Увидеть Париж и умереть

В Париж я попал проездом. Мы с женой купили автобусный тур в Испанию. Наш автобус направлялся из Питера в Коста-Браво. Поездка была несколько утомительна, но очень интересна. Мы ехали на побережье Средиземного моря через Финляндию, Швецию, Германию, Францию.  Автобусе довольно быстро наладился своеобразный автобусный быт. У каждого из пассажиров было свое пристрастие: кто-то всю дорогу пил, кто-то читал, кто-то фотографировал панораму, разворачивающуюся за окнами. Каждые три-четыре часа автобус останавливался у придорожного мотеля, и все с энтузиазмом бежали в туалет, а любители закусить - в бар.
Как я уже говорил, конечной целью нашего автобусного путешествия был отдых на берегу Средиземного моря, но промежуточные цели – знакомство с красивейшими народами Европы – были не менее, а для некоторых даже более важными.
Лично для меня наиболее привлекательным во всей этой поездке было посещение Парижа! Этот город мне (как и многим моим сверстникам) был знаком по литературе с детства. Дюма, Виктор Гюго, Бальзак, Ремарк, Хемингуэй, Франсуаза Саган, Сименон и многие-многие писатели описывали события на улицах этого города.  Мы вместе с их героями мысленно гуляли по Елисейским полям, любовались химерами Нотр-Дама, забирались на Эйфелеву башню, ходили в «Комеди-Франсез», ужинали у «Максима», глазели на красоток в Мулен-Руж и покупали на Мон-Мартре картины. Это был город моей мечты. И вот эта мечта осуществилась…
Согласно расписанию, мы должны были пробыть в Париже полтора дня. Но… Все пошло и прошло не так, как было задумано. Началось все с того, что наш водитель запутался при въезде в город, долго кружил в окрестностях и практически только к вечеру подвез нас к невзрачной гостинице в районе Монпарнаса.  К двум часам следующего дня закончилась официальная программа, и мы остались наедине с Парижем. Слова «Мон-Мартр» и «Се-Крекер» звучат как музыка, как старая и любимая песня.
Около фуникулеров, поднимающих туристов и горожан на холмы Мон-Мартра, царил праздник: играл аккордеонист, выступали жонглеры, торговали игрушками и сувенирами. Мы поднялись наверх по лестнице, не торопясь, останавливаясь на каждой площадке, разглядывая гуляющую толпу.
Се-Крекер (или «сахарная голова», как фамильярно назвали его парижане) и впрямь оправдывал свое прозвище. Я не буду Вам описывать архитектурные особенности этого сооружения. Эти сведения можно найти в энциклопедиях, справочниках, в литературе. Банально говорить, что за Се-Крекером тянулись узенькие улочки Момартра с рядами художников, которые предлагали купить свои картины или написать портрет. Обстановка очень живописная, но нас, питерцев, этим не удивить. У нас три своих Монмартра: около Екатерининского сада, напротив Думы и рядом со Спасом-на-Крови.
С площадки перед Се-Крекером открывался прекрасный вид вниз на Париж. Примерно километрах в пяти виднелась Сена и Эйфелева башня, левее угадывалась громада Нотр-Дамм де Пари, а прямо виднелось здание – центр Помпиду.
Мы с женой спустились с Монмартра и пошли по бульвару, ведущему вниз, в сторону Сены. К нашему удивлению, с каждым шагом улица преображалась. Сначала вполне европейская, она становилась все больше похожей на марокканскую или алжирскую. Зеркальные витрины сменялись зияющими входами в восточные лавки. В толпе прохожих стали преобладать лица арабской национальности, появились смуглые женщины, закутанные в платки, запахло кебабом и восточными специями. Неожиданно какой-то араб кинулся ко мне, сел на корточки и стал стряхивать пыль с обшлагов моих брюк.
Я, воспитанный в лучших традициях международной солидарности, не мог спокойно перенести такого самоунижения представителя «братского народа», недавно освободившегося от гнета колониализма. Растерянно бормоча: «спасибо», «бонжур», «не надо», «товарищ», «дружба», я нагнулся, чтобы поднять «услужливого» араба. В ту же секунду я почувствовал в карманах моих брюх чужие грубые руки. Я резко повернулся, брюки  треснули по шву, чужие руки, не торопясь, покинули мои карманы. Передо мной стояли два араба. Лица их выражали крайнее недовольство. Их можно было понять: как солидный, на первый взгляд, человек гуляет по Парижу без бумажника?
Складывалась странная ситуация.  Я стою в окружении трех грабителей. Люди вокруг спокойно занимаются своими делами. Несколько  торговцев, сидевших на стульях около своих лавок, с любопытством смотрят на меня и, как мне показалось, с сочувствием на грабителей, напрасно потративших свое время.  Кричать было бесполезно, полиции не было видно. Тут грабители обратили внимание на мою жену. Она замерла в состоянии шока, судорожно прижимая к груди свою сумочку. По-моемуЭ, они решили взять реванш: затолкнуть нас в ближайшую лавку или подворотню, еще раз обыскать и отобрать все, что представляет какую-либо ценность – часы, сумку, обручальные кольца и т.д.
Неожиданно для самого себя я схватил Люду за руку, оттолкнул плечом одного из грабителей и выскочил на проезжую часть улицы. Воры, несколько удивленные нашей прытью, и сочувствовавшие, как нам показалось, прохожие с интересом наблюдали за нашими действиями. Мы побежали обратно в Европу, к Се-Крекер. Буквально через пять минут мы покинули арабский анклав и увидели полицейскую машину. Миловидная женщина-полицейский терпеливо выслушала наш взволнованный, сбивчивый рассказ о происшествии. Из набора русско-английско-немецких слов и пантомимы она поняла, что нас пытались ограбить. Узнав, что у нас ничего не пропало, она сказала: «сеси бон», что означало «все хорошо». Она показала рукой в сторону арабского района и дала понять жестами: «туда не надо ходить».
Настроение было начисто испорчено. Мы сели в метро на «Пляс Пигаль» и поехали в свою гостиницу.
Вы думаете, наши приключения на этом закончились? Не тут-то было! Как только мы зашли в вагон и сели, над нами навис огромный араб. Меня могут обвинить в национализме, в шовинизме и т.п., но факт остается фактом. Этот арабский «товарищ», или «месье», я не знаю, как его  назвать наиболее политкорректно, был либо обкурен, либо пьян, в общем, не в себе. Мы ему сразу чем-то не понравились, и он стал строить страшные рожи, бормоча какие-то угрозы. Люда вцепилась руками в сумку и замерла. Люди вокруг ничего не замечали, или делали вид, или это их просто не интересовало…
Откровенно говоря, я растерялся: убегать – опасно, оставаться – тоже. Я нащупал в кармане пиджака шариковую ручку и решил, что если араб перейдет к активным действиям, я ударю ему в глаз своим «оружием», и мы выскочили из вагона. Какое-то время мы сверлили глазами друг друга, потом неожиданно на ближайшей остановке он вышел.
Если я не ошибаюсь, на станции «Монпарнас» мы вышли и метро и направились в свою гостиницу. По дороге встретили группу наших туристов и предупредили об опасностях, поджидающих в городе. Они спокойно выслушали нашу историю. Их взгляды красноречиво говорили: «не надо быть лопухами, с нами ничего подобного не произойдет». Вечером на ужине мы узнали, что они лишились фотоаппарата, кинокамеры и бумажника.
После вышеописанного путешествия в Париж я стал понимать знаменитую фразу «Увидеть Париж и умереть!» как предупреждение.