулась  дверь, Мишка  Соломатин  выдал :

   - Так  скомпрометировать  девушку! Придётся  Сизову  теперь  жениться  на  Лопатиной…

     Подлетевший  к  нему  в  тот  же  миг  Дымов  схватил  Мишку  за  грудки
и, приперев  его  к  стене, угрожающе  прошипел  в  его  испуганное  лицо :

   - Ну, ты, умник! Если  ты  не  заткнёшься...

   - Ты  чего, Семён? Шуток  не  понимаешь?

     Оказавшаяся  вдруг  рядом  Воробьёва  простодушно  заметила :

   - Всё  он  понимает. Не  то, что  некоторые...

     3.

    Дни  шли  за  днями, тянулись  нескончаемой  серой  чередой, почти  не  отличаясь  друг  от  друга.

     Наступила  весна. Просыпающиеся  реки  ломали  подтаявший  лёд. Сосульки  своей  несмолкающей  капелью  оплакивали  нестерпимо  надоевшую  зиму. Всё  и  вся  вокруг  оживало, радовалось  наступающему  теплу, подставляя  под  щедрые, ласковые  солнечные  лучи  иззябшиеся, истосковавшиеся  за  долгую  холодную  зиму  тела  и  души.

     Только  Пашкина  душа, замороженная  безысходной  безответностью, пугливо  пряталась  от  тепла  и  света. Пашка  замкнулся, стал  сторониться  однокашников, избегать  их  шумных  сборищ, поскучнел. Он  уже  больше  не  откалывал  своих  скандальных  номеров. И  о  них  с  Ленкой  даже  перестали  сплетничать, настолько  иссякли  поводы  для  пересудов. Но  как  же  Пашке  было  плохо! Боль, причинённая  ему  неожиданным  Ленкиным  признанием  в  ответ  на  его  собственное, никак  не  утихала, наоборот, с  каждым  днём  становясь  всё  нестерпимей  и  острей.

     Ленка  была  так  близко! Совсем  рядом! Протяни  руку  и  коснись!.. Но  рука  не  поднималась. Хуже  всего, что  Ленка  вдруг  стала  с  ним   такой… милой, внимательной  и  добросердечной. Пашка  с  трудом  сдерживался. Уж  лучше  бы, как  раньше, смеялась  над  ним, дразнила  и  подкалывала, злилась  или  пререкалась, чем  это  полужалостливое, полусочувственное, полупонимающее  Ленкино  отношение  к  нему, как  к  тяжелобольному  или  юродивому  какому!..

    Что  творилось  в  Пашкиной  душе, о  том  знал  только  он  один. Даже  Сеньке  Дымову, закадычному  своему  приятелю, не  решился  Пашка  довериться. Страдал  молча  и  одиноко. Может, надеялся, что  в  один  прекрасный  момент  э т о   в с ё   как-нибудь  само  собой   образуется?.. Вдруг  да  одумается  Ленка  и  поймёт, что  Пашке  без  неё – не  жизнь, сжалится  над  ним, и  тогда…

     И  только  одна  Воробьёва  Светка, в  силу  особенности  своего  неусыпного  интереса  к  Пашке, пожалуй, интуитивно  догадывалась  о  том, что  с  ним  творится. Она  долго  и  терпеливо  ждала  подходящего  случая, и  когда  он, наконец, подвернулся, разумеется, не  преминула  им  воспользоваться. Чем  она  улещевала  Пашку – это  пусть  останется  между  ними, но  они, к  изумлению  многих, стали  встречаться. Правда, Пашка  в  разговоре  с  Дымовым  небрежно  заметил, что  хотя  Светка – забавная  девчонка, - встречаются  они «от  нечего  делать», и  дальше «дискодружбы»  их  отношения  не  пойдут. Семён  в  ответ  философски  пожал  плечами, мол, тебе  виднее…

     Светка, действительно, помогала  Пашке  отвлечься  от  мрачных  дум  да  и  от  дум  вообще. С  ней  оказалось  легко, наверно  потому, что  иллюзий  на  Пашкин  счёт  она  не  питала. Они  вместе  мотались  по  барам  и  дискотекам, иногда  сидели  у  Светки  дома, смотрели  видео  или  слушали  музыку. Со  Светкой  можно  было  даже  не  разговаривать, она  могла  болтать  за  двоих.

     Однажды, когда  у  Пашки  было  какое-то  особо  паршивое  настроение,- может  быть  оттого, что  сегодня  в  институте  он  увидел, как  Ленка  мечтательно  пялилась  в  окно, и  вид  у  неё  при  этом  был  такой  трогательно-доверчивый, что  захотелось  подойти, обнять  её  и… как  же  нестерпимо  этого  захотелось!.. - такое  настроение, что  хотелось  или  сбежать  ото  всех  на  край  света, или  залечь  на  дно  самого  глубокого  океана, чтобы  никого  и  ничего  не  видеть  и  не  слышать, Светка  завела  какой-то  пустой, бессмысленный   разговор. Пашка  отключился, даже  не  пытаясь  делать  вид, что  слушает.

     Зачем  он  потащился  за  ней, рассеянно  думал  он. Всё  равно, что  с  ней, что  без  неё, - одна  тоска!.. И  только  знакомое  имя, неосторожно  произнесённое  Светкой, заставило  его  попытаться  вникнуть  в  её  болтовню. Пашке  не  понравилось  то, о  чём  говорила  Светка, особенно  её  неожиданно  менторский  тон. Он  грубо  оборвал  её, Светка  вспылила  по  этому  поводу, они  повздорили, и  Пашка, хлопнув  дверью, ушёл.

     Вот  дура, ругал  он  Светку  по  дороге  домой. Какое  ей  дело  до  всего  этого? Что  она  знает  о  жизни? Что  понимает  своим «баскетбольным» умишком? Нет, это  он  дурак, что  связался  с  ней! Где  его  мозги  были?

     Пашка  вспомнил, как  Светка  к  чему-то  сказала  о  Лопатиной - он  не  сразу  разобрал, что  она  там  бормотала - «Строит  из  себя  недотрогу!..»  и  тут  же  увидел  перед  собой  смеющееся  Ленкино  лицо, её  глаза, с  трогательной  доверчивостью  смотрящие  на  него, её  улыбающиеся  губы  и  вкус  её  поцелуя... А  потом  вспомнил, как  она  сказала : «Никогда  больше  этого  не  делай...» Он  вспомнил  ту  несчастную  вечеринку, которая  перевернула  его  жизнь  вверх  тормашками, и  неизвестно  теперь, как  жить  дальше  в  таком  состоянии... Пашке  захотелось  взвыть  от  боли  душевной  и  отчаяния! Он  прислонился  к  мокрому  стволу  дерева, зажмурился  и  крепко  стиснул  зубы...

     Стоял  он  так, пока  не  почувствовал, что  холод  пробирает  его  до  самых  костей. Пашка  открыл  глаза  и  не  сразу  понял, где  он.

      Холодные  апрельские  сумерки  туманом  окутали  всё  вокруг. Сквер, куда  Пашка  неожиданно  забрёл, был  тёмен, пуст  и  отталкивающе  неуютен. Как  Пашка  здесь  оказался? Дрожащими  от  холода  пальцами  он  достал  из  кармана  сигареты  и  зажигалку, не  сразу  прикурил... Потом   отлепился  от  дерева, рассеянным  взглядом  окинул  его  высокую  ветвистую  крону, поёжился  и  побрёл  прочь, не  замечая  ни  талых  луж  под  ногами, ни  мерцающих  звёзд  в  просветах  туч  над  головой...


     Погружённый  в  свои  невесёлые  думы, Пашка  не  заметил, как  оказался  возле  своего  дома. Он  шагнул  в  полутёмный  подъезд  и  у  лифта  столкнулся  с  соседкой. Кажется, её  зовут  Марина, вспомнил  Пашка. Они  равнодушно  поздоровались  и  вместе  вошли  в  лифт.

     Марина  поселилась  в  их  доме  не  так  давно, она  снимала  квартирку  напротив  Сизовых. Пашка  и  не  знал  её  толком, мать  что-то  такое  говорила  о  ней, что  вроде  бы  она  принадлежит  к миру  искусства, работает  в  театре, кажется...

     Сегодня, по  всей  видимости, у  неё  тоже  не  лучший  день, выглядит  она  посеревшей, уставшей, лицо  почти  без  косметики, плечи  опущены...

     Марина  вдруг  подняла  на  Пашку  глаза, понимающе  улыбнулась, словно  в  ответ  на  его  мысли, и  вспомнила, как  впервые  встретилась  с  ним.

     Она  тогда  только-только  заселилась  в  своё - пускай  и  не  своё - жилище, едва  обустроилась, а  друзья  и  подруги  категорично  и  дружно, словно  сговорились, настаивали  на  новоселии. Пришлось  Марине  побегать  по  магазинам, озабоченно  хлопоча  по  устройству  праздника. Вот  и  тогда  она, нагруженная  пакетами  и  свёртками, торопилась  домой, чтобы, наконец, освободиться  от  своих  покупок, упасть  на  тахту  и  вытянуть  уставшие  от  беготни  ноги.
 
     Марина  с  трудом  сквозь  свою  поклажу  дотянулась  до  ручки  входной  двери, и  только  осторожно  потянула  её  на  себя, как  вдруг  дверь  широко  распахнулась, едва  не  сбив  с  ног  её  саму  вместе  с  её  многочисленными  покупками. Как  Марина  тогда  успела  увернуться  от  стремительно  вылетевшего  из  подъезда  парня, она  и  сама  не  поняла. Она  даже  возмутиться  как  следует  не  успела, когда  тот, окинув  её  сверху  вниз  сильно  удивлённым  взглядом  и  мимоходом  извинившись, вихрем  пронёсся  мимо  неё, остолбеневшей  от  такого  непочтения. А  ведь  она  чуть  было  не  выронила  из  рук  коробку  с  чешским  стеклом!..

     А  парень, высокий, худой, широко  шагая  своими  длинными, обтянутыми  джинсами  ногами, вжав  голову  в  плечи, быстро  удалялся  прочь.

     Марина  какое-то  время  постояла  возле  «гостеприимно»  распахнутой  двери  подъезда, приходя  в  себя  от  неожиданного  испуга  и  провожая  растерянным  взглядом  удаляющуюся  от  неё  фигуру  парня  в  короткой «на  рыбьем  меху» курточке  и  маленькой  вязаной  шапочке, надвинутой  на  лоб  по  самые  брови.


     Лифт  уже  остановился, и  Пашка  вышел  на  площадку, а  Марина, застигнутая  непрошеными  воспоминаниями, чуть  было  не  осталась  внутри  и  не  отправилась  по  вызову  вниз, но  Пашка  придержал  готовые захлопнуться  двери, и  она  выбралась-таки  наружу.

   - Уф…- коротко  с  облегчением  выдохнула  она  и  с  благодарностью  взглянула  на  парня.

    Пашка  на  удивление  отрешённо  смотрел  на  неё.

    Марина  неловко  улыбнулась, пожала  плечами  и  вдруг  сказала :
 
   - Не  знаю, почему… но  мне  кажется, если  я  предложу  тебе  зайти  ко  мне, ты  не  откажешься?

     Пашка  отчего-то  даже  не  удивился  её  предложению. Он  думал  недолго, а  затем  хмуро  молча  шагнул  следом  за  хозяйкой .

     4.

   - Проходи, - кивнула  Марина  в  сторону  единственной  комнаты, а  сама  отправилась  на  кухню.- Я  сейчас  чайник  поставлю. Или  ты  будешь  чего  покрепче? - вдруг  выглянув  оттуда, спросила  она. Пашка  безразлично  пожал  плечами. – Понятно, - сказала  Марина  и  снова  исчезла.

     Пашка  отстраненно  огляделся, так, будто  бы  ему  неинтересно, но  надо  же  знать, где  ты  находишься.

     В  глаза  ему  сразу  бросилась  широченная  тахта, наверное  занимавшая  добрую  треть  небольшой  комнаты, застеленная  какой-то  пёстротканной  штукой  наподобие  шерстяного  мексиканского  пончо, только  гораздо  большей  по  размеру, и  заваленная  всевозможными  подушками. В  комнате  были  еще  платяной  шкаф  под  потолок, старинный  комод  с  замысловатой  резьбой, торшер  с  плетёным  абажуром, плетёное  же  кресло-качалка  с  вышитой  подушкой  на  нём  и  большой  низкий  овальный  стол  с  разбросанными  по  нему  рисунками, карандашами, красками, какими-то  буклетами. На  стенах  всюду - картины, рисунки, афиши…

    Пашка  невольно  заинтересовался  всем  увиденным. Он  подошёл  к  комоду, наверняка  доставшемуся  хозяйке  в  наследство  от  прапрабабушки, и  стал  разглядывать  странные  глиняные  фигурки, хаотично  выставленные  на  нём. Потом  осторожно  опустился  в  кресло, тихонько  качнулся  в  нём, вытянул  ноги, только  сейчас  почувствовав, как  он  устал…

     В  комнату  вошла  Марина. Она  привезла  с  собой  раскладной  сервировочный  столик, уставленный  чашками, чайничками, вазочками  со  сладостями, тарелочкой  с  тонко  нарезанным  лимоном, початой  бутылкой  коньяка, двумя  пузатыми  стаканами  и  тоником. Может, там  было  что-то  ещё, но  Пашка, увидев  коньяк, непроизвольно  сглотнул. Марина  заметила  это  и  понимающе  усмехнулась.

   - Я  не  спросила, тебе  уже  есть  21? – она  опустилась  на  тахту  напротив  Пашки  и  по-хозяйски  разлила  коньяк.

   - А  что?- неожиданно  хрипло  спросил  Пашка.

   - Ну… мне  не  попадёт  за  то, что  я  спаиваю  несовершеннолетних?

     Уловив  необидную  издёвку  в  её  голосе, Пашка  нисколько  и  не  обиделся, но  мрачно  сказал :

   - Но  нашим  меркам  я – вполне  совершеннолетний. Имею  паспорт, прописку, право  голоса  и  право  на  труд. Да, и  ещё - почётную  воинскую  обязанность.

   - Ну, хорошо, - вздохнула  Марина, не  уточнив, что  именно  хорошо. – Тогда  давай  выпьем.

     Они  молча, без  тостов, сосредоточенно  и  не  глядя  друг  на  друга, выпили. Коньяк  опалил  сухое  горло, Пашка  даже  слезу  пустил. Он  замотал  головой, и  Марина  поторопилась  налить  ему  тоника. Пашка  кивком  поблагодарил  её, потом  они  так  же  молча, согласно  закурили.

     Уже  после, погасив  в  пепельнице  окурок, Марина  устало  произнесла :

   - Не  знаю, как  у  тебя, а  у  меня  выдался  препоганый  денёк, прощу  простить  за  мой  французский… Не  возражаешь, если  я  напьюсь?.. Захочешь  уйти, просто  захлопни  дверь, хорошо?..

     Пашка  кивнул, промолчав. Он  запрокинул  голову  на  спинку  кресла  и  тихонько  в  нём  покачивался. Как  здорово, что  можно  просто  молчать…

     Марина  плеснула  себе  ещё  коньяку, не  спеша  выпила, положила  на  язык  дольку  лимона…

     Пашка  открыл  глаза  и  посмотрел  на  неё. Она  не  видела  его  взгляда, сидела  вполоборота  к  нему, поджав  под  себя  ноги   и  укрыв  их  подолом  длинной  юбки, глаза  её  были  опущены, в  руках  она  задумчиво  вертела  пустой  стакан… Но  тут  Пашка  неожиданно  шумно  вздохнул, и  Марина  окинула  его  грустным  взглядом.

   - Ты  как? – с  внезапным  теплом  в  голосе  спросила  она  его  и  улыбнулась  так  участливо, что  у  Пашке  в  носу  защипало.

   - Нормально, - хрипло  выдавил  он  из  себя.

   - Может, ты  есть  хочешь?

      Пашка  отрицательно  покачал  головой.
 
   - Можно, я  ещё  налью? – спросил  он.

   - Конечно, что  ты  спрашиваешь… Ты  всегда  такой… не  разговорчивый?

   - Нет.

   - Понятно.

   - Просто… не  то  настроение.

   - И  это  понятно, - Марина  вздохнула  и  отстала  от  него.

     В  комнате  воцарилась  тишина, только  было  слышно, как  за  стеной, в  кухне  тикают  ходики, наверное, такие  же  древние, как  многое  в  её  доме. Пашка  с  благодарностью  посмотрел  на  женщину, вот  так  запросто  впустившую  его  в  свою  жизнь.

     Она  сидела, удобно  устроившись  в  подушках, смежив  веки, а  Пашка, затаив  дыхание, не  отрываясь  смотрел  на  их  едва  заметное  подрагивание… Что-то  новое, пока  ещё  смутное, вдруг шевельнулось  в  его  душе… Какое-то  незнакомое  ему  беспокойство  волнами  стало  накатывать  на  него, смущая  и  одновременно  пугая...

     Вот  Марина  глубоко  вздохнула, расправляя  плечи, грудь  её  под  тонкой  водолазкой  словно  качнулась  ему  навстречу… Пашка  не  выдержал, дотянулся  до  торшера  и  выключил  свет. Она, быть  может, сама  того  не  желая, как  будто  дразнила  его, испытывала  на  прочность, - столько  чувственной  неги  было  в  её  позе  грациозно-уютно  свернувшейся  на  тахте  кошки…

   - Что  случилось?- раздался  из  темноты  её  тихий  полусонный  голос.

   - Ничего,- кашлянул  Пашка.- Просто  свет… режет  глаза.
 
   - А-а… Наверное, ты  прав, - Марина  вдруг  легко  вспорхнула  с  тахты  и  исчезла  из  комнаты. – Я  сейчас…- через  мгновение  она  вернулась  с  зажженной  свечой, пристроила  её  на  комоде.- Знаешь, о  чём  я  подумала?- она  неожиданно  тихонько  рассмеялась.- Свет  погас, как  в  какой-нибудь  дешёвой  мелодраме… Налей  мне  ещё  немного  выпить, пожалуйста…

     Она  хихикает, совсем  как  девчонка, подумал  Пашка, стараясь  не  пялиться  на  Марину. Почему-то  это  становилось  всё  трудней  и  трудней  делать.
 
     Сколько  ей  лет? Двадцать  пять? Тридцать?.. По  ней  не  определишь. Сейчас  она  казалась  ему  такой  же  беспечной, как  его  однокурсницы. Усталость  и  заботы  стёрлись  с  её  лица, оно  притягивало  взгляд  своей  одухотворённостью, каким-то  внутренним  магнетизмом, как, впрочем  и  весь  её  немного  загадочный  облик. Она  неожиданно... нравилась  Пашке, чего  уж  тут  говорить, нравилась  вся, от  пышных  волос  цвета  миндаля  до  маленьких  ступней, так  волнующе  прячущихся  под  подолом  юбки.

     Он  почти  ничего  о  ней  не  знает. Но  она  впустила  его  в  свой  дом . Она  позволила  ему  разделить  с  собой  своё  одиночество. Она  поддержала  его  своим  ненавязчивым  участием…

     Они  снова  выпили  и  снова  закурили. Пашка  осмелел.

   - Я  заметил  у  вас  афиши. Кто  вы? Актриса?

   - Нет!- Марина  неожиданно  громко  рассмеялась.- Извини… Твоё  предположение  не  оригинально, к  сожалению… Я – не  актриса. Я  всего  лишь  театральный  художник.

   - Почему  же «всего  лишь»?

   - Потому  что - не  актриса,- может  быть, чересчур  резко  сказала  Марина. Она  смягчила  свой  ответ  извиняющей  улыбкой  и  с  досадой  добавила : - Господи, как  же  всем  хочется, чтобы  я  была  актрисой!.. - она  надолго  умолкла, как  будто  Пашка  обидел  её  своим  нелепым  замечанием.

     Марина, не  мигая, смотрела  на  пляшущий  огонёк  тающей  свечи, на  губах  её  застыла  горькая  полуулыбка, и  Пашка  понял, что  непрошено  вторгся  туда, куда  ему  вторгаться  совсем  не  положено.

     Мерный, мелодичный  бой  часов, раздавшийся  с  кухни, разорвал  пелену  неловкого  молчания.

   - Это  бабушкины  ходики, - встрепенулась  Марина.- Знаешь, сколько  им  лет? Без  малого  девяносто! - она  повернулась  к  Пашке  и  смотрела  на  него  уже  без  горечи, с  прежним  радушием  и  теплом.- Ты  прости  меня, Павлик,- сказала  она  чуть  погодя. - Из  меня  сегодня  неважная  хозяйка, только  тоску  нагонять…

   - Зря  вы  на  себя  наговариваете. У  меня  тоже  был  не  лучший  день.

     Марина  согласно  покивала, мол, вижу-вижу, а, помолчав, спросила :

   - Не  хочешь  поделиться?

     Пашка  внимательно  посмотрел  на  неё, неловко  поёжился, качнулся  в  кресле, отвел  взгляд.

   - Не  стоит. Нет, правда… Спасибо  за  коньяк. Теперь  я – ваш  должник.  Наверное, мне  пора…

   - Как  хочешь, - понимающе  улыбнулась  Марина.-  Я  тебя  не  гоню.

   - Поздно  уже. Я  пойду, - Пашка  снова  качнулся  в  кресле  и  попытался  встать, но  совершенно  неожиданно  ноги  его  вдруг  предательски  дрогнули, колени  словно  подломились, и  он  рухнул  обратно.- Ух, ты!...- растерянно  пробормотал  Пашка  и  быстро  глянул  на  Марину. Та  внимательно  следила  за  ним. Он  криво  усмехнулся. - Что-то  ноги  не  держат, - проговорил  он  смущённо  и  снова  попытался  подняться. – Загостился  я, кажется, хотя  меня  и  гостем-то  назвать нельзя, - так, сосед…

   - Эй!- Марина  приблизилась  к  нему. Она  удивлённо  вглядывалась  в  лицо  парня.- Ты  пьян, что  ли?.. А, Паш?

   - Да  нет, вроде… Я  и  выпил-то  всего-ничего... Только  вот  ноги  что-то… - Пашка  побледнел. Он  смотрел  на  Марину, склонившуюся  над  ним, снизу  вверх  и  выглядел  потерянно.

      Может, ему  и  в  самом  деле  плохо  и  он  не  дурачит  её? Марина  недоверчиво  какое-то  время  смотрела  на  Пашку, а  потом  сказала :

   - Ладно, ты  посиди, я  сейчас  кофе  принесу…

   - Не  надо  мне  кофе! - крикнул  ей  вслед  Пашка, а, когда  она  вышла  из  комнаты, он  вдруг  взял  и  неожиданно… отключился.


     Когда  Марина  вернулась  в  комнату  с  горячим  кофейником, она  с  большим  удивлением  обнаружила, что  Пашка… спит. Она  присела  перед  ним  на  корточки  и  долго  напряжённо  всматривалась  в  его  лицо, потом  зачем-то  потрогала  его  пульс  и  лоб, потом  вздохнула  и  принялась  его  тихонечко  тормошить. Не  помогало. Пашка  успел  провалиться  в  забытьё  так  глубоко, что  расшевелить  его  никак  не  удавалось. Но  не  может  же  она  оставить его  у  себя, в  конце  концов! Марина  чуть  было  не  запаниковала - что  ей  делать  с  этим  мальчишкой?..

     Марина  сама  выпила  кофе, потом  принесла  мокрое  полотенце, осторожно  отёрла  им  Пашкино  лицо, помахала  им  перед  парнем, затем  снова, уже  энергичней  «умыла» его.

     Пашка  неуверенно  открыл  глаза, очумело  уставился  на  неё, видно  не  сразу  сообразив, где  он   и  что  с  ним. Не  раздумывая, Марина  заставила  его выпить  чашку  крепкого  горячего  кофе.

     Кажется, он  пришёл  в  себя. Процедуры  подействовали, взгляд  парня  стал  вполне  осмысленным.

   - Ну, ты  как? - заботливо  спросила  его  Марина.

   - Я, что... заснул? - хрипло  пробормотал  Пашка. Марина, улыбаясь, кивнула.
Пашка  взглянул  на  свои  часы, невольно  присвистнул.- Ничего  себе!..

   - Давай  я  помогу  тебе  подняться, - предложила  Марина.- Тебе  давно  пора  быть  дома… - она  протянула  ему  руку  и  подставила  своё  плечо, глянув  на  которое, Пашка  с  сомнением  покачал  головой . Её  плечико  казалось  ему  ненадежной  опорой.

   - Не  надо, я  сам…- сказал  он  и, действительно, сам  встал, но  тут  голова  его  пошла  кругом, он  непроизвольно  зажмурился  и  покачнулся.

     Марина  испуганно  охнула, но  успела  подхватить  его. Она  обхватила  его  за  талию  и  почувствовала, как  он  весь, словно  натянутая  струна, дрожит  от  напряжения. Марина  заглянула  в  его  побледневшее  лицо  и  взволнованно  спросила :

   - Ну, что  с  тобой?.. Идти  можешь?

   - Конечно, - не  задумываясь, пробормотал  Пашка, открыв  глаза. – Я  сейчас.

     Чтобы  не  упасть, он  крепко  обхватил  Марину  похолодевшими  руками. Пытаясь  изо  всех  сил  справиться  со  своей  внезапно  накатившей  предательской  слабостью, он  невольно прислонился  к  ней  и  почувствовал  её  тепло... А  потом  почувствовал,  как  это  её  тепло  медленно   возвращает  его  к  жизни… Пашка  поглубже  вздохнул  и… уловил  незнакомый  аромат  её  духов, который  показался  ему  необыкновенно  приятным. Он  вдруг  близко-близко  увидел  её  волосы, и  ему  захотелось  окунуться  в  них  носом. Он  непроизвольно  прикоснулся  к  ним  щекой  и  тут  же, вздрогнув, испуганно  отпрянул.

     Марина  подняла  к  нему  удивлённое  лицо. Тёплый  отсвет  горящей  свечи  лежал  на  её  щеке, глаза, обращённые  к  Пашке, казались  бездонными, губы, раскрывшиеся, чтобы, быть  может, задать  ему  какой-то  вопрос, оказались  вдруг  так  близко, что  он  не  удержался  от  внезапно  сильного  желания  их  поцеловать…
 
     Чего  угодно  ожидал  Пашка  в  ответ  на  свой  безумный  порыв, но  только  не  того, что  Марина  вдруг  с  нежностью  обовьёт  его  склонённую  шею  тонкими  тёплыми  руками…

     Когда  они  с  большим  трудом  оторвались  друг  от  друга, девушка  смущённо  произнесла :

   - Это  всё  коньяк… Тебе  надо  идти, Павлик.

   - Павлик…- эхом  повторил  за  ней  Пашка, не  выпуская  её  из  своих  рук.- Меня  так  только  мама  называет… - он  с  такой  неожиданной  тоской  посмотрел  на  Марину! С  тоской, робостью  и… надеждой.

   - Тебе  уже  лучше, правда?.. Тебе  давно  пора  домой, - упрямо  повторила  Марина  и   попыталась  отстраниться  от  него, как-то  высвободиться , но  у  неё  ничего  не  вышло.

      Пашка  настойчиво, но  мягко  привлёк  её  к  себе  поближе.

   - Знаешь, - неловко  улыбнулся  он, вспомнив  её  недавнее  приглашение. - Почему-то  мне  кажется, что  если  я  о ч е н ь  попрошу  тебя, чтобы  ты  не  прогоняла  меня… ты  мне  не  откажешь... Не  прогоняй  меня, а? - с  мольбой  в  голосе  сдавленно  проговорил  Пашка. Марина, сдерживая  вдруг  участившееся  дыхание, крайне  взволнованно  во  все  глаза  смотрела  на  него. -  Пожалуйста, не  прогоняй  меня…


     Она  разбудила  Пашку, когда  уже  совсем  рассвело. Он  послушно  открыл  глаза, увидел  Марину, счастливо  улыбнулся  и  пробормотал :

   - Так  значит, ты - не  сон?

     Она  снисходительно  улыбнулась  в  ответ.

   - К  сожалению, нет.

   - Почему - к  сожалению?.. – Пашка  приподнялся  на  локте, чтобы  лучше  её  видеть, и, окончательно  проснувшись, вопросительно  смотрел  на  неё.

   - Это  ты  сам  мне  потом  скажешь, - лукаво  проговорила  она.- А  сейчас  тебе  пора  вставать…

    - Чистить зубы, умываться…

   - Нет-нет! Всё  это  ты  проделаешь  у  себя  дома. Тебя  там, наверное, заждались. Кстати, что  ты  скажешь  родителям - где  ты  был  этой  ночью?

   - Так  прямо  и  скажу - был  у  девушки. А  чего? Я  уже  вполне  совершеннолетний  и… в  общем, что-нибудь  скажу.

   - Ладно,- смеясь, согласилась  Марина  и  слегка  подтолкнула  его  с  тахты. - Давай  вставать, совершеннолетний!

   - Марин!- Пашка  изловчился, привлёк  её  к  себе  и  поцеловал…

   - Чш-ш... - глядя  в  его  ослепительно  сияющие  глаза, Марина  приложила  палец  к  его  губам.- Ничего  сейчас  не  говори…

     5.

     С  той, казалось  бы, случайной  ночи, жизнь  Пашки  Сизова  круто  изменилась. Он  познал  женщину. Долгое  мучительное  его  томление  вдруг  так  неожиданно  и  неудержимо  прорвалось, принеся  ему  такое  облегчение  и  никогда  ранее  не  испытываемое  чувство  умиротворения, что  казалось, он  заново  родился. Марина  сотворила  с  ним  чудо - он  стал  мужчиной.

     Перемена, произошедшая  с  Пашкой, была  столь  очевидна, что  не  заметить  её  было  бы  трудно. Он  «вернулся  в  общество», больше  не  избегал  однокашников, снова  стал  общительным  и  заводным  парнем, каким  все  его  знали  раньше, но  теперь  он  стал  шутить  несколько  жёстче, а  остроты  и  приколы  его  стали  намного  язвительней  и  злей.
 
     Лучший  друг  его, Сенька  Дымов, и  тот  не  узнавал  Пашку. Он, конечно  же, был  в  курсе  причины  Пашкиного «возрождения» - тот  не  мог  не  поделиться  с  другом  таким  выдающимся  событием  в  своей  жизни, - но  его  заскоки  порой  выводили  из  себя  даже  Семёна.

     Дымов  выговаривал  другу :

   - Ты  ведёшь  себя, как  избалованный  ребёнок, Сизов. Словно  тебе  подарили  игрушку, которой  больше  ни  у  кого  нет, - ну  и  что, надо  так  заноситься? Видела  бы  тебя  твоя… матрона  вне  своей  постели…

   - Она  не  матрона, Дымов, - это  во-первых. Ты – завидуешь, - это  во-вторых. Она – самая  лучшая, самая  красивая…

   - Если  бы  ещё  была  самая  умная, - перебил  его  Семён.- Ни  за  что  не  связалась  бы  с  таким  дураком…

   - Это  кто  дурак?!. Я?.. Потому  что  выслушиваю  от  тебя  каждый  день  одно  и  то  же?.. Что  ты  ко  мне  пристал, Дымов? Заладил… Знаешь, если  бы  ты  не  был  моим  другом…

   - То  что?.. А  если  бы  т ы   не  был  моим  другом, мне  было  бы  глубоко  наплевать  на  то, что  с  тобой  происходит! Кто  ещё  тебе  скажет, что  ты  ведёшь  себя, как…

   - Как  ребёнок, слышал  уже,- поморщился  Пашка. Ох, и  надоел  же  ему  Сенька!

   - Да  не  как  ребёнок! Хуже. Ты  ведёшь  себя… аморально.

   - Чего?! – у  Пашки  даже  глаза  на  лоб  полезли. - Ну, Дымов, не  ожидал  от  тебя!.. Тоже  мне  святоша  выискался! А  кто  прошлым  летом?...

   - Знаешь, ты  не  путай!- не  дал  договорить  ему  Семён.- Я  не  о  том…

   - А  я  о  том!

   - Дай  же  сказать!.. Ты  морочишь  головы  сразу  трём  бабам…

   - Фу, Дымов! Прощу  прощения  за  ваш  французский…

   - Да  помолчишь  ты  хоть  немного?!

   - Не  буду  я  молчать! Ты  же  ничего  не  знаешь! Что  ты  набросился  на  меня?!. Трём!.. Никому  я  ничего  не  морочу.

   - Ну, ладно,- сдался  Семён, казалось, он  выдохся  в  бестолковой  перепалке. Он  коротко  вздохнул  и  напоследок  бросил : - Ленку  жалко.

     Пашка  побледнел. Неожиданно  дышать  стало  нечем. Похватав  как  рыба  ртом  воздух, он  возмущённо  проговорил :

   - Чего  это  тебе  её  жалко? Ничего  плохого  я  ей  не  делал, чтобы  тебе  её  было  т а к  жалко…- Пашка  передохнул  и  тихо  продолжил :- С  ней-то  как  раз  всё  в  полном  порядке. Ты  знаешь, что  у  неё парень  в  армии?..  Не  знаешь, то-то  же… А  уже  готов  меня  на  куски  порвать, заступничек, тоже  мне…

     Дымов  недоверчиво  искоса  посмотрел  на  приятеля.

   - Да-а?.. А  я-то  думал…

   - Догадываюсь, что  ты  думал.

   - Вы, вроде, так  мило  общаетесь.

   - М и л о!..

   - Ладно… А  с  Воробьихой  у  тебя  что? Дружба?

   - Вот  только  тоном  таким  не  надо – «дружба»! Не  дружба. Так, времяпрепровождение.

   - А  она-то  об  этом  знает?

   - В  отличие  от  тебя – знает. Слушай, не  трави  душу. И  давай  заканчивай  этот  разговор, ни  к  чему  хорошему  он  не  приведёт.

   - Ладно, Паш. Извини.

   - И  прошу  тебя, как  д р у г а! Про  Ленку… не  напоминай  мне  больше, я  и  без  твоих  нравоучений…- Пашка  умолк, не  договорив, отвернулся  к  окну, устремив  невидящий  взгляд  в  синеву  бескрайнего  неба…

     Парни  надолго  замолчали, а  потом  Семён  негромко  спросил :

   - Выходит, ты  спишь  с  одной, а  думаешь  всё-таки  о  другой?

   - Да, знаешь, - не  поворачивая  головы, сухо  сказал  Пашка.- Оказывается, можно  жить  и  так.

   - Ну, не  знаю… Я  бы  не  стал  тебе  ничего  говорить, только  смотрит  она  на  тебя  так… будто  ждёт  чего-то.

   - Парня  она  своего  ждёт, говорил  же  тебе!- снова  вспылил  было  Пашка.- Неужели  не  ясно?

   - Ну, всё, всё, ладно…

     6.

     Перед  началом  летней  сессии  студенты-второкурсники  собрались  отметить  благополучное  окончание  второго  семестра. Было  решено  провести  это  мероприятие  за  городом, на  лоне  природы. Погода  стояла  чудесная, лето  набирало  силу, всё вокруг  цвело  и  радовалось  жизни.

     Но  Лене, почему-то, ехать  никуда  не  хотелось, настроения  не  было.

   - Так  и  будешь  сидеть  в  четырёх  стенах?- увещевала  её  Соня, всячески  пытаясь  уговорить  подругу.- Смотри, какая  ты  бледная, позеленела  аж  вся  без  свежего  воздуха. Будешь  ждать, пока  твой  Терентьев  не  вернётся  и  не  вытащит  тебя  на  свет  божий? Все  едут, все!! Одна  ты  всё  о  чём-то  думаешь.

   - Я  и  не  думаю. Я  сразу  сказала, что  не  поеду. И  Виталий  тут  не  причём.

   - А  к т о  тогда  причём?.. Лен, может, хватит  уже  киснуть, а? Ты  и  так  уже  давно  никуда  не  ходишь. Тебе  отдохнуть, развеяться  надо. В  конце  концов, я  везде  одна  и  одна! Подруга  ты  мне  или  нет?

   - Подруга, - улыбнулась  Лена.- Ну, не  знаю… Если  только  тебе  без  меня  будет  скучно…

   - Ещё  бы  не  скучно, - просияла Соня.

   - А  со  мной – такое  веселье!

   - Да  ладно!- Соня, смеясь, обняла  подругу. – Поедем! Не  пожалеешь! Там  места  такие! Мы  зимой  туда  на  лыжах  кататься  ездили…


     Места, действительно, оказались  чудесными. Студенты  разбили  свой  лагерь  на  высоком  живописном  берегу  Руши. Большая  зелёная  поляна, сплошь  усыпанная  ярко-желтыми  солнышками  одуванчиков, с  трёх  сторон  окружённая  частоколом  огромных  сосен, за  которыми  рос  густой  орешник, была  как  будто  специально  предназначена  для  того, чтобы  на  ней  расположилась  немалая  развесёлая  компания  молодёжи. В  лесу  вокруг  было  нетронутое, потрясающее  изобилие  цветущих  ландышей. К  реке, что  так  и  манила  к  себе, с  высокой  кручи  сбегала  вниз  петляющая  тропинка. А  от  простора, что  открывался  с  этой  кручи, захватывало  дух, - такое  чувство, что  вот-вот  взлетишь  и  блаженно  воспаришь  над  раскинувшимися  окрест  полями, лугами, пашнями!.. Одним  словом – красота!

     Отдохнув  с  дороги, все  разбрелись, кто  куда - девчата  стали  собирать  хворост  для  костра, парни  начали  заниматься  обустройством  лагеря.

     Девушки  вышли  из  леса  с  охапками  сухих  сучьев  в  руках, и  Лена  удивлённо  застыла  на  краю  поляны.

   - Господи, а  палатки-то  зачем?- обернувшись, весело  спросила  она  у  подруги.- Словно  мы  тут  ночевать  будем!

     Соня, состроив  какую-то  неопределённую  гримасу, хотела  было  ответить, но  её  опередил  Мишка  Соломатин, поднимавшийся  от  реки с  полными  вёдрами  воды  в  руках.

   - Люди! – возмущённо  воскликнул  он, поставив  вёдра  на  землю. Он  перевёл  дух  и  крикнул, обращаясь  сразу  ко  всем, кто  мог  его  слышать: -Кто  ещё, кроме  Лопатиной, не  знает, что  мы  приехали  с  ночёвкой?!.- он  огляделся, но  никто  ему  ничего  не  ответил, только  Соня  мялась  в  неловком  ожидании  реакции  подруги. Мишка  уже  тише, доверительно, спросил  Лену:- Ты, что, с  луны  свалилась?

     Лена  переводила  растерянный  недоумевающий  взгляд  с  Сони  на  Мишку  и  обратно, потом  с  укором  сказала  подруге:

   - Сонь, какая  ночёвка? Почему  ты  мне  не  сказала?

   - Как  не  сказала?- глаза  Сони  забегали.- Разве  не  сказала? Я  думала, ты  знаешь. Все  знали…

   - Ну, удружила, - Лена  недовольно  покачала  головой. Она  обижено  надулась.- Я  же  дома  не  предупредила  и  вообще…

   - Лен!- поторопилась  успокоить  её  Соня.- Не  волнуйся, мои  родители  твоим  скажут,- она  заискивающе  смотрела  в  глаза  подруге.- И, потом, ты  бы  с  ночёвкой  точно  не  поехала… Я  хотела, как  лучше.

   - Ладно, - вздохнув, миролюбиво  сказала  Лена, - Чего  уж  теперь… Ты  зубную  щётку  взяла?

   - Я  и  на  тебя  взяла, - Соня  встряхнула  своими  кудряшками  и  подтолкнула  подругу  плечом.- Не  переживай, не  пропадём!


     После  обеда  шумный  лагерь  ненадолго  затих. Кто-то  дремал, подставив  солнцу  сытые  не  успевшие  ещё  загореть  животы, кто-то  лениво  покачивался  в  подвешенных  гамаках, человек  пять-шесть  играли  в  «Акулину», остальные  были  заняты  кто  чем…

     Лена  взяла  прогретый  на  солнце  спальник, устроилась  в  тенёчке  на  краю  поляны  и, подложив  под  голову  руки, стала  смотреть, как  неторопливо  плывут  по  небу  причудливые  облака. Вокруг  неё  порхали  бабочки, жужжали  шмели, в  орешнике  насвистывали  какие-то  пичужки… Не  заметно  для  себя  Лена  задремала...

     Из-под  обрыва  показалась  взъерошенная  голова  Сеньки  Дымова. Что-то  выкрикивая, он  вскарабкался  наверх, но  увидев  спящую  девушку, тут  же  умолк. Он  на  цыпочках, крадучись, подобрался  к  ней, с  любопытством  склонился  и  стал, паясничая  и  по-шутовски  махая  руками, отгонять  от  неё  невидимых  бесов, но  тут  вдруг  получил  неожиданно  сильный  удар  в  спину.

      Семён  испуганно  дёрнулся, чуть  было  не  упал  прямо  на  Лену  и, изловчившись, поймал  отскочивший  мяч. Он  быстро  обернулся  и  с  возмущением  уставился  в  довольно-ухмыляющуюся  физиономию  Сизова. Семён  показал  ему  выразительный  кулак  и  запустил  в  него  мячом.

     Тут  Лена  открыла  глаза. Приподнявшись  на  локте, она  прищурилась  от  солнца  и  вопросительно  посмотрела  на  ребят, - Пашкина  дурацкая  ухмылка  криво  сползла  с  его  самодовольного  лица…


     Вечером  все  собрались  у  костра, жарили  мясо, пекли  картошку, пили лёгкое  грузинское  вино, пели  песни, смеялись… Костер  полыхал  жарко, его  искрящиеся  языки  жадно  лизали  темнеющее  небо. Было  здорово.

     Лена  с  Соней  сидели, прислонившись  спинами  друг  к  другу, и, покачиваясь  в  так  музыке, негромко  подпевали  Олегу  Черняеву, который  проникновенно  пел:
   - «Я  постелю  тебе  под  ноги  небо…»

     Пашка  сидел  по  другую  сторону  костра, задумчиво  курил  одну  сигарету  за  другой  и  сквозь  пляшущие  языки  пламени  смотрел  на  Лену. Она  вдруг  тоже  посмотрела  на  него, и  Пашка  перестал  дышать… Потом  он  понял, что  её  широко  раскрытые  глаза, отражая  огонь  костра, смотрят  куда-то  сквозь  него, Пашку, и  совсем  не  видят  его, но  он  уже  обжёгся  об  этот  её  взгляд  и  ему  стало  не  по  себе. Он  поднялся  и  понуро  побрёл  прочь.

     Он  остановился  на  краю  обрыва. Внизу, позолочённая  заходящим  солнцем, несла  свои  неторопливые  воды  Руша, отражая  потемневшие  лесистые  берега  и  тёплый  розовый  закат. Вокруг  всё  было  так  призрачно  покойно, что  даже  не  верилось… Пашка  любовался  рекой  и  закатом, но  мысли  его  были  совсем  о  другом.

      Вот  вроде  бы  у  него  есть  Марина, и  с  ней  ему  здорово  и … даже  о ч е н  ь  здорово, но… Почему  Ленка  не  оставляет  его  равнодушным? Почему  она  постоянно  «цепляет»  его  то  одним, то  другим? Почему  он  не  может  спокойно  п р о с т о  находиться  с  нею  рядом? Почему  ему  надо  мучиться  от  невозможности  быть  ей  гораздо  ближе, чем  она  ему  позволяет? Почему?.. Сколько  ещё  у  него  вопросов, на  которые  некому  дать  ответ?..

     Позади  него  хрустнула  ветка. Пашка  быстро  обернулся  и  увидел, как  та, о  ком  он  не  переставал  думать, пошатываясь, скрылась  в  тёмных  зарослях  кустарника. Он  чуть  было  не  шагнул  за  ней  следом, но  вовремя  остановил  себя.

     Её  не  было  минуть  десять. Пашка  поминутно  оглядывался, прислушиваясь, не  идёт  ли  она  обратно, но  она  всё  не  шла. И  тогда  он  не  выдержал  и  рванулся  за  нею  в  лесную  чащу...

   - Лен!..- крикнул  он, достаточно  углубившись  в  лес. Темнело  быстро. Ещё  немного  и  на  землю  опустится  ночь. Пашка  прошёлся  ещё  и  снова, уже  громче, крикнул :- Лена!!.- Ничего. Тишина  в  ответ.- Лен!!!- крикнул  он  изо  всех  сил  и  побежал, поддавшись  внезапно  накатившему  на  него  безотчётному  страху. Он  бежал  наугад. Куда?.. Споткнувшись, чуть  не  упал  и  тут  услышал  откуда-то  справа  слабый  отклик. – Лен!!!- снова  крикнул  Пашка. Прислушавшись, он  стал  пробираться  на  её  голос.

     Он  нашёл  её, торопясь  на  зов, на  дне  размытого  недавними  дождями  оврага, в  густых  зарослях  черничника.

   - Лен! – обрадовано воскликнул  Пашка, свесившись  с  края  оврага. – Ты  как? Как  ты  сюда  попала-то? С  тобой  всё  в  порядке?- забросал  он  её  вопросами. – Давай  руку, - Пашка  потянулся  к  девушке, но  сразу  же  понял, что  так  ему  её  не  достать.- Я  сейчас  что-нибудь  придумаю, я  помогу  тебе  выбраться…

   - Не  надо!- вдруг  крикнула  она.

   - Почему?- опешил  Пашка. Он  растерянно  взглянул  на  неё.- Ты  что?!.

   - Я  сама  попробую.

   - Ты  чего, Лен, головой  ударилась?- осторожно  предположил  Сизов.

   - Ничем  я  не  ударилась! Не  надо  меня  доставать!

     Не  обращая  внимания  на  её  странности, Пашка  выбрал  тонкую  лесину, выдрал  её  с  корнем  и  спустил  в  овражек.

   - Вот, давай  хватайся  крепче  и…

   - Ты, что, следил  за  мной?- вместо  того, чтобы  выбираться, недовольно  спросила  Лена.

   - Нет, с  чего  ты  взяла?

   - А  тогда, как  ты  меня  нашёл?

   - Я  тебя  звал, ты – откликнулась, и  потом… я  видел, как  ты  пошла  в  лес  и… тебя  долго  не  было, вот  я  и  решил… Зачем  ты  забралась-то  в  такую  даль, а?

   - Я  не  хочу, чтобы  ты  меня  доставал, понятно!

   - Нет, не  понятно. Скоро  совсем  темно  будет, давай  держись…

   - Сказала  же, не  буду.

   - Лен, не  дури! Капризничать  потом  будешь. Или  ты  хочешь, чтобы  я  спустился?..

   - Не  смей!- неожиданно  визгливо  воскликнула  Лена, и  Пашка  решил, что  с  ней  точно  не  всё  в  порядке.

   - Лен, не  глупи! Держи  дерево, тебе  говорю!- Он  в  сердцах  выругался  и  вдруг  услышал  приглушённый  Ленкин  плач. Пашка  растерялся  окончательно. Потом  с  отчаянием  выкрикнул:- Что  же  ты  делаешь, а?!.

     Услышав  его  вопль, Лена  на  миг  стихла, потом  уже  заревела  в  голос. И  тут  из-за  деревьев, ломая  ветки, показались  испуганные  Семён  и  Соня. Они  бросились  к  Пашке.

  - Что  у  вас  тут  случилось? Где  Ленка? – наперебой  заголосили  они. – Что  вы  кричите  на  весь  лес? Что  с  Ленкой?

   - Она  в  овраге, - хмуро  кивнул  Пашка  вниз.

   - Что  с  ней? Почему  ты  её  не  вытащишь? – это  Семён.

   - Лен! Ты  как  там? – Это  Сонька.- Что  он  тебе  сделал?

   - Ничего  я  ей  не  делал! Спятили  вы  все, что  ли?- возмутился  Пашка.

   - Чего  она  там? – Сенька  пытливо  вглядывался  в  лицо  друга, в  подступившей  темноте  это  было  непросто.- Что  ты  опять  натворил, Сизов? Чего  она  ревёт?

   - Не  знаю, спроси  сам.

   - Может, потом  разбираться  будем?- встряла  Соня. – Вытаскивайте  Ленку, уже  совсем  темно, обратной  дороги  не  найдём.

   - Найдём, - буркнул  Семён  и  прыгнул  в  овраг.


     Лена  уже  почти  успокоилась, она  сидела  в  черничнике  и, утираясь  рукавом, тихонечко  всхлипывала. Когда  Дымов  приподнял  её  за  локти, вид  её  несчастного  зарёванного  лица  вызвал  у  него  приступ  такой  пронзительной жалости, что  он  порывисто  обнял  девушку  и  крепко  прижал  к  своей  груди. Вскоре  она  совсем  затихла. И  тогда  Семён  спросил:

   - Ну, ты  как?

   - Ничего…

   - Ты  как  здесь  очутилась-то?

   - Сама  не  знаю… Шла, шла, оступилась, ноги  вдруг  поехали, не  удержалась  и  вот…

   - Забралась-то  так  далеко  зачем?.. Ладно, хоть  руки-ноги  целы,- Дымов  отстранил  от  себя  Лену.- Целы?.. – он  окинул  её  внимательным  взглядом, словно  бы  тут  можно  было  что  разглядеть. Лена  кивнула. Она  благодарно  и  смущённо  улыбнулась  Семёну.- Выбираться  будем?- улыбнувшись  в  ответ, спросил  он.- А  с  Пашкой -то  что  у  вас  случилось? Обидел  он  тебя  или  что?..- увидев, как  вдруг  задрожали  её  губы, он  торопливо  добавил:- Ладно, ладно… Давай  выбираться.

   - Сень… - Лена  тронула  его за  руку.- У  меня… голова  кружиться,- она  виновато  вздохнула. – Наверное, я  лишнего  выпила…

   - Понятно,- вздохнул  Дымов.

   - Смотрю  вверх, а  все  деревья – волчком…

   - Ясно, - Семён  приобнял  её  за  плечи, ободряюще  улыбнулся.- Выбираться-то  всё  равно  надо. Ты  вот  что, ты  не  смотри  вверх, и  вниз  не  смотри, но  и  глаза  не  закрывай. Смотри  на  меня, держись  покрепче  и  просто  переставляй  ноги, хорошо?


     Сумерки  окутали  землю, когда  пропавшая  четвёрка  благополучно  вернулась  в  лагерь. Лена  отключилась  на  руках  у  Пашки. Когда  он  вызвался  её  нести, она  с  неожиданной  покорностью  согласилась  и  доверчиво  припала  к  его  плечу. Вот  и  пойми  её!..

     Устроив  её  в  палатке, Пашка  осторожно  прилёг  рядом. Руки  и  ноги  его  дрожали  от  напряжения, в  голове  вертелся  водоворот  всяческих  мыслей. Прислушиваясь  к  тихому-тихому  дыханию  девушки, он  был, тем  не  менее, начеку,– вдруг  она  очнется, увидит  его  возле  себя  и  немедленно  прогонит? Чего  ему  можно  ждать  от  неё, такой  непредсказуемой?..

    Лена  проснулась  от  подступившего  холода. Открыв  глаза, она  не  сразу  поняла, где  находится. Пошарив  вокруг  себя, нашла  одеяло, завернулась  в  него, как  в  кокон, и  снова  заснула.

     Проснувшись  во  второй  раз, она  поняла, что  больше  не  уснёт.

     Светало. Она  приподнялась  и  огляделась. Справа  от  неё  сладко  посапывала  Сонка, слева – Пашка, у  самого  края  палатки. Лена  долго  внимательно  всматривалась  в  его  лицо  и  досмотрелась  до  того, что  он  вдруг  открыл  глаза. Взгляды  их  встретились. Лена  смутилась  и  шёпотом  пробормотала:

   - Никак  не  найду, что  бы  такое  одеть. Не  знаешь, где  моя  куртка?

     Пашка  сонно  покачал  головой.

   - Ты  куда?- так  же  шёпотом  спросил  он.

   - Рассвет  встречать, - улыбнувшись, пожала  плечами  Лена.

   - Подожди, я  с  тобой…

     Они  молча  спустились  к  реке, подёрнутой  дымкой  тумана. Лена  умылась, а  Пашка  разделся  и, коротко  охнув, бросился  в  воду. Вода  обожгла  его  неожиданным  холодом, но  он  поплыл, сначала  медленно, потом  всё  быстрее  и  быстрее… Из-под  козырька  ладони  Лена, не  отрываясь, напряжённо  следила  за  ним.

     Преодолевая  течение, Пашка  переплыл  реку  туда  и  обратно  и  усталый, но  довольный  собой, выбрался  на  берег. Лена  протянула  ему  полотенце, подождала, пока  он  докрасна  разотрет  моментально  покрывшееся  «мурашками»  тело  и  оденется, а  потом  тихо  сказала :

   - Паш, ты  прости  меня  за  вчерашнее…

     Пашка  внимательно, удивлённо  посмотрел  на  неё. Какое-то  время  они  молча  смотрели  друг  на  друга, потом  Сизов  так  же  тихо, немного  смущённо, проговорил  в  ответ:

   - Ну  что  ты…

     Где-то  там, за  дальним  лесом, а  может  быть, полем, медленно-медленно  поднималось  проснувшееся  солнце. Приветствуя  новый  день, в  прибрежных  зарослях  начинали  робко  распеваться  первые  соловьи…
 
     7.

     У  студентов  начались  экзамены.
     Пашка  с  Леной  теперь  виделись  гораздо  реже. Внешне  казалось, что  в  их  отношениях  ничего  не  изменилось, но  где-то  там, в  глубине  души  у  каждого  из  них  с  того  памятного  им  обоим  тихого  воскресного  утра  на  берегу  Руши  теплилось  не  осознанное  пока,  но  подогреваемое  воспоминаниями, н е ч т о. Быть  может, это  была  надежда?


     С  лёгкой  подачи  Сонечки – лучшей  Ленкиной  подруги, через  Семёна  Пашка  однажды  узнал  новость: из  армии  вернулся  Ленкин  парень  и  тут  же  взял  её  в  оборот - заговорил  о  свадьбе.

     Оказалось, они  были «сосватаны» своими  родителями, дружившими  семьями  ещё  до  появления  на  свет  своих  детей  и  очень  мечтающими  породниться  и  обзавестись  многочисленными  общими  внуками. Вот  такое  вот  средневековье!

     Узнав  обо  всём  об  этом, Пашка  взбесился. Он  искал  утешения  в  объятьях  Марины.


     Конспираторы! Пашка  усмехнулся  про  себя. Возвращаясь  домой  из  института, он  привычно  взглянул  на  полосатый  коврик  перед  Марининой  дверью. Их  тайным  знаком, очень  веселившим  их  обоих, был  этот  самый  коврик. Если  он  лежал  возле  двери  полосками  п о п е р ё к, значит  Марина  ждала  его, если  полосками  вдоль, то…

     Пашка  забросил  домой  пакет  с  книгами, наскоро  перекусил  и  торопливо  постучал  в  квартиру  напротив.

     Марина  открыла  не  сразу.

   - Паша!- обрадовано  воскликнула  она, придерживая  полы  длинного  халата-кимоно.- Заходи  скорей! Извини, что  долго. Я  собиралась  в  душ. Ужасно  жарко,- она  потянулась  к  нему  с поцелуем.

   - Я  бы  тоже  не  отказался  от  душа, - Пашка  обнял  её, смеясь, подхватил  на  руки.

   - Будем  по  очереди  принимать  душ? - решила  подыграть ему  Марина. - Или  как?..

     Гораздо  позднее, лёжа  на  просторной  Марининой  тахте, они   неторопливо  переговаривались, курили  и   откровенно  любовались  друг  другом. В  балконную  дверь, открытую  настежь, раздувая  парусом  занавеску, порывами  врывался  знойный  июльский  ветер.

   - Ну, как, студент, сдал  последний  экзамен?

   - Угу, - кивнул  Пашка.- Вечером  собираемся  у  одного  парня, отметим  и – до  осени!..

   - Что  собираешься  делать  в  каникулы?

   - Думаю  ничего  не  делать.

   - У  тебя  усталый  вид.

   - Наверное… Марин!- Пашка  поднялся  на  локте  и  пытливо  посмотрел  на  неё.- Я  хочу  тебя  кое  о  чём  спросить, можно?

   - Какой  ты  вдруг  стал  серьёзный! Что-нибудь  случилось?

   - Да  нет, ничего  не  случилось. Просто  скажи… ведь  у  тебя, кроме  меня, кто-нибудь  есть?

     Марина  удивлённо  вскинула  брови. Что  это  вдруг  Пашка  заинтересовался  её  личной  жизнью? До  сих  пор  его  устраивало  «блаженное  неведение»…

   - Странно, что  ты  вдруг  об  этом  спросил. Мне  казалось, тебе  это  безразлично.

   - Мне  не  безразлично, в  том  смысле, что  я… Просто  я  считаю  себя  не  вправе  вмешиваться… ( Марина  с  интересом  смотрела  на  него) Короче, я  хочу  узнать… Я  что-нибудь  значу  для  тебя?- Пашка  сильно  напрягся, ожидая  ответа.

   - Да, - нисколько  не  задумываясь, просто  сказала  Марина. Она  провела  кончиками  пальцев  по  Пашкиной  груди, ласково  улыбнулась  ему.- Что  всё-таки  случилось? Ведь  неспроста  ты  затеял  этот  разговор.

   - Ты  не  ответила, у  тебя  кто-то  ещё  есть?

   - Да, - так  же  просто  сказала  Марина. – Это  что-нибудь  меняет?

   - Наверное, нет. Ты – взрослая  женщина…

   - Если  ты  не  хочешь, мы  не  будем  больше  встречаться,- немного  грустно  улыбнулась  она. – Я  пойму.

   - Нет-нет! Что  ты! Я  не  о  том, - Пашка  торопливо  привлёк  её  к  себе.- Мне  т а к  хорошо  с  тобой!.. Если  бы  это  было  не  так, меня  бы  сейчас  здесь  не  было. Ты же  знаешь, как  ты  много  значишь  для  меня, и  это  не  просто  слова… Только, понимаешь, есть  человек… чувства  к  которому  настолько  отличаются  от  того, что  я  испытываю  к  тебе, что  я… не  могу  разобраться  во  всём  этом…
     Когда  мы  с  тобой… ну, когда  между  нами… всё  это  началось, мне  было  тогда  так  тошно, жить  не  хотелось… Ты  помогла  мне, ты  понимаешь, да?.. И  если  когда-нибудь  нам  вдруг  придётся  расстаться, я… всегда  буду  помнить  о  тебе  и  о  том, что  ты  для  меня  сделала…

     Марина  серьёзно  и  внимательно  смотрела  на  Пашку, который  был  не  менее  серьёзен. Тронутая  его  признанием, она  задумчиво  помолчала, а  потом  негромко  сказала:

   - Спасибо… Нам, конечно  же, когда-нибудь  придётся  расстаться… но  я  не  сделаю  первого  шага, Павлик…- она  выразительно  покачала  головой.- Если  у  тебя  кто-то  появится, и  ты  захочешь… уйти, ты  просто  скажи  мне  об  этом, хорошо? Я  пойму.

   - Это  будет  не  скоро, - неловко  улыбнулся  Пашка  и  потёрся  щекой  о  Маринино  плечо.- Я  рад, что  ты  меня  не  бросишь.

  - Чудак!- не  выдержав, рассмеялась  девушка.- Как  же  я  тебя  брошу?- она  с  нежностью  погладила  его  по  лицу  и  уже  серьёзней  добавила :- А  ведь  всё  могло  закончиться  той  случайной  ночью…

   - Да-а… Когда  я  заявился  к  тебе  на  следующий  день, я  помню, какой  растерянной  ты  тогда  была…

   - А  ты  набросился  на  меня, даже  не  удосужившись  ничего  объяснить.

   - Я  не  набрасывался! Помнишь, я  сказал  тебе: если  хочешь – прогони? А  ты  не  прогнала… А  потом  я  спросил  тебя: почему? Зачем  я  тебе? А  ты  ответила - чтобы  жить… 
               
   - У  меня  тогда… тоже  было  непростое  время. Так  что  и  ты, малыш, мне  помог…

   - Выходит, спасение  утопающих – дело  рук  самих  утопающих?

   - Выходит  так!- рассмеялась  вслед  за  Пашкой  Марина.

     8.

     В  шесть  вечера  Пашкины  однокашники  собрались  в  доме  Толика  Заводина. Папаша  Толяна  был  некрупной, но  всё  же «шишкой»  местного  масштаба. Дом  у  них  был  свой, «солидный», «конкретно  упакованный», как  выражался  сам  Заводин, и  соответствовал  его  положению  в  городской  администрации.

     Студенты, теперь  уже  с  полным  правом  считающие  себя  третьекурсниками, бурно  праздновали  успешное  завершение  летней  сессии. В  саду  за  длинным  уставленным  закусками  столом  стоял  непрекращающийся  гул, говорили  и  смеялись  все  сразу. Толькин  папочка  расщедрился  не  на  шутку  и  не  только  позволил  молодёжи  устроить  в  своих  владениях  шумную  вечеринку, но  и  одарил  неизбалованных  студентов  целым  ящиком  шампанского, - так  был  рад, что  его  ненаглядное  чадо «перевалило» на  третий  курс. Толян  и  сам, наверное, в  это  верил  с  трудом, был  крайне  возбуждён  и  сыпал  на  однокашников  анекдот  за  анекдотом, причём, чем  дальше, тем  скабрёзней. Парни  беззастенчиво  ржали, девчонки, манерно  затыкая  уши, повизгивали  от  смеха. У  Толика  был  талант!

   - Я  больше  не  могу, - простонала  Соня, без  сил  привалившись  к  плечу
подруги, она  тихонько  поскуливала, не  в  силах  больше  смеяться. Лена  закрыла  ладонями  лицо, - глаза  слезились  от  смеха  и  челюсти  свело  судорогой. Сил, действительно, ни  у  кого  больше  не  было.- Может, ему  рот  чем  заткнуть?- с  трудом  выговорила  Соня.- Совсем  уморил, бесстыжий…

     Тут  ребята  включили  музыку, и   все  с  облегчение  стали  выбираться  из-за  стола.

   - Лен!- Соня  ухватилась  за  подругу, она  поморщилась  от  боли.- Зря  я  новые  туфли  надела, я  в  них  не  то, что  танцевать, стоять  и  то  не  могу.

   - Ну, а  я  тебе  что  говорила?- с  укором  и  сочувствием  Лена  смотрела  на  её  страдания . – И  что  мне  теперь  прикажешь  с  тобой  делать?

   - А  я  босиком  буду!- Сонька  решительно  скинула  с  ног  туфли  и  блаженно  простонала : - Ой, мамочки, хорошо-то  как!..

     Лена  понимающе  улыбнулась.

   - Отдавят  тебе  твои  «босики», будешь  знать,- покачала  она  головой, хотела  было  ещё  что-то  сказать  Соне, но  тут  сквозь  шум  голосов  и  музыку  отчётливо  расслышала  за  спиной  своё  имя. Она  удивлённо  обернулась  и  увидела  неподалёку  Пашку  с  Семёном.

   - Эй!- Лена  приблизилась  к  парням  и  вопросительно  посмотрела  на  того  и  другого.- Вы  это  о  чём?

   - Да  ни  о  чём, - пожал  плечами  Дымов, они  с  другом  удивлённо  переглянулись.- Лен, тебе  что-то  послышалось?

   - Ага,- наступала  она  на  ребят, с  недоверием  отнесясь  к  их «непониманию».- О  чём  это  вы  шепчетесь  у  меня  за  спиной?

   - А  никто  и  не  шепчется,- вступил  в  перепалку  Пашка.- Мы  в  открытую  говорили  о  том, что  ты  будешь  первая «леди»  в  нашей  группе, – первой  замуж  выходишь.

   - Да-а?..- недоверчиво  переспросила  Лена, всё  ещё  с  подозрением  глядя  на  ребят.

   - Лен, не  заводись!- не  выдержав, засмеялся  Пашка.- Пойдём  лучше  танцевать, а  то  когда  ещё  доведётся…- он  подхватил  девушку  под  руку  и  увлёк  её  в  круг  танцующих.

     Лена  растерянно  огляделась  в  поисках  подруги, увидела, как  та  самозабвенно  «зажигает» и  последовала  её  примеру.

     Танцевали  все, толчея  была  на  лужайке  перед  домом  немыслимая. Шутка  ли, почти  двадцать  человек, готовых «оторваться  по  полной», выплёскивали  в  танце  всю  свою  неуёмную  молодую  энергию. Бедный  заводинский  газон!..

     Лена  разошлась  не  на  шутку. Пашка  тоже  был  в  танцах  не  промах.
Они  танцевали  и  хохотали  чуть  ли  не  до  упаду. Веселье  сегодня  царило  неимоверное!..

      Но  вот  наконец-то  зазвучало  что-то  спокойное, парни  и  девчонки  моментально  разбились  на  пары. Лена  неизбежно  оказалась  в  объятьях  Пашки. Она  устало, но  довольно  улыбаясь, доверчиво  склонилась  к  его  плечу. Какое-то  время  они  молча, сосредоточившись  на  своих  ощущениях, медленно, плавно двигались  в  такт  музыке. Так  приятно  было  немного  расслабиться…

      Близость  друг  друга  неожиданно  по-новому  взволновала  их  обоих. Обнимая  друг  друга  в  танце, невольно  соприкасаясь  разгорячёнными  телами, они  вдруг  почувствовали  какое-то  обоюдное  томление; смутное  желание  чего-то  большего  внезапно  накатило  на  них, заставив  смущённо  и  удивлённо  взглянуть  в  глаза  друг  другу.

   Пашка  нечаянно  коснулся  своей  щекой  щеки  девушки, и  это  невинное  прикосновение  вдруг  пронзило  их  обоих  своей  откровенной  нежностью. Эта  робкая, казалось  бы  случайная, ласка  заставила  их  испуганно  отпрянуть  друг  от  друга, потому  что  вдруг  стало  ясно, что  т о, что  непременно  должно  последовать  за  э т и м, - оно  неизбежно! Но  это-то  и  пугало…

     Пашка  первым  справился  с  волнением, неловко  улыбнулся. Держа  Лену  несколько  в  стороне  от  себя, он, перекрикивая  шум, вроде  бы  простодушно  поинтересовался :

   - Лен, а  ты  знаешь, что  все  замужние  дамы  должны  иметь  любовников?

   - Неужели?- в  тон  ему  удивилась  Лена.- И  много?

   - Ну, хотя  бы  одного. Для  начала,- Пашка  изо  всех  сил  пытался  выглядеть  дурашливым  весельчаком, но  тему  для  шуток  выбрал  явно  не  подумав. Хотя, может, невольно  и  сорвалось  у  него  с  языка  то, что  на  самом  деле  мучило?.. Но  глаза-то  у  него  были  серьёзные-серьёзные, грустные-грустные…

   - Ага, - подумав, усмехнулась  Лена, она  сделала  вид, что  не  заметила  его  серьёзности  и  грусти.- Может, тогда  порекомендуешь  кого? Для  начала.

     Пашка  крутанул  её  в  танце, отчего  девушка  снова  оказалась  в  его  плотных  объятьях, и  громким  шёпотом  сказал  ей  прямо  в  ухо:

   - Могу… Я – подойду?

     Они  остановились, потому  что  Лена  вдруг  запнулась  о  его  ногу. Тут  же  со  всех  сторон  их  стали  толкать  скачущие  сокурсники. Оказалось, медленный  танец  кончился, и  снова  начались «скачки  с  препятствиями».

     С  лица  Лены  исчезло  нарочито-игривое  выражение, она  крепко  ухватилась  за  Пашку, чтобы  не  быть  вовлечённой  в  вакханалию  танца ( э т о  в с ё - у  нас  танцем  зовётся!), и  растерянно  глядя  на  парня, проговорила :

   - Хорошо. Я  подумаю.

     Пашка  смотрел  на  неё  во  все  глаза. Их  по-прежнему  отовсюду  толкали, они  явно  были  лишними  на  этом  празднике  беззаботной  жизни  со  своими  «недетскими»  разговорами. И  тогда  он  взял  Лену  за  руку  и  сквозь  толпу  танцующих  стал  пробираться с  нею  туда, где  им  никто  не  смог  бы  помешать  договорить  до  конца.

     Лена  послушно  следовала  за  Пашкой. Он  увлёк  её  в  полутёмный  дом и, не  выпуская  её  руки, стал  искать, где  бы  им  присесть. Нашёлся  диван, куда  они  оба  с  облегчением  рухнули. В  доме, кажется, никого  не  было. Со  двора  доносились  музыка  и  весёлые  вопли, но  так, что  вполне  можно  было  считать, что  всё  это  теперь  их  не  касается.

     Пашка, не  отрываясь, смотрел  на  Лену, в  полутьме   пытаясь  разглядеть выражение  её  лица  и  уловить  возможные  изменения  в  её  настроении, но  не  видел  ничего, кроме  её  вопрошающего  взгляда. Зачем  мы  здесь, казалось, спрашивала  она  Пашку… Он, пожалуй, ничего  не  смог  бы  ей  сейчас  объяснить. Просто  больше  не  было  никакой  возможности  дольше  терпеть  и  не… поцеловать  её! Пашка  больше  не  мог  сдерживаться.

     Он  несмело  приблизился  к  девушке, робко  протянул  к  ней  руки  и, почти  не  дыша, осторожно  обнял… Сердце  где-то  там, где  ему  положено  быть, вдруг  совсем  перестало  биться, и  Пашка  понял  вдруг, что  немедленно  умрёт, если  тотчас  же  не  поцелует  её…

   - Не  надо, Паш,- чуть  слышно  проговорила  Лена. – Ты, что, прямо  сейчас  решил  доказать  мне, что  вполне  сгодишься  на  роль  моего  любовника?- она  попыталась  отвлечь  парня  разговором, но, кажется, было  уже  слишком  поздно.

     Пашка  ничего  ей  не  ответил. Обняв  её, он  тихо, пытаясь  справиться  с  волнением, кротко  дышал  ей  в  висок, потом  слегка  отстранился, долгим-долгим  взглядом, полным  мучительной  горечи, внимательно-внимательно  посмотрел  на  неё, затем  снова  приблизился  настолько, что  ей  стало  нечем  дышать.
 
     И  тогда  она  неожиданно  покорно  запрокинула  голову, подставляя  ему  лицо, и  с трепетом  сама  обняла  его.

      Пашка, не  веря  тому, что  она  сама  этого  хочет, осторожно  коснулся  её  губ  губами...

     Его  поцелуи  становились  всё  жарче, они  пьянили  пуще  шампанского. Лена  совсем  потеряла  голову, и, кажется, уже  готова  была  потерять  что-то  большее… Ещё  немного, и  она  уступила  бы  настойчивым  Пашкиным  ласкам, с  радостью  и  упоением  утонула  бы  в  захлестнувшей  их  немыслимой  нежности, но  вдруг  раздавшийся  суматошный  вопль  за  окном  тут  же  привел  их  в  чувство.

     Лена, с  трудом  переведя  дух, растерянно, словно  непонимающе, огляделась, машинально  дрожащими  руками  одёрнула  на  себе  задравшуюся  майку, поправила  волосы…

   - Что  мы  делаем? - чуть  слышно  пробормотала  она, стараясь  не  смотреть  на  Пашку. Тот  ничего  не  ответил. И  тогда  она  осмелилась  и  подняла  на  него  виноватый  взгляд.- Паш!- тихо  позвала  она  его, но  он  лишь  мотнул  опущенной  головой.- Па-аш-ка!...- с  мольбой  в  голосе  тихо  воззвала  она  к  нему.- Ты  слышишь?..

     Он  медленно, очень  медленно  поднял  на  неё  глаза, полные… боли…

   - Не  надо  так!- испуганно  прошептала  Лена.

   - Что  ты  со  мной  делаешь?..- пробормотал  Пашка. – Зачем?..

   - Я… не  знаю… Если  б  я  знала…

   - Ведь  ты... не  любишь  его.

     Лена  судорожно  сглотнула  подступивший  к  горлу  ком  и  неуверенно  возразила:

   - Люблю.

   - Не  любишь. Иначе, почему  ты  плачешь?

     Она  даже  не  почувствовала, когда  из  глаз  её  потекли  слезы. Страдая  от  собственной  слабости, она  протестующе  замотала  головой.

   - Я  не  плачу!..

   - Ленка, не  делай  этого!- с  тихим  отчаянием  проговорил  Пашка.- Не  выходи  замуж!..

   - Не  могу…

   - Но  почему?!.

   - Я  обещала, я  не  могу…

   - Ну, ч т о  ты  обещала? Когда?!. Что  ты  упёрлась  в  это  своё  детское  обещание?!. Сколько  времени  прошло?.. Ленка, милая…

   - Паша, я  не  могу!.. Родители  уже  к  свадьбе  готовятся, они  так  долго  этого  ждали…

   - О  чём  ты  говоришь?!.- тихо  ужаснулся  Пашка. – Ты  сама  подумай!.. Какие  родители?!.

   - Всё  было  так  хорошо, все  так  этого  ждали!.. Как  я  могу?..

     Заглушая  её  невнятное  бормотанье, Пашка  снова  привлёк  её  к  себе  и  принялся  с  удвоенной  силой  целовать. Лена  слабо  сопротивлялась. Она  уперлась  кулачками  ему  в  грудь  и  пыталась  уворачиваться  от  его  поцелуев, еле  слышно  повторяя: «Пашка… Пашка…»

     Если  бы  он  только  сказал, что  она  действительно  н у ж н а  е м у, а  не  просто  отговаривал  её  выйти  замуж!.. Если  бы!.. Ей  так  хотелось  услышать  от  него  единственно  важные  для  неё  сейчас  слова!..

     9.

     Утром  вставать  с  постели  никак  не  хотелось. Лена, проснувшись, прислушалась  к  себе… Звенящая  пустота. Ни  мыслей, ни  чувств, никаких  желаний…

     Она  полежала  какое-то  время, пытаясь  хотя  бы  на  чём-то  сосредоточиться, и  вдруг  осознала, что  ужасно  хочет  есть. Это  её  обрадовало, - хоть  что-то, хоть  какой-то  признак  того, что  она  всё  ещё  живая! Как-то неуютно  ощущать  себя  неструганой  чуркой. Она  вскочила  с  кровати  и  устремилась  прямиком  на  кухню.

     Лена  открыла  кастрюльку  с  овсянкой, заботливо  завёрнутую  мамой  в  «сто  одёжек», чтоб  не  остыла, зачерпнула  ложкой  кашу  и  уже  поднесла  её  ко  рту, но  тут, как  нарочно, вспомнила, как  они  вчера  простились  с  Пашкой. Есть  моментально  расхотелось. Лена  растроенно  опустилась  на  табурет  и  взгрустнула...

     ...Они  упивались  друг  другом… Поцелуи  становились  всё  затяжней - они  лишали  воли  и  остатков  разума. Они  с  едва  переносимой  нежностью  трепетно, ещё  немного  застенчиво  обнимали  и  ласкали  друг  друга, ещё  чуть-чуть, и  они  раскрепостились  бы  окончательно… Кто  знает, до  чего  бы  их  это  довело, если  бы  их  не  прервали.

     В  доме  послышались  шаги. До  этого  весь  шум  доносился  только  с  улицы. Теперь  же  и  в  доме  кто-то  был, и  эти  кто-то, видимо, тоже  искали  местечко, чтобы  уединиться.

     Дверь  в  комнату, где  уже  уединились  Пашка  с  Леной, открылась, парочка, которая  толкнулась  к  ним, увидев, что место занято, торопливо  ретировалась, возбуждённо  хихикая, но  этого  оказалось  достаточно, чтобы  привести  ребят  в  более  менее  вменяемое  состояние. Невольно  испуганно  отпрянув  друг  от  друга, мгновенно  отрезвев, Пашка  с  Леной  уже  не  смогли  снова  окунуться  в  блаженную  истому  любовной  горячки…

     Щёки  Лены  пылали, как  будто  их  обожгло  жаром. Она  прикоснулась  к  ним  ладонями  и  стыдливо  спрятала  в  них  лицо…

     Пашка  тяжело  дышал, с  большим  трудом  приходя  в  себя. Ленка  сводила  его  с  ума. Но, может, это  и  к  лучшему, что  им  помешали…

     Они  не  стали  дожидаться  окончания «банкета», улизнули  потихоньку. Лена  лишь  только  украдкой  шепнула  Соньке, чтобы  та  её  не  искала, и  неуклюже  извинилась, что  вынуждена  бросить  подругу. Соня, сильно  удивившись, проводила  Лену  растерянным  взглядом. Увидев, кто  вышел  за  ней  следом, она  только  покачала  головой...

     Да  просто  не  было  никакой  возможности  и  дальше  тусоваться  в  компании! Слишком  сильные  эмоции  захлестнули  их  обоих, чтобы  можно  было, как  ни  в  чём  не  бывало, продолжать  резвиться  вместе  со  всеми.

     Пашка  проводил  Лену  до  остановки. Она  подумала, что  он  поедет  с ней  вместе, чтобы  проводить  её  до  дома, потому  что, несмотря  ни  на  что, расстаться  им  сегодня, казалось, просто-напросто  невозможно. Но  он  посадил  её  в  автобус, а  сам  остался …

     Она  так  и  видит  его  широко  распахнутые  глаза - его  провожающий  взгляд, устремлённый  ей  вослед, буквально  запал  ей  в  душу. Пашка  словно  кричал  этим  своим  пронзительно-ярким  и  откровенно-сожалеющим  взглядом - не  уезжай!! Он  словно  бы  посылал  ей  мысленное  признание  в  любви, почему-то  так  и  не  решившись  высказать  его  снова  вслух, как  было  уже  однажды... А  ведь  она  так сильно  этого  хотела!!! И  напрасно  ждала...

     Пашка, Пашка... Лена  грустно  улыбнулась  своим  воспоминаниям, вздохнула  не  без  сожаления, - нехорошо  они  вчера  простились, сухо, но  на  неё  тогда  словно  столбняк  напал, она  даже  ничего  ему  не  сказала  на  прощанье. Просто  не  смогла  ничего  выговорить! Словно  бы  в  ступор  впала  от  пережитого  волнения. Ещё  бы  не  впасть!.. То, что  она  переживала  с  Пашкой, было  для  неё  так  ново, так  заманчиво  и  вместе  с  тем  пугающе!.. Она  до  сих  пор  ещё  не  до  конца  пришла  в  себя... А  в  груди - такое  томление! И  хочется  плакать  от  сладостной  боли, что, растревоженная  воспоминаниями, так  и  сочится  из  каждой  клеточки  её  неискушённого  любовью тела...

     Лена  так  и  не  смогла  притронуться  к  еде. Она  с  досадой  закрыла  кастрюлю  с  остывшей  кашей  и  надолго  застыла  задумчивым  изваянием.

      Из  этого  состояния  её  вывел  неуверенный  звонок  в  прихожей. Неужели  Сонька? Не  терпится  поделиться  впечатлениями  от  вчерашнего! Интересно, как  она  вчера  доковыляла  до  дома...

     Лена  щёлкнула  замком, и  её  удивлённому  взору  предстал  Сенька  Дымов  собственной  персоной. Лена  ойкнула  и, голоногая, смущённо  спряталась  за  дверь. Но  на  Дымова  её  неглиже, кажется, не  произвело  никакого  впечатления. Хмуро  поздоровавшись, он  прошёл  в  указанном  девушкой  направлении, а  сама  она  поторопилась  одеться.

     Вернувшись  к  нежданному  гостю, Лена, вся  ещё  мыслями  в  дне  вчерашнем, спросила  его:

   - Будешь  завтракать, я  как  раз  собиралась?

     Семён  от  еды  отказался, и  тогда  Лена  предложила  ему  кофе. Пока  она  его  варила, а  потом  они  с  Дымовым  его  пили, Семён  по-прежнему  хмуро  молчал, а  Лена  всё  гадала, зачем  же  он  пришёл, и  когда  он  ей  об  этом  скажет. Но  гость  явно  не  торопился  с  объяснением  причины  своего  неожиданного  визита.

     Когда  кофе  был  выпит, Дымов  отодвинул  от  себя  пустую  кружку  и  вздохнул  так, что  Лену  в д р у г  осенило - словно  прострелило! – он  пришёл  не  просто  так, он  принёс  ей  какую-то  неприятную  новость! Почему  ей  это  сразу  в  голову  не  пришло? Вот  что  значит  голова  не  тем  забита!..

   - Ну, -  поторопила  она  его.- Может, всё-таки  скажешь, зачем  пришёл?- она  вдруг  похолодела  от  внезапно  накатившего  нехорошего  предчувствия, и  вопрошающе  уставилась  на  Семёна.

     Тот  снова  тяжко  вздохнул, отчего  Лене  захотелось  пихнуть  его  в  упитанный  бок  так, чтобы  он  перестал  уже  так  невозможно  вздыхать, и  наконец-то  заговорил.

   - Скажу, - медленно  проговорил  Семён. – Я  собирался  с  мыслями ,- он  снова  умолк, видимо  не  до  конца  собравшись  с  этими  самыми  мыслями. Лена  уже  нетерпеливо  поёрзывала  на  табурете  и  хотела  уж  было  что-то  сказать, но  тут  Дымов, прочистив  горло, у ж а с н о  серьёзно  продолжил:- Видишь  ли, Лен… Произошло  кое-что, о  чём  ты  должна  знать…

     Лена, мгновенно  прозрев, каким-то  шестым  чувством  вдруг  в  полной  мере  ощутила  б е д у. Наверное, Дымов  т а к и м  образом  подготавливал  её  к  чему-то, что  вот  так  вот  «тянул  резину». Она  впилась  острым  взглядом  в  тревожные  Сенькины  глаза, которых  до  этого, казалось, и  не  замечала, и  коротко  выдохнула :

   - С  Пашкой  ч т о?..

     Семён  не  выдержал  её  напрягшегося  взгляда, молча  выразительно  кивнул.

   - Ч т о?!. Не  молчи  так, Дымов!- выкрикнула  Лена  и  вся  подалась  ему  навстречу. Сердце  ухнуло  куда-то  в  бездну, перед  глазами  всё  поплыло…

   - Он  в  больнице,- донёсся  до  неё  откуда-то  издалека  голос  Семёна.- Я  только  что  оттуда. Там  его  родители, матери  плохо…

     Не  тяни!!- хотелось  воскликнуть  Лене, но  вдруг  оказалось, что  сил  у  неё  на  это  нет - совсем!! Перебарывая  подступившую  к  горлу  дурноту, она  во  все  глаза  смотрела  на  Дымова  и  сквозь  вату  в  ушах, невесть  откуда  взявшуюся  там, слушала  и  пыталась  понять, что  тот  рассказывал  ей…

   - …вернулся   к  Заводину… пошли  в  бар… выпили… в  парке… какая-то  потасовка… Пашка  встрял… драка… выстрелы… Пашка  упал… лужа  крови… милиция… скорая…

     Лена, казалось, и  слышит  и  не слышит, что  говорит  ей  Семён, голова  у  неё  вдруг  пошла  кругом, глаза  закатились… Последнее, что  она  помнила, - это  побледневшее, растерянное  лицо  Дымова, низко-низко  склонившегося  над  ней…

   - Лен! Тебе  лучше?..- спустя  какое-то  время  услышала  она  далёкий  взволнованный  голос  Семёна. Зачем-то  он  прыскает  на  неё  водой… И  почему  она  лежит  на  полу?

     Лена  очнулась, приподнялась, помотала  головой, прогоняя  дурноту. Она  вспомнила, что  говорил  ей  Дымов, но  никак  не  могла  понять, почему  она  вся  мокрая  сидит  на  полу… Семён  помог  ей  подняться, заботливо  усадил  на  табурет, прислонил  спиной  к  стене.

   - Ну, ты  как?- пытливо  заглядывая  ей  в  лицо, участливо  спросил  он  её.

   - Я, что… в  обморок  упала?!.- крайне  удивлённая  случившимся  с  ней  казусом, вопросом  на  вопрос  ответила  Лена.

   - Ну, да… наверное,- пробормотал  Дымов.- Тебе, как, уже  лучше?

   - Наверное… Сень… ты  мог  бы  сделать  мне  ещё  кофе?..

     Семён  метнулся  к  плите, а  Лена, придя  в  себя  окончательно, нерешительно  и  очень  тихо  спросила :

   - Что  с  ним, Дымов?..

   - Операция  шла  почти  два  часа, - обернувшись  к  девушке  и  увидев  её  вполне  осмысленный  взгляд, сказал  Семён.- Обе  пули  извлекли... Но  он  потерял  очень  много  крови  и… он  очень  плох… Врачи  говорят, что   всё  будет  зависеть  от  того, к о г д а  он  придёт  в  себя…

     Две пули... Какие  пули?!. П у л и?!. О  чём  это  он?..

   - Но  они  не  говорят, что… э т о г о  может  не  случиться?.. - после  затянувшейся  паузы  наконец  чуть  слышно  проговорила  Лена. Семён  увидел, как  дрогнули  её  губы, готовые  вот-вот скривиться  в  гримасе, когда  она  заревёт. Он  испугался, что  не  выдержит  ещё  и  слёз, и  торопливо  отвернулся. Но  Лена  сдержалась. Она  только  лишь  горестно  коротко  вздохнула, словно  всхлипнула, и  еле  слышно  произнесла :

   - Этого  не  может  быть, - и  яростно, не  веря, замотала  головой. Ей  хотелось  крикнуть  во  всё  горло, изо  всех  сил, но  она  только  еле  слышно  бормотала : - Не  может  этого  быть… Не  может  этого  быть…


     Они  сидели  возле  дверей  реанимации, погружённые  каждый  в  свои  думы. Ничего  нового  они  здесь  не  узнали. Пашка, по-прежнему, в  очень  тяжёлом  состоянии. Никто  не  может  сказать, как  его  организм  справится  со  столь  жестоким  в  него  вмешательством.

     Родители  Пашки  уехали  домой. Матери  его  стало  совсем  плохо, её  накололи  транквилизаторами, и  отец  повёз  её  домой  под  присмотр  соседей, а  сам  должен  был  вот-вот  вернуться  в  больницу.

     - Сень, мне  нужен  халат,- сказала  вдруг  Лена.

     Он  удивлённо  посмотрел  на  неё  и  увидел, как  загорелись  решимостью  её  потухшие  было  глаза.

   - Что?- не  сразу  понял  он  её.

   - Ты  можешь  найти  мне  халат?

   - Ты  что? Туда  же  не  пустят.

   - Ты  чувствуешь, чем  пахнет?

   - Чем?- опешил  Семён, он  уж  было  решил, что  Ленка  тронулась  умом  от  горя.

   - Обедом  пахнет, Дымов!.. Я  должна  к  нему  попасть.


     Она  это  сделала!!. Семён, еле  сдерживая  возбуждение, нервно  мерил  шагами  больничный  коридор  и  судорожно  вздрагивал  от  каждого  звука, поминутно  поглядывая  на  часы. Сколько  у  них  в запасе  времени? Всего  ничего… В  любой  момент  может  вернуться  сестра. Ну, Ленка!..

     Пашка  лежал  на  больничной  койке  в  окружении  каких-то  приборов, опутанный  сетью  проводов  и  трубок, бледный  до  неузнаваемости. Голова  его  и  грудь  были  забинтованы, бледные  оголенные  руки  поверх  одеяла  казались... безжизненными...

    Увиде  Пашку, Лена  на  какой-то  миг  испуганно  замерла  возле  двери, но  заставила  себя  перебороть  сильнейшее  волнение, от  которого  вдруг  дрогнули  поджилки  на  ногах  и  вспотели  ладони, и  решительно  смахнула  вмиг  набежавшие  на  глаза  слёзы. Она  осторожно, почти  не  дыша, приблизилась  к  Пашке, наклонилась  к  нему  и, прижав  к  груди  руки, страстно  взмолилась:

   - Господи!.. Пашка!.. Пашенька... Прости  меня… Это  я  во  всём  виновата! Если  бы  я  не  отпустила  тебя  вчера, ничего  бы  не  случилось, хороший  мой… Господи!.. Прости  меня! Не  забирай  его  у  меня, Господи! Я  так  люблю  его!..

     Она  с  такой  надеждой  всматривалась  в  дорогое  лицо, силясь  разглядеть  хоть  малейшее, мимолётное  движение  губ  или  глаз… Силы  вдруг  оставили  её, она  опустилась  на  пол  возле  кровати  и  всё  твердила, как  заклинание:

   - Не  забирай  его  у  меня, Господи! Не  забирай!..

     Короткий  приглушённый  стук  в  дверь  заставил  её  торопливо  подняться  с  колен.

   - Девушка!!- возмущённо  воскликнула  вошедшая  медсестра, но, увидев  выражение  её  лица, невольно  осеклась.- Здесь  не  место  посторонним, - пробормотала  она, отведя  сочувствующий  взгляд.- Вам  лучше  уйти, сейчас  здесь  будет  врач.

     10.

     Ничего  не  видя  перед  собой, Лена  отрешённо  брела  по  улице. Она  отказалась  от  того, чтобы  Семён  проводил  её  домой, сказала, что  ей  нужно  побыть  одной, подумать.

     Подумать  было  о  чём. Потрясённая  случившимся  с  Пашкой, она, нисколько  в  том  не  сомневаясь, винила  в  этом  только  себя. Если  бы  они  так  холодно  и  сухо  не  простились  вчера, он  не  пошёл  бы  искать  приключений  на  свою  голову, и  ничего  бы  не  произошло. Если  бы  она  была  решительней  и  сказала  бы  ему  сама  о  своих  чувствах!.. Но  она  всё  ждала  от  него  первого  шага!!! Ждала, что  вот-вот  он  скажет  ей, п о ч е м у  она  не  должна выходить  замуж  за  кого  бы  то  ни  было  другого!.. А  он  так  ничего  ей  и  не  сказал!.. И  вот  теперь  лежит, ни  жив, ни  мёртв, на  больничной  койке, такой  неузнаваемо, пугающе  чужой!.. Господи! Где  взять  силы  вынести  эту  муку?!. Как  ей  жить  дальше  с  такой  виной  на  сердце?!.

     Ноги  сами  привели  её  туда, куда  было, наверное, нужно. Сейчас  она  сделает  то, что  давно  должна  была  сделать. Она  откажет  Виталию, она  даст  ему  от  ворот  поворот. Да, вот  так  именно  она  и  сделает. К  чему  привела  её  нерешительность? Лена  вздрогнула - в  жаркий  июльский  день  волна  холодного  нервного  озноба  окатила  её  с  головы  до  пят…

   - Алёнка!- искренне  обрадовался  её  приходу  Виталий, её  наречённый  суженый. Казалось, он  не  замечает, в  каком  состоянии  его  невеста.- А  я  как  раз  к  тебе  собирался, мы  же  договаривались…

     Лена  не  дала  ему  договорить.

   - Твои - дома? - войдя  в  прихожую, рассеянно  поинтересовалась  она.

   - Нет, на  дачу  уехали, у  них  же  отпуск.

   - А-а, понятно... - Лена  вдруг  приняла  решение. - У  вас  есть  горячая  вода?

   - Была, - Виталий, недоумевая, удивлённо  смотрел  на  девушку.- Что  ты  хочешь, Лен?

     Она  пожала  плечами, в  свою  очередь  удивляясь  его  непониманию.- Хочу  принять  ванну. Можно?

   - Да, конечно,- пробормотал  Виталий, неприятно  задетый  её  отчуждённостью.- Что-нибудь  случилось, Алён?

   - Я  тебе  потом  расскажу, ладно? Просто  я... замёрзла…

     Кажется, её  отпустило. Просидев  в  горячей  воде  почти  что  целый  час, Лена  почувствовала, как  стало  легче  дышать, словно  бы  все  её  мышцы  и  нервы, до  этого  судорожно  сжатые  в  один  сплошной  болевой  комок, вдруг  взяли  и  расслабились  до  того, что  она  вообще  перестала  что-либо  чувствовать, перестала  ощущать  себя… Кажется, с  ней  что-то  похожее  уже  было, не  далее, как  нынче  утром. Утром… В  какой  это  было  жизни? Явно  не  в  этой, в  которой  она – одна  сплошная  вина!.. Но  Лена  подумала  о  самой  себе  вдруг  так  отстранённо, что  сама  себе  удивилась Она  подумала, подумала  ещё  и  пришла  к  выводу, что  ей  точно  надо  саму  себя  как-то  наказать  за  то, что  случилось  с  Пашкой.

     Выбравшись  из  ванны, распаренная, жаркая, розовая, завёрнутая  в  большое  махровое  полотенце, она, как-то  странно  улыбаясь, подошла  к  Виталию, уселась  рядом  с  ним  на  диван  и  вкрадчиво, непохоже  на  самоё  себя,  спросила:

   - Ты  меня  любишь?

     Виталий  смущённо  усмехнулся. Лена  была  в  такой  соблазнительной  близости  от  него, что  в  голову  ему  пришла  мысль  о  том, что  пора  бы  им  стать  с  ней  ближе, не  сегодня   завтра  свадьба, а  она  его  на  пушечный  выстрел  к  себе  не  подпускает, и  это  в  теперешние-то  времена…

   - Конечно,- он  ласково  тронул  её  руку, осторожно, поглаживая, провел  пальцами  вверх, к  плечу, потом  потянулся  к  девушке  и  тронул  губами  её  нежную, теплую  розоватую  и  словно  светящуюся  кожу  на  изгибе  шеи.- Почему  ты  спрашиваешь?- тихо, проникновенно  спросил  он.- Ты  сомневаешься?

     Брак  их  был  делом  решённым, обоюдосогласным. Чего  им  ждать?

   - Нет,- спокойно  ответила  Лена.- Я… просто… не  хочу  ждать  свадьбы. Ты  понимаешь?

     Ещё  бы  он  не  понимал! Только  вот  она  понимает  ли, что  творит? Взгляд  у  неё  какой-то… Зрачки – по  пять  копеек. Может, с  ней  не  всё  в порядке, иначе…

   - Что  с  тобой?- на  всякий  случай  осторожно  поинтересовался  Виталий. Он  привлёк  девушку  к  себе  ближе  и  приятно  удивился  её  податливости.

   - Пожалуйста, если  ты  любишь  меня... не  задавай  мне  сейчас  так  много  вопросов. Просто… давай  не  будем  больше  ничего  ждать…

   - Алён!.. - Виталий  не  верил  своим  ушам. - Ты  уверена?.. Ты  не  будешь  потом  жалеть?

   - Не буду. Только  не  мучай  меня  расспросами, ладно?..


     Пашка  пробыл  в  коме  больше  недели. Когда  он , наконец , пришел  в  себя, Лена  впервые  за  всё  это  время  спокойно  уснула  ночью, шепча  в  подушку  благодарственную  молитву  и  щедро  орошая  её  слезами  тихой  светлой  радости.

     Пока  он  был  без  сознания, она  каждый  день  наведывалась  в  больницу, утром  и  вечером, справляясь  о  его  состоянии. Если  бы  она  могла, она  бы  и  не  уходила  оттуда, но  там  постоянно  находился  кто-нибудь  из  Пашкиной  родни, к  нему, по-прежнему, никого  «постороннего» не  пускали, как  будто  бы  какому-то  постороннему  было  дело  до  того, выкарабкается  Пашка  или  нет…

     Чтобы  не  сойти  с  ума  от  беспокойства, Лена  устроилась  на  время  каникул  продавцом  мороженого  и  целыми  днями  пропадала, торгуя  на  улице, домой  возвращаясь  только  затем, чтобы  поспать, хотя  какой  уж  тут  сон…

     Она  не  могла  простить  себе  того, что  случилось  с  Пашкой, и  изводила  себя  запоздалым  раскаянием. Мысли  о  том, чего  можно  было  бы  избежать, будь  она  посмелей, не  давали  ей  покоя. Закрывая  глаза, она  всякий  раз  так  отчётливо  видела  Пашкин  сияющий  взгляд, с  упрямой  надеждой  устремлённый  на  неё… Это  было  невыносимо!..

     Именно  поэтому  она  ни  разу  не  пришла  навестить  его, когда  он, наконец, пошёл  на  поправку.
 
     Через  верного  друга  Семёна  она  узнала, когда  Пашка  впервые  поднялся  с  постели, как, опираясь  на  плечи  отца, сделал  свои  первые  шаги, с  каким  аппетитом  стал  есть, когда  ему  сняли  ограничения  в  питании.

     С  нескрываемой  радостью  она  ежедневно  выслушивала  от  Семёна  новости  из  больницы, но  строго-настрого  запретила  ему  говорить  Пашке  о  том, что  она  так  живо  интересуется  его  делами, если  только  он  сам  не  спросит. Пашка, по  всей  видимости, не  спрашивал.

     Честно  говоря, Семён  не  понимал  этих  двоих, но  обязавшись  сохранять  нейтралитет, был  вынужден  играть  по  их  дурацким  правилам. Кто  их  только  выдумал, в  душе  негодовал  на  Ленку  с  Пашкой  Семен, но… Ладно, поправится  Сизов, сами  во  всём  разберутся… Он  ведь  думал, что Ленка  убьёт  его, когда  узнает, что  Пашка - при  смерти, а  ему, Дымову  и  нет  ни  что, словно  и  не  вместе  они  были  в  той  передряге. Думал, начнёт  обвинять  его  в  том, что  он  не  смог  заслонить  Пашку  своей  широкой  грудью. А  она… так  держалась!.. Очень  сильно  зауважал  он  Лопатину  после  всего  пережитого.


     В  общей  сложности  Пашка  пролежал  в  больнице  чуть  больше  месяца. Когда  он  снова  очутился  дома, стоял  поздний  август  во  всём  своём  великолепии  созревшего лета.

     Утром, как  только  родители  один  за  другим  ушли  на  работу, он  с  волнением  позвонил  в  соседскую  дверь. Он  знал, что  Марина  бывает  дома  и  до  полудня.

   - Павлик!- удивлённо  и  радостно  воскликнула  Марина, увидев  его  в  дверях.- Боже  мой!- она  за  руку  втянула  его  в  дом, осторожно  обняла.- Пашка! Я  и  не  знала, что  тебя  выписали. Когда?- она  отстранилась  и  с  такой  любовью  и  нежностью  смотрела  на  парня, что  тот  смутился.

   - Вчера, - Пашка, довольно  улыбаясь,  притянул   девушку  к  себе.- Марин, я  так  соскучился!

   - И  я,-  счастливо  проговорила  она. Они  поцеловались. – Ты  как?

   - Нормально.

   - Ты  получал  мои  записки? Я  не  решалась  прийти, там  всё  время  был  кто-то  из  твоих…

   - Получал, - Пашка  снова  потянулся  к  ней  с  поцелуем.- И  записки, и  цветы, и  фрукты… Марин, я  пришёл  поблагодарить  тебя… за  всё  сразу…- Пашка  многозначительно  посмотрел  на  неё  и  для  большей  убедительности  покивал  головой. Он  улыбался.

   - Паш!- засмеялась  девушка.- Ты  уже  настолько  здоров?..

   - Я  здоров, как   бык! Хочешь, докажу?

   - Павлик!- смеясь, попыталась  аккуратно  отстранить  его  Марина.- Я  боюсь  за  тебя… И  потом, мне  надо  в  театр…

   - Театр  не  может  подождать?.. Я  дольше  ждал.

   - Безумец!..

     11.

     Незаметно  пролетело  лето. Оно  растаяло  в  дальней  дали  вслед  за  гомоном  перелётных  птичьих  стай. Оно  померкло, успевшее  ослепить  фейерверком  красок, согревшее  живительным  теплом, одарившее  своей  щедрой  любовью.

     Пришла  осень. Студенты  слетелись  в  свои  пенаты, шумные, возбуждённые, переполненные  впечатлениями  о  промелькнувшем  лете.

     Пашка  одним  из  последних  вошёл  в  аудиторию, когда  уже  прозвенел  звонок. Все  взгляды  тут  же  устремились  в  его  сторону, любопытные, сочувствующие, приветливые, ободряющие. На  переменах  будет  не  отбиться  от  желающих  услышать  историю, приключившуюся  с  ним, из  уст  самого  главного  героя. Ведь  он  теперь  герой, черт  их  всех  вместе  возьми!

     Преподаватели  не  спешили  на  свои  первые  занятия, дабы  студенты  успели  прийти  в  себя  и  настроиться  на  учёбу, хотя  и  целого  дня  им  будет  мало.

     Пашка  бегло  оглядел  сокурсников  и  подсел  к  Соне.

   - Привет,- нагнувшись  к  ней, сказал  он.- Что-то  я  не  вижу  твоей  подруги. Не  до  занятий?

     Соня  недоумённо  посмотрела  на  парня.

   - Ты  это  чего, Сизов?- помедлив, спросила  она  в  свою  очередь.

   - Семья, заботы?..

   - Ты  что, Сизов?!- Соня  смотрела  на  него  так, будто  бы  он  сморозил  несусветную  глупость, но  она  не  решается  прямо  ему  об  этом  сказать, всё  же  человек  пережил  такое…- Какая  семья?.. Ты, что, ничего  не  знаешь?- и  всё-таки  она  с  большим  недоверием  смотрела  на  него.

   - А  что? – удивился  её  реакции  Пашка.- Чего  я  не  знаю?

   - Ох!- Соня  досадливо  поморщилась.- И  почему  именно  я  должна  тебе  что-то  говорить?- она  испытующе  посмотрела  на  него, словно  по  лицу  его  могла  прочесть – почему? - Не  было  никакой  свадьбы. Уж  э т о  ты  мог  бы  узнать?.. Ленка  дала  своему  Терентьеву  отставку.

   - Да?!.- Пашка  очень  сильно  удивился, смотрел  на  Варфоломееву  в  упор, видимо  постигая  смысл  услышанного. Сонька  с  деланным  возмущением  фыркнула. Пашка  неловко  усмехнулся. – Ну, и  где  же  она  тогда?

   - Не  знаю. Опаздывает, наверное. Сама  её  жду.


     Лена  объявилась  только  ко  второй  паре. За  время, пока  он  её  ждал, Пашка  успел  наобщаться  со  всеми, у  кого  до  него  была  жажда, даже  со  Светкой  Воробьёвой, от  которой  успел  как  следует  отвыкнуть.

     Он  увидел  её  издалека. Лена  неторопливо  шла  по  коридору, приветливо  кивая  знакомым. Пашка, прищурившись, смотрел  на  неё  и  никак  не  мог  понять, что  же  в  ней  так  неуловимо  изменилось. Они  не  виделись  с  того  самого  злополучного  вечера…

     Тем  временем  девушка  поравнялась  с  ним  и  негромко  поздоровалась.  Пашка, залюбовавшись  ею, даже  не  сразу  ответил. Глаза  их  неминуемо  встретились, они  оба  чуть-чуть  смутились, но  не  отвели  их.

   - Как  ты?- участливо  спросила  Лена.

   - Нормально. А  ты?

   - Я – хорошо, как  видишь.

   - Вижу… Ты  изменилась.

   - Стала  хуже?

   - Нет, что  ты!.. Просто  стала… какой-то  другой. Ты  сменила  причёску?

   - Да, немного…

   - Тебе  идёт… Ты  стала… ещё  красивей.

   - Првда?...- сдержанно  обрадовалась  девушка  и  вдруг  спросила :- Тебе  нравится?

   - Нравится… Вот  ведь - звонок…

   - Да… Надо  идти…

   - Может, встретимся  после  занятий? Если  ты  не  против…

   - Да, конечно, - Лена  кивнула. Они  направились  к  дверям  аудитории, но  на  полдороге  Лена  обернулась  и  поинтересовалась:- А  как  твоя  Воробьиха - больше  не  преследует  тебя?

   - Светка?!.- сильно  удивился  Пашка, уже  успев  позабыть  о  её  коварных  домогательствах. Боже, как  давно  это  было!.. - Нет, не  будет! - неожиданно  рассмеялся  он.- Она  немножко  поумнела  за  лето.

   - Да... Все  мы  немножко… изменились.

   - Наверное. Может  быть, повзрослели?..
 
     12.

   - Привет, Марин!- Пашка  протиснулся  в  приоткрытую  дверь.- Не  был  у  тебя  целую  вечность. Что  делаешь? Что  это  у  тебя  здесь?- он  перешагнул  через  кипу  нарезанной  и  скомканной  бумаги.- Творческий  беспорядок, да? Работу  на  дом  взяла?

     Марина  торопливо  поцеловала  Пашку  в  щёку.

   - Ты  подождёшь? Мне  надо  закончить, я  скоро…- она  вернулась  к  прерванному  занятию  и  обратила  всё  своё  внимание  на  разложенные  на  столе  эскизы.- Найдёшь, где  присесть?

   - Найду, найду!- Пашка  прилёг  на  тахту.-  Не  отвлекайся, я  подожду.

   - Мы  можем  разговаривать, осталась  чисто  механическая  работа, раскраска..

   - Угу… Над  чем  трудишься?

   - Над  «Князем  Мышкиным».

   - Возьмешь  меня  на  премьеру? Занятное  это  мероприятие – премьера! Столько  всего  е щ ё  помимо  сцены!..

   - Тебе  понравилось  прошлый  раз?

   - Ещё  бы!

   - А  мне  показалось, что  ты  скучал… А  что  это  ты  принес? - Марина  отвлеклась  и  кивнула  в  сторону  пакета, оставленного  Пашкой  на  комоде.

   - Конфеты, твои  любимые.

   - Неужели «Птичье  молоко»? Подойди, я  тебя  поцелую… Спасибо!.. Значит, ты  получил  стипендию...

   - Откуда  ты  знаешь?

   - Ну, это  просто, - рассмеялась  Марина.- Когда  е щ ё  ты  меня  балуешь?

   - И  то  правда, - Пашка  озадаченно  почесал  в  затылке.- Получается, я  тебя  балую  совсем  не  часто.

   - Не  расстраивайся! Иди, ставь  чайник, я  уже  всё… только  кисточки  вымою… Сейчас  мы  с  тобой  устроим  пир  на  весь  мир.


     Когда  чаепитие  подошло  к  своему  логическому  завершению, Пашка  засобирался  домой, Марина  внимательно  посмотрела  на  него, и  он  вдруг  отвел  глаза. Тогда  она, подумав  немного, как  бы  невзначай  поинтересовалась  у  него:

   - Павлуш, а  кто  та  девушка, с  которой  я  тебя  на  днях  видела  возле  института? У  неё  ещё  волосы  такие…- Марина  сделала  неопределённый  жест  рукой.- Такие… красивые  волосы?

   - Девушка?- вроде  бы  задумался  Пашка.- В  институте  много  девушек.

   - Да  нет. Это  была  какая-то  особенная  девушка. Вы  так  смотрели  друг  на  друга…

   - Н-не  знаю…- нерешительно  пробормотал  Пашка.

   - Ну, хорошо,- поторопилась  согласиться  Марина  и  понимающе  улыбнулась.

   - А  что  ты  сама-то  делала  возле  института?

   - Я?.. А, это  очень  просто. Я  была  в  вашей  библиотеке, там  есть  интересные  материалы  по  истории  искусств.

   - Почему  же  ты  не  подошла, если  видела  меня?

   - Я  хотела  подойти, Паш… Я  даже  прошла  в  двух  шагах  от  тебя, но  ты  меня  просто-напросто  н е   з а м е т и л!..

      13.

   - Что  происходит, старик?- Семён  шел, низко  опустив  голову, усиленно  загребая  ногами  пожухлую  осеннюю  листву.
     Они  с  Пашкой  брели  пустынными  тёмными  улочками, изредка  перебрасываясь  короткими  фразами. И  вдруг  неожиданный  Сенькин  вопрос.

     Пашка  удивленно  искоса  посмотрел  на  друга. Тот  охотно  пояснил:

   - Что  у  вас  с  Ленкой? Не  пойму  я  вас…

   - Я  и  сам  не  пойму, - судя  по  его  тону, Пашке  не  понравился  Сенькин  переход, он  явно  не  был  настроен  ни  на  какие  такие  откровения. Может, от  того, что  Семён  невольно  полоснул  по  живому, может  ещё  по  какой  причине, Пашка  с  досадой  поморщился. Прав  Дымов, конечно  же, прав - что-то  происходит... Но  разве  от  этого  легче?

   - Может, ты  перегорел, как  та  лампочка?- словно  не  замечая  настроения  друга, продолжил  Семён.

   - Не  перегорел.

   - Тогда  что  же?

   - Не  знаю… Боюсь  я, -вдруг  признался  Пашка.

   - Чего?!

   - Понимаешь…- Пашка  замялся, не  зная, как  лучше  объяснить, что  с  ним  происходит, и  стоит  ли  это  делать  вообще. - С  нами  обоими  что-то  произошло, я  это  чувствую… Мы  как  будто… обожглись  друг  о  друга  и  теперь  осторожничаем, ведём  себя  друг  с  другом  по-идиотски, словно  школьники  на  первом  свидании, только  ведь  у  нас  уже  были  свидания, хотя, конечно, свиданиями  их  назвать  трудно, ещё  тогда, д о… ну, ты  понимаешь…А  теперь  мы  будто  чужие, хотя  тянет  нас  друг  к  другу  по-прежнему  и  даже, мне  кажется, ещё  больше, но… Я  не  знаю, что  делать! Умом  всё  понимаю, а  сделать  ничего  не  могу, вот  хоть  ты  убей!

   - А вы  пытались  поговорить? Откровенно?

   - Говорю  же  тебе, не  получается!- с  досадой  воскликнул  Пашка.- Что-то  стоит  между  нами, как  проклятье  какое…

   - Ну, ты  скажешь  тоже!- Семён  возмущённо  наподдал  попавшуюся  под  ноги  банку  из-под  пива.- Да-а…- протянул  он  в  раздумье. А  потом  решился:- Не  знаю, поможет  ли  тебе  это... - он  пытливо  искоса  взглянул  на  Пашку, потом  продолжил:  - Когда  ты… попал  в больницу, Ленка  места  себе  не  находила. Она  бегала  к  тебе  утром  и  вечером… Я  видел, к а к  она  переживает, да  что  там  видел! Я  нутром  это  чувствовал, насколько  ей  это  было… больно, веришь - нет? Любит  она  тебя!..- неожиданно  горячо  воскликнул  Дымов.- Я  в  глаза  ей  смотреть  не  мог  спокойно, боялся, что  возьмёт и  скажет: «Почему  не  ты, а  он, ведь  вы  же  вместе  были?!.» Я  бы  тогда  умер, наверное, на  месте, а  она…

   - Я  не  помню, чтобы  она  приходила,- растерянно  пробормотал  Пашка, задетый  Сенькиным  откровением.

   - Потому  что  ты  тогда  ещё  без  сознания  был… Она  же  к  тебе  в  реанимацию  прорвалась  в  тот  же  день, когда  тебя… оперировали. Я  был  потрясён, честное  слово!.. Два  часа  сидела, словно  каменная, а  потом  вдруг: «Сенька, достань  мне  халат!» Улучила  момент, и  шасть  к  тебе  в  палату!.. А  уж  почему  потом  перестала  к  тебе  бегать, когда  ты  на  поправку  пошёл, об  этом  ты  сам  у  неё  спроси… Она  тогда  трясла  меня, как  грушу: «Что  он? Как  он?..» Только  она  мне  тогда  ничего  говорить  тебе  не  велела, чудная… А  ещё  она  в  обморок  хлопнулась, когда  я  ей  сказал… В  общем, любит  она  тебя, любит... - устало  проговорил  Семён. Он  даже  остановился, чтобы  посмотреть  другу  прямо  в  глаза  и  убедиться, что  до  того, наконец, д о ш л о.

   - Почему  ты  мне  раньше  ничего  не  сказал?- потрясённо  прошептал  Пашка. Он  какое-то  время  тупо  пялился  на  Семёна, боясь  поверить  в  услышанное, потом  вздохнул  и  спросил : - Может, ты  знаешь, и  почему  она  замуж  не  вышла?

   - А  ты, что, так  и  не  спросил  её  об  этом?..- Дымов  покачал  головой, недоумевая, какой  же  Пашка  болван.- Вот  т е п е р ь  вам  будет  о  чём  поговорить, не  правда  ли?..

     Парни  снова  побрели  вдоль  по  улице  и  оба  надолго  умолкли. Темный октябрьский  вечер  спустился  на  город. Низкое  холодное  небо  затянуло  плотными  тучами. Возможно, ночью  будет  дождь. Или  уже  снег?..

     Семён  первым  нарушил  согласное  задумчивое  молчание.

   - Здесь  рядом  человек  один  живёт. Зайдём  ненадолго, у  меня  к  нему  дело?..

     Пашка  в  ответ  равнодушно  пожал  плечами.

     Они  свернули  в  какой-то  невзрачный  безликий  двор, каких  по  городу  пруд  пруди. Серые  панельные  пятиэтажки, такие  же, как  везде, тускло  освещённый  подъезд, третий  этаж…

     Семён  уверенно  позвонил  в  обитую  светлым  кожзамом  дверь. Пашка  от  нечего  делать  пялился  в  потолок. Когда  дверь  бесшумно  отворилась, и  он  увидел, кто  стоит  за  нею, - свирепо  зыркнул  на  Дымова  округлившимися  от  возмущения  глазами.

    В  маленькой  прихожей, освещённая  неярким  светом  настенного  бра, в  коротких  домашних  брючках  и  длинной  яркой  майке  стояла  изумлённая  Лена.

   - Проходили  мимо?- прервала  она  неловкую  паузу.- Может, зайдёте? – она  отступила  назад, приглашая  тем  самым  ребят  войти.

     Дымов  пропустил  Пашку  вперёд, шагнул  было  следом  за  ним, но  тут же, картинно  всплеснув  руками, вдруг  хлопнул  себя  по  лбу.

   - Совсем  забыл!- спохватился  он.- У  меня  же  срочное  дело! Побегу, извините!- он  так  быстро  закрыл  за  собой  дверь, буквально  перед  самым  носом  безмерно  удивлённого  друга, тот  только  чертыхнулся  сконфужено  ему  вослед.

   - Ну, Дымов!- покачал  головой  Пашка  и, услышав  сдержанный  смешок  у  себя  за  спиной, обернулся  к  Лене. Вид  обескураженного  парня  был  так  забавен, что  она  невольно  рассмеялась. Глядя  на  неё, Пашка  не  мог  не  улыбнуться, сначала  немного  смущённо, потом  уже  более  открыто, а  потом  уже  тоже  смеялся  вместе  с  нею.

   В  прихожую  заглянула  Ленкина  мама, хотела  было  что-то  спросить  у  дочери, но  та  покачала  головой, не  в  силах  остановиться. Буквально  давясь  от  пробравшего  их  смеха, они  прильнули  друг  к  другу  и  стояли  так, полуобнявшись, пока  не  почувствовали, что  смех  на  исходе.

     Лена  отстранилась  от  Пашки  и  подняла  на  него  слезящиеся  от  смеха  глаза, а  он  снова, но  уже  добродушно, проворчал:

   - Ну, Дымов!

   - Дымов  у  тебя – золото,- улыбаясь, возразила  ему  Лена.

   - Да  уж… Кто  бы  спорил…

   - Как  ему  удалось  это  проделать?

   - Выставить  меня  полным  дураком?

   - А  нужно  ли  было?..

   - Что  ты  хочешь  этим  сказать? Что  я?..

   - Ты  сам, не  я  это  предположила.

   - Лен!- Пашка  притянул  к  себе  девушку.- Вы  с  ним, наверное, сговорились?

   - Если  бы  сговорились, тебе  бы  сейчас  было  не  до  смеха!..


   - Ленок, этот  Павел - и  есть  та  причина, по  которой  вы  с  Виталиком  разбежались?

     Мать  внимательно  посмотрела  на  дочь. Та  только  что  проводила  своего  припозднившегося  гостя  и, рассеянно  улыбаясь, принялась  мыть  на  кухне  посуду.

   - Какая  ты  у  нас  догадливая, мамочка!- обернувшись  к  матери  и  продолжая  мечтательно  улыбаться, ответила  Лена.

   - Долго  же  он  не  появлялся. Или  это  т ы  его  от  нас  прятала?

   - Он  сам  прятался, - Лена  покачала  головой, отметая  такое  предположение.- И  скорее  всего, от  себя  самого… Он  тебе  понравился, мам?

   - Мне – что!.. Надеюсь, е г о  ты  не  скоро  на  кого-либо  променяешь?- мать  сдержанно  вздохнула.

   - Не  волнуйся! Я  ни  на  кого  не  хочу  его  менять,- уверенно  проговорила  Лена. Она  немного  подумала  и  снова  улыбнулась: - Разве  что  на  Дымова!


     14.

     Ранние  зимние  сумерки  с  любопытством  заглядывали  в  окна. В  домах  светились  увешанные  гирляндами  ёлки. Был  канун  199… года.

     Улучив  момент, Пашка  незаметно  выскочил  из  дома, где  мать  хлопотала, готовясь  к  празднику, и  обоих  своих  мужчин  втянула  в  это  неблагодарное  занятие. А  что, готовишься  к  нему – празднику  этому – готовишься, а  он  приходит  и… проходит  так  быстро, что  не  успеваешь  понять, к  чему  же  ты  так  долго  готовился!

      Одним  словом, Пашка  решил  ненадолго  исчезнуть  из  поля  зрения  матери. Он  торопливо, украдкой  постучался  к  Марине.


   - Ты  уже  куда-то  уходишь?- вместо  приветствия  проговорил  он, откровенно восхищённый  тем, как  хорошо  она  сегодня  выглядит.

     Марина, смеясь, пригласила  его  в  дом. Они  по  старой  привычке  поцеловались. Пашка  невольно  залюбовался  девушкой. Новое  платье, а  может  быть, то, которое  он  на  ней  никогда  раньше  не  видел, - было  очень  красиво  и  очень  шло  Марине, её  волосы  были  убраны  в  замысловатую  прическу, которая  делала  её  облик  ещё  более  изящным  и  утончённым; одним  словом, Марина  выглядела  потрясающе.

   - Ну, что  же  ты?- довольная  произведённым  эффектом, Марина  широко  улыбалась  Пашке, растерянно  застывшему  в  дверях.- Проходи, проходи! За  мной  скоро  заедут. А  я  ждала  тебя, почему-то. Хотя  ты  так  давно  не  был.

   - Да… Ты  прости, я  хотел  зайти  пораньше, но  всё  никак, дел  навалилось... – Пашка  не  мог  отвести  от  неё  восхищённых  глаз. - Ты  такая  красивая  сегодня, Марин! Я  просто… обалдел.

   - Я  заметила,- рассмеялась  девушка.- Спасибо! Это - особый  Новый  год  для  меня. Хочется  соответствовать… Я, Павлик, наверное, скоро  уеду  отсюда.

   - Уедешь? – непонимающе  переспросил  он  её.- Куда? Зачем?

   - Еще  не  знаю.

   - Да-а?.. Как-то  это  всё  неожиданно…- Пашка  так  растерялся, что  не  знал, что  и  сказать.-  А  я  пришёл  поговорить  с  тобой.

   - Хорошо, давай  поговорим. Давно  пора.

   - Пора?.. Почему?

   - Потому  что  я  вижу, как  тебя  что-то  мучает, но  ты  никак  не  решишься  мне  об  этом  сказать… Я  хотела  бы  тебе  помочь. Или  ты  справишься  сам?

     Пашке, конечно  же, казалось, что  Марина  понимает  его  и  так, без  всяких  слов, но  сказать  всё  же  было  необходимо. Он  уселся в кресло, качнулся  в нем  по  привычке, собрался  с  духом  и  начал :

   - Понимаешь, Марин… есть  одна  девушка, которая… очень  много  значит  для  меня, я  тебе  как-то  пытался  рассказать  о  ней… Конечно, она  появилась  в  моей  жизни  не  вчера, но… у  нас  с  ней  долго  ничего  не  получалось… А  сейчас - всё  изменилось.

     Марина  приблизилась  к  Пашке, присела  возле  него  на  корточки, расправив  струящийся  подол  длинного  платья, спокойно  и  внимательно  снизу  вверх  посмотрела  в его  глаза.

   - Не  волнуйся  так, - ласково  проговорила  она, тронув  его  за  руку. - Я
всё  понимаю. Можешь  даже  ничего  больше  не  объяснять… Мы  и  так  с  тобой  уже  давно  больше  друзья, чем… кто-либо  ещё, ведь  правда?.. Скажи, это  именно  та  девушка, о  которой  я  тебя  однажды  спрашивала?

     Пашка  коротко  кивнул. Марина  снова  улыбнулась.

   - Она  красивая. Она  любит  тебя?.. ( Пашка  задумчиво  согласно  покивал  головой) Ты – молодец, - сказала  Марина.- Держался  до  последнего, - она поднялась, смеясь, взъерошила  Пашкины  волосы, потом  нагнулась  и  поцеловала  его  в  висок.- Спасибо, что  нашёл  в  себе  мужество  рассказать  мне  об  этом… Можно  мне  дать  тебе  напоследок  небольшой  совет?.. Не  говори  своей  девушке  обо  мне, ей  может  не  понравиться, что  у  тебя  такая… взрослая  подружка, - она  снова  ласково  растрепала  его волосы.- И  знаешь, у  меня  для  тебя  есть  подарок… - девушка  вышла  из  комнаты  и  вскоре  вернулась  обратно, спрятав  руки  за  спину.

      Пашка  поднялся ей  навстречу. Он  впервые  за  всё  время  их  отношений  чувствовал  себя  с  Мариной  так  неловко.

   - Что  это?

     Она  протянула  ему  небольшую  картину  в  рамке  под  стеклом.

   - Это  акварель… Я  помню, она  тебе  понравилась.

   - Твоя  акварель?..- неожиданно  смутился  Пашка.- Марин!.. Ты  мне  её  даришь?

   - Да,- Марина  улыбнулась.- А  что  тебе  ещё  может  подарить  художник?

   - Мне  как-то  неловко…

   - Бери, бери! Я  хочу, чтобы  она  была  у  тебя, как  память.

   - Но  ведь  я…

   - Ничего  не  хочу  слушать!.. У  нас  ещё  есть  время? Давай  с  тобой  проводим  уходящий  год, он  для  нас  обоих  был  непростой…

     Марина  велела  Пашке  открыть  бутылку  вина. Плеснув  его  в  бокалы, Пашке – щедро, себе – на  донышке, она  сказала:

   - За  тебя, Павлик!

   - За  тебя, Марина…

   - Ещё  вся  ночь  впереди… Поцелуй  меня  на  прощанье, малыш…

     Приобняв  девушку, Пашка  заглянул  в  её  глаза.

   - О  каком  прощании  ты  говоришь?.. И  на  какой  отъезд  ты  намекала?- спохватился  он.

   - Я  не  намекала. Я  сказала  вполне  определённо. Это  дело  не  столь  далёкого  будущего.

   - Постой! Так  ты, что  это, серьёзно?

   - Вполне. Видишь  ли…- Марина  замялась  и, кокетливо  поправив  выбившийся  из  причёски  локон, нарочито  потупившись, медленно  проговорила:- Я  не  хотела  тебя  расстраивать, ну, да  теперь  уже  всё  равно…

   - Марин! Не  дразни  меня!- не  выдержав, рассмеялся  на  её  жеманство  Пашка.- Ну, хватит, а!

   - Хорошо, - Марина  рассмеялась  следом, а  потом  сказала: - Я, Павлик, начну, как  ты, издалека… Есть  один  человек, который  вот  уже… несколько  лет  безуспешно  пытается  меня  на  себе  женить… Или  себя  на  мне?.. Не  важно! Так  вот, я, кажется, наконец, решилась  его  осчастливить.

   - Ты… выходишь  замуж? - почему-то  эта  новость  ничуть  не  обрадовала  Пашку. Он  недоверчиво  смотрел  на  подругу. – Я  тебе  не  верю… Ты  это  нарочно  сейчас  придумала, чтобы…

   - Ну, что  ты, - сказала  Марина  таким  тоном, что  он  сразу  же  сомневаться  перестал.- Да, я  выхожу  замуж, рожаю  ребёнка - остепеняюсь. Пора!

     Пашка  смотрел  на  неё  такими  доверчивыми  преданными  глазами  и  выглядел  сейчас  отчего-то  маленьким  потерявшимся  щенком. Ей  вдруг  стало  жаль  его, но  она  уже  решила  быть  твёрдой  и  серьёзно  сказала:

   - Не  веришь, можешь  спросить  у  того, кто  сигналит  мне  с  улицы.

     Тут  Пашка  и  впрямь  услышал  настойчивый  автомобильный  гудок, доносящийся  со  двора. Он  рывком  поднялся  с  кресла - то  ещё  долго  продолжало  раскачиваться, а  Пашка  смотрел  на  его  мерное  покачивание  и  почему-то  не  мог  посмотреть  на  Марину...

   - Мне  пора, - тихо  окликнула  она  его  и  тронула  за  руку. Пашка  обернулся  к  ней, неловко  чмокнул  её  в  щёку. Марина  улыбнулась. – Надо  идти, а  то  он  решит, что  я  передумала. Ведь  мы  ещё  увидимся? У  нас  будет  возможность  как  следует  проститься. Я  не  завтра  замуж  выхожу.

     Марина  ободряюще  кивнула  парню, и  он, наконец, тоже  улыбнулся.

   - Я  пока  ещё  твой  сосед,- вздохнул  он.- Зайду  по-соседски.

     Они  обменялись  понимающими  улыбками, Марина  скользнула  губами  по  Пашкиной  щеке, набросила  на  плечи  шубку, подхватила  сумочку, и  они  с  Пашкой  вышли  на  лестничную  площадку.


     Выскочив  к  Марине, Пашка, конечно  же, не  взял  ключи  от  дома. Упершись  пальцем  в  кнопку  звонка, он  стоял  так  до  тех  пор, пока  дверь  с  шумом  не  распахнулась, и  на  пороге  не  появилась  встревоженная  мать.

   - Ты  что  трезвон  какой  устроил? И  куда  пропал, не  сказавшись? Семён  давно  ждёт.

   - Я, мам, у  соседей  был. Люди  уже  празднуют…

   - И  мы  успеем. А  помада  на  щеке  откуда?..


     Лифт  ухнул  вниз. Марина  прислонилась  к  стенке  кабины  и  на  миг  прикрыла  глаза. Сколько  раз  она  зарекалась  не  ездить  в  лифте, так  нет, опять… Это  она  от  волнения. Пашка, Пашка…

     Что-то  дурно  как… Сознание  потерять  не  хватает, как  на  днях  в  театре… Надо  поторопить  Всеволода  со  свадьбой, хочется  в  подвенечном  платье  выглядеть  ещё  вполне  стройной…

     Марина  положила  ладони  на  плоский  живот.
 
    «Как  ты  там, маленький ?- она  улыбнулась.- Скоро, очень  скоро  ты  будешь  такой  большой, что  сможешь  постучать  мне  в  ответ  своей  ручкой  или  ножкой… А  когда  ты  появишься  на  свет, и  я  взгляну  в  твои  лучистые  глазки... - Марина  мечтательно  и  отрешённо  снова  прикрыла глаза. – Когда-то  я  говорила  Пашке, что  у  нас  с  ним  нет  будущего. Откуда  же  мне  было  знать, что  всё  обернётся  именно  т а к ?..»

                *   *   *   *   *   *   *

             P. S.

             Ты  кружишь  по  жизни -  слепец  слепцом -
             с  завязанными  платком глазами ,
             он  соткан  из  иллюзий, мечтаний  и  заблуждений…

             Кого  судьба  подтолкнёт  к  тебе  навстречу?
             Узнаешь  ли  ты  сразу  свою  половинку 
             и  примешь  её  с  распростёртыми  объятьями?
             Или  оттолкнёшь  её, так  и  не  сумев  распознать?
             Приятна  ли  она  тебе  будет  или  противна?
             Поцелуешь  ли  ты  её, благодарный, или  нет?..

                ( Игра  в  жмурки .) 1996г.   


                *   *   *   *   *   *   *