Танцующий под прицелом

   Посвящается  моему лучшему другу, Мусаеву М.Ю…..


Автор Мазепа Карамазов
рабочее название  «Танцующий под прицелом».
                Я конквистадор в панцире железном,
                Я весело преследую звезду,
                Я прохожу  по пропастям и безднам
                И отдыхаю в радостном саду.
                Н.Гумилев.


ГЛАВА 1.
Здравствуй, море.

Лысый, с черной бородой, анашист сидит.
Папироса с коноплей  у него дымит.
И дымит, трещит мастырка,
Кайфу нет конца.
Душит воздух, и от дыма
Катится  слеза.
Человек ли умирает
Или дом горит,
Ничего не замечает,
Он себе шабит.
Ноябрь на побережье Каспийского моря бывает разным. Часто ветреным, сырым, с нависшими сырыми облаками.  Улицы покрыты лужами. Машины, снующие туда- сюда, разбрызгивают по городу грязь. Становится тоскливо и грустно. Но случаются и хорошие деньки, когда осеннее солнце ярким и ласковым светом  высвечивает деревья, покрытые желтыми листьями, которые,  переливаясь на солнце, помогают ему освещать верхушки деревьев.
Яркие лучи проникали  в комнату, где царил  полный беспорядок. Набитая  вещами, она была похожа на свалку, к которой давно не притрагивалась рука человека.  На полу валялись разные статуэтки из бронзы и нефрита, по всей  комнате были расставлены балхарские  кувшины всевозможных  размеров: от самых больших до махоньких. Сабли   и кинжалы работы кубачинских мастеров, переливались под проникающими  солнечными лучами.
Явно диссонировали с предметами роскоши три больших плаката и портреты   выдающихся гитаристов, которых хозяин наградил своими комментариями. Над плакатом  Ричи  Блекмора красовалась надпись «божественный», Карлос Сантана получил титул «гениальный», Пака де Луссия - «лучезарный».Над портретом хозяина без комментариев красовался древнейший восточный символ: восьмиконечная звезда, составленная из шамбал, белой и черной, входящих друг в друга, - очередное  изобретение владельца.
Включенный музыкальный центр шипел. По огромному телевизору передавали какую-то зарубежную программу.
Мусик просыпался медленно, то открывая, то   закрывая глаза. Ему не хотелось просыпаться , но сильно болела голова. От ночных оргий на душе было муторно, сердце билось неровно.
 - Из-за анаши, - подумал  он, взглянув на полную пепельницу окурков. Пустые бутылки из-под шампанского валялись у его ног. Он понемногу прислушивался  к тому, как просыпается город и начинает жить своей жизнью, и по количеству  проезжающих по городу машин пытался определить время.
Полшестого - шесть, подумал он, взглянув на   Саида, спящего  раздетым на ковре, словно демонстрирующего  свою хорошо развитую мускулатуру.
Под головой Саида лежал автомат калибра  7,62  (два года назад в него выстрелили из такого же точно автомата, одна из пуль прошила его насквозь, после чего он стал хромать на  одну ногу). На его  гладко выбритой голове  тоже играли солнечные лучи, рот  был приоткрыт  и раздавался храп, напоминающий рычание тигра.
 Две  молодые женщины, бесшумно дыша, спали, съежившись и пользуясь  его огромным  животом  как подушкой.
-Верховный спит, верховному ура, - подумал Мусик. Тяжело поднявшись, осторожно, чтобы не разбудить спящих, он подошел к единственному предмету мебели, находящемуся  в середине комнаты, - столу, взял  с него открытую пачку папирос, кусок прессованной анаши  и вложил его в пачку. Сунул за пояс пистолет, взглянув последний раз на спящих.
«Ну и хорошо, - подумал он, - пойду к морю, - курну на рассвете.»
 Деревья, когда-то давно заботливо посаженные и красиво обрамлявшие   дорожку, по каким-то неизвестным причинам  были излюбленным пристанищем воробьев и грачей. Заняв  верхушки, они скрежетали и галдели,  обгаживая дорожку и одиноких прохожих, идущих к морю.
Мусик был    человеком  высокого роста - метр  восемьдесят восемь - и весил около ста двадцати килограммов. Короткие, темные с проседью волосы щеткой торчали  в разные стороны. Черные брови немного срослись на переносице, нос был поломан и потому чуть-чуть вздернут, тяжелая челюсть слегка выдвинута вперед, белоснежные зубы ровны. Все это выглядело бы  очень грозно, если бы не большие черные глаза, которые светились добротой.
Мусик, он же Здоровяк, он же Громила, он же Мамонт и т.д., словом, наш герой, был не в настроении. Его, спортсмена, угнетала мысль о вреде дури (так называлась анаша). Вдруг на своей голове он ощутил клейкую жидкость и, доставая платок,   произнес:
-Если бы я шел на  пляж Капа - Кабаны, со мной  бы такое на произошло. Не Рио, - заключил он свою мысль словами Великого Комбинатора, вспоминая анекдот про летающих коров и вытирая голову.
 Подойдя к морю,  выбрал одинокую лодку, глядящую в небо острым килем, и спрятался за ней. Его уже стали радовать прохладный осенний ветерок и набирающее силу солнце, которое прокладывало по лазурному морю золотистую дорожку. Профессиональными движениями он забил  папиросу и с наслаждением  закурил ее.
Лицо его засияло. Тихий плеск  моря и ласковый ветерок  окончательно развеяли грустные мысли.
 Вдруг чей-то резкий голос  заставил  мирного курильщика вздрогнуть и схватиться  за свой пистолет
-Здравствуй, море, я люблю тебя,   -    услышал он, выглянув из-за  лодки,  и увидел девушку в белых гольфах и такой же шляпе. Она  простирала  руки к морю и  о чем-то говорила  ему  размеренным хореем.
- О, - подумал Мусик, спрятав свой пистолет, - довольно ранний  монолог.
Но девушка не заметила спрятавшегося за лодкой человека и продолжала выкрикивать любовные слова, обращаясь к морю и солнцу  с очень заметным аварским акцентом. 
- Теперь я мог бы ответить Командору, - подумал Мусик, - почему аварские песни так мелодичны  и  нежны, несмотря на жесткий и темпераментный характер  этого народа (Командором он называл своего друга и шефа.)
Его размышления  прервало новое обращение девушки к морю.
- Я так ждала этой встречи, - воскликнула она и принялась бегать вдоль берега, целуя капельки воды, падающие ей на руки.
Оригинальный наряд  девушки вызвал у курильщика приступы смеха.   Мусик понял, что дальнейшее понимание взглядов и  мировоззрения этого интересного создания может закончиться для него критически, то есть  гомерическим хохотом.
Чтобы  не видеть ее белой шляпы, он  стал закрывать глаза и  отползать от своего прикрытия. Но тут он был  услышан девушкой.
Появление  одинокого курильщика, видимо, никак не входило в  планы этой милой особы, и  крик ее напоминал тот, что часто  упоминается американскими писателями, рассказывающими  о том моменте  индейских баталий, когда победитель вонзает свой томагавк в грудь поверженного врага. Камень, тут же упавший рядом с головой Мусика, был полным тому подтверждением. Вид этого камня снова  поверг  его в приступ хохота, но русская   ругань  вперемежку  с аварскими словами говорили ему, что эта  буря, рождающаяся в горах, где берет начало  Сулак, грозит  ему каменным градом, который завалит его, как избиваемую праведниками  грешницу.
Быстро вскочив, Мусик трусцой побежал в сторону города, слыша за спиной в свой адрес далеко не лестные слова.
Лишь войдя в свою собственную, чисто убранную квартиру,  Мусик  почувствовал себя спокойно и, мельком взглянув на свою жену Беллу, плюхнулся на кровать. Сон был тревожным из-за тяжелой, изнуряющей ночи.  Но лирически проведенное утро  навевало  на его лице улыбку.
- Хватит улыбаться, вставай, - сквозь сон услышал он голос жены, которая, говоря это,  все время целовала его в ухо. Мусик  открыл глаза и крепко обнял ее.
- Ты задушишь меня, слон!  Сколько можно спать, на улице уже темно. Вставай, у нас засор между этажами, все лезет у нас из ванны.
- Звони в аварийку, пробурчал Мусик, - и повернулся на другой бок.
        Но Белла явно не хотела заканчивать разговор. Она схватила за плечи своего мужа и стала трясти его, при весе ее благоверного это было делом нелегким.
- Ты  не представляешь, как мне трудно, вода со страшным напором льется у нас из ванны. У меня разламывается спина все это вымывать.
Открыв глаза, Мусик  с тоской посмотрел на пол.   На полу плавали окурки  и  куски мелких тряпок, и  вообще все, что имеют привычку бросать  в умывальник его сознательные соседи.
В его глазах на миг зажглись странные искры, по которым близкие друзья и, конечно, жена читали  знакомую мысль « Всех убить!»
- Где аварийка?!!
- Я уже звонила два раза, говорят, что приедут, но их все   еще нет.
- Телефон! – прохрипел  Мусик.


ГЛАВА 2.
Слесаря.
               
Пока сантехник все им не испортил,
Познал он радость тихой жизни с ней.

По главной улице города летела  грузовая машина с надписью «Аварийка». Год назад  аварийная служба должна была списать этот гроб, как называл  ее постоянный хозяин и шофер по кличке  «Бандура». Но по каким-то причинам этого не произошло.
- Все же ехать лучше, чем идти, - утверждал Бандура, лихо крутя баранку,  и переключал со скрипом  скорости.
 Его сосед, маленький темнолицый человек, отстукивал по панели   ритм музыки, которая гремела из магнитофона, подвешенного рядом с зеркалом. Время от времени он выкрикивал фразу, которая казалась ему сакраментальной: «Кинсабиянно!», слог  «янн» он тянул не хуже, чем Карузо в опере Верди. Эти люди никогда  не думали, что любой человек, едущий в машине, подвергает себя смертельной опасности,
Они чувствовали себя более или   менее членами автопробега, где решалась судьба золотой  медали, или  «премии  в квартал».
Машина со свистом пролетела нужный адрес и  подъезжала к выезду из города, на повороте  которого красовалась вывеска  «Well come» . Никто из них не знал значения этой вывески, но к ней они относились уважительно и всегда притормаживали, видя ее.
Черный барабанщик безгранично уважал шофера Бандуру, потому что тот был  единственным человеком на службе, который не называл его обидной кличкой «Чухонец», а просто  «Родным» или «Черным».
Когда  машина чуть притормозила, темнолицый сказал:
- Чего ты все время грустишь, Бандура?
Бандура со скрипом нажал на тормоза, машина  остановилась; водитель, открыв стекло, высунул свою каштановую голову и глубоко вздохнул.
Затем  он выключил магнитофон и спросил соседа:
- Ты знаешь, что я    свою жену отправил в  Сергеевку?
-Да, - ответил барабанщик     и почему-то смутился.
-Давеча вижу сон, - начал рассказ Бандура, - пробираюсь будто я  по заросшему полю. Вижу, по высокой траве идут бабы, ну, думаю, на работу. Пригляделся, все идут лицом ко мне, а Анфиса, самая здоровая, которая  больше всех баранов на стрижке кромсает, дернула меня за нос и говорит:
- Ты, Бандура, должен меня поиметь, а то  твоя  Натаха  с Шихшабеком останется (Ну, про Шихшабека я тебе говорил – первый парень в совхозе,  корень в стакан не влезет).
- Мама  была права, - подумал я, - не надо было Натаху в Сергеевку пускать.
Что делать, бросился на Анфиску, с большим трудом заломал на траве, разорвал  юбку и все, что под ней, толкаю изо всех сил   свои «прибором», а он - как в стену. Ну, думаю, что-то не то. Поднял ее за ноги, а между ног  у нее решетка.
 В последних словах  в его голосе прозвучало такое отчаяние, что «Черный» выронил  разводной ключ, который  вертел в руках.
- Не  дури, Бандура, сон это, сон.  Давай  заедем  в магазин, возьмем водку, а там и до вызова  недалеко.
Машина с шумом  развернулась и поехала в сторону города.
Мусик только что  услышал от диспетчера  «аварийки», что машина выехала полчаса назад. Близилась ночь,  и купающихся  в доме становилось все больше и больше.
Белла  все время стояла на четвереньках, выбирая воду    из ванной и сливая ее  в  ведро.
Неопределенное отчуждение  охватило Мусика, он  очень ослабел, с ним это  часто случалось  из-за чрезмерной злости, глаза  его закрылись,  и  он  сел в глубокое кресло.
«Поделом мне, я наказан за то,  что  смеялся над этим возвышенным созданием», -  но, вспомнив об этом, опять закатился  смехом.
- Послушай, ты, я здесь корячусь, а ты смеешься, - перебил его размышления голос жены.
Мусик хотел было ответить ей двумя-тремя крылатыми фразами типа «каждому свое» или «дураков работа любит», но в дверь позвонили. Мысль о том, что это     слесаря, обнадежила  его и он бросился к   дверям.
В квартиру вошли  два  подвыпивших человека  неприятной  наружности. Один  был высокий   шатен с красной от пьянства  рожей, второй - черный, как будто всю жизнь прожил на нефтебазе  и никогда не  умывался. Но  заметней всего были  его сапоги, на которых  налипло  столько грязи, как будто в них только  что делали саман. Сразу  поняв, в чем дело, эти люди, занимавшие  такое  «высокое» положение в обществе, как сантехники-аварийщики, стали гулять по всем  комнатам, заглядывая  во все углы.
-  Хорошо живете,- сказал тот, что поменьше, размахивая разводным ключом.
Белла завороженными глазами следила  за  движениями разводного ключа, который  мог в любую минуту разбить что-нибудь из ее любимого хрусталя. На  ковры она уже не обращала никакого внимания, но все же успевала погладить руку мужу  и сказать ему:
- Умоляю тебя, молчи, пусть  только сделают.
Вдруг  маленький слесарь подпрыгнул,  как  строптивый неукротимый конь, и    вскрикнул:
-  Я понял, надо ломать перегородку на кухне,  за ней находится  засоренная труба. В две минуты они сломали перегородку, и все увидели  проходящую там трубу. Стукнув по ней раза три разводным ключом, маленький слесарь сказал, что все будет нормально, через две минуты они подойдут, а пока спустятся вниз провентилировать обстановку.
Дверь за ними закрылась, прошло минут пять, вода лилась с большим напором.
-   Я эту Ниагару остановлю, - заорал Мусик  и, набрав телефон «аварийки», услышал голос диспетчера.
Он начал кричать в трубку, что приехали  аварийщики, разломали стену, ничего не сделали и уехали.
- Почему вы все это       мне говорите? - услышал  Здоровяк с  другого конца трубки, - не  звоните мне больше, и вообще пошел ты на  … !
Пострадавший  взревел, но потом, успокоившись,  вкрадчиво и тихо сказал:
-Никуда не уходите со своего рабочего места, я сейчас приеду, - и  бросил трубку.
Усилием воли, успокоившись, он вышел из дому.
               
Глава 3.
Аварийка.

В подвальном помещении люди пьют,
Думая, что счастье  свое  там найдут.
Но бывает казус, что враги придут,
Счастье разломают и самих побьют.

Аварийка была большим  подвальным помещением  в два окна со старыми деревянными  ставнями. В комнате был полумрак. Здесь была темно, но чувствовалось, что на улице осенняя ночь. В центре расположился большой стол, за которым сидело человек восемь слесарей, игравших в домино, куривших и пивших.
У входа стоял стеклянный шкаф и стол, за которым сидел с телефонной трубкой в руках диспетчер. Это  был человек    с высшим образованием, проработавший в аварийной службе уже десяток лет.  За это время он научился распознавать угрозы и, услышав фразу: «Жди, не уходи, я сейчас приеду», помрачнел и перестал улыбаться.  Он сказал слесарям, что Бандура и Чухонец что-то натворили и с минуты на минуту надо ждать «гостей». Услышав его слова, пьяная толпа  стала смеяться и  выносить различные предположения о том, что они сделают с непрошеными гостями. Почему-то все предположения слесарей сводились к мужеложству.
Тем временем в затопленной квартире  Мусик заметил, что его жена смотрит  на него странным взглядом.
- Клянусь тебе, - произнес  он низким голосом, -  все будет хорошо, ты не волнуйся, ты же знаешь, как я тебя  люблю.
Говоря это, он  засовывал за пояс пистолет.
-  Иди, я скоро буду.
Когда  он вышел на улицу, было уже поздно, мало кто останавливал машины в  это время, но Мусик продолжал  голосовать, пытаясь остановить  хоть что-нибудь. Синий пирожковоз, сначала проехавший мимо него, остановился и, как будто подумав, подал назад.
- Скажу тебе откровенно, я не очень люблю брать ночных пассажиров, - пробурчал  водитель, - когда Мусик садился в машину, - но что-то «цынкануло» мне при всей моей  небескорыстной любви к людям. Ты ведь мне неплохо заплатишь, брат?!
Пассажир посмотрел на  водителя и увидел человека  низкого роста, крепкого телосложения.  На него уставились  два  черных глаза и такие же черные усы, на голове была  кепка. Мусик сам носил такую  же в глубокой юности, она называлась «бакинкой».
- У меня неприятности, и, если ты мне поможешь найти сантехническую  «аварийку», я тебе заплачу вдвое.
- Какой  базар, - ответил шофер, разворачивая  машину, - только скажи, какой тип тебе  так испортил настроение, что даже на меня твое лицо наводит  жуть?
Мусик коротко рассказал  шоферу, которого звали Аташка, историю своей потопляемой, как  «Титаник», квартиры, после чего сам удивился, с каким рвением тот стал искать  «аварийку». Подъезжая то к одному, то к другому госучреждению, где горел свет, к каждому встречному прохожему, Аташка  выспрашивал адрес и, в конце концов,  узнал.
« Осторожно, смерть идет»,- слышалась в ушах диспетчера  неизвестно где рожденная фраза. Ему стало плохо,  когда он увидел в дверях большого, сильного  человека,  лицо которого  пылало  злостью.
- Только не бей, - проговорил диспетчер, закрыв  от страха глаза.
Здоровяк, даже не взглянув на него, прошел в комнату, где за столом играли слесаря. Увидев   его, все сразу смолкли.
- Где маленький, черный, в кирзовых сапогах?
-Чухонец на вызове, - ответил кто-то.
Сзади послышались стоны и  звон разбитого стекла - это Аташка  «объяснял» диспетчеру, что,  по понятиям,  посылать на  х..  –  большой  грех.
- Надеюсь, грузовая машина есть.
- Есть дежурная, - почти хором ответили слесаря.
- Садитесь все, - прохрипел Здоровяк  и пошел к выходу. Краем  уха  он слышал, что его товарищ –  водитель не  унимался и продолжал отпускать подзатыльники, лихо работать ногами и при этом  учил их жить по понятиям, как говорил он. Слесаря возмущались, говоря, что они не при чем, но Аташка не обращал на это внимания.
Вскоре по дороге послышался шум удаляющейся от аварийной станции машины.
Спустя десять минут  Мусик, или Мамонт, как называли его близкие друзья, открывал дверь своей квартиры.
-Не волнуйся, милая,- обнимая жену, сказал он,  - эти идиоты ломают  железную     дверь подвала, отключают воду во всем доме, с ними Аташка, мой новый  друг, ты можешь спокойно  поспать.
Она засияла, безмерная радость засветилась у нее в глазах, не произнеся ни слова, она  осторожно запрыгнула на него, обхватила руками его шею, поцеловала его разбитый   еще в ранней юности нос…

Глава 4.
Встреча.

Живешь спокойно ты, не зная бед,
И  вот судьбой предписана тебе дорога.
В душе твоей появится тревога -
Опасный путь осветит лунный свет.

Большой  Муртуз  зашевелил своими колючими усами и шумно вздохнул.  Мусик сидел с ним в огромном кабинете  и  наблюдал, как блондинка в черной  облегающей  юбке поливала цветы, двигая своими шикарными бедрами. «Эта красавица принадлежит  ему, - подумал Здоровяк, - как и все здесь в округе».
При виде этой чарующей внешности его потянуло на размышления.
Хорошо было бы иметь такой  роскошный кабинет и такую роскошную секретаршу. Он взглянул  украдкой на довольное лицо  своего брата   и снова сосредоточился    на блондинке.
- Интересно, как ты думаешь, где она так научилась качать бедрами, наверное, танцевала?
- На танцах такому не учат.
- Послушай, Мусик, как ты сейчас живешь, чем занимаешься?
- Великолепно живу! - сказал мыслитель.
- В этом цветке слишком много энергии, может, это особые витамины, которые  вводятся у нас в горах или от солнечного света, или еще от чего. Но я для нее староват.
- Не может быть, ты еще крепкий мужик.
-Приятно, что ты обо мне  так хорошо думаешь. У меня проблемы, малыш.
- Я так и понял, что ты вызвал меня не для того, чтобы я любовался чудесами природы.  Что за проблемы?
- Ответь мне на один вопрос, кто я такой?
- Ты генеральный  директор «Росстройматериалов», очень богатый человек, страшно жадный до баб и мой единственный брат, - отрапортовал Мусик.
- Вот как?- от удивления его очки в большой роговой оправе сползли на кончик носа, и он снова задвигал усами.
- А я–то считал себя все время  человеком, который хорошо разбирается в людях и с утра до вечера думает о процветании нашей семьи.
- Тебе не надо мне ничего доказывать, припаси это для кого-нибудь другого, не вздумай во мне  копаться, это не обязательно.
- Не принижай своих достоинств, - раздраженно произнес усатый. – В моих проблемах можешь разобраться только ты.
- Ну-ну, - скромно согласился  Мусик, - как зовут твою проблему?
- Рожков Александр Васильевич, бывший заместитель председателя народного контроля  республики.
- Я его не знаю, - сказал громила, - не отрывая глаз от блондинки, которая пригнулась, чтобы полить горшки  с цветами на полу. И ее длинные ноги,   и красивый зад  стали более отчетливыми  из-за обтягивающего его мини.
- Налей пару чашек кофе, - велел Муртуз.
Блондинка улыбнулась в ответ, показав прекрасные белые зубы.
- Хорошо, барин.
- Барин? – удивился Мусик.
- Типичный ответ слаборазвитой  девушки, - пробурчал усатый.
- На мой взгляд, у нее есть все, что надо, лучшего развития я бы не хотел.
- Я имею в виду ее мозги, малыш, и вследствие этого  ее блатные словечки. Когда ее прорывает,  она  начинает мне по фене объяснять, что ей нельзя, по понятиям, делать некоторые вещи,  без которых мне очень трудно.  Я  запрещаю ей разговаривать, так  я только сохраняю здравый  рассудок. Кроме того, она занимается каратэ и время от времени издает душераздирающие крики, нанося удары по стене.
- Ты принесешь нам кофе?! – закричал  хозяин кабинета.
- Ты  чего-то прочирикал, бугор?
Блондинка продефилировала  мимо сидящих, у Мусика перехватило дыхание, когда рядом с ним провиляла ее попочка.
- «Маженуар», - проговорил он, отгадывая название духов, наверное, подарил  толстяк. Мусик закрыл глаза и попытался прислушаться к тому, что говорил его брат.
- Рожков был  мужик неплохого уровня, никто никогда не мог уличить его в нечестности, мы перечислили ему десять миллионов на его счет в Ленинграде, чтобы он с ними поработал. Все было хорошо, но недавно он позвонил и сказал, что его шантажируют и не возвращают товар, который он оплатил.
Я хочу, чтобы ты поехал  в Ленинград, узнал, почему там такие проблемы, думаю, ты во всем разберешься.   Только не принимай никаких  решений, не согласовав их со мной.
- Послушай, обратился Мусик к брату, - я не знаю, какими критериями ты  меряешь людей  и  доверяешь им деньги.  Но твой  Васильич – законченный олух, которому я не доверил бы следить за моральным обликом беззубой старухи с заколоченным  правым глазом. Как ты  не понимаешь: времена изменились и все поделились на хищников и травоядных.  Как можно доверять деньги  сосунку-интеллигенту!
- Заткнись! – взорвался Муртуз.
- Хорошо, не будем об этом, - согласился Мусик.
Тут появилась красавица с подносом; когда она наклонилась  и протянула чашку, узенькая полоска ткани, представляющая некоторое подобие кофточки, вдруг совсем распахнулась, и все ее достоинства предстали во всей красе, что, впрочем,  ее не смутило. Она восторженно хихикнула.
- Муртуз Магомедович, скажите своему брату, чтобы он держал покрепче чашку, а  иначе он прольет свой кофе.
Ты так думаешь?!- хрипло проговорил Мусик.
Она  выпрямилась, поставила поднос на свободный стул и поправила свою кофточку, аккуратно спрятав свои прелести от чужих глаз.
- Почему бы тебе не одеться во что-нибудь более надежное? – строго  спросил Муртуз, - а то мой брат мечтает, чтобы с тебя соскользнула нижняя половина твоего наряда.
- Учту.
Она грациозно покинула сидящих, стуча по паркету своими изящными туфельками.
- Поезжай, - сказал толстяк, откинувшись в кресле; его очки опять вернулись с кончика носа на прежнее место, - да не трать слишком много моих денег.
Мусик вышел в приемную и натолкнулся на стоящую у окна блондинку.
- Вы уже уходите? - она улыбнулась своей ослепительной улыбкой.
- Мне приказано уйти.
- Жаль, что вы покидаете нас так быстро.
- Я надеюсь сегодня поужинать с тобой.
Красавица  взглянула с упреком на Мусика.
- Это невозможно, мой шеф не разрешает мне общаться с его друзьями вне работы.
- Но на брата это не распространяется.
- Относительно Вас он особенно предупредил и сказал, что Вы страстный бабник.
- Гнусная ложь, я однолюб. Тем более, он не узнает, я завтра уезжаю.
- Я так и знала, летишь к Александру Васильевичу в Ленинград.
- Да, а что?
Улыбка ее застыла.
- Стоит ему позвонить, как мой шеф впадает в ипохондрию на  весь остаток дня.
- Ты с ним знакома?
- Видела пару раз. Самодовольный долбень
- Думаю, ты ошибаешься, он намного хуже. А вот ты мне нравишься, давай не будем бороться со своими желаниями. Ты великолепна!
- Вам нравится мой наряд? – красавица снова обратилась к Мусику  на «Вы», чтобы подчеркнуть официальность их разговора, и повернулась к окну.
Черная обтягивающая юбка из льняной ткани едва закрывала верх ее бедер. Расшитая бисером кофточка как нельзя лучше подчеркивала ее прелести.
Мусик который раз не смог скрыть своего восхищения.
- Я рада, что Вам нравится, - она повернулась к нему лицом.
- Вернемся к нашему ужину, - настаивал Здоровяк, - давай зажжем сегодня вечером свечи и …
- Сейчас спрошу  у своего шефа, можно ли зажигать костры по ночам.
- Думаю, ты ошибаешься, нельзя смешивать работу с удовольствием. Ты можешь  заболеть лунатизмом и даже во сне спрашивать разрешения у своего шефа.
- Ну ладно,- сказала она с серьезным лицом,- позвони сегодня вечером, - грациозно нагнулась и написала номер своего телефона.
Выйдя из приемной, Мусик взглянул на листок. На его лице  появилась мечтательная улыбка.
- Умайра!- он вслух произнес ее имя, и сердце его учащенно забилось. «Подфартило», - подумалось   ему.

Глава 5.
Командор.

                Пройдут дожди, и солнце ярким светом
                Мой город юности красою озарит.
                И грусть пройдет, как мимолетный холод летом.
                И Ангел твой придет и сердце укрепит.

В конце ноября  в городе у моря вдруг  наступают прохладные деньки. Узкая полоска солончака между прибоем и горами  превращается в место порывистых ветров, которые  приходят как с севера, так и  с востока, сгибая верхушки  деревьев до земли.
Сутками идет мелкий дождь, заливающий дорогу и помогающий  машинам разбивать асфальт.
Вздрагивают оконные рамы, кое-где со свистом срывает металлические листы  с  кровель домов, пугая прохожих, которых обстоятельства вынуждают выходить на залитую водой улицу. Огромные волны бьют по береговым строениям, словно гигантский молот по наковальне. И даже рисковые морские браконьеры не решаются в такие дни выходить в море, так как это приключение может стать последним  в   жизни.
Высокие деревья и дома, построенные  советскими и пленными немецкими  архитекторами, в другое время радовали бы глаз, но сейчас  от этого становилось мрачно и грустно.
Прогулка  по такому городу не очень приятна, больше всего раздражает ветер, который бьет капельками дождя по лицу, а мокрая листва, устлавшая землю, хлюпает  под ногами.
Мусику предстоял путь по родному городу в профилакторий, который  находился на берегу моря. Он любил свой город, и его печалил вид незаконченного ремонта красивых  домов и ухабы на дорогах.
 «Кто же будет  строить? – подумалось ему, - если город покидают русские и евреи, люди, которые стояли у истоков строительства города в 30-е  годы?» После них будет уезжать местная интеллигенция. Вместо веселых и добрых придут  сильные и агрессивные, мало думающие и много стреляющие, строящие большие  собственные особняки  на лучших участках  у моря. Наступят черные дни». Здоровяк вспомнил историю  деда Шарапила, которую ему рассказывал сам старик.
В 32-м году  Шарапил  был самым молодым  и перспективным работником обкома партии. Тогдашний  первый секретарь обкома, товарищ Самурский,  вызвал его к себе   сказал:
-  Ты едешь в Москву по поводу строительства завода, это просто формальность, так как завод решили построить в Астрахани, а не у нас. Поезжай в Москву и отвези кое-что.
Поездка  в Москву в то время была  большим событием, и молодой горец  был счастлив.
Совещание проходило в просторном зале, где ни сводный потолок, расписанный фресковой живописью, ни красивые двери из мореного дуба не могли придать помещению праздничный вид из-за стоявших вдоль стен громадных столов, покрытых зеленым сукном и создававших впечатление, будто сидящие за ними люди идут строем к висящей на стене огромной карте,
Сталин вошел твердым, уверенным шагом и тихо поздоровался  с заметным грузинским акцентом.
- Хочу услышать мнение наркомов, - сказал он и сел неподалеку от карты.
Шарапилу показалось, что глаза его сверкнули мрачным огнем. «Для этого человека не существует ничего, кроме величия нашей страны. И он сметет все на своем пути», - подумалось ему.
К карте выходили докладчики.  Какой бы они ни избирали путь в своих рассуждениях по строительству завода, все неизменно приводило их в город Астрахань, где была хорошая  для строительства любого важного объекта инфраструктура.
В скором времени выступления  завершились, и аудитория замерла  в ожидании  дальнейшего развития событий. Сталин чиркнул спичкой, раскурил трубку и подошел к карте.
- Товарищи, - начал он сдержано, - нам надо выслушать представителя Дагестана, может у него есть свои соображения о строительстве завода.
Шарапил замер от страха. Он  не знал, что говорить, и поэтому его тело  показалось ему таким  тяжелым, что он еле встал с кресла, мысли путались.
- Извините меня, - сказал гость из Дагестана взволнованным  голосом, - такой завод нам бы не помешал, но столько было изложено мыслей  о целесообразности строительства в Астрахани, что мне даже нечего сказать.
Вождь медленно подошел к карте, где было видно Каспийское море, и сказал:
- Нам надо поблагодарить специалистов, которых мы прослушали. С некоторыми их высказываниями  я согласен. Но, в целом, я думаю, их решение ошибочно, так как они хотят достигнуть быстрого успеха, а это не лучший путь.
- Одна из важнейших причин, по которой, я думаю, нужно строить в Дагестане, - это тот факт, что море в этой части никогда не замерзает. Значит, мы сможем испытывать  свою продукцию круглый год и круглый год морем подвозить строительные материалы так же  успешно, как и железнодорожным транспортом. В Астрахани таких достоинств нет. Построив завод в Дагестане, мы будем способствовать зарождению рабочего класса, которого там нет. Приехавшие туда лучшие представители нашей интеллигенции поднимут уровень культуры народов Дагестана. Республика станет еще более многонациональной. Сказав все это, Сталин обратился  к Орджоникидзе и сказал:
- Вам, Серго, партия поручает организацию и строительство этого завода.
Зал грохнул аплодисментами.
- Это ведь так просто, - подумал Шарапил, - почему же никому в голову не пришли такие мысли.
После этого совещания на протяжении всей своей жизни он никогда не сомневался  в гениальности  Великого Кормчего. Даже тюрьма, в которую его посадили  в 39-м  году, не отбила у него эту уверенность.
Поглощенный своими мыслями, Мусик медленно прошел через густой парк и вышел к берегу моря, где шум разгулявшейся  стихии вернул его к действительности. Деревья вдоль берега поредели и  перед ним открылись за густой каймой  кустарника каменные глыбы  и свирепое море. В трех километрах от берега  в море виднелось грандиозное строение гениального архитектора  - здание цеха. В море  оно было прекрасно само по себе, ибо казалось прекрасным дворцом благодаря туману, не дававшему возможности понять до конца  цвет его стен. Сегодня Мусику он показался айсбергом  золотого цвета, который волны пригнали из волшебного царства, чтобы развивать в людях дух красоты и мужества.
- Сейчас такое вряд ли кто построит в  этой веселой стране, - подумал Громила и свернул на главную дорогу, ведущую вдоль берега  к профилакторию, высокому четырехэтажному зданию, где когда-то лечились горожане. Раньше это здание было запланировано, как  первое в солидном оздоровительном комплексе, но началась перестройка, военные заказы прекратились, и у завода не стало денег на строительство. Теперь обсуждался вопрос о полном  закрытии профилактория, в котором количество врачей уменьшилось до минимума.
Несмотря ни на что, профилакторий не пустовал, благодаря хорошо оформленным помещениям, где проводились различные торжества. А сегодняшнее событие явно было неординарным даже для этого, привычного к мероприятиям с размахом, банкетного зала. Огромное количество иномарок  обступило здание, двери были распахнуты, яркий свет  освещал  коренастых молодых людей, которые встречали гостей и провожали их внутрь здания.
Здоровяк подошел к распахнутой двери. Увидев его, молодые люди, стоявшие у входа, бросились к нему, стали обнимать, бить по плечам и смеяться. Задыхаясь от  притворного негодования, гость стал кричать:
- Не мните костюм, оставьте галстук, - сейчас будет драка.
Но молодые люди продолжали приставать  к нему, толкая и задавая глупые вопросы.
В целом все это напоминало игру детей с добродушным медведем. С трудом  стряхнув их с себя, Здоровяк вошел  в просторный зал, в дальнем конце его была устроена сцена, где расположился большой оркестр, звучала веселая музыка, и пары кружились в зажигательной  лезгинке.
В противоположном конце зала стоял молодой мужчина выше среднего роста, одетый в элегантный серый  костюм; на его груди мерцал драгоценный  Орден  Дружбы народов, врученный сами президентом. С приятной улыбкой он встречал и приветствовал гостей, входящих  в зал. Казалось, что количеству дорогих подарков, которые ему преподносили  гости, не будет конца: кинжалы, сабли, бурки, антикварные  часы уже заполнили один из углов зала.
Хозяин торжества казался беспечным, но Мусик знал, что скрытый за густыми темными  ресницами его взгляд  не упустит  ни одной детали. За ним  стояла свита  из семи человек, одетых, как и  их вождь, в костюмы от Армани.  Особенно выделялся  высокий  блондин, с красивым, словно высеченным    из камня, лицом. Три года назад он приехал  в город простым учителем математики,  а сейчас был председателем республиканского пенсионного фонда. Все остальные держались чрезвычайно самодовольно.
- Салам алейкум, Командор, я поздравляю тебя  с днем  рождения, желаю здоровья, денег, любви, одним словом, счастья, - обратился Здоровяк к человеку с орденом на груди.
Вся группа двинулась навстречу ему.
- Добро пожаловать, большой Билл, я рад, что ты  пришел ко мне, - он без церемоний  обнял Здоровяка и, властно повернувшись к соратникам, проговорил, ни на секунду не сомневаясь, что окружающие моментально исполнят  его просьбу:
- Посадите Мусика так, чтобы  ему было удобно смотреть и чтобы  у него на столе были самые вкусные вещи, ведь он это любит.
Двое из свиты бросились выполнять приказ, и скоро Мусик устроился за одним из многих столов. По правую руку от него сидел его приятель Абас со своей женой, одетой в шикарный голубой костюм, выгодно подчеркивавший ее фигуру; красивое лицо молодой женщины выражало сдержанное достоинство.
-Как дела? – спросил Абас, улыбнувшись, и свет хрустальной люстры заставил заблестеть   его золотые зубы.
-Дела у прокурора, - ответил Здоровяк традиционным  приколом, соорудив соответствующую мину. Абаса он очень любил - его отцу  Мусик был обязан окончанием школы.
По левую сторону от нашего героя с вызывающе дерзким видом сидел невысокого роста черноглазый мужчина в скромном костюме - Магомедик, друг  детства Здоровяка.
На столе уже стояли всевозможные салаты, икра, рыба  всех видов, чуду с творогом и мясом, а молодые ребята с  крепкими спортивными фигурами, выполняющие роль официантов, постоянно носили горячие шашлыки, не давая им остынуть. Взгляд толстяка остановился на любимом им салате из печени трески.
Тамада, высокий мужчина со светлыми глазами, пухлым чувственным ртом и огромным носом, весело рассказывал  о достоинствах именинника, а рюмки наполнялись вновь и вновь.  Но на отдельных столах не было спиртного, так как  многие гости жили по строгим законам шариата. И сам  именинник имел к своему звучному имени Арслан приставку Хаджи, что указывало на  совершенное им паломничество в Мекку. У него была удивительная способность  объединять вокруг себя совершенно разных людей и ставить перед ними общие цели.
Изрядно наевшись ханского шашлыка  и насмеявшись анекдотам, рассказанным Абасом, Здоровяк стал запивать все это сухим венгерским вином, приговаривая, что  оно способствует расщеплению пищи, чем  вызвал  улыбки у рядом сидящих.
- Фрукты и торты есть не придется, - подумал Мусик. – Надо успеть на свидание к Умайре.
Решительным движением он встал и, попрощавшись с соседями, направился к шефу, но простоял некоторое время в стороне, не желая отрывать того от   разговора с какими-то высокопоставленными людьми. Хорошо усвоив  характер шефа, Мусик  знал, что тот ничего не делает просто так, без причины, и не любит, когда его отвлекают.
Однако выхода не было – время неумолимо шло вперед, а опаздывать не свидание не входило в его планы.
-Командор, можно тебя на две минуты?
-Конечно,  - оставив своих собеседников, тот подошел  к нему, широко  раскрытые глаза уставились на толстяка.
-Это тебе, - сказал Мусик,  доставая из кармана часы  фирмы «Мозер», - наша семья будет рада видеть у тебя  эту  вещичку.
-Тетя  Патя меня балует, - сказал Арслан, улыбнувшись.
-Послушай, Арслан, завтра мне надо ехать в Ленинград по делам моего брата.
-Я так и подумал, что что-то очень важное  заставило тебя  так рано встать из-за стола, - лицо его стало серьезным, -будь там осторожен, мне не хотелось бы, чтобы ты сам с кем-нибудь там встречался. В Питере неплохо сидит Халимбек, я ему позвоню, и ты подкатишь на встречу солидно.
Он повернулся к своим собеседникам и, тихо засмеявшись, сказал, уходя:
- Не вздумай там стрелять.

Глава 6.
Умайра.

В любви моей ты замер.
Ты знал, любимый мой,
Душа моя не камень,
Она полна тобой.

Мусик приехал на свою квартиру за  10 минут до условленной встречи. На столе уже стояла выпивка, холодные закуски и одно из  любимых лакомств  Здоровяка: котлеты на косточке.
«Молодец Шамиль, справился с заданием», - подумал он, зажигая две свечи на столе. Пройдя к музыкальному центру, он нашел диск японского джаза.  «Киото-город туманов»,- прочел он и, включив диск, улегся на огромной кровати. Волнующая мелодия  погрузила его в грустные сумерки, из которых он выбрался благодаря двум раздавшимся звонкам.  Дверь открылась, и в прихожую вошла блондинка, длинные волосы которой каскадом струились по плечам.
Осыпая вошедшую комплиментами, Мусик снял с нее верхнюю одежду и проводил в комнату. Ее черное платье с низким  стоячим воротником выглядело бы скромным, если бы не глубокое остроугольное декольте, обнажающее ее бархатную кожу, и глубокий разрез, почти полностью оголявший ногу.
-Добрый вечер, - сказала она, ослепительно улыбнувшись.
Мусик  невольно залился долгим смехом.
- Я ни на что не надеялся, ангел мой, и так тронут, что ты пожалела меня и пришла.
- Иногда везет дерзким, но если ты будешь так смеяться, я пожалею о том, что пришла, - отозвалась   Умайра, - при этом  выражение ее глаз явно противоречило строгому тону проповеди.
Внезапно Здоровяк сделал серьезное лицо, и на его лбу появилась тонкая морщинка от еле сдерживаемого смеха.
-Опять угрозы? Ну что ж, придется исправиться.
Немного разозлившись на тон, который показался  ей вызывающим, гостья хотела нагрубить, но, повернув голову, увидела заботливо придвинутый к самому краю огромной кровати  сервированный столик с зажженными свечами. На нем стояли необыкновенно красивые хрустальные рюмки, в узорах которых  колебались огоньки горящих свечей. Там же поместились хрустальные вазы с какими-то салатами и большой серебряный поднос с непонятным мясным блюдом. Бросались в глаза и две красные салфетки, торчащие возле бутылки с незнакомой наклейкой. Тут только  Умайра почувствовала и аромат душистой выпечки.
«Явно меня здесь ждали с нетерпением», - с удовольствием подумала девушка.
- А почему здесь нет стульев? Где мы будем сидеть?
- Зато есть где лежать, - с внезапной хрипотцой  пробурчал хозяин.
Ей  ничего не оставалось делать, как снять туфли и сесть на кровать. Умайра  удобно устроилась по-турецки, разрез обнажил ее красивую ногу. Мусик тем  временем умело откупорил бутылку  и налил в рюмки ароматного вина. Затем он плюхнулся на кровать рядом с Умайрой, бедная кровать при этом заскрипела под тяжестью его туши.
«Думаю, она мне еще послужит», - подумал Мусик, начав ухаживать за гостьей.
Больше всего гостью смущало то, что она была жутко голодна и не могла скрыть этот вовсе не романтический факт. Готовясь к встрече, она посетила сауну, косметический салон, парикмахерскую, но при этом забыла поесть.
Мусик, глядя на девушку восхищенным взглядом, ухитрялся одновременно ухаживать за нею с ловкостью опытного официанта и развлекать беседой, чтобы  побороть ее небольшое смущение.   Зная  толк в еде, он рассказывал ей, как готовится то или иное блюдо, и незамедлительно подкладывал новые вкусные кусочки,  не забывая подливать вина.
Красавица чувствовала, что хозяин внимательно наблюдает за нею, но не знала этого наверняка, намеренно избегая смотреть в его сторону. Чем сильнее она чувствовала, что он не сводит с нее глаз, тем труднее Умайре  было глотать кусок, застревавший у нее в горле, и ей приходилось запивать его вином.
- Мне твой брат говорил, что ты обжора, почему же ты не ешь вместе со мной?
- Я был на дне рождения своего друга и поэтому воздержусь.
Понемногу от выпитого вина у девушки на лице появилось мечтательное выражение.
Пристально глядя на ее золотистую голову, Мусик произнес:
- Можно я буду называть тебя солнцем, потому что твое редкое имя Умайра созвучно древнеегипетскому  слову «Ра», что означает «светило», «солнце»? Да и цвет твоих волос подсказывает мне это.
- Можно, - согласилась блондинка и осушила свою рюмку одним глотком.
Мечтательная улыбка постепенно сошла с ее лица, и глаза стали серьезнее.
-Извини, я, кажется, много пью.  Это потому, что рядом с тобой я чувствую себя неуверенно.
-Ну и комплимент, - сказал Здоровяк, - к сожалению, я не тот мужчина, на шею которого с ходу бросаются такие девочки, как ты.
- Я тебе докажу, что это не так, - прошептала она и улыбнулась своей  самой ослепительной  улыбкой.
Аккуратно поставив рюмку на стол, она встала и запрокинула руки за шею. Из-за причуд освещения девушка показалась сидящему рядом  Мусику огромной, как чемпионки по бодибилдингу, демонстрирующие свои фигуры. Он и забыл, что у платья есть свои приспособления вроде крючочков и молний.
Через миг платье соскользнуло с плеч и бедер, упало каскадом у щиколоток. Изящно раздвинув  длинные ноги, она опустила руки  к своим бедрам. Тут Здоровяк услышал два щелчка расстегнувшегося  комбидресса. Любой другой мужчина вряд ли бы  обратил внимание на это, но чуткий слух Мусика не упускал ни одной мелочи.
Наблюдать за раздевание женщин  ему было интереснее, чем смотреть какой-нибудь голливудский боевик  со своим любимым актером Аль Пачино. Черные колготки взлетели, подобно бабочке, с цветка и  опустились в дальнем конце комнаты на музыкальный центр, как знак благодарности за лившуюся оттуда музыку.
Теперь перед  Мусиком стояла совершенно обнаженная красавица.
-Ну, как я? – произнесла она. – Где ты видел  такой красивый лобок? - глаза ее сверкнули  дьявольским огнем.
Она повернулась и, плавно раскачиваясь, двинулась к огромной кровати. Движение ее ягодиц напоминало качание маятника, который отсчитывает мужчинам время жизни. Языки пламени играли светотенью, придавая ее облику что-то мистическое.
Мусик, срывая с себя одежду, бросился за ней и обхватил ее сзади стальным обручем своих рук, сжав ее так, что ей показалось, что он хочет вдавить ее в себя, чтобы она в нем растворилась. Колени ее подкосились. Здоровяк нежно опустил ее на кровать, и она грудью коснулась шерстяного пледа. Его губы обжигали ей затылок, и от этой ласки ее бросало в жар.
Мусик развернул ее к себе лицом, поцелуй был торопливым и страстным. Медленное возбуждение все возрастало. Волна дрожи пробежала по их телам. Здоровяк  убрал с ее груди прядь текучих волос, его губы обожгли ее затылок, огнем проложили пылающий след на ее шее и нежно коснулись  розового соска. Она судорожно вздохнула и прижала его голову к своей груди.  Умайра почувствовала его ладонь на своем животе. Грациозно приподняв таз, она раздвинула свои ноги, его рука рефлекторно  скользнула между ее бедер, и он почувствовал, как ее плоть горит и ждет его прикосновений. Девушка простонала.
Мусик отстранился от нее и стал исследовать ее  своим страстным взглядом.  Он  сдерживал себя, хотя все это время его руки продолжали гладить самые сокровенные части  ее тела.
- За что мне такое чудо? – произнес он.
Он мучил себя, не зная зачем, но мысль о том, что этому мучению он может положить конец в любую секунду, нравилась ему.
Наконец он привлек красавицу к себе и медленно приблизил свое лицо к ее лицу. С искусством, доведенным до совершенства, он стал нежно ласкать ее губы и вдруг в мощном порыве вошел в нее, и этим доставил ее перевозбужденному телу ни  с чем не сравнимое удовольствие. Хриплый крик вырвался из груди девушки, и она задвигалась в такт его телу.  Обхватив руками его объемную шею, она прижала его лицо к своему. Ее губы  стали жадно касаться  его лица и, наконец,  их уста слились в бесконечном поцелуе. Это было почти животным наслаждением: дикий хрип и не менее дикий стон прозвучали почти одновременно.
Мусик освободился из ее объятий, в глазах его отразилось колеблющееся пламя свечи.
- Мы очень спешили, второй раз будет лучше.
Они дышали ровно и спокойно.  Его огромная грудь ритмично вздымалась, а широко открытые глаза смотрели куда-то вдаль.
- Мусик, - прошептала Умайра, - о чем ты думаешь?
- Ни о чем.
Заглатывая комок слез, подступивших к горлу, девушка тихо произнесла:
- Признайся честно, ты же не поверишь в мою любовь, потому что  взял меня из-под своего брата, и я сразу согласилась прийти к тебе?
Из глаз ее полились сдерживаемые до этого слезы.
- Глупости.
Положив голову  ему на плечо и разглядывая его черты, Умайра безуспешно пыталась уловить выражение его глаз.
- Мне было очень хорошо, -  прошептала она утомленно.
- И мне, - отозвался он, закрыв глаза.
Тогда она  коснулась его груди своим горячим языком и, помедлив, двинулась дальше, дотрагиваясь губами до самых чувствительных участков его тела, возбуждая их своим прикосновением.
Взяв своими руками его набухший член, блондинка погрузила его себе в рот. Ее горячие ласки были невыносимы. Мусик задышал часто и порывисто, поглаживая мягкие белокурые волосы, как бы умоляя ее прекратить и, одновременно, благодарил за ее дерзкий поступок. Неожиданно Здоровяк подхватил ее и взвалил на себя, теперь он мог ощутить каждую округлость и каждую впадину ее тела. Он припал к ее губам, девушка чувствовала каждый вздох и выдох его груди. Руки Мусика нежно гладили ее спину, медленно опускаясь к изгибу талии и мяли ее ягодицы.
Он ласкал ее губы, крепко прижав к себе. Грудь девушки налилась, ее набухшие, затвердевшие соски впечатались в его кожу. Внезапно он раздвинул ее бедра, и жгучий огонь наполнил ее лоно. Пелена застилала ее глаза, и ей показалось, что она потеряет сознание от мучительного наслаждения. Тихий стон вырвался у нее из груди в такт его движениям. Сливаясь в одно целое, они не знали, прошли минуты или часы. Глубоко вздохнув, Мусик выпустил ее из объятий. Резко встал, подошел к столу, налил себе вино.
- Тебе налить, солнышко?
- Да, - ответила его девушка, тихо вставая с постели. Она прошла в ванную.
Мусик посмотрел ей вслед и ощутил нарастающее возбуждение.
- Это колдовство, - произнес он фразу своего друга, который страшно боялся женщин, из-за которых мужчины теряют рассудок.
«Солнышко» вышла из ванной, залезла на кровать и произнесла своим певучем голоском:
- Ты мне дашь что-нибудь выпить?
Мусик протянул ей рюмку вина, его лицо посветлело, когда он взглянул на ее длинные обнаженные ноги.
- У меня давно не было такой неутомимой любовницы.
- Я готова на все ради тебя, толстяк.
Она залпом выпила вино, встала, обвила руками его шею, ногами туловище и прижалась всем телом к нему.
Его руки скользнули по ее талии и бедрам. Нежным движением он повернул ее к себе спиной и заставил встать на четвереньки. Прикоснувшись горячим ртом к ее спине, поцелуями Мусик проделал дорожку к ее затылку.
Прижавшись ягодицами к его телу, она почувствовала, как сильно он возбужден. Ее грудь быстро и взволнованно вздымалась от участившегося дыхания.  Положив ее на бок, он стал водить членом по ее промежностям и ягодицам, потом легким движением вошел в нее сзади.
- О, Мусик, любимый, он у тебя такой большой, мне будет больно.
- Потерпи, я осторожно, постарайся расслабиться, - прошептал он, нежно целуя ее в ушко.
- Ничего, продолжай, - сказала она, хотя ей казалось, что она разрывается на части.
Она глотала горячие слезы, думая, что этот кошмар никогда не кончится. Но вдруг боль прошла и, к ее удивлению, ее плоть стала отвечать на его размеренные движения; поглощенная новыми для нее ощущениями, она с диким остервенением стала двигать задом ему навстречу, чтобы он глубже вошел в нее.
От сильного возбуждения тело Мусика напряглось, как камень, ему показалось, что он покидает этот мир.
Наконец, общий восторг унес их обоих на небо. Они лежали, не шевелясь, в забытьи, вспоминая пережитые ощущения.
- Ну и отлично, - сказал он, разжав свои нежные объятия.
Мусик привстал и посмотрел на свою любовь после пережитого наслаждения. Его любимая лежала, не шевелясь, все еще продолжая находиться в забытьи. Здоровяк обратил внимание на то, что свечи давно сгорели и комната находится во мраке.
- Удивительно, а мне казалось, что ярко горят свечи, - подумал он, - или я, как Эдмон Дантес, вижу ночью?
Он тихо засмеялся и прошел в ванную; вернувшись, он лег рядом с ней, обняв ее; затем, уткнув свое лицо в ее кудри, прошептал «люблю» и затих. Они крепко, беспробудно спали.

Глава  7.
Александр Васильевич.

Когда петля на шее,
Ты ко всему готов.
Забытых братьев собираешь,
Чтоб разгромить врагов.

Александр Васильевич стоял в зале ожидания Петербургского аэропорта. Насмешливая судьба привела его в город на Неве.  Сегодня исполнилось полгода, как он находился в «колыбели революции» … В прошлом  один из лучших инструкторов обкома и затем заместитель председателя народного контроля республики, он, как и многие его коллеги, стал жертвой перестройки.  Ему хотелось доказать себе и бывшим сослуживцам, что человек его интеллекта на любом поприще добьется успеха.
И поначалу все шло как будто хорошо: на деньги, выделенные Муртузом, он завел нужные знакомства, приобретал ходовые товары и с успехом сбывал  как в  Питере, так и в других районах России.
Мечта приехать в родную республику на «Ролс-Ройсе» и застолбить для себя лучший участок на берегу моря уже была недалека, когда все рухнуло в один день, как пишут в третьесортных романах.
Долгая полоса успеха расслабила его, и при первой же неудаче он потерял большую часть денег. И сейчас ему, солидному человеку придется давать отчет какому-то самодовольному молокососу. Мало того, последний может не поверить в его честность, и последствия этого непредсказуемы. Будучи человеком не трусливым, он все же вспомнил рассказы про громилу Мусика и представил себе, как огромные кулаки обрушатся  на собственное  лицо Александра Васильевича.  От этих представлений у горе-бизнесмена побежали  мурашки по коже и ослабели ноги.
Закурив сигарету и пристально вглядываясь своими синими глазами  в двери, откуда должны были появиться прилетевшие, он вспомнил, что сестра Мусика, с которой он был давно знаком и которая хорошо относилась к Александру Васильевичу, называла младшего брата добряком.
-Может быть, он добряк не только для сестры, - немного успокоившись,  подумал  Александр Васильевич.
Увидев Мусика, вышедшего из дверей, страдалец шумно вздохнул, избавившись еще от одного опасения - не узнать прилетевшего. Эти опасения уж точно не имели под собой оснований, так как мало кто из большого числа входящих в зал людей мог похвастаться такой мощной фигурой.
Мусик шел тяжелой уверенной походкой.  Одет он был  в только что вошедшее в моду  длинное черное пальто и такого же цвета фуражку, натянутую почти на самые глаза. В правой руке он держал кейс, а левая как будто никогда не вынималась из кармана.
У голубоглазого мелькнула мысль о том, что гость похож на посланца сатаны, который пришел забирать души.  Справившись с волнением, Александр Васильевич быстрым шагом подошел к малоприятному гостю и взял того под  руку.
- Добрый вечер, с приездом, - произнес он тихим  голосом.
- Это Вы? – хрипло спросил Здоровяк
- Да, дорогой, - синеглазый позволил себе даже небольшой упрек. – Жду Вас уже третий день, хоть бы позвонили, предупредили.
- Вы, наверное, решили, что мой брат забыл о вашем существовании? – поинтересовался Мусик. Глаза его недобро блеснули, но затем он прищурился,  и  выражение его лица стало даже излишне мягким, как это свойственно простым и мужественным людям, часто видевшим перед собой  опасность.
- Я вовсе так не думал, - возразил Александр Васильевич, только теперь заметивший, что его собеседник порядком навеселе.
Заметив понимающий взгляд Александра Васильевича,   Мусик снизошел до некоторого рода объяснений.
- Мне пришлось немного выпить.  Моими соседями  в самолете оказались андийцы, которые, узнав, что я тоже отношусь к их малочисленной, но гордой нации, напоили меня. Пока был в воздухе, все вроде было нормально, а на земле что-то разморило.
Мусик улыбнулся и с привычной для него лаской  продолжил:
- Вообще-то я не пью, у меня аллергия к спиртному.
- С кем не бывает, - участливо подтвердил синеглазый, еще плотнее прижавшись к Здоровяку.
Они вышли на воздух.
- Боже мой, как хорошо! У вас здесь снег! Если можно, пойдемте к стоянке чуть помедленнее – я так давно не видел снега. А какой чудесный воздух! Дышишь, и сердце веселится.
- Тут я познакомился с одним интересным человеком, - начал было Александр Васильевич, но Мусик перебил его:
- Ты, трудяга, о работе завтра.
Садясь в такси, Мусик нашел положение поудобнее, закрыл глаза и уже через минуту в салоне  зазвучал его низкий храп.
Толком очнулся Здоровяк уже в квартире. Проснувшись, он встал с кровати, но в голове что-то уж очень сильно гудело.
Александр Васильевич снимал симпатичную квартирку из двух комнат недалеко от центра, из окон которой была видна Нева. Некоторое время Мусик постоял, вглядываясь в бурую воду реки, а затем отошел от окна в глубокой задумчивости.
В комнате стояла тишина.  Не обремененному излишней скромностью герою казалось, что весь мир ждал, что же он, Мусик, будет делать. Он оглянулся и увидел окружающий его порядок. Его одежда была аккуратно сложена на стуле.  Ему стало приятно. Подойдя к зеркалу, он просто стал повторять удары. «Бой с тенью» длился две минуты. Потом снова повернулся к окну и стал смотреть на Неву.
- Сегодня, - сказал он кому-то там, за стеклом, где шел утренний снег и люди спешили на работу, - посмотрю Эрмитаж и Медного всадника.
Александр Васильевич бесшумно вошел в комнату.
-Доброе утро! Какие планы, Муса Магомедович?
-Кофе черный, душ, осмотр достопримечательностей города.  И за вкусным ужином в одном из лучших ресторанов Питера, я имею в виду не по оформлению, а по кухне, разговор о наших проблемах. Достопримечательности я посмотрю без Вас, а устройство ужина за Вами, - сказал Здоровяк.
Ужин проходил в русском ресторане с красивой цветной вывеской, на которой были изображены тройка лошадей и кучер-брюнет.  Официанты были одеты в красные косоворотки и черные штаны. Фигура того, что подошел к ним, вовсе не соответствовала подобному наряду. Мусик смотрел на него с интересом, когда тот провожал их в угловую кабину.
- Ему надо поправиться килограммов на 30, тогда на его  тощих плечах не будет так болтаться косоворотка, подумал он.
- Что будете заказывать? – поинтересовался  дистрофик. – Почему бы Вам не попробовать наше фирменное блюдо из оленины? - предложил он скрипучим голосом.
- Вот как? Обойдемся.  Наверно, оттого, что Вы его все время едите, у Вас такой избыток веса.
И  уже обратясь к Александру Васильевичу, Мусик предложил:
- Васильич, если позволишь, заказывать буду я, - и стал внимательно изучать меню.
- Как Вам будет угодно.
- На холодное – языки, печень трески и сыр, и, желательно, сулугуни, две порции зайчатины с лапшей, блины с мясом, икрой и творогом. Тебе, Васильич, водку «Абсолют», а мне вино «Старый замок», а если нет, то любое венгерское, сухое.
Официант вылетел из кабины.
- Теперь рассказывай, - Мусик так пристально посмотрел на Александра Васильевича, что тому стало как-то не по себе.
Он глубоко затянулся и с шумом выпустил дым.
- Не дымите на меня, не люблю.
- Даже не знаю, откуда начать.
- Да какая разница, раньше начнешь, приятней кончишь, - с довольным выражением проговорил Здоровяк, - не надо волноваться, Вы же терский казак.
- Я познакомился с солидным мужиком, скажу больше, я навел о нем справки, и мне сказали, что основной капитал он сделал в самом начале перестройки на продаже компьютеров. Зовут его Борис Андреевич.  Мы провернули с ним две сделки, одна, с немецким пивом, была особенно удачна. Муртуза Магомедовича я ставил в известность.
Как-то он привел ко мне человека.  Вроде, солидный, симпатичный парень, представился  как председатель крупного строительного коллектива.  Борис Андреевич  сказал, что у него большие связи с таможней  и что через него реализуется конфискованный товар. Я его знал как Сергея.
Через некоторое время Сергей показал нам контракт на очень выгодный товар, но нужна была очень большая сумма - полмиллиона долларов. Сергей сказал, что Борис Андреевич, он и я, сложившись,  можем оплатить этот контракт, и в короткий срок получим крупную партию машин-иномарок. Александр Васильевич закурил вторую сигарету.
- Вы много курите, - заметил Мусик, - это расшатывает Вашу нервную систему, Александр Васильевич.
Тот продолжил.
-Я конвертировал двести тысяч долларов и перевел на счет строительного кооператива «Рабочий». Борис Александрович уехал в Израиль. Я звоню председателю кооператива, а этот тип даже не хочет меня слушать. Наконец говорю ему, что он пожалеет об этом, но этот тип только рассмеялся в трубку.
Губы синеглазого задрожали от обиды и возмущения.
-Последний раз я звонил ему позавчера. Мне сказали, что он там не живет и что, если я позвоню еще раз, мне оторвут голову.
Подошел официант, подал холодные закуски, открыл спиртное.
-Вы, любезный, свободны, мы сами за собой поухаживаем, можете сразу подавать горячее, - сказал Мусик, наливая водку Александру Васильевичу, а себе – вино.
-Давай выпьем, Александр Васильевич, за то, что ты не грохнул в этот контракт все деньги, я думаю, тебе очень этого хотелось.
-Тогда денег не было, они работали  в «Неве», а, вообще, желание такое было.
-Видите, значит, Вам еще везет, - сказал, улыбаясь, толстяк. – Где живет председатель кооператива, конечно, не знаете?
-Не знаю.
- А общие знакомые у Вас были?
- Нет.
- Это плохо.  Как же нам его найти?
- Есть возможность. Я совершенно случайно узнал, что девушка Сергея работает в бассейне «Зенит». Борис Андреевич разговаривал с нею по телефону. Зовут ее Эля.
- Видите, Вам, действительно, везет, перестаньте делать удрученное лицо. Как ни долга зима, на смену ей всегда приходит весна, - выдал Мусик восточную пословицу, старательно поглощая холодные закуски.
Синеглазый улыбнулся. Это была первая его улыбка с момента их встречи.
- Я бездельник, Васильевич, и страшно люблю смешивать работу с удовольствиями, у меня жуткие манеры, я люблю жить, не стесняясь в расходах.
- В твоем возрасте просто нельзя жить иначе, - сказал терский казак, продолжая улыбаться.
- Еще одно, - после некоторой паузы продолжил Мусик, - хоть Вы и солидный человек, с сегодняшнего дня я командую концессией, значит, любое малейшее неповиновение буду расценивать как бунт на корабле.  Вы сами выбрали свою горькую судьбу, мне не хотелось бы потерять свое дружеское расположение к Вам. Люди, которые Вас кинули, это лишь верхушка айсберга, а под ней там – звери. Я скажу Вам то, что из моих уст может прозвучать нелепо. Звери уважают не тех, у кого больше мускулов, а тех, у кого сильнее ум и воля.
- Я все понял.
- Вы умеете плавать? - спросил Мусик.
- Ну, как все, выросшие на море.
- А я плаваю отлично, как человек, отточивший свою технику в бассейне спортивного комплекса Ростова, я служил там в спортроте. Когда я плаваю баттерфляем, то похож на кита. Думаю, Элеонора не устоит. Да, прошу выделить некоторую сумму из своих кровных, председатель концессии должен поддерживаться  денежными вливаниями, чтобы подпитывать  свое хилое тело,  иначе я, как кит – касатка выброшусь на берег в  знак протеста, и наше дело  погибнет. Почему мы не едим блины, ведь это очень вкусно?
- Я наелся, - сказал Александр Васильевич, наблюдая, как блины один за другим исчезают с подноса, подобно камешкам в пропасти.
- Для партийного функционера Вы слишком плохо едите, - сказал Мусик, подливая синеглазому водки, но не забывал и о себе.
В это время прожектор вспыхнул и осветил сцену,  на которой начала петь очень женственная особа, чьи русые волосы были заплетены в косу, голубые глаза светились. Пухлые щеки говорили, что она представитель истинно русской красоты. Платье в старинном русском  стиле не могло скрыть мягких очертаний ее фигуры.
- Васильич, Вас не волнует ее пение? Полагаю, она действительно замечательная певица, и внешность у нее неплохая.
- Думаю, Вы не ошибаетесь. Вам нужно обязательно преподнести ей цветы и предложить стать жертвой всех Ваших низменных желаний.
- Я непременно сделаю это при случае, - Мусик налил водки собеседнику.
- Уймись, ты, самый страшный из смутьянов, живот твой не могила для баранов, - засмеялся Мусик, допивая остатки вина. -  Васильич, платите и можете спать спокойно, коллега, ужин был великолепен.   Посмотрите из окна на Неву. Завтра нас ждут великие дела.


Подлежит редакции
Глава 8
Во сне и наяву.

Не суждено твоим мечтам свершиться,
Поэтом славным уже тебе не стать,
Но не беда ты мыслишь как философ
И за познание готов судьбой играть.

Утро было прохладным с открытой форточки дул свежий ветерок. Мусик спал на правом боку, скомкав одеяло у себя между ног, постоянно улыбаясь во сне, как младенец. Немного замерзнув начал медленно просыпаться. Открыв глаза, легко вздохнул, огорчившись, что история, которая ему приснилась, закончилась. Настроение было веселое на душе пели жаворонки, потому что добряк вспомнил об интересном знакомстве, которая предстояла ему вечером. Не став залеживаться в постели, подошел к зеркалу и начал  медленно  повторять удары. Потом упал на пол и отжался сколько смог. Легко вскочил и снова возобновил свое занятие, увеличив скорость и разнообразив комбинацию. Изрядно вспотев двинулся в ванную, придаваться размышлениям плескаясь в воде нравилось с детства. Хотя бы незнакомка была бы фантастическая  женщина умеющая влюблять в себя и вызывать дикие желания. Что-то скучно без любовных приключений думал он. Даже самая избалованная мужским вниманием, не сможет устоять перед моим обаянием. Как горная река пробивает себе дорогу через скалы, так и я своими словами войду в её сердце, наполнив его любопытством и страстью.
В голове стали возникать различные сцены интимных отношений. Из-за этого ему стало приятно внизу живота. Надо остановиться, а то я завожу себя раньше времени. Погрузив свою голову под воду, задержал свое дыхание на пару минут, задыхаясь, резко вынырнул и произнес – Карфаген должен быть разрушен. Проделав это несколько раз, успокоился. Горячая вода разморила его большое тело, и Мусик расслабился. Нельзя же быть таким рабом своих желаний, я слишком люблю приключения, и удовольствия, даже если это таит опасность. В конце концов, моя необузданность меня и погубит. А разве жизнь не вечная погоня за счастьем успокоил он себя. Ведь каждый из нас вырвавшись на свет из материнской утробы, начинает свою жизнь с удовлетворения своих желаний. И эти стремления приводят один к богатству и власти. А других к болезням и бедам. Что же поджидает меня на этом пути? Благоволит ли ко мне фортуна? А все-таки как интересно рисковать и испытывать себя, при этом познавать разные стороны бытия. Да без приключений я не смогу испытывать радость и полноту жизни. Не плохо было бы заглянуть в будущее, ведь раньше у меня это получалось. Под эти мысли добряк закончил свой туалет, накинул халат и начал готовить себе завтрак. Сварил кофе, сделал яичницу с ветчиной. Незамедлительно все это проглотил с изрядным куском черного хлеба, вернулся в спальню, завалился на свою кровать и уставился в потолок.
Надо чем-нибудь себя занять, вспомнился его интересный сон. Неплохо было бы его записать. В стихах или в прозе, нет лучше в стихах ведь я буду творить на родине Пушкина. Ко мне должно придти вдохновение, но было лень что-то делать после обильного завтрака.
С волевым усилием нехотя встал и подошел к столу, включил компьютер и начал творить.
Притча     «О черном коршуне»
Горы кровью освещая, солнце красное садится.
Черный коршун в небе свищет,
Глазом зорким жертву ищет.
Поле бранное сечет
Видит как я стрепенулся
Средь своих врагов убитых
С неба камнем он слетает,
И на грудь ко мне садится.
Вороным крылом он нежно
По лицу моему водит
Сердце стук или дыханье
Хочет он скорее услышать
Умирающей утробе
Этот звук его заводит
Людоедское начало
В нем со страстью пробуждает
Вот услышал он дыханье
И стальными коготками
Стал он рвать мой торс могучий
Клювом острым он втыкает
В грудь израненную в битве
В ребро бьет и их ломает
Клочья мясо отрывая
Голод жуткий утоляя
Коршун, коршун друг любезный
Счастлив я, что умирая
Видел стать красивой птицы
Что в погоне за врагами
Ловишь радость ты
И в битве твой короткий век проходит.
Хвала тем, кто ради славы
Ищет смерти
Жаждя боя совершает
Много подвигов в сражении
Слава тем, кто планы строит
Невзирая на преграды
Ввысь к великому стремится
Познает вселенной сущность
И короткий век проводит
Будто коршун на охоте
Хоть от трудностей сгорает
Освещая своим светом
Путь героям.

Спустя некоторое время история была написана. Мусик перечитал её несколько раз. Сказка веселая, но не Байрон решил Добряк, подошел к зеркалу и внимательно стал разглядывать себя, но не похож я на Байрона? Зато похож на Дюма или Бальзака. Могло бы и у меня не плохо получится. Он опять стал читать свой пасквиль не то сказал он вслух на конька-горбунка похожа. Надо курнуть для вдохновения может и придет в голову что- нибудь стоящее подумал он. Из письменного стола достал коробку папирос с очень красивой зажигалкой и закрутил. Хороший план вспомнил «громила» как хвалил этот сорт его друг Халимбек. На голову опустилась вскоре большая волна удовольствия. С таким кайфом творить не хотелось. Надо прилечь, завалился снова на свою кровать и закрыл глаза.
 Мусик восхищался сценами, которое рисовало его воображение и интересными мыслями поражавшие его своей красотой. Немного задремал  и приснилась ему что необыкновенно хороший день он стоит на вершине горы, под ногами хрустит снег, но почему то не холодно и дышится полной грудью. В голубом небе светит ярко солнце. Куда не бросишь взгляд везде видны заледеневшие вершины, которые переливаются под лучами и врезаются своими пиками в божественное небо. Добряк подошел к обрыву и посмотрел вниз под ним проплывали белые пушистые облака, сквозь которые изредка были видны зеленые леса. Необыкновенная красота Кавказ или Гималаи – Джамалунгма решил Мусик. Это название нравилось больше всего. Что я здесь делаю? Привидится же такое на обкурке. Вдруг недалеко от него возник высокий мужчина в черном смокинге, наружность походила на героя Канон Дойля.
Блондин с благородными чертами лица с бесхитростной улыбкой и смеющимися зелеными глазами, которые говорили как нелепы все человеческие стремления к богатству и власти. Держался он легко и просто, хотя вместо бабочки на его белоснежной рубашке с оборочками блестал треугольный рубин с утопленным в нем бриллиантом каратом 10. Громила подумал неплохо было бы на всякий случай воткнуть в подбородок этому счастливчику.
- Кто ты такой, - спросил он при этом, вкладывая в свой вопрос большую дозу угрожающего сарказма, за которым слышалось, что щеголю предоставляется ответить в последний раз. Но многообещающий вопрос, который пугал многих людей не произвел на обладателя смокинга никакого впечатления. Мужчина смотрел  весело и с любопытством.
-  Вы что,  дознаватель прокуратуры,- улыбаясь, спросил он.
-  Для тебя да!-  пробормотал Добряк, немного смутившись что он без повода такой агрессивный.
- Дорогой друг, я практически не дал вам никакого повода желать врезать мне в челюсть.
 Он продолжал разглядывать Мусика и улыбаться. «Пижон читает мои мысли», -  решил Здоровяк и ему стало не по себе. Он находился во власти какого то сильного непонятного состояния. Это был не страх. Добряк давно уже отвык чего-нибудь и кого-нибудь бояться. Просто дикий интерес и уважение к человеку который обладает сверхъестественными способностями.
- Как ты догадался, о чем я думаю? Неужели и вправду можно увидеть и услышать о чем человек молчит.
Собеседник стал серьезным и сказал, давай вначале познакомимся. Собеседники приблизились друг к другу.
- Может мое имя тебе что-нибудь подскажет. Доктор Нострадамус или координатор судеб.
Блондин протянул руку, унизанную перстнями для знакомства.
- Ваше имя доктор о многом говорит Мусса Харчовский,- сказал пафасом Здоровяк и сделал шаг на встречу собеседнику. Во время рукопожатия Добряку показалось, что он узнает что-то новое.
- Ответьте мне доктор, что мы делаем в обществе этих величественных гор.   
- Я пришел помочь тебе испить сок дерева мудрости. Ты ведь умеешь видеть будущее и абстрактно мыслить, задавать жизни вопросы твой стиль. Я здесь, чтобы вместе с тобой найти ответы.
-  А что я без тебя в этом не разберусь, - спросил с раздражением Мусик,- или ты считаешь меня дураком.
Глаза его по волчьи блеснули, дураки не задают вопросы они и так все знают.
- Просто мне координатору судеб хочется, чтобы у тебя изменилось  ировоззрение. К примеру, кто для тебя авторитет закончил свою тираду вопросом блондин.
Мусик задумался на секунду, а потом выпалил:
- Рокфеллер Морган и их окружение все, которые делают большие деньги.
- Понял,- сказал Нострадамус,-  у меня тоже есть свои авторитеты Кант, Эйнштейн, Шопенгауэр. Понял разницу? Мои по-моему круче.
- Да твои круче,- сказал улыбнувшись  Мусик.
- Неплохо было бы чтобы кроме гонки за деньгами и удовольствиями пробудился интерес и к духовному совершенствованию и познанию.
- Тебе что за дело до моей жизни. Я человек  свободный никто не может указывать, как мне жить.
- Живи, как хочешь, но если даже ты человек обладающий способностями живешь бессмысленно, что же мы скажем о твоих земляках, которые в погоне за деньгами истребляют друг друга? Какое будущее вы готовите своим детям?
- Убедил речистый, давай поиграем в вопросы и ответы.
 Мусика немного злил поучительный тон Нострадамуса.
- Скажи мне умник, что ждет меня впереди?
- Я могу сказать тебе, но вряд ли тебе это поможет. Поверь мне, когда ты наберешься, мудрости тебя не будет пугать любое твое будущее.
- Ну да! Неужели мудрец обойдется  без денег  или красивой женщины? Если у меня этого не будет в достатке, зачем нужна мне твоя мудрость?
Блондин засмеялся.
- Бог щедр к своим детям и каждому воздает по заслугам и ты не исключение: получишь то,  что заслужил.
- Я не атеист и верю, что он есть, но сомневаюсь, что до меня ему есть какое дело. Все пророки учат нас  быть правдивыми и не грешить. Легко быть честным и добрым, когда нет горя и соблазнов и диких стремлений, обуревающих твою душу!
- Ты прав. Но ни один легкий путь не приводит человека к совершенству. Меня больше всего удивляет твоя неопределенность. Каждое существо на земле для своего блага ищет себе подобных: шакал шакалов, вор воров, гад среди гадов. Ты же мечешься  и никак не можешь определиться с кем тебе хорошо! Из-за своей природной лени ты все надеешься на своих родственников и друзей. Я тебе скажу: от них не будет никакого толка. Ты ведь не ординарный, твои желания уверенность пугают многих людей и даже вызывают ненависть. Ничего хорошего не будет, пока не начнешь идти своей дорогой!
        - Со мной все ясно! А мой друг у которого большие цели, что станет с ним?
- Знаешь сам, что он убийца и параноик. Можно смириться, что он мокрошник, но  ведь тяжко, что он параноик. В сердце твоем горе, когда думаешь о нем. И это мешает быть объективным, помочь ему невозможно. Власть и жадность порождают чрезмерную жестокость, а это никак не совпадает с твоим мировоззрением.
- Как жаль! Ведь мы с ним с детства слушали одну и ту же музыку, читали одни и те же книги, любили, рассуждали о благородстве. Как же зародилась в его сердце болезнь?
- Болезнь дана ему судьбой, паранойя оставляет страшный след в его образе жизни, он впадает в бешенство и часто в своих ошибках винит свое окружение. Дружить с ним не безопасно. В конце концов он придет к деградации.
- Я тебе не верю! Он мой друг. Я буду с ним и перестань теребить мне душу, а то я тебе печень отобью.
- Хорошо, - тихо ответил блондин, - а теперь скажи: для чего человека поселили на земле? Богач думает, что для денег и власти. Генерал для войны, а женщина для деторождения. Я тебе точно скажу настоящий человек создан для познания. Смотри какой чудесный сегодня день, нас окружает гармония, вселенная это великое чудо. Ты же не думаешь, что тот кто все это придумал не видел в этом эксперименте никакого смысла? Мир создан волей всевышнего и его воля присутствует во всем и даже в нас самих его воля, он дал возможность тебе думать. Не одно творение на земле не может развиваться как человек. Разве для того, чтобы бессмысленно жить как животное? Нет мой друг! Душа человека бессмертна. Это то к чему ты стремился в этом мире. Познавать вселенную идти к знаниям это наша цель. Всевышний все время творит во вселенной. Так и человек если он познает и создает что-то новое он подобен творцу. Мне хотелось бы чтоб на твоей родине где много талантливых людей появились новые ценности надо чтобы ведущую роль играла свобода, разум и стремления к знаниям. Сама природа так устроена, что она развивает от примитивного мироустройства к более развитому т.е. что маргинальные законы должны меняться на людские. Если кто-то считает что эволюция должна двигаться в другом направлении его надо умертвить, чтобы он не тормозил движение к прогрессу.
-  А ты не такой добрый, как кажется на первый взгляд, скажи чего на земле больше добра или зла?
- Я задам тебе встречный вопрос. Что больше день или ночь?
- Когда ночь длинней, а когда день, - ответил Добряк.
- Так добро и зло все находится в движении. Для того, чтобы человек развивался иногда нужно зло, иногда добро.
- А для чего же посыпались на землю пророки, которые сеяли правду и любовь?
- Да опять же, чтобы добро и зло было в равновесии и помогали людям познавать мир. Без этих посланцев люди давно бы скатились в пропасть. Я хотя и являюсь координатором судеб , всего до конца не понимаю. Но точно знаю через миллиард лет солнце потухнет и чтобы обитатели земли выжили надо будет зажечь свое солнце, а это я скажу тебе не легко.
- А что рай и ад существуют ?
- Ничего нет все придумал сам человек. Для настоящей личности жить под страхом попасть в ад или стремиться попасть в рай при этом отказывать себе во всех своих желаниях унизительно.
- Ну, а если нет ада и рая куда же идет человеческая душа ведь ты же говорил что она бессмертна?
- Хороший вопрос! Ответ, наверное тебя удивит. Возвышенная душа поднимается в космос в виде энергии и вместе с созидателем творит во вселенной, а ничтожная, трусливая, бездарная живет в черной дыре и страдает.
- Круто, ну и белиберда. Такое может прийти в голову только по обкурке.
- О чем ты говоришь, Господи. На том стоим, - засмеявшись, сказал Блондин.
- Значит, жестокость прощается, если ты стремишься к знаниям и прогрессу. Мне нравится эта идея. Оригинальная.
- Не делай скоропостижных выводов, цель моего появления –порассуждать об определенных ценностях и этических нормах, которые должны помочь в регуляции жизни человека. Влить бодрость в сердца тех, кто будет идти по пути физического и духовного совершенства. Кто предпочтет путь воина всем другим жизненным понятиям. Ты же знаешь,  что с момента рождения и смерти люди неизменно строили свою судьбу. Они не могут сидеть неподвижно, кто бы они не были им не избежать деятельности. Не плохо когда ты знаешь с детства к чему стремишься. Человек как капризный цветок не может расти сам по себе и если посадить цветок куда не попадают лучи солнца, то рост его прекратиться, хотя зерна его были прекрасные. А если он будет расти из благодатной почвы, под хорошими лучами и время от времени поливать его, то он будет удивлять всех своей красотой. Воины должны расти как красивые цветы и радовать своими стремлениями успехами. Всевышний любит свое творение и радуется их удачам.
- Но я здесь при чем, - спросил с раздражением Добряк, - тебе нужно ты и расти свои цветы, обильно поливай их пусть они радуют твой глаз и глаз всевышнего коль это ему нравиться.
- Не говори так, ты ведь прирожденный философ, -  рассмеявшись, сказал блондин. Я помогу тебе, и мы вместе создадим интересную этику. Примерно такую: всегда носить господа в сердце своем, стремиться быть сверхчеловеком, т.е. улучшать свое физическое совершенство и тянуться  к знаниям. Идти по жизни с высоко поднятой головой. Всегда быть готовым к смертельному бою, который если настанет, то будет доставлять удовольствие и радость. Тренировать волю научиться управлять своими желаниями. Воин должен точно знать и помнить, что в этом мире нет ничего вечного. Господь дает и берет, все во вселенной принадлежит ему. Он дает и берет все когда захочет и чего захочет. Поэтому воин не должен страдать от ударов судьбы, а трудности, которые будут встречаться ему на пути, станут делать его сильнее. При таких понятиях всегда развивается мировоззрение, а сознание готово принимать все прогрессивное. Это возможно если научишь своих сподвижников концентрироваться в нужном направлении. Для решения любых задач важна концентрация и сосредоточенность. При натренированной воли это не труд. Для решения любых задач важна концентрация и сосредоточенность. При натренированной воли это не трудно. Наш мир в большей части иллюзия. Это иллюзия, т.е. материальный мир ограничивает и раскраивает людской разум. Он воздействует на него и формирует его сознание. Из-за этого человек прибывает все время в беспокойстве, гонится за эфемерным счастьем, т.е. удовлетворением своих желаний. Исполнится одно желание, тут же на его смену приходит другое и это на протяжении всей его жизни. Стремление к богатству, удовлетворение своего тщеславия пробуждает такие качества как зависть, жадность, подлость, подхалимство и т.д. Неисполнение желаний и удары судьбы ломают его и человек часто теряет радость жизни. Это губит и приводит к духовному и физическому опустошению. Воин должен помнить, что все в жизни эфемерно. То что сегодня существует завтра может и не быть. Сомнения, страхи, отчаяния все чем занята наша жизнь это иллюзия. Человек все время находится в сетях иллюзий, которые ему кажутся истиной. Всевышний создал нас и отпустил в свободное плавание по морю жизни. Мужчины, женщины, деревья, растения, звери, птицы  все что человек видит и чувствует есть океан жизни. Часто океан приходит в волнения из-за иллюзий самого человека. Людям трудно пересечь этот океан. Им нужна лодка, лодка это вера в господа. Если вера в него искренна, то он всегда доберется с верой до любого берега. Как принц Гамлет услышал , что от него хочет его отец, так и истинно верующий всегда услышит всевышнего и поймет, чего он хотел бы видеть в человеке и к чему стремится.
Значит,- сказал Мусик грустно, главное в жизни вера и стремление к знаниям.
Да!- уверенно сказал Доктор. Познания изучения новых технологий, стремления применять их в жизни, постоянно творить и желать изменить мир лежит в основе высшей этике.
Да, и ещё, чуть не забыл о главном. Сама идея о том что жизнь является самым дорогим для человека это абсурд. Она дорога для тех, кто не верит в бессмертие души. Эти люди все время стремятся к богатству и власти и делают рай для себя на земле и живут в удовольствиях при этом обманывая, что их волнует что-то другое. Если их быт не способствует прогрессу – они есть зло их надо уничтожать. Воин познающий мир, постоянно совершенствующий физическую силу, скорость и интеллект должен их убивать обязательно при этом не испытывая угрызения совести. Этим он оказывает будущему большую услугу. Ведь целые цивилизации почившие на лаврах, пребывающие в роскоши и в удовольствиях забывшие что им надо к чему-нибудь стремиться    деградировали. Таких надо лишать жизни, давая возможность другим занимать их место и стремиться к прогрессу и к познанию. Как гепард убивающий красивую антилопу не смотря на свою чрезмерную жестокость является санитаром саванны. Без его убийства пищевая цепочка жизни остановится и виды погибнут. Вся система эволюции с древних времен построена на убийствах. Динозавры пожирали друг друга. Не будь этих жестокостей появление человека было бы невозможным. Так и людям не выжить если поцефические идеи и чрезмерное стремление к человеколюбию будет господствовать в сознании. Вечная борьба, поединок сделает этот мир совершенным. Душа воина как крылатая ракета должна лететь к заданной цели не обращая внимание на преграды встречающиеся у нее на пути. Правда жестокость может сильно разрушать внутренний мир наших сподвижников, и поэтому у меня есть один секрет. На некоторое время надо уметь отбросить все земное и расслабиться. Это возможно если помнить , что жизнь человека может быть приятной или неприятной. Это зависит от его отношения к жизни. Одно и то же может приносить радость в одной ситуации и неприятности в другой. То, что однажды было дорого сердцу, иногда может пробуждать ненависть и видеть этого не хочется. Причиной такого положения вещей является состояние ума. Поэтому надо тренировать ум, держать его в удовлетворении и помнить о бессмертии души. На протяжении жизни человек испытывает много взлетов и падении. Надо знать, что все это неизбежно. Воин не должен их бояться, а должен приветствовать их. Потому что это увеличивает его опыт в познании жизни. Помнящему о бессмертии души все не почем, все пройдет легко и быстро. Даже смерть не остановит героя, который идет по мосту жизни с высокоподнятой головой. При таком состоянии ума надо медитировать познавать вещь в себе через представление, видеть будущее, врываться в иллюзорный мир и заставлять его меняться по своему усмотрению. Ведь всевышний все время творит увеличивая вселенную, так и воин должен творить как в познании так и в быту. Постоянное творчество делает его похожего на верховного и это нравится творцу. Как тигр изучает повадки своей жертв, чтобы ему улыбалась удача во время охоты, так и воин должен знать стандарты окружающего его мира, чтобы ему было легко менять этот мир в свою пользу. В постоянной борьбе и необузданных стремлениях улучшаются духовные и физические возможности, растет интеллект. Верховному нравится дух воинственности , когда герой идет по жизни уверенным шагом, ищет встречи со своим врагом, поединок с которым доставляет ему неповторимое удовольствие. Для этого всевышний сделал этот мир таким жестоким. Голодный, но свободный говорит мой друг пророк Заратустра. Или твой любимый писатель, безумству храбрых поем мы песню, безумство храбрых вот мудрость жизни. Без жестокости и борьбы невозможен прогресс, а без прогресса человечеству не выжить. Лучше всех об этом сказал мой приятель Кант в своей статье «Идее всеобщей истории во всемирно гражданском плане». Кант попытался обосновать историю человечества, что она основана на некоторых законах и эти законы суть законов природы. Без малейших преувеличений и окраски взором зоркого орла глядит Кант в темные глубины истории с её ужасающими картинами жестокости, бессмысленной прямой глупости, и задает убийственный нефилософский истории вопрос : Как все это совместить с понятиями прогресса и просвещения высшего предназначения человека? Он все-таки  понимает, что не смотря на весь этот видимый хаос общего развития для философа здесь остается один выход или вывод. Поскольку нельзя предположить у людей в совокупности их поступках совместную цель нужно попытаться открыть в этом бессмысленном ходе человеческих дел цель Всевышнего. Разрешить противоречия между сущностью, разнонаправленностью действий людей и их общим развитием. Канту помогла гениальная догадка: суетная на одной системе уровня оказывается неизменным и закономерным, на другой более высокой системной точке. Природные задатки человека, как единственного разумного существа на земле направлены на применение его разума и таланта  больше развивался полностью не в индивидууме, а в роде. А род людской идёт вперед от былого неразумного и животного к вершине благосостояния и мудрости. Из того выходит, что все отдельные эгоистические, групповые, классовые  хотения, несмотря на все свои хаотические движения и даже тому, что на каждое действие одного человека или отдельной группы есть контрдействия другого человека или другой группы образуется прогресс. Средства которым Всевышний пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, это антагонизм в их обществе поскольку он в конце концов становится причиной законного порядка.
Человеческая мысль впервые дошла до диалектической идеи: история есть борьба, а развитие человечества, даже самой утонченной его культурой есть результат, попусту говоря вражды. Мы должны в этике основываться на эти изречения и выкладки и  оправдывать некоторые жестокости людей или целых организаций знать что это неизбежно способствует прогрессу. Эти взгляды должны получить большое распространение и стать обычным нашим мировоззрением.
Жизнь есть закономерное естественное развитие- история естественного развитие, борьба, вражда.
За разговором собеседники не заметили, как день склонился к вечеру. Над прекрасными домами сгущались сумерки. Они на время замолчали. Один выдал все, что хотел, другой обдумывал услышанное, при этом любовался новыми видами окружавшей его природой. Мусик и доктор стояли у обрыва. Добряк снова посмотрел вниз. Там мерцало множество огней. Здоровяк обратился к Нострадамусу.
- В ваших мыслях сэр есть много хорошего, но есть одно неприятное Но. Пока мы с тобой говорили мы были не одни. Посмотри сколько света несут огоньки когда на сказочные горы спускается ночь, они мне напоминают звезды прекрасные творения верховного. Огни это люди со своими бедами, стремлениями, с любовью и ненавистью. Мне очень нравятся они. Даже если никто из них не стремиться к знаниям и  прогрессу. Они просто живут со своими мыслями и проблемами и со всем невеликими желаниями, смотрят на солнце, любуются небом все время в заботах о тех кого любят и за которых страдают. В твоей этике по-моему, нет самого главного. Я хочу, чтобы в душах людей господствовала любовь. Это единственное ради чего стоит жить. Хотя ты можешь сказать, что это иллюзия приносящая сердцу боль. Твоя этика хороша и несет в большей части душевный покой, умение все отбросить и знать точно, для чего жить может быть и интересно, но ведь она загоняет человеческую душу в клетку. С твоим мировоззрением человек похож на большую сильную собаку, хотя и очень злую. Да собака живет дольше, чем волк. Она точно знает, что ей делать, чтобы кость хозяина вовремя лежала у её конуры. Но когда-то собака была волком и жизнь её на свободе была полна опасностей и потерь. Но это был мужественный и смелый зверь. Что стало с ней когда человек дал ей сытость и изобилие. Большой сильной собаке, которая всегда слышит команды своего хозяина не нужно даже заботится о своем потомстве. Жизнь спокойная и уверенная. Волк постоянно рискует жизнью. Любовь заставляет его постоянно в схватках испытывать свою судьбу. Твоя этика с готовыми рецептами и отсутствием любви делает людей равнодушными, хотя у них присутствует любовь к знаниям. Нет, доктор, спокойная душа избавленная от страстей подобна мертвой. Вы делаете своего сверхчеловека бессердечным. Я не знаю чего достоин человек в нашей вселенной, но знаю точно его сердце всегда должно быть открыто для чужой боли. Ради любви человек совершает подвиги, жертвует собственной жизнью. Если бы все были уверены в бессмертии души это даже не считалось подвигом. Я верю, что настоящий сверхчеловек никогда не будет изгонять любовь из своего сердца.
Нострадамус грустно улыбнулся на слова Мусика и сказал:
- В твоей голове много иллюзий, которые никогда не дадут тебе двигаться к великой цели. Жаль, что ты такой примитивный.
- Может быть, может быть, - сказал серьезно Добряк. Мне поздно меняться. А сейчас прочитайте мои мысли координатор?
Блондин громко рассмеялся.
- Ты опять хочешь ударить меня. Как сказал один философ ужасное всегда начинается в прекрасную погоду.
- Мне трудно Доктор бороться со своими желаниями. Давайте скорее попрощаемся во избежание конфликтов.
Во время рукопожатия Громила правой рукой потянул обладателя смокинга на себя а левой сбоку ударил его в подбородок. Тот полетел в пропасть.
- Прости ты нравишься мне, - сказал Добряк. К сожалению, я опять иду на поводу своих желаний. Мне даже немного стыдно за свою безволие.
Что-то толкнуло Мусика в этот момент и он проснулся. Сильно изумился знаниям, которые пришли ему во сне.
- О, горе мне! Что за жестокости мне лезут в голову по обкурке,- сказал он вслух. Надо бросить эту гадость. Все это курение было в последний раз. Пора было идти в бассейн и Мусик стал собираться.

Глава 9.
Бассейн.

Терзаемые желанием безмерным,
Он встречи ждал мечтая о любви.

В арке дверей у выхода из бассейна стояла очаровательная брюнетка. Она с улыбкой смотрела в сторону Мусика. Ее яркие губы были особенно заметны благодаря молочной коже. Под изящными черными бровями расположились огромные зеленые глаза. Широкое, как балахон, платье не могло скрыть ее крепкую спортивную фигурку. Здоровяк подошел и тихо произнес:
- Для профессиональной пловчихи Вы слишком женственны.
Ее губы сложились в милую улыбку.
- Мне приятно, что Вы это заметили. Вы тоже плаваете, как рыба. Что, занимались плаванием? – с интересом взглянув в глаза комплиментщику, спросила девушка.
- Нет, я поэт, который любит плавать. Руслан Тарковский, - толстяк протянул руку для знакомства.
- Элеонора, - отозвалась она, ответив на пожатие. – Позвольте спросить, режиссер Тарковский не Ваш родственник?
- Дядя, - не моргнув глазом, произнес новоявленный Руслан.
- А вы прочтете мне свои стихи? Я, как ни странно, тоже имею некоторое отношение к литературе, так как закончила Московский литинститут. Мое призвание – проза.
- Почему бы и нет? У меня предложение: я хотел бы за ужином полюбоваться Вашим восхитительным лицом и в промежутках между рюмками хорошего вина почитать кое-что из своего.
- Ого! Быстрый Вы, я погляжу.
- Ваша внешность заставляет меня спешить.
- А впрочем, почему бы и нет? Я полагаю, Вы у нас в творческой командировке?
- Удивляюсь Вашей проницательности, - сказал Тарковский с озадаченным лицом. Вы не только красивы, но и умны.
- Вы слишком много льстите, я могу отказаться.
В этот момент, доставая из сумочки сигареты, она была неподражаема, говоря вроде бы и всерьез.
Стремительным движением Тарковский успел выхватить из кармана зажигалку и дать ей прикурить. Она посмотрела на Тарковского снизу вверх:
- У Вас красивая зажигалка.
- Итальянская, чистое серебро, работа известного мастера Кларнелли. Но Вы ошиблись, она Ваша. Я давно бросил курить, просто ношу в кармане, - и протянул девушке зажигалку, сделанную его другом – кубачинцем.
Она слегка сморщила лобик.
- А не дорогой подарок в первый день знакомства?
- Вы думаете, я недостаточно умен или интеллигентен? С первого взгляда можно понять, что такой девушке, как Вы, можно бросить к  ногам свое истерзанное сердце и быть счастливым, что Вы играете им в футбол своими божественными ногами.
Она рассеялась.
- Как все поэты, вы страдаете излишней чувствительностью, и в ваших словах нет объективности. Если будете так много мне льстить, я перестану с вами разговаривать. Вы очень любопытный человек, и мне с вами интересно. На этой неделе я не смогу уделить вам время, но в понедельник встретимся в бассейне в 14.00, там и поговорим.
- Я счастлив! – произнес Тарковский, гладя на пловчиху влюбленными глазами, а его зажигалка исчезла в сумочке Элеоноры.
- Наделал делов! Теперь лови гранату, - сказал Мусик Александру Васильевичу с серьезным лицом, заходя в комнату.
- Какую гранату? – спросил синеглазый с озабоченным видом.
Мусик расхохотался.
- Васильич, ты терский казак, будь попроще. И вообще тебе надо искать место для ночлега в понедельник. Я ангажирую Вашу квартиру, есаул, на одну ночь. Вы водите машину?
- Да.
- Я позвоню Халилбеку,  и в понедельник Вы будете за рулем «Мерседеса». Но есть одна щепетильная вещь, которая Вам не понравится. Вы должны будете называть меня Русланом Тарковским.
Глаза Васильича заблестели веселым огнем.


Глава 10.
Поэт.
Любви ты не отдашь последнее дыханье,
У мужика отнимешь вечную мечту.
Ты радуешься жизни, нам принося страданье,
В конце концов, красавица, ты попадешь в беду.

Руслан Тарковский, молодой талантливый поэт, начал готовиться задолго до назначенной встречи.
Он тщательно принимал душ, брился спокойными, заученными движениями. Надел новую, из чистого хлопка белую рубашку и строгий  костюм мышиного цвета приобретенный для торжественных случаев. Новые туфли слегка жали, но ощущение мягкой ткани радовало его.
Костюм был подарен ему Командором. Друг заставил его примерить пять костюмов, пока остановил выбор на этом. Зная не понаслышке изделия лучших европейских фирм и обладая  хорошим вкусом, Командор советовал или сам покупал для своих людей одежду.
Но сейчас его не было, и молодому таланту надо было самому подобрать себе галстук. Выбор был невелик, всего два варианта: красный в полоску от Диора и синий от Версачи. Тарковскому нравился синий, но с ним он казался слишком официальным. Поэт должен быть в красном, решил он после длительных мучений.
Одевшись, он взглянул на Неву. На реке кое-где плавали льдины. На востоке,  на самом горизонте, светила луна. Сегодня ночь колдунов – полнолуние, значит, мне повезет, подумал он, пристально глядя на луну.
Тарковский уверенным шагом вышел из подъезда. Мелкий снежок и прохладный ветер, ударивший в лицо, еще больше поднял ему настроение. В конце дома стоял серебристого цвета «Мерседес». Поэт пошел к нему по аллее, не обращая внимания на лужи, встречающиеся ему по дороге, открыл заднюю дверцу и забрался внутрь.
-Добрый вечер, Александр Васильевич, -сказал он тихо, - поторопитесь, мастер.
Александр Васильевич вопросительно повернул к Мусику лицо.
- Вперед!
Васильич запустил двигатель, вывел машину на главную дорогу и нажал на газ.
Красивая брюнетка принимала ванну, вспоминая взгляд своего нового знакомого, с которым ей предстояло поужинать. По ее телу разливалась истома, и она ощущала какую-то слабость. Плескаясь в воде, она услышала бой часов. «Почти шесть, надо спешить», - подумалось ей.
Уже  месяц, как ее суженый уехал в Москву. Для женщины, привыкшей к постоянному мужскому вниманию, это был немалый срок. Но разделить сегодня с кем-нибудь постель не входило в ее планы, потому что, заглянув сегодня в свой гороскоп, она увидела луну в Скорпионе, а это не сулило ничего хорошего в занятиях любовью.
«Мерседес» на большой скорости подъехал к двенадцатиэтажному дому. Тарковский  вышел из машины и  с преувеличенной галантностью открыл переднюю дверцу для только что появившейся из подъезда Элеоноры.
Приподняв полы своей шубы, красавица изящно устроилась на сидении и только теперь поприветствовала Мусика своим бархатным голосом.
- Привет, - откликнулся новый Руслан, закрывая дверцу.
Прежде чем самому сесть в машину, он взглянул на восток: луна поднялась еще выше, серебряный диск ее сделался гладким и блестящим, как хорошо отполированный поднос. «Красива, как попа любимой женщины», - подумал он, садясь в машину.
- Элеонора, хотел бы Вас спросить, как Вы относитесь к кавказской кухне.
- Я сейчас способна проглотить целого теленка, независимо от того, к какой кухне он относится.
- Тогда в «Колхиду», - сказал он водителю, подумав про себя: «Что-то часто попадаются мне в последнее время голодные женщины. Голодные в еде, значит, голодные и в любви», - провел он непритязательную аналогию, и глумливая улыбка появилась на его лице.
Ресторан «Колхида» находился в небольшом двухэтажном доме, в одном из парков Петербурга. Туда заходили по вечерам как представители интеллигенции застойного времени, так и новые «русские».
Как правило, это были славные люди, которых объединяло желание вкусно поесть и послушать старика-скрипача, дававшего блистательные концерты сентиментальной музыки.
Когда молодая пара вошла в ресторан, уже было восемь вечера. Раздевшись в гардеробной и поднявшись по крутой лестнице, они последовали в зал под звуки поющей скрипки. Огромная хрустальная люстра освещала темно-синий зал, большие зеркала в золотистых рамах, развешанные вдоль стен, дополняли интерьер. Старинные столы и громоздкие стулья, подчеркивали стремление в роскоши.
Тарковский пристально посмотрел на свою спутницу: в этот вечер она выглядела торжественно. Темно-красное платье прикрывало лишь малую часть тела, удерживаясь на голых плечах неизвестным мужчинам способом. Фигура была в полном порядке, хотя, на его вкус, немного суховата. Хозяйка этих прелестей должна была благодарить своих родителей за прекрасные природные данные, но ведь и ее вклад был не мал. Мягкая белизна округлых плеч обрамлялась железной цепочкой, придавая им необыкновенную прелесть. В ее ушах блестели восьмиугольные звездочки, составленные из бриллиантов. Тарковский хорошо разбирался в драгоценностях.
- Кто  подарил Вам такую прелесть? – спросил он, указывая на бриллианты.
- Это неважно, - отозвалась Элеонора, и ее глаза блеснули лукавым огнем.
- У Вас хороший вкус, я вижу такую работу впервые.
- Ну-ну, у Вас не хуже, я оценила Вашу зажигалку, проговорила она, поправляя прическу.
Парочка села за столик. Брюнетка с нетерпением взяла переплетенное в кожу меню. На ужин было заказано несколько сортов сыра, салат с помидорами, ветчина с дыней, жареная телятина с картошкой, цыпленок - табака, торт с заварным кремом, мороженое, сухое вино «Цинандали»,водка «Столичная», персиковый ликер.
Уже после второго тоста над столом витала аура творчества, и сидящие не заметили, как перешли на «ты».
- В твоей прозе очень много воображаемого, заметно влияние американских писателей восьмидесятых годов. Ты обезличиваешь героев, - сказал  «поэт», отправляя в рот кусок телятины.
- Там надо вдумчиво читать маленькие размышления, незначительные, на первый взгляд, и как будто не имеющие отношения к основному сюжету.
Тарковский, который имел привычку есть быстро, прекратил жевать и, пристально взглянув в глаза своей собеседницы, улыбнулся.
«Странная улыбка у этого человека, - подумала писательница, - как у ребенка, получившего удовольствие».
- Чудовищная нелепость, говорить о литературе и при этом мало пить, - заявил поэт, наливая брюнетке ликер. – Бальзак говорил: « Человек, который мало пьет, ничего не смыслит в литературе».
- Ты, Руслан, любопытный человек. Я поддерживаю эту забавную шутку милейшего француза, - она приподняла рюмку.  – Послушай, что за музыку играет этот скрипач, такая очаровательная мелодия.
- Это Вераччини, вещь называется «Лярго», что означает «медленно».
- Сентиментально, пробивает до слез.
- Мне тоже очень нравится, - подтвердил Тарковский, подзывая официанта и доставая из кармана деньги.
- Передайте, любезный, старику нашу признательность.
Когда подали кофе, ужинавшие уже изрядно напились, но брюнетка еще допивала свой ликер, а Руслан – водку. Щеки собеседников разгорелись, и последние мысли путались в их разгоряченных и затуманенных головах.
- Приятно быть сытым и пьяным, - пролепетал поэт. – Человеку свойственна потребность иногда забыться.
- Не знаю как тебе, а мне давно пора подышать свежим воздухом. И вообще после такого ужина мне придется дня три посидеть на капусте.
Парочка встала из-за стола и направилась к выходу. Погода была прекрасной, воздух казался пропитанным каким-то волшебством, горящие в небе звезды опутывали душу нежной лаской. Легкое дуновение ветерка ощущалось как дыхание ночи, наполненной страстью. Все говорило о приходе любви, ожидание возбуждало воображение, учащало дыхание, заставляло трепетно биться сердце нашего героя, которое, казалось, могло своими ударами нарушить покой ночного парка.
Поэт глубоко вздохнул. Его глаза, проникая в душу спутницы, заставляли ее трепетать в ожидании чего-то необыкновенного.
-Как хорошо на улице, -сказал Тарковский.
- Да.
- Давай пройдемся по парку, - предложил  он и, взяв девушку под руку, повел ее в неопределенном направлении.
Некоторое время спустя молодые люди вошли в дом у набережной Невы. Дверь квартиры терского казака открылась. Тарковский с трудом нашел на стене выключатель и под руку повел свою подружку в спальню, на ходу снимая с нее шубу.
Первая комната была обставлена очень просто: стол, два кресла, стулья, небольшой платяной шкаф.  В спальне – небольшая кровать, накрытая черным атласным покрывалом  и подушками того же цвета, компьютер и телевизор на полу.
- Руслан?
- Дорогая, ты хочешь что-то сказать? 
Она рассмеялась негромко и нервно и, повернувшись к нему лицом,  прикрыла  холодными пальцами его  губы.
- Я пришла сюда, потому что не люблю одиночества, надоело коротать ночи одной, хотя мне немного страшно.
Свет в соседней комнате казался ярче, он осветил обнаженные плечи, которые были гладкими, как слоновая кость, и мягкими, как лебединый пух. Элеонора смотрела на Тарковского своими зелеными глазами, и рот ее был приоткрыт.
- Ты не останешься в одиночестве, - уверенно заявил поэт, обхватив ее крепкую попку, и притянул ее к себе.
Кончик его языка скользнул по ее губам, потянувшимся ему навстречу. Уложив ее на кровать, Здоровяк стал бережно снимать с нее одежду. Затем, раздевшись сам, улегся радом с нею.
Руки его скользнули по шелковым плечам. Он изучал ее с серьезным  выражением лица. Первое впечатление в бассейне было обманчивым: там он находил ее худоватой. Узкие бедра, зато красивой формы попка, изгиб спины очень грациозен. Не очень высокая, она обладала достаточно длинными ногами и красивыми коленями. Узкая ступня и крутой подъем, бархатная кожа, небольшая, но красивой  формы грудь с розовыми сосками.
Губы его прильнули к ее губам, он стал медленно ее целовать, плавно переходя от лица к шее. Она запрокинула свою голову, и губы поэта заскользили по ее груди.
Она чувствовала нежное касание жадного языка. Он стал осторожно ласкать напряженный сосок, изредка страстно его покусывая. Тело девушки затрепетало в его могучих объятьях.
- Какой ты большой! – прошептала она не то со страхом, не то с изумлением
Он легко положил ее на себя и впился в ее губы.
- Глаза у тебя, как морская бездна, в которой хочется утонуть, -прошептал он, потом положил ей руки на плечи и нежно надавил.
Брюнетка поняла, чего ему хочется. Голова ее оказалась у него на животе, взяв его крайнюю плоть губами, она стала нежно ласкать ее. В скором времени поэт застонал от приступа острейшего наслаждения.
- Ты просто убьешь меня своими ласками, -  прошептал он.
Взглянув на него затуманенными страстью глазами и опершись на его грудь своими маленькими ладошками, она своими красивыми ногами его бедра и медленно стала садиться на то выражение мужского достоинства, которым так гордился наш поэт. Ей показалось, что все ее лоно наполнилось жаром, и она тихо застонала.
 -Ты как огромная скала, у тебя такая мощная грудь, -  прошептала она, впиваясь в эту скалу острыми ноготками.
Его сильные руки стали гладить ее острые соски. Страсть ее оказалась неистощимой, такого с нею давно уже не было. Она вновь и вновь садилась на недавно найденный источник наслаждения. 
Тарковский закрыл глаза и задержал дыхание. Вид этой страстной женщина не давал ему возможности растянуть удовольствие. Он закрыл глаза, чтобы не смотреть на нее, но стоны не давали ему возможности успокоиться.
Вдруг она стала хватать ртом воздух и, не отдавая себе отчет, громко вскрикнула и повалилась на него, ища своими губами его губы.
- Отдохни, - прошептал Здоровяк, нежно снимая ее с себя и укладывая рядом.
- Я не устала, я хочу, чтобы тебе было хорошо.
- Встань на четвереньки, радость моя.
Повернувшись на живот и встав на колени, она выгнула спину. Поэт ласково  погладил ее будра руками и медленно и нежно овладел ею, она простонала. Ей захотелось двинуться ему навстречу, но сильные руки, державшие ее за бедра, не давали ей возможности пошевелиться. Он чувствовал, как сильно бьется ее сердце, они двигались плавно и размеренно, улыбаясь он смотрел на красивую спину девушки. Она хрипло застонала, рассудок ее помутился от избытка испытываемых ощущений. Только после того, как она трижды испытала блаженство, она дал волю чувству и  укорил движение. Громкий крик вырвался у нее, когда она почувствовала, что в нее пролилось его мощное семя. Тарковский вздохнул и ослабил объятья, он лег на постель, наблюдая, как  его партнерша ложится на живот.
- Какой ты прекрасный любовник, Тарковский!
- Я рад, что тебе понравилось, - откликнулся он, с удовольствием глядя на ее утомленное любовью лицо.
- Спокойной ночи, дорогой.
- Спокойной ночи.
За окнами рассвет, чужая сторона.
Герой наш рано встал – в душе его весна.
Ах, сердце, мое сердце, меня не подведи!
Как  поступить с любимой, поэту подскажи.
Пробуждение Тарковского было медленным, сознание возвращалось вместе с приятными воспоминаниями, пережитыми ночью. Некоторое время Здоровяк смотрел на свою подругу, ощущая непонятную нежность.
- Послушай, - сказал он, поцеловав ее в щеку, - тебе не пора вставать?
- Да-да, - проворчала она во сне, - разбуди меня через два часа, я хочу сигарету и кофе.
- Вместо зарядки – сигарета, ты непоправимо губишь свое здоровье, которое является не только твоим достоянием, кроме того, такой  образ жизни ни способствует оргазму.
В ответ брюнетка деликатно подавила зевоту, сладко потянулась, прогнув спину, подняв маленькие, плотно сжатые кулачки вверх. Одеяло начало сползать, обнажив точеную грудь.
Тарковский протянул к ней руки со словами:
- Утренние упражнения способствуют хорошему аппетиту.
Она с улыбкой вывернулась из его объятий и попросила:
- Прошу тебя, дай часик поспать, - повернулась на бок.
Поэт сбросил одеяло, спрыгнул с кровати со словами:
- Как жестоко начинается утро!


Глава 11.
Санкт-Петербург.
Ничего нет лучше, чем город на Неве,
Стоишь ты в изумлении, купаясь в красоте:
Храмы, статуи, дворцы величие хранят,
О жестокостях безмерных они нам говорят.
Никто бы не построил такой роскошный град
Без кучи убиенных, без храбрости солдат.
День был ясным и солнечным, что такая редкость в Ленинграде. Мусик  спешил  на встречу с Александром Васильевичем к Исаакиевскому собору. Наш герой издалека заметил его невысокую фигуру и ускорил шаг.
- От всей души прошу меня извинить, дорогой Александр Васильевич.
- Послушай, ты всегда выбираешь такие места для встреч?
- А разве не здорово находиться рядом с великими творениями архитектуры? Людям, построившим эту красоту, я прощаю пленение имама Дагестана и Чечни.
- Значит, я правильно сделал, купив билеты на посещение собора?
- Великолепно, - подтвердил Здоровяк, взяв, по своей привычке, собеседника под руку. – У вас, партийных функционеров, не было времени воспитывать свой вкус, а я хочу научить вас отличать подлинное искусство от фальшивого. Подлинная красота всегда живет в сердце творческой натуры, а Вы, надеюсь, все-таки творческая личность.
- Не могу обещать.
- Гнусная ложь, Вам напомнить о Ваших актерских способностях?
Александр Васильевич улыбнулся, и они вошли в собор.
- Я представляю, как Вам, терскому казаку, любителю острых ощущений не терпится выслушать отчет о проделанной работе.
- Это мягко сказано.
- Я начинаю, прошу извинить за краткость.  Наша  пострадавшая окончила Московский литературный институт, диплом защитила по прозе.  Затем, соблазнив председателя кооператива «Рабочий»,- тогда он тоже только окончил строительный институт,- уехала с ним в свадебное  путешествие в Югославию, на побережье Адриатики.
Там она уходит к красивому югославу, наградив при этом своего мужа венерическим букетом.  Прожив с сербом месяца три, она понимает, что он слишком беден и что с ним у нее нет никаких жизненных перспектив.
После некоторых ударов судьбы, подробности которых мы опускаем, в жизни ее наступает улучшение: пострадавшая выходит замуж за канадца китайского происхождения и переезжает с ним в Монреаль. В течение трех лет ей казалось, что в жизни ее наступила пора стабильности, он дает ей полную свободу действий, не ущемляя в расходах.  И вдруг он теряет работу.
Она возвращается в Москву, снимает красивую квартиру, при этом ежемесячно получает контрибуцию от своего китайца из Канады. Знакомится с неким Маратом, который поражает ее щедростью и благородством.  Влюбленный без памяти Марат хочет жениться на ней, знакомит ее со своим другом, знаменитым боксером Кошкиным.
- Вы, я знаю, не любите бокс, Васильич. А я имел счастье им заниматься,  и Кошкина я знаю хорошо: он боксировал на Союзе с нашим «трудовцем»  Галкиным и проиграл ему вчистую. Так москвичи, чтобы всучить его на Олимпийские игры 80 – го года, подняли всю сборную на одну категорию, и Савченко, боксер, который был для меня идеалом, попал под кубинца Хосе Гомеса, нахимиченного громилу, который уронил Саву пару раз, тот еле довел бой до конца.
Так вот, наша подруга вступает с Кошкиным в половую связь, что влечет за собой скандал и драку. Марат оказывается лицом кавказской национальности чеченского происхождения, простое избиение его не удовлетворяет, и он превращает ее жизнь в ад.
Тут она вспоминает своего первого мужа и переезжает к нему в Ленинград.  Этот благородный человек устраивает ее на работу в бассейн, снимает ей квартиру, контрибуцию из Канады она продолжает получать.
Когда мы   с нею пили утром кофе с галетами, я слушал ее рассказ, и она напоминала мне Эллочку – Людоедку или, еще, Леди Макбет Мценского уезда..
Искушение было велико, и я сказал, что я сам являюсь представителем маленького кровожадного андийского народа, живущего  высоко в горах между аварцами и чеченцами. Чашка кофе так задрожала в ее руках, что я подумал: «Девица отойдет сейчас в иной мир». И в этом виноваты Вы, Александр Васильевич.
- Интересно, как это и почему это я?
- Потому, что Ваши бывшие коллеги по сей день управляют нашей республикой, берут взятки, воруют бюджетные средства вместо того, чтобы работать на благо народа.  Из-за вас молодежь, не найдя работу, ищет приключения за пределами своей родины, это способствует пагубному представлению российской интеллигенции о нас, кавказцах.
- С большим трудом я спас наши отношения.  Да,  не будем называть нашу подругу пострадавшей, а назовем ее Жорж Санд в честь великой французской писательницы, Вы не возражаете?
- Нет, - проговорил синеглазый, еле сдерживая смех..
- Да, молодая писательница сказала, что впервые видит чеченца, который прочитал всех известных французов.  Я сказал, что таким является у нас каждый второй.  Как говорит наш президент, с культурой у нас все «нормално».
Теперь о мелочах: я знаю, где живет председатель нашего кооператива «Рабочий», его телефон, где он ставит машину, во сколько за  ним приезжает шофер.
- Вот здорово! Как можно было столько узнать за такое время?
- Мой изнурительный труд может стать самой сложной проблемой, господин есаул.
- Почему?
- Я влюбился в Жорж Санд, это должно повлечь за собой непредвиденные расходы.
- Ничего, думаю, нам нужно пообедать.
- Это уже второе приятное предложение, которое я слышу за сегодняшний день.
Осмотр Исаакиевского собора был закончен.

Глава 12.
Нокаут.
Предвидеть невозможно судьбы своей расклад:
Надежды возлагаешь, а попадаешь в зад.

Проснувшись, Владимир Владиленович, почувствовал себя бодрым и возбужденным.  Он резко вскочил с кровати, и в это время в комнату вошла стройная высокая блондинка.
- Я как раз хотела разбудить тебя, по – моему ты опаздываешь на работу.
- После поездки в Москву я могу не работать минимум год, - ответил Владимир Владиленович с довольной улыбкой и поспешил в ванную.
- Ты сегодня подозрительно возбужден, это неспроста.
- Мне сегодня нужно многое сделать. Вместо того, чтобы  подозревать меня в грехах, найди мне тот галстук, что я привез из Москвы.
Приняв душ, побрившись, проглотив два увесистых бутерброда, запив их кофе с молоком, он вошел в комнату дочери. Трехлетняя девочка тихо посапывала, свернувшись комочком. Он услышал, как за ним вошла жена.
- Не буди ее – она тяжело засыпала.  Ты поразительный человек, тебе  в индийских фильмах сниматься, слишком долго одеваешься,- сказала жена, тихо протянув ему красный в черную клетку галстук.
- Никогда! Только в Голливуде, - прошептал Владимир Владиленович жене, выходя с нею из комнаты под руку.
Надевая костюм, он вдруг осознал, что возбужден предстоящей встречей с Элеонорой. Надо успеть к ней домой, пока она не ушла на работу.
Владимир Владиленович нащупал в кармане коробочку с подарком для Элеоноры  и представил, как его подруга с восторгом бросится ему на шею, шепча, что он самый лучший мужчина на свете.
- Я люблю, люблю ее, - с отчаяньем думал он, - мне казалось, что я забыл ее, но, увидев снова через пять с лишним лет, влюбился снова.
В памяти были живы давние воспоминания, из-за которых горько сжималось сердце.
О чем она думает, что чувствует к нему - это осталось для него загадкой, которую он никогда не разгадает.
Меня не было почти месяц.  Месяц - слишком большой срок для ее темпераментного тела, чтобы она меня ждала. Он стал изводить себя воображением, представляя, как Эллочка предается наслаждению с каким-нибудь Здоровяком.  Ей нравятся  сильные мужчины, именно таких она любит видеть рядом с собой. В те минуты, когда Владимир Владиленович  вспоминал об этом, он чувствовал себя опустошенной, незначительной личностью, безвольным человеком.
В его сознании возникла ее спортивная фигура, красивое лицо, зеленые, как изумруд глаза, сжигающие огнем необузданных желаний, которые ему все равно не испытать.
Владимир Владиленович отогнал от себя дурные мысли.  Выходя из квартиры, он взглянул на себя  в зеркало, висевшее в прихожей, выражение его лица испугало его самого. Тяжелое предчувствие так сжало ему горло, что невозможно было проронить ни слова.
Медленно, шаг за шагом, он двинулся к лифту. Дверь открылась, ему показалось, что он парализован и никогда больше не сможет двигаться: перед собой он увидел двух мужчин.  Один из них был его давним знакомым, Александром Васильевичем, другой – здоровенным громилой с тяжелой челюстью и зверским выражением лица. Предчувствие не обмануло его.
- Здравствуйте, Сережа, давно не виделись, - сказал знакомый.
Володе показалось, что это голос из преисподней.
«Откуда они здесь, как меня нашли?» - он с удивлением и страхом смотрел на них. И так же, как перед утопающим за мгновение, в которое он погружается в воду навсегда, проносится вся его жизнь, так и Владимир Владиленович увидел то безумие, которое наступит, когда Здоровяк с суровым лицом вынет руки из карманов.
Владимир Владиленович услышал низкий бас, доносившийся словно издалека:
- Почему Вы не отвечаете на приветствие? По-моему, Александр Васильевич, за то время, пока Вы не виделись со своим партнером по бизнесу, он онемел.
- Я думал… я считал… я как раз хотел сегодня Вам позвонить. Я ведь был в отъезде.
- Мы это знаем! Приятно, что Вы не потеряли дара речи. Вам повезло. С этой минуты думать и считать за Вас будет потомок древнего андийского рода.
Взяв Владимира Владиленовича под руку, он втащил последнего в лифт и нажал на кнопку. Немного помолчав, громила добавил:
- Да, если Вы не будете выполнять все мои просьбы, может получиться так, что эта  утренняя прогулка закончиться для Вас плачевно.
В душе Владимира Владиленовича проснулся  давний ужас.
- Я все понял, - пробормотал он, подумав про себя, что, несмотря на необычные обстоятельства, в которых они находятся, у его спутников довольно непринужденный вид.
«Дружная» команда вышла из подъезда и направилась по аллее в черной «Волге» Владимира Владиленовича, которая блестела, несмотря на пасмурное ленинградское утро.
Из этой сверкающей машины и вышел молодой индивидуум огромного роста в кожаной фуражке, обладатель запоминающегося лица. Его плечи так выпирали из модного зеленого пальто, что думалось, что большего размера не бывает. Он просто излучал неземную силу и какую-то особенную мощь; складывалось впечатление, что он сделан из металла, отлитого на Липецком металлургическом комбинате.
Гигант пристально смотрел на приближающихся, пытаясь сообразить, что его шеф делает с утра в обществе неизвестных ему людей.
- Вам, дорогой друг, придется объяснить своему шоферу, что Вы не едете с ним, - произнес, улыбаясь, спутник, державший Владимира Владиленовича под руку.
- Я скажу, но это вряд ли устроит его.
Это было произнесено низким, охрипшим голосом, дрожавшим от страха. Мужчины подошли к машине, и Владимир Владиленович произнес очень тихо, почти шепотом:
- Ты можешь сегодня быть свободным, Миша, подъезжай завтра утром.
- Почему? – голос у Миши был низкий и глубокий, в нем сквозило сильное удивление. Словно сделав над собой усилие: - он произнес:
- Мне не нравится ваша компания и особенно этот, - он ткнул огромным указательным пальцем в грудь человека, держащего Владимира Владиленовича под руку.
В этот момент Владимиру Владиленовичу показалось, что его кто-то рванул в сторону. В ту же секунду его спутник ударил левой рукой  шофера в челюсть. Голова  гиганта дернулась, он ударился об машину, потом рухнул на колени и повалился на бок. Глаза у него закатились, он выглядел так, будто хотел отойти в иной мир.
- Облокотите его об машину, - сказал спутник Владимира Владиленовича, - Васильевич, не забудьте надеть на него фуражку, утро в Питере прохладное.
В этот момент Владимир Владиленович внимательно взглянул на своего спутника, который так и продолжал держать его под руку. Черты его лица показались знакомыми, будто он его давно уже знал. Никогда Владимир Владиленович не поверил бы, что человек, смотрящий на него с такой доброй улыбкой, только что так жестоко поступил с его шофером-охранником.
- Нам нужно спешить, Владимир Владиленович, тут недалеко наша машина.
Поворачивая за угол, Владимир Владиленович, увидел, как Александр Васильевич прислонил Мишу к его машине и надел на него фуражку.
«Дружная» компания села в машину и рванула в сторону центра города.
В однокомнатном номере гостиницы «Прибалтийская», куда привели Владимира Владиленовича, громко говорил телевизор.
- Васильич, убавь звук телевизора, но не выключай, я хочу дождаться новостей, что-то интересное творится у нас в республике.
А ты, Володя, присаживайся на кровать. Ты на возражаешь, если мы с тобой будем на «ты»? За то время, пока я нахожусь в вашем прекрасном городе, я столько узнал о тебе и о твоем друге Борисе Андреевиче, что вы мне кажитесь родными.
Взяв стул, громила сел напротив Володи, буквально сжигая его  глазами. Кожа на лице Володе приняла бледный оттенок, глаза помертвели. Он представил себе что будет, если этот огромный человек ударит его. Перед глазами промелькнули сломанная челюсть и закатившиеся глаза Миши. Колени подогнулись, и он тихо сел на край кровати.
- Меня зовут Муса Магомедович, ты можешь называть меня просто Мусик, так зовут меня на Родине. Приехал я сюда с Кавказа, «плеснула к Вам меня морская волна», как поет ваш земляк Розембаум. По какой причине я здесь, подробно объяснять не буду, ты знаешь и так. Тебе придется подробно рассказать, где наши деньги.
Владимир Владиленович посмотрел на него безжизненными глазами и, почему-то смутившись, сказал:
- Я не знаю.
- Тогда я скажу тебе без каких-либо церемоний. Ты будешь умирать медленной смертью, кроме того, пострадает твоя жена и маленькая дочка.
Глаза Мусика блеснули и пристально уставились на какую-то точку на бледном лице Володи, как будто он давно решил судьбу последнего и его семьи, и дальнейший разговор не имеет смысла.
Лоб Володи и верхняя губа покрылись капельками пота, голос задрожал:
- Я снял их со счета, и у меня их забрали.
- Кто?, - спросил Мусик.
Владимир Владиленович стал лихорадочно думать о своей семье «Громила не шутит, пострадает моя маленькая дочурка». От этих мыслей у него сильно сжалось сердце, и он стал задыхаться.
- Я страдаю из-за денег, которых я почти не видел.
Тяжело вздохнув, он решил все рассказать, и это принесло ему душевное облегчение; страх, который охватывал его, немного прошел, ему стало легче думать и разговаривать.
- По этому вопросу вам надо обратиться к Главному, - тихим голосом произнес Владимир Владиленович, опуская глаза, как будто стыдясь.
- Так я спрашиваю тебя, кто такой твой главный?
- Он наша крыша, как сейчас говорят, и на данный момент отдыхает в Испании, в блатном мире его называют «Кирпич».
- Ты можешь с ним связаться?
- Не хотелось бы. Он приедет, и я с вами обязательно свяжусь. Брать на себя ответственность и говорить сейчас от его имени – это значить подвергнуть себя неприятностям, которые мало чем будут отличаться от тех, в которых я сейчас нахожусь.
- У меня нет желания быть родоначальником твоих неприятностей, Володя, - мрачное выражение лица громилы сменилось каким-то подобием доброжелательности. – Слушай, ты вроде неплохой человек, и у меня большое желание поддерживать с тобой дружеские отношения, послушай доброго совета: дай адреса и телефоны, по возможности, настоящие. Где малина у твоей крыши? И как их можно быстро найти?
Володя неуверенно достал из кармана записную книжку.
- Васильич, я побуду с Володей, а вы попросите машину у Халимбека и съездите по адресам, которые мы сейчас у него возьмем.
- Ничего не поделаешь, хоть я тебе и верю, Вовчик, но буду спать спокойно только тогда, когда буду уверен, что между нами не будет лжи.
Александр Васильевич, молча сидевший в кресле, стал, подошел к столику и начал звонить по телефону.
- У меня не было никакого желания так поступать с Александром Васильевичем, - сказал Володя, отрываясь от своей писанины, и виновато взглянул на терского казака, - но Борис настоял, и «Кирпич» дал добро. Я могу поработать с Александром Васильевичем и потихоньку погашу эту сумму.
- У нас нет возможности ждать, дорогой Володя, пока вы потихоньку будете погашать эту сумму. Мне надо потолковать с вашим «Кирпичом», да и Борис Андреевич вызывает у меня смешанные чувства. Я думаю, с ним у меня состоится личная беседа.
- Я ему не завидую, - сказал Владимир Владиленович, грустно улыбнувшись первый раз за день.
- В тебе есть что-то симпатичное, прав был Александр Васильевич, когда говорил, что ты неплохой человек. Но ничего не поделаешь, ты должен выделить мне некоторую сумму, желательно в твердой валюте.
- В двух кварталах от сюда находится стоянка, где у меня стоит новая семерка со всеми наворотами, и с собой у меня сейчас кольцо с хорошим бриллиантом. Если вас устраивает, я прямо сейчас начну с вами расплачиваться.
Лицо Здоровяка стало серьезным.
- Весьма тронут, это мы заберем. И все-таки эта капля в море нас не спасет. Поэтому я оставлю свой домашний телефон; здесь в «Прибалтийском» живет мой друг Халимбек, телефон Васильевича у тебя 6сть. Как приедет твой компаньон, свяжешься со мной или с ними. Они меня сразу найдут. Мне, к сожалению, придется прервать наше приятное знакомство и вылететь сегодня домой. У нас дома орудует черный консул по фамилии Обручев, которому, по-видимому, срочно надо разбогатеть. И без того невеселую жизнь на Родине он хочет превратить в кровавую драму.
В это время по телевизору стали передавать новости. Мусик встал со стула, подошел к телевизору, увеличил звук.



                Глава 13.
 Размышления.

Я сын андийского народа,
Меня волнует все в своем краю.
Вам, пожирателям души народа,
Я песню смерти пропою.

Самолет, в котором летел Муса, уже набрал высоту. Казалось, что в самолете множество веселых людей, которые давно между собой знакомы. Кое-где то и дело стихийно возникали компании, обильно пившие спорное, игравшие в карты, рассказывающие друг другу смешные истории. Симпатичные стюардессы превратились в услужливых официантов, находились в постоянном движении, выполняя заказы.
Громила ни на кого не обращал внимания, он полулежал, вглядываясь в иллюминатор, как будто темная ночь за бортом самолета могла развеять его грустные мысли.
Мусик пребывал как в забытье, не обращая внимания на интересную соседку, сидевшую с ним и сосредоточенно читавшую книгу. Он грустил. Его не радовал даже подарок, позаимствованный у Владимира Владиленовича, который он вез для своей жены. Весенний смех раздался за его спиной и навеял ему интересную мысль: какой у нас веселый и благородный народ, готовый всегда придти на помощь, не взирая на нацию и сословье. Много раз убеждался в этом Мусик, находясь за пределами республики.
Чужбина сильно сближала людей и давала возможность проявить  все самое лучшее в их характере. Непонятно, почему все это дома меняется, откуда берется такое большое количество убийств, вряд ли какая-нибудь республика на все постсоветском пространстве может сравниться с нами. Взрывать целые улицы получается только у нас. Такого не было даже в Чикаго во времена сухого закона.
Всеобщее поклонение золотому тельцу прекрасно подходит народам с расплывчатой моралью. У нас же на Кавказе жажда свободолюбия истребляет лучших своих представителей.
Может быть нужна идея, которая могла бы объединить их и ослабить тягу к деньгам и власти? Неплохо было бы, если бы в руководстве республики возникло чувство вины или угрызения совести - тогда, может быть, они подумают об этом. Неприятно даже вспоминать, как президент  республики из страха потерять свою власть, уговаривал людей, захвативших дом правительства, утверждая, что в убийстве милиционеров нет ничьей вины, клялся, что все закончится для них миром. Жаль, что и этими милиционерами были честные горячие парни, а не разбогатевшие на людском горе его сыновья. Жадность и подлость – вот что управляет нашим сильным и гордым народом, толкает  проявлять не самые лучшие его свойства. Так продолжаться долго не может, должны появляться люди, которые станут на сторону свободы и человеколюбия.
Находясь в Питере, Мусик с трудом узнавал о каких-либо подробностях, кроме тех, что он услышал в «Новостях». Его друг, мэр города, арестован по обвинению в убийстве и огромное количество людей находятся в розыске.
Несмотря на наглое заявление МВД, Здоровяк был уверен, что его шеф выйдет на свободу, правда это будет стоить больших средств и переживаний.
- Разворотят улей, набьют себе карманы и уедут, а нам здесь жить, - подумалось ему.
На громилу нашли воспоминания трехмесячной давности, когда его друг Арслан, помогал выдвинуть кандидатуру своего молодого друга на пост руководителя республики, председателя пенсионного фонда. Проголосовало 30% народного собрания. Это говорило о том, что в республике есть оппозиция.
- Я хочу поговорить с тобой, Арслан, - сказал Мусик, зайдя в его кабинет и плотно закрыв за собой дверь.
- Да, что скажешь?
- После того, что случилось в народном собрании в лучшем случае тебя посадят, в худшем – убьют. У нас будут большие неприятности, я считаю, что ты зря ввязался в эту авантюру.
- Ты зря волнуешься, я хочу, чтобы ты ясно понял одну вещь.
- Какую?
- Независимо от того, как я буду поступать, у этих трусов, взяточников и воров никогда не хватит смелости пойти против нас. За те деньги, которые я дал «наверх» у меня может быть свое мнение.
- Тогда мне больше нечего тебе сказать, - закончил Мусик, подумав про себя, что слова командора его не убедили, и что неприятности еще впереди. Уходя и закрывая за собой дверь, он услышал, как командор приглашает его в парилку.
Анализируя свои поступки, Здоровяк сделал свои выводы: «У меня никогда не хватало воли убедить или остановить его». Я всегда поступал  так, чтобы мне было выгодно и удобно. Правда раздражала командора. Большие деньги, которые он быстро зарабатывал, убедили его в собственной незаурядности. Он стал видеть мир не реальным, а таким, каким он сам хотел его видеть. В этом придуманном мире он жил сам и заставлял жить своих друзей, основная масса которых не отличались большим интеллектом. В прошлом шоферы, строители, они стали банкирами и руководителями крупных предприятий. Они были обязаны ему всем и считали его мнение абсолютным.
Как-то Мусик хотел переубедить своего друга, но это привело к крупной ссоре. «Зачем мне это нужно, - подумал тогда Мусик, - ничего кроме неприятностей, у меня не будет». После этого он стал всегда ограничивался полумерами.  И случилось то, что случилось. Прав был его товарищ по кличке «Мага-деловой», когда говорил, - «Тебе дай беляш и бабу, и ты закроешь на все глаза».
Громилу страшно мучила совесть, и он ненавидел себя за свое малодушие. «Я себя изведу этими мыслями. Жизнь на этом не останавливается. К чему так сильно переживать, ведь все это я предвидел». Но от этой мысли ему стало еще хуже. Он никогда не молился и никогда не ходил в мечеть по пятницам, как все его друзья, но в эту минуту, он раскрыл ладони и начал молиться:
- О аллах, помоги нам пережить эти несчастья и не пролить ничьей крови, эта жестокая жизнь и так унесла огромное количество людей.
Он прочитал суру, ему впервые захотелось продолжать молиться, и какое-то непонятное чувство подсказало ему, что его молитвы будут услышаны. Понемногу его душу охватил трепет, ему казалось, что он принадлежит другому миру, в котором царит мир и покой.
В иллюминаторе показались луна и звезды. Глядя на них, можно было поверить в существование сверхъестественных сил, глядящих с высоты на мелкую суету людских усилий.
Он почувствовал, что вера в бога потихоньку так охватила его сердце, что он стал другим. «Наверное, так приходит божественное озарение», - подумалось ему. И от этой мысли душа его потянулась к звездам, и ослепительный свет окутал ее, тот свет, который указывал дорогу  на небеса всем заблудшим душам. «Боже, помоги моим близким, сделай их добрее», - и, прочитав суру из Корана, он закрыл глаза и незаметно задремал.
Вдруг Мусик почувствовал, как кто-то нервным движением задел его локоть. Он медленно повернул голову и только теперь заметил, что рядом с ним сидит девушка, читающая книгу в сером переплете.
- Рассказ, наверное, очень интересный, -   предположил Здоровяк вслух.
Молодая женщина даже бровью не повела. Не дождавшись ответа, наш герой продолжил:
- Вы поразительная девушка, ведете себя так, как будто через несколько минут Вам предстоит сдавать экзамен, от которого зависит Ваше пребывание в институте.
- А Вам, наверное, стало так скучно, что Вы, наконец,  обратили внимание на меня, - посмотрев на него черными, как оказалось глазами.
- По- моему, мы с Вами раньше где-то встречались.
- На сомневаюсь! Я видела Вас у своей сестры, ее муж – начальник охраны главы республики, а Вы были с мэром Вашего города.
- Ваш зять тогда хорошо нас встретил, но сейчас ему, наверное, хотелось бы забыть о нашем знакомстве. Ну, ладно, зато я встретил Вас, а такое выразительное лицо забыть невозможно, - сказал с напыщенной серьезностью Мусик.
Соседка улыбнулась.
- Так что же Вы с таким интересом читаете?
- Философию, - ответила собеседница, - я учусь в аспирантуре, и мне надо сдать экзамен.
- Вам повезло: рядом с Вами сидит истинный знаток философии, и, хотя наш полет не очень долог, я могу провести для Вас краткий экскурс в предмет и дать Вам такие знания, блеснув которыми на экзамене, вы убедите своих преподавателей в том, что Вы не только очень красивая, но и очень эрудированная девушка.
- А разве это я не смогу прочитать сама? – спросила попутчица Мусика с сомнением.
- Читать можно все, что Вам угодно, так со времен древности написано очень многое и тысячи лет человечество бьется над вечной проблемой добра и зла. Нас с детства учат добру, но зло почему-то встречается чаще. Наверное, оно сидит в генах, как звериное начало. Философию больше всего интересует концепция устройства жизни.
- Значит, мне повезло, что со мной летит такой попутчик. Я готова Вас слушать, если это Вас не затруднит.
Ей не показалось - у Здоровяка на самом деле блеснули глаза от удовольствия изложить давно наболевшее такому благодарному слушателю.
Девушка достали из сумочки записную книжку с ручкой, устроилась удобнее и приготовилась слушать.
Мусик начал.
Человечество давно занимается философией, и некоторые народы достигли в этом больших успехов. Мы же  с Вами учимся не по манускриптам египетских магов или иранских халдеев, а, в основном, штудируем учения римских и греческих философов.
Начнем с Платона. Он  утвердил термин «пантеизм», что означает, что все, как единое целое, и есть бог.
За следующим термином «деизм» кроется вера в бога – создателя целесообразной природы, но не вмешивающегося в самодвижение своего создания.
Денизм отвергал промысел божий: чудеса и тому подобное и не допускал иных путей к познанию бога, кроме разума.
Платон утверждал: бог создал вещество и пустил в свободное плавание, и тогда за Вселенную взялся футургос (этот термин встречается еще у египтян) – злая, безумная сила (ее еще называют Демиург – ремесленник), которая сотворила человека из вещества, созданного не ею.
Это основа теории гностицизма. Согласно учению гностиков, в мире господствует иррациональная воля. Зло торжествует, и все приближается к самоуничтожению.
Бог есть совершенное существо. Вряд ли он мог создать такой безумный, безумный мир. И поэтому, вполне возможно, к миротворению приложил руку еще кто-нибудь, наверное, дьявол. Или бога обложили со всех сторон, и он не был свободен в своем выборе. Эти философские мысли погубили многих, очень многих их почитателей, а этих последних с удовольствием сожгла инквизиция.
Вопрос этот, впрочем, остается без ответа до сих пор. Например, создай Господь человека двуполым, облагородь его, как некоторые растения, насколько человеку меньше пришлось бы страдать.
Я думаю, нам нужно остановиться на великом волюнтаристе- Шопенгауэре. Он, в отличие от других европейских философов, пытался объединить западную философию и религию  с восточной в своей работе «Мир как воля и представление».
Эту работу трудно понять, если смотреть с позиции европейской культуры. То же ждет того, кто останется на позиции только восточной культуры, которая, в отличие от европейской философии, осталась на стадии созерцания.
По мнению Шопенгауэра, мир есть наше представление. Смена представлений воспринимается нами, как революция или катаклизм. На самом же деле это есть смена декораций в театре жизни, или очередная пелена, покрывало Майи, которое застилает глаза и не дает человеку видеть истину.
Человек все время страдает из-за комплекса неполноценности и все время стремится  к счастью, то есть, удовлетворению своих потребностей. Он удовлетворяет свои желания, но эфемерное счастье отступает, возникают новые желания, и продолжается погоня. Воля и представление являются причиной этого непрерывного поиска.
Последователями Шопенгауэра были такие философы, как Фрейд и Ницше.
Целью человеческой жизни является жизнь. Даже если она человеку не очень нравится.
В дальнейшем нам надо остановить на немецкой  философии. Основоположником ее является Лейбниц, отвергающий платоновскую идею мировой души. Он не приемлет пантеизма, философской мысли, которая допускает разумное познание бога.
Лейбниц считает религию естественной, живущей саму по себе, и основой ее  считает мораль.
Но лучше всего, по-моему, развил эту идею Гегель. В свое работе «Дух христианства» он описал все религии и утверждает, что фундаментом всех религий, от Моисея и до Иисуса, является принцип запрета – это объективный закон природы, как, например, закон сохранения энергии и материи, невозможность создания вечного  двигателя.
Мне кажется, что господь, создав человека по образу и подобию своему, дал нам разум, возможность свободного выбора, и этим отличил от животных. В приложении к Корану – сунне, встречается термин «совершенный человек». Человек с наивысшими психофизическими способностями. У этого человека в душе вера в бога и врожденное благородство. Наверное, конечной сущностью всего является совершенный человек.
Господь дал нам мировой дух, который состоит из триады – Вера, Воля, Выбор. Эта триада дает нам возможность стремиться к совершенству.
Тут лектор сделал паузу, и собеседница его спросила:
- А в природе такие люди встречались?
- Наверное, Микеланджело, Авиценна, Леонардо да Винчи. Кто по нации Ваш преподаватель?
- Аварец.
- Расскажи  ему от себя – абсолютное поклонение золотому тельцу пагубно для горца, оно ограничивает его дух. У кавказца на генетическом уровне завышена самооценка, его внутренний мир, его эго,  - все это можно назвать одним словом – психика, порождает агрессию, подпитанную страхом.
За счет волевого усилия он проходит небывалую борьбу за утверждение своего «я». В конечном счете ему все равно, жить или умереть, если жизнь не складывается так, как он хочет.
В своей работе «Философия духа» Гегель говорит о сходстве кавказцев и европейцев в способности к самосовершенствованию.
- Так почему же у нас все так плохо? – спросила собеседница.
- Сейчас объясню, - сказал, немного подумав, Муса. – Наверное, нам нужна какая-нибудь большая цель, идея. В основе жизни людей лежит мировоззрение.
- Он внимательно посмотрел в глаза собеседницы и предложил взять ручку и начертить схему.






















Создать эту систему поможет Философия управления
(Управление самосознанием: добиться надо высшей формы мастерства)
- На этом, моя дорогая собеседница, я заканчиваю  свою лекцию.
- Вы учились на философском факультете?
- Нет, в свое время я увлекался курением конопли, и она на меня интересно действовала. Я увлекался философией и скульптурой и достиг в этой области кое-каких результатов. Но курение конопли страшно разлагало нервную систему, и в конце концов мне пришлось это  бросить, а вместе с нею я оставил философию и скульптуру, и даже женщин, которые у меня были в то время. Впрочем, я об этом не жалею.
- Жаль, что я не успела записать все, что Вы мне говорили.
- Это не беда, говоря для Вас, я сам рассуждал о жизни и скажу прямо, это мне самому доставляло большое удовольствие.
Я оставлю Вам свой телефон, можете мне позвонить.
- Давайте познакомимся, - спохватилась попутчица Мусика и протянула руку, тихо назвав свое имя. – Хамис.
- Муса, - ответил Здоровяк, с удовольствием пожав ее изящную ручку.
В это время объявили, что самолет подлетает к аэропорту столицы республики.

Глава 14.
Семья.

Привет тебе, мой старший брат!
Твои проблемы я решил,
Поездку славно завершил,
Надеждой душу озарил.

В большой спальной комнате на огромной кровати лежал грузный человек в трусах и майке. Положив большие ладони под голову, он уставился в потолок, думая о чем-то и шевеля усами.
Уже прошел целый месяц, а его младший брат не звонит из Ленинграда. Его успокаивало лишь то, что дела у брата идут неплохо, и нет причин для беспокойства.
Если бы что случилось, Александр Васильевич наверняка позвонил бы ему.
- Твой любимчик – настоящий эгоист, которому наплевать на семью, - крикнул Муртуз жене, которая возилась на кухне.
В спальню вошла стройная интересная голубоглазая женщина и тихо сказала:
- Если ты имеешь в виду своего брата, то ты сильно ошибаешься, ты ни за что его все время ругаешь, Кечик, он не самый плохой младший брат.
- А какой смелый у нас дядя, - раздался в подмогу матери голос младшей дочери Зои.
- Сперва подумай, потом говори. Конечно, конечно, даже в собственном  доме из-за этого хвастуна у меня нет единомышленников.
В дверь позвонили, Лида пошла открывать.
- Не спеши, я хоть брюки надену.
В дверь продолжили нагло звонить, выдавая разные ритмы.
А вскоре в дверь вломился Громила и прохрипел:
- Картина Репина «Не ждали».
Из комнаты выбежали обе дочери Муртуза и с криком бросились на шею любимому дяде. Отталкивая друг друга, девочки обнимали его.
- Я успел к вечерней раздаче шницелей, - проговорил он, снимая пальто и стряхивая с него снег. Это ему удавалось с трудом, так как младшая племянница все еще висела на его толстой шее.
- Потрясающе! – заявил Муртуз, выходя, наконец, из спальни. –Тут все  волнуются, твоя сестра замучила меня вопросами. Неужели было так трудно хоть раз позвонить?
- А как приятно неожиданно подоспеть к раздаче дивидендов, без зазрения совести подорвать бюджет своего старшего брата. Так мне никто и не ответил- я успел к раздаче контрибуции?.
- Подоспел, подоспел, - сказала Лида, подставляя гостю свою щеку, - проходи к столу.
- Сейчас, вымою руки с дороги, скажу пару слов твоему серьезному мужу и буду первым. Настоящий горец приступать к трапезе и выходить один на один должен по первому требованию.
Вошедший обнял своего старшего брата, приподнял его и вместе с ним вошел в спальню.
- Ну почему ты так любишь скандалить, ведь жизнь так прекрасна?
Положив брата на кровать и сев в кресло, он сделал равнодушное лицо:
- Говори, - серьезно сказал Муртуз.
- Нет, - твердо сказал гость, - не могу говорить на серьезные темы, мне нужно собраться с мыслями.
- Тебе не очень будет трудно это сделать, потому что у тебя их всего две: пожрать и сходить до баб, - сказал с улыбкой Муртуз и после паузы добавил, - начинай.
- Ну хоть сделаем вид, что есть и другие, - с неменьшей серьезностью пробормотал Мусик.
- Не томи! – заорал его брат.
- Будешь меня пугать – испугаюсь, могу пропустить что-нибудь важное.
Гость вскочил, встал по стойке «смирно», и, оттопырив локти, как австрийский солдат, выпалил:
- Нашел фирму, что взяла у Васильича  деньги и ее шефа, забрал у них машину, бриллиантовое кольцо. Об остальной сумме будем говорить с ее крышей, это некий «Кирпич», говорят, неплохой мужик, его многие знают у нас в республике. Сейчас его нет в Ленинграде, когда он приедет, я тотчас вылечу.
- Машина где?
- Оставил у Александра Васильича, ты же хотел, чтобы туда поехали Азик с Сережкой, им будет на чем ездить, кольцо у меня.
Мусик вынул из кармана коробочку и протянул ее Муртузу.
- Прошу разрешения подарить это моей жене, я еще никогда не дарил ей бриллиантов.
- Пожалуйста, - ответил тот, внимательно разглядывая перстень.
- Теперь о главном хочу тебя спросить, - сказал Мусик, садясь вновь. – Ты все-таки хочешь вернуть кредит банку? Ведь нет никакого залога, такой возможности может больше уже не быть. Давай не будем возвращать кредит, немного постреляем, зато будем богатыми людьми.
- Ты что, издеваешься? Я дал слово, ты хочешь, чтобы о нашей семье говорили как о непорядочных людях?
- Да кого это волнует, ты посмотри в окно: все воруют как могут.
- Все?!! – возмутился Муртуз. – Мне стыдно, что у меня такой брат, я дал слово Амирханову и я его сдержу – мы вернем деньги  банку.
- Так мы никогда не будем богатыми, ведь честным трудом больших денег не заработаешь.
- Заработаешь когда-нибудь потом половину и все! – успокоившись, с улыбкой сказал Муртуз.
Резкая складка образовалась у губ долгожданного гостя, и он с пафосом продекламировал:
- Придется посмотреть правде в глаза, будем мы жить без 600-го «Мерседеса». Мы чужие на этом празднике жизни, по одежке протягивай ножки, на чужой каравай рта не разевай, в чужие сани не садись.
- Хватит умничать, - прервал Муртуз этот поток банальностей. –Сейчас поужинаешь, и глупое настроение у тебя пройдет.
И, взяв младшего брата под руку, хозяин дома повел его в зал, где они сели друг против друга.
Девочки порхали, как бабочки, накрывая на стол.
- Ну что, очень измучился? – поинтересовался Муртуз, наливая брату водку в фужер для шампанского.
- Нет, только соскучился по жене и детям.
Налив себе водку в обычную рюмку, Муртуз чокнулся с братом.
- За твой приезд!
Мусик выпил до дна, ему стало приятно, по утомленному дорогой телу потекло тепло. Он ощутил волчий аппетит, большой ложкой навалил себе огромное количество жареной картошки с мясом и стал и стал жадно все это глотать.
После второго фужера, выпитого им, голод немного поутих, он стал медленно жевать своими острыми зубами мясо, которое вовремя подкладывала ему Лида.
- Ладно, умник, а что ты думаешь о происходящем у нас в республике?
- Откровенно говоря, у меня до сих пор не сложилось определенного мнения.
- Помнишь, я тебе говорил, что Россия долго не будет терпеть такой бардак, наведет порядок?
- Совершено верно, говорил. Только Россия почему-то наводит порядок однобоко. Почему бы ей не начать сразу с руководства республики, что там некого сажать?
- Я думаю, за них тоже возьмутся.
- Так сейчас думают и надеются многие, многие обыватели. Человеку хочется  верить в справедливость, как говорил классик: «Денег не бывало и теперь не будет, вот приедет барин, барин нас рассудит». Только барину наплевать, как мы здесь живем, его больше всего волнует собственное благосостояние и покой. Я не могу  сказать тебе точных причин, но местных мафиозников кто-то умело толкает начать войну. Мы с тобой читали про первую Кавказскую войну и знаем слова Ермолова: «Кавказ должен быть неотделимой частью Российской империи».
- Этого не может быть, потому что не может быть никогда. А, может быть, ты и прав, - сказал Муртуз и продолжил, - значит, если,  как ты говоришь,  у наших хватит ума и они не заведутся, все равно у нас через некоторое время начнут стрелять.
- Чем слабее Россия, тем больше вероятность, что нас захотят отделить от нашего северного соседа.
- Что за мрачные мысли, Кечик,- не выдержали Лида и, немного помолчав, добавила, - может быть, нам надо уехать отсюда в Москву?
Но Муртуз, взглянув на жену, сказал:
- Нас нигде   никто не ждет. И вообще, думаю наш Шарко Фурье  немного преувеличивает.
Тут в комнату вошли девочки и устроились по обе стороны дяди.
- Ты нам расскажешь про свои приключения, Мусик? – подступилась с заговорщической улыбкой Инеза.
- Конечно, с большим удовольствием!
- Как вы можете слушать этого вруна и хвастуна, сказки которого доводят меня до мигрени, - не выдержал Муртуз.
- Я могу немного преувеличивать, но врать – никогда! – парировал  Мусик, залихватски бросив в рот огромный кусок мяса.
Девочки рассмеялись.
- Если вы находите, что в моих рассказах нет правды, я стану молчать и буду открывать рот только для приема пищи.
- Неплохо было бы, - согласился Муртуз.
- Дядя, до твоего прихода мы читали книгу о черной магии и колдовстве и хотели бы услышать твое мнение, - сказала Зоя, взглянув на дядю.
- Взрослые девочки, а занимаетесь ерундой, - сказал с укором Муртуз.
- Ты полагаешь, что магия – это ерунда? Тогда послушай историю, которая произошла  со мной в детстве, - якобы серьезно заявил Мусик.
- Ну, теперь начнется вранье.
- Какое вранье, у меня есть свидетели, весь дом, в котором я живу, и наша уважаемая сестра.
- Расскажи, - поддержала Мусика Лида, - девочки давно не слышали твоих историй.
- Расскажи! Расскажи! – хором  попросили девочки.
- Все произошло давно. Мне  только исполнилось двенадцать. Тогда в нашем старом доме было очень мало отдельных квартир, в каждой почти обитало по две-три семьи. А у соседки, жившей под нами с двумя детьми, была двухкомнатная квартира. Никто не знал, как эта старуха (ее звали тетя Дуся), получила отдельное жилье и на что она живет. Говорили, что она умеет снимать порчу и сглаз. Ее лицо было похоже на череп, обтянутый кожей, глаза черные, как болотная топь, она была высока и худа и, кроме того, всегда носила черную одежду. Из-за своего скверного характера и скандального нрава, который она проявляла, защищая своих молчаливых и нелюдимых детей, ее прозвали тетя Дуся-Холера.
Мне же пришлось познакомиться с нею поближе, благодаря удивительному происшествию.
За городом, за русским кладбищем, есть озеро, которое называется Поганкой. Часто летом старшие ребята брали нас, малышей, подсобниками на рыбалку, и это было для нас большим праздником, хотя дорога на озеро была долгой.
В нашем дворе в то время верховодил взрослый парень Володя Рябчиков по кличке «Сиплый». Меня он недолюбливал из-за моего нежелания подносить ему сигареты и бегать за вином, кроме того, в драке я всегда бил своих сверстников, особо приближенных к нему.
Как-то мы возвращались ночью, была полная луна, но звезд не было видно. Рябчиков мне и говорит:  «Пойдешь ночью один через кладбище?» и ехидно улыбнулся. У меня тогда перехватило дух, все вместе мы ходили часто, но идти одному было жутко.
- Этим ты подтвердишь свое высказывание, что никого и ничего не боишься.
- Не боюсь и пойду, - сказал я уверенным голосом, хотя внутри и меня все похолодело.
Луна была в эту ночь полная , но за густыми деревьями ее не было видно. Но когда лунный свет пробивался сквозь кроны деревьев, он начинал с листвой странную игру, придавая необычные очертания решеткам, изгородям, надгробиям. Сильный запах акаций будоражил воображение. Я шел по узкой тропинке кладбища, прислушиваясь к каждому шороху.
Да, быстро пробежать всю дорогу я не мог, так как в руках у меня был бидон, наполненный рыбой и длинная удочка. Дорогу я знал хорошо, но вдруг мое сердце сильно забилось, ноги онемели, я не мог сделать ни шагу: от памятника павшим солдатам отделился непонятный  силуэт и двинулся мне навстречу. Ко мне подошел человек высокого роста, очень худой, в болоньем плаще поверх нейлоновой белой рубашки, в светлых тряпичных тапочках. Хоть мне и было страшно, я удивился, что в такую пору он одет в плащ.
- Закурить не найдется? – спросил дистрофик наглым голосом.
- Есть, - ответил я и дрожащими руками положив удочку и освободившись от бидона, достал из нагрудного кармана пачку сигарет, протянул ему.
Он же потихоньку вынул спички и зажег одну, осветив мою пачку и своей тощее лицо.
- «Солнце» куришь? – поинтересовался он тихим голосом. Были в то время болгарские сигареты с таким название.
- Да, - согласился я испуганно.
- Я тоже «Солнце» курил,- сказал худой и после небольшой паузы добавил, - кода жив был. Дико вскрикнув, я бросил все и, ничего не соображая, вылетел с кладбища на большой скорости. В себя же я пришел только дома.
Самое страшное началось потом. Каждую ночь мне снились кошмары: то я видел своего могильщика, пытающегося отправить меня в иной мир, то толпу мертвецов, стремящихся затащить меня в могилу.
Воображение с детства было у меня богатое, и поэтому вы можете сами понять, какой был у меня сон. Мои родители стали замечать мое состояние, и это очень обеспокоило их. Долгое время я не сознавался в истинной причине своих страданий, говоря, что у меня болит то одно, то другое. Но в конце концов рассказал все сестре, и тогда наша семья решила воспользоваться услугами тети Дуси.
Дня три она проделывала со мной традиционные процедуры из арсенала знахарей: накрывала простыней, зажигала свечи, читала молитвы и обливала меня «святой водой» с могилы святого Серафима Саровского. Сказать по правде, мне стало немного легче, кошмары мои прекратились, но сон по-прежнему был очень тревожным. «Колдунья» Холера сказала, что до конца я излечусь только тогда, когда увижу своего ночного «друга» в нормальных городских условиях.
Рябчуков, из-за которого я стал жертвой ночных кошмаров, подвергся страшному наказанию, которое осуществила наша тетя Патя.
И отношение ко мне взрослых ребят теперь очень сильно изменилось. По вечерам ко мне заходил Рябчуков, и мы все вместе ходили в кино, в так называемый «Летний кинотеатр». Маршрут был один: сначала магазин № 11, где брали 2-3 бутылки дешевого 33-го портвейна,  затем стадион, на котором мы его выпивали без помех и, наконец, в кино.
И вот однажды в жаркий летний вечер я увидел своего ночного собеседника: он, одетый в ту же нейлоновую рубашку и широченные брюки-клеш, сидел на лавочке возле прохода  рядом с симпатичной девушкой. Я забеспокоился, видать, очень сильно, потому что Рябчуков спросил:
- Ты  ЕГО увидел?
- Да,  - ответил я.
- Покажешь мне его?
- Вон, в проходе, с девушкой.
- Ну-ну, - согласился Сиплый и прошел, внимательно изучая того. -      Наш шнырь сидит на 13-м месте, так что, хочешь - не хочешь, поверишь в чертову дюжину.
- После фильма разберемся,- сказал Мармон, самый здоровый парень среди нас.
Фильм был очень интересный, как сейчас помню, двухсерийный венгерский, назывался «Сыновья человека с каменным сердцем», в общем, когда мы выходили из кинотеатра, была глубокая ночь.
Наша группа пошла за парочкой. Рябчуков отделился от нас и попросил у высокого парня закурить.
- «Стюардессу» куришь? – поинтересовался он, увидев пачку в руке долговязого.
- Да, а что?
- Ничего, я тоже «Стюардессу» курил, когда жив был, - порадовал Рябчуков того информацией и ударил своего собеседника по челюсти.
Тот рухнул на землю. Девушка, шедшая с ним, закричала. А наша компания стала дружно бить упавшего. Мармон взял меня за руку и подвел к ночному знакомцу:
- Бей!
Я тоже стал с остервенением колотить и, почему-то, плакать. Тут он признал меня и завопил громче своей подружки, что пугать меня не хотел, а просто пошутил, просил простить его. Я тогда был маленьким и щуплым мальчишкой, но играл в футбол и неплохо боксировал, поэтому мне удалось огромным количеством ударов заставить его замолчать.
-Уходим! – крикнул Сиплый, увидев результаты, и все разом бросились бежать, не обращая внимания на крики и плач девушки.
После этого спокойный сон мой восстановился, и я очень хорошо сплю до сих пор.
Все внимательно слушали Мусика и даже перестали есть.
- Вранье, - безапелляционно заявил Муртуз.
- Правда, можешь спросить у тети Пати.
- Так ты перестал знаться с тетей Дусей? – разочарованно поинтересовалась Зоя.
- Конечно, нет. Я стал учиться у нее колдовству. Дети ее, как утверждали она сама, были малодушны.
- Для того, чтобы уметь колдовать, ты должен убить одним движением черного петуха, мои дети этого не могут, - сказала как-то Холера.
Я пошел на базар, купил черного петуха и на ее глазах безжалостно оторвал ему голову, чтобы потом заявить «Тетя Дуся, учите меня колдовству, за это я буду помогать Вам по  хозяйству».
Она согласилась и взялась передавать мне разные колдовские причуды. Я даже помог ей околдовать хорошую девушку в невесты для ее дебильного.сына и прекрасного мужа для ее страшной дочери. Но в конце концов отношения наши испортились.
Причиной тому было вот что: Мармон, мой старший товарищ, о котором я вам уже говорил, отколотил ее гнилого сынка. После этого у Мармона начались проблемы со здоровьем: он стал сохнуть на глазах, его мучила постоянная  рвота и появились, прошу прощения у дам, огромные проблемы с мочеиспусканием.
Тогда я сказал тете Дусе, что если она  не прекратит наводить порчу на моего друга, я все расскажу дворовым ребятам, и неприятности у ее сына возрастут втрое.
Мармон поправился, но мои отношения с тетей Дусей-Холерой были испорчены навсегда.
Так что перед вами скромно сидит настоящий колдун. Другое дело, что этим я не занимаюсь по идейным соображениям.
- Я никогда не поверю, что ты не пытался заколдовать какую-нибудь красивую девушку, - заметила Зоя.
- Один раз, и то в шутку.
- Расскажи об этом девочкам, а я тем временем займусь чаем и пирогами, - попросила Лида.
- У нас во дворе жила очень красивая девушка, которая занималась большим теннисом. Весь город ходил на корт смотреть на ее игру. От поклонников у нее не было отбоя, но встречалась она с одним интеллигентным евреем, похожим на бильярдный шар, по фамилии Рабизанович. Его очки и умные разговоры всегда меня раздражали. Я же к ней всегда приставал, предлагая свои услуги в показе лучших, на мой взгляд, сторон любви, и неизменно получал отказ.
Это радовало моих друзей и становилось предметом шуток. Как-то вечером, когда мы сидели дружной компанией «на хате, которая гуляла», то есть была свободна от родителей, один из товарищей напомнил всем о моих неудачах на любовном фронте, сказав, что аварка Оля предпочитает мне,  здоровому, высокому аварцу, еврея Славика. Все, разумеется, стали надо мной смеяться. Я стал объяснять, что каждый отдельный случай любовного треугольника имеет свои законы, тайны и приемы, что плод должен созреть, что после зимы сначала наступает весна, а потом уже лето.
Непосвященному кажется странным, что даже олень-самец делает делает множество странных вещей, чтобы понравиться самке: выпячивает грудь, дерется с другими самцами, демонстрируя свою силу, то есть и у животных этот процесс имеет свои примочки. В конце концов Оля сама поймет мои преимущества и наш союз будет неизбежен, как рассвет солнца, приход весны и нашествие Антихриста.
Однако это не убедило моих товарищей. Общее мнение высказал Шарип:
- Пока я буду трясти рогами, как олень, и издавать пронзительные вои, демонстрируя свою физическую силу, бессмысленно тратя энергию на глупые мероприятия, наш знакомый Рабизанович будет предаваться наслаждениям с первой красавицей двора, смеясь над моими жалкими потугами. Лучший вариант – разбить его интеллигентную морду и запретить ему смотреть в ее сторону, так как на большее я не способен.
Мы были все уже изрядно пьяны, и это замечание меня изрядно разозлило.
- Ах, так! – заорал я. – Я могу сделать так, что за одну ночь Оля станет моей.
Я попросил у Шарипа ее фотографию, нож, стакан воды, уселся один за стол и начал колдовать. Это, конечно же, вызвало у большинства удивление и смех, но некоторые, вспомнив тетю Дусю, отнеслись к моим действиям вполне серьезно.
Мне повезло: не только пепел полетел в сторону Ольгиного дома, а это говорило о том, что мое чародейство удалось,  но и было полнолуние, а выйдя на балкон, я услышал крик совы. Все это вселило в меня уверенность.
- Ольга моя, - заявил я торжественно.
Мы продолжали спорить на философские темы, подкрепляя силы спиртным, но так не могло продолжаться бесконечно, и около трех ночи все заснули, развалившись на полу.
Летняя ночь быстро идет к рассвету, а на заре хочется спать больше всего.
И вот представьте, утром кто-то сильно трясет меня за плечо, я с трудом поднимаю ставшие свинцовыми веки и вижу, что на меня смотрят огромные, выпуклые красные глаза.
- Надеюсь, что-нибудь серьезно, иначе кому-то придется пожалеть о своем поступке, - с трудом пробормотал я, так как язык мой еле шевелился во рту от жажды.
- Оля, - сказал он, и лицо его исказилось в гримасе.
- Какая еще Оля, Колобок? Я тебе голову сейчас оторву!
- Оля…, - прошептал он и схватился почему-то за свои длинные волосы. – Я сам обалдел, пришла сюда и спрашивает тебя, говорит, что ты обещал бегать с нею на зарядку.
- Да пошли ее в ж..у, принеси лучше пива, - я совсем забыл было о своем ночном колдовстве, но потом быстро опомнился.
В тот же день у нас начался бурный роман, длившийся полгода. Потом Рабизанович сделал ей предложение, она вышла за него замуж и сейчас живет в Израиле. Но Колобок до сих пор считает меня колдуном, советуется со мной во всех любовных вопросах, обвиняет меня в том, что я навожу на женщин свои чары.
Мусик  закончил свой рассказ.
- Ладно, колдун, - сказал Муртуз. – Почему бы тебе не заколдовать для меня какую-нибудь красивую девушку?
- Не могу, опять-таки из-за идейных соображений, - Здоровяк изобразил на лице виноватую улыбку.
Девочки засмеялись вместе с Лидой, которая несла в это время  в комнату поднос с чаем и пирогом.
- Это же надо так врать! Если бы за вранье платили деньги, ты был бы у нас самым богатым человеком в мире!
- Ты знаешь, Муртуз, кавказские традиции подчинения старшим родственникам и родителям не всегда являются благом, мне не дозволено спорить с тобой. Но часто молодые люди из-за этого послушания обрекают себя на тяжелые испытания, которые являются неизменной платой за удовольствия.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду свою женитьбу, на которой ты все время настаивал. Помнишь фразу, которую ты любил повторять «В тридцать лет ума нет, так и не будет»? Вы, взрослые, женитьбу считаете благом для каждого горца, и это даже не подлежит обсуждению. Я считаю, что в основе этого лежит постоянные войны и походы горцев, сформировавшие особую этику.
Например, после Кавказской войны под предводительством Шамиля в горах почти не осталось мужчин, а те, что уцелели, редко появлялись у себя дома, поэтому, когда это случалось, им были настолько рады, что предугадывали каждое их желание, отсюда и дикое поклонение мужчинам.
Некоторые животные идут на гибель ради продолжения своего рода, а мы же, в какой-то мере, делаем это сознательно.  Я не уверен, что дети наши будут счастливы в этом мире, если мы не будем работать не покладая рук, чтобы обеспечить их всем необходимым. Дети, мне кажется, это неизбежная злая плата за полученное удовольствие, ведь заниматься сексом – это огромное наслаждение.
В Европе практически нет роста населения, зато в Африке огромный прирост больных и обреченных на нищету людей. Мне кажется, что человек на Кавказе должен добиться права на продолжение своего рода, потому что выпускать детей в нашу жизнь - значит подвергать их постоянной опасности.
- Ты, пессимист, я думаю, что на Кавказе будет своя эпоха Просвещения и появится новая генерация разумных горцев, которые будут удачно сочетать естественное стремление к благосостоянию цивилизованными методами  с постоянным движением к духовному совершенствованию. Впрочем, я не понимаю, почему некоторым россиянам так хочется приобщиться к европейским ценностям. Мне кажется, это даже претит сознанию русского человека.  Даже гениальный князь Александр отказался от титула магистра и союза с Тевтонским орденом, а попросил помощи у Батыя.
- У него мать была половчанкой, и Батый, видать, был ему духовно ближе, может, даже роднее. А Петр 1 сколько ни старался сделать нас похожими на немцев, все равно мы остались скифами. Говорят, что последними словами мученика Николая были: «Я думал, что живу в Европе, а это замаскированная Азия». Если бы все это приняли в расчет наши вожди, то мы бы пошли по китайскому  пути и эпоха Просвещения наступила бы быстрее.
- Я с тобой согласен, но сегодняшняя жизнь так же далека от идеалов Кватроченто, как я от желания изменить свою сексуальную ориентацию. Будущее благосостояние наше – это красивая иллюзия, и, как говорил мой близкий друг Шопенгауэр, «надежда – это сновидение бодрствующих».
- Оставайся у нас, Мусик, – попросила старшая племянница, - расскажешь нам что-нибудь о приключених в Ленинграде.
- Нет, мерси, мне очень хочется к жене и детям.
- Ну, счастливо тебе, - сказала Лида, и девочки по очереди поцеловали дядю.
Через минуту Мусик быстрым шагом выходил из дома брата, направляясь к стоянке такси, чтобы поскорей добраться до дома, обнять жену и детей.

Глава 15.
Марат.

На смерть несчастный обречен,
Но он о том не знает.
Мечту, удачу ловит он –
Душа в огне сгорает.

Ветер в окне огромной двухэтажной квартиры завывал и бил мелкими каплями по стеклу.  В небе то и дело вспыхивали трещины, и казалось, что оно взрывается, и в комнату влетят осколки световых лучей. Марат сидел на огромной двуспальной кровати и смотрел на темную пустую улицу, заливаемую водой.
При раскате грома ему казалось, что в дверь к нему кто-то стучится. Он вспоминал дневную встречу с врачом-невропатологом, которого привезли к нему домой из самой высоко оплачиваемой клиники республики.
- Мне надо с Вами поговорить, - сказал Марат, посмотрев на того не то властным, не то строгим взглядом.
- Я слушаю Вас, Марат Сулейманович, - произнес доктор, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.
- Ко мне вчера привезли главврача Ростовской аллергической клиники, она осмотрела меня и сказала, что моя болезнь на нервной почве, потому я хочу рассказать Вам о том, что происходит со мной. По ночам я чешусь, меня мучает бессонница, а самое главное  - к утру все меняется: у меня прекрасное  настроение, хочется работать, все видится в розовом свете. Но к вечеру опять появляется удрученность, жалание работать пропадает, общение с людьми становится в тягость.
- Давно это у Вас?
- Уже около месяца. Все деловые встречи я назначаю на утро.
- Ответьте мне откровенно, даже если мои вопросы будут Вас раздражать, Вы употребляете наркотики?
- Да, - подтвердил Марат.
- Мне кажется, что у Вас сильно расшатана нервная система, чему способствовало употребление наркотиков. Вам нужно бросить это занятие, иначе сильнейшая депрессия окончательно выбьет Вас из колеи и приведет к нервному истощению. Я слышал, что Вы прекрасный спортсмен, я выпишу Вам лекарства, и Вы быстро придете в себя.
Эта встреча с врачом очень расстроила Марата, лицо его помрачнело, что напугало охранников и все его окружение.
- Как же мне жить? – задавал он себе один и тот же вопрос.
Жизнь без анаши казалась ему бессмысленной.  «Чем скорее я с этим покончу, тем будет лучше», - говорил Марат и, продолжая беседу с самим собой,  спрашивал: «Почему же я не признался врачу в том, что когда я не курю травку, ко мне приходит «ГОЛОС», который разговаривает со мной, как Всевышний».
«Рано или поздно тебе придется признаться в этом, - говорил ему его старый друг Мусик. – Анаша помогает тебе, когда ты куришь – голоса ее ты не слышишь, но это временная победа, тем более тебе нравится слышать свой «ГОЛОС». Слава Богу, что он не толкает тебя на агрессию!»
И, если как следует подумать, мне нравится спорить с ним и рассуждать.
- Будь осторожен, - сказал ему кто-то находившийся не то внутри, не то рядом, - ты правильно сделал, что не сказал врачу обо мне.  Врачи ничего на понимают в жизни, а твой Мусик вообще неблагодарное создание. Вспомни, сколько раз ты возил его в Москву, покупал ему дорогие  вещи и красивых баб. Если он такой умный, и ты прислушиваешься к его советам, то почему он так беден?
- Деньги для него не так важны, как для меня, - не согласился с доводами «ГОЛОСа» Марат.
«ГОЛОС», раздавшийся на этот раз откуда-то из недр его собственного живота рассмеялся и тоном  его матери заявил: «Нет людей, которых не волнуют деньги, значит, те, кто утверждает, что им не нужно много, - лгут, и твой друг не исключение».
- Я хочу напомнить тебе, - продолжил диалог Марат, - как-то ты говорил мне, что всемогущ , что находишься везде и можешь все. Ты почти убедил меня, но, сомневаясь немного, я признался Мусику в этом, и он сказал: «Если он всемогущ, как утверждает, и находится вне тебя, то, не подходя к Корану, попроси у голоса рассказать содержание какой-нибудь суры».  И тебе пришлось признаться, что находишься во мне и не так могущественен.  Тогда-то  Мусик и разъяснил мне, что в человеке  от рождения существует раздвоенность животного инстинкта и разума, и это в нем заложено помимо его воли.
У многих борьба этих двух начал происходит безболезненно, человек даже не ощущает этого до конца, у меня же  эта борьба происходит с преимуществом одного из начал, правда я не знаю, что во мне побеждает: звериное или разум.
Он мне объяснил, что у философа Костанеды эта борьба добра и зла обозначена как внутренний диалог, а я не способен выключить его  даже на время. Это мое поражение, то есть одна из сторон в виде «ГОЛОСа» навязывает мне свою волю.
«Предположим, - объяснил мне Мусик, - дерутся два боксера, где один из боксеров – животный инстинкт, другой – разум. У многих людей бой протекает почти на равных, и одна из сторон выигрывает по очкам».  А у меня, уже после  объявления нокаута судьей, один из боксеров не уходит в нейтральный угол, а продолжает бить своего соперника с бешеной яростью, поэтому ты диктуешь мне сою волю и давишь на меня, так что я тебе не верю.
«ГОЛОС» проговорил из угла комнаты:
- Все разъяснения его – большая глупость.  Я есть твое божественное начало, ведь я помог тебе стать богачом: у тебя шикарные машины, все девушки мечтают познакомиться с тобой, тебе завидуют. Если ты послушаешься Мусика и расскажешь про меня врачам, они назовут тебя шизофреником и назначат тебе курс лечения в психиатрической лечебнице. Я тебе запрещаю общение с этим толстым умником, который добр, как баба, и делает из тебя мягкотелого интеллигента.  Скоро он приедет из Ленинграда – прикажи своим людям застрелить его, так как сейчас самое время: Арслана нет, и это никого не будет волновать.  Мусика не станет, и тайна обо мне никогда не выйдет наружу, а мы с тобой будем счастливы.
- Кажется, ты меня убедил, - Марат подошел к переговорному устройству. – Кто мне скажет, Халид взял с собой сотовый телефон?
Охранник четко отрапортовал:
- С утра он у Халида был.
- Хорошо, я сам его найду.




Глава 16.
Халид.

Он с гор спустился чистым родником,
Ценя обычаи родства и дружбы
Но вскоре стал злодеем и волком,
Зато продвинулся по службе…

Коренастый симпатичный человек сидел в глубоком кресле.  Кроме него в комнате были еще двое людей, свободно развалившихся на ковре.
В комнату вошел высокий брюнет с коричневым, как от загара, лицом и огромным носом, похожим на клюв орла.
- Послушай,  - с еле заметным акцентом заметил  сидевший в кресле, - вместо того, чтобы отдать мне деньги, ты обкуриваешь меня вторую неделю, но сегодня, «купец», ты дашь мне все, или я раскрою тебе череп.
Вошедший заискивающе улыбнулся:
- Вместо того, чтобы подозревать меня в нечестности, давай курнем последний  косяк. Это не наш ахтынский сорт, мне его привезли из Чуйской долины, и пройдемся, здесь недалеко живет барыга, который привез огромный мешок чуйской дури. Ты ведь боксер, тебе забрать мешок будет нетрудно, а стоит он больших денег, тогда я смогу вернуть тебе долг с лихвой.
- Ты, «купец», хитрый человек, и долг ты мне отдашь, и полмешка «дури», которую мы заберем, но неплохо было бы ее попробовать. Я ведь должен знать, за что я рискую.  А почему ты сам ее не куришь?
- Ты ведь знаешь, Халид,- я  двигаюсь черняшкой или нюхаю кокаин.
- А, я  и забыл, что нюхать кокаин стало сейчас модно.
Высокий быстро достал из своего кармана шарик прессованной анаши, ловкими движениями раскрошил его и умело стал забивать эту смесь одновременно в четыре гильзы. Закончив процедуру, он раздал всем присутствующим по папиросе, а затем, лихо выхватив зажигалку, дал всем прикурить.
Через некоторое время сладковатым дымом наполнилась вся комната, казалось, что дым придавил куривших к своим местам, как огромная плита, лишив их возможности не только двигаться, но и разговаривать.
«Купец» с улыбкой посмотрел на гостей и произнес: «Нам  пора».
Дружная компания встала и вышла в коридор.  «Купец» помогал гостям одеться.
Лениво попрощавшись с остальными на улице, «купец» взял Халида под руку и повел к своему «Джипу».
- Послушай, «купец», по-моему, некоторые из твоих гостей забыли надеть  туфли.
- Ничего страшного, им идти недалеко, в соседний дом, а за своей обувью они придут завтра. Хотя я сам и не курил, но так надышался, что мало чем от вас отличаюсь.
- Не гони, если бы ты меня не одевал, я был бы похож на кого-нибудь из них, - пробормотал Халид, с трудом открывая тяжелые, словно на них висели гири, глаза.
Компаньоны вяло сели в машину и тихо двинулись по безлюдной ночной улице. Они подъехали к пятиэтажному дому на берегу моря, вышли из машины и медленно двинулись к первому подъезду. Холодный морской ветер пронизывал их насквозь, и они поспешили укрыться в подъезде.
- Ты подожди меня здесь, а я поднимусь на второй этаж и посмотрю, дома ли он.
Вскоре Халид услышал, как этажом выше шумно открылась дверь.
- Лана, отец дома? – спросил «купец».
- Нет,  - ответил ему тоненький голосок маленькой девочки, - он ушел за хлебом, дядя Сулейман, и должен скоро придти.  Заходите и подождите его дома.
- Нет, я зайду к нему завтра, - пообещал ласково «купец», - смотри, лапочка, не открывай чужим двери.
- Нам не повезло, - сказал, спустившись, он тихо Халиду, - он ушел за хлебом, но скоро будет, мы подождем его здесь. Тебе надо его ударить сразу, как только он войдет в подъезд, после двух, трех ударов он испугается за дочку и отдаст нам все.
Они молча стояли в подъезде, глядя друг на друга. Халиду почему-то стало страшно при взгляде на темное лицо «купца», освещенное тусклым неоновым светом.
- Почему он так похож на черта? – подумалось Халиду. – Его нос и темное подвижное лицо внушают мне такой страх, что хочется бежать из подъезда. Это же надо так обкуриться, что какой-то худой трус внушает мне ужас.
«Купец» как будто прочитал его мысли,  лицо его исказилось в страшной гримасе, он приблизился к Халиду и тихо прошептал: «Халид, ты знаешь, я очень боюсь вида крови».
Эта безобидная фраза вызвала такой ужас у Халида, что он закрыл глаза и со страху нанес «купцу» такой сильный удар в челюсть, что тот рухнул, как подкошенный. Тогда Халид еще раз ударил  безжизненное тело ногой по животу, бегом выскочил из подъезда, и его машина с пробуксовками рванула вперед. Он как в забытье вел машину на большой скорости, ему не терпелось оказаться дома. Звонок сотового телефона вернул его к жизни.
- Да, - прошептал Халид и услышал властный голос Марата.
- Салам, Халид. Хорошо, что ты еще не спишь.
- Тут заснешь, - пробормотал Халид.
- Ты знаешь своего земляка-андийца Мусика?
- Конечно, кто же его не знает?
- Он тебе, надеюсь, не родственник?
- Нет, просто односельчанин.
- На днях он приедет из Ленинграда, я бы не хотел его больше видеть.
Разговор закончился, в трубке послышались короткие гудки, которые как ножом резали сердце Халида.
«Зачем ему понадобилось убивать Мусика? – подумал он. – Ведь они друзья».  Ком горечи  подступил к горлу, и на глаза ему навернулись слезы.  «Эта анаша проделывает со мной  удивительные вещи», - решил он и выругался вслух на русском языке, а думал он на родном, андийском.

Глава 17.
Воспоминания.

Воспоминанья душу нам терзают,
И будущее делать нам вредят.
Кто в честности с народом пребывает,
Тот не свернет с пути назад.

Вдали показались огни родного города, в котором вырос Здоровяк.  Он любил свой город, с ним были связаны самые приятные воспоминания в его жизни.
С детства жизнь нашего героя представляла собой стройную череду удовольствий. Родители Мусика были благородными людьми, пользовавшимися в республике огромным уважением.
Куда бы ни обращался он по своим делам, узнав имя его отца, люди старались помочь ему.
Старшая сестра, у которой он жил  с детства, хоть и занимала высокие посты в правительстве республики, всегда находила время заниматься его воспитанием.
Большое влияние на его духовный мир оказала огромная домашняя библиотека, во многом помогли его становлению встречи с интересными людьми, которые были частыми гостями его любимой сестры: это и композиторы Тихон Хренников и Арно Бабаджанян, и актеры Андрей Миронов, Кузнецов, Римма Маркова; поэты всех рангов и званий, философы, ученые были большими друзьями их семьи. Любознательный  Мусик получал живейшее наслаждение от общения с ними.
Единственное, что семья не смогла привить ему, - это трудолюбие. Закончив блестяще музыкальную школу, он отказался от карьеры музыканта; имея возможность поступить в любой вуз, он выбрал институт физкультуры, где мог, не затрачивая особых усилий, быть отличником.
Будучи хорошим боксером, он не стал развивать свои способности. «Мне очень жаль, - говорил его тренер по боксу, - что тебе не очень нужны деньги, поэтому ты не хочешь тренироваться, как все».
- Я родился для музыки, - отвечал Мусик любимому тренеру и пожимал тому руку.
Но однажды ему пришлось отнестись к боксу серьезно.  Это случилось во время его службы в армии.   Армейская служба вообще была первой трудностью, с которой он столкнулся в жизни.   Военная дисциплина и порядок никак не входили в его представление о хорошей жизни. Больше всего его мучила дисциплина и необходимость подчиняться старшим по званию.
Возникла дилемма: служить в строевой части, играть в военном ансамбле на фортепиано или проявить свои способности в боксе.
Чувство безнадежности и отчаяния охватило его от одной мысли о том, что он потеряет свободу на полтора года из-за этой треклятой службы.  Но от знакомых он слышал, что хорошие спортсмены часто командируются домой для подготовки к ответственным соревнованиям.  Желание попасть домой вдохновило его на промежуточную цель – стать лучшим боксером в своем весе в Северокавказском военном округе. Легко выиграв соревнования в своей части, он был откомандирован в спортроту  в городе  Ростов-на-Дону. Здесь служба протекала значительно легче, но этого было мало.
Движимый одним – снова попасть домой, он стал тренироваться с таким усердием, что те, кто знал его раньше, просто не поверили бы в это.
Кроме того, в спортроте он сдружился с одним очень интересным молодым человеком из Краснодара по имени Вадим. Высокий, стройный, похожий не греческого бога, да еще с голубыми глазами, обрамленными роскошными черными ресницами, тот скорее походил  на девушку.  Мусик  с трудом удержался от смеха, когда ему сказали, что это классный  боксер, но, получив от «красной девицы» пару жестких ударов на тренировке, он твердо понял, насколько обманчивой  бывает внешность.
 Никогда прежде Мусик не подозревал о существовании таких людей.  Вадим очень любил классическую и рок-музыку, свободно говорил по-английски, купался и брился два раза в день, пользовался женскими духами, делал маникюр и педикюр, стриг волосы на всех частях тела и носил солдатское «хэбэ»  с таким лоском, как будто это был смокинг.
Зато никогда не приходилось Вадиму тратить время на знакомство. Еще бы: стоило ему хлопнуть пару раз своими фантастическими ресницами, как стаи девушек начинали кружить вокруг него.
- Ты гипнотизируешь их, как удав, - с возмущением и завистью отмечал Мусик.
Но Вадим отмахивался от этого комплимента неизменной скромной улыбкой.  Когда же с Вадимом общались взрослые женщины, то всегда оказывалось, что он напоминает им кого-нибудь из их далекой молодости.
- Вадим, - часто приставал  к красавцу Мусик с вопросом, -  и как ты ухитрился не отупеть, ведь тебе не надо щеголять эрудицией и знаниями, чтобы затащить женщину в постель, для тебя это так просто?!
Краснодарские ребята  говорили, что Вадим сексуальный маньяк и переболел всеми мыслимыми венерическими болезнями, что его квартира была все в зеркалах, что кроме большой круглой кровати в ней стояло настоящее гинекологическое  кресло, на котором тот, прикидываясь врачом, «лечил» женщин.
Мусик любил посещать музеи Ростова и Краснодара, и как-то, рассуждая о женской красоте, услышал оригинальную трактовку своего друга.
- Самая красивая часть женского тела – это писька. Затем идет задница, ведь она ближе всего расположена к ней. Третье место делят грудь и ноги. Грудь потому, что она напоминает задницу, а ноги – это дорога к самому сокровенному.
- А как же лицо? – поинтересовался Мусик.
- Лицо? Его красота зависит от степени похожести на письку. Чем больше напоминает лицо самую сокровенную часть женского тела, тем оно красивее.
Главное в любви – чувство ритма. Секс без ритма как фламенко  без чечетки.  В отличие от Мусика, Вадим попал в армию прямо со скамьи аспирантов.  Будучи племянником первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС, он одновременно учился в аспирантуре и служил в армии. Кроме того, он был женат на дочери министра торговли края, которая родила ему дочь.
Неприятности свалились как снег на голову: неизвестно куда исчез его дядя, за короткий срок он вылетел из аспирантуры и оказался на боксерской базе СКА Краснодара, но и там его держать не стали, отправив в спортроту г.Ростова, куда он приехал уже холостым, так как его красавица-жена ушла от него по настоянию своего отца, боявшегося неприятностей из-за своего зятя.
- Мне надо обязательно выиграть округ, - говорил Вадим, - а то они заставят меня служить оставшийся год на краю света.
Помогая друг другу тренироваться, два товарища блестяще выиграли первенство округа, что было подобно разорвавшейся бомбе для многих тренеров СКА.
Мусика командировали на базу в Краснодар, откуда через некоторое время он попал домой.
Вадиму же не помогла победа и огромные взятки, которые он давал руководству СКА. Он очутился в учебке Новочеркасска, откуда его послали заканчивать службу в Забайкальский военный округ.
Провожать его в дальний путь приехала вся сборная СКА по боксу.
- Не нервничай, Вадим, я думаю, восемь месяцев пролетят быстро, потом  приедешь ко мне в город, и я найду для тебя такую жену, которая будет любить тебя до конца жизни.
Вадим улыбнулся, посмотрев на своего верного товарища.
- Лучше ты ко мне в Краснодар, и я тебя женю на двух кубинках: сами черные, а наши любимые места розовые-розовые. Ты будешь счастливее всех!
Они обнялись, и Мусик никогда больше ни видел Вадима.
Спортрота многому научила нашего героя.  Кроме настоящих спортсменов, там было огромное количество людей, избегавших военной службы благодаря деньгам и связям своих родителей.  Любой офицер, попавший туда на службу, либо ломался, становясь взяточником и вором, либо увольнялся, ломая себе карьеру.  Служба в армии окончательно убедила Здоровяка в том, больше всего везет в жизни приспособленцам, которым удается наступить на горло всему хорошему в себе.
При проезде мимо блок-поста, находящегося у городской границы, сердце его учащенно забилось в ожидании встречи с женой и детьми.  Этот знаменитый ловелас, как ни странно это показалось бы тем, кто не знал его близко, обожал свою жену, и никакие легкомысленные встречи не могли повлиять на его проверенное временем чувство. Словно маятник метронома возвращался он к ней после всяких отклонений от стези добродетели.
Но его постоянство не удивляло тех, кто знал Беллу.  Многие женщины отдали бы все, чтобы иметь хоть половину ее достоинств.
Лучшая половина нашего героя выросла в многодетной семье глубоко верующих людей. Ее мать, похожая характером на Салтычиху, с детства готовила дочерей к замужеству. Их учеба в школе ее не волновала, лишь бы девочки усердно работали по дому и в огороде, вовремя молились, прилежно выслушивали нравоучения своей матери, постигая тайные тайн семейной жизни. Белла не была похожа на своих сестер, она любила школу, хорошо училась и много читала. В отличие от других, она поступила на филфак университета и успешно его  окончила.
В ее глазах всегда светился какой-то огонек, не совсем понятный ее матери.  Старуха-мать не одобряла увлечений своей любимицы и называла ее «орус сыпат», что означало, в переводе с их языка, русское лицо.
Ей было уже 28 лет, и родители никак не могли выдать ее замуж.  Женихи, добрые и честные люди, приходившие свататься к ней, были либо родственниками, либо односельчанами, но никто не нравился ей.
- О, Аллах! -  причитала мать. – Что нужно это непонятной девчонке, которая в конце концов останется старой девой?
На что Белла отвечала:
- Разве нам плохо, мама, жить вдвоем? Дома тепло и чисто, я пеку пышки, ты читаешь Коран?
Мусик знал ее всегда, ведь они учились в одной школе.  Ему нравилась  ее красивая фигурка, белое лицо с красивыми чертами и легким румянцем. Но  познакомиться с нею поближе он никак не решался из-за двух ее старших братьев, которые зорко следили за покоем своей сестры.   Он все время вспоминал ее  и часто спрашивал себя: «Почему она так нравится мне, может быть, она похожа на Мерилин Монро, женщину моего детства?»
Но время шло, наш герой становился взрослее, подвиги на любовном фронте и удачи в жизни придавали ему больше уверенности в себе.
Как-то в солнечный день он увидел Беллу, идущую по главной улице города.  Здоровяк догнал ее и тихо произнес: «Добрый день, своим видом ты радуешь всех мужчин, которые могут любоваться тобой на этой людной улице».
Она строго взглянула на него.
- С чего это ты, Муса, вдруг решился подойти ко мне? Неужели ты думаешь, что общение с таким, как ты, мне приятно?
- Я не то, что думаю, я уверен, что ты засиделась в девицах только для того, чтобы такой мужчина, как я, рассказал тебе обо всех прелестях любви.
- Ты слишком наглый, мне никогда не понравится мужчина с такой собачьей челюстью как у тебя, советую почаще смотреться в зеркало.
- Конечно, я не Ален Делон, но где-то Бельмондо или Депардье. А не нравлюсь я тебе только потому, что ты засиделась в девицах, и у тебя нет сформировавшегося хорошего вкуса из-за недостатка мужских гормонов.
- Да ты просто ненормальный, о твоих любовных похождениях знает весь город.  Неужели ты думаешь, что я в этой жизни не заслуживаю чего-нибудь лучше?
- Может быть, и заслуживаешь, только не в этой жизни.  А в этой жизни только я могу растопить твое изящное тело на своей большой и сильной груди, - и Мусик, сказав это, взял ее за руку и посмотрел на нее влюбленными глазами.
- Отпусти руку, иначе я скажу об этом своим братьям, и тебе придется пожалеть кое о чем.
- Посмотри на меня внимательно: разве я похож не человека, который чего-нибудь боится?
После этой встречи Мусик не давал ей проходу, и то ли его настойчивая наглость, то ли огонь, горевший у него в глазах, но что-то заставило Беллу полюбить его.
При третьей встрече ей показалось, что она ждала его всю жизнь, а ему – что только она будет его спутницей жизни.
Такси остановилось у дома, и, расплатившись, наш герой быстрым шагом пошел к своему подъезду, он летел на крыльях любви к жене и детям.


Глава 18.
Чердак.

Пускай грешна душа, но хочется ей в рай–
Надежда никогда ее не покидает.
Удел раскаянья всегда ее смущает,
Лишь муки ада могут нас пронять.

К большому жилому дому старой постройки подъехал черный «Мерс» в сопровождении двух  «Джипов» и остановился вплотную к подъезду. Из «Джипов» выскочили крепкие парни, двое из которых вошли в дом, а остальные застряли у входа.  Марат вышел из машины и  властным жестом  отпустил охрану. Дверь его квартиры открылась ему навстречу. Перед ним стояла пожилая русская женщина с добрым лицом.
- Что-то Вы сегодня поздно, Марат Сулейманович?
- Ничего, Ниночка, все в порядке, - ответил он своей домработнице.
Проходя мимо нее, он на ходу снял с себя верхнюю одежду и почти бегом поднялся на второй этаж по винтовой лестнице. Там, раздевшись донага, он бросился в приготовленную ему заранее ванну с прохладной водой.  После ванны он так же торопливо, накинув на еще мокрое тело махровый халат, прошел в спальню и развалился на роскошной кровати.
Ему хотелось закрыть глаза и заснуть.  День оказался для него слишком тяжелым, все время его мучили угрызения совести из-за приказа, отданного им вчера ночью Халиду.
- Ты ведешь себя, как баба,  слабак! – услышал он «голос», раздавшийся из живота, - не первый же раз отдаешь такие приказы?
- Думаешь, легко расставаться с другом детства, шайтан? – впервые обозвал так своего невидимого собеседника  Марат и  почему-то довольно улыбнулся.
- Что за кличку ты мне дал? – на этот раз «голос» послышался откуда-то справа от головы.
- А что, тебя можно этим обидеть? – нарочито удивился Марат и сам поразился своему новому в общении с «джином» тону.
- У тебя есть сила, возможно, есть и воля, но силы воли нет! –злорадно воскликнул нечистый над головой Марата и злобно рассмеялся.
- Это мы сейчас увидим, -подумал Марат, доставая из-под кровати массивную хрустальную пепельницу, в которой лежала янтарная трубка, забитая ароматным табаком с анашой.
- Не делай этого, о, безвольный, - прошипел шайтан.
- Пошел на х…, - откликнулся Марат, раскуривая трубку и глубоко затягиваясь.
Слабо освещенная спальня показалась теперь уютнее, тоска, окутавшая душу, стала медленно проходить.  С каждой затяжкой в его сердце все больше воцарялся покой.  Наконец он отложил трубку, лег на спину и закрыл глаза.
Перед его мысленным взором начали возникать репродукции картин, виденные им в гостях у Мусика, когда он просматривал книги по искусству, которые он до этого никогда в жизни не брал в руки.
- Наверное, это то, что хотели написать великие художники Возрождения, но так и не смогли, - подумалось Марату, - я сплю и вижу все это во сне или мечтаю наяву? Впрочем, какая разница, если это так интересно и красиво?
Незаметно для Марата эти картины сменились образами  детства и юности.  Ему было приятно вспоминать время, проведенное с Мусиком. От этого опять защемило сердце… Он встал с кровати, подошел к двери и крикнул:
- Нина, принесите сотовый! Он в правом кармане пальто!
Халид сквозь чердачное окно смотрел на подъезд Здоровяка.  Справа от него, прислоненная к стене, стояла снайперская винтовка с оптическим прицелом и длинным глушителем.
Из туннеля вышел Мусик и быстрым шагом направился к своему подъезду.
- Идет, как тяжелый бомбардировщик, - подумал Халид. – Необязательно же именно сегодня выполнять приказ Марата, пусть встретится с семьей.
Вдруг в его кармане ожил сотовый телефон.
- Да, - отозвался Халид.
- Что там с Мусиком? – услышал он тут же нетерпеливый голос хозяина.
- Давно прилетел из Ленинграда, но дома еще не появлялся, - решился Халид дезинформировать своего босса.
- Оставим это дело, зайдешь ко мне с утра, у меня есть для тебя хороший подарок.
- Слушаюсь, шеф, - ответил Халид с особенно ставшим заметным андийским акцентом.
А про себя он подумал: «Слава Аллаху!»

               
Хорошо бы было, если бы этим ограничились все твои испытания, Мамонт.  Но ты слишком самолюбив для нашего времени, а это опасно.
Халид разобрал винтовку и, спускаясь с чердака, бросил взгляд на ярко освещенные окна квартиры Здоровяка.  В этот миг на его лице появилась добрая улыбка. «Слава Аллаху!», - подумал он еще раз.


Для того, чтобы общество было одухотворенным и двигалось вперед к светлому будущему нужно объединение интеллектуалов, которые будут определять его задачи.
Интеллектуализм – есть духовное движение интеллектуалов с целью формирования мировоззрения, идеологии современного общества.

Ядро интеллектуализма- стиль мышления с основополагающим принципом комплементарности сенсибельного и интеллигибельного.

Программные тезисы:
Из определения идеологии, как системы политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности. Которая выражает интересы и формирует цели определенных классов и других социальных групп. Оказывает влияние ( ускоряя, замедляя, сохраняя) для развития общества- следует:
Первая программная задача для интеллектуальной элиты общества:
1) Осознание, критическая оценка состояния, в котором находится государство и общество. Решив эту задачу и сформировав собственное интеллектуальное ядро, эта (группа интеллектуалов) должна решить
         Вторую программную задачу:
Предложить обществу идеологию.

Принципиальная модель-схема:
Дополнительность (комплиментарность)






или

духовных

материальных











Основные понятия:

Интеллект – познание, понимание, рассудок, способность мышления, рациональному познанию.
Интеллигибельное – умопостигаемый, познаваемый, мыслимый (философский термин, означаемый предмет или явление, постигаемое только разумом или интеллектуальной интуицией. Противоположность интеллигибельному – сенсибельное, постигаемое с помощью чувств.
Комплимент – (дополнение )
            Комплиментарность- взаимное соответствие, комплиментарные структуры подходят друг к другу, как ключ к замку.
 
Колизей любви

Как ураган сносящий все с пути
Твоя любовь мне душу разнесла
Разрушен Колизей любви
Его уже не построить
Не будет в нем жить ни похоть, ни дикие желания
Лишь память будет на развалины смотреть
И волю пробуждать
Стальная воля, мой строитель безмятежный
Ты может соберешь мозаику души
Но то что было, того уже не будет
Не может даже воля дворец мой сохранить
В котором страсть, мечта и радость вместе жили
Стремились ввысь в полете обретая блаженство жизни
Как ураган сносящий все с пути
Твоя любовь мне душу разнесла
Разрушен Колизей любви
Его уже не построить

Мечтаю о тебе!
Мечтаю о тебе!
Душа моя горит.
Без нежности твоей все время я страдаю,
А если ты ко мне любимая придешь
Небесное блаженство с тобою  я познаю.

Когда тебя желанная я вижу,
То в жилах закипает моя кровь
А сердце может выскочить с груди
К ногам твоим роскошным покатиться

Любовь меня как солнце озаряет
Усилием дикой воли я страсть свою держу
Чтоб поцелуями в тебя не впиться
И вкус весны не ощутить во рту.

А нежный стан к груди своей прижать
Чтоб влилась ты в меня своей душой и телом
И верою и правдой мне служила Ты
И страсть твоя
И вижу море я в твоих глазах ,
В котором утонуть мечтаю
На дне его я радость обрету,
И жизнь моя покажется мне раем
И я смогу найти свою судьбу

         Девушке, изменившей свой нос…

        А  когда ты идешь чуть спеша,
        То  колышется грудь не напрасно.
        Ты и с носом была хороша,
        А без носа,  конечно прекрасна   

И хотелось бы зад твой вкусить,
Он красив как небесное тело.
И желания вспыхнут в груди
От бедра, уходящего в небо

Тот, кто будет тобой обладать
Пусть судьбе своей скажет спасибо,
Ведь он будет богиню лобзать
И ласкать твое нежное тело               
 
              Песня о любимом городе

 Первый куплет:

Город у моря, шум прибоя…
Там, где о берег бьется волна,
Где бы я не был, тебя вспоминаю я
Город у моря, ты – любовь моя!!!
В парке фонтан, на солнце играет
Улиц зеленых, манит тишина
Гостей горожане радушно встречают,
Город у моря – мечта моя!!!

Припев:

Здесь мои приятели, здесь мои друзья
Город у моря  ты, - судьба моя .
Здесь пои приятели, здесь мот друзья
Город у моря ты, - судьба моя!!!

Второй куплет:
 
Смелые люди, тебя создавали
На процветание, великой страны
В болотах тонули, в горах замерзали,
Но город прекрасный , они возвели….
Город у моря, шум прибоя,
         Там, где о берег бьется волна,
Где бы я не был, тебя вспоминаю я
Город  у моря  -  душа моя!!!!
 
Припев:
Здесь мои приятели, здесь мои друзья
Город у моря  ты,- судьба моя.
Здесь мои приятели, здесь мои друзья
Город у моря ты, - судьба моя!!!


                Гульнаре

Любимая!!! Мечтаю твой дивный стан к груди своей прижать.
И на пролет всю ночь тебя ласкать…
В объятиях страстных, ты моих забудешь все на свете,
Когда же буду я тобою обладать!?
               


                Измена


Дело двигалось к закату,
И измена на уме,
А с утра был самым сильным
Самым смелым на земле.
         Сумерки пришли с востока
         Стало смутно на душе
         И тревожно сердце бьется,
         Эта  ночь идет ко мне.
   Ночка! Ночка! Ты - зараза!!!
         Что  несешь собою мне!?
          Дом, наполненный изменой
          Шорох в темной тишине.
          Он с ума со страха сводит,
          Буд-то кто-то за окном
          Затаился с пистолетом
          Или с пикой иль с ножом.
          Все как будто бы злодеи
          И хотят тебя пришить
          Все измена! Все напрасно!               
          Надо как-то с этим жить…
          А с утра был самым сильным
          Самым смелым на земле,
          Ночь пришла и все ужасно
          Страх. Измена на уме.
          Ты наган в руке сжимаешь
          Взглядом рыщешь в темноте
         Это просто воображение
          Иль привиделось тебе…
         И заснул бы, но не можешь
         Если спишь, кошмар во сне…
        Я ведь парень очень смелый
         Сам себе твердишь во тьме.
         Ночь пройдет и снова утро
         Принесет усладу мне,
         Буду снова самым сильным
         Самым смелым на земле!!!

 
          Лучшему другу

Лучший друг!!! И со мной он живет
Никогда от меня не уйдет.
Я давно с ним над жизнью тружусь,
Через трудности к свету стремлюсь.
Правда, если красотку найдет.
Или девка к нему чуть прильнет
То меня он подальше пошлёт
Из-за бабы меня продает.
Ты ж меня никогда не хотела,
А к нему ты питаешь любовь.
Ты ласкаешь его то и дело
Заставляя его вновь и вновь
Подниматься и в небо смотреть
И судьбою своей восхищаться
Извергать на тебя и в тебя мою плоть
А потом надо мной потешаться.
Он тебя, чем меня больше любит
От фигуры твоей трепеща
         За тобою как пес шалудивый   
         Ковыляет, забыв про меня
         Я ж как преданный раб на цепи,
         Поспеваю за ним,  чуть дыша.
         Ох, когда ж ты мой друг утомишься!?
         Чтобы я отдохнул иногда…